Текст книги "Луна над заливом"
Автор книги: Ольга Дашкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Глава 3
Татьяна сто лет уже не ела брайтонских пирожков, и поразилась тому, какие они вкусные. Строго говоря, это были не пирожки, а фаршированные курятиной блинчики, которые подавали в маленьком открытом кафе. Татьяна взяла каждому по два и по стаканчику кофе, себе – черный без сахара, а своему спутнику – двойной эспрессо, и тоже без сахара. Такое сходство их привычек ее слегка позабавило. Глядя, как он ест, – спокойно, не жадно, очень красиво, она сама не заметила, как проглотила оба своих блинчика, и смутилась, потому что Георгий, гораздо более голодный, чем она, ел значительно медленней. Уловив ее смущенный взгляд, Георгий улыбнулся и отправил в рот последний кусок со своей тарелки, затем аккуратно вытер губы салфеткой и сказал:
– Ну да, я всегда ем обстоятельно, такая уж я обстоятельная личность. Это один из моих многочисленных недостатков, плавно переходящих в достоинства.
Татьяна хотела было сказать, что вовсе не считает это недостатком, но решила промолчать, чтобы не давать ему повода думать, что он может ее очаровать своими бесчисленными достоинствами.
– Теперь я почти удовлетворен, – объявил Георгий, допивая кофе.
Татьяна отметила это «почти», знакомое каждому курильщику, улыбнулась и сама предложила ему сигарету.
– Благодетельница! – выдохнул он, с наслаждением закуривая. – Вы знаете, я давно ищу женщину, которая понимала бы меня с полуслова.
– Нет ничего проще, – заметила Татьяна. – Найдите себе курящую женщину, их сейчас полно.
– Неужели вы думаете, – спросил он с притворным негодованием, – что все мои желания ограничиваются исключительно вдыханием табачного дыма?.. Нет, у меня масса других интересов.
Татьяна не стала спрашивать, какие это у него другие интересы, – вместо этого она поднялась и небрежно сказала:
– Ну, что – идем? Поработаю, так и быть, извозчиком для вас. Поищем вашего друга.
Неторопливо прихрамывая рядом с нею по теплым доскам бордвока, Георгий ухитрялся не только не отставать, но даже каким-то образом заставлять ее двигаться достаточно быстро. Похоже было, что он очень тренированный субъект. Татьяна внезапно внутренне подобралась, почувствовав исходящее от него ощущение некой скрытой силы, даже опасности. Или опасность исходила откуда-то извне?.. Это было странно – никогда прежде Татьяна не замечала за собой склонностей к ясновидению, напротив, она вечно попадала в истории благодаря абсолютному отсутствию осторожности. Главное, сама она считала себя очень осторожным и разумным человеком. Вот только всегда оказывалось, что ее разумность используется не там и не так, как надо бы.
Спускаясь по дощатому настилу для велосипедистов, Георгий мягко поддержал ее под локоть. Примерно на середине пути его рука вдруг стала железной. Татьяна ничего не поняла: секунду назад он еще вежливо, почти невесомо касался ее локтя, а потом стальные клещи стиснули ей руку и швырнули Татьяну вниз, на землю. Она расшибла коленку, спутник упал сверху, и Татьяна сначала просто оцепенела, а потом услышала чьи-то крики.
– Жива? – хрипло спросил Георгий. Его лицо было так близко от ее лица, что она рассмотрела даже темно-серые крапинки в его синих глазах. – К машине! Скорее!..
Он вскочил и потянул ее за собой, помогая подняться. Оглушенная, ничего не соображающая Татьяна послушно следовала за ним. Она совершенно не понимала, что произошло. Какой-то бомж, которого она заметила краем взгляда, валялся на земле, прикрывая голову руками. Перепуганная женщина бежала в переулок, толкая перед собой детскую коляску. Кто-то что-то кричал истерическим голосом, кажется: «Полиция!»
С трудом вспоминая, где запарковала машину, Татьяна не бежала, а, скорее, очень быстро шла, отстраненно думая о том, что костюм у нее, наверное, весь в пыли, на коленке кровоточащая ссадина, и вообще они с ее помятым спутником представляют сейчас собой невероятно сладкую парочку.
Машину она нашла быстро. В голове у нее был компас: она даже сама иногда удивлялась, как ей удается ориентироваться в совершенно незнакомой местности. А уж на Брайтоне, где прожила больше года, – сам Бог велел. Правда, это было давно, но сейчас привычные ориентиры всплывали в подсознании, подсказывая, куда ведет тот или иной переулок.
– Молодец! – бросил Георгий, оглядываясь через плечо. – А теперь садитесь в машину, ну, бегом!.. И немедленно уезжайте.
Татьяна, уже открывшая дверцу со стороны водителя, остановилась.
– То есть как – уезжайте? – спросила она глупо. – А вы?..
– Уезжай, черт тебя побери, – сказал он сквозь зубы, не переставая шарить цепким взглядом по переулку.
Он буквально втолкнул Татьяну в машину и захлопнул дверцу. И в этот момент она даже не услышала – выстрел был неразличимо тих в уличном шуме, – а увидела, как брызнули во все стороны осколки асфальта рядом. Татьяна ахнула и совершенно машинально сунула ключ в замок зажигания. Мотор загудел. Еще один выстрел, и она увидела, как Георгий, пригнувшись, отскочил за стоявший рядом старый кадиллак, упал на землю и перекатился под ненадежную защиту колес.
Татьяна рванула с места и подала назад, прикрывая своей машиной и кадиллак, и лежащего за ним человека. Потом, перегнувшись через сиденье, распахнула дверцу пассажирского места и крикнула:
– Ну, где вы там! Сюда!
Георгий молча вскочил в машину. Его лицо было серым от злости, глаза сузились и посветлели.
– Пристегнитесь, – велела Татьяна и, не разворачиваясь, выехала на Брайтон-Бич Авеню.
Ездить по Брайтон-Бич – сущее наказание. Слишком много машин, слишком тесно, слишком беспечны здесь пешеходы, того и гляди – кого-нибудь задавишь. В маленьких узких переулках трудно разъехаться, грохочущие поминутно над головой поезда подземки добавляют нервозности. Опасно маневрируя среди запрудивших улицу автомобилей, сопровождаемая гневными сигналами и разъяренными выкриками со всех сторон, Татьяна каким-то чудом проскользнула до Кони-Айленд и понеслась через мост, поглядывая в зеркальце заднего вида. После моста она свернула в первую же улицу, промчалась на желтый свет, еще раз свернула, и, наконец, попетляв немного, выехала на Белт-Парквей и на хорошей скорости полетела к мосту Веразано.
Георгий, все время глядевший через плечо, коротко бросил:
– Прекрасно, леди. Похоже, они не успели. Или не захотели…
– Интересно, кто это – они? – спросила Татьяна, одной рукой вытаскивая из кармана пачку сигарет.
Георгий молча взял у нее из рук пачку, подождал, пока автомобильная зажигалка выпрыгнет из панели, и прикурил от пылающего алого огонька две сигареты. Одну он протянул Татьяне. Та взяла, поблагодарила, с удовлетворением отметив, что ее рука не дрожит и голос звучит нормально.
Поскольку Георгий не ответил на ее вопрос, она повторила его, глядя перед собой, на ажурную паутину Веразано, разворачивающуюся перед лобовым стеклом:
– Так кто – они?
– Слыхали такую поговорку: меньше знаешь – крепче спишь? – ответил он вопросом на вопрос, смягчая грубость ласковой усмешкой в голосе.
– А вот я сейчас высажу вас на полном ходу, – серьезно пообещала Татьяна, – тогда и посмотрим, кто из нас более крут. Мне кажется, я уже достаточно вляпалась в ваши странные делишки, чтобы иметь право хотя бы знать, куда это меня приведет.
– А никуда это вас не приведет, – легко ответил непробиваемый попутчик. – Сейчас мы переедем мост, вы меня высадите и забудете, как страшный сон. На мосту меня выпихивать не советую: можно нарваться на неприятности с полицией, а это вам, я думаю, ни к чему.
– Да? – запальчиво спросила Татьяна. – Вы думаете, я каждый день попадаю в перестрелки? Мне хочется знать, кто будет за мной охотится, если ваши враги запомнили номер машины. Или мне теперь нужно срочно ее продать? Прямо сегодня?..
– Ну, никакой перестрелки, положим, не было, – проговорил Георгий, опуская стекло, чтобы выбросить окурок. – Если вы заметили, я безоружен, так что в меня попросту палили, как в зайца.
– В нас попросту палили, как в зайцев, – поправила Татьяна.
– Да, это моя вина, – кивнул Георгий. – Но я не ждал их так скоро… В общем, если бы я мог предположить, что меня пасут, я бы никогда не позволил вам меня никуда подвозить. Я бы просто не заговорил с вами – отдал часики и все.
– А почему же заговорили? – поинтересовалась Татьяна, не отрывая глаз от дороги.
– Вы будете смеяться, леди, но вы в моем вкусе, – он искоса поглядел на нее.
– Да? А мне казалось, что в вашем вкусе молоденькие негритянки, чуть прикрытые в некоторых местах яркими лоскутками и блестками, – заметила Татьяна довольно ехидно.
Он промолчал, улыбаясь в сторону.
Они проехали в ряду других машин сооружение для сбора пошлины за проезд по дорогам. Татьяна протянула в окошко деньги, подняла стекло и снова увеличила скорость.
– Собственно, куда мы едем? – спросил Георгий через некоторое время.
Она закурила новую сигарету, подтолкнула пачку к нему и ответила, насколько могла, беспечно:
– Ко мне, разумеется. Должна же я убедиться в правдивости ваших слов.
– Каких? – он выглядел слегка удивленным.
Она впервые повернула голову и поглядела на него, прищурившись.
– Что я в вашем вкусе.
Глава 4
Татьяна притормозила у дверей гаража. Она редко загоняла машину в гараж – район был тихий, шансов на то, что автомобиль разденут и разуют без присмотра, не было совершенно. А в гараже Татьяна хранила разные разности – краску, оставшуюся от ремонта, пыльные стопки старых русских газет, роликовые коньки, на которых так и не выучилась кататься, антикварное бюро, которое было дешевле выбросить, чем починить, но выбрасывать было жаль.
– Выходите, – сказала Татьяна, отстегивая ремень безопасности. – Мы приехали.
– Я думаю, что вы совершаете ошибку, леди, – серьезно сказал Георгий. – А машину все-таки лучше загнать в гараж.
– Зачем? – Татьяна пожала плечами, достала из сумочки ключи, отперла входную дверь. – Если они заметили номер, то по номеру легко вычисляется адрес. А когда они будут знать адрес, никакого значения не будет иметь, стоит машина в гараже или перед домом. Даже наоборот – если оставить ее тут, убегать будет удобнее… Ну, что вы стоите столбом, уважаемый? Входите. Чашка кофе и горячий душ, я думаю, вам не помешают?
При слове «душ» его лицо прояснилось.
– Черт, – сказал он с чувством, шагнул в прохладу Татьяниной прихожей и огляделся. – Хорошо у вас, леди… И вы это серьезно – насчет душа?
– Абсолютно серьезно, – Татьяна сжала губы, чтобы не рассмеяться. Смеяться в таких обстоятельствах было глупо, но после пережитого на Брайтоне она чувствовала себя странно – ее переполняло веселье. – Я, конечно, люблю запыленных, покрытых потом самцов, только что избежавших смерти в перестрелке, но всему есть предел.
Георгий тем временем вытер босые ступни о лежащий у порога коврик и, мгновенно сориентировавшись, направился по узкому коридорчику к ванной.
– Я, с вашего позволения, прямиком туда, – сообщил он, оглянувшись, – а то, боюсь, ваша мебель пострадает от соприкосновения.
Татьяна махнула рукой:
– Идите-идите. Там, на крючке, есть халат, можете воспользоваться – он чистый.
– Дверь заприте, – посоветовал Георгий, исчезая в ванной.
Татьяна подумала и решила, что он, наверное, прав. Накинула цепочку и пошла на кухню готовить кофе.
За жужжанием кофейной мельницы она не сразу расслышала телефонную трель, выключила кофемолку, взяла трубку, «алекнула» пару раз – там молчали.
– Перезвоните, – сказала Татьяна спокойно, – вас не слышно.
В трубке послышался щелчок – звонивший отключился.
Татьяна пожала плечами и зажгла газ.
Когда над горлышком джезвы появилась пенная шапка, из ванной вышел Георгий с мокрыми волосами, в кое-как запахнутом Татьянином халате, достававшем ему едва до колен. Он улыбался, и Татьяна признала, что даже в этом нелепом виде он не выглядит смешным.
– С легким паром, – сказала она непринужденно, – садитесь, кофе вот-вот будет готов. Ему нужно только слегка настояться.
Георгий потоптался возле кресла, с сомнением оглядел халат и сказал:
– Знаете, я, пожалуй, постою…
Татьяна не выдержала и рассмеялась. Было понятно, что, стоит ему опуститься в кресло, халат распахнется, являя миру все прелести.
– Следующая дверь после ванной, – сказала Татьяна, отсмеявшись. – Там стоят стиральная и сушильная машины. Будьте моим гостем.
Георгий радостно улыбнулся…
– Я не решился спросить, – пояснил он. – Но вы понимаете все без слов, леди… Я же говорю, что вы в моем вкусе. В таких вещах я редко ошибаюсь.
Он удалился по коридору, а Татьяна достала кофейные чашки и расставила на столе сухарницу с печеньем, масленку, сахарницу, молочник, положила салфетки. Ей хотелось накрыть стол красиво – как всякая женщина, она неосознанно стремилась похвастаться своими способностями хозяйки.
Гость управился со стиркой довольно быстро. Кофе еще не успел остыть, но хорошо настоялся, когда он появился в дверях. На нем были тщательно почищенные брюки – они даже, кажется, больше не выглядели мятыми, и свежевыстиранная рубашка.
Георгий втянул носом запах кофе и зажмурился от наслаждения.
– О-о, да вы еще и мастерица варить кофе! Это редкость на самом деле!
Отпив примерно половину крохотной чашки, он небрежно заметил:
– Мне кажется, я слышал телефонный звонок…
И выжидательно уставился на Татьяну.
Ей почему-то даже в голову не пришло сказать, что это не его дело. Она пожала плечами, поставила свою чашку на блюдце и сказала:
– Ну, да, был звонок… но там молчали – наверное, кто-то ошибся номером.
– Молчали? – его лицо потемнело, синие глаза впились в глаза Татьяны.
Та почувствовала холодок, пробежавший по коже.
– Ну, да… – ответила она нерешительно. – Вы что, считаете, что они уже…
Он покачал головой, одним глотком допил свой кофе и встал.
– Так, – он смотрел на Татьяну сверху, она невольно напряглась и тоже встала. – Боюсь, что нам нужно немедленно убираться отсюда. Я теперь не могу вас оставить, леди. Вам, к сожалению, угрожает опасность. Собирайтесь.
– Да мне нечего собираться, – растерянно сказала Татьяна. – Но вы уверены, что…
– Абсолютно уверен, – перебил он. – Но даже если бы я был не уверен, я не имею права рисковать вашей жизнью. Скажите, вы можете быстро поменять машину?
Татьяна молча взяла трубку и набрала номер.
– Алик? – сказала она после того, как трубку подняли. – Это я. Мне срочно нужна машина. Любая, Алик, любая, лишь бы ездила… Да, свою я подгоню к тебе. Можешь ее продать, если хочешь. Спасибо. Сейчас приеду.
Она положила трубку и подняла глаза на Георгия.
– Ну, вот, мы можем ехать. Я только переоденусь…
– Не стоит, – жестко ответил он. – Возьмите с собой сменные вещи и обувь, переоденетесь, когда мы уберемся отсюда.
Татьяна молча убежала в спальню, схватила пляжную сумку и засунула в нее джинсы, майку, свитер, носки и кроссовки. Секунду подумав, положила туда же еще один свитер – большой, длинный, который носила зимой вместо теплого халата, – для Георгия. Перебросив сумку через плечо, сняла часы, чтобы не было проблем с расстегивающимся браслетом, и нашла на столике другие – на добротном кожаном ремешке.
Она все проделывала механически, четко, как солдат, не рассуждая. Если бы кто-нибудь спросил ее, не сошла ли она с ума, она, наверное, не смогла бы дать адекватный ответ. Ее размеренная жизнь, проблемы с юным любовником, работа, уютная квартира как-то отодвинулись на второй план, и теперь в ее активе были погони, перестрелки, бегства – все, что внезапно принес с собой странный человек с ярко-синими глазами на загорелом лице.
Они сели в машину, и Татьяна, видя, как тревожно ее спутник поглядывает через плечо, начала осознавать, что все это очень и очень серьезно. Впрочем, руки у нее не дрожали и в панику она пока не ударилась. Возможно, Георгий был преступником, на которого охотились такие же преступники – что-нибудь они там не поделили, например. Но сейчас она поневоле находилась с ним в одном лагере, и все, что нужно было делать – спасать свою шкуру.
– А если мы сейчас свернем к полицейскому участку? – спросила она, покосившись на своего спутника.
– Бесполезно, – ответил он. – Полиция нам не поможет. Пока они будут разбираться, нас двадцать раз убьют – не можем же мы поселиться в участке, правда? К тому же, не забывайте, леди, у меня нет никаких документов.
– Да, но у меня-то они есть, – возразила Татьяна. – Я тут вообще ни с какого боку…
– В принципе, вы правы, – ответил он. – И я прекрасно осознаю свою вину. Я уже говорил вам, что, если бы мог предполагать, что они так быстро встанут на мой след, ни за что не впутал бы вас в эту историю. Но теперь вам, к сожалению, не поможет ни наличие документов, ни что-нибудь еще. Скоро этот ваш дилершип?
– Почти приехали, – Татьяна никак не могла прийти в себя. – Но послушайте!.. Мы находимся в цивилизованной стране… в конце концов, это не Россия с ее криминальными разборками…
– Да, – вздохнул Георгий. – Это не Россия. Но у наших врагов здесь тоже немало возможностей пристрелить нас, как собак. Правда, они это сделают не сразу. Сначала им нужно кое-что узнать.
– Что узнать? – прошептала Татьяна и повторила громче, сворачивая на площадку дилершипа: – Что – узнать?
– Здесь замешаны большие деньги, леди, – отрывисто сказал Георгий. – Невероятно большие деньги.
– Сокровища инков? – язвительно спросила Татьяна и, не дожидаясь ответа, выпрыгнула из машины и пошла к вышедшему навстречу Алику – невысокому лысоватому человечку в белой майке с надписью на груди, заверяющей всех окружающих, что ее обладатель любит Нью-Йорк.
– Привет, Танюша, – жизнерадостно сказал Алик, еще издали маша ей худой обезьяньей лапкой. – Что за спешка у тебя?.. Впрочем, я не спрашиваю. Мне все равно, – он быстро скользнул взглядом по вышедшему из машины Георгию и тут же отвел глаза. – Вон стоит Форд, старье, конечно, но бегает нормально. Я так понимаю, что тебе ненадолго, значит, и такой сойдет. Лады?
– Лады, – Татьяна отдала ему ключи от своей машины, взяла ключ от темно-синего, сильно подержанного Форда и махнула Георгию. Тот достал с заднего сиденья Татьянину сумку и в несколько широких шагов оказался рядом с ней. Алик слегка приподнял бровь, взглянув на его босые ноги, но от комментариев воздержался, кивнул Татьяниному спутнику, Татьяне послал неловкий воздушный поцелуй и без дальнейших разговоров скрылся в дверях дилершипа.
Глава 5
– Ну, куда теперь? – Татьяна привычно скользнула на водительское сидение, окинула взглядом обшарпанный интерьер. – Командуйте, господин Приносящий Неприятности.
– Пожалуй, нам имеет смысл найти какой-нибудь заштатный мотель, – сказал Георгий, задумчиво покусывая нижнюю губу. – Все мотели в Нью-Джерси проверить они не в состоянии… Вы знаете такой, не слишком приметный?
Татьяна вспомнила Ники и почувствовала, как невольная краска заливает лицо. Да, она знала несколько мотелей. Но приезжать туда с другим мужчиной?.. Персонал в этих мотелях, как правило, не слишком любопытен, но, тем не менее, кто-то из них мог ее запомнить – хотя бы потому, что их с Ники разница в возрасте все-таки была заметна. Как бы он ни пытался уверить ее в обратном, Татьяна прекрасно отдавала себе отчет, что, несмотря на свою моложавость и хорошую фигуру, она рядом со вчерашним школьником Ники выглядит, в лучшем случае, как его еще не старая тетка.
Нет, в те мотели она не поедет.
В принципе, можно было отправиться, куда глаза глядят – мотели растут вдоль ньюджерсийских дорог как грибы. Но Татьяна помнила, что ей завтра с утра нужно быть на работе, и забираться неизвестно куда ей не хотелось.
Поразмыслив, она выехала на дорогу, ведущую на север. Ближе к Ньюарку мотели попадались очень часто, можно было выбрать любой, стоящий не слишком близко к хайвеям, но и не далеко от них. Правда, там начинались сплошь негритянские городки, но какая теперь была разница! Вообще, было бы смешно, убегая от убийц, опасаться нападения черных хулиганов или заурядной пропажи кошелька.
Георгий не спросил ее, куда она направляется, и это Татьяне понравилось. Она терпеть не могла, когда пассажир пытался контролировать действия водителя. Мельком поглядев на спокойное твердое лицо своего спутника, Татьяна пояснила:
– Я хочу найти небольшой мотельчик на севере. Много дорог, удобно выезжать при необходимости… и вообще, не хочется забираться в глушь. К тому же, мне завтра на работу.
Острый взгляд Георгия не укрылся от ее внимания.
– Что? – спросила она. – Вам что-то не нравится?
– Да, – медленно ответил Георгий. – Мне совсем не нравится то, что вам, леди, нужно на работу. Если вас можно выследить по номеру машины, то узнать, где вы работаете, – вообще пара пустяков. Понимаете?..
Татьяна невольно вздрогнула. О такой возможности она почему-то не подумала.
– А что же тогда?.. – она сама почувствовала, как жалко прозвучал ее вопрос, но ничего не могла с собой поделать. В присутствии этого мужчины в ней ослабевала какая-то жилка, прежде казавшаяся стальной и несгибаемой.
Георгий покачал головой.
– Если у вас есть возможность позвонить на работу и взять бессрочный отпуск… или хотя бы сказаться больной… Я понимаю, понимаю! – он поднял руку ладонью вперед, как бы пресекая ее возражения. – Все это очень непросто и крайне неудобно. Потеря денег, неудовольствие начальства. Да. Но я снова хочу подчеркнуть, леди: речь идет о вашей жизни.
Татьяна вздохнула. Конечно, она знала это. И конечно, она сделает так, как говорит ей этот случайный знакомый, оказавшийся не просто проходимцем, а проходимцем, с которым опасно водить знакомство…
– Кстати, меня зовут Татьяна, – произнесла она ничего не выражающим голосом, ловя глазами мелькнувшую на обочине вывеску мотеля. Сам мотель прятался в стороне от дороги за разросшимися кустами с красными цветками, щедро усыпавшими темную зелень. Это было очень красиво. Татьяна всегда усмехалась, когда слышала, что сочетание красного с зеленым является вульгарным. То, что с таким успехом воплощено в природе, не может быть вульгарным по определению, – подумала она, выруливая на подъездную дорожку, и остановилась перед домиком, в котором размещался офис.
Формальности заняли пять минут, и Татьяна вышла к машине, помахивая ключом от номера.
– Я сняла один номер на двоих, – сказала она небрежно. – В целях экономии, как вы понимаете.
И опять он отреагировал не так, как другие мужчины. Большинство из ее знакомых непроизвольно состроили бы подобающее моменту выражение лица – понимающе-лукавое, например, или выражение легкой иронии, или в их глазах зажегся бы победительный блеск самца… Георгий и бровью не повел. Спокойно кивнул и полез из машины, не забыв окинуть острым взглядом окрестности.
– Дверцу захлопните хорошенько, – посоветовала Татьяна. – Здесь не слишком спокойные места. Ценностей у нас, конечно, нет, но, если эту машину угонят, передвигаться станет затруднительно.
Георгий выразил согласие молчаливым хлопком дверцы и они вдвоем направились к выглядевшей не слишком надежно двери с номером «18».
Комната не представляла собой ничего особенного – обычные в такого рода местах жалкие апартаменты, не слишком, правда, грязные – и на том спасибо.
Почти квадратной формы, с двумя кроватями, облезлым комодиком, чья поверхность сохранила на себе отметины от сигарет и стаканов, одним окном, двумя казенного вида стульями, довольно бедным креслом, двумя такими же облезлыми, как комод, тумбочками и дверью в крохотную ванную в дальнем конце. Ванная, впрочем, была чистая и полотенца еще хранили запах прачечной.
Закончив беглую ревизию, Татьяна опустилась на край застеленной кровати и внезапно почувствовала себя совершенно выжатой. Не то, чтобы она устала – возбуждение, несмотря на довольно поздний час, не оставляло места усталости, но вот, достигнув этой временной цели, она вдруг поняла, что не знает, что делать дальше. Просто сидеть и смотреть в окно? Ждать? Чего?..
Георгий, казалось, понял ее состояние.
Он уселся на вторую кровать и сказал:
– Так. Теперь нам нужно решить несколько насущных вопросов.
Татьяна подняла глаза. Он встретил ее взгляд и чуть улыбнулся.
– Видимо, первым делом мне следует посвятить вас, Таня, в суть происходящих событий.
Он впервые назвал ее по имени, и Татьяна поняла, что ей приятно слышать, как он его произносит. Она улыбнулась ему в ответ и сказала:
– Можно, я сначала переоденусь? Мне хочется слушать ваш рассказ с комфортом, то есть валяясь на кровати, а в этом костюме не поваляешься… К тому же, вы-то успели принять душ у меня дома, а я занималась кофе и… – она развела руками и усмехнулась. – Я думаю, ваш рассказ будет длинным и увлекательным. Поэтому мне кажется только справедливым, чтобы я дала вам время собраться с мыслями и сходить за кофе. В том домике, где офис, я видела автоматы для напитков. Возьмите деньги у меня в бумажнике, а я пока… – она соскользнула с кровати и скрылась в ванной, не дав ему возможности ответить.
Под теплыми струями душа Татьяна улыбалась. Она гордилась собой: на ее месте любая другая женщина, конечно, не пошла бы ни в какую ванную, а, умирая от нетерпения и любопытства, заставила Георгия немедленно выложить все, как есть. А она проявила небрежность, выдержку и деликатность, предоставляя ему время на обдумывание своей истории и одновременно показывая, что она не любопытна и тактична. А также – смела. Потому что любая другая женщина на ее месте уже давно бы умерла от ужаса и растерянности. Собственно говоря, – призналась Татьяна сама себе, – если бы на месте Георгия был любой другой мужчина, она, скорее всего, вела бы себя иначе, чем сейчас. Ей просто, как ни прискорбно сознавать, очень хочется нравиться этому совершенно чужому человеку. И это заставляет ее забыть страх, рассудительность и практичность, вполне присущие ей в обычных обстоятельствах. А может быть, она уже подсознательно доверилась Георгию, – доверила ему свою судьбу, свою жизнь… Так бывает, когда ты встречаешься с явным лидером по природе. С такими мужчинами женщине всегда хорошо: она может со спокойной душой капризничать, демонстрировать ум, элегантность, таланты, потому что знает, что все насущные вопросы – вплоть до вопросов жизни и смерти – всегда будут успешно и с виду незаметно решены сильным и умным партнером.
Татьяна выбралась из-под душа, растерлась полотенцем и с удовольствием натянула уютные джинсы и свитер. Причесываясь перед большим запотевшим зеркалом, висящим над раковиной умывальника, она подумала, что Георгий еще не вернулся из своего похода за кофе. «А вдруг, когда он пошел за кофе, появились наши преследователи, обнаружили его и застрелили?» – пришедшая ей в голову мысль была так неожиданна и ужасна, что Татьяна оцепенела, а потом с колотящимся сердцем распахнула дверь в номер.
Георгий лежал, распростершись поверх одеяла, на своей кровати. Глаза его были закрыты, одна рука свисала с постели. Татьяна чуть не бросилась к нему, но в следующую секунду сообразила, что он спит. Два пластиковых стаканчика с горячим кофе стояли на комоде, горела единственная лампа, и в жалком номере было почти уютно. Татьяна вдруг заметила, что наступила ночь. Этот длинный, невероятно насыщенный день подошел, наконец, к своему завершению, выбрав для этого момент, когда она отвернулась – то есть, когда она плескалась в душе, забыв даже посмотреть на часы.
В этот день случилось столько всякого, что Татьяна с уверенностью могла сказать: длиннее него в ее жизни просто не было. Вопреки всему не чувствуя себя постаревшей за день на несколько лет, как утверждают в подобных случаях романисты, Татьяна взяла кофе и потихоньку забралась на пустующую кровать.
– Ничего себе, рассказчик, – прошептала она себе под нос и отхлебнула кофе. – Просто Лев Толстой и Роберт Льюис Стивенсон в одном лице…
– Нет уж, – внезапно проговорил Георгий, не открывая глаз. – На меньшее, чем Дюма-отец, я не согласен, леди, и не рассчитывайте… Кофе еще не совсем остыл?
Татьяна рассмеялась.
– Вы притворялись спящим очень профессионально – как кот на солнцепеке, который хочет поймать птичку.
– Я вовсе не притворялся, – протестующе произнес Георгий, открыл глаза и посмотрел на Татьяну. – Я на самом деле задремал, пока вы плескались. У нас обоих был трудный день, Таня, и, откровенно говоря, я восхищаюсь вашей выдержкой.
Он поднялся, сел на постели и взял с комода свою порцию кофе.
Татьяна, польщенная его похвалой, подобрала ноги, устраиваясь поуютнее, и наблюдала, как он обстоятельно отхлебывает глоток из своего стаканчика, а потом, отставив его на тумбочку, поднимает ставшие темно-синими в электрическом свете глаза.
– Итак, Таня, – сказал он серьезно. – Вы хотите знать, почему мы с вами оказались в таких, мягко говоря, необычных обстоятельствах?.. Я расскажу.
В этот момент в комнате внезапно раздался резкий телефонный звонок. Татьяна вздрогнула от неожиданности, Георгий замолчал и оглянулся в поисках аппарата. Никакого телефона в номере не было.
– О, Господи! – воскликнула Татьяна. – Это же мой мобильный… В сумке…
Она соскочила с кровати, схватила сумку и поднесла трубку к уху.
– Таня? – услышала она голос, который в первую минуту даже не узнала. – Тань!..
Это был Алик, и, судя по голосу, он вот-вот должен был умереть.
