Текст книги "Предназначены друг другу (СИ)"

Автор книги: Ольга Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Девочка, – начала искренним голосом Арбенина, – с тобой можно поговорить? Ты разрешишь?

– Мам, можно? – глаза Ксюши уставились на Зою.

Девочка подросла, но по-прежнему была разговорчивой, Зоя, случалось, ругалась на неё за болтливость, и Ксения стала осторожнее со своими высказываниями.

– Говори, – кивнула та. – Можно, все можно. Рассказывай. Эта тетя – журналистка. Она хочет поговорить с тобой.

– Правда? – глаза Ксюшки сразу стали любопытными. – Настоящая журналистка?

– Правда. Мы тебя по телевизору покажем, – пообещала Арбенина.

– Ой, мам, мне по телевизору будет говорить можно? – Ксения была в восторге.

– Можно, – согласилась Зоя. – Можно, доченька. Тебе все можно, – в голосе опять звучали фальшивые интонации.

– Мам, та как-то не так сегодня говоришь, – заметила Ксюшка. – Не по-настоящему. Если нельзя, так и скажи. А то опять потом будешь ругаться.

– Не буду я ругаться сегодня, – Зоя удержалась от смеха. – Говори все, что хочешь.

– Притворяется мамочка, фальшивит, – думала Арбенина. – Но мне это на руку. Какие удачные кадры!

– Девочка, ты помнишь вот эту женщину? – Арбенина достала откуда-то фото Беллы Светлицкой.

– Ой, это наша мама Белла, – воскликнула Ксюша и, видя одобрение в глазах матери, выдала кучу информации, сделав круглые испуганные глаза. – Маму Беллу застрелил злой дядька. Прямо в магазине. Она сразу умерла... Знаете, сколько крови из неё натекло... Я тогда так испугалась...Я все сама видела...

– Хватит, дочка, – остановила её Зоя, пока Ксения не сообщила, что видела все по телевизору. – Не говори больше о смерти мамы Беллы. Не надо.

– А кто это тётя? – Арбенина указала на Зою.

Зоя лучезарно улыбнулась, видя, что камера обращается к ней.

– Это мама Зоя, – ответила Ксюша.

– Ты так её зовешь?

– Нет, она сердится, когда я так её называла, я просто "мама" её зову.

– А кто твой папа?

– Мой папа Владислав Елизаров.

Тут журналистка вспомнила разговоры, что якобы Белла родила от владельца галереи.

– А он тебе родной папа?

– Родной, я это точно знаю, и даже не говорите мне ничего другого, – с досадой ответила Ксюша, – мама тоже мне говорила, что у меня раньше был другой папа. Но я его совсем не помню. Мама вам может рассказать.

– Нет, – весело улыбнулась Зоя. – Я ничего не буду рассказывать, – и добавила, вскакивая за Сережей, который упал и не собирался вставать, а Ксюша не хотела поднимать брата: – Дочка, ты меня огорчила, я так надеялась, что ты сегодня понянчишься с Сережей. Видишь, он падает без конца.

– С Сережкой? Нянчится? Я? Ни за что, – Ксюша была возмущена. – Он вредный, он и сейчас специально валяется. А еще он по ночам орет, спать мешает.

Последние слова предназначались явно для тети журналистки.

– Сережа маленький, – непонятно над чем смеясь, сказала Зоя. – И ты дочка, должна мне помогать. Я же устаю

Опасаясь, что с минуту на минуту появится Шурочка с дедушкой, Зоя сказала:

– Пойдем, дочка, нам пора!

– Подождите, подождите, – засуетилась Арбенина, – есть еще один вопрос. Ответь, девочка, а портрет мамы Беллы у тебя есть?

– Нет, – ответила Ксюша, – мне он ни к чему.

– Так мама говорит? – уцепилась Арбенина.

– Нет, она просто спрятала все фотографии, чтобы их никто не видел...

– А картины мамы Беллы у вас есть в доме.

– Только одна, остальные папа не разрешил повесить, говорит они страшные и мрачные...

– Дочь! Нам пора, – строго повторила Зоя.

На этот раз в интонациях женщины звучало настоящее предупреждение. Ксюша это поняла и не стала ничего больше говорить. Зоя поспешила увести детей. Арбенина ушла. Через минуту из школы вышел с Шурочкой Сергей Петрович. Все пошли домой.

Местное телевидение устроило настоящее шоу. Прилетела в Россию для участия в телевизионной программе, как и обещала, Ольга. Ведущий с воодушевлением рассказывал: "В этот холодный зимний день из жизни трагически ушла наша местная знаменитость – художница Светлицкая..." Дальше следовал рассказ о её жизни, её творчестве. Показывали картины. Включили воспоминания Ольги. Заговорили про дочь Беллы – Александру. Вот тут и появилась Арбенина Сирена. Информацию о Шурочке авторы программы приберегли под конец. Журналистка вспомнила о родных художницы, сообщила, что ей удалось запечатлеть кадры из жизни Александры Светлицкой, дочери погибшей художницы. "Нам удалось задать насколько вопросов девочке, дочери Светлицкой, спросить, как ей живется...." – грустным тоном начала Арбенина. И на экране крупным планом появилось любопытное лицо Ксении. Она отвечала на вопросы Арбениной, временами камера захватывала лицо лучезарно улыбающейся Зои. Сидящая в студии Ольга недоумевала: при чем тут Ксения, если речь идет о Шурочке.

– Вам не жалко эту девочку? – обратилась к Ольге Арбенина?

– А почему я должна её жалеть? – ответила Ольга. – Ей хорошо живется. Я вообще не понимаю, зачем вы показали эти кадры?

– Как зачем? – театрально удивилась Арбенина. – Пусть все знают, как живется дочери погибшей Светлицкой.

Зоя, которая смотрела эту передачу, увидела, как сердито встала Ольга, намериваясь уйти из студии.

– Я с интересом просмотрела этот репортаж, – сказала сестра Беллы. – Не поняла одного, где Шурочка, моя племянница? На вопросы отвечает другая девочка. Это не Шурочка.

– А когда вы последний раз видели свою племянницу? Может, вы забыли, как она выглядит?– язвительно спросила Арбенина. – Вы же постоянно проживаете за границей. Я уверена, что это дочь Светлицкой и Елизарова.

В это время раздался голос ведущего:

– Звонок в студию. Нам звонит Елизарова Зоя Александровна. Это женщина, с которой растет Шурочка, дочь погибшей Светлицкой. Зоя Александровна согласна, чтобы её слова слышали все. Зоя, вы готовы ответить на вопросы?

– Да, – ответила женщина.

– Скажите, пожалуйста, кто эта девочка? – ведущий кивнул в сторону экрана.

Усиленный микрофонами, разнесся по экранам голос Зои:

– Ольга права, на экране совсем не Шурочка. Эту девочку зовут Ксения. Это моя родная дочь. Это про неё вы много лет назад, госпожа Арбенина, написали, что она рождена мной не от мужа. Вас называют жестокой, но правдивой, а вы сегодня так откровенно врете. В ваших репортажах нет ни слова правды. Как и в сегодняшнем. Мне стыдно за вас. Вы не думали о горе ребенка, когда планировали говорить с ней про смерть матери, совершенно не считаясь с чувствами девочки, с её душевным состоянием. Неужели вы думаете, я разрешила бы вам говорить с Шурочкой об этом? Да ни за что! Вы назвали меня недостойной матерью, жестокой женщиной, но именно я, недостойная мать, с вашей точки зрения, провела не одну бессонную ночь, когда девочка не могла спать после страшной потери, я, а не вы, укачивали её на руках, когда ей снились кошмары, когда она кричала во сне. Меня, а не вас Шурочка зовет мамой. Да, я прошу девочек порой посидеть с братиками, поиграть, но, поверьте, Шурочка их очень любит. Недавно от нас ушел начинающий журналист Игнат Чистяков. Смотрите его репортаж сегодня вечером по кабельному телевидению сразу после вашей передачи. Там вы и увидите дочь Беллы Светлицкой. Кстати, госпожа Арбенина, девочка носит фамилию своего отца – Елизарова Владислава. Она Александра Елизарова.

В двадцать один ноль ноль по кабельному телевиденью зрители увидели двух девочек. Они показывали свою комнату. Ксюша играла на пианино, Шурочка разложила свои рисунки. Всюду лезли мальчишки, и если Ксюша от них отмахивалась, то вторая девочка целовала и ласково гладила по головке, особенно своего любимца Сережу.

– Сережа совсем другой, он чаще Саши болеет, – пояснила девочка. – И плохо спал раньше. Когда мама очень устает, мы с Ксюшей берем его, ложимся на бабушкину кровать, он спит с нами. Саша тоже стал приходить к нам.

– Шурочка, а ты, что, этого братика любишь больше? – удивился журналист. – По-моему они одинаковые.

Девочка задумалась. Выручила Ксения, ей давно хотелось поговорить, но мама хмурила брови, отрицательно качая головой:

– Нет, мы братиков любим одинаково, они оба маленькие, и оба вредные, и совсем разные. Сашка вреднее, – объяснила Ксюша. – А Сережка больше любит Шурочку, чем меня. И Сашка тоже.

– Тебе не обидно?

– Нет, – разумно ответила девочка. – Братики наши еще маленькие. Они вырастут и поймут, что сестричек надо любить одинаково. Да ну их. Пойдемте, мы с Шурочкой вам покажем альбом, где хранятся фотографии мамы Беллы.

– Ты Шурочкину маму тоже мамой зовешь? – удивился журналист.

– Конечно. А как я её еще должна называть? – ответила Ксюша. – Ведь Шурочка – моя сестричка. А мама Белла – ее мама.

Девочка была довольна, наконец-то и ей можно поговорить. Она вместо Шурочки рассказала все: как учатся, играют, представила своего седого интеллигентного дедушку, вспомнила всех других бабушек, дедушек, которых даже не помнила, но знала по рассказам взрослых, соседку бабу Клаву и много еще чего. Камера еще раз общим планом показала дом Владислава и самого хозяина, который держал на руках вырывающихся мальчишек, деловитую Ксюшу и стеснительную Шурочку, которая старалась держаться поближе к Зое. Зоя позвала всех пить чай с тортом "Рыжик".

Горестные вести.

После этого репортажа Владислава Елизарова разыскало письмо учительницы из далекого железнодорожного поселка, куда несколько лет назад уехала Милка, которая вышла вторично замуж, и увезла старших дочерей Владислава: Лену и Валюшу. Женщина писала, что Людмила Яковлевна Титова сильно пила последние годы, что год назад она бросила детей с отцом и стариками и уехала неизвестно куда.

– Господи! – ахнула Зоя, – ведь это же идет речь о Милке!

"Девочки остались с неродным отцом и его родителями. Но и там не было ничего хорошего, – писала классная руководительница. – Они тоже любили выпить. Пока была жива бабушка, был относительный порядок, хоть накормлены были дети, хотя уроки начали пропускать. А потом, два месяца назад, бабушка, тоже любительница выпить, отравилась суррогатной водкой. И так пьющий отчим, запил по-черному. Через две недели его убили в пьяной драке. Дети остались со старым дедом. Тот испугался, наверно, два раза смерть заглянула в их дом и все в течение двух месяцев, стал пить поменьше. Но детей не согласен оставить у себя. Девочки сами ушли от него сразу после смерти отчима и живут одни в родительской квартире уже почти месяц. Как и на что, толком никто не может сказать. Соседи подкармливают их, но кто знает, всегда ли сыты дети. Да и кто разрешит девочкам, старшей из которых двенадцать лет, жить самостоятельно, без взрослых. В школу девочки часто не ходят. А они неплохие, Валюша вообще очень добрая, ласковая, а вот Лена озлоблена, но и она тянется к хорошему. Вы же отец, Владислав Сергеевич, Лене и Вале. Неужели вам их совсем не жалко?"

Классная руководительница сообщила также, что уже раньше писала и бабушке, Людмилиной матери, и девочки писали, но ответа не было. То ли письмо не дошло, то ли девочки не знали точного адреса. Адрес же Владислава Елизарова удалось узнать случайно, когда увидели сюжет по телевизору о его погибшей художнице Белле Светлицкой. "Лена когда-то говорила, что эта женщина была вашей второй женой, – писала незнакомая учительница. – Вот я решила попробовать написать вам. Судьбой девочек занимается отдел опеки. Их ждет детский дом. Мне удалось уговорить подождать с детским домом, пока не придет ответ от вас".

Расстроенный Владислав молчал несколько минут.

– Господи! – всхлипнула женщина. – Это что же такое?

– Я привезу сюда дочерей, – сказал муж тихо, но твердо Зое, начиная собираться в дорогу. – Я лечу за ними.

– Владик, – Зоя жалко на него посмотрела. – Ты только сам вернись к нам. Ты и нам нужен... А девочки твои... Ну что ж... у нас много комнат. Целых четыре. Уместимся как-нибудь. Привози.

– Спасибо, родная моя, – мужчина благодарно обнял жену.

Раздался резкий звонок в дверь. Зоя вздрогнула и пошла открывать. На пороге стояла вся заплаканная Людмилина мать, Серафима Федоровна. В её трясущихся руках было смятое письмо, написанное крупным детским почерком. Это Валюша просила бабушку забрать их к себе. На письме неверно был написан индекс и указан другой район, поэтому оно проблуждало несколько подольше.

– Владь, – бормотала баба Сима, – Владь... Милка-то что наделала... И-и-и... – завыла она тонко и пронзительно. – Девчонок в детдом отдают.... Внучек моих родных... И-и-и.. Владь! Что делать-то?

Владислав улетел за девочками в этот же день один. У матери Людмилы не было с собой паспорта, мужчина не хотел терять времени.

– Подождете меня здесь, – сказал он бывшей теще... – Я завтра же вернусь с Леной и Валюшей.

– А как же я? И-и-и.. внучки там... И-и-и... Мать неизвестно где шляется... И-и-и... Пьет... Может в живых уже нет... И-и-и...

– Поезжайте за паспортом, прилетайте после, я не буду еще сутки ждать рейса, денег на билет дам, – отрубил мужчина. – Что с Людмилой, я не знаю... а девочкам там плохо... Я за ними... Чем раньше, тем лучше..

После отъезда мужа Зоя села за телефон, дозвонилась до местного отдела гороно, переговорила с представителями опеки, сообщила, что за девочками уже улетел их отец, попеняла, что раньше не сообщили о пьющей матери, они бы давно забрали детей. Серафима Федоровна, тихонько поскуливая, смотрела на женщину.

– Ну вот, баба Сима, – сказала она, – не отдадут девчонок никуда. Все знают, что отец за ними летит. Завтра будете обнимать своих внучек.

Вернулся Владислав через четверо суток, привез Леночку, Валюшку и... третью девочку, дочь Милки от второго брака – худенькую, бледненькую, трехлетнюю Аллочку. Валюшка наотрез отказалась расставаться с маленькой сестренкой, расплакалась, обняла ничего не понимающую тихую малышку, потом прерывающимся голосом сказала отцу, что останется с ней, в детдоме. Тяжело вздохнул Владислав, он понимал, что надо спросить Зою, на неё большая часть ляжет забот. Улететь сразу назад в этот день не получилось. Аллочка – чужая, надо с ней как-то решить вопрос. Хотя в глубине души мужчина знал, как он его решит. Привезет и эту прозрачную малышку в свой дом. Ночью он спал плохо, ворочался в этой неухоженной квартире, похожей на сарай, ругал себя, что не проконтролировал, как живут дочери. Давно надо было лишить Людмилу материнства, забрать девочек. Милка, наверно, поэтому и не ездила последние годы к матери в деревню. Боялась, что узнают про её пьянство. Вдруг он услышал, как сердито шепчет средней сестре старшая дочь:

– Дура ты, Валька, уедет отец наш и нас тут оставит. Что ты вцепилась в Алку? Пусть её в детдом отдают. Она маленькая, красивенькая, её сразу удочерят. Таких сразу забирают. А мы с тобой уже никому не нужны. Мы уже большие.

Валюшка плакала, соглашалась. Утром девочка опять сказала отцу, что без Аллочки она не поедет. В тоне кроткой ласковой девочки прозвучали слезы и одновременно твердость. Владислав молчал.

– Валька, – крикнула Лена. – У Алки здесь дед есть. Он будет к ней ходить в детдом, брать в гости. Или у себя пусть оставляет. У нас никого нет! Ну пойдешь ты в детдом. Все равно вместе не будете. Алку заберут в какую-нибудь семью, а ты что?

– Вот тогда я попрошу папу взять меня, – ответила Валюшка, робко глядя на Владислава.

– А если он не приедет за тобой? – не сдавалась старшая.

– Все равно не поеду, – тихо ответила девочка. – Я с Аллочкой останусь. Сколько получится, столько и буду.

Она пошла к проснувшейся малышке, стала одевать её. Крупные слезы катились из глаз Валюшки. Аллочка доверчиво улыбалась чужому дяде. С грустью отметил Владислав грязные трусики, дырявые колготки, застиранное платьице. Да и родные дочки выглядели не лучшим образом. Не чувствовалось женской руки.

– Вот что, Валюша, собирай и Аллу с нами, летим вместе, – сказал он. – Зоя согласна. Я позвонил ей.

– Кто такая Зоя? – спросила Лена.

– Зоя, это будет ваша новая мама. Она моя жена, – ответил отец.

– А где же тетя Белла? – спросила старшая дочь, которая не раз слышала от матери, что стерва Белка увела их отца из семьи.

– Беллы нет, её убили, – коротко сказал Влад. – Её застрелили случайно в магазине...

– А у вас ведь была дочка... Где она? – этот вопрос, мужчина понял, очень важен для двенадцатилетней девочки.

– Она живет со мной...

– И Зоей? – настороженно спросила Лена.

– Да, Зоя ей заменила мать. У вас, девочки, будут там две сестры, Ксюша и Шурочка, им по восемь лет. И еще два братика-близнеца, – Владислав улыбнулся, вспомнив своих крепеньких мальчишек. – Сашка и Сережка, мальчикам по полтора годика. Аллочка будет с ними играть. Скучно не будет.

– Пап, а откуда у нас там две сестры, ведь у тебя была только одна дочь... – не поняла Лена.

– Вторую девочку родила Зоя. Она тоже моя дочь, – пояснил отец. – Шурочка и Ксюша – хорошие девочки. Вы подружитесь. У нас получается большая семья. Дедушка еще с нами живет.

– Дедушка Сережа? – уточнила Лена.

– Да.

Радостная Валюшка особо не слушала этих разговоров. Главное, Аллочка будет с ними. А Леночка заметно успокоилась, услышав, что у отца новая жена, не Белла.

Пришел дед. Он не возражал, что Владислав забирает и Аллочку. Старик спрашивал, что делать, если Милка появится здесь.

– Скажите, что я забрал детей и подаю документы на лишение её родительских прав. Назад детей она ни в коем случае не получит.

Старик мялся, не уходил.

– Вам что-нибудь нужно? – спросил Владислав.

– Денег ему нужно, – сердито сказала Лена. – Все пропил уже.

– Нужно, – согласился старик. – Твои девки у меня деньги украли. Я поэтому и не оставил их с собой.

Мужчина вопросительно посмотрел на дочерей.

– Да пили они все тут без просыпу после смерти бабушки, – угрюмо сказала старшая дочь. – Даже Алку кормить забывали. Если бы не Валька, померла бы она с голоду. Валька и деньги, что от похорон бабушки остались, тайком у них забрала. Мы сюда убежали, закрылись...

– Я не украла, пап. Я просто взяла... Мы покупали что-нибудь покушать на них, – виновато сказала Валюшка. – Только хлеб, колбасы немножко и лапшу китайскую. Аллочке один раз маленькую шоколадку купила, всего одну, и все...Ей очень хотелось... Она любит сладенькое... У нас даже сахара нет. А Аллочка все конфетки, что ты вчера купил, скушала. Я и свои ей отдала... Правда, моя хорошая?

Валюшка нежно поцеловала улыбающуюся сестренку. Владислав опять почувствовал страшную вину. Надо быстрее увозить детей из этой клоаки. К Зое. Она отмоет, согреет, накормит. Его взгляд упал на прозрачную Аллочку, которая протянула ручку к хлебу. Валюшка тут же дала маленькой сестренке кусок булки, отрезала колбасы. Девочке бы кашки сейчас, супчику... Маленькая ведь... Разве можно такой пищей кормить малышку? Ребенок разучился есть в этом аду.

– Лена, я же высылал вам регулярно деньги, вы их получали? – спросил Владислав.

– Нет, – сказала девочка, – отчим еще ругался, что от тебя ничего не дождешься.

– Ладно, разберусь, – сказал мужчина и обратился к старому человеку. – Сколько у вас взяли девочки денег?

– Ладно, про те деньги забудь, что я не понимаю: девчонки есть хотели, – махнул старик. – Сына помоги похоронить.

– Да он у вас уже месяц как погиб, – все, что смог выговорить Влад.

– Не отдали, следствие шло.

Вот и задержался Владислав еще на два дня поэтому. Помог старому человеку похоронить сына, договорился, где надо, сунул денег. Отдали тело. Оплатил похороны. Зашел и в почтовое отделение. Выяснилась неприятная вещь: почтовые переводы Титова Людмила Яковлевна получала регулярно.

– Вот сволочь, – выругался про себя Владислав, – здесь где-то рядом Милка, а на детей ей плевать.

На другой день после похорон, забрав только документы девочек, попросив их одеться получше и не брать никаких вещей, улетел с ними домой, к Зое.

За то время, что не было Владислава, Зоя много думала. Мысли о том, что дочерей Владислава от первого брака отдать в детдом, не возникало. Она решала вопрос, как всех разместить. Одна комната её и Владислава. Здесь с ними пока и мальчики. Другая – Ксюши и Шурочки. Третья – там живет отец. Четвертую хотелось сохранить как зал, но что поделаешь. Надо делать перестановку. Там теперь разместятся девочки Милки. Пока на диване будут спать. И нужна еще одна кроватка для маленькой девочки. "Вот вернется Владислав, тогда все и переделаем", – решила Зоя. Купила только срочно детскую софу для чужой малышки и поставила в зал.

Прихватив мать Милки, бабу Симу, Зоя поехала в аэропорт встречать мужа. С напряженным вниманием она вглядывалась в идущих людей. О малышке все уже знали. Вот показался Владислав, рядом шли девочки, малышку мужчина нес на руках. Зоя ужаснулась: как бедно и неряшливо одеты девочки. Срочно надо купить им новую одежду. Баба Сима расплакалась и повисла на старших внучках. Угрюмо молчала Лена, Валюшка говорила:

– Ну что ты, бабушка, ну что ты? Мы приехали, мы с тобой теперь. Не надо плакать.

– Пойдемте в машину, – сказала Зоя, взяв легонькую Аллу на руки. – Девочка не болеет? – озабоченно спросила она, удивившись легкости малышки.

– Нет, она просто плохо кушает, – ответила Валя.– И кровь из носа у неё часто идет.

– Да и нечего было особо есть, – угрюмо добавила Лена. – Вот поэтому и не ест.

Как и Владислав, Зоя почувствовала себя виноватой. Мужчина сел за руль. Спереди села баба Сима. Зоя с девочками сзади. С первой минуты женщина чувствовала к себе настороженное отношение Лены. Валюшка робко улыбалась. Лена неожиданно спросила:

– Когда поедем в деревню?

– Зачем? – не поняла Зоя.

– Мы будем жить с бабушкой, – твердо ответила Лена.

За ней это же повторяла и Валюшка, держа на руках Аллочку – хрупкое создание с голубыми глазами и льняными локонами.

Зоя промолчала.

– Да, нелегко мне будет, – подумала она.

Ксюшка восторженно взвизгнула при виде новых сестер, начала обнимать, целовать. Более сдержанная Шурочка, как всегда, прижалась к матери, мальчишки бросились к отцу. Тот, счастливый, подхватил свих бутузов и подбросил вверх по очереди. Мальчишки смеялись.

– Какие хорошенькие, – протянула Валя, обнимая братишек. – Тетя Зоя, мне можно их поцеловать?

– Можно, если они согласятся, – ответила Зоя.

Лена смотрела на них неприязненно, таким же взглядом она наградила и Шурочку, стоявшую возле Зои улыбнулась только Ксюше, которая уже тащила сестричек в свою комнату, где им были приготовлены подарки.

– Нет, – остановила Зоя. – Все в ванную. Сначала всем вымыться после дороги. Пойдемте, я вам покажу и помогу.

Она хотела сама отмыть девчонок, как следует. Да и мелькала мысль, нет ли вшей. Надо проверить. Уж больно грязные у всех были волосы. Но Лена не согласилась, застеснялась и Валюшка. Выручила баба Сима:

– Ты, Зоюшка, вымой Аллочку, у меня спину прострелило, не могу нагибаться, и иди на кухню, я помогу девочкам помыться. А ты за обедом сама уж догляди, вдруг что не так сделаю, – и шепнула тихонько. – Я посмотрю им головы.

Зоя подумала:

– Почему так. Ведь Серафима Федоровна первая чистюля была на деревне. Мама всегда говорила, что у неё самые чистые простыни на деревне. Почему Милка выросла страшной неряхой?

Но пока, откинув эти мысли, она приказала выбросить одежду, в которой прилетели девочки, чем опять вызвала неудовольствие старшей дочери, Валюша же была всем довольна. А маленькая Аллочка уже радостно плескалась в воде, к ней пытались залезть мальчишки. Её, закутанную в огромное полотенце, унес в комнату Владислав к великой радости Ксюши и Шурочки, которые принялись наряжать маленькую сестренку в костюмчик одного из близнецов. Вышло ничего, в длину коротковато, а в ширину даже свободно. Следом прикатились Саша и Сережа. Им нравилась новая сестричка. Ксюша и Шурочка смотрели за малышами. Баба Сима закрылась со старшими девочками в ванной. Зоя накрывала на стол, Сергей Петрович ей помогал.

На отмытых, похорошевших девочек надели Зоины халаты. Владислав сам вымылся по-быстрому под душем, и, наконец, все сели за первый совместный обед. Заодно и поговорить, как и где будут жить дальше. Девочки стояли на своем – в деревне, с бабушкой.

– Вот что, Зоя, – сказала баба Сима, – Леночка дело говорит. Куда тебе семь детей? Давай моих внучек ко мне. Силы у меня есть. Пусть девочки живут со мной в деревне. Дом у меня крепкий, теплый. Варений, солений достаточно, Прокормлю. (Лена кивала, подтверждая слова бабушки.) А ты, Владь, всегда можешь приехать к ним. Наладится наша жизнь. Жаль только Милку непутевую.

Владислав подумал:

– Объявится вскоре, денег-то я больше высылать не буду! Надо Зою предупредить.

– Нечего её жалеть, – сердито сказала Лена. – Могла бы и не пить!

Девочка промолчала, что она как-то видела пьяную мать, когда та получила алименты на почте. Лена попросила денег, у девочки не было теплой куртки, чтобы ходить в школу, но мать не дала.

– У отца родного попроси, – сказала она. – Он богатый. Только вы ему не нужны.

После чего исчезла в компании такого же бомжа, как и она.

Старшие девочки ели с аппетитом все: и суп, и картошку с отбивными, и салат из тепличных огурцов. А Аллочка не умела есть толком. Она, сидя на коленях у Валюшки, схватила хлеб, кусала его, тянулась к колбасе, отталкивала ложку с супом. Но Зоя понимала, что малышке лучше съесть супа. Женщина сама взяла ложку, посадила девочку на высокий стульчик одного из близнецов и стала кормить. Правдами-неправдами, но тарелку супа девочка съела. Зоя подвинула ей колбасу: "Теперь ешь, сколько хочешь", – но девочка показала на чашку.

– Пить! – сказала она и сама тонкими ручонками взяла чашку и стала пить, – тяй, кусня, – сказала девочка. – Сладенький тяй.

– Что? – не поняла любопытная Ксюша. – Что за тяй?

– Это чай. Аллочка любит сладкое, – несмело пояснила Валюшка. – Я иногда ей приносила из школы что-нибудь вкусненькое, когда нам бесплатно давали пряники или девочки меня угощали. Бабушка и отчим конфет не покупали.

– Пей свой сладенький чай. Мама еще нальет. И сахарку положит Аллочке, – подбодрила Ксения. – Еще конфету возьми.

У Зои все холодело внутри. Она думала:

– Я считала, что мне с Ксенией жилось плохо после смерти Антона. Что же пережили девочки?

– Ничего, – сказала Ксюша, чмокнув в щечку маленькую девочку, – мы теперь каждый день Аллочке будем по шоколадке покупать, по большой-пребольшой. Так, моя маленькая?

– Нет, – вдруг возразила Шурочка, – лучше фрукты и йогурты. Они тоже сладкие. Аллочка еще маленькая, ей вредно много есть шоколада.

– Правильно говорит девочка, – поддержал Сергей Петрович. – А из деревни привезем молочка от Зорьки, быстро на кашке и молоке девочка вес наберет. Станет кругленькая, как братики.

Он ласково смотрел на малышку. Валюша улыбнулась, а Леночка подумала:

– Какая противная эта Шурка, только и подлизывается к своей мамочке. Шоколадки вредны, видите ли! Тебе, может, и вредно, а Алка их и не пробовала их раньше толком.

Девочка не знала, что уже когда-то Зоя также приучала к полезной и вкусной еде Шурочку, и девочка повторяет её слова. Ксюша же ответила:

– А мы с папой потихоньку от мамы все равно купим Аллочке шоколадок. Правда, пап. Ты дашь нам денежек на шоколадку для Аллочки?

– Нет, я буду маму слушаться, – ответил Владислав.

Зоя улыбнулась. В целом все сложилось неплохо. Сытая Аллочка стала засыпать. Зоя отнесла её в кроватку. Девочка доверчиво обняла её за шею, пролепетала, засыпая: "Мама". Практичная мудрая, как старушка, Ксюша поняла это так:

– Аллочку мы, конечно, оставим у нас. Аллочка маленькая, ей нужны мама и папа, особенно мама. А вы, Лена и Валя, можете жить с бабушкой в деревне.

– Но девочки, вам надо учиться, – пытался отговорить Сергей Петрович. – Лучше остаться в городе.

– Школа есть в деревне, – упрямо произнесла Лена. – Я буду жить с бабушкой. Я все умею делать. Мы проживем...

– Валюшка, а ты? – спросил отец. – Ты тоже хочешь в деревню?

Валюшка не ответила, она играла с близнецами. Девочка вообще любила детей.

– Валя будет со мной, – ответила Лена. – И Алла тоже.

– Да, – встрепенулась Валюшка. – Я как Лена.

– Девочки, – прервала их спор Зоя. – Сегодня все равно останетесь у нас. Папе надо отдохнуть. Да и вас не в чем везти. Вы не против, если я сама сейчас поеду и куплю вам одежду. Вы меня уж простите, но старую я уже упаковала в пакеты и выброшу. Если вам что не понравится из купленного, обменяем. Я сохраню чеки и ценники.

Валя кивнула. Лена молчала.

– Я куплю сегодня только необходимое, а завтра возьму вас в магазин, сами еще выберете себе нарядов.

На этот раз довольны остались обе девочки.

– И я с вами, и я с вами, – закричала Ксюша. – Мне тоже надо чего-нибудь купить.

– Нет, – возразила Зоя. – У тебя и так полон шкаф одежды. Так, Шурочка?

– Так, – подтвердила девочка.

– Тогда я куклу Аллочке выберу, – не сдавалась Ксения. – Аллочке нужна кукла.

– Сначала свои перебери, – засмеялась Зоя, – и отдай их Аллочке. У тебя сколько этих кукол?

– Все равно Аллочке надо новую купить, – упрямилась Ксюша.

Зоя купила девочкам все: начиная от белья и кончая куртками и обувью, у женщины был отличный глазомер, она не ошиблась ни в чем. И Валюша, и Лена были очень довольны: давно им никто не покупал одежды. Выручали соседи, отдавая старую одежду. Приодев новых дочерей, на второй день Зоя отвезла их в огромный "Детский мир", где девочки выбрали сами себе джинсы, футболки, туфли, словом, все то, что составляет гардероб девочки-школьницы. Заодно закупила с запасом школьных принадлежностей. Ксюша тут же притащила на кассу наборы косметики для подростков и "Маленькую фею" для Аллочки и, конечно же, куклу. Зоя посмеялась и оплатила все. Сама она покупала одежду для малышки. Все это влетело в копеечку, но и Влад, и Зоя чувствовали себя счастливыми, глядя, как оживились глаза серьезной Леночки и откровенно радуется Валюшка. Аллочка ничего не понимала. Её больше всего интересовал чай. "Сладенький", – говорила малышка и пила его без конца. А с ней и близнецы. Сергей Петрович теперь сидел в окружении трех горшков. Зоя как-то подсунула детям вместо чая сок. Ничего, тоже выпила девочка. Ксюша потихоньку кормила девочку конфетами и печеньем.

Через день Владислав со старшими дочерьми и бывшей тещей отправился в деревню. Девочки и баба Сима настояли на своем. Аллочку Зоя оставила. Ей все казалось, что девочка болеет, хотя температуры не было.

– Завтра схожу с ней к врачу, сдам анализы, если все хорошо, привезу к вам, – сказала Зоя. – Вы уж в деревне без меня устраивайтесь.

Лена пыталась возражать, что не оставит Аллу с чужой женщиной. Зоя рассердилась.

– Что ты такая упрямая? – сказала она. – Пойми же, я добра хочу девочке. Аллочка вся прозрачная. Может, у неё глисты. Смотри, вся светится. Потом не забудь, вам сначала надо устроиться там самим. В деревне народ любопытный, будет без конца приходить. Сквозняки, простудите девочку...