Текст книги "Секретарь в переплёте (СИ)"

Автор книги: Ольга Арунд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 23

Небо.

Бесконечно далёкое и такое же яркое. Или просто он от него отвык? Последний месяц ему было не до неба. Реабилитологи, физиотерапевты, массажисты, остеопаты. Обследования, узкие специалисты и молчание Влада. Последнее добивало больше всего.

Даже больше работы, которую Дальский умудрялся втиснуть в ранние утренние и поздние вечерние часы. И один день в неделю на всё остальное, единственный, когда он мог доверить брата Виктору и сделать вид, что его это не беспокоит.

Переведя взгляд на аллею, Дальский со вздохом достаёт телефон.

– Саш, ты где?

– В парке.

– Где?! – не верит Зара. – А, неважно! Саш, она тебя вспомнила.

Четыре простых слова выбивают дух почище пули. Он знает – приключалось и такое.

– Что?

– Что-что! – взрывается она. Весь этот месяц Зара словно торопилась жить, отказываясь остановиться хоть на секунду, а последние семь суток, с того момента, как ей сняли гипс, стало совсем плохо. – Приезжай, дубина!

Приезжай. Легче сказать, чем сделать. Его мгновенно покидают силы, а из спины вытаскивают стальной стержень. Прикрыв глаза, Дальский делает глубокий вдох, выдыхает и устало трёт лицо ладонями.

Врачи подтвердили – Влад молчит не потому, что не может говорить, а по собственному желанию. Они же заключили, что Олина амнезия в порядке вещей после кратковременной комы и сложной операции на мозге. И что память может вернуться, а может и нет. Лучше бы научили как жить, когда уже любимые глаза смотрят с недоумением и опаской. Как на незнакомца, которым он для неё и стал.

Уже после, дома, убирая с пола осколки разбитого стакана, Дальский признался себе, что ничего страшного в этом нет. Конечно, можно познакомиться заново, и всё остальное тоже заново, но… Те пять лет и эти две недели он бы не хотел забывать никогда.

Самое убийственное, что Зару Оля признала. Не помня ни архива, ни «Олд-Арна», ни Влада. И не помня его. Кивацкий в ответ на вопросы лишь разводил руками и предлагал радоваться, что всё обошлось. Дальский и радовался, вот только та радость носила отчётливый привкус горечи.

«Она тебя вспомнила».

Отказываясь обманываться, задавив на корню все надежды, он встаёт со скамейки, чтобы пойти к той, кого не видел почти месяц.

Сегодня я просто открываю глаза и… всё.

Ни головной боли, ни тяжести в груди, ни онемения в мышцах. Это и есть счастье! Про аварию мне рассказали сразу, как только я смогла держать глаза открытыми хотя бы пять минут. Испугали, конечно, но рядом была Саша и рядом была Зара. Ещё с рукой в гипсе, но уже бодрая и полная сил.

Вот и сегодня она сталкивается с Сашей, которая практически прописалась в моей палате. Но сегодня её ждёт Вероничка, так что сестре приходится уйти, едва ли не впервые за всё время оставив меня без присмотра больше, чем на сутки.

– И как ты сегодня? – подмигивает Зара и ставит очередной букет в вазу на подоконнике.

– Хоть сейчас ГТО сдавать, – фыркаю я и встаю, жестом останавливая рванувшуюся ко мне подругу. – Ну хватит уже, Зар!

– Тебе там точно всё на место поставили? – Она выразительно крутит у собственного виска. И всё равно подходит ближе. Подумаешь, упала один раз! Так это было почти неделю назад.

– И поставили, и лишнее убрали.

Слабость ещё есть, но не такая, чтобы отказать себе в удовольствии самостоятельно выпить стакан воды.

– Что-то незаметно, хотя… – Зара окидывает меня демонстративно внимательным взглядом. – Лишнее точно убрали, иначе бы ты не разлёживалась, а во весь опор скакала в свой архив.

– А смысл? – хмыкаю я, на мгновение прикрыв глаза, и всё же садясь в стоящее рядом кресло. Дурацкая слабость! – Начальник всё равно по соседству обретается. Или что, Дальский ещё не весь архив без нас облагородил?

Вот как я теперь полезу на стремянку? Разве что только для того, чтобы самоубиться.

– Оля! – Странные интонации в голосе Зары заставляют открыть глаза. – Оль… – неверяще мотнув головой, она садится передо мной на корточки. – Оль, ты помнишь?.. – Тёмный взгляд не отрывается от моих глаз и что-то щёлкает в голове. Словно кадры фотоплёнки.

Удар.

Чёрный блестящий бок джипа.

«Давай мы тебя добросим? Всё не самой тащиться!»

Архив.

Крамель.

Зара и Стэтхем.

Игорь.

И пять лет в «Олд-Арне». Под боком моего личного айсберга.

– Да… Наверное. Подожди, Зар! – прошу я, хватаясь за голову.

Боли нет, но внезапно вернувшиеся воспоминания оглушают сумбурностью. Мне нужно пять минут тишины, чтобы хотя бы просто восстановить хронологию. В это время что-то происходит вокруг – приходят врачи, меня о чём-то спрашивают, я что-то отвечаю. Наверное, бессмысленное, потому что меня нет – я там, где по пустым полкам памяти послушно раскладываются, казалось, утерянные воспоминания.

И укол в плечо только подтверждает недовольство врачей.

– Что это? – морщусь я, прижимая ватку к коже.

– Ничего особенного, – спокойно поясняет Иван Петрович, мой лечащий врач. Хотя у меня таких врачей, стараниями Саши и… Саши полбольницы. – Всего лишь лёгкое успокоительное, чтобы воспоминания не спровоцировали новый приступ. Вы даже не уснёте.

– Явный прогресс! – насмешничаю я.

Тот обморок они тоже назвали приступом и пару дней держали меня фактически во сне.

– Если вдруг что, вы знаете порядок действий! – напоследок серьёзно предупреждает он Зару и выходит из палаты.

– Уже даже я его знаю, – хмыкаю я и отвлекаюсь на то, чтобы убедиться в отсутствии крови и выкинуть ватку.

– Ты, правда, всё помнишь? – каким-то придушенным голосом спрашивает она и я перевожу взгляд на неё. – Оля! – и застаю отчаянный шёпот и то, как она без сил опускается прямо на пол передо мной.

– Зар, ты рехнулась?! – Попытка её поднять закономерно заканчивается ничем. – Зара, ты плачешь, что ли?

– Дура ты! – сквозь слёзы смеётся она и крепко меня обнимает.

– Так, а кому из вас плохо-то было? – раздаётся от двери ехидный Сашин голос. – Чтобы вы знали, я даже до парковки не успела дойти, как мне позвонили и сказали, что в твою палату был вызов.

– Да никому не было плохо, – улыбаюсь я, вытирая две всё-таки прорвавшиеся слезинки. – Это всё твои перестраховщики! Ты тут всю больницу умудрилась запугать?

– Не поверишь, даже Иванченко, – хмыкает она и подходит к нашей живописной группе. Я всё ещё в кресле, Зара всё ещё на полу. – Один Кивацкий тут самый смелый. Настолько, что даже из операционной меня выгнал.

– Это он зря, – весело качаю я головой. – Ты же не забудешь и отомстишь.

– Ага, – Саша берёт меня за запястье, считая пульс, – выучусь на нейрохирурга и сделаю его на очередной конференции. Всухую. Как ты, Оль? – мгновенно становится она серьёзной.

– Да всё со мной нормально! – морщусь я в ответ. – Просто я…

– Она вспомнила, Саш! – сияя тёмными глазами, откровенно ликует Зара. Она даже с пола не встаёт, предпочитая опереться спиной о ножку кровати. – Всё вспомнила!

– Прямо-таки и всё? – с недоверчивым хмыком Саша проверяет мои зрачки и прикладывает ладонь ко лбу.

– Ты ещё губами померь, как мама в детстве, – веселюсь я.

– Я тебя и по заднице отшлёпаю, как она же, если надо будет. – Саша недовольно качает головой, но всё же отходит на шаг. – Значит так, дЕвицы-красавицы, особенно ты! – зыркает она в мою сторону. – Убедительная просьба следующие тридцать шесть часов никуда не влезать и в обмороки не падать! Ребёнок хочет видеть мать, а мать хочет видеть что-нибудь, кроме этих вот стен. Так что как хотите, но держите себя в руках, пока я не отведу Нику в зоопарк и не поем там сладкой ваты.

– Иди уже, мать! – фыркаю я, получаю привычный уже поцелуй в лоб и смотрю как за ней закрывается дверь.

– И это с ней вы друг друга не понимали! – укоризненно качает головой Зара и встаёт. – Вот вечно говоришь вам, говоришь умные вещи и словно к глухим обращаешься!

– Да ладно тебе, было и прошло. – Она внимательно смотрит как я перебираюсь на кровать и едва ли не облегчённо вздыхает, стоит мне полулечь. – Скажи лучше, что с Крамелем, он ведь тоже этот месяц здесь развлекается? Вместе со мной.

– Сказала бы я, куда вам надо засунуть такие развлечения! – вздыхает она и садится в свободное уже кресло. – Владу… непросто. Он молчит.

– В каком смысле?

– В прямом, – кривится Зара. – Он не разговаривает ни с кем из нас, хотя с лечащим врачом спокойно общается.

– И вы, конечно, насовали ему в палату толпу именитых психологов. – Не вопрос, констатация факта. – Помогло?

– Нет.

Похоже, там всё было гораздо сложнее простого «нет» и я бы, может, помогла, но не в таком состоянии.

– А в остальном?

– Ему почти перебило позвоночник, – бесстрастно отвечает Зара, но я представляю что скрывается за её спокойствием. – Какое-то время он ещё будет хромать, но потом всё наладится.

Она замолкает и смотрит бессмысленным взглядом в стену напротив, пока я не окликаю:

– Иди.

– Что? – отвлекается Зара от собственных мыслей.

– Иди к нему, Зар, – с улыбкой качаю я головой. – Ты права, всё наладится, так убеди его в этом. У тебя хорошо получается.

Она смотрит на меня долгим взглядом, встаёт и подходит, чтобы крепко обнять.

– Как же я рада, что ты вернулась!

– Я тоже, Зар, я тоже.

Глава 24

Короткий звонок заставляет Зару облёгченно выдохнуть. Хотя бы у них всё сложится!

Не в силах решиться, она продолжает стоять у подоконника, почти напротив Олиной палаты. Как? Что сделать, чтобы вернуть прежнего Влада? Пусть ехидного, вредного и упирающегося, но прежнего. Услышав шаги, она переводит взгляд и не верит.

– Это что за парк такой?! Или ты так торопился?

– Этот, – Дальский мимоходом показывает на окно, заставив её хмыкнуть.

– Чтобы ты знал, этот парк называется сквер.

– Да хоть роща! – морщится он и останавливается напротив двери в Олину палату.

– Страшно? – Зара с интересом склоняет голову к плечу, заработав его недовольный взгляд. – Иди, Саш, какой смысл тянуть.

– И это говоришь мне ты, – качает он головой. – Влад по-прежнему…

– Иди, – перебивает Зара. – Всё остальное потом.

Решительно вздохнув, словно перед прыжком в воду, Дальский открывает дверь и заходит в палату.

Чем заняться на законном больничном? Да много чем. Например, устроиться полулёжа и подолгу сидеть, ожидая, когда расслабляться дрожащие мышцы. Кивацкий сказал, что это нормально и через полгода я смогу бегать марафоны, но сейчас от этого не легче. Дрожь в пальцах тоже напрягает, но и это, по его словам, пройдёт.

Всё пройдёт, и печаль, и радость. Всё пройдёт, так устроен свет.

Смешок вырывается помимо воли и я откидываю голову на подушку, закрыв глаза. Внезапно и вдруг мне стало некуда бежать и нечего делать. Странное ощущение, но приятное. Давно стоило остановиться, посмотреть вокруг и осознать, что, даже не день, эта минута никогда не повторится.

Жизнь преподала мне хороший урок, который я вряд ли смогу забыть.

Звук открывшейся двери заставляет с трудом разлепить глаза. «Вы даже не уснёте». Так и верь врачам! Но от того, кто останавливается, едва ли сделав полшага внутрь, сон не просто улетучивается – его сдувает ураганным ветром.

Саша смотрит на меня напряжённым взглядом, я, садясь в кровати, отвечаю ему тем же.

Ну почему нельзя было подождать?! Сообщить о моём, полностью вернувшемся в строй, сознании могла только Зара и я понимаю почему он здесь. Сама поступила бы также, но…

Я – женщина. Причём женщина, привыкшая чувствовать себя красивой! И то, что он видит меня в пижаме, похудевшую на десять килограмм и с волосами, едва ли длиннее его собственных, напрягает. Настолько, что я нервным движением взлохмачиваю только-только отросшую шевелюру и подтягиваю одеяло.

– В городе закончились архивы? – пытаюсь пошутить я, но он лишь улыбается в ответ.

Взгляд опускается помимо моей воли, но это не мешает ему приблизиться. Матрас прогибается под его весом, а я вздрагиваю от прикосновения к щеке.

– Оля. – Пробирающий шёпот не оставляет шансов на сопротивление. – Оленька!

Он прислоняется лбом к моему лбу и мы сидим так, кажется, вечность. Молча. Растворяясь в дыхании друг друга. Но вот он отмирает, открывает свои невероятные глаза и смотрит так, что я чувствую, как краснею.

– Скажи что-нибудь, – просит он, словно заново изучая моё лицо, шею, руки. Меня всю.

– Я, кажется, проиграла.

– Вряд ли Влад заметил. – И снова улыбка. Такая, что я задыхаюсь от нежности и решаю сказать правду.

– Не ему, Саш. Тебе…

Саша уходит только вечером. Всё это время мы просто лежим в кровати, я на его плече, и разговариваем. О скандале, который попыталась устроить моя сестра, узнав, что он и есть тот самый Дальский. О Заре. Об архиве и даже его работе. Обо всём, кроме аварии и того, как тяжело им пришлось.

Он уходит только после крепких получасовых объятий и заверений, что за ночь я его не забуду. Уверена, он бы и на ночь остался, если бы не зашёл Иван Петрович и не прочитал лекцию о том, что анализы в норме, а я иду на поправку.

Удивительно, насколько привередлива память. Казалось, у нас были выходные в «Амариллисе». Были столкновения в «Рейве». Был ужин в «Белом кролике» и ночь после. Но всё это блекнет перед несколькими часами в тишине, покое и обществе друг друга.

И не нужны жаркие стоны и мятые простыни. Достаточно держать его за руку, чувствовать, прижимающую к надёжному боку, ладонь и плавать на границе сна и яви, слушая его голос.

Как мало. И в то же время невообразимо много.

В палате темно и надо бы закрыть глаза, а не закрываются. И улыбка не сгоняется с лица, мешая отдаться объятиям Морфея и успокоительного. Поэтому мне хватает лёгкого дуновения ветра, чтобы понять, что кто-то пришёл.

– Оля, ты спишь?

– Нет.

Ночник у кровати высвечивает бледное лицо Крамеля. Крамеля, добирающегося до кресла с помощью явно новых, каких-то современных, но всё же костылей.

– Ты не против? – сев, он обводит рукой палату.

– Даже если и против, то жестоко гонять тебя туда-сюда просто так, – хмыкаю я и добавляю: – Влад Викторович.

– Какая ты сострадательная! – кривится он.

– Жалельщиков у тебя и без меня хватает, – фыркаю я гораздо миролюбивее. – Только с ними ты почему-то не общаешься.

– Мне не нужно общение, – вздыхает Крамель. – Я хочу, чтобы ты меня простила.

От такого вступления у меня даже речь пропадает. Нонсенс в моём случае.

– Я был к тебе несправедлив…

– Слушай, Влад Викторович, – перебиваю я и изумляется уже он. Как же, остальные-то наоборот пытаются его разговорить! – Я понимаю, что ты готовился, но у меня с киношными речами пока сложно. – Мой палец легко касается виска. – Пожалуйста, давай ближе к делу.

– Я думал, что ты Сашина шпионка, – хмыкает Крамель и на мгновение становится собой прежним.

– А чего сразу не «Вермахта?! Ну так, в порядке бреда.

– Да, был неправ, – кривится он. – Но ты-то можешь меня понять! С того момента, как Саша меня разыскал, он пытался контролировать каждую секунду моей жизни. Нашёл мне работу, познакомил с нужными людьми, следил за каждым моим шагом. Что не добавляло нашим отношениям теплоты.

– Угум, – я снова откидываюсь на подушки, – и ты решил, что он пошёл другим путём.

– А что я должен был думать, если в твоей трудовой красовались пять лет «Олд-Арна»?!

– Что старший из братцев-кроликов достал даже меня, – весело фыркаю я, качая головой. Надо же, угадала! «Олд-Арн» действительно подгадил мне там, где должен был стать козырем.

– А то пари…

– Которое я проиграла, – невинно добавляю я.

– Чёрта с два я тебя уволю! – мгновенно реагирует Крамель. – Имею я право на нормального сотрудника, а не в ужасе блеющую лань?!

– То есть ты тоже не в восторге от своей Валерии Ивановны! – торжественно заключаю я со смехом. – Так что там с пари?

– Саша просил тебя уволить, но я не согласился, – подтверждает Крамель то, о чём я и так догадывалась.

– Не новость, – вздыхаю я. – Саша всегда добивается того, чего хочет.

– Оно и видно! – поддевает он, но не продолжает тему. Зато мгновенно меняется, ожесточаясь. – Прости меня, Оль!

– За спор?

– За это, – сжав зубы так, что заходили желваки, он обводит рукой палату.

– В смысле? – устало вздыхаю я.

– Это я подставил тебя под удар, – он опускает голову. – Я вывернул руль не туда, едва тебя не убив. Я не справился и поэтому ты здесь.

– Хочешь расскажу секрет? – вскинувшийся Крамель меньше всего ожидал услышать в ответ таинственный шёпот. – Никто бы не справился, лети ему в лоб такая махина. И если ты, Влад Викторович, играешь в немого исключительно в целях раскаяния, то сильно меня разочаруешь!

– Насколько сильно? – криво усмехается он. Думает, что я вся такая добрая и вру ему, чтобы успокоить? Как же, бегу и падаю!

– Аж до увольнения, – обещаю я и вижу, как вытягивается его лицо.

Зара многое для меня сделала, даже не заметив этого, и вернуть ей нормального, по её меркам, жениха – моя святая обязанность.

– Серьёзная угроза, – качает головой Крамель.

– Так прекращай комедию, Влад Викторович! – развожу я руками. – И прекращай свои идиотские покаяния. Неизвестно что было бы, выверни ты руль не влево, а вправо. И ты должен понимать это не хуже меня.

Несколько минут в палате царит молчание и я начинаю было засыпать, но и в этот раз не срабатывает.

– Просто скажи, что ты меня прощаешь.

Бесит!

– Просто прибавь мне зарплату и сделай начальником архива! – фыркаю я в ответ. – И будем в расчёте.

– Хорошие у тебя аппетиты, Ольга Александровна! – расслабляется он, откидываясь на спинку кресла. – Перспективные.

– Это ты ещё не в курсе, что после я собираюсь тебя подсидеть, – доверительно сообщаю я Крамелю. Со смехом, конечно, но он будет дураком, если пропустит угрозу мимо ушей.

– А Сухорукова ты подсидеть не собираешься? – наверное, впервые за всё время я вижу, как он смеётся. Искренне и заразительно.

– Как пойдёт, – многозначительно отзываюсь я. – А теперь, Влад Викторович, иди уже к себе. Я спать хочу.

Иронично качая головой, он с трудом встаёт и хромает в сторону двери.

– И имей в виду, – добавляю я, когда он берётся за ручку, – про увольнение я не шутила!

– Подозреваю, что и про Сухорукова тоже, – хмыкает Крамель и выходит.

Молодец, умный мальчик. Кажется, мы всё-таки сработаемся.

Глава 25

Солнце, ветер и такая знакомая стекляшка.

Как же хорошо! Просто идти и не чувствовать слабости в ногах. Ощущать щекотание, отросших за год, волос. Знать, что здесь тебя ждут, а кое-где ещё и любят.

«Рейва» стала для меня родной за те полгода, что я проработала здесь после слишком долгого больничного. Сложного, нервного, выматывающего, но всё-таки вернувшего меня в состояние «до».

– Привет! – киваю я девчонкам на ресепшн и иду к лестнице.

За архив я всё ещё готова убивать, учитывая, что уже месяцев пять это действительно моё детище. И нет, не совесть заставила Крамеля подписать назначение – просто я его окончательно достала. Сроки, сдачи, описи и номенклатура, а ещё коробки, грузчики и программное обеспечение. И много чего ещё потребовалось мне «ещё вчера» и он сорвался.

В самый обычный день, во время самого обычного спора Крамель вызверился, рыкнул что-то типа: «Разбирайся сама!», и вышел из кабинета. Пожав плечами, я ушла к себе, а за полчаса до конца рабочего дня пришла Ирина с подписанным приказом о назначении меня «начальником Центрального архива (на правах отдела)».

И следующая наша стычка даже не успела начаться, потому что Крамель озвучил мне лимит и послал… к зеркалу, с которым я теперь могла спорить хоть до посинения.

Выйдя из лифта, я, уже привычно, поворачиваю налево и открываю третью по счёту дверь своим ключом. Дверь с табличкой «Директор управления». И, как обычно, в этот момент раздаётся звонок.

– Оль, всё нормально?

– Саш, ты издеваешься? – я со вздохом включаю компьютер. – Ты довёз меня практически до дверей банка.

– С тобой никогда ничего не знаешь наверняка, – хмыкает он. – Вечер в силе?

– Да, – задумчиво отзываюсь я, вводя пароль. – Если не придётся задержаться.

– Слушай, давай я всё-таки поговорю с Сухоруковым? – Саша в очередной раз проявляет недовольство. – Почему опять ты?

– Не смей! – я легко хлопаю ладонью по столу. – Мы обсуждали это уже миллион раз – если Иван Фёдорович посчитал, что я могу занять место Крамеля, то так и есть.

– А Влада не пугает, что в своих формулировках ты забываешь добавить «временно»? – смеётся он. – Он всё-таки в отпуск ушел и собирается вернуться. И я уже не уверен, что ты освободишь ему кабинет.

– Сейчас освобожу, – улыбаюсь я, – а вот года через два можно будет подумать. А пока мне своего архива хватает.

– Оля, он мой брат! – насмешничает Саша в трубку.

– Ну, знаешь, мало ли кто чей брат! – фыркаю я. – И, вообще, мне пора работать…

Он понимает намёк и прощается, ещё раз напомнив про вечер.

Как будто я могу забыть! Как будто вообще можно забыть, что с того августа мы расстаёмся разве что тогда, когда я иду на встречи с сестрой или Зарой. Или обеими сразу. Меня как-то не подготовили к тому, что после больницы они сдружатся настолько, что будут горланить в один микрофон «Ох, как замаялась я с тобой, моя попытка номер пять».

И если поначалу, сразу после больницы, Саша ещё уезжал домой по вечерам, то очень скоро ему это надоело. Так что теперь у меня два гардероба, один из которых – в его квартире. Собственно, как и у него. Забавнее всего, что при этом мы даже не заговаривали о совместном проживании, предпочитая ночевать либо у него, либо у меня.

Стук в дверь не становится чем-то неожиданным, в отличие от решившего навестить меня гостя.

– Отпуск, – весомо заявляю я, демонстративно ткнув пальцем в календарь.

– Мне нужна твоя помощь, – Крамель иронично улыбается и разваливается в собственном гостевом кресле.

– Я и так тебе помогаю! – возмущаюсь я, неопределённо обводя кабинет ладонью.

– Можно подумать, ты делаешь это бесплатно! – закатывает глаза он. – Оль, прекращай вредничать, я серьёзно.

– Ну, раз серьёзно!.. – продолжаю издеваться я. – Тогда, конечно, выкладывай.

– Я хочу сделать Заре предложение.

– Рехнулся?! – давлюсь я вздохом. – Вы, блин, почти женаты! У вас свадьба через два месяца.

– Я в курсе, – беззаботно отзывается он, – и я хочу.

– Хоти, – милостиво разрешаю я. – Я вот хочу, чтобы вы с Сашей помирились, но вам же плевать. При том, что не я одна этого хочу.

– О-оля! – кривится Крамель.

– А не всё, Влад Викторович, коту масленица! Вы вроде родные братья, уже не мальчишки, а ведёте себя как идиоты.

– Я не буду это обсуждать, – звереет на глазах он.

Ещё бы! Я бы тоже озверела, если бы меня долбили этим с утра до ночи и сразу с трёх сторон.

– А я не буду обсуждать твоё предложение, – хмыкаю я и демонстративно скрещиваю руки на груди.

А удобное всё-таки у Крамеля кресло. И вид классный. Может, с двумя годами я погорячилась?..

– Хорошо, – выдыхает он сквозь зубы, – я обещаю над этим подумать.

– Ха! Эти сказки ты Заре рассказывай.

– Ладно, я поговорю с Сашей. Попытаюсь, – добавляет он и этому обещанию я верю в разы больше.

– Чего ты от меня хочешь? – обречённо вздыхаю я.

– Ты должна привезти её по этому адресу…

– Оль, а нельзя было поехать на моей машине? – ворчит Зара, с недоверием глядя на таксиста.

– Откуда снобизм? – фыркаю я. – Саша и так ворчит, что ты слишком правильная – не пьёшь, не куришь и даже матом не ругаешься.

– Ты бы уже как-то разграничила своих Саш! – морщится она. – Потому что лично я не поняла о ком из них идёт речь.

– Да, в общем-то, об обоих, – я вглядываюсь в улицу. – Остановите, пожалуйста, мы здесь выйдем!

– И куда мы идём? – спрашивает Зара, наблюдая как отъезжает такси.

– А есть разница? – хмыкаю я. – Главное, что будет весело.

– Ты же знаешь, я как-то не очень с сюрпризами, – качает головой она, но идёт за мной.

– Серьёзно?! – из груди вырывается смешок. – Тогда откуда столько защиты было в Сашин адрес? После его сюрпризов с архивом и «Нимбусом».

– Это – другое!

– Конечно, твоё другое называется «двойные стандарты», – смеюсь я, открываю дверь и отхожу в сторону, пропуская её вперёд.

– Никакие это не… Что это? – восторженно выдыхает она, во все глаза рассматривая необъятное количество белоснежных цветов, шары и расставленные по всем поверхностям свечи.

А Крамель постарался! Особенно в том, чтобы всё это великолепие не выглядело пошло и смешно. Так и быть, пусть ещё пару лет поруководит Управлением делами.

– Оля, что пр…

Ладно, признаю, ещё Крамель умеет выглядеть так, что даже я засматриваюсь. Хотя у меня и есть свой личный айсберг.

– Привет. – Он берёт Зару за руку и ведёт в центр украшенного зала, а я пытаюсь сделать вид, что меня тут нет.

– Влад, что происходит? – оглядывается она, но одним касанием руки Крамель переводит всё её внимание на себя.

– Я – кретин.

Браво! А можно я запишу это признание на диктофон?

– Надменный идиот, не осознающий какую ценность мне подарили. – Крамель улыбается только ей, и уже я чувствую себя идиоткой, потому что глаза как-то вдруг увлажняются. – Прости меня, – он держит её ладони в своих и трепетно касается их поцелуем. – Я не знаю, что будет дальше, не могу обещать, что со мной будет легко, но я положу жизнь, чтобы ты была счастлива! Всегда и везде.

Зара молчит и мне не видно её глаз, в отличие от одухотворённого Крамеля.

– Так и думал, что ты будешь рыдать, – едва слышный шёпот касается моего уха, а широкая ладонь ложится на талию, притягивая к груди.

Вторая неслышно вкладывает мне в руку бумажный платок и я промакиваю уголки глаз.

– С самого начала всё шло не так, как должно было. Ты заслуживаешь большего! И я клянусь, что не заставлю тебя плакать! – Крамель опускается на одно колено и Саша крепче прижимает меня спиной к себе. – Я спрошу ещё раз. Невзирая на родителей, традиции и обязательства, я хочу услышать только твой ответ. Зара, ты выйдешь за меня замуж?

Смаргивая слёзы, я всё же не удерживаюсь от тихого смешка. Серьёзно, я бы отказала. И продолжила готовиться к свадьбе, доводя жениха до невроза. Ну а что, Зара может себе позволить! После таких-то приключений.

И, конечно, то самое решающее «да» я пропускаю. Когда я выныриваю из своих мыслей, парочка в центре уже обнимается, целуется и принимает очередные поздравления от многочисленных родственников.

– Впечатляет? – улыбается Саша и я разворачиваюсь в его руках.

– В основном её согласие, – тихо смеюсь я.

– А ты бы так не хотела? – подначивает он, нежно заправляя прядь волос мне за ухо.

– Мне не нужны кольца, клятвы и шумные поздравления, – с улыбкой качаю я головой. – Мне нужен мой личный айсберг, а он у меня уже есть.

– Есть, – эхом отзывается Саша и утягивает меня в самый нежный в моей жизни поцелуй.