Текст книги "Секретарь в переплёте (СИ)"

Автор книги: Ольга Арунд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Секретарь в переплёте

Глава 1

Бассейн завораживающе переливается всеми оттенками голубого, жаль, что утопиться в таком точно не получится. Хотя хочется настолько, что я погружаю ладонь в кристально-чистую воду. Тёплая. Понимая, что всё равно спасут, я сажусь на шезлонг, делая глоток.

Зря я согласилась. Очень зря. С другой стороны, переоценивать свои возможности – моё любимое хобби последних недель.

– Ты замёрзла.

А даже если нет, то это не забота, это приказ. И я бы увернулась от накинутого на плечи пледа, но он мне только на руку. Можно добавить сверху ещё парочку таких же – чем качественнее я отгорожусь от Дальского, тем меньше соблазна.

Но о чём это я?!

Плюнув на вежливость и личные границы, он садится рядом со мной на шезлонг, настолько близко, что его бедро прижимается к моему. Где мои пледы?! Ни разу за пять лет знакомства наше сотрудничество не оказывалось таким тесным и слава Богу! Я собираюсь отодвинуться, но его рука стальной хваткой удерживает меня за талию.

– Сиди.

– Да с чего бы вообще?! – взрываюсь я, последними неделями доведённая до предела своей стрессоустойчивости. – Я больше не тво… ваш…

– Кто? – Дальский слитным движением пересаживает меня на свои колени и всё, что я могу – успеть отставить бокал с Пина Коладой в сторону, чтобы не залить коктейлем рубашку бывшего начальства.

Я. На коленях. Дальского.

Стоило догадаться чем закончится этот вечер ещё полчаса назад. Хотя вру, не полчаса – минимум полмесяца.

– Секретарь, – выдыхаю я.

Мой взгляд далёк от мыши, смотрящей на удава. Та мышь сразу бы сдохла, только посмотрев в глаза Александра Дальского. Потому что арктический взгляд горит, отзеркаливая тусклые светильники вокруг, в то время как их хозяин мягко отбирает у меня бокал, прервав зрительный контакт едва ли на мгновение.

– Я в курсе, – действительно довольно отвечает он, заставив меня задохнуться от возмущения.

В курсе и всё?! То есть он не жалеет о моём увольнении? Между прочим, нового секретаря ему не могут найти до сих пор! Я знаю – Полина регулярно скидывает мне «Олд-Арновские» новости. Собираясь высказать всё, что думаю о его самодовольстве, я набираю воздуха и… резко выдыхаю. Снова.

Потому что его ладонь ложится на мою лодыжку и кожа вмиг покрывается мурашками. Чёрт! Это же деспотичный, сложный и знакомый до последней запонки Дальский! Кому как не мне знать все выверты его отмороженного сознания, но…

Его ладонь поднимается выше и я не могу больше смотреть в яркие голубые глаза. Но и остановить Дальского тоже не могу, чувствуя как заходится пульс и прерывается дыхание, как только его ладонь останавливается в миллиметре от подола платья.

Чёртов спор. Чёртов Крамель. Чёртов архив.

Я не верила, я честно держалась, я приводила миллион и ещё один аргумент против, но так и не смогла побороть это предательское чувство. Тягу, которая твердила одно.

Я хочу Александра Дальского.

***

За два месяца до

– Я увольняюсь.

Лист, с тёмным пятном от мажущего принтера в правом нижнем углу, скользит по зеркальному столу и, подхваченный волной от включённого кондиционера, отказывается тормозить на краю. Эффект испорчен. Жаль.

– Что?

Голубой безразличный взгляд, тёмно-синий галстук, идеальный костюм. Ненавижу!

– Я увольняюсь. – Искреннее, искрящееся, счастье не удаётся сдержать даже пониманием того, что новую работу я так и не нашла. – Мой рабочий день, последний в должности вашего секретаря, закончится через сорок минут. Будут какие-то поручения?

– Почему меня не уведомили? – Голос под стать арктическим глазам – вымораживает подчистую всё желание работать.

– Это мне неизвестно.

А вот сейчас я вру, не особо скрывая злорадство. Всё мне известно. Спасибо Полине из кадров, она не хуже меня понимает, что эта работа – ад. Да все в офисе это понимают.

– И две недели отработки…

– Заявление принято кадровой службой ровно четырнадцать суток назад.

Какое же это удовольствие смотреть в глаза без сорока минут бывшему начальнику и чувствовать себя правой! Впервые за пять лет.

– Повышение зарплаты? – Никакого выражения в голубых глазах. Он ещё не понимает, что это не поможет и начинает с привычных аргументов.

– Не требуется.

Визит к начальнику затягивается и я переступаю с ноги на ногу, пытаясь сделать это незаметно.

– Дополнительная неделя к отпуску?

А смысл, если половину прошлого я провела на работе?

Инна не знает телефон заместителя мэра – разберитесь. В четверг совещание акционеров и Инна не справится – подстрахуйте. Инна не может найти отчёт из бухгалтерии, который должен был быть на столе ещё вчера – придите и помогите.

– Не интересует.

Александр Германович устало снимает очки, но меня этот его жест всегда напрягал. Если в стильных прямоугольных очках он ещё мог сойти за успешного управленца, то без них всё становилось слишком. Слишком пронзительный взгляд. Слишком резкие черты лица. Слишком арктический характер.

– Тогда в чём дело? Вы проработали в нашей компании больше пяти лет, зарекомендовали себя хорошим специалистом и ваша работа меня более чем устраивает. – Сюрприз! Оказывается, Дальский отразил смену своего прошлого секретаря. И доволен моим выматывающим, практически круглосуточным трудом. – Давайте обсудим ваши претензии и продолжим работать в прежнем режиме.

Если мы продолжим работать в прежнем режиме, я сдохну от недосыпа.

– Извините, но это невозможно.

Уговаривать? Выяснять причины? Зачем, если можно позвонить в кадры и лишить премии того, по чьей вине Дальский остался без секретаря. На неопределённый срок.

– Вы можете идти.

Под мрачным взглядом Александра Германовича хочется как рабыне из турецких сериалов опустить глаза, голову и, согнувшись, пятиться спиной, пока не упрешься в спасительную дверную ручку из коллекции Geometric пафосной итальянской фирмы. Замена которой, кстати, стала моим первым заданием на должности секретаря Дальского – акционера и генерального директора «Олд-Арна».

Стоит мне вернуться за свой стол, как начальничья дверь распахивается и Дальский в несколько уверенных шагов пересекает собственную приёмную. И выходит. Я даже знаю куда. Проблема в том, что по пятницам рабочий день кадровиков заканчивается на час раньше, а значит вся правая часть коридора на втором этаже сейчас пустует и не может ответить на обоснованные претензии высшего начальства.

«Ты как?».

Мессенджер высвечивает счастливое Полинкино фото в свадебном платье. И неважно, что платье продано, сама Полина развелась, а с фото её разделяют десять набранных килограмм.

Ответив смайлом с поднятым кверху большим пальцем, неуловимым движением я бросаю телефон в приоткрытый ящик стола. Как раз вовремя – Александр Германович возвращается к себе, не удостоив меня и взглядом. Выдохнув, я расправляю плечи и выпрямляюсь.

Искусство съёживаться в его присутствии я приобрела на второй неделе работы после бесконечных «переделать», «перенести» и молчаливого, но от этого не менее красноречивого, презрения. Дальский не позволял себе орать, на работе точно, но это ему и не требовалось. При необходимости яркие голубые глаза итак выражали всё – от бесстрастного одобрения до холодной ярости. Хотя чаще всего смотрели на мир и подчинённых безразличным, уверенным в нашей профнепригодности, взглядом.

И сейчас, в резкой походке и более отрывистых, чем обычно, движениях прослеживается то самое, профессиональное, раздражение.

Слава Богу, что через двадцать минут это перестанет быть моей проблемой! Хватит, наработалась по горло. Кто бы мне сказал пять лет назад, что я стану увольняться с такой же радостью, с какой тогда подписывала трудовой договор, назвала бы его идиотом.

И ведь меня ничего не смущало!

Ни дёрганные движения сотрудников, ни трижды выпавшая из рук кадровички Ани ручка, ни взгляды искоса. Гораздо больше меня волновало «Бессрочный» в заголовке подписанного трудового договора. Редкое явление для тех, кто хочет нанять секретаря – гораздо чаще мне встречалось «серая зарплата», «все так работают» и «больничный за свой счёт».

Ведь кто не хочет после института хорошую работу? Все хотят, но если в твоём приложении к диплому одни «отлично», то соглашаться на просто хорошую уже неинтересно. Амбиции учебного успеха бьют по темечку, заставляя искать в вакансиях «карьерный рост» и слать резюме в известные на рынке компании.

На это попалась и я, к счастью, вовремя очнувшись от перспективных, но больше похожих на мыльные пузыри, грёз. Мне повезло получить ответ от «Олд-Арна», крупнейшей компании в округе, когда-то начинавшей с производства металлоконструкций, а сейчас не торгующей разве что едой.

На тот момент казалось, что повезло.

Пока я не встретилась с беспристрастно-оценивающим взглядом Дальского, от которого кадровичка Анечка мной и прикрылась, сославшись на много дел и «дальше ты тут сама разберёшься». И я разбиралась. Долго разбиралась, с огоньком! Пройдя путь от, восторженной первой работой, студентки до нервного, без веры в чудо, секретаря. Очень нервного.

– Зайдите.

Холодный голос в трубке заставляет меня тяжёло вздохнуть и с тоской посмотреть на время. Ещё каких-то десять минут. Надо просто потерпеть, выслушать всё, что Дальский решит мне высказать и напрочь стереть из памяти сине-зелёный логотип «Олд-Арна».

– Вызывали?

– Садитесь, – Александр Германович снова снимает очки и смотрит на меня своими невозможными глазами.

Конечно, я сажусь. И нет, не потому, что дрожат колени. Просто не могу отказать ему в последней просьбе. А то, что на самый край стула и выпрямив спину так, как не снилось и английской королеве, так это потому, что пора домой – рабочий день почти закончен.

– Я предлагаю вам повышение заработной платы в полтора раза, премию по итогам года и пять дополнительных дней к отпуску, – он впервые вполне по-человечески усмехается. – За вредность.

– Благодарю вас, но вынуждена отказаться. Я уже нашла другую работу. – Под его взглядом и соврать не грех.

– Ольга Александровна, вы же понимаете, что мало кто предложит вам такую вакансию. В успешной и известной в стране компании.

Мало, согласна. Но! Гораздо больше организаций предложат мне устойчивую психику и выходные. Которые от слова «отдых», а не «выхода нет, пили на работу».

– Понимаю, – я предпочитаю изучать лежащие на столе идеально-деловые очки Дальского, вместо идеально-голубых глаз его же. – И уверена, что на таких условиях компания быстро найдёт нового секретаря.

Он молчит настолько долго, что я рискую поднять взгляд и натыкаюсь на неподдельный интерес с его стороны. Интерес! Я за пять лет не видела в его лице нормальных человеческих эмоций, а тут это!

– И всё же подумайте, Ольга Александровна. – Дальский надевает очки и мне даже дышать становится легче. – Я даю вам неделю и через семь дней жду в офисе на прежнем месте, – сообщает он то, отчего я едва удерживаю челюсть на месте.

Это точно он или подменный брат-близнец?! А, может, клон? Тогда стало бы понятно почему Дальский допоздна сидит в офисе, а на утро приезжает свежим и полным сил. Ежедневно. На протяжении долгих пяти лет, что я здесь работаю.

– Я не вернусь, – я даже головой качаю, понимая, что уже не чувствую прежней уверенности.

– Тогда вам перечислят вторую половину положенных при увольнении выплат, – холодно улыбается Дальский, вернувшись в привычную мне роль. – А пока, Ольга Александровна, считайте, что у вас недельный отгул. И он уже начался, – он бросает короткий взгляд на часы.

Начался? Я поднимаю глаза и вижу, что он прав. 18:01. Мой последний рабочий день в «Олд-Арне» окончен.

Последний ведь?..

Глава 2

С девочками на ресепшн я прощаюсь уже не с той уверенностью, какую чувствовала эти две недели. Зар-раза этот Дальский! Это же надо вывернуть всё так, что увольнение уже не кажется панацеей от всех рабочих бед.

Глупости!

Зайдя в маршрутку, я проталкиваюсь к окну, чтобы бессмысленным взглядом провожать дома и светофоры. Ничего не изменится. Если я соглашусь на его условия, снова лишусь нормального сна и отдыха. Буду подскакивать от каждого телефонного звонка. Не смогу выпить даже на собственном дне рождении. И продолжу нервно хвататься за оба рабочих телефона.

А это не жизнь.

Я никогда не была карьеристкой, если забыть про короткую эйфорию от получения отличного диплома. Меня вполне устроит адекватно-оплачиваемая работа в стабильной компании, без теневых зарплат и начальника-самодура. Да, фантастическое везение получить всё и сразу в одном месте, но для начала мне хватит и того, что моим начальником не будет Дальский.

Не будет и точка.

Хотя сам факт, что он пошёл на уступки, а его предложение это уступка, причём немалая, говорит о многом. Как минимум о том, что мои нервы не пропали в никуда. Пусть не все мои усилия, пусть хоть какую-то крохотную их долю, но Дальский заметил. Заметил и оценил, иначе даже не подумал бы предлагать «недельный отгул».

Квартира встречает меня тишиной.

Обычный мой день заканчивался падением на диван и отчаянным желанием побыть в покое, но сегодня беспокойные мысли никак не могут угомониться. И я включаю телевизор, надеясь, что он поможет забыть о работе, Дальском и идиотском желании не уходить…

И всё-таки я ушла.

После недели жестоких мучений, таблиц «За» и «Против» и уговоров я всё-таки это делаю – не выхожу из дома в шесть утра, чтобы в семь быть на работе, чтобы в 7:30 встречать Дальского радостной улыбкой. От факта лицезрения его в приёмной.

А, может, ещё успею?..

Ответом становится настойчивый звонок.

– Ты как, держишься? – Сочувствие в этом голосе отсутствует как вид, всё-таки у медиков самая жёсткая и быстрая профдеформация.

– Приковала себя наручниками к батарее, а ключ бросила на другую половину комнаты, – фыркаю я в ответ. – Саш, мне же не пятнадцать, я всё понимаю!

– Знаешь, Стокгольмский синдром он такой. Коварный, – гораздо веселее отзывается сестра.

– Кто бы говорил! – хмыкаю я. – Мне хотя бы за это хорошо платили.

– Зато меня не выдёргивали с дня рождения племянницы, чтобы организовать срочную командировку в Москву, – заводится Саша, не в состоянии забыть трёхлетие Ники.

– Будем мериться грехами?

– А ты сможешь вспомнить мои? – ехидно отзывается она.

– Предлагаю обнулить счёт, – понимая, что это может затянуться, тяжело вздыхаю я. – Тем более, что мне пора… по делам.

– Это каким? – неподдельно интересуется Саша. – Маникюр, педикюр и массаж?

– «Инвест-банк», «Эллиот» и «Жозефина».

– Последнее это что? Надеюсь, имя твоей массажистки? – с подозрением переспрашивает она.

– Это салон-парикмахерская, где у меня вечером собеседование. – Я выглядываю в окно, чтобы убедиться, что асфальт высох после вчерашней мороси.

– Сало-он? – разочаровывается Саша.

– Секретарь вполне может устроиться администратором, – напоминаю я ей. – Но, вообще, не хотелось бы. За пять лет стрессоустойчивости у меня, конечно, прибавилось, зато человеколюбие исчезло напрочь.

– Да забудь ты уже своего Дальского! – недовольно бурчит сестра.

– Он не мой и ты первая о нём вспомнила, – отзываюсь я, переводя задумчивый взгляд с тёмно-зелёного костюма на синее платье. – Всё, Саш, я пошла собираться! Денису привет.

Банк разочаровал.

Хотя именно на него я возлагала большинство своих надежд. По факту, вместо заявленной должности, мне предложили совместить секретаря, консультанта, оператора и только им известно кого ещё. Естественно, за одну зарплату вместо трёх. В «Эллиоте» честно признались, что сотрудник на место уже есть, но начальство обязало их опубликовать вакансию, а «Жозефина» порадовала разве что клиентоориентированностью.

Им требовались не столько администраторы, сколько клиенты. Своеобразный такой способ, но сработал – после долгих уговоров я всё же соблазнилась и купила у них маску для волос «с невероятным эффектом».

Надеюсь, лысина в это понятие не входит.

«Я даю вам неделю и через семь дней жду в офисе на прежнем месте».

Предложение Дальского эхом отдавалось в голове всю эту неделю, не помог даже окончательный расчёт с «Олд-Арном». Не помогало и понимание того, что Александр Германович не изменится. Не может бесчувственный управленец стать по-человечески адекватным!

Скорее Макдональдс разорится.

Но кого когда спасали умные мысли… Поэтому я решаю спастись суши на вынос, не придумав лучшего избавления от ощущения сжимающейся вокруг меня клетки. Тем более, что за дверями подъезда лето – лучшее время года для проветривания мозгов.

Улица звучит детскими визгами, а в носу свербит от ароматов распустившихся цветов. Два квартала туда на обратном пути превращаются в пять, чтобы растянуть внеплановую прогулку. Жаль, что она не помогает от зудящих мыслей, но хоть ужин готовить не надо.

Хотя сегодня можно было обойтись вовсе без него. Потому что остаются последние пять ступеней, когда, сквозь завесу мрачных мыслей, ко мне всё же пробиваются знакомое ворчание и шорох, но останавливаться поздно – меня замечают. Чертыхнувшись, я нацепляю на лицо вежливую улыбку.

– Добрый вечер, Анна Николаевна!

По моим подсчётам «лаевна» должно приходиться на закрытие мной двери, но если не везёт, то так, чтобы запомнилось надолго. Периодически заедавший ключ от верхнего замка предаёт меня самым дрянным образом – ломается прямо в скважине. Хорошо хоть после того, как делает положенные два оборота!

– Оленька! – с маньячным выражением Чикатило, ночью увидевшего одинокую девушку, произносит соседка и мгновенно оценивает ситуацию. – Ох, какой кошмар! А я ведь ещё полгода назад тебе говорила – смени замок, а то сломается!..

Тихо, но обречённо вздохнув, с пакетом роллов в одной руке и частью сломанного ключа в другой, я смирно слушаю получасовую лекцию обо всех мастерских района. С адресами. С именами владельцев и мастеров. С адресами жительства владельцев и мастеров.

Чего стоило прислушаться перед тем, как подниматься на площадку! Пусть бы ключ ломался сколько ему угодно, хоть до, хоть после открытия двери! Я бы подождала на подъездном подоконнике, зато обошлась без лекции об Ирине Павловне, которая ради дубликата ключа обошла для этого не район – половину города. Попутно узнав всё обо всех и поделившись этим полезным знанием с Анной Николаевной.

– А ты чего дома? – Поток бесполезных советов прерывается настолько внезапно, что я не сразу реагирую на вопрос, продолжая кивать со стеклянным взглядом.

– Я уволилась, – с задержкой отвечаю я, начиная отгораживаться от Анны Николаевны собственной дверью.

– Да ладно?! – ахает она. – Бедная девочка! А на что ж ты теперь замок поменяешь?

На то, что не имела физической возможности тратить во время работы на Дальского.

– Я ищу работу. Всего хорошего, Анна Николаевна! – радостно кивнув, я собираюсь, наконец, захлопнуть дверь, но не тут-то было.

В торец двери вцепляется сухая старческая рука с массивным перстнем на среднем пальце и дёргает многострадальный кусок железа на себя. Не настолько крепкого железа, чтобы бороться со старшей по подъезду, много лет оберегающей свои клумбы от детей, хулиганов и управляющей компании. Эхо множит жалобный дверной стон на все девять этажей.

– И-ище-ешь? – От её многозначительного тона мне сразу хочется спрятаться за собственной дверью, даже если это грозит штрафом за случайно сломанные соседские пальцы.

Да, Анна Николаевна хочет как лучше. Всегда. Вот только с этими же намерениями на последнем курсе института она отправила меня на практику в фирму каких-то своих очередных знакомых. Которые должны были поставить «бедной девочке» все печати и отпустить с миром. Жаль, что знакомые оказались не в курсе и все три недели я таскала бумагу, оргтехнику и офисные стулья с одного склада на другой.

С тех пор я избегаю любых знакомых Анны Николаевны. Какими бы полезными они не были.

– Спасибо, не надо! – нервно отказываюсь я. – Я уже нашла другую.

– Да брось, что можно найти без знакомств! Курьера да кассира в этом… – она морщит итак далёкий от гладкости лоб. – Ну, как его? Мак… Дак… Ман…

– Макдональдс, – обречённо подсказываю я.

– Точно! – неподдельно радуется Анна Николаевна. – Внучка знакомой моей сестры как раз жаловалась, что у них уволился кто-то там в архиве. А работает она в банке, каком-то крутом, у них ещё автоматы с деньгами везде натыканы!

– Банкоматы, – вздыхаю я.

– Вот-вот, эти самые маты! Я прямо как знала, что понадобится! – Оставив собственную дверь открытой, она ныряет в бездну своей сумки.

– Да не стоит! – вяло отнекиваюсь я, понимая, что это бесполезно. – Туда уже, наверное, нашли специалиста. Да и архивная работа немного не мой профиль.

– Как это не твой?! – отвлекается она на мгновение. – Что значит не твой?! Ты же документоведение закончила, а там как раз самые важные документы!

– Но я же секретарь, Анна Николаевна!..

– Нашла! – перебивает она меня, торжественно подняв над головой помятый клочок какой-то газеты. – Ты это мне прекращай! Придумала, в секретутки идти! Видела я как они мужиков из хороших семей уводят!

– В сериалах на Первом? – качаю я головой. – Анна Николаевна, вы же понимаете, что…

– Слушай сюда, – проигнорировав меня, она склоняется над обрывком, – вот тут телефон, позвонишь по нему и запишешься на собеседование! Они там только тебя и ждут!

– Ну, конечно, – буркнув, я всё же беру клочок бумаги с остатками пустых клеток от неразгаданного сканворда.

– Что говоришь? – основательно встряхнув сумку, Анна Николаевна поднимает на меня глаза.

– Спасибо, говорю, – гораздо громче повторяю я. – Большое!

– Всегда пожалуйста, – с чувством выполненного долга она, наконец, идёт к своей двери. – А ты звони давай! Потом расскажешь что там и как.

– Обязательно, – мрачно и уже за своей дверью отзываюсь я.

Есть не хочется. С тяжелым вздохом я бросаю пакет на пол, остатки ключа на тумбу и иду к ноутбуку искать ближайшую к дому мастерскую, надеясь, что разберусь с дверью хотя бы завтра.