Текст книги "Секретарь в переплёте (СИ)"

Автор книги: Ольга Арунд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 21

И оказываюсь права.

Он ждёт меня, прислонившись спиной к подъездной стене, засунув руки в карманы брюк и нечитаемым взглядом изучая лестницу перед собой. Я не сбиваюсь с шага, не опускаю глаза и делаю вид, что у меня всё прекрасно.

– Пустишь? – интересуется Дальский, рассматривая меня всю, от острых носов светлых туфель до новых серёжек.

– Не уверена. – Я останавливаюсь за шаг до него и за пролёт до спасительной двери.

Рискую, конечно, и в первую очередь своим спокойствием, но ничего не могу с собой сделать.

– Оль, я обещаю, что не буду лезть в твою работу, – вздыхает он с таким видом, словно это сверхзадача.

– Прекрасно, – ровно отвечаю я и продолжаю подниматься на свой этаж.

Ключ от квартиры в моих руках, но… Я ожидаемо вздрагиваю, когда его ладони ложатся на мою талию, а шеи касается лёгкий поцелуй.

– Оказалось, что ругаться с тобой – невыносимо.

Согласна. А ещё с тем, что чувствовать дрожь внутри, но при этом дышать по счёту – невыносимо вдвойне.

– Так не ругайтесь, Александр Германович, – поворачиваюсь я с ехидной улыбкой.

– О-оля, – отзывается он, склонив голову, – я не отступлюсь и ты понимаешь это лучше других.

– Могу сказать то же, – я поднимаю голову, чтобы увидеть в его взгляде довольство.

– На другое я и не рассчитывал.

Никаких поцелуев, но атмосфера между нами становится всё более интригующей. Подушечки пальцев колет от желания его коснуться и, уверена, он прекрасно это осознаёт, но искренне наслаждается моей выдержкой. И тем, что ему сдерживаться необязательно.

Широкая ладонь убирает волосы мне за спину. Едва касается уха, звякнувшей серёжки, мимолётной лаской проходит по шее…

И исчезает, когда слышится звук открываемой двери.

– Добрый вечер, – здороваюсь я с уже привычно недовольной Анной Николаевной. И привычно не слышу ответа.

– Добрый вечер, – демонстрирует чудеса вежливости Дальский и, судя по выражению лица, она едва сдерживается от плевка ему под ноги.

Да-а… Дружба с Игорем добавила в мою жизнь пикантную нотку соседской ненависти. Как будто у меня без этого было мало проблем! Где уже там его фея?!

Всё время, пока Анна Николаевна ждёт лифт, я молча изучаю потрескавшуюся краску рядом с собственной дверью.

– Проблема с соседями? – улыбается Дальский, стоит дверям закрыться за её спиной.

– Да с тобой у меня проблема! – взмахнув рукой, срываюсь я. Жаль, а так хорошо держалась.

Раздражённо открыв дверь, я захожу, понимая, что вести разговор на лестничной клетке даже хуже, чем сам факт такого разговора.

– Что? – раздражаюсь я ещё больше, не слыша его шагов, и разворачиваюсь, чтобы увидеть Дальского за порогом своей квартиры.

– Ты злишься, – качая головой, улыбается он.

– Не может быть! – Его непонятное упрямство теперь злит даже больше, чем самоуверенность. – С чего бы это?..

– Я здесь не для того, чтобы ругаться. – Мягкая улыбка сопровождает каждое его слово. – И я понял тебя, Оль.

Он на мгновение притягивает меня к себе, смазанным движением касается губами щеки, и уходит. А я стою, растерянная и изумлённая, понимая, что проиграть, кажется, придётся.

– Оль, – Зара с загадочной улыбкой выходит из-за стеллажа, – а чем ты завтра занимаешься?

– Еду на день рождения к сестре, – отрываюсь я от записей. – А что?

– Жаль, – на её лице искреннее расстройство. – А мы с Владом снова собрались в «Амариллис», хотели тебя позвать.

– И Дальского? – понимающе хмыкаю я, зная, как она хочет нас свести.

Хотя он прекрасно справляется и без помощницы. Звонки, сообщения, обед с курьером, причём на нас обеих, и вечерняя поездка домой. Проходящая в светских беседах, без участия намёков, рук и других частей тела. Лишь лёгкий поцелуй на прощание.

Никогда бы не подумала, что такой Дальский будет меня раздражать.

– Он отказался, – морщится Зара. – У него дела.

Слышали – знаем.

– Тогда, тем более, зачем вам я?

– Для компании, – со вздохом отзывается она. – Но, в любом случае, день рождения сестры – это святое! Где празднуете?

– У неё, они с мужем и дочкой живут в «Солнечном». Вот, поеду сегодня.

– Слушай, – задумывается Зара, – так это же по пути! Давай мы тебя добросим? Всё не самой тащиться.

– Да ну! Можно подумать Крамелю хочется развозить своих сотрудниц! – веселюсь я.

– Ты ему почти родственница и подруга почти жены, – подмигивает она.

– Вряд ли его это утешит.

– Потерпит, если хочет провести со мной выходные. Правда, Оль, какой смысл отказываться, если мы всё равно поедем мимо твоего «Солнечного»?

– Ладно, уговорила! – смеюсь я. Лето, пятница и загородная маршрутка – не лучший способ настроиться на праздник.

– Вот и ладненько! – она радостно приобнимает меня за плечи. – Саша же тоже приедет в «Солнечный»?

– Зара!

***

Всё сложилось так, как он хотел. Олег, конечно, не понял, когда после получаса беседы Дальский попрощался и ушёл, но сегодня ему нужно было быть в другом месте.

– Ваш чек, – молоденькая кассирша призывно улыбается, но ему всё равно.

– Не нужно, спасибо.

Тяжёлый букет оттягивает руки. Будет очередной сюрприз, но против него Оля ничего не сможет сделать. Дальский специально попросил Олега перенести встречу, чтобы освободить себе субботу. Конечно, логичнее было в субботу и ехать, но в том, что касалось Оли, ему всё было невтерпёж.

Улыбнувшись мягкой рассеянной улыбкой в ответ на свои мысли, Дальский осторожно устраивает букет для именинницы на полу заднего сидения. Подумать только! Обычно он обходился стандартными двадцатью пятью или пятьюдесятью розами, красными или белыми, но для Олиной сестры захотелось чего-то, не отдающего формализмом и безразличием.

И теперь огромный букет из гортензий, пионов и роз самых нежных оттенков лежит сзади и ждёт своего часа. Также, как и подарок для Оли. Стоит вспомнить её и теплеет где-то там, где раньше ехидно скалился бездушный циник. Кто бы знал, что жизнь повернётся именно этим боком, практически носом ткнув в ту, что уже несколько лет была так близко.

И стала ещё ближе.

От воспоминаний о ночи после «Белого кролика» в салоне становится заметно жарче и рука сама тянется к регулятору кондиционера. Без профессионального секретаря стало хреново, но, посмотри он так на Олю раньше, было бы хуже. Потому Дальский и не заводил интрижек на работе, хорошо понимая чем это может кончиться, и её увольнение пришлось очень кстати.

Он выруливает на одну из окраинных улиц города.

Правда, согласовать нового секретаря всё-таки придётся. Несмотря на адекватность мысли, Дальский кривится, всё ещё не желая видеть на этом месте никого, кроме неё. Может, нарушить собственные правила? А потом беситься, слыша обрывки сплетен? Он бы пережил, но подставлять под это Олю не станет. Даже зная, что потерпеть надо всего полгода, пока «Олд-Арновские» сплетники не найдут другую тему для пятиминуток в курилках.

Объездная.

Узнать адрес её сестры оказалось несложно, тем более, что это их давняя дача. Гораздо сложнее не думать о том, что они снова могут разругаться из-за его самоуправства, но предвкушение и тёплая радость от встречи перекрывают возможные риски уже сейчас. Тем более, что там Оля будет умиротворённой и расслабленной, без хмурого океана в глазах и архива в мыслях.

Полчаса.

Столько нужно, чтобы попасть в «Солнечный» и Дальский выжимает газ в пол. Штрафы он как-нибудь переживёт, лишние пять минут того стоят. Стоили. Потому что радостно урчащему мотору недолго приходится наслаждаться быстрой ездой. Перед ним – пробка в три ряда, а карты показывают аварию в двух из них. Вот тебе и пять минут.

Со вздохом Дальский прибавляет громкость радио и смотрит на время. Судя по черепашьей скорости, стоять ему не меньше часа. Медленнее работают только налоговики со своими проверками. Кстати, о них…

За следующие полчаса Дальский звонит по трём разным номерам и решает четыре разные проблемы. Из тех, что не горят, но раздражают.

– А я всё ждал, когда ты вспомнишь, – усмехается в трубку Олег. – Могли бы, кстати, решить вопрос сразу, но ты сегодня слишком торопишься.

– Мне нужно было уехать из города, – отзывается Дальский, перестраиваясь в средний ряд. И хмурится, когда видит разбросанный по дороге мусор. Кому-то сегодня убийственно не повезло. – Тем более, что вопрос смены поставщика долгий и муторный. Я просто ещё раз прошу тебя подумать насчёт «Атланта», у них и цены на опт ниже, и с доставкой проблем нет, – под колёсами хрустит пластик и стекло. – «Эсмор» уже дважды проваливал сроки, а неустойку у них приходится выбивать в компании трёх юристов.

– Да я согласен, Саш, – вздыхает Олег, – но «Атлант» только-только вышел на рынок. Где гарантия, что он справится с нашими объёмами? Тем более, что…

Слушая Олега, Дальский бездумно скользит взглядом по дороге. Внезапная тревога дёргает за солнечное сплетение, заставив сбросить вызов. Подумаешь, кусок серебристого пластика! То ли часть крыла, то ли бампер, мало ли таких машин в городе?.. Но то, что позволяет ему проворачивать грандиозные сделки, гарантирует, что мало.

И ему приходится приложить силы, чтобы заставить лёгкие сделать следующий выдох. Куда там собирался Влад на выходные? В «Амариллис»? Время восемь, он уже должен вовсю плескаться в бассейне и наслаждаться влюблёнными глазами своей невесты. Но страх уже покрывает ледяной коркой внутренности, мешая сделать следующий вдох. Покорёженные части не одного и даже не двух автомобилей встречаются всё чаще. К н и г о е д . н е т

Только не это! Пусть он потеряет деньги, работу, бизнес, но в эту самую минуту окажется не прав!

Ещё десяток метров и первая машина, со смятым капотом и водительской дверью. Чёрный Ниссан. Выдох получается слишком громким. И Дальский успокаивается, видя рядом с Ниссаном уже оттащенный с дороги серый Шевроле. Серый, не серебристый!

Похоже, он стареет, создавая проблему на пустом месте. Улыбка сама появляется на губах, а рука тянется к телефону – снова набрать Олега и договорить.

Серебристый Гранд Чероки оказывается перед ним внезапно.

Дальский едва успевает затормозить, глядя как надрывается в беззвучном крике полицейский. И зло машет в сторону, приказывая перестроиться в крайний левый ряд. Но ему плевать. Потому что единственное, что осталось нетронутым у, когда-то лелеемого хозяином, красавца – номер.

Сжав до скрипа зубы, Дальский на несколько мгновений зажмуривается. До пятен перед глазами, но всё остаётся прежним. Орущий полицейский, джип Влада.

Грудину тянет тупой ноющей болью, а воздух едва находит себе путь в лёгкие. Время останавливается вместе с заткнувшимся офицером, наблюдающем, как он выходит из машины, забыв закрыть дверь. Кажется, движение замедляется ещё сильнее – водители наблюдают за разворачивающейся сценой, но Дальскому плевать.

Чероки так и стоит в среднем ряду, развороченный практически до багажника. Дальше, где-то из-за обочины, краном вытаскивают чёрный Гелендваген, у ещё одной машины смят капот, но и её уже оттаскивают, освобождаясь проезд. Повсюду стекло, пластик и… кровь.

– Вам сюда нельзя! – тише и гораздо спокойнее сообщает полицейский, положив ладонь ему на плечо. И убирает конечность, стоит Дальскому повернуться.

Не может быть. Этого просто не может быть!

Но есть. Не останавливаемый больше никем, он обходит машину брата. Капота практически нет, как и всей правой стороны. Наружу торчат шланги, провода и стойки. Левый бок вмят внутрь машины.

– Гелендваген нёсся на космической скорости и не справился с управлением, – сочувствующим голосом делится неизвестный офицер. – Вылетел на встречку, прямо на Чероки. Того отбросило на Рено и зацепило две машины из среднего ряда.

– Кто-то… – хрипло начинает Дальский и откашливается. Глаза жжёт, руки сжаты в кулаки, а мозг твердит, что в этой мясорубке выжить не смог бы никто.

Нужно продолжить, договорить вопрос, но горло сжимает спазмом. Господи, за что?!

– Водитель погиб на месте, – качает головой офицер. – А вы, наверное, знали тех, кто ехал в Чероки?

– Тех?!

Глава 22

– Ну, да, – удивлённо отзывается полицейский. – Мужчина и две женщины. Подождите минуту, – он отвлекается на коллегу и Дальскому впервые удаётся отвести взгляд от машины Влада.

Чтобы наткнуться на закрытое чёрной плёнкой тело. Не слыша криков, не чувствуя вообще ничего, он решительным шагом приближается к чумной зоне, которую огибают даже привычные ко всему полицейские. Слышны быстрые шаги, но Дальский уже сидит на корточках перед телом. Мгновение, и рука решительным движением откидывает материю.

– Какого хрена?! – орёт над ним очередной кто-то. – Кто допустил?! Да я вас всех в село сошлю!

Вместо ответа Дальский садится прямо на прогретый летним солнцем асфальт и с нервным смехом трёт лицо ладонями.

– Эй, ты! – неизвестный кто-то хватает его за предплечье. – Самый любопытный, что ли? Ау! Ты глухой, так тебя раз так?

– Руки убери, а то слетевшие погоны ловить будет нечем, – цедит Дальский, задрав голову.

Мёртвое тело – не Влад и даже не Зара. О том, что там могла быть Оля он не собирался даже думать. В его жизни всякого хватает, но такого, чтобы лишать его сразу двух дорогих ему людей – точно нет.

Оглянувшись, он выцепляет того самого, первого, полицейского и рывком поднимается.

– Да ты совсем ошалел?! – Этот чином повыше, но глупее раза в три. Потому что хватает его за запястье, собираясь вывернуть руки и сам оказывается на асфальте, зажимая разбитый нос. Вот тут на Дальского оборачиваются все, кто здесь есть, а двое самых плечистых уже спешат на помощь коллеге. – Нападение на сотрудника при исполнении! Вяжите его!

– Главный кто? – Резко разворачивается он к плечистым и те тормозят, едва не вытягиваясь по стойке смирно. – И быстро!

В первую областную он залетает, едва не снеся шлагбаум. За эти полчаса он вызвонил начальника УМВД, позвонил Армену Амбарданяну и с мигалками доехал до больницы. Рука не дрогнула ни разу. Ни тогда, когда Дальский набирал номер лучшего хирурга города. Ни тогда, когда объяснял шокированному отцу, где он может найти дочь. Ни тогда, когда узнал, что Оля в этой чёртовой машине всё-таки была.

И пострадала больше всех!

С тихим стоном Дальский прислоняется лбом к металлической дверце узкого высокого шкафа.

Что было бы, не знай он половину города? Сидел бы около больницы и каждые полчаса звонил в справочную. И не стоял бы во врачебной раздевалке, переодеваясь в медицинский костюм поверх своей одежды. Надо просто пережить. Как-то перетерпеть эту ночь и не сорваться, не завыть раненным зверем. И найти, наконец, силы позвонить Крамелю.

Если ему ещё не позвонил Амбарданян.

Оттолкнувшись от спасительного шкафа, Дальский достаёт телефон и с горечью усмехается. Ладони мелко подрагивают и он с силой сжимает их в кулаки. Не время и не место. Может быть потом, когда все трое окажутся дома, пусть не совсем здоровые, но уже улыбающиеся и полные сил. Или когда этот день останется в памяти размытым пятном, над которым можно будет хотя бы улыбнуться.

Вот тогда он выключит телефон, запрётся в своей квартире и напьётся, и разнесёт дизайнерскую кухню и шкафы. И только в тот момент, слыша под ногами хруст стёкол, ему станет легче. Совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы не вздрагивать от каждого звонка и ослабить свернувшийся внутри убийственный страх.

– Добрый вечер, это Александр Дальский. – Почему-то хирургия никогда не располагается на первом этаже и под ним оказывается половина медицинского городка со Скорыми, которые, словно муравьи, беспрестанно носятся туда-сюда.

– Александр Дальский? – переспрашивает тот, кто подарил Владу новую жизнь. И уже за это, за то, что не смог сделать он сам, Дальский был благодарен этому человеку. – Вы – брат Славика?

Славика, который сейчас лежит этажом выше, под наркозом и ярким светом хирургических ламп.

– Да.

– Что-то случилось? – после минутного молчания спрашивает Виктор и Дальский просто не может ему это сказать. Словно признать, наконец, что горе коснулось и его.

Не может, но должен.

– Приезжайте в первую областную, Влад… – Ему нужно мгновение. Всего одно, чтобы перебороть сдавивший горло спазм и договорить. – Влад попал в аварию, его оперируют. Скажете своё имя на третьих воротах и вас пропустят.

– Авария… – медленно произносит Виктор. – Подождите, Александр, но он же уехал. Он сейчас отдыхает за городом в компании невесты. Вы, наверное, её знаете, она…

– Зара тоже здесь, – отзывается Дальский, слыша в трубке судорожный вздох. Чужой.

– Она?..

– Жива. – Пора заканчивать этот невозможный разговор. – Приезжайте, Виктор, я буду вас ждать.

***

Жива. Как много в этом слове. Жива!

Авария, переломы, критическое состояние. Когда позвонил Андрей, она не поверила, решила, что дежурная смена решила приколоться. Что они договорились с Олей, решив сделать сюрприз, хотя ещё вчера поздравляли её с днём рождения.

Но одно слово цепляет другое и Саша оседает на стул. Нож выпадает из перепачканных мясом рук. Денис что-то спрашивает, кажется, выгоняет Вику с кухни, но всё проходит мимо. Сейчас она вся там – в родной хирургии, куда только что привезли её сестру.

– Саш! – Денис садится перед ней на корточки. – Совёнок, что?

– Оля, – практически шёпотом.

Ден меняется на глазах, но Саше уже всё равно. Прижимая сотовый плечом к уху, продолжая слушать Андрея, она быстро моет руки и уверенным шагом идёт в спальню.

– Я поняла, Андрей. Полчаса у меня есть?

– Ждём, – твёрдо отвечает тот и отключается.

– Я отменю всё на завтра. – Денис стоит в дверях, глядя как она мгновенно переодевается. – И вызову такси.

– Я сама, – резким движением она хватает ключи с прикроватной тумбы.

– Саш, – он останавливает её в дверях, – позвони.

– Да, – растерянно отвечает Саша, глядя мимо него. – Хорошо.

***

Дальский замечает её издалека, Олину сестру. Сашу. Она бежит по коридору в сторону операционных – туда, куда не пустили даже его. Армен Амбарданян, после короткого разговора с Дальским, ушёл к Заре. Ей повезло больше всех – перелом левой руки, ушиб рёбер и травма головы, которую сразу же зашили. Дезориентированная и несчастная, Зара пугала, но не больше, чем две, готовые к приёму пациентов, операционные.

Догадываясь куда она так спешит, чувствуя бегущий по позвоночнику холодок, Дальский не отрываясь смотрит на неё, пока она внезапно не останавливается рядом. Оля совсем не похожа на Сашу, разный цвет волос, глаз и даже черты лица, но целеустремлённость и упрямство у них одинаковое.

– Вы?..

– Александр.

– Тот, которого она звала в субботу, – понимающе кивает Саша. – Идём.

Она ускоряется и Дальский следует за ней.

– Операция будет долгой, ждать там негде, но, возможно, вам станет легче.

Саша распахивает дверь и идёт дальше, мимо пустых и занятых операционных.

– А вы?.. – хрипло отзывается он и откашливается

– Я буду ассистировать, – мрачно отвечает Саша, – нейрохирургия – не мой профиль.

Она останавливается рядом с одной из дверей и его внутренности сначала обдаёт кипятком, а потом скручивает тугой спиралью.

– Она ведь выживет?

Вместо ответа Александра Александровна Сабурова смотрит на него долгим внимательным взглядом, на мгновение касается плеча и исчезает за глухой дверью операционной.

***

Всё привычно. Всё знакомо.

Помыться, одеться, не думать. Сегодня всё, что от неё требуется – следовать указаниям Кивацкого, признанного нейрохирурга не только области, уважаемого даже в столице. И плевать, что Иванченко не хотел пускать её на операцию – Саша никогда не отступала перед авторитетом главврача и сегодня не стала.

Она в порядке. Да, ситуацию за гранью, но она справится. Должна справиться!

Первый шаг туда, где всё уже готово, даётся легко. Легче, чем ожидалось. Ещё один, и Саша почти улыбается, радуясь своей выдержке. До тех пор, пока не поднимает глаза. Ничего необычного – трубки, капельницы, привычный яркий свет ламп. Анестезиологи, сёстры, хирурги.

И Оля.

Её маленькая Оля, сестрёнка, единственное, что осталось у Саши от родителей. Лежит под простынёй с отверстием в районе рёбер и побритой головой. Бледная, умытая от крови, но с огромной гематомой на лице. Вся в трубках, с маской и такая неживая, что у Саши темнеет в глазах.

За спиной снова открывается дверь и Кивацкий проходит к изголовью стола. Оглядывает операционную и останавливает взгляд на ней.

– Кто это?

И Саша бы ответила, если бы могла отвести взгляд от лица сестры.

– Александра Александровна, – отвечает кто-то. – Сабурова.

Кавицкий спрашивает что-то ещё, но слов не разобрать. В ушах – шум, в коленях – начинающаяся дрожь.

– Сестра.

Сестра – громом среди ясного неба. Сестра – и страшное осознание, что тот разговор мог быть последним. Сестра – и животный ужас, оставляющий лишь одно желание. Тихо скулить и молиться.

– …слышите? – Она поднимает взгляд на Кивацкого. – Выйдите! – прикрикивает он. – Немедленно!

Иванченко был прав, Кивацкий прав – сегодня её место не здесь.

И Саша вылетает из операционной, на ходу сдёргивая шапочку и маску. Распахивает дверь в коридор, как была – в полной амуниции, и несётся сама не зная куда. Лишь бы забыть Олино лицо, почти полностью скрытое кислородной маской. Забыть слишком бледное тело, видимое через отверстие в простыне. Не думать о том, что Кивацкий может быть уставшим или не в настроении.

И о том, что он может ошибиться.

– Саша! – врезаясь в чью-то грудь, она позволяет себе первое судорожное рыдание.

***

– Что случилось? – Дальский чувствует, как сердце панически забивается в дальний угол грудной клетки. – Саша!

– Не могу! – прорывается через горькие всхлипы. – Не её. Только не её, пожалуйста!..

Кажется, проблема не в Олиной смерти. Смерть… С силой тряхнув головой, Дальский берёт себя и Сашу в руки и выводит из операционного отделения.

– Господи, ну почему я такая? – всхлипы переходят в смех. – Идиотка! Дура! – Саша отталкивает его и взлохмачивает итак не идеальную причёску. – Возомнила себя самой умной! Спасительница, мать вашу! – начинающаяся истерика стремится по накатанной.

– Там мой брат, его невеста и Оля! – Дальский сильно встряхивает её за плечи. – И я сделаю всё, чтобы они выжили. Слышишь, всё!

– А я не смогла! – кричит она в ответ и, всхлипнув, ударяет его в грудь. – Не смогла! – снова плачет Саша и бессильно утыкается в него лбом. – Не смогла её спасти! Не смогла оперировать собственную сестру! Тряпка!

– Прекрати, – Дальский с силой прижимает её к себе, – хватит.

А ведь в машине всё ещё лежит её букет. Не зная плакать или смеяться, он насильно усаживает Сашу на коридорную кушетку и садится перед ней на корточки.

– Не смогла, – как заведённая повторяет она, но внезапно выпрямляется. – Столько лет учиться, практиковать, нестись на все обучения и стажировки, только бы уметь и знать чуть больше. Чтобы не растеряться, чтобы спасти. Для чего? – Саша поднимает глаза, из которых уже не льются слёзы. – Чтобы в самый нужный момент смотреть на это вот?! – Она с ненавистью смотрит на руки, которые заметно потряхивает даже в полумраке коридора. – Какой из меня врач, если я не могу спасти самое ценное?

– Отличный из тебя врач, – вздыхает он, садится рядом и крепко прижимает её к своему боку.

Сейчас она может больше него. Саша может плакать, кричать, разбить тут всё к чёртовой матери. Он – нет.

– Прости, – через несколько минут отстраняется она и остервенело трёт лицо руками. – Прости, тебе ведь хуже. Мне сказали, что в машине разбился твой брат и его невеста.

– Брат… – Дальский встаёт, делает несколько шагов до окна и разворачивается. – Да, он был за рулём. А Заре, к счастью, больше ничего не угрожает.

Саша долго смотрит на него, серьёзно и изучающе.

Сколько смертей она видела? И скольких спасла? Как смогла после всего этого сохранить такую силу и стойкость? Те, что помогли ей зайти в операционную, где может умереть её сестра.

Малодушно, но Дальский предпочитал ждать приговора здесь, чем смотреть как ещё один лучший хирург области лезет внутрь его брата.

– Хочешь кофе?

Он переводит взгляд на Сашу и видит на её лице тень слабой, но искренней улыбки.

– До чёртиков!