Текст книги "Калиостро. Великий маг или великий грешник"

Автор книги: Ольга Володарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Она призналась, что крепыш муж нисколько не страдал, тогда как она измучилась до чрезвычайности от того, что надо каждый день идти пешком, спать на скверных: постелях не раздеваясь, чтоб не подхватить какую-нибудь кожную болезнь, от которой так непросто избавиться. Похоже, она упомянула об этом для того лишь, чтоб возбудить в нас желание увидеть гладкую кожу ее, а не только руки, белизной коих мы покамест могли любоваться задаром. В лице был приметен один изъян: гнойливые ресницы портили нежный взгляд прекрасных голубых глаз. Она сказала, что намерена отдохнуть три дня, а затем отправиться в Рим через Турин, дабы поклониться святой плащанице. Она знала, что их в Европе несколько, но ее уверили, что подлинная хранится в Турине; именно ею Святая Вероника стерла пот с лица Спасителя, именно на ней запечатлелся его божественный лик.

Мы удалились, восторгаясь прекрасной паломницей, но не слишком уверившись в ее набожности. Что до меня, то, не вполне оправившись от болезни, я и не думал ее домогаться, но многие спутники мои с большой охотою предложили бы ей отужинать наедине. Наутро является пилигрим, чтоб осведомиться, желаю ли я подняться позавтракать с ними, или, может, лучше они спустятся; ответить «ни то, ни другое» я не мог и сказал, что буду рад видеть их у себя. За завтраком я спрашиваю, каков род его занятий, и паломник объявляет, что он рисовальщик. Талант его заключался не в придумывании черно-белых картин, а в копировании эстампов, но он уверил меня, что искусство его столь совершенно, что он перерисует пером любую гравюру с такой точностью, что никто не сможет отличить копию от подлинника.

–  Я рад за вас. Умение это вас не озолотит, но на хлеб насущный без особых хлопот заработаете себе повсюду, где только пожелаете остановиться.

–  Так все говорят и все ошибаются. Моим ремеслом не прокормишься. И в Риме и в Неаполе я за день работы получал всего полтестоне. Так можно с голоду помереть.

Тут он показывает изготовленные им веера, краше которых и вообразить нельзя. Они были нарисованы тушью, а казались гравюрами. Чтоб окончательно убедить меня, он извлек копию Рембрандта, что была, коли возможно, краше оригинала. Талант его был несомненный, а меж тем он клялся, что ему на жизнь не хватает; но я ему не поверил. Он был из породы гениальных лентяев, что предпочитают бродяжничать, а не трудиться. Я предложил ему луидор за веер, но он отказался, прося принять его в дар и устроить для них за табльдотом сбор пожертвований, ибо послезавтра они хотели ехать. Я благодарил и обещал помочь.

Я собрал для них пятьдесят или шестьдесят экю, за коими пришла сама паломница, когда мы еще сидели за столом. В молодой женщине не было и толики любострастия, напротив, все в ней дышало добродетелью. Ее попросили написать свое имя на лотерейном билете, но она отговорилась, сказав, что в Риме девочек не учат грамоте, если желают воспитать их честными и порядочными. Все засмеялись, а я нет, мне было жалко и больно глядеть на ее унижение, но с той поры я уверился, что она из крестьян.

Наутро она пришла в мою комнату просить рекомендательное письмо в Авиньон; я в один присест написал два, одно к г-ну Одифре, банкиру, а другое к хозяину трактира Сент-Омер. Ввечеру, после ужина, она вернула мне первое из них, сказав, что муж ее рассудил, что оно им ни к чему. И тут она предлагает как следует на письмо посмотреть, то ли она возвращает; я верчу его в руках и говорю, что, конечно, то самое, какие тут сомнения. Но она, рассмеявшись, сообщает, что я ошибаюсь, что это копия. Я отказываюсь верить. Она зовет мужа, и он, спустившись с письмом моим, разоблачает удивительную сию подделку; это ведь не сложней будет, чем гравюру перерисовать. Я долго восторгался его умением, присовокупив, что он может извлечь из него немалую выгоду; но действовать надлежит с превеликой осторожностью, а то можно и головы лишиться.

Назавтра чета уехала. Читатель узнает в свой черед, то бишь через десять лет, где и как я вновь повстречал этого человека, принявшего имя графа Пеллегрини, и добрую Серафину, его жену и преданного друга. Ныне, когда я пишу эти строки, он находится в тюрьме, откуда ему уже не выйти, а супруга, быть может, обрела счастье в монастыре. Мне говорили, что он умер".

Как упоминает Казанова, через несколько лет после первой встречи они увиделись еще раз. Но смерть помешала Казанове закончить "Записки", и его перо не запечатлело эту встречу, которая, как пишут биографы Казановы, состоялась в 1778 году в Венеции, куда граф Пеллегрини, он же граф Алессандро Калиостро, и Лоренца, она же графиня Серафима Калиостро, прибыли проездом из Неаполя. Надо заметить, что принятое графом имя "Пеллегрини" происходит от итальянского слова "паломник", и еще – Монте Пеллегрини называется гора близ Палермо. Супруги Калиостро поразили своих поклонников роскошью платья, дорогими перстнями, разъезжали в собственной карете и остановились в лучшей гостинице, в то время как Казанова донашивал некогда лучший, но с тех пор успевший вытереться на локтях фрак и столь же потертые бархатные кюлоты; работал же бывший авантюрист штатным осведомителем инквизиции. Тем не менее оба мужчины быстро нашли общий язык, и в течение нескольких дней Казанова возил знаменитую пару по каналам, показывая красоты своего родного и любимого города (за право вернуться в который ему пришлось стать доносчиком). Говорят, престарелый Казанова пытался выведать у Калиостро его тайны – то ли масонские, то ли чародейские, дабы потом – по долгу службы! – донести на него инквизиции. Но в тот раз узнать тайны не удалось, так что осведомителю ничего не оставалось, как в очередной раз сочинить отсебятину.

Что же касается "паломничества" супругов Калиостро в Сантьяго де Компостела, о нем и нескольких последующих годах странствий Калиостро по Европе нет никаких достоверных документальных данных, а есть только сплетни, слухи и предания. Согласно этим "данным" весьма сомнительного толка, в этом "паломничестве" супруги пережили еще несколько приключений, последовательность и хронология которых, впрочем, не может быть точно установлена и разными авторами составляется весьма произвольно. Например, французский беллетрист Л. Фигье в своей книге "История чудес в новейшие времена" (Figuier L. Histoire du Merveilleux dans les temps modernes) рассказал, что в этот период в Марселе Бальзамо удалось завязать знакомство с некой знатной особой изрядного возраста, страстной почитательницей тайных наук. Богатый воздыхатель увядающей красотки разделял с нею любовь к алхимии, и Джузеппе пообещал омолодить обоих с помощью некоего чудодейственного жизненного эликсира. Под предлогом необходимости приобретения дорогостоящего оборудования для варки снадобья супруги почти месяц тянули из легковерной графини деньги, а когда в Марсель прибыл брат Лоренцы, красавчик Паоло, задумали устроить его брак с одной из племянниц почтенной графини. Не встретив поддержки ни с одной, ни с другой стороны, замысел провалился, и тогда супруги сообщили, что должны вместе с Паоло отправиться на поиски необходимых для омоложения зелий, и, получив от пожилых поклонников солидные средства, в карете графини отбыли в Испанию, где не без выгоды продали экипаж. В Испании молодой человек надеялся отыскать принцессу Трапезундскую, которой, как ему предсказали, суждено было стать его женой. Не встретив суженую, Паоло вернулся в Италию, а Бальзамо, запомнив его рассказы о знатности и красоте принцессы, в своей легендарной биографии намекнет, что матерью его является принцесса Трапезундская… Впрочем, может быть, марсельский эпизод относится ко временам на четыре-пять лет позже и не связан с паломничеством четы Калиостро в Испанию.

Собор Сантьяго де Компостела. Современный вид

Путешествуя по югу Испании, супруги прибыли в Барселону, где стали выдавать себя за разорившихся аристократов, заключивших тайный брак против воли родителей, и Бальзамо пытался отыскать поклонников алхимии и заработать на них, как это удалось ему в Кадисе, но не слишком удачно. После четырехмесячного пребывания в Барселоне официальные власти города заподозрили в отношении четы Бальзамо неладное и потребовали документы, которых не было, поэтому супруги покинули город и отправились в Мадрид. Имеются показания Лоренцы на допросе у комиссара Фонтена (1 февраля 1773 года), где относящиеся к этому периоду события изложены несколько иначе. По ее словам, Бальзамо, будучи искусным рисовальщиком, стал получать заказы от местной знати и даже от вице-короля Каталонии. Когда же вице-король однажды увидел Лоренцу, то воспылал к ней непозволительными чувствами и решил убрать счастливого соперника. А так как свидетельства о браке у супругов с собой не было, то Джузеппе легко можно было обвинить в прелюбодействе и посадить в крепость. Лоренце удалось упросить вице-короля не трогать ее супруга, а сама она с помощью поклонников срочно выписала из Рима бумагу, подтверждавшую заключение брака. Предъявив искомый документ, супруги почли за лучшее покинуть Барселону.

Прибыв в Мадрид, Бальзамо понял, что для спокойной жизни, а главное, для его магических сеансов ("Чудесные тайны" он по-прежнему возил с собой) необходимо заручиться поддержкой какого-нибудь знатного вельможи, что сделать можно было исключительно с помощью неотразимых чар Лоренцы. В Мадриде супруги пробыли примерно год. В своем "Мемориале" Калиостро подчеркивал, что в Мадриде его представили герцогу Альбе и его сыну Девескарду, графу Прелата, герцогу де Мединацели, иначе говоря, наиболее знатным вельможам испанской столицы. Если верить утверждениям Калиостро, то они щедро оплачивали его труд рисовальщика. По мнению ряда биографов, заказы являлись ширмой для знакомства и дальнейших амурных отношений с Лоренцей. Впрочем, Бальзамо тоже удалось найти кое-каких клиентов: некий алхимик вручил ему крупную сумму в обмен на обещание достать редкостные травы для эликсира молодости, а одному сеньору он пообещал изготовить несколько слитков золота – разумеется, не бесплатно. В результате этих ли, других ли сомнительных делишек супругов изгнали из испанской столицы.

Чтобы избежать возможных преследований, Бальзамо решил отправиться в Португалию, в Лиссабон. К этому времени он научился уверенно выступать в роли алхимика, адепта тайных наук, мага, вступающего в контакт с потусторонними силами и духами умерших. Случай свел его с богатейшим банкиром Португалии Ансельмом да Круж Собрал, который без памяти влюбился в Лоренцу. Банкир подвернулся очень кстати: он осыпал Лоренцу золотом, а супруг вкладывал это золото в бразильские изумруды и топазы. Но вскоре честолюбивый Бальзамо почувствовал себя уязвленным. Красота супруги и толпы знатных поклонников вокруг нее стали делом обычным, а вот его собственная "деятельность" продвигалась кое-как, не принося ни стабильного дохода, ни желанного блеска. Это побудило Бальзамо уже через четыре месяца покинуть Португалию. Воспользовавшись знакомством с некоей знатной англичанкой, от которой он почерпнул кое-какие знания английского языка, Джузеппе решил отправиться в далекий Туманный Альбион, где намеревался подороже продать драгоценные камни и где, как он надеялся, его оккультные знания и умения раскроются в полной мере.

Глава четвертая
ПЕРВЫЙ ВОЯЖ В ЛОНДОН И СТРАНСТВИЯ ПО ЕВРОПЕ

Я, Джузеппе Калиостро – магистр и верховный иерарх всего сущего, взываю к силам бесплотным, к великим таинствам огня, воды и камня, для коих мир наш есть лишь игралище теней. Я отдаюсь их власти и заклинаю перенести мою бестелесную субстанцию из времени нынешнего в грядущее, дабы узрел я лики потомков, живущих много лет тому вперед.

Заклинание графа Калиостро

Далее в биографии нашего героя следует период, события которого описаны в основном недоброжелателями и гонителями мага, в числе каковых время от времени оказывались и представители властей. И далеко не все эти события нашли отражение в официальных протоколах, а если даже это и так, то вытащены эти факты были на свет божий по прошествии изрядного числа лет, когда у Калиостро была уже совсем иная репутация, с целью эту репутацию разрушить или, на худой конец, подмочить. Так, последующие события жизни Бальзамо Калиостро в период с 1771 по 1777 год, то есть в промежутке между двумя его приездами в Лондон, прослеживаются писавшими о нем в основном по изложению французского памфлетиста де Моранда, который раскопал нелицеприятные факты из ранней биографии мага специально, чтобы очернить и опорочить его.

Описывая жизнь Джузеппе Бальзамо той поры, когда он еще не прославился под звучным именем графа Калиостро. В. Зотов пишет: "Он… 3-го августа 1771 года приехал в Лондон, где провел больше года под своим настоящим именем, Джузеппе Бальзамо, в большой нужде и борьбе с тяжелыми обстоятельствами. Он привез из Испании несколько драгоценныл камней: топазов и других, и поручил продажу их своему приятелю, сицилианцу Вивона, а тот украл вырученные за кати деньги и бежал с ними. Какие средства употребляя Калиостро для добывания денег, видно из того, что он заманил к себе одного квакера и, сведя его со своею женою, грозил обвинить его в прелюбодействе, если тот не заплатит сорока гиней. Квакер заплатил деньги, чтобы избежать скандала. Калиостро рисовал также картинки легкого содержания, которые жена его носила продавать по тавернам, но все это приносило ему так мало, что его посадили в тюрьму за неплатеж хозяину квартиры и выпустили только, когда один великодушный англичанин уплатил за него долг. Познакомившись с его женою в церкви и узнав о его печальном положении, англичанин принял его в свой дом, поручил ему разрисовать комнаты стенною живописью и не претендовал, когда тот не сумел этого сделать. Бальзамо отплатил по-своему за благодеяние, соблазнив одну из родственниц благодетеля. Выгнанный со стыдом, он решился отправиться в Париж".Зотов указывает источник, откуда были почерпнуты описания этих «лондонских проделок» Калиостро периода его первого посещения английской столицы, – это оцененная им как «любопытная» брошюра «Ма correspondance avec le comte de Cagliostro», изданная в 1786 году в Гамбурге в ответ на сочинение самого графа «Lettre du comte de Cagliostro au peuple anglais. Pour servir de suite a ses memoires» для опровержения его уверений, что он якобы впервые прибыл в Лондон в 1786 году.

Современные исследователи биографии Калиостро, следуя указаниям Моранда, разыскали официальные документы английской и французской полиции и по возможности полнее и объективнее восстановили события, дав им, конечно, собственные, далеко не всегда объективные, трактовки. Некоторым даже удалось превзойти Моранда в стремлении собрать как можно больше компрометирующих фактов о чародее Калиостро.

В ряде источников сообщается (без оценки степени правдивости приводимых сведений, впрочем), что Калиостро, решив обучить английскому свою супругу, нанял для сих уроков некую молодую англичанку, которую впоследствии соблазнил, и после сцены ревности супруги был вынужден от уроков отказаться. Вследствие этого ни сам Калиостро, ни его супруга английским языком не овладели, поэтому нуждались в помощи соотечественников. Одним из их числа и был ловкий сицилиец, именовавший себя маркизом де Вивона, который, взявшись помочь новому знакомцу выгодно продать привезенные из Португалии драгоценные камни, в результате бессовестно обманул его и присвоил вырученные деньги. Тогда Вивона посоветовал Джузеппе воспользоваться странным английским законом, согласно которому муж, заставший жену в предосудительной позе с другим мужчиной, получал право на половину состояния оскорбителя супружеской чести. Поклонников у прекрасной Лоренцы хватало, и жертвой стал влюбленный в нее квакер из Пенсильвании. Чтобы замять дело, когда он был пойман с поличным наедине с женой иностранца самим этим иностранцем и его соотечественниками-свидетелями, несостоявшийся любовник откупился от оскорбленного супруга суммой в 100 фунтов.

Об этом "приключении, рассказ о котором не делает чести ее деликатности", Лоренца поведала на допросе у комиссара французской полиции Фонтена немного позже, когда вновь была обвинена мужем в супружеской неверности, но теперь уже не в инсценированной, а действительно имевшей место. Протокол ее допроса является единственным достоверным письменным свидетельством, в котором документально зафиксированы – хоть и с ее слов, разумеется – сведения о жизни супругов Калиостро в период с апреля 1768-го по начало 1773 года.

В Лондоне супругов преследовали финансовые неудачи. Ремесло рисовальщика давало скудный заработок, да еще и не все заказчики соглашались платить, так что Джузеппе пришлось обращаться с иском в суд. И хотя суд решил дело в его пользу, сицилиец отказался оплатить судебные издержки, а это вышло ему боком, когда у него вновь начались неприятности с английским правосудием. Согласно рассказу Лоренцы, дело было так: Джузеппе серьезно занемог на целый месяц, и ей пришлось жить в долг; когда же муж выздоровел, его арестовали и посадили в долговую тюрьму. И когда Лоренца со слезами молилась в католической часовне, ее увидел лорд Хейлз и великодушно предложил помочь красавице иностранке: дал ей денег, чтобы она вернула долги и выкупила мужа. А потом предложил ее мужу – бедному художнику заработок: поручил расписать стены своего загородного дома в Кентербери. Бальзамо принял предложение, но не только не сумел справиться с поручением, но еще и отплатил благодетелю черной неблагодарностью, соблазнив его родственницу (или даже дочь). Поэтому в сентябре 1772 года супруги были вынуждены спешно покинуть Англию, купив на последние деньги билет на пакетбот до французского Кале.

Последующие события, приведшие в результате к допросу Лоренцы французской полицией, мы воспроизведем в живом изложении Зотова: " Заплатив за проезд через Ламанш, Бальзамо нуждался на пакетботе в самом необходимом. Но там же случай свел его с французом Дюплезир, управляющим имениями одного маркиза. Плененный любезностью" маленькой графини", Дюплезир помогал в дороге авантюристу и, по прибытии в Кале, предложил отвезти супругов в Париж в своей карете. Но так как в ней было всего два места, то супруг должен был поместиться на козлах и таким образом въехал в Париж, где гостеприимный француз предложил супругам квартиру и стол в своем доме. Бальзамо не пришлось, однако, долго пользоваться ни тем, ни другим. Какой-то танцмейстер давал бал и пригласил к себе авантюриста, разыгрывавшего роль графа и важной особы. Граф благосклонно принял предложение, хотя к осуществлению его встретилось маленькое препятствие: у его сиятельства не было порядочного платья, чтобы явиться на бал. Такое обстоятельство не могло остановить находчивого Бальзамо. Он послал за торговцем готовым платьем, взял у него напрокат три лучшие пары, условился заплатить назначенную сумму за то платье, которое он наденет, был на балу, а на другое утро послал за торговцем и, возвратив ему все пары платья, объявил, что не берет ни одного, так как они не довольно свежи и роскошны. Но торговец узнал, что одно из платьев было надето, и требовал уплаты. Граф прогнал его, но тот поднял шум на улице, и скандал произошел такой, что Дюплезир, давно уже тяготившийся поступками авантюриста, попросил его совсем очистить квартиру во избежание скандалов. Бальзамо должен был исполнить это требование, но при этом случилось еще обстоятельство, усложнившее и без того неприятные сцены: когда жилец Дюплезира вздумал выбираться на другую квартиру со своею супругой – супруга его исчезла, неизвестно куда. Озадаченный супруг отправился заявить об этом в полицию и объявил, что подозревает в похищении жены – своего домохозяина, Дюплезира.

Ясно, что он давно был убежден в их связи, но считал ненужным открывать глаза до тех пор, пока ему было это выгодно. При заявлении в полиции Бальзамо так плохо объяснялся по-французски, что комиссар должен был потребовать переводчика.

Прошло однако более месяца, прежде чем полиция отыскала беглянку в уединенном домике, живущую у одной прачки, где ее содержал Дюплезир. Мстительный итальянец настоял, чтобы его жену заперли в тюрьму Сент-Пелажи, где она пробыла три месяца в строгом заключении. Любопытно, что после этого эпизода супруги опять соединились и стали жить по-прежнему, по-видимому, в совершенном согласии. Надумалась ли на досуге графиня, что ей все-таки выгоднее держаться своего мужа, хотя и дурно с нею обращавшегося, но смотревшего снисходительно на ее грешки, убедился ли сам Калиостро, что без помощи хорошенькой и ловкой женщины он не может так удачно обманывать доверчивую публику, – как бы то ни было, но между ними снова водворилась полная гармония. Бальзамо должен был, впрочем, вскоре же оставить Париж по требованию полиции, которой принес жалобу один банкир, обманутый авантюристом, продавшим ему за 500 луидоров напиток, возвращающий молодость и едва не отравивший покупателя".

Современные исследователи, пишущие о Калиостро, добавляют некоторые подробности по поводу приключения с адвокатом парижского парламента и управляющим маркиза де При господином Дюплесси (это более правильная транслитерация фамилии человека, которого Зотов именует на старинный лад Дюплезир). Желая доставить удовольствие новому другу, у которого такая очаровательная жена, Дюплесси пригласил супругов погостить у него в доме в Париже, и целых четыре месяца Бальзамо с женой жили благодаря милости господина Дюплесси. Когда же наконец Джузеппе решил применить свои таланты художника и рисовальщика, он быстро нашел несколько заказов, среди которых оказался и заказ на портрет начальника парижской полиции Сарти-на. Пока Джузеппе рисовал, Лоренца развлекалась в обществе Дюплесси: театры, балы, загородные прогулки; поклонник даже нашел Лоренце учителя танцев и оплачивал уроки. Дальше – больше: Дюплесси принялся уговаривать Лоренцу покинуть нелюбезного ревнивца-сицилийца. Он сулил ей достойное содержание и даже готов был отвезти ее в Рим, к родителям. Но честно признался, что жениться на ней, к сожалению, не может, ибо уже женат. И Лоренца готова была поддаться на уговоры… Бальзамо почувствовал что-то неладное, снял небольшую квартирку на улице Вьез-Огюстен и объявил о переезде. Но господин Дюплесси уговорил Лоренцу бежать от мужа и укрыться на тайной квартире, которую он будет для нее снимать, пока брошенному мужу не надоест разыскивать беглянку. Однако, как сказано в полицейском протоколе, "в январе 1773 года некий итальянец, именовавший себя Джузеппе Бальзамо и претендовавший на звание человека благородного, представил господину де Сартину, бывшему в то время начальником полиции, записку, в коей просил оного Сартина заставить господина Дюплесси, управляющего господина маркиза де При, вернуть указанному Бальзамо его вещи, кои, по словам Бальзамо, сей Дюплесси неправедным образом удерживал, а также указать искомому Бальзамо место, где скрывается его жена, которую Дюплесси соблазнил и похитил. Далее господин Бальзамо сообщал, что, прибыв в Париж четыре месяца назад, они с женой поселились у господина Дюплесси, с которым Бальзамо случайно познакомился по дороге из Англии во Францию. Поначалу сей Дюплесси обходился с ними весьма достойным образом, но потом воспылал чувством к вышеуказанной супруге Бальзамо, но та оказала ему сопротивление и ухаживаний его не приняла. Когда же супруг выразил оному Дюплесси свое неудовольствие, Дюплесси выгнал их обоих из своего дома и не пожелал отдать им вещи, кои они с собой привезли. А еще Бальзамо заявлял, что Дюплесси не только соблазнил его супругу, но и убедил ее тайно покинуть дом мужа. И теперь супруга его сбежала, и вот уже несколько дней он, Бальзамо, не может отыскать ее убежища.

Когда местопребывание мадам Бальзамо было найдено, оный Бальзамо попросил заточить свою супругу в Сент-Пелажи, о чем 26-го числа сего месяца и был отдан соответствующий приказ, исполненный 2-го числа месяца следующего".

Согласно этому протоколу, Джузеппе Бальзамо направил записку Сартину с просьбой отыскать неверную супругу, арестовать и заключить в исправительную тюрьму для падших созданий. Сартин просьбе внял и отправил подчиненных на поиски. Боясь угодить в Бисетр, служивший одновременно и тюрьмой, и приютом для буйнопомешанных, на допросе в полиции Дюплесси назвал адрес, куда он переселил мадам Бальзамо: улица Сент-Оноре, возле рынка Кенз-Ван, в доме вдовы Терон, в комнатах, что снимает мадам Дусер. При атом он уточнил, что его слуга Мора отвел гуда Лоренцу с полного ее согласия. А также не преминул сообщить, что Бальзамо задолжал ему 200 ливров за бальные наряды для своей жены.

Сартин распорядился задержать Лоренцу, и 3 февраля 1773 года инспектор Бюо, арестовавший супругу Бальзамо на квартире мадам Дусер, доставил ее в участок, где ее допрашивал комиссар Фонтен. Дал показания полицейскому комиссару и сам подавший прошение о розыске сбежавшей жены Бальзамо. Давая показания, он не преминул поведать о своих необыкновенных талантах и даже рассказал, как можно отравить недруга, чтобы никто не распознал, от чего наступила смерть. Для этого, по его словам, в корм свинье надобно постепенно добавлять мышьяк, отчего мясо ее вскоре станет ядовитым; тот, кто съест кусок такой свинины, скончается от болей в желудке, но никто не поймет, что несчастный был отравлен. Через много лет, когда после дела об ожерелье французской королевы Марии-Антуанетты Калиостро бежит в Англию, бульварный журналист де Моранд вытащит на свет эти признания и предъявит их в качестве еще одного доказательства идентичности Бальзамо и Калиостро.

Но сколь бы положительны по отношению к супругу ни были показания Лоренцы, как бы она ни настаивала на том, что не поддалась на уговоры Дюплесси, Бальзамо прошение не забрал, и Лоренцу отправили в Сент-Пелажи, где она провела четыре месяца. После этого, посчитав наказание для изменницы достаточным, Бальзамо попросил освободить Лоренцу. Супруги помирились и были вместе все последующие семнадцать лет странствий.

В Париже Бальзамо задерживаться не стал. Куда отбыла чета Бальзамо из Парижа и где провела больше года, неизвестно. Вновь в поле зрения биографов она оказалась в конце 1774-го – начале 1775 года, когда под именем маркиза и маркизы Пеллегрини прибыла в Неаполь. Было бы большим упрощением полагать, что это новое принятое Джузеппе Бальзамо имя просто, как пишет его современный биограф Елена Морозова, "носило ностальгический отпечаток – оно напоминало и о горном массиве Монте-Пеллегрино, что высится над бухтой Палермо, и о strada dei Pellegrini (дороге Паломников) в Риме, вблизи которой стоял дом родителей Лоренцы, и о паломничестве, которое супруги совершили". Если считать графа Калиостро, как большинство писавших о нем, всего лишь знаменитым шарлатаном и авантюристом XVIII столетия, пусть даже и самым ярким среди них, а всю его жизнь – чередой неблаговидных делишек и мошенничеств, чтобы одурачивать простодушных и доверчивых людей и жить за их счет, заодно теша свое неуемное честолюбие и гордыню, то такого объяснения будет вполне достаточно. А если все-таки доверять свидетельствам носителей оккультных знаний, считавших Калиостро одним из самых выдающихся адептов, то можно предложить и другое объяснение не только этому (и другим) условному имени графа, но и усмотреть в его кажущихся случайными или объясняемыми весьма прозаическими причинами маршрутах по Европе и другим странам и континентам некую глубинную цель, потаенный смысл. Вот что можно прочитать в одном из материалов украинского мага ведической традиции, получившего при посвящении имя Раокриом (в обычной жизни известен как Мехеда Игорь Владимирович, родившийся в 1968 году в городе Хмельницкий): "Согласно преданиям эзотерических орденов, основанных на базе христианского вероучения, в мире существует 4 основные стихии и посвященные им Пути. Они обозначаются 4 символами, встречающимися на мастях гадальных карт и карт Таро.

Эти символы нарисованы на стенах храма Святого Николая, находящегося в Турции. Символ пики – стихия воздуха, кресты – огонь, червы – вода, бубны – земля. В картах Таро им соответствуют: пики – мечи, кресты – посохи, червы – чаши, бубны – кубки. В сакральной географии им соответствуют четыре стороны света: пике – восток, кресту – юг, черве – запад, бубне – север. В ведических традициях, где стихий 10, каждый знак обозначает 2 стихии (земную и космическую). Символ воздуха – время, огня – плазма, воды – самосознание (разумного пространства, великой пустоты), земли – эфира.

Этим 4 стихиям соответствуют 4 Пути (или Лабиринта). Напомним, что Лабиринт – ось, организующая потусторонние миры в упорядоченную структуру и находящаяся на изнанке нашей видимой Вселенной. Проход души по Лабиринту вызывает ее рост, развитие, расширение, осознание и открытие способностей. Каждый паломнический Путь каждой религии есть проекция Лабиринта на поверхность Земли в форме Пути. Проход паломнического Пути физическим телом вызывает проход души в иных мирах через Лабиринт к его центру, где на душу снисходит Сила Свыше.

Паломнические Пути существуют тысячи лет и плавно переходят от одного духовного учения к другому. Доказательством тому служит недавняя находка испанских археологов, нашедших при раскопках символы Пути в Сантьяго де Компостела, аналогичные используемым современными паломниками, датируемые возрастом в 36500 лет.

Первый Путь – Пиковый. Это Путь к городу Сантьяго де Компостела в Испании, на берегу Атлантического океана. Его начинают в разных местах Франции, Испании и Португалии, но больше всего паломников отправляются в Путь из французского города Сен-Жан-Пьер-де-Пор. Считается, что на этом Пути паломник находит сам себя, то есть встречается с собственным духом, с глубинами самого себя, и понимает цель жизни свою и смысл существования Вселенной. Паломник осознает, что он может сделать полезного для себя, для Бога и для человечества в этой жизни. Это путь Воздуха, проявляющий Дух и порядок из хаоса, небытия и беспорядка.

Второй Путь – Крестовый. Путь Огня. Проход Пути воспламеняет проявленный на пиковом пути Дух, заряжает силой экстаза, вдохновения, помогает "гореть и творить". Крестовый Путь проходит по территории арабских стран и Израиля, его конечной точкой является Храм Гроба Господня в Иерусалиме.

Третий Путь – Бубновый. Путь Земли. Он дает человеку, проявившему дух и воспламенившему его, возможность воплотить свои замыслы на Земле. Силу, власть и богатство. Власть надо всем, но в первую очередь – над самим собой. Путь власти проходит через территорию Италии от Амальфи и Ортоны до собора Святого Петра в Риме, в Ватикане.