Текст книги "Последний мятеж"

Автор книги: Ольга Резниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– ВОЛЯ, ребятушки, ВОЛЯ!

* * *

Они договорились ничего не обсуждать, пока не доберутся до базы, пока не попьют чаю в любимом вагончике на вершине сопки с отметкой 1242 м. Николай сначала мучился, а потом понял, что сказать-то ему почти нечего.

– Еще по одной, Вар?

– Хватит, а то из ушей польется. Давай начинать разбор полетов – ты первый!

– Я?! Ладно… Значит, так: эта последняя реальность сильно смахивает на десятый век нашей эры. Вероятно, там существуют аналоги Византии, христианского мира и, соответственно, мусульманского.

– Ну, с Византией понятно – Свен, по-видимому, участвовал в походе на город, который у вас называется Константинополь. А вот о мусульманах мы никаких свидетельств не получили.

– Это прямых не получили, но имеем косвенные. Понимаешь, у нас есть непопулярная, но довольно логичная гипотеза, что Киевская Русь возникла в результате освоения норманнами-викингами речного пути из Скандинавии в бассейны Черного и Каспийского морей. Часть из них просто осела на этом пути и создала торговое государство. И Русь, и Скандинавия того времени, по данным археологии, были просто завалены арабским серебром.

– Это они за мед и меха столько наторговали?

– Вряд ли южные страны испытывали большую нужду в мехах и продуктах питания. Зато в мусульманском мире был огромный и, главное, стабильный спрос на рабов.

– Наверное, в основном на рабынь? – улыбнулся Вар-ка.

– Скорее всего. Согласись, что наловить партию хорошеньких девушек, порезвиться с ними от души, а потом загнать их на рынке за хорошие бабки – дело, достойное воина.

– В общем, Русь возникла из-за баб?

– С таким же успехом можно сказать, что она возникла из-за того плотника, который построил первый драккар. Именно он сделал возможной экспансию викингов.

– Может, сначала все-таки началась экспансия, а потом был заказ на суда для нее?

– Может, и так, но это к делу не относится. Гипотез о том, как развивались события в те времена, кто какую роль в них сыграл, существует множество. В том числе и такие: варяги были не скандинавами, а славянами, или норманны были всего лишь военными наемниками у местной славянской знати, или… В общем, документов сохранилось мало, что дает широкий простор для фантазии. В нашем случае можно предположить, что мы наблюдали отток населения из области влияния викингов вдоль пути «из варяг в греки». Норманны еще толком не ассимилировались, но уже желают «княжения» – куска территории с людьми, которых можно эксплуатировать. При этом имеет место проникновение тлетворных идей христианства, которые изнутри подтачивают жизненный уклад и местного населения, и пришлой верхушки.

– По-моему, Коля, ты тоже пытаешься запихать факты в готовую схему. Конечно, чем их меньше, тем легче они там помещаются. На самом деле, в деревне Верхняя Онжа мы ничего не узнали ни о христианстве, ни о мусульманстве этой реальности. Можно говорить лишь, что и в ней, как и в мире иревов, в недалеком прошлом произошло нечто, породившее идеи, которые ты называешь христианскими. Тебе так проще, потому что в твоей реальности данное событие привело к возникновению именно христианства. Викинги вполне могли этих идей нахвататься на стороне – международный разбой и торговля способствуют. Но местные?!

– Уж не хочешь ли ты сказать, Вар, что они сами додумались? Наверняка забредал какой-нибудь проповедник.

– Исключать этого нельзя, конечно. Только тогда было бы иначе: добавился бы еще один бог к уже известным, и все. Да и не прижился бы он, наверное.

– Почему же?

– Бог иудеев, христиан и мусульман требует от паствы безусловного отказа от всех остальных. При этом сам он ни за что конкретное не отвечает, но за все сразу.

– Подумаешь! Всегда можно домыслить к нему ангелов, архангелов и святых угодников, которые будут отвечать за своевременный дождь и за урожай яблок.

– Не важно, Коля! Все равно это серьезная перестройка всего мировосприятия. Для нее простой проповеди, не подкрепленной ни оружием, ни золотом, недостаточно. То и другое нужно хотя бы для демонстрации силы и значимости нового бога. Скажи лучше: ты не сталкивался в своем мире с мнением, что христианство могло возникнуть… не на Ближнем Востоке?

– Сталкивался, Вар, и не раз! Только мне кажется, что это из той же серии, что и гипотезы о возникновении человека современного вида не в Африке, а в Подмосковье, о происхождении всех народов мира от русского, о… К чему это ты, Вар?

– После нашего посещения страны Наах и общения с иревами твое мнение не изменилось?

– Да как-то… Понимаешь, в моей реальности ранняя история христианства темна и полна противоречий. То есть результат известен, а как он получился, не вполне ясно. Может быть, конечно, это лишь впечатление дилетанта, но, по-моему, кое-кто из специалистов тоже считает, что Иудея первого века не самое подходящее место для…

– Для чего? Договаривай, Коля!

– Ну, для того, что называют Воплощением и Пришествием или еще как-то. И что из этого?

– По-моему, дед Пеха рассказал о событиях, которые действительно имели место в его мире.

– Однако!

– Ладно, Коля, слушай мою версию. Во всех без исключения реальностях, где наш амулет не работает, идея Единого Бога является господствующей. Это во-первых. А во-вторых, всюду существует мнение, что Воплощение и Пришествие в той или иной форме уже состоялось. Согласись, что это не может быть случайным совпадением. Так вот, я считаю, что данное событие действительно БЫЛО в прошлом этих миров.

– Но…

– Возможно, что в каждой реальности это не единичное одноактное явление, а как бы… множественное. Не знаю… По сути дела, это и не важно… Главное, что это как раз то событие, после которого наши артефакты теряют активность: в данном мире все уже состоялось, и они больше не нужны.

– Кому?! Кому они больше не нужны?!

– Думай сам, Коля… Ты все равно со мной не согласишься, и твои возражения я могу пересказать заранее.

Николай вдруг заметил, что Вар-ка сидит бледный, как смерть, и массирует рукой грудь возле горла.

– Что с тобой, Вар?

– Как-то мне… Нехорошо мне, Коля… Пойду полежу, а?

– Ты чего, Вар?! Чаю крепкого перепил, да? Ты же никогда не болеешь!

– Не болею… Полежу я, ладно? Только не заходи… не подходи ко мне. Лучше… Лучше пока отчитайся перед заказчиками. Только не заходи…

– Какие, к черту, заказчики?! Что я им передам?

– Как обычно – всю фактуру. Можешь… в конце мое мнение… присовокупить. Пойду…

Лицо Вар-ка на глазах приобретало бледно-зеленый оттенок, на лбу выступили капли пота. Он чуть не упал, пытаясь встать с табуретки. Николай подхватил его и стал перемещать через тамбур в соседний жилой отсек. Дверь туда никогда не закрывалась, но на сей раз Вар-ка отстранил Николая, со скрипом закрыл ее и даже накинул с той стороны крючок. Потом он рухнул на свой топчан, и все затихло.

Николай долго метался вокруг вагончика, не находя себе места: сердечный приступ? он там умирает? почему закрылся? Ответов не было, а молиться он не умел. Ничего не происходило, и, чтобы хоть как-то отвлечься, Николай решил заняться отчетом. К его удивлению, это помогло.

«…мнению Варова, активность амулетов направлена на создание в той или иной реальности предпосылок для событий, которые у нас названы Первым Пришествием, то есть для вступления Бога в непосредственный личный контакт с людьми. После создания таких предпосылок активность артефактов в данной реальности прекращается…»

Николай минут пять размышлял, но сформулировать атеистическую гипотезу не смог. Тогда он решил ограничиться только критикой: «…Полагаю, что всерьез эта версия рассматриваться не может, поскольку приходится допустить…»

Сначала он не поверил своим глазам: такого еще ни разу не было! Его прервали на полуслове! Привычная надпись на поверхности «рации» сменилась словами: «Считаем эту информацию излишней».

«Вот как?! Мое мнение, значит, вас не интересует! Ладно…» – обиделся Николай и сказал вслух:

– Не хотите – как хотите. Тогда у меня все!

И вновь прибор отреагировал необычно: вместо короткого «Сообщение принято» строчки заполнили почти всю поверхность, а сверху – «Н. В. Турин, примите сообщение»!

Смысл дошел до Николая только после третьего прочтения, да и то, кажется, не весь.

«…Кандидатура Н. В. Турина одобрена… на должность заведующего отделом… с окладом… В случае согласия… документы должны быть поданы не позднее…». А еще про жену, про дочь и даже про сына. И все с указанием конкретных дат и сумм.

Николай читал, перечитывал, и текст послушно двигался под его взглядом. Он машинально сопоставлял даты с сегодняшним числом в родной реальности, указанным в конце, убеждался, что время еще есть, что можно особо не торопиться. И вдруг понял: да он никуда не опоздает, если начнет выбираться отсюда прямо сейчас. А это значит…

«Неужели все? Наша миссия окончена? Или… только моя? А ребята? Вар!!»

За спиной что-то загремело, и Николай вскочил, уронив табуретку. Держась за стенку, Вар-ка пытался поставить на место пустое ведро:

– Опять за водой не сходили…

– Схожу! Сейчас схожу! Ты живой?

– Местами, как видишь. Но уже лучше. Попить дай!

Он уселся на топчан, жадно выхлебал остатки воды из чайника и откинулся спиной к дощатой стенке.

– Уф-ф-ф! Вот так оно и бывает. Хотя, наверное, даже и не так – я-то находился между реальностями.

– Ничего не понимаю! Что произошло, Вар?

– Для тебя ничего страшного… Просто в одном из миров умерла моя случайная подружка по имени Тай-лю. Представляешь, что со мной будет, если что-то случится с тобой или с Женькой? Отныне вы просто обязаны жить долго и счастливо! Я же теперь «носитель».

– Но… А вдруг ты не выдержишь?

– Значит, в какой-нибудь реальности известные события произойдут позже… или не произойдут. Но я, наверное, выдержу, потому что знаю зачем.

– Нет, я точно сегодня свихнусь! Мало того, что наши работодатели написали, теперь еще и ты!

Вар-ка улыбнулся синеватыми губами:

– Ты передал им отчет?

– И отчет, и твое мудрое мнение!

– Вот и все, Коля. Похоже, любопытство наших заказчиков мы удовлетворили. Можешь возвращаться домой.

– Откуда ты… – Николай проследил за его взглядом и осекся: их загадочной «рации» больше не существовало. Вместо нее на столе лежала кучка темно-бурой трухи.

Вар-ка проводил его вниз до реки. Он, собственно, не прочь был плыть вместе до самого устья, но Николай его отговорил.

Все когда-нибудь кончается: лодка надута, груз уложен. Николай занял свое место, разобрал весла:

– Ладно, Вар… Передавай Женьке привет. Все-таки зря ты… Жил бы как все: дом, жена, дети. А так – только круги на воде.

– Зато представляешь, КТО будет мною пускать эти круги! – сказал Вар-ка, спихивая лодку с отмели.

– Не говори глупостей напоследок, – попросил Николай. – Ведь не увидимся, наверное, больше…

Бывший колдун-недоучка из племени Речных людей ничего не ответил, только улыбнулся и качнул головой. Похоже, этот жест означал серьезные сомнения в последних словах собеседника. Николаю немедленно захотелось остановиться и выяснить, на что это он намекает, что имеет в виду и на каком основании, но…

Но лодку уже подхватило течение, совсем рядом шумел первый перекат, и рефлексы старого сплавщика заработали, минуя сознание: короткий гребок на струю, резкий разворот, чтобы двигаться бортом вперед, теперь чуть левее – между валуном и корягой, торчащей в самом неподходящем месте, а потом резко вправо к самому берегу…

Когда перекат остался позади, задавать вопросы было уже некому – вокруг только вода, скалы и лес. Впереди ждал прижим и большой «котел» под обрывом, который надо проходить по крутой дуге, чтобы не угодить в залом или не вылететь на камни. Николай подумал, что все это, пожалуй, знакомо и не страшно, но что же все-таки хотел сказать Вар-ка? Точнее, чего он НЕ хотел говорить? Такие молчаливые намеки для них давно стали привычной формой общения, и еще не было случая, чтобы они неправильно поняли друг друга. Значит… Значит, он, Николай, и сам все прекрасно понимает и лишь притворяется перед самим собой.

Николай глубоко вздохнул, выплюнул комара, попавшего при этом ему в рот, и с удовлетворением обнаружил, что щемящая боль безвозвратной потери, похожая на приступ гастрита, исчезла.

* * *

Он пытался читать, но не мог сосредоточиться. Память отказывалась подчиняться и упорно забрасывала его то в подземелья рудокопов, то в промозглую землянку, то в старый вагончик на вершине горы. Николай вспоминал недавние разговоры, находил новые аргументы в спорах, прикидывал, что можно было бы сказать или сделать иначе – в общем, продолжал жить той жизнью, которая уже кончилась и сейчас стремительно уносилась в прошлое.

– Будете что-нибудь пить? – стюардесса остановила рядом свою тележку.

– Конечно, буду! – обрадовался Николай. До Питера оставался час полета, и он думал, что больше уже ничего не дадут. – Пиво, пожалуйста.

– Извините, пиво кончилось. В этот раз почему-то мало завезли. Возьмите джин-тоник.

Николай принял голубую трехсотграммовую баночку и горестно вздохнул: «Вот он, наш Аэрофлот – на билеты цены, как у взрослых, а сервис…» Не любит он эту шипучку, но пить будет, раз уж оплачено.

– У вас здесь свободно? – задал вопрос прилично одетый мужчина лет тридцати. – Можно, я присяду, пока девушка не закончит раздачу?

Появление соседа Николая не обрадовало, но просьба была резонной: два места рядом с ним свободны, а проход перекрыт тележкой бортпроводницы.

– Располагайтесь! – Он захлопнул книжку, положил ее на пустое сиденье и вскрыл банку, чтобы выпустить лишний газ. Сосед кивнул на книгу:

– Странный текст, правда? Не статья, не репортаж, не отчет и не художественное произведение – совершенно непонятно, как его воспринимать!

Николай с интересом посмотрел на него и подумал, что, пожалуй, ошибся в оценке возраста: наверное, они ровесники. Смешно, но этот незнакомый человек слово в слово повторил его собственное высказывание много лет назад после первого прочтения Евангелия от Матфея.

– А вы что, интересуетесь?

– Да так, постольку-поскольку… Но, в общем, приходится.

– И как вы полагаете: Евангелия составили апостолы-очевидцы или церковь первых веков?

– А я не считаю этот вопрос таким уж принципиальным. Произошло нечто, со временем изменившее облик мира. Люди Средиземноморского очага цивилизации восприняли и описали это как появление, жизнь, смерть и воскресение некоего человека. Пусть даже какие-то эпизоды придуманы задним числом – важно, зачем и почему их пришлось придумывать, что именно объяснять таким образом.

– Вы что же, не считаете евангельские события причиной возникновения христианства?! Я правильно понял?

– Не совсем. Если улов хорош, что считать причиной успеха? То, что вы забросили сеть, или наличие рыбы в воде?

– Ну, если так ставить вопрос, то получается, что и сетью пользоваться необязательно, а можно, скажем, ловить на удочку. Другими словами, те события могли разворачиваться совсем иначе, а новая религия все равно бы возникла?

– Я думаю, что в том месте и в то время иначе быть не могло. Но, в принципе, совсем необязательно, чтобы новое миропонимание было оформлено в виде отдельной религии или религиозного течения. Оно могло незаметно и плавно встроиться в уже имеющиеся структуры. Если, конечно, они для этого подходят.

– А что, такие случаи были? Что-то не припомню.

– Вы и не можете этого знать. В будущем из прошлого слышны лишь письмена, а если их нет, кто скажет, как приняли древние славяне того, кого иудеи назвали…

– И вы туда же! Христианизация Руси состоялась в десятом веке!

– Смотря что под этим понимать. Если обряд и обычай, то вы, безусловно, правы, но ведь дело не в них, правда? В обществе должно было появиться достаточное количество людей, готовых увидеть Бога рядом с собой, увидеть равным себе, способных принять хлеб из Его рук, понять, что Он готов омыть им ноги, поскольку не считает себя выше. Вы уверены, что такая ситуация в племенах восточных славян не могла сложиться значительно раньше?

– Ну, в этом, наверное, никто не может быть уверен, раз следов не осталось. Хотя, с другой стороны, их могли и «зачистить» или просто не разглядеть. Интересный у вас подход: получается, что Господь Бог тысячелетиями готовит человечество к контакту на равных. И когда наступает подходящий момент, Он появляется среди людей и начинает творить чудеса, чтобы доказать, кто Он есть, – Николай взял в руку Евангелие. – Все эти воскресения, исцеления, превращение воды в вино… У меня был приятель, который мог творить что-то похожее, точнее, создавать иллюзию, что, скажем, пиво превратилось в воду. Но зачем эти фокусы тому, кто, по определению, всесилен и может манипулировать Мирозданием от атомов до галактик?

– Во-первых, во многих случаях речь явно идет не об иллюзиях, во-вторых, люди могли кое-что придумать или понять неправильно, а в-третьих… – сосед тихо рассмеялся. – Вы вспомните эту историю: в разгар веселья на свадьбе кончилось вино, и взять его было негде. Представляете, в каком неловком положении оказались хозяева – просто жуть! Они, наверное, готовы были сквозь землю провалиться! Быть рядом с ними в такой момент и не помочь… да еще когда мать просит… Разве это не оправдывает, хоть в какой-то мере, временное изменение обычного порядка вещей? Может быть, и другие чудеса творились, так сказать, под давлением обстоятельств?

– Да, Он, кажется, не стремился к саморекламе. Ладно, в конце концов, все это детали. Я другого понять не могу. Допустим, Бог действительно существует, допустим, мы зачем-то Ему понадобились: так и создал бы нас такими, как Ему нужно! Зачем было творить полуфабрикат и погружать его в кровь и грязь истории, чтобы он созрел для контакта?! Прямо садизм какой-то…

На сей раз собеседник молчал довольно долго. Потом он как-то виновато и тихо спросил:

– Скажите, у вас есть… м-м-м… друг, любимый родственник… Кто-то самый важный, самый близкий для вас – понимаете, о чем я?

И Николая вдруг прорвало:

– Был! Я это теперь понял! Только не родственник и не друг, а… как бы второе «Я», только лучше. Нам даже часто встречаться было необязательно: могли общаться молча на расстоянии – главное знать, что он есть, что я не один. Жена, дети, друзья, коллеги – это все не то, это всегда зависимость, всегда какой-то интерес, всегда неравноправие. А тут… Оказать услугу или сделать гадость – это как самому себе. Не могу объяснить, да и слов-то таких нет: со-мыслие, со-чувствие, со-делание, со-… Нет, не получается! Я даже не подозревал, как это важно, какое это счастье! А теперь… Нет, Вар-ка не умер, но… Кем или чем его заменить? Выдрессировать собаку, воспитать ребенка, поискать жену получше? Смешно! Наверное, создать свое второе «Я» под силу только Богу!

– И, поверьте, это гораздо труднее, чем манипулировать галактиками!

Николай удивился:

– Разве может быть нужен Творцу… э-э-э… СО-Творец?

– Думаю, что только он Ему и нужен. Ладно, Николай Васильевич, пойду на свое место. Простите за беспокойство! Приятно было поговорить.

Человек легко поднялся и пошел по проходу в заднюю часть салона. За спинками кресел было не видно, где он расположился, да Николай и не стал следить за ним. Он уставился в иллюминатор и отхлебнул наконец из банки, которую все это время держал в руке.

Сначала он обкатывал в уме последние фразы случайного собеседника, потом долго пытался вспомнить, в какой момент и зачем ему представился. Пиво кончилось, а он так и не вспомнил. Потом до него дошло, что пил он не противную сладкую шипучку, да и на банке написано: «Невское оригинальное». Однако…

Он не знал, что именно хочет сказать или спросить у этого человека, но упорно искал его во всех доступных местах самолета. Попытался выяснить у бортпроводниц, куда он мог деться, но не смог описать даже внешность – то ли не запомнил, то ли успел забыть. А потом всех попросили занять свои места, привести спинки кресел в вертикальное положение и застегнуть ремни…

Эпилог

Сначала, конечно, шли титры – на фоне мрачных темно-зеленых зарослей и под таинственно-жутковатую музыку. Камера как бы двигалась сквозь кусты, не касаясь веток. Время от времени раздавалось уханье и душераздирающий хрип кого-то, поедаемого заживо. Потом на экране появилась сочащаяся кровью надпись:

«Год 19… Советский Союз рухнул. Правительство Сибирской Федерации обратилось к президенту Соединенных Штатов с просьбой о помощи в борьбе с террором на так называемых Мертвых землях. Конгресс дал согласие…»

Действие началось, но сначала все было обычно и скучно, как во многих фильмах. Сытая, благополучная и очень цивилизованная страна. Сцены безмятежного быта с мелкими до смешного проблемами: глупый начальник на работе, любимая девушка, которая все никак не хочет отдаться, споры с женой о покупке нового коттеджа… В этой идиллии появляется сухопарая фигура седого полковника с благородным лицом. Он разыскивает по одному своих бывших солдат из состава какого-то сверхсекретного экстра-суперподразделения и уговаривает их принять участие в операции. Каждый супермен и суперменша сначала категорически отказывается, а потом соглашаются.

Дальше опять-таки обычная сцена: все шестеро собрались вместе. Они примеряют снаряжение и демонстрируют друг другу свою крутизну и независимость. В конце концов они условно признают лидерство именно того, кого полковник назначил старшим.

И вот они летят. А под крылом самолета (или вертолета?) зеленое море тайги. Затем следует сцена общения с какими-то военными Сибирской Федерации. Они, почему-то на родном языке, говорят с сильным акцентом и производят на зрителя очень неблагоприятное впечатление – какие-то они все двусмысленные и обязательно подведут наших героев в трудную минуту. Только это все ерунда, потому что дальше со смаком и во всех деталях показано, как наши одеваются в поход, постепенно превращаясь то ли в киборгов, то ли в космонавтов: сверхпрочная броня и кевларовый костюм под ней, бронированный шлем, нашлемный фонарь, выдвижная антенна спутниковой связи, слуховое устройство, перед лицом акриловое стекло с интегрированным дисплеем и защитой от лазерного излучения, динамик, воздушный фильтр, электромагнитная винтовка с хитрым креплением к поясу, высокопрочные пластиковые ботинки для защиты от мин… А сверху еще гранаты, ракеты, пулеметы… И конечно, здоровенный нож с зубами на тупье клинка – класс!

Наконец действие началось: шестеро идут через заросли под мрачную и таинственную музыку…

Да, а перед этим мельком показали, куда и зачем, собственно, они идут: им надо спасти пленных солдат Федерации. Солдатики (человек двадцать) сидят за частоколом, их по одному выводят, жарят живыми и поедают. Некоторых, конечно, едят прямо сырыми.

Так вот: шестеро киборгов идут по лесу, а на них нападают всякие чудовища – многорукие, многоногие, многоголовые и исключительно зубастые. Они прыгают с деревьев, выныривают из-под земли, выскакивают из чащи. Они могучи и ужасны, только их подводит привычка орать и реветь перед атакой. Поэтому наши почти всегда успевают пульнуть ракетой, кинуть гранату или стрельнуть из лазерного пистолета. Только путь их далек и долог, а чудовищ вокруг водится очень много, и герои по одному погибают. Одну девушку-суперменшу двухголовый монстр прямо разрывает на части вместе со скафандром. Наши герои уже забыли взаимные распри и мужественно прикрывают друг друга, даже жизнью иногда жертвуют. Только их все равно становится все меньше, и к тому же у них начинают кончаться патроны. А вот у чудовищ, наоборот, появляются всякие пушки и пистолеты. Дело явно идет к рукопашной…

– Пашка, ты опять?! Опять эту ерунду смотришь?!

Шаркая тапочками, бабушка пересекла крохотную комнату и выключила телевизор.

– Ба-абу-уля, это же про Мертвые земли-и! Ну, бабу-у-уля!

– Хватит ныть! Нет никаких Мертвых земель! Шел бы лучше погулять – красота-то какая на улице!

– Что, опять снег выпал?

– Ну да! В наше-то время такого и не видел никто – что зима, что лето. А с тех пор, как дамбу в Беринговом проливе разобрали, красота – холодно только…

Пашка вскочил, сдернул с гвоздя куртку и кинулся к двери.

– Смотри, осторожней: там буровиков на вахту собирают!

Он стоял на крыльце, задрав голову, и пытался губами поймать снежинку. Это была почти сказка, но все портил шум двигателя, обрывки песен и мат.

На той стороне улицы – наискосок влево – длинный одноэтажный барак. Там живут рабочие-буровики. Раз в две недели одних привозят с вахты, а других увозят. Вход в барак только один – посередине. Низкое крыльцо помещается между двумя холмами из консервных банок, бутылок и пузырьков из-под одеколона. Возле крыльца урчит двигателем вахтовка – трехосный КАМАЗ, к которому приделан кузов от пассажирского автобуса. Двое начальников в куртках из кожзаменителя вытаскивают по одному из барака рабочих и вытряхивают у них из карманов и рюкзаков бутылки. Они бросают бутылки на землю, стараясь разбить, рабочего запихивают в автобус и идут за следующим. Они увлеклись этим делом и не замечают, что автобус не наполняется, потому что рабочие изнутри отжали заднюю дверь, по одному вываливаются наружу и расползаются в разные стороны, прихватив уцелевшие бутылки. Впрочем, начальники тоже, наверное, не сильно трезвые…

Пашка поймал наконец снежинку и счастливо засмеялся. Ему захотелось предстать перед этими людьми этаким широкоплечим красавцем в гибкой броне и с винтовкой. Он уже хотел так и сделать, но вспомнил про бабушку и передумал. Лучше он проверит, на месте ли его богатство!

Опасливо оглядываясь по сторонам, Пашка обогнул мусорную кучу и подошел к соседнему крыльцу. Возле самой стены он встал на колени и отодвинул в сторону заветную доску. Здесь, в норе под крыльцом, раньше жил Бобик, которого съели бичи, а теперь, прикрытое тряпками, лежало его сокровище. Пашка не стал его доставать, а только пощупал – на месте ли? Он был на месте – почти целый американский кевларовый костюм! Ну и что, что на груди и спине у него дырки от самодельной кумулятивной пули, зато все остальное цело, как в кино! Они с пацанами нашли его летом: Федьке достался шлем со стеклом, а Сереге ботинки, только они ему велики…

Доски-горбыли над головой заскрипели, и Пашка замер в испуге. Раздалось сопение, хриплый надсадный кашель, и он вздохнул с облегчением: это всего лишь сосед дядя Кузя вышел на крыльцо. Этот – свой, этот – не выдаст! Пашка вылез из норы, отряхнул колени и поздоровался. Сосед не ответил.

Так же, как он сам недавно, дядя Кузя стоял, подняв лицо к небу, только при этом сильно покачивался из стороны в сторону:

– Ит из сноуин! Ит из сноуин…

Услышав английские слова, Пашка решил, что подходящий момент настал, и попросил:

– Дядя Кузя, а дядя Кузя! Расскажи, как ты попал в плен! Расскажи! Ты же обещал!

– Ноу… Ноу Кузя! Ай эм Смит… Грустно мне, Паша… Дисплей у меня тогда заело…

Сосед вздохнул, опустился на четвереньки и начал блевать. Из его спины между лопаток, как всегда, торчали клочья ваты. Оно и понятно: где же найти телогрейку на такие-то плечи!

– Пашка! Пашенька! Ты куда подевался?

– Тут я, бабуля! – Он оставил соседа и подошел к своему крыльцу, где бабушка зябко куталась в изъеденную молью шаль.

– Ты вот что, Пашенька… Я и забыла совсем: хлеба-то у нас и нет на вечер, а скоро уж дед вернется! Сгонял бы ты к матери, а? Заодно отнесешь ей майонезу – я как раз пару баночек прикупила к празднику…

Как всегда в таких случаях, любимый внук притворно надулся:

– Вот еще! Буду я мотаться туда-сюда! Видишь, какая погода?

– Ну, Пашенька, это же рядом совсем! И майонез отнесешь – она рада будет!

– Ага, рада! А я? В 8:30 вторая серия, а у нас дома телевизор черно-белый! И экран моргает… когда папа на связь выходит!

– Тише ты, тише! Это у вас антенна, Пашенька. Папа уж починил, наверное. Да и что тебе дома-то? У нас посмотришь – до восьми сто раз обернуться успеешь!

– Ну, ладно! Только…

Внук задумался, чего бы еще потребовать за услугу. И придумал:

– Только вот что: ты мне расскажешь…

– Пашенька, дед же не разрешает – маленький ты еще! Узнает – ругаться будет!

– Ага! Как за хлебом посылать… в буран и пургу, так не маленький, да? Видишь же: нет погоды!

– Да как же нет, Пашенька?!

– А вот так: мне виднее! Или расскажешь, как танцевала перед солдатами на БТРе, пока наши вакуумную бомбу закладывали! И про Охот…

– Тише! Тише, Пашенька! Не дай бог, услышит кто!

– Ну, и что? По-моему, все и так знают, только вид делают! Даже менты и солдаты!

– Горе ты мое! Ну, что с тобой делать…

– Значит, договорились? Уговор дороже денег! И телек до одиннадцати!

Довольный своей победой, Пашка опустил в карман теплую баночку с жестяной крышкой и отправился за дом, где были свалены бревна и пустые бочки из-под солярки. Там у них с пацанами был оборудован шалаш – из тех же бочек, палок и кусков старого рубероида.

Следы на снегу Пашка увидел раньше, чем услышал голоса друзей – они были там и, конечно, опять курили.

– Здорово, жлобы! Вы чего телек не смотрите?

– Да ну его – опять старье показывают! Мы лучше покурим, – ответил Федя. Серега возмутился:

– Покуришь с этим! Давай сюда бычок – моя очередь затягиваться!

– Не дам: ты как дернешь, так сразу полпапиросы!

– Ну, и что? Говорил же: надо две брать!

– Ты сам первый зассал две взять!

– Нет, ты!

Пашка снисходительно усмехнулся:

– А спорим: не подеретесь! Слабо?

Парни, как всегда, дружно обиделись:

– А слабо глаз на ж… натянуть? – Федя попытался схватить его за ногу, а Серега влепить подзатыльник. Только Пашка был наготове и успел увернуться:

– Ладно, ладно! Шуток не понимаете? Некогда мне тут с вами: к матери надо смотаться, пока вторая серия не началась!

– Может, тебе бычок в задницу вставить? Будешь на реактивной тяге! – ехидно предложил Федя, но Серега не согласился:

– Лучше ему пендель вломить! Для скорости это первейшее средство!

Пашке очень хотелось затянуться папиросой, но попросить мешала гордость. И мать может учуять… Да и не дадут, наверное, жмоты… В общем, просить он не стал: снял куртку, забросил ее в шалаш и начал взбираться по скользким бревнам на самый верх штабеля. Там он снял и ботинки, пристроил их на бревне подошвами вверх, чтобы внутрь не нападал снег, и, зябко поеживаясь, расправил крылья. С ними все было в порядке, и, коротко подпрыгнув, он лег грудью на воздух.

Было еще довольно светло, хотя в такую погоду темнеет рано. Серега засмотрелся на полет приятеля и пропустил момент, когда табак в папиросе кончился и начала тлеть бумажная гильза. Он закашлялся и сплюнул:

– Ч-черт! Урод несчастный!

Федя вздохнул:

– У тебя все равно получилось на одну затяжку больше – я считал!

Серега еще раз сплюнул и утешил брата: