Текст книги "Последний мятеж"

Автор книги: Ольга Резниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

«Бр-р-р! Темно, мокро, противно: в ботинках хлюпает, бок щиплет, штаны прилипают. Да и не жарко уже совсем…»

Струйка воды сначала потекла по столбу, а потом прямо на голову. «Ч-черт, – ругнулся Николай, – и тут течет! Куда бы перебраться?» Он вдруг сообразил, что уже давно чувствует довольно сильный запах дыма. «Что может гореть при таком потопе?! – удивился Николай и, пригнувшись, заглянул в темноту хижины: там мерцал огонек, возле которого кто-то копошился. – Неужели здесь сухо? Тогда надо залезть…»

Возле обложенного камнями маленького кострища он сел на корточки, прижав мокрые колени к груди: вроде и не холодно, а зубы вот-вот начнут стучать. Морщинистая рука, похожая на птичью лапу, положила на огонь пучок листьев и веточек. Они загорелись быстро, и Николай разглядел-таки, кто сидит с ним рядом – та самая старуха-колдунья!

«Идиотизм какой-то! Что я должен теперь делать?! Деваться-то некуда – на улицу носа не высунешь… Хорош был бы я сейчас, если бы накрыло этим „грибным“ дождиком в лесу! Такой потоп под елкой не пересидишь… А что с этой каргой? Сидит, в миске что-то размешивает пальцем и не удивляется – как будто так и должно все происходить! Надо, наверное, общаться? Хотя бы „здрасте“ сказать… А как это по-ихнему? Я же вчера, пока был „под балдой“, кажется, начал что-то понимать. Попробовать говорить? А что сказать?»

Старуха его опередила, и Николай с облегчением обнаружил, что понимает ее:

– Покажи бок!

«Ответить ей, ради эксперимента? Гадство: все-таки зазнобило, и зубы стучат».

– З-зачем?

– Давай, показывай – лечить буду!

Николай повернулся раненым боком к огню, и старуха, наклонив голову, стала всматриваться в царапину. Потом она понимающе гмыкнула, поднялась и вышла под дождь. Через пару минут она вернулась, предварительно отжав под навесом волосы, и положила возле огня длинную палку. При ближайшем рассмотрении это оказалось тем самым копьем, которым Николая чуть не закололи.

Его уже трясло на всю катушку. Он знал за собой такую особенность: вроде и не холодно, но будет колотить, пока не обсохнешь. Хозяйка, похоже, заметила его состояние и поползла куда-то в темноту. Она некоторое время чем-то там шуршала, а потом бросила Николаю мягкий комок. Это была его любимая и почти сухая рубаха-энцефалитка!

– Сп-пасибо!

Кое-как он натянул ее на мокрое тело. Ткань непривычно коснулась затылка, и Николай вспомнил про плешь:

– Эт-то т-ты отрезала мне волосы?

– Конечно! – старуха пожала плечами с таким видом, будто он спрашивал о чем-то само собой разумеющемся. Она подсыпала чего-то в миску и вновь стала размешивать пальцем. Николай мысленно плюнул на все и стал расшнуровывать ботинки.

«Что ж, подведем итоги: битва выиграна, дождь льет не переставая, рассветать снаружи не собирается, штаны и носки свисают с потолка, и на них, кажется, не капает. Что еще? А, хозяйка собирается меня лечить! Вот уж чего у меня никогда не было, так это доверия к народной и тем более к первобытной медицине. Сказок о ней, конечно, и читано, и слышано немало, но… известная науке продолжительность жизни доисторических трудящихся говорит сама за себя. Так что лучше уж я как-нибудь сам…»

Николай выбрался под навес, задрал рубаху и стал промывать рану собственной мочой по Женькиному методу. «Скорее всего, это просто царапина, но все равно как-то грустно: вот я, такой старый и усталый, брожу по чужим мирам, а дома… Не многовато ли приключений для одного сезона? То меня застрелить пытаются, то зарезать…»

Первобытного лечения Николай опасался напрасно: старуха вновь потребовала, чтобы он продемонстрировал ей бок, но мазать стала почему-то не рану, а… оружие, которым она была нанесена. При этом она что-то шептала, обращаясь к куску то ли кремня, то ли обсидиана, который был примотан к палке в качестве наконечника. Закончив медикаментозную часть лечения, она подползла к входу и выставила копье под струи воды, стекающие с навеса.

– Ну что, полегчало?

– Полегчало, хозяйка! Явно полегчало!

– То-то: к утру пройдет!

– Конечно, пройдет… А… скажи, пожалуйста, зачем ты мне волосы отрезала?

– Так ведь силы у меня уже не те: с одеждой могло и не получиться. А с волосами – дело верное!

– Какое еще дело?! Что должно получиться?

– Как это «что»?! А если тебя мирланы приманят? Или динкары? Что смотришь? Думаешь, раз у них есть свой заклинатель, значит, они и безобразничать не будут? Жди, как же! Это такой народ…

– Погоди, погоди, давай по порядку, а то получится разговор немого с глухим! Представь, что я малый ребенок и совершенно ничего не понимаю и не знаю. Я так хочу! Понятно? Скажи для начала… кто я?

– Ты?! Ну… заклинатель, конечно.

– Мд-а-а, и что же я заклинаю? Вот только не надо делать квадратные глаза и бегать по потолку! Не надо!! Отвечай лучше!

– Ты – заклинатель дождя!

– Замечательно! Едем дальше: а ты кто?

– ?!

– Опять? Отвечай!!

– Я – твоя жена, разумеется…

Николай почесал плешь на затылке и, покачиваясь из стороны в сторону, негромко и тоскливо завыл по-русски: «…Но там, в стране дале-е-екой, есть у меня жена!…» Да!

Хозяйка отреагировала как-то странно:

– Прекрати!! Зачем?! Еще рано – пусть пока идет.

– Кто идет?

– Дождь.

– Конечно, пусть идет – над нами не капает. Так ты что… решила, что я собираюсь его останавливать? Таким вот образом? Это забавно, но… кое-что проясняет! Значит, вы… Ладно, делаем так: раз я великий заклинатель дождя, то дай мне чего-нибудь поесть!

Просимое Николай получил незамедлительно: миску с размоченными в воде зернами. На вкус это оказалось еще хуже, чем на вид, но выбирать не приходилось. Пока он жевал эту несоленую, скользкую гадость, в мозгах его слегка прояснилось, и он составил нечто вроде плана допроса или расспроса. Претворить его в жизнь оказалось труднее, чем придумать, но он не сдавался и узнал много интересного.

Так, например, оказалось, что он напрасно переживал за свою невинность – сейчас действует строжайшее табу на половые сношения. И будет оно действовать еще долго – до первых… чего-то там – то ли ростков, то ли колосьев. Николай плохо понял, как получилось, что его скромная персона была сочтена достаточно важной – скорее всего, просто совпало так, что он появился в нужное время в нужном месте. Выловили его действительно в результате совершения некоего действа над его следом. Тут расспросы были почти тщетными: способы мышления оказались несовместимыми. Сколько ни задавал он каверзных вопросов, старуха ни на секунду не желала усомниться в эффективности данного метода: другое дело, что существует масса мелких деталей, при несоблюдении которых должный результат может не получиться. То же самое с его рубахой и волосами. То есть, по-хорошему, надо было бы, конечно, сломать ему голени, как сейчас поступают везде, но она считает, что действовать старым проверенным методом надежнее. Что именно старуха делала с его волосами и рубахой, сообщить она наотрез отказалась.

«Да-а, есть из-за чего чесать затылок! Ежику понятно, что это глупые детские игры в колдовство, которого не бывает. Это с одной стороны. А с другой? Как я – человек с высшим образованием – могу доказать, что носок в моем ботинке сбился случайно? Что я совершенно случайно пошел в темноте не по той тропинке и оказался здесь? И что мне решительно никто не мешал повернуться и уйти, чтобы искать другую дорогу? Ничто и никто, конечно, мне не мешали, но… результат-то налицо!»

– Ну, хорошо, а это что такое? Вот это место – это что?

– Жилище Заклинателя Дождя.

– Мое, что ли?

– Конечно.

– Кто был человек, который нападал на меня с копьем? Чего он на меня накинулся?

– Ты совсем глупый?! Как же иначе он мог показать, что сильнее тебя?

– А зачем ему это?

Вместо ответа началась старая песня: сначала недоумение, переходящее в изумление по поводу того, что взрослый мужчина может не знать таких элементарных, само собой разумеющихся вещей, а потом пространные объяснения, от которых становится только хуже. Николай усилием воли подавил в себе нарастающее чувство безнадежности и вновь стал докапываться до сути.

Старый Кафон был великим заклинателем, но могущество его иссякло. Он поддерживал себя силой других людей (длинный перечень имен), но это ему уже не помогало. Люди (в смысле – жители вот этой деревни) были испуганы и обеспокоены, потому что жара не спадала. Путем огромных жертв и усилий люди добыли у мирганов частицу силы могучего Нивега, но на небе не появилось ни облачка… И так далее в том же духе.

Часа за полтора под грохот ночного ливня Николай узнал-таки много интересного. Заклинатель дождя – чуть ли не главный человек в деревне. Отказа он ни в чем, или почти ни в чем, не знает, пока ему сопутствует успех. Ну, а если дождь вовремя не начнется, то, естественно, деревне нужен новый заклинатель. Проблема в том, что это дело добровольное и желающих занять вакантную должность может и не оказаться. Тогда несчастным жителям остается только пытаться поддержать силы имеющегося негодного колдуна или переманить нового от соседей.

– И часто меняются заклинатели?

– Редко.

– А куда деваются старые?

– Никуда – остаются здесь.

– В каком смысле?

– В прямом – вон они!

– Где?

– Да на заборе!

– Ясненько… И кто же их так? Кто должен старого… того… оприходовать?

– Новый, конечно! Он же сильнее!

– И я, значит, своего предшественника… Но он сам первый напал! И потом, я же его не убил – так, легкий нокаут.

– Какая разница? Ты оказался сильнее! Завтра люди разделят его силу, и тебе, конечно, отдадут лучшую часть. Только к утру надо будет остановить дождь.

– А зачем его останавливать? Пусть идет!

– Нет, первый дождь обязательно надо остановить на день, а потом, конечно, пускай уж льет без перерыва.

– И как же его останавливать?!

– Как хочешь, – пожала плечами старуха. – Мне ли давать советы Заклинателю?

«Та-а-ак, кажется, я опять влип! – догадался Николай. – Ч-черт, а где же Вар-ка? Вряд ли он забрался далеко от склона, и маловероятно, чтобы его появление прошло незамеченным. Спросить?»

– Нет, никаких новых-чужих в округе давно не появлялось, – охотно ответила старуха. – Откуда им взяться?

– Ладно, тогда по-другому: вы кто?

– Мы – люди, асинлы.

– А еще кто есть?

– Там – мирланы, а там – динкары.

– Они люди?

– Ты дурак, что ли?! Конечно, люди, раз у них берут жен и мужей!

– А… заклинатели дождя у них есть?

– О-о-о, у динкаров могучий колдун Тхера-ма-Лапхи-ну-Нхем! Если бы ты не появился, нам бы пришлось идти с подарками к нему!

– Чтобы он вызвал дождь и для вашей деревни, да? У него такое длинное имя?

– Это его обозначение, потому что имя его динкары хранят в тайне, чтобы соседи не похитили его силу.

– И давно он… гм… работает, этот великий заклинатель?

– Давно, очень давно: уже два дождя и три жатвы!

– И что, у него всегда все получается?

– Конечно, получается – кому же нужен слабый заклинатель?

– А что делать нужно и чего делать нельзя, чтобы быть сильным заклинателем?

– Это – великая тайна каждого!

– Ну, хорошо, но ведь должны же быть какие-то общие правила?

– А ты что не… ?!

– Да, да!! Я не знаю – давай рассказывай!!

И началось! Старуха говорила таким тоном, что, казалось, вот-вот захлебнется от презрения. Ну, как такой великий колдун может не знать, например, что нельзя брать пищу левой рукой, спать головой к входу, чесать спину на закате, наступать на тень беременной женщины, мочиться против ветра, называть свое имя при посторонних, плевать в огонь и так далее и тому подобное? Николай довольно быстро перестал что-либо усваивать и понимать. Получалось, что в здешнем обществе он каждым своим движением, каждым поступком будет что-нибудь да нарушать. Самые элементарные жизненные действия, оказывается, обвешаны здесь таким количеством всяких запретов и правил, что ему, пожалуй, и высморкаться не дадут, не то что справить нужду…

Под шум ливня и бормотание старухи Николай затосковал: «Ох-хо-хо-о-о! Голова уже забита всякой всячиной, а что делать, все равно непонятно! Даже в сон от тоски клонит! А дождь все идет и идет… Идет? Ведь, кажется, немного и утихает?! И рассвет уже скоро… А что, если?.. Хуже, наверное, не будет!»

– Все, старая, хватит! – заявил он. – Мне эти ваши штучки до лампочки, которой, впрочем, ты никогда не видела. Я – могучий заклинатель и буду жить, как хочу! Можете меня съесть за это! А сейчас я буду останавливать дождь! Сиди тихо и не мешай.

Выходить наружу совсем не хотелось, и Николай просто повернулся лицом к входу. Он уселся поудобнее и завыл, безнадежно перевирая слова и мелодию. Начал он с «Ой, мороз-мороз…», а закончил «Вихрями враждебными». Ему не мешали, и он пошел по второму кругу, попутно вспоминая все, что когда-либо слышал за свою длинную и несуразную жизнь. После третьего «круга» он потребовал воды и выпил целую миску, а на четвертом он охрип, но… дождь почти перестал. Ночь, собственно, тоже почти кончилась, и в слабом свете начинающегося дня было видно, с каким восторгом смотрит на него старуха.

– Довольна? То-то же! – Николай вздохнул и выругался по-русски. – А сейчас я буду спать! Как тут у вас полагается? Наискосок или поперек дома?

Проснулся Николай не добровольно: где-то рядом шумела толпа. Слава Богу – кажется, за забором! День был в разгаре, светило солнце, и Николай буквально плавал в собственном поту: жара плюс невероятная влажность после ночного дождя. Состояние, прямо скажем, совсем не бодрое, но жить-то надо! Он сел и долго задумчиво смотрел на свои штаны, свисающие с крыши: надевать или нет? С одной стороны… Но с другой… Противно и жарко, но в воздухе мерцают призраки грядущих неприятностей, а раз так, то лучше быть в боевой форме.

Чавкая мокрыми ботинками, Николай вышел под навес. Старуха сидела прямо на размокшей земле и раскачивалась из стороны в сторону. Помимо травяной юбки на сей раз она была украшена здоровенным ожерельем из обломков костей, раковин и палочек, а в волосах торчало несколько перьев и стебли каких-то растений с мелкими красными ягодами.

– Что случилось, хозяйка?

– Горе, великое несчастье постигло асинлов! О, горе!!

– Ясно, что горе, а какое? Что вас постигло?

– Великий Тхера-ма-Лапхи-ну-Нхем пришел забрать твою силу!

– Да, это действительно крупная неприятность! Он что, эту мою силу всю себе забрать хочет? А с вами не поделится?

– Поделится, наверное…

– Ладно, а где бы тут у вас?..

Ответа Николай не получил и подумал, что куда бы он ни отправился справлять нужду, все равно что-нибудь нарушит. Поэтому он плюнул (мысленно) и пошел за угол.

Когда он вернулся, его ожидал очередной сюрприз: старуха торжественно вручила ему копье. Правда, Николай не сразу сообразил, что это именно оружие, а не что-то другое: к древку привязаны какие-то сухие травки, цветочки, перышки, на самой палке процарапаны глубокие прорези, у кремневого наконечника острие обломано, а сам он, похоже, побывал в огне, да так, что ремешки крепления почти перегорели. Николай потрогал камень пальцем – горячий!

– Это еще зачем?!

– Чтобы жгло рану.

– В каком смысле? Он же сейчас остынет! Ах, да… – Николай вспомнил о своей вчерашней травме и задрал рубаху – царапина почти затянулась. – Мда-а…

Старуха поняла и пояснила:

– Это потому, что было много свежей воды.

– Для охлаждения наконечника?

– Конечно! А если его бросить в болото, то будет воспаление и лихорадка – неужели не знаешь?!

– Знаю, знаю… А чего народ-то собрался? Сюда, я так понимаю, им заходить нельзя, и они толпятся за забором. Зачем это?

– Как же без них ты попадешь туда, где тебя ждет Тхера-ма-Лапхи-ну-Нхем?

– Сейчас, подожди, вспомню… Да, ты же говорила! Мне в какое-то время нельзя касаться ногами земли? Там, за забором, да? И они меня понесут? Хорошенькое дело… Во, слушай, а я и не буду касаться! Я же в ботинках! Интересно, мне больше ничего не нужно для общения с этим Тхера-Лапхи? Никаких таких амулетов, заклинаний? Не скажешь? Ну, ладно…

Николай огляделся, уже привычно прощаясь с жизнью: помытая дождем листва блестит на солнце, от раскисшей земли поднимается пар, а густой, как кисель, воздух, кажется, нацело состоит из запахов человеческих отходов, древесной гнили и… парфюмерных (цветочных?) ароматов.

Ботинки Николая не спасли – его подхватили на руки раньше, чем он успел шагнуть через щель в заборе. Вся эта гомонящая, кричащая толпа состояла в основном из особей мужского пола, слегка прикрытых травяными юбками и украшениями. Для пигмеев они, пожалуй, были крупноваты и, наверное, примерно соответствовали среднестатистическим вьетнамцам из мира Николая. В несколько десятков рук его сначала вертикально подняли над землей, а потом перевели в горизонтальное положение вместе с копьем. Вот в таком виде – лицом кверху, ногами вперед – его и стали довольно шустро перемещать.

Путь, собственно говоря, был недолог: раньше, чем Николай успел приспособиться и освоиться, его уже поставили на ноги в месте, которое было ему уже знакомо: площадка в центре деревни с деревом посередине.

Сейчас под деревом находились двое: его ночной противник, который сидел на земле, прислонившись к стволу, и еще один персонаж жуткого облика. Во-первых, он был значительно крупнее прочих туземцев, а во-вторых, украшен так, что и не поймешь, где у него начинаются руки-ноги. На лице маска (деревянная?), тело ярко раскрашено, и ко всему, чему можно, прикреплены перья, цветы, раковины, пучки травы, чьи-то хвосты – в общем, черт знает что и сбоку бантик! И это чучело поджидало здесь его, Николая, с самыми зловещими намерениями!

Сначала Николай несколько удивился, что ему позволили ступить на землю, но потом сообразил: вокруг дерева прочерчен круг, радиусом метров шесть-семь, точнее – прокопана канавка, и вся масса малокалиберной публики внутрь круга не заходит. Наверное, тут можно ходить только колдунам.

Впрочем, долго озираться Николаю не пришлось: представление началось почти сразу по его прибытии. Чужой колдун взвыл и пустился в пляс. Сначала он просто «заводил» толпу своими почти ритмичными движениями и воплями, а потом взял в руку короткое копье, что было прислонено к дереву, и стал демонстрировать некоторую агрессивность в отношении Николая. Он замахивался, пытался зайти то справа, то слева, но сильно не приближался. Ситуация была дурацкая, и Николай никак не мог понять, что он-то должен делать? Тоже прыгать и орать? Как-то неудобно – люди ведь смотрят… На всякий случай он взял на изготовку свое уродливое оружие и стал следить за всеми движениями врага: вот так попляшет, попляшет, да и пырнет своей палкой!

Представление продолжалось уже минут 10 – 15, и противник за это время успел заразить зрителей своим энтузиазмом и потихоньку сократить дистанцию. Когда Николай это заметил, то забеспокоился, стал топтаться на месте и делать пугающие выпады. Колдун своими почти беспорядочными движениями явно теснил его в центр круга к дереву. Николай этому перемещению не сопротивлялся – держать оборону с вопящей толпой за спиною было как-то неуютно.

В конце концов он оказался почти возле дерева и начал опасаться, как бы не наступить на вытянутые ноги старого колдуна, который сидел и не подавал признаков жизни. Противник махал своей палкой уже в непосредственной близости от его лица, и Николай не выдержал – замахнулся копьем и заорал:

– Пошел на …, м…к!!! За…л!!!

Чужой колдун подпрыгнул от неожиданности, а потом с удивительной ловкостью крутнул в воздухе свое копье и, раньше, чем Николай успел среагировать, коротко ткнул его тупым концом в солнечное сплетение. Хек! Николай согнулся и выпустил оружие. Из-под вражеской маски раздался громкий шепот – вполне по-русски и без акцента:

– Падай, дурак!! А то играть не буду!

– Ну, ты, Вар, даешь! – выдавил Николай, держась за живот.

– Это ты даешь! Лежи и не рыпайся!

Николай повалился боком на мягкую растоптанную землю, стал восстанавливать дыхание и слушать, что там вопит Вар-ка.

– Я победил, победил его!! Беру, забираю его силу, забираю его силу! Смотрите, смотрите: вот она, вот она!! Я отдаю, возвращаю ее Кафону! Смотрите, смотрите, я отдаю силу старому Кафону! Он опять силен и молод, он молод и силен – смотрите, смотрите!! Я разрываю, я ломаю волшебный круг! Смотрите, смотрите: его больше нет!! Берите, берите – я отдаю вам могучего Кафон-ду-Асинла. Берите его, он не нужен мне!! Он не нужен мне – я заберу лишь пустое тело Танбара – пустое тело я заберу!..

Из своей позы на боку Николай видел только заляпанные грязью ноги. Сначала это были ноги одного Вар-ка, а потом навалилась толпа. Ни убивать, ни калечить его, кажется, не собирались, и Николай решил не сопротивляться, чтобы не стало еще хуже. Его опять подняли на руки и дружными усилиями куда-то потащили.

Совершенно ошалевший от всего этого безобразия, Николай начал приходить в себя, только когда его сгрузили в загон, огороженный плетнем. Здесь почти все – и хижина с навесом, и заросли за забором – соответствовало месту предыдущей ночевки, разве что шалаш побольше да свежих черепов на стойках ограды не видно – только старые, уже изрядно побелевшие.

Вар-ка закинул маску куда-то в угол, туда же отправил тяжелое ожерелье из побрякушек и как был – в цветах и перьях – повалился на подстилку.

– Уф-ф! Сил моих больше нет! Тебя, Коля, только пусти в первобытный мир – скучать не придется!

– А что я такого сделал?! Я же вышел туда, куда нужно, – и началось!

– Ты когда здесь появился? Вчера, наверное? Вряд ли раньше, а то тебя бы давно уже съели! А я, между прочим, здесь торчу уже третий год. Где тебя носило? Ты что, решил там возглавить борьбу за независимость «Мертвых земель»?

– Какое там возглавить… Самого чуть не закопали!

– Детей-то отправил?

– Кончилось у них Царство Небесное. Вместо него такая месиловка возникла – туши свет!

– Кто на кого напал-то?

– Ну, вместо «ангелов», то бишь ООНовских врачей, прилетела команда советского спецназа. Да еще не меньше взвода пехоты подкатило на машинах. Но наши Гонители, оказывается, к чему-то такому давно готовились, и началось… А чем кончилось – не знаю, но эти лесные мутанты, оказывается, с автоматическим оружием умеют обращаться не хуже наших чеченцев. Даже вертолет умудрились взорвать.

– А Лойка с Чебиком?

– После боя я их не видел, но сказали, что они живы-здоровы. А меня выгнали на сопку пинками и возвращаться не велели.

– Глупостей наделал?

– Н-не думаю. Скорее всего, Дед решил, что от меня, в свете грядущих событий, будет вреда больше, чем пользы. А может быть, просто захотел проявить гуманизм. Его так просто не поймешь…

– А что там у них за события? За них всерьез взялись?

– Похоже на то. Согласись, что такая ситуация не могла продолжаться бесконечно. Тоскливая там экзотика…

Николай начал рассказывать, а Вар-ка молча сидел, скрестив ноги, и слегка покачивался из стороны в сторону.

– …Думал, хоть здесь, в первобытном мире, дух перевести: просторы, раздолье, охотники на мамонтов бродят… А ту-ут!

– Размечтался! М-м-м… Значит, детей хотели взять в заложники?

– Ну да… А почему ты так смотришь?

– А ты бы хотел, чтобы я аплодировал твоему геройству, да? С какого х… ты полез под пули?!

– А что мне оставалось делать? Отдать Лойку и Чебика? По сути дела – предать их?! Только не говори, что ты на моем месте так бы и сделал!

– Не скажу, к сожалению…

– Но почему «к сожалению»?!

– Слушай, Коля! Это у вас там, в твоем мире, с детства приучают думать и действовать по трафарету. Наверное, было очень красиво, романтично и благородно, когда ты шел под дулами автоматов…

– Блин, Вар!! Не наступай на мозоль! И так больно!.. Думаешь, я не понимаю? Если бы комфаши взяли заложников и начали переговоры… Может быть, это был единственный шанс кончить дело миром! Может быть, резня бы не состоялась – и эта и следующая! Страшно подумать, что там сейчас творится… Но я не мог! Понимаешь, не мог по-другому!!

– Не ори, Коля… Понимаю, что не мог. И я бы не смог… Только неправильно это. Я знаю, что ты хочешь сказать. Точнее…

– …чего я не хочу говорить, да? Дешевое киношное благородство, за которое заплатят кровью другие? Настоящим подвигом было бы предательство, которое принесло бы мир?! И ведь самое-то обидное, что, наверное, принесло бы…

– Перестань, Коля! Ты просто влез не в свое дело, завяз не в своем, так сказать, болоте! Это – моя боль, моя плата… Со мной так было в мире иревов и, наверное, еще не раз будет…

– Ты туда вернешься?

Вар-ка не ответил и долго сидел молча. В конце концов он вздрогнул и сменил тему:

– Ладно, Коля, будем жить дальше! В данном случае мы, похоже, имеем один из вариантов неолитической революции. Кроме того, в этой реальности мой амулет работает на полную катушку.

– Погоди, Вар! – остановил Николай собеседника. – Дай сначала попить и пожевать чего-нибудь – с утра ведь не жрамши!

– А ты посмотри вон там, у плетня: уже должны были принести. У меня тут сервис налажен: внутрь им заходить нельзя, так они меня сквозь дырку в заборе кормят. Я на сегодня, между прочим, булочки заказывал!

Николай перетащил в хижину то, что обнаружил возле забора: широкий, загнутый по краям, лист какого-то растения, на который была насыпана горка размоченных зерен, а сверху лежали два плоских комка какой-то подгорелой субстанции. Еще там были три посудины, напоминающие маленькие тыквы, в которых что-то бултыхалось.

– Так ты что, вот этим здесь и питаешься?!

– А как ты думал! Или мясца желаешь? Человечинки?

– Ты это прекрати! Вы тут что, людоедством занимаетесь?! То-то, я смотрю, черепа кругом, кости…

– Ох, балдею я с вас – с цивилизованных! – рассмеялся Вар-ка. – Нашли из чего делать пугало! Лучше бы на себя посмотрели!

– Да, знаю… Но куда это мы вляпались? Это что, мир сплошной магии и колдовства? Избитый сюжет фэнтези?

– При чем тут ваша фэнтези?! Хочешь гипотезу? Мою, так сказать, версию понимания этого мира? Тут действительно сплошное колдовство и магия, но это не сказка, а самый обычный мир. Он вполне может оказаться похожим на прошлое твоего собственного мира.

– Слушай, Вар, мы уже не раз говорили об этом. Ты же сам профессиональный колдун и знаешь, что так не бывает!

– Вот, Коля, если взять вашу фантастическую литературу, то в ней одно время очень популярна была тема контакта с инопланетным разумом. Помню, меня это сильно позабавило: люди часто не понимают своих современников, живущих за соседней горой или на том берегу реки. А уж понять, проникнуться мироощущением собственных предков вообще немыслимо – так зачем нужно выдумывать инопланетный разум?

– Но чудес не бывает!

– Слова, Коля, слова… Смотря что чем назвать. Знаешь, куда делся предыдущий хозяин этой халупы? Это моя вина, конечно… Но я все время оказываюсь в чем-нибудь виноват.

– Так что ты натворил?

– Да ничего особенного: случайно сжег пучок его волос, а он взял да и помер!

– Это как?

– А вот так! Можно, конечно, сказать, что он был просто уверен в том, что не может жить после этого. Тем не менее факт налицо. И так у них во всем.

– А как они живут, ты разобрался?

– Наверное, не до конца. Но если хочешь… По твоей логике этот район нужно считать очень благодатным: зимы здесь не бывает, короткий засушливый сезон – и опять все начинает расти, цвести и колоситься. Ну, ты же знаешь, люди, они такие: заселят все до упора и начинают расползаться – мигрировать. А местным мигрировать некуда – тут все вокруг заселено очень плотно. Где-то там, вдали, наверное, народ на кого-то и охотится, может быть, даже на мамонтов, а здесь зверья почти не осталось, и публика кормится, в основном, собирательством: корешки, зернышки. По возможности, конечно, рыбу ловят, а в соседней деревне в загоне держат молодых диких кабанчиков: откормят и съедят, откормят и съедят!

– Ага, доместикация называется: одомашнивание диких животных. А насчет собирательства – ты это зря! Я сам видел, как бабы чего-то сеяли!

– Ты просто не врубился в тему! В этой деревне тоже так делают, только это не полевые работы, а некий обряд, в результате которого должен начаться рост таника – злака такого, вроде пшеницы. Причем начаться не только на волшебной поляне, но и везде. Потом еще предстоит заставить зерна созреть – тоже дело нелегкое.

– Можно подумать, что просто так ничего бы не выросло и не созрело!

– Нельзя так подумать! Хочешь поставить эксперимент? А вдруг и правда не вырастет? Тогда что, с голоду помирать? Видел, сколько тут народу? Для них хороший урожай не роскошь, а условие выживания!

– Ладно, допустим! А как же там всякий искусственный отбор, селекция разная? Они ведь жнут то, что не сеяли!

– Не понимаешь, Коля! Дикарь ты, однако… Чтобы на полянах за речкой получились большие колосья с толстыми зернами, нужно отобрать самые лучшие из последнего урожая и именно их использовать… ну, в общем, именно их и посеять на… «волшебной» делянке. Это, между прочим, ручная работа: они тут после жатвы по зернышку урожай перебирают! А несколько лет назад здесь была целая эпопея: три соседних деревни снарядили экспедицию в дальние страны за семенами. Как-то они узнали, что где-то вдали есть волшебное место, где растет ну о-очень крупный таник. Ушло двадцать воинов, а вернулся один – весь израненный, но с кульком зерен! Народ с тех пор восхваляет своего героя, песни о нем поет, сказки рассказывает!

– И что, посеяли они этот свой заморский таник?

– Ты знаешь, посеяли! Хотя, говорят, споры были немалые: сначала хотели одну часть добычи сжечь, чтобы танику хватало тепла, а другую часть высыпать в реку – чтобы, значит, поля не высохли раньше времени. А сеять, даже на магическом поле, многие считали необязательным – зачем, дескать, добро переводить, лучше побольше сжечь и утопить! Но потом все-таки третью часть отдали женщинам для их колдовства. И кстати, экспедиция у них была вовсе не за моря, а, как я понял, на тот край долины – километров за шестьдесят – это для них немыслимое расстояние. Там то ли источник какой-то, сильно минерализованный, то ли еще какая-то аномалия – в общем, легендарное место. Нужно было пройти сквозь все местные племена: где-то договориться, где-то прорваться с боем. Прямо поход Аргонавтов, только сухопутный!

– Но они все-таки прорвались?

– На обратном пути они приняли бой и все погибли, прикрывая отход последнего воина с драгоценной ношей.

– Ты, конечно, познакомился с этим аргонавтом? Он, небось, вождем тут заделался?

– Как тебе сказать, Коля… У тебя и тебе подобных такое извращенное представление о героизме… Хотя, с другой стороны, тут явная аналогия с некоторыми разновидностями вашего патриотизма: «Жила бы страна родная, и нету других забот!»

– На что это ты намекаешь?

– Да, понимаешь: съел народ своего героя.

– В каком смысле?!