Текст книги "Игрушка (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Но даже если и пройдет все успешно, без проблем…
Все равно.
Все равно это будет травма. Душевная травма.
Которую НИКОГДА НЕ ИЗЛЕЧИТЬ.
Прости.
Прости Мелани.
– Браян, Мелани беременная от тебя. И да, это точно.
***
Дурдом.
Дурдом в голове.
Дурдом вокруг.
Дурдом в жизни.
Я сбежала на пары, что бы хоть как-то скрыться от навалившихся проблем.
От истерики.
От слез, которые вырываются из меня, едва начинаю задумываться над тем, что происходит.
– Габриелла.
Только Гудвина мне не хватало.
Ускорила шаг. В туалет. Скрыться там, где он не посмеет меня доставать.
– Габи, – снова послышалось за спиной.
Догнал.
Глупо убегать от вампира.
Схватил за руку.
Развернул к себе.
– Габи, что происходит? Что не так? Почему ты меня избегаешь? Что он тебе наговорил?
– Ничего. Просто у меня сейчас и без всего того хватает проблем.
– Я помогу, ты же знаешь.
– Не нужно. Здесь ты уж точно не поможешь.
– Габи, – отчаянный голос, отчаянный зов.
– Прости, Гуд. Но, действительно, сейчас ты мне не поможешь. Прости. Просто отпусти меня.
Хватка ослабилась.
Пальцы разжались.
Рука нехотя сползла вниз.
– Спасибо.
Гудвин понимающе закачал головой. Поджал нижнюю губу. Опустил глаза в пол.
Уста дрогнули. Но слова так и не вырвались.
Развернулся и ушел прочь.
Еще немного проводить… взглядом… вслед.
Еще немного сожаления.
И разворот.
Под фанфары назойливых взглядов зевак я скрылась в туалете.
– Она только и мутит с преподами.
– На «взрослых» потянуло.
Слышался шепот из коридора.
– Бедный Готье сбежал. Так теперь Хойка доводит до ручки.
– СУКИ, – не выдержала я. Резкий разворот в сторону двери. Я готова была разорвать любого, кто появится у меня на пути.
Любого…
Но не…
Ледяные глазки. Ядовитая ухмылка сумасшедшей змейкой. Насмешливые тоненькие складочки на бледной щеке.
Тошнота. Страх. Ужас. Боль. Обида. Слезы.
Все взорвалось во мне, порождая хаос.
Ноги стали ватными.
Подкосились.
Я медленно стала оседать на пол.
И если бы не его реакция, не его объятия.
Подхватил меня за руки. Прижал к себе.
Эмиль. МОЙ ЭМИЛЬ.
Уткнулся своим носиком мне в волосы. В ушко.
Что-то прошептал.
Я не сразу поняла.
Не сразу смогла все это принять.
Слова крутились в голове, подобно мотылькам, бились, метались.
Но едва пришло осознание их, как взорвалось, разлетелось все на части.
– Если ты так хочешь Ромула, то я тебя отпущу.
Я смотрела в такие любимые мне голубые льдинки, в такие любимые мне тоненькие жалящие губки. Я смотрела в глаза того, кто был для меня всем. И Жизнью, и Смыслом, И богом.
Я не понимала, что он от меня хочет.
– Я был там вчера. Я видел все. Видел. И никогда тебе это НЕ ПРОЩУ. Редко, кто получает мое доверие. Но ты не только смогла его заполучить, но и растоптать. А вместе с ним и все, что нас связывало.
Он все еще шептал мне это в лицо.
Задыхалась.
Каждый осколок летел в меня, разрезая на части. Разрывая. Убивая. Впивался в сердце, в душу и оставлял там не заживляемые раны.
«Эмиль. Эмиль. Милый».
Не было сил говорить. Но я и так знала, что он меня слышит.
«Все не так…»
– Теперь мне уже все равно, что ты скажешь. ТЕБЯ в моей жизни БОЛЬШЕ НЕТ.
Грубо, больно схватил рукой меня за шею. Пристально посмотрел в глаза.
Оцепенение. Жесткое оцепенение охватило все тело… и душу.
Едва дышала.
Едва билось сердце.
Но я все видела.
Все слышала.
Вдруг он зашипел мне в лицо.
В мгновение передняя челюсть немного выдвинулась.
Показались длинные,… огромные клыки.
Еще секунды тяжелого ожидания.
Крепче сжав мою шею, подбородок, повернул голову в бок.
Было страшно. Ужасно страшно.
В мгновение сорвал с меня рюкзак.
Отшвырнул на пол.
Сорвал кофту.
Дикий холод пронзал все тело.
«Убьешь?»
Но вместо ответа. Вместо человеческих слов… он вонзил свои клыки мне в спину, в плечо.
Дикая, жгучая боль.
Еще никогда я не чувствовала такого.
Пламя слизывало мне кожу, сдирая, сжирая ее.
Но я не могла кричать.
Спазмы разрывали все внутри, но даже тихий писк не вырвался наружу.
Еще одно мгновение – резкий рывок.
Казалось, он выдрал из меня кусок плоти.
Я теряла сознание.
Все начинало плыть перед глазами.
Я думаю, думаю, я…
…умираю.
Прощайте.
__________________________
Глава Одиннадцатая
Перепутье
__________________________
В голове дурман.
Ужасная тошнота.
Все тело болело, ныло, сплываясь в какую-то общую массу.
Боялась пошевелиться.
Да и сил на это не было.
Дикий кашель, дикий хрип.
Какое-то глупое дежа вю.
Дверь скрипнула.
– Эй, ты чего? – послышался испуганный девичий голос.
Лишь повторным хрипом, кашлем я смогла ответить ей.
– Ты как? – повисла надо мной чья-то тень.
В глазах все мутнело. Кружилось. Пелена. Серая пелена не давала мне возможности видеть мир.
– Я сейчас врача позову.
– Гуд… Хойка, – прохрипела, прокашляла я малознакомые, едва различимые звуки.
– Хойк? Что Хойк?
– Позови его…
***
Следующее, что помню, так это то, что очнулась в знакомой мне комнате. Лежала на небольшом мягком коричневом диванчике.
Попытка оглядеться по сторонам.
На стенах увешаны фотографии спортсменов. Плакаты, вырезки из журналов.
А вот целая выставка медалей.
Еще взгляд в сторону – на полу одиноко лежал баскетбольный мяч.
Еще левее – на маленьком потертом крючке висела черная куртка.
Куртка Гудвина.
Я лежала на диване в его коморке. Подсобке.
– Ты как? – неожиданно раздался где-то позади знакомый голос.
Я попыталась обернуться, но дикая боль во всем теле тут же пресекла эту глупость.
Невольно ойкнула от боли. Скривилась.
Гудвин торопливо обошел вокруг и присел на корточки рядом.
Взял за руку.
– Ты как?
– Эмиль.
– Я понял.
– Он меня… укусил …
– Нет. – Тяжело сглотнул. – Он,… он,… в общем, ты – не Игрушка больше. Ты – не Меченая.
Что?
Глаза широко распахнулись.
Трудно было понять. Поверить.
Не хотелось верить.
Я еле свыклась… простила его.
А теперь он вышвырнул меня? Вот так просто? Взял и вышвырнул из своей жизни?
Но…
Зачем?
Да и не нужна мне такая свобода. Не нужна мне такая жизнь, жизнь без него.
Эмиль…
Стоп.
Решительно подняла взгляд вверх и уставилась на Гудвина.
Боль плескалась в его глазах.
– Ты же теперь слышишь мои мысли?
– Да.
Тяжелый вдох. Тяжелый выдох.
Жестокое осознание правды и сулящего будущего пронзили меня током с головы до ног.
Теперь я снова открыта для игры вампиров.
И куклой могу быть уже кому угодно.
Слезы сорвались с ресниц, предательски обжигая щеки.
– Габи. Не плачь, – еще больше занервничал Гудвин.
Робко коснулся меня своей ладонью. Ласково провей ею по щеке.
– Не плачь, прошу.
– Гудвин. Гуд, я боюсь. Я боюсь. Я не хочу быть Куклой. Не хочу.
– Понимаю.
– Я боюсь их. Боюсь их обоих. Теперь они вольны творить со мной, что угодно.
То, что делали с Матильдой.
– Я боюсь, – слова вырывались из груди, не спрашивая очереди.
– Габи, милая, ну, не плачь.
Я смотрела в его глаза и видела искреннюю боль. Видела в них любовь. Поддержку. Видела преданность.
– Гудвин. Гудвин. Спаси меня. Укуси. Сделай Игрушкой.
Тишина.
Жестокое молчание.
Молчание в пучине дум.
Его взгляд на секунды ушел в сторону, утонув в пустоте.
– Я боюсь их.
– Хорошо, – неожиданно, жестко отрезал Хойк.
Снова посмотрел мне в глаза.
Я верила ему, верила, как себе.
Теперь только ему.
Только Гудвину.
– Но потом тебе необходимо будет уехать. Исчезнуть, чтобы они не смогли тебя найти. Только так ты вырвешься из плена их войны. Их игры.
– Я согласна.
(фанатично закивала головой)
Снова его нервный вздох.
Снова острые переживания.
– Будет больно.
– Хорошо.
Нервно сглотнул слюну.
Робко обнял за плечи.
Немного наклонил к себе.
И снова дикая боль. И снова дикий пожар, но…
но теперь я знала, на что иду.
В этом я видела свое единственное спасение.
***
Гудвин настоял на том, что бы эту ночь провела у него в подсобке.
Он послушно сидел в кресле, а я спала на все том же маленьком коричневом диване.
Больше всего на свете не хотелось бросать Мелани в этот, самый трудный в ее жизни, момент.
Но я пообещала.
Был уговор.
И понимаю, что я предаю подругу своим побегом, а потому уже жалею о содеянном.
Уж лучше бы я умерла вчера или завтра, но все же не оставлять ее одну.
Но дело сделано. Тем более что теперь Гудвин рискует ради меня своей жизнью. Ради меня он выступил против двух могущественных вампиров. Взял под свою опеку и попытается спрятать, увезти в неизвестном направлении. Вырвать из замкнутого круга бездушной игры двух психопатов.
***
Хойк купил мне билеты.
Позаботился обо всем, что необходимо в дороге.
Мы условились встретиться в Сиэтле. А дальше. А дальше – будет видно…
Я сбегаю, не сказав ни слова родителям.
Не сказав ни слова друзьям.
Оставалось собрать вещи.
И бежать, куда глаза глядят.
Но просто так уйти я не могла. Последний раз взглянут на мою Мел.
Последний раз обнять и навеки проститься.
Но Мелани нигде не было.
Не было и ее вещей.
Неужели? Неужели я опоздала? И ОНИ ее увезли? Увезли мою Мелани?
Браян. Браян. Мне срочно нужен Браян.
Я летела по коридору, едва не сбивая с ног прохожих, спотыкаясь о воздух, запутываясь в собственных ногах.
Бешеный стук в дверь.
Тягучее молчание.
Лениво щелкнул замок.
Наконец-то. Ко мне вышел Крис.
– Привет.
– Браян здесь?
– А где же еще ему быть, – раздраженно скривился Уиллис и, отступив пару шагов назад, дал мне пройти внутрь.
– Браян, – робко позвала я.
Но не успела ступить еще шаг, как уткнулась взглядом в своего, замученного жизнью, с разбитым сердцем и душой, друга.
Браян сидел на полу, жалобно прижавшись к батарее.
Словно брошенный щенок. Забытый. Никому ненужный. Бездомный щенок.
Насунул на голову капюшон, желая прятаться от всего мира.
Уткнул голову в скрещенные руки. Руки, жадно сжимающие бутылку водки.
– Браян, – снова позвала я.
Подошла ближе.
– Браян, где Мелани?
От ее имени его всего передернуло.
Резко поднял голову вверх, уставился на меня взглядом.
Глаза. Заплаканные мутные, красные от боли и отчаянья, глаза уставились мне прямиком в душу.
– Они ее забрали. Забрали мою Мели. И увезли. Они убьют нашего ребенка. Габи, убьют.
Я сорвалась. Дикий, больной рев вырвался из меня.
Я ОПОЗДАЛА.
ОПОЗДАЛА.
– ТАК КАКОГО ХРЕНА ТЫ ТУТ СИДИШЬ? КАКОГО ТЫ ТУТ НОЕШЬ? – не выдержала я и со всей дури стала колотить его по голове, по плечам, по рукам.
Выбила бутылку долбанной водки.
Та перепугано покатилась по полу, жалобно звеня.
– ВСТАВАЙ! Браян! Вставай!
Он смотрел в пустоту и кривился от боли.
– Вставай! Я не шучу!
Проглотив всю свою жалость и боль, я схватила его за шкварки и потащила в ванную.
Он послушно плелся за мной, слегка опаздывая на полшага.
Кран на всю. Напор по полной.
Засунув его чумную голову под бурлящую воду, я душила его нетрезвость и трусость грубой силой. Радикальными действиями.
*** (Браян)
Мы бежали по коридору, едва дыша.
Тело разрывалось от боли, но я мчал вперед, словно от этого зависела вся моя жизнь.
Неуклюжие скользящие плывки по старому линолеуму на поворотах.
Жадное хватание за поручни, надрывные скачки через две ступеньки.
Удивленные, перепуганные взгляды врачей и пациентов.
Мы мчали наверх.
Бежали, едва не ломая себе ноги, руки, голову.
Еще немного. Пятый этаж. Нам нужен Пятый Этаж. Хирургическое отделение.
Резкий удар плечом.
Дверь распахнулась, жалобно захрипев.
Тяжелая отдышка. Горечь во рту. Огонь в груди.
Бешено колотилось сердце.
Но все это – ничто… ничто.
Взглядом ищу ту, без которой я не представляю свою жизнь. Ту, которая для меня – это все. Все, что нужно,… что бы дышать. Существовать.
***
Мелани перепугано перевернулась на бок. Растерянный взгляд.
Едва успели.
Она уже была в белом халате, лежала на операционном столе.
Я и Браян, как по команде, вмиг подскочили к девушке.
Вейс схватил ее на руки.
А я растолкала ошарашенных врачей.
– Эй, охрана, – тупое, растяжное, едва внятное, плямканье, а не слова, послышалось за нашими спинами.
Но мы уже мчали.
Четвертый.
Третий.
Второй.
Первый.
В мгновение ввалились в такси.
Газ до упора.
– Вы что творите? – растеряно прошептала Мелани.
Победа за нами.
– Я вас никому не отдам, никому и никогда. – Заговоренно шептал Браян, все сильнее и сильнее прижимая к своей груди Мел. – Никому.
Еще мгновение – и, содрав с себя свитер, поспешно натянул его на Мелани.
– Ты замерзла, – казалось, сам себе прошептал Вейс.
Обнял за плечи.
Уткнулся носом ей волосы и вкрадчиво, словно некую большую счастливую тайну, прошептал на ушко:
– Моя Мелани. Моя… и только моя. Теперь нас будет трое…
***
Вейс увез ее из города. К своей бабушке. Они уехали к его единственному, по истине, родному человеку. К тому, кто искренне его любит и ценит, к тому, кто воспитывал и заботился о нем всю его жизнь. Единственный, кто полностью поймет этот поступок, поймет и одобрит. Кто поможет.
Я знаю, что надолго они там не задержаться, ведь их будут искать. Искать, с истерикой и диким ужасом.
Но там она будет счастлива. Они все, трое, будут счастливы.
А родителям будет время… и повод подумать над всем. Что творят.
Да, мы сломали им игрушку. Но вернули дочь.
И как только они это поймут, все станет на свои места.
Я уверена. Я больше, чем уверена. Я знаю. Браян изменился. Теперь уж точно он изменился.
Он понял, что главное в его жизни. Кто главный в его жизни.
И теперь все будет по-другому.
И, возможно, когда-нибудь я найду их, их большую, дружную семью…
***
Ребята высадили меня из такси через несколько перекрестков от больницы.
Я поделилась деньгами, что мне дал Гудвин для побега, и благословила на счастливый путь, на долгую беззаботную жизнь.
А теперь могу ехать. С легкостью на душе и спокойствием в сердце.
~~~
Вот и закончилась наша учеба в Колледже Раяна Хайа.
Вот так мы стали полноценно взрослыми и самостоятельными. Свободными.
И жалеть не станем.
__________________________
Глава Двенадцатая
Правда
__________________________
Но мои приключения, по всей видимости, еще только начинались.
***
Поезд мчал вперед, казалось, боясь опоздать хоть на мгновение. Станция за станцией. Город за городом.
Все проплывало за окном, мерцало, подобно вспышкам. Мерцала чужая жизнь.
Я сидела в мягком кресле, тонула, мечтала, грустила и переживала. Думала о том, что делать дальше. Как жить. Куда бежать. И бежать ли вообще?
Чем больше я погружалась в раздумья о своем облачном будущем, тем больше понимала, кого там не достает, кого не хватает.
Понимала, как мне нужен тот, тот, кто искренне меня ненавидит.
Тот поцелуй. Тот глупый поцелуй.
Неужели, … Как он мог подумать, что все те глупости могут заменить мне его?
Моего Эмиля, того, кто свел с ума и покорил мое сердце.
И даже не смотря на то, что ... я для него только «друг».
Но он для меня, он…
Теперь я понимаю, понимаю, что чувствую. Понимаю, и даже уверенная во всем этом, но… уже очень поздно.
Он меня ненавидит. И то, что оставил в живых… лишь временно. До тех пор, пока его ненависть не станет его душить, душить и грызть изнутри. До тех пор, пока все хорошие чувства ко мне не сменяться на зло. Черноту, гнев и обиду.
Горделивый стервец. Хладнокровный… кровопийца.
Такие не умеют прощать.
Свой шанс я упустила. Упустила, или же отпустила. Выронила. Растоптала, сама того не понимая.
Я погналась за интересом, за самолюбием, за желанием узнать «правду». И что? Что в итоге? Зачем она мне без него? Зачем? Скажите, хоть вы мне!
Она не греет, и даже не успокаивает…
Но я не хотела быть игрушкой, куклой в чьих-то руках. Не хочу и сейчас.
А потому сбегаю. Неизвестно куда. Туда, где будет самодовольная гордость… и горькие слезы.
– Девушка, предъявите свой билет, – неожиданно раздалось где-то надо мной, вырывая из некого сна.
– Какой билет? – пыталась сообразить на ходу. – Я его на входе отдала проводнику.
– Девушка, предъявите свой посадочный билет, – раздраженно повторил мужчина. Мужчина в гражданском. А рядом с ним стояло еще два таких же огромных амбала в кожаных черных куртках.
– Мой билет у проводника, – жестко ответила я, с расстановкой и тактом, четко прожевывая каждое слово.
– Пройдите с нами, – не унимался незнакомец.
На меня стали удивленно коситься пассажиры.
– Никуда я не пойду.
– Пойдешь, – раздраженно фыркнул мужчина и тут же схватил меня за локоть.
– Отпустити! – дико завизжала я.
Но он уже проворно вытянул меня из кресла и потащил за собой.
Двери в тамбур отворились – и этот урод втолкнулся туда так, что я едва не врезалась головой об следующие двери.
Секунды ожидания – и створки спрятали нас от назойливых взглядов зевак.
Мужчина ту же схватил меня за горло. Резко. Больно. Невыносимо больно. И придавил к стене.
– Кто твой хозяин? И куда едешь?
Дикая кошка страха вскарабкалась по моей спине.
Предательски засосало под ложечкой.
Ко мне пришло жесткое осознание того, что происходит. КТО это…
… хозяин.
Сознаться?
Но я не хочу навлекать на Гудвина опасность!
Молчать?
Все равно узнают.
Драгоценные секунды тикали.
Терпение его доходило до конца.
– В Сиэтл. Еду в Сиэтл.
Решила я оттянуть свой смертный приговор.
Ну, должен же кто-то выйти в тамбур? Где же проводники? В конце концов, где зеваки?
– Имя Хозяина, – злобно прорычал вампир мне в лицо.
И предупреждающе зашипел, демонстрируя свои клыки.
Ублюдок.
Мой Эмиль бы за такое тебя порвал, как Тузик тряпку.
Порвал, если бы,… если бы… не бросил меня.
– ИМЯ, – вновь зарычал упырь.
Я понимала, что это было последнее предупреждение.
Его два амбала уже тоже начали нервничать от моей упертости.
– Я ее Хозяин. Есть вопросы? Тогда задавай их мне.
Громила обернулся.
Гость проворно вскочил через открытое окно двери внутрь тамбура.
Облегчение. Удивление. Страх. И боль.
И снова ядовитая улыбочка вылезла наружу. Насмешливая, пренебрежительная улыбка.
– Отпусти ее, – его лицо вновь стало серьезным, брови нахмурились. Глаза… его голубые льдинки заблестели от ярости. Ярости, которая вот-вот вырвется наружу.
Вампир послушно отпустил мое горло и оттолкнул вбок. Я не ожидала такого резкого движения, а потому едва не упала, запутавшись в своих ногах. Благо, что комнатка была маленькой, а потому я успешно приземлилась на стенку, удержавшись тем самым от падения.
– Аккуратней, парни, вы же не с вещью имеете дело, – злобно гаркнул Эмиль.
– Ты кто такой, что будешь нам указывать, как вести себя? – грубый, рычащий, казалось бы, прокуренный, низкий голос донесся от одного из свиты вампира.
– Я с радостью тебе расскажу и покажу, кто я, – в мгновение Готье оказался рядом с ним. В долю секунды он приблизился к нему и пренебрежительно, угрожающе зарычал в лицо.
Мгновение выжидания. Запоздалой реакции.
Не сдержался.
Обиженный, задетый такой наглостью и вольностью, амбал в мгновение набросился на Эмиля, но не успел и замахнуться своими лапами, как мой вампир, казалось бы, легким прикосновением руки тут же отбросил его от себя.
Верзила отлетел назад, со всей дури плюхнувшись спиной на стену.
Все трое дико зашипели на Эмиля.
Готье лишь ехидно улыбнулся.
Последняя капля.
Два вампира бросились на него. Как по команде. Грациозно, интуитивно согласовано, синхронно, подобно двум диким рысям, бросились на свою жертву.
Но едва я успела это заметить, как третий верзила, тот самый, что вел себя доныне как главный, ухватил меня за шкирку, и неожиданно, слишком быстро для человеческой реальности происходящего, дикая боль раздалась в моем горле, в моей голове. Казалось бы, во всем теле сразу.
Он прижался своим ртом к моей шее, зубами, клыками ввонзился в шею, словно дикое животное, лишая возможности шевелиться, кричать, пищать. Он лишил возможности адекватно думать. Я едва справлялась с тем, что бы дышать.
Тошнота. Дикая боль. И невыносимое желание умереть, чем терпеть.
Но еще мгновение – и его зловонную тушу Готье оторвал от меня.
Упала на пол.
Машинально зажала рукой свою рану.
От сильной, невыносимой боли было тяжело открыть глаза.
Но еще секунды – и я больше не могла позволить себе такой роскоши.
Необходимо было что-то делать.
Распахнула веки.
Рядом со мной лежал мертвый, с перекошенным от боли и испуга лицом, вампир. Он был неестественно синюшного цвета, вокруг глаз – ужасающие, гадкие черные мешки. Вся кожа побита венозной сеткой.
Я испугано отползла в угол.
Невыносимо страшно. Страшно и противно до ужаса.
Тени мелькали надо мной, едва давая, что распознать, рассмотреть, понять.
Но еще мгновение – и вампиры выпорхнули через оконный проем наружу.
Я осталась одна. Сама, наедине с этим, готовым… мертвецом.
Тишина. Пустота.
Вокруг было лишь унылое стуканье колес о железнодорожные пути.
Казалось, что ничего и не было. Что это больное мое воображение...
Если бы не ужасная боль в горле, шее, и не этот труп.
Я сидела, забитая в угол, боясь шевелиться, боясь дышать.
Еще минуты – и неожиданно кто-то свалился с крыши вниз.
Забыв все на свете, я бросилась к окну.
Жадно ухватившись за железные перегородки, я пыталась чуть ли не вылезти по пояс, что бы увидеть, хоть что-то. Узнать, кто это был.
Удостовериться, что это не…
Но поезд стремительно мчал куда-то вдаль, неумолимо оставляя позади правду.
Время жадно отбивало свой такт.
Оцепенение отпускало. Ужас расслаблял свои поводья.
И вновь тошнота сдавила горло.
И снова гадкая боль стала разрывать мое горло. Так назойливо и неумолимо.
Дрожали руки. Дрожали ноги. Дрожала вся я.
Но оставаться здесь нельзя. Нужно спрятаться.
Все равно Эмилю я не смогу помочь. Не в моих силах и возможностях.
Никак.
Да и потом, я даже не знаю, жив ли он еще.
Подняв с полу свой желтый рюкзак, поспешно натянув его на плечи, я перешла в соседний вагон.
Вагон за вагоном.
Шатаясь на ходу, спотыкаюсь о чужой багаж и чужие ноги, утопая в пытливых взглядах, я шла, неумело прикрывая рукой рану, непонятно куда. Спрятаться. Спрятаться. Но где?
Ничего подходящего. Везде я на виду.
Мне хотя бы пересидеть до следующей станции. А дальше можно и деру дать. Другие поезда, автобусы, маршрутки.
И зачем я им рассказала про Сиэтл?
Ну, вот. Остается последний вариант.
Как для меня, так вполне адекватный.
Я закрылась в туалете.
Грязь, слякоть, вонь.
Но уж лучше так, чем назад. В лапы вампиров.
***
Время тикало. Осознание всего того, что произошло, стало пробиваться в мой разум с каждым разом все резче и резче. Четче и четче.
Я наконец-то смогла расслабиться. Расслабиться, но и тем самым дать возможность истерики начать заполонять каждую мою клеточку. Каждый уголок моей души.
Я прокручивала все увиденное, услышанное, десятки раз. Анализировала, сравнивала, рассуждала. Но единственное, к чему приходила – что все равно мне никуда не скрыться. Не те, так эти. А не эти, так новые…
Теперь каждый, кто захочет заступиться за меня, быть со мной рядом, всегда будет в большой опасности.
Игрушка – предмет зависти.
И о чем я думала раньше? И чем…
***
Эмиль. Эмиль заступился за меня. Но может ли это означать, что он передумал? Передумал и простил?
Или же это сражение за куклу. Моя вещь – и ломать ее буду я сам?
Так?
– Габи, открывай, – неожиданно послышался голос за дверью.
Я узнала своего Готье.
Но едва ступила шаг ближе, как застыла в сомнениях.
Теперь я принадлежу Гудвину.
Знает ли это Эмиль?
Если мое предательство он может как-то и пережить, но противостояние друга? Давнего истинного друга?
Друга, разменявшего его на девушку. На Игрушку.
– Габи, я жду.
Я не могу открыть. Не могу.
Я боюсь.
Сначала у него отобрали подружку. Затем присвоили брошенную им куклу. Отобрали Игрушку, да и еще попытались спрятать.
Гордость.
Ревность.
Жесткость.
Расчетливость.
Все это – мой Эмиль.
Когда-то мне это нравилось, а теперь все стало против меня.
– Габи, я сказал: «Открывай»! – в его словах среди ноток ласки и шутки стало прорываться раздражение.
Без капли сожаления, может разорвать меня в клочья.
Не смотря ни на что. Не смотря на Законы и правила.
Или же, вообще, Гудвин ему разрешил. А что, если он сдался? Одумался. Покаялся. И теперь я, моя жизнь – цена за прощение?
Я боюсь.
Не открою.
– Габи, милая, выходи, тут уже очередь собралась. Не мучай людей, – шутливо причитал Эмиль. – Габи.
– ТУАЛЕТ НЕ РАБОТАЕТ, – неожиданно заорал Готье, так что я даже подпрыгнула на месте. – ТЫ ЧТО, НЕ ВИДИШЬ? СЛЕПОЙ? А НУ ВАЛИ ОТСЮДА.
И снова резкая перемена в голосе. Снова нежный и ласковый бархатный звон:
– Габи, выходи.
Не выйду.
Шаг назад. Зажалась в углу.
Мне страшно.
Весь этот тон, вся эта сладость – вранье, скрытое вранье под маской доброты и ласки.
– Ну, все, – обрекающее произнес вампир. – Я просил.
И в следующее мгновение резкий удар, рывок – и дверь распахнулась, словно никогда и не была запертой.
В стороны разлетелись кусочки дерева. Зазвенели на железном полу вырванные живьем гвозди.
Замок раскурочен. В стене огромная дыра.
– Габи, Габи, сама вынудила, – осуждающе покачал головой Эмиль и затем язвительно улыбнулся.
Еще секунда выжидающего взгляда…
Резко хватил за руку и, больше ни разу не обернувшись на меня, потащил куда-то за собой. Вагон за вагоном,
Вагон за вагоном…
Общие места сменились на плацкартные…
Еще вагон – и закупоренные купе встретили нас.
Отыскав проводника, он что-то невнятно ему прошептал, пристально всматриваясь в глаза. Еще мгновение – и Готье приговорено моргнул.
Как по команде, мужчина закрутился на месте, перепугано перебирая какие-то бумажки.
Еще минута выжидания – и наконец-то проводник оторвался от своего поиска. Тяжело дыша, едва не трясясь от страха, он невнятно прошептал, так что я едва смогла что-нибудь понять:
– Седьмое.
Эмиль коротко лживо улыбнулся.
Резкий разворот.
Несколько шагов по коридору назад.
Отворив дверь купе, он в миг меня туда запихнул, словно надоедливый чемодан.
Закрыл за собой дверь.
Защелкнул замок.
Когда-то я бы только мечтала о таком.
Но сейчас все казалось уж не совсем радужным.
Эмиль смотрел на меня, не моргая. И, казалось, не дыша.
Я ждала приговора. Было страшно.
Я боялась.
– Ты раненная, – наконец-то выдавил из себя зажатые в горле слова.
Ступил шаг ближе и робко коснулся моей шеи.
Отдернулась и невольно айкнула.
От постоянного напряжения и сдерживания истерики, я и забыла уже о своем горле. Об укусе.
– Я должен его залечить.
– Не надо, нормально, – протарахтела я, схватившись рукой за шею.
– Габи, не говоря уже про микробы и все те гадости, что грозят раненому человеку, в тебе есть немного яда вампира. А это не очень хорошо. Скоро начнется зуд, опухание, а иногда и онемение.
– И я превращусь?
Едкий смешок.
– Разве что в опухшую стерву.
Неловкость. Обида. Страх. Волнение.
Я не шевелилась.
Эмиль ступил ближе.
Обнял за плечи.
Нагнулся к моей ране.
Жгучие губы коснулись моей шеи.
Мурашки побежали по коже.
Машинально отдернулась в сторону.
Повернулась к нему лицом.
– А так обязательно? – слова вырвались сами по себе.
Его губы был так близко ко мне. Впервые. Впервые он был так близко ко мне.
Его запах, его сладость…
Меня тянуло к нему необъяснимой силой.
Всего лишь чуточку смелости. Чуточку храбрости.
– А я по-другому не умею, – наконец-то произнес Эмиль, оторвавшись взглядом от моих губ.
Выровнялся.
Пристально посмотрел в глаза.
– Так надо.
Я кивнула головой.
Согласна.
Робко, нежно немного наклонил, притянул меня к себе.
Аккуратно придерживая одной рукой за голову, а второй обняв за талию и сильнее прижав к телу, коснулся своими жгучими губами.
Снова невыносимый, сводящий с ума поцелуй.
Но едва я расслабилась, едва позволила сумасшествию, блаженству и счастью овладеть собой, как вдруг резкая боль.
Его клыки пробили кожу и вошли внутрь.
Мой жалобный писк вырвался наружу.
Но это ничего не даст.
Ведь это неправильно.
«Так надо», – повторила я себе и сжала до боли кулаки.
Терпеть, Габи. Терпеть.
Но слишком больно. Больно.
Неужели, он пил мою кровь?
Еще мгновение – и я снова почувствовала легкие, нежные поцелуи его губ. Ласковые касания языком.
Задыхалась. Задыхалась от всего, что взрывалось во мне.
Боль. Любовь. Страсть. Все взрывалось во мне, не давая возможности нормально думать, дышать.
Он лишал возможности жить… без всего этого. Без него.
Но буквально еще секунды – и боль стала стихать.
Легкое нытье еще недавних ран. Легкий раздражающий зуд.
Последний,… прощальный ласковый поцелуй… И Эмиль оторвался.
Выпустил меня из своих объятий и робко ступил шаг назад.
Буквально секунда растерянности и волнения. Буквально секунда истинных чувств на лице.
А затем вновь. Вновь выбралась наружу ядовитая улыбка, вновь поморщилась щечка в насмешке.
– А ты боялась.
«Спасибо», – хотела, было, сказать, но дурман в голове так и не дал этого сделать.
Эмиль.
Зачем ты так?
Зачем?
Я все еще стояла в растерянности посреди купе.
Смотрела в никуда и думала. Думала над тем, что происходит. Что будет дальше.
Как вести себя рядом с ним.
Эмиль присел рядом на сидение.
Скрестил руки, упершись локтями в колени.
Он тоже думал. Думал свои думы, наверняка, не менее тяжелые и болезненные, чем мои.
– Ты что-нибудь ела сегодня? – нерадостно прошептал Готье и тяжело вздохнул.
– Нет, – едва слышно ответила я. Наконец-то. Речь вернулась ко мне… Но радость ли в этом?
– Сиди здесь. Я скоро вернусь.
И не успев договорить, Эмиль сорвался с места и выскочил из купе.
Выскочил… Тоже мне сказала: «Выскочил»…
Вот был. Стоял здесь. А затем пуфф – и исчез. Растворился… Уж точно подумала, что растворился, если бы не предательски щелкнула дверь, захлопываясь за ним.
Прошло несколько одиноких минут.
Я смогла наконец-то сбросить оковы шока, шока от всего происходящего. От всего сумбура боли и радости.
Только теперь я заметила, что потеряла свою куртку. Видимо, забыла на своем законном месте. Там, где все началось.
Но уж лучше пусть она идет прахом, чем я туда вернусь. Вернусь в тот ад.
Ведь может, они сбежали. Еще живы… и только и ждут, когда я…
Села на красные мягкие сидения. Прижала к груди рюкзак.
И что дальше?
Неожиданно замок щелкнул. Дверь распахнулась.
– Вот чай, булочки. Сахар. Сахар не бросали. Я не знаю, сколько тебе, – казалось, Эмиль говорил все это сам себе. Ведь ни одного взгляда на меня так и не бросил.
Поставил на стол свою добычу.
Стеклянный стакан в железном гравированном подстаканнике. Булочки-восьмерки, присыпанные сахаром. Небольшие две упаковки рафинада «Sugar Train»
Готье вытянулся рядом. Застыл. Застыл на мгновение.
Уставился в окно.
Еще с десяток секунд сопротивления «за» и «против».
– Ты… никуда не выходи. Я скоро вернусь.
Немного помедлив, все же развернулся к двери.
Ухватился за ручку.
Снова застыл, словно ожидая моих слов. Ожидая вопросы.
– Ты куда? – едва смогла выдавить из себя. Не шевелилась. Не дышала.
И снова «за» и «против».
И снова рассуждения, сомнения и волнение.
– Подкрепиться. – Коротко, вполне серьезно прошептал Готье и тут же скрылся за дверью.
«Подкрепиться», – болезненно повторилось во мне. «Вампир».
***
Прошло около получаса.
Я смотрела на эти булочки, на этот, раздражающий до психованности, чай, и видела там лишь боль, боль будущей разлуки.
