Текст книги "Игрушка (СИ)"

Автор книги: Ольга Резниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Я замерла в растерянности.

– Мир, – хрипло прошептала я. От перепуга и неловкости в горле все пересохло. Сердце бешено колотилось в груди.

Ступила шаг ближе.

Пожала руку. Его холодное вампирское ручище.

– Ты сейчас на учебу идешь или свободна?

– Да как сказать, – улыбнулась я. Да уж, впервые я не знала, чего хочу.

– Просто я иду сейчас в кафе. Жду, пока у Мати закончится пара. Не хочешь составить мне компанию? Или…

Я чувствовала, как мои глаза предательски округлились. Боялась моргнуть.

– Все же не простила, – обижено причмокнул Ромул и невесело улыбнулся.

– Тяжело вот так сразу…

– Согласен.

Но интерес сильнее страха. Неправда?

– Ладно, я согласна.

Стефано ликующе улыбнулся.

– Спасибо.

Я первая оторвалась от места, пошагала в нужном направлении. Ромул последовал за мной, на полшага опаздывая, но все еще четко держась рядом, сбоку…

***

Я смотрела на этого вампира, и не могла поверить своим глазам. Все мои привычные стереотипы ломались на глазах.

Смуглая кожа, ласковые нежные глаза.

Человек, а не вампир.

Вот только его заветный «поцелуй» в шею не могу забыть.

И никогда не забуду.

– Ты говорил, что приехал из-за Матильды.

– Да. Кто-то из наших причинил ей боль. Моей Мати.

– Твоей Игрушке, – рискнула. С вызовом произнесла эти слова.

– Хм, – язвительно хмыкнул Ромул. – А ты говорила, что не знаешь.

– Так и было.

– Да уж. Эмиль наверняка тебя отлично потом просветил.

– Это был не Эмиль.

Снова ухмылка. Язвительный смешок.

– Неужели Хойк?

– Хойк.

– Интересно.

Я саркастично фыркнула.

Да уж. По-моему, меня снова обрывает играть с огнем.

– Интересно, что он тебе рассказал. Я более чем уверен, что мало, чего хорошего. Но все же забавно узнать, как он оправдывал Эмиля.

– Оправдывал?

– Но не рассказал же он тебе, как Готье соблазнил Мати, как играл ей, словно она бездушная кукла. Как вытворял такие вещи, за которые я и сейчас готов ему порвать глотку. Когда я ее нашел, то едва узнал. Настоящий робот. Гипноз, игра, обман. Он насильно влюбил ее в себя, он заставлял ее делать все, что было угодно его больной душе. А эта крыса, Хойк, покрывал весь этот цирк. Покрывал и постоянно отмазывал от всех казусов и провалов. Моя Матильда оказалась настоящей жертвой в руках психопата. Бездушного психопата. Я понимаю, что тебе трудно в это поверить. С виду такого не скажешь. Не скажешь, даже если долго общаться с ним. Лишь иногда можно заглянуть под завесу его лжи – и тогда искренне ахнешь и охнешь. Мы когда-то с ним дружили. Да, с Эмилем мы когда-то были друзьями. Я тоже верил ему, как себе. Пока во всем не разобрался. Пока не открылись глаза на правду. Горькую, жестокую, противную правду. И с тех пор у нас постоянные стычки. Разошлись. Но забыть не забыли. Стали врагами. И Матильду он выбрал в куклы, я думаю, не случайно. Благо, что я успел ее спасти. Мне пришлось обратить ее в свою Игрушку, дабы оградить от влияния Готье. Я не мог ее увезти отсюда. Тут ее мечты, друзья, родители. Тут ее жизнь. Она искренне верила в любовь к этому ублюдку. А потому я не посмел все это поломать, пусть даже так было бы лучше. Лучше с точки зрения разума. Разума, но не сердца. Я сделал, что мог. Как видишь, без гипноза и телепатии Эмиль не смог ее больше удержать. У Мати открылись глаза на правду. И я рад, что так произошло.

Я едва дышала. Я не знала чему верить.

Его искренние слова, искренние глаза… Было трудно не верить.

– А потом, как я почувствовал, что ей причинили боль. Я… я сорвался. До этого я думал, что все закончилось. Поставив на нее свою печать, я думал, что оградил ее от нашего мира. Что теперь она в безопасности. Нет, я знаю, что люди тоже способны обижать. И что жизнь человека невечная. Уж за свои столетия существования я с этим смирился. Но люди людьми, по крайней мере, это будет честно. Честнее, чем то, что из-за меня она будет страдать, страдать в лапах вампиров. Тех, кому отпор дать невозможно.

Тяжело сглотнула.

– Но я ошибся. Ей снова причинили боль.

– Полтора месяца назад…

Тяжелый вдох.

Болезненный выдох.

Он все равно узнает, тогда почему не от меня?

Страшно признаваться вампиру… Но…

– Мы с ней…

Ухмыльнулся.

– Габи, о ваших драках я уже знаю. Но это не то. Это была жизнь. Война людей. Тем более девушек. Я же не пытаюсь Мати закрыть за семи замками. Нет. Ты же тогда еще не была Меченой, а потому я не имел права вмешиваться, тем более, что ее жизни ты не угрожала.

А вот она мне…

Стоп.

– А если бы я была уже тогда Меченой?

– Тогда бы пришлось играть уже по нашим правилам. Как нельзя вампиру посягать на жизнь чужой Игрушки в отсутствие Хозяина, так и другой Игрушке запрещено это делать. Меченая – это как правая, а кому и левая, – весело хмыкнул над своей шуткой Ромул, – рука. Игрушка неотделима от Хозяина.

– Ясно.

– Но вот недавно, пару дней назад кто-то переступил Черту. Закон.

– Вампир?

– Думаю, что да.

– Так ты приехал из-за этого?

– Ну, да. А из-за чего еще? Жизни Мати угрожают. Придется разбираться.

– Но это точно не Эмиль, – пыталась вступиться. Оправдать. Я все еще не могла поверить в то, что Готье… Готье такой, как Ромул думает, говорит...

– С чего такая уверенность?

– Уже две недели, как Готье уехал. Все бросил и уехал.

– С чего такая уверенность? Габи? – снова ехидная ухмылочка. Насмешка.

Уж я-то знаю.

Закусила губу.

Запекло в горле.

Так. Стоп.

Не хватало еще зарыдать.

– Знаю. Его нет в городе.

– А я в этом глубоко сомневаюсь.

Я застыла.

Замерла.

Снова прокрутила в голове сказанные им слова.

Выдох.

Умоляюще уставилась ему в глаза.

Врешь.

Врешь!

Не врешь?

Снова искренность в его глазах.

– Гудвин говорил…

– Гудвин? – неожиданно перебил меня Ромул. – Габи, Гудвин – истинный старый добрый пес Эмиля. Шавка серогорбая. Он убедит тебя в том, что марсиане на Луне живут, если это будет нужно Эмилю. Габи, Габи, – осуждающе закачал головой. – Не будь такой доверчивой, девочка. Не стоит.

Но я верю Эмилю.

Надула губы.

Глаза в пол.

Сердце сжалось.

Верю же?

***

– Вот и звонок.

Ромул улыбнулся.

– Да уж, быстро время летит.

– Думаю, мне пора. Да и Матильда вряд ли обрадуется, если увидит нас вместе.

– Наверно, – ухмыльнулся. – Спасибо, что выслушала. Я рад, что ты согласилась сходить со мной в кафе.

– Я тоже.

– И мой рассказ… Я не хочу тебя поссорить с Эмилем. Просто знай, с кем имеешь дело. Все же знания лучше, чем неведенье. Иногда спасает от неприятностей.

Улыбнулась.

– Наверно. Ладно, пока.

– Пока.

***

Я ввалилась в кабинет, едва соображая, где я, что делаю, и живу ли еще. Наверно все это сон. Глупый гадкий сон.

Но заплаканные глаза Мелани. Это более чем. Более, чем достаточно, что бы поверить в реальность этого мира.

– Мел, ты как?

Горькое молчание в ответ.

– Я ходила к врачу.

– И? – резкий разворот. Умоляющий взгляд. Отчаянный взгляд утопающего.

Не стоит уже укорять ее за содеянное. Все равно не исправишь. А ей и так больно, что бы взять и добавить еще…

Да, она виновата, что так долго боялась во всем сознаться, или самостоятельно сделать первый шаг.

Но все же немало храбрости понадобилось и на такой, слегка кривоватый, первый шаг: семь тяжелых дней молчания, ношения всего этого в себе. Но она раскрылась, и хорошо, что это случилось намного раньше, чем второй месяц задержки.

– В общем, через недельку купим тест. А там если что, еще повторим.

– Повторим?

– Что бы точно.

– А если?..

– Нет, Мелани, перестань. Никаких если. Сначала дождемся, проверим, а затем и будем истерить, биться головой об стенку и решать это «если». Ясно? А сейчас не плачь раньше времени. Все может быть не так и плохо.

– Привет, – раздался робкий голос Браяна за нашими спинами.

Я обернулась. Мел затряслась на месте, от страха. От боли. От волнения. Но так и не обернулась.

– Бра, давай не сейчас.

– А когда? Когда? Я уже с ума схожу! Мелани, поговори со мной. Что произошло? Что не так? – заорал Вейс.

Присутствующее обернулись.

Идиот.

Он понял свою ошибку, но поздно. Обернулся к зевакам.

– Что уставились?!! Делать нечего?

Резкое движение. Мел схватила свою сумку и выбежала из кабинета.

Из коридора донеслись дикие рыдания.

Браян рванул за ней.

Я тоже так не могу.

Молчи. Не признавайся. Сходи вместе с ней с ума.

К черту учебу.

Схватила и я свои манатки, да выбежала из кабинета.

– Габриелла, а ты-то куда? – удивленно прокричала вдогонку преподаватель. – Уже звонок прозвенел.

Да пошли вы все…

***

К Гудвину сегодня я так и не пошла.

Даже не знаю.

Мой Эмиль. Я знаю, что не все чисто в его поступках, не все гладко в прошлом.

Знаю, что он не из гуманистов и не из чувствительных людей.

НО что бы вот так.

Как кукла.

Гипноз.

Я не понимаю. Ничего не понимаю.

Эти искренние переживания, искренняя боль в словах Ромула.

А что если я очередная такая игрушка? Кукла? Что, если он обратил меня так быстро, без моего согласия, без ведома… Что если все это теперь он сделал из предосторожности. Перестраховался, что бы не увели?

Что, если он играет теперь моим сознанием? Что если и меня поддавал своим коварным штучкам?

Что, если он поменял во мне что-то насильно?

Что если мой Готье не такой уж святой со мной?

– Мел, ты вернулась?

– Угу.

– Я переживала.

– Я у Лизы была.

– Ясно. Ты как?

– Пытаюсь жить.

– А Браян где?

– Не знаю, – нервно прорычала Мел. Бросила вещи на кровать. – Мне все равно, – солгала та. – Ты говорила, что через неделю только тест делать. Почему не сейчас?

– Рано потому что. Рано. Не покажет еще.

– Жаль, – тяжело вздохнула. Села на кровать. – А ты как? – неожиданно выдавила из себя.

– Жить буду, – печально улыбнулась я и снова уткнулась взглядом в потолок.

– Ясно.

***

Ночь снова прошла тяжело.

И не для меня одной.

Уснули лишь под утро.

Разбудил стук в дверь.

– Если это Браян, то меня нет, – едва слышно, хриплым голосом прошептала Мел.

Открыла двери.

– Гудвин?

– Прости, что так рано. Ты вчера не пришла. Да и говорят, на учебе не было.

– Плохо себя чувствовала.

– Что-то серьезное? Заболела? – удивительно, как этого, казалось бы, далекого от меня человека заботили я и мое состояние, моя судьба. Прямо стало не по себе.

– Ничего страшного, спасибо.

Коротко улыбнулся.

Что-то волновало, раздирало его изнутри.

– Будешь чай?

– Да. Если можно.

– Можно.

Надев тапочки, пошаркала на кухню.

Гудвин торопливо последовал за мной.

Волосы торчат дыбом.

Рожа перекошенная от ночных кошмаров.

Мишки на спальных розовых штанишках весело улыбаются утру.

Уныло обвисает белая майка.

В общем, чудовище проснулось. Прячьтесь, кто может.

Но Хойку было явно не до этого.

– Что произошло? – не выдержала ожидания и выдавила из себя.

Вода послушно бежала тоненькой струйкой в чайник, наполняя его до краев.

– Ромул. Он вчера опять был в колледже.

– Я знаю, – решилась на откровение. Поставила чайник на плиту.

– Да? – не мог поверить Гуд.

– Да. – Резкий разворот. Глаза в глаза. Облокотилась спиной на край соседнего стола. Руки по бокам. – Я с ним разговаривала.

Молчание. Выжидающее молчание.

– Он сказал, что на днях на Матильду напали. Кто-то из ваших.

– Я бы заметил.

– Почему это? Я думаю, ему виднее.

Отвернулась.

Засыпала сахар в чашки. Распаковала пакетики чая.

Я ждала. Ждала возмущение, неодобрение, злость.

На крайний случай негодование. За мой разговор, доверчивость. Лояльность…

Но в ответ было лишь молчание.

Снова разворот. Снова глаза в глаза.

В них по-прежнему было выжидание.

– Что? – не выдержала я первая.

– Просто будь аккуратнее.

– Я всегда аккуратна.

– Надеюсь.

– По мне, так он искренне говорил.

– С его-то опытом манипулировать людьми.

– Я думала, такие, как вы, только с помощью гипноза манипулируют. А я, как поняла, уже не поддаюсь.

Нервный смешок.

– Гипноз – крайний случай. Слова. Они имеет намного большую силу, чем ты думаешь. Слова, интонации. Игра. Актерская игра искренности и переживаний.

– Может, и ты играешь?

Ну вот. Вечная помеха.

Соседка по секции зашла на кухню, перебив весь наш разговор. Перебив и лишив права на открытое продолжение.

– Здравствуйте.

На ее лице плясало удивление, удивление и дикий интерес.

О да.

Как это учитель физкультуры, такой знаменитый красавчик Гудвин Хойк, в восемь утра в общежитии, в женской секции. На кухне.

Чайник завизжал.

– Вот и чай.

– Спасибо, но я думаю, что мне пора, – видимо, смерившись с назойливой публикой, Хойк встал из-за стола. – Но будь бдительна и меньше слушай других. Если что, то ты знаешь, где меня найти.

– Хорошо.

– Пока.

– До свидания, – специально для соседки я прокричала эти слова, желая тем самым уколоть за ее хреновую конспирацию. Бутерброды? Да какой там! Тут целая эпопея Сплетницы готовиться, а не какие-то гадкие бутерброды с салатом и ветчиной.

__________________________

Глава Девятая

Кукловоды

__________________________

Время шло. День за днем. День за днем.

Тяжелые это были дни.

Дни ожидания. Непонимания. Сомнений и… нежелания жить.

Гудвина я так больше и не видела. Не ходила к нему. А он больше не искал возможности встретиться.

Уроки физкультуры я все так же упорно не посещала.

Снова какая-то невидимая преграда стала между нами. Ну, не могу я… и все.

Ромула тоже не видела.

Об Эмиле все сороки молчали.

Вот так и жила.

Мелани.

Мелани, молодчинка, хорошо, насколько это возможно, держалась все это время. Лишь иногда по ночам я слышала ее плач, а так,… а так все время изображала равнодушие, некое спокойствие.

Браяна по-прежнему избегала, хотя уже не так явно.

Лживо улыбалась и пыталась общаться на общие темы.

В общем, мы улыбались миру, как могли, и он в ответ пытался улыбаться нам.

***

День начался ужасно. Отключили горячую воду. Закончился сахар.

В ванной сгорела лампочка.

В общем, если на меня упадет кирпич, то не сильно удивлюсь.

После таких приключений, не очень-то хотелось идти на учебу.

Просто жуть, а не настроение.

Я плелась по коридору, предвкушая нудную лекцию по «Психологии».

Нет, Психология мне нравится во всех аспектах, но нудные, слабоумные речи преподавателя просто выводят из себя. Ничего загадочного, нового. Глупые термины и их пояснения.

Да и еще ко всему этому, на этой дисциплине приходится сидеть одной.

Мел и Браян ходят на «Социологию», а я, в силу разного расписания профилирующих групп, вынуждена топать на эти «записки Сумасшедшего».

Удивительно, что наш «Психолог» всегда ходит в синем пиджаке. Пиджаке, что еще с детства мне было почему-то атрибутом психических отклонений.

Так, стоп, Габи, ты, по-моему, начинаешь сама сходить с ума. На пустом месте.

– Габи.

Тяжелый вздох. Разворот.

Гудвин.

– Привет.

– Привет. Ты как? Почему пропала?

И что сказать?

– Я переживал.

– Понимаю… Прости.

– Почему на уроки не приходишь?

– Да так. Легкое недомогание.

…Сознания и понимания того, что происходит.

– Ты поправляйся. Если что…

– То я знаю, где тебя найти.

– Да.

– Гуд, скоро звонок. Мне пора.

– Хорошо. Пока.

Развернулась. Ушла.

Вероятно, что он еще смотрит мне вслед.

Но не важно.

Я просто сильно запуталась. Запуталась и катастрофически не понимаю, что происходит.

КТО ВРЕТ.

– Габриелла!

Ромул?

Я обернулась. В шаге от меня застыл Стефано. Мило усмехался.

– Привет, – улыбнулась и я ему в ответ.

– Привет.

– Какими судьбами?

– Жду Мати. У нее сейчас какой-то там «ужасный семинар».

– Как она?

– Спасибо, хорошо.

– А как… нашел, того…

– Пока нет. Вот хожу, присматриваюсь.

– Ясно.

– Слушай, – неловко было говорить эти слова, но интерес… – А у нас в Колледже, – странно, что я раньше не задумывалась на эту тему, – У нас в колледже, кроме Готье и Хойка, нет больше… ну, сам понимаешь.

– Только я.

– И все?

– Угу. Что и удивительно.

– А когда на нее напали, может, она в городе была?

Предательски зазвенел звонок.

– Нет. Она говорит, что уже неделю, как не покидала пределы учебного городка. А кто и что было тогда, не помнит. Ладно. Тебе на пару.

– Да. Лекция по Психологии. Самое скучное явление.

– Если хочешь, то я могу с тобой сходить.

Ух ты.

– Было бы круто, но… – замялась я на мгновение, – вряд ли этот старый хрыч тебя пустит.

– А я уговорю, – и лукаво улыбнулся.

– А… Хорошо, – растерянно прошептала я.

Двери отворились.

Студенты рванули в кабинет.

Я вошла внутрь. Замерла в ожидании. Боялась упустить любое движение Ромула. Боялась моргнуть.

Стефано подошел вплотную к преподавателю. Что-то начал говорить. Из-за общего шума я не могла слышать.

Следила за жестами.

Странно, совершенно ничего не обычного:

оба смотрели друг другу в глаза. Спокойно общались.

Пару слов Ромул.

Пару – Мистер Блейк.

Еще мгновение – Стефано обернулся ко мне. Мило улыбнулся.

Лишь теперь я смогла оторваться. Фактически прийти в себя.

Поспешно села за парту в последнем ряду.

Ромул торопливо забрался наверх и присел рядом.

– А ты не верила.

– Ты… Ты… Это… Ты его… гипнозом?

Ромул радушно рассмеялся.

– Габи, я всего лишь попросил посидеть у него на лекции. Какой гипноз?

Невольно ойкнула.

Покраснела.

– Прости…

Да уж, с этими вампирами точно сойду с ума. Окончательно.

Значит, просто «попросил».

Слава Богу.

Значит, не все так плохо.

Я послушно записывала всю лекцию в конспект, а Ромул все это время сидел молча, наблюдая за моими стараниями. Лишь иногда, когда замечал, что мне неловко под его пристальным вниманием, то отворачивался в сторону, или смотрел на преподавателя.

(эта пара явно мне запомнится надолго)

Неожиданно зарычал в рюкзаке телефон.

Я поспешно вытащила своего урчащего жучка.

Смс от Мел.

«Габи! Габи! У меня начал живот болеть! Я думаю, что скоро все наладится! Габи! Ура!!!»

– Так, поняли классификацию. А теперь – записывайте.

Как всегда вовремя!

– Ты ответь, если важно, – неожиданно отозвался Ромул. – А я за тебя напишу.

Неожиданно.

– Спасибо.

Мило улыбнулся. Подтянул к себе тетрадь. Взял в руки ручку. Быстро задергалось «перо». Полились буквы. Я не могла оторваться от такого зрелища.

Идеальной формы. Каждая буква была идеальной.

(особенно на фоне моих каракуль)

Да и Эмилю до такого фантастично правильного подчерка далеко.

– Отвечай, давай, – рассмеялся над моим пристальным взглядом Стефано. Уставился в глаза. – Хватит меня смущать.

– Смущать? Да я в шоке.

– Печатай свою смс.

И снова уткнулся в тетрадь, выводя новые, все так же неизменно идеальной каллиграфии, буквы.

***

– Ха, какие забавные цветочки на полях, – стал радушно насмехаться Ромул, пролистывая страницы. – Да уж, этот предмет нехило прибивал тебя на творчество.

– Скука, а не предмет.

Снова чарующая улыбка.

– А ты учился когда-нибудь в колледже? Или в университете?

– И не раз.

– Фу. Так ты – зануда.

– О да. Еще и ботаник, но очки, увы, не ношу.

– Еще бы.

– И что, мог бы быть преподавателем?

– А тебе нравятся только преподаватели? – неожиданно подколол Ромул, и несмешливая улыбка выползла на его милое лицо.

Я скривилась в ответ, показав язык. Затем наиграно надула губы, и отвернулась в сторону.

– Я же шучу.

– Не смешно.

– Прости.

***

Вот и прозвенел звонок. Конец приключению.

Нехотя вылезли из-за парт.

– Спасибо тебе за компанию, за то, что приютила, Габи. Но мне пора.

– Спасибо и тебе.

– До встречи.

– Пока.

– Пока.

Я все еще стояла возле кабинета. Всматривалась ему вслед.

Неожиданно появился.

Неожиданно сбежал.

А ведь по теории Гудвина он бы меня соблазнял. Доставал. Не отходил бы не на шаг, чем вот так сбежал.

Или это – тоже часть игры…

***

И снова затишье. И снова я одна. Снова мои «кукловоды» исчезли.

Ни Гудвина.

Ни Ромула.

… Ни Эмиля.

Я устала. Устала от постоянных расставаний, состязаний, сомнений.

Устала от всего.

Ужасное утро.

Непривычно холодно. Хоть еще только конец октября, но уже чувствуется приход зимы.

Плотнее завернувшись в плащ, сильнее скрутив на шее воротник, я вынырнула из общежития на улицу.

Торопливо шагала по золотистой аллее в сторону главного корпуса. Скорее бы в тепло. В тепло.

Я едва, что замечала перед своим носом.

Вся в себе.

Сплю на ходу.

– Габриелла.

Не сразу дошло.

Резкий разворот.

В нескольких метрах от меня стоял Ромул.

– Привет.

– Пр-ривет, – прошептала я, цокая зубами от холода.

– Ты как?

– Ж-жить буду.

– А я Мати жду.

– Яс-сно.

Неловкое молчание.

– А вот и Матильда.

Я обернулась. Из соседнего подъезда общаги наружу выплыла барышня.

– Тогд-да мне лучш-ше уйти.

Стефано ухмыльнулся.

Заметила. Матильда заметила меня. Злобный, полный ненависти взгляд выстрелил мне навстречу.

Эй, девочка, это я тебя должна ненавидеть.

Я фыркнула себе под нос. Развернулась и последовала дальше своему пути.

Ромул. Сегодня я вновь встретила Ромула.

***

Но недолго грела меня эта радость.

Ведь снова наступал день.

И в нем я была одна.

Опять одна.

Неужели теперь моя жизнь будет делиться «от» и «до» встречи с вампирами? Этой долбанной троицей.

Или, как нынче выходит, двоицей.

Неужели они мне так важны?

Выходит, что да…

***

И снова день – и снова пустой мир.

Одно радует, что хоть занятия тянуться не слишком долго.

Утро. День. Вечер.

Снова пустой одинокий вечер.

Вынырнула из учебного корпуса наружу.

В этот предательский холод.

И снова я жадно тяну за лацканы плащ, пытаясь сильнее укутаться, словно в одеяло.

Матильда? Да, на стоянке… со своими подружками, вечной свитой, стояла Матильда.

Как бы мне хотелось расспросить у нее все то, что было с ней, все, что она знает. Знает про них.

Как бы мне хотелось узнать, кто же врет.

Но, не смотря на то, что я тоже Меченая, Игрушка. Посвященная. Все равно она мне ничего не скажет.

Ненависть.

Ненависть уже давно разделила нас. Разделила и отдалила. На слишком большое расстояние отдалила. Отдалила и укоренила высокие стены, навеки разъединяющие нас.

– Привет.

От этих глупых неожиданностей я скоро стану заикой.

Обернулась.

Ромул?

– Привет.

– Спешишь?

– Не то, что бы. Я, кстати, Мати видела. На стоянке.

Развернулась в нужном направлении и ткнула туда рукой.

– Я тоже видел. Но сейчас здесь не из-за нее.

– Нет?

– Нет. Я бы хотел тебя пригласить в кафе, – уставился своим непроницаемым взглядом в мои, округленные от удивления, глаза. – Как друга, – тут же торопливо исправился, уточнил. – Если, конечно, у тебя нет других планов.

– Да нет. Нормально. Я согласна.

– Спасибо.

Неужели я это сказала вслух? Неужели согласилась?

***

И снова студенческое кафе.

Знакомый столик.

– Сок.

– Два сока, – поправил меня Ромул.

– Вампиры любят сок? – вкрадчиво прошептала я, не удержавшись от язвительной подколки.

– Жидкость, как жидкость, – мило улыбнулся Стефано.

Ха, сок!

А вот Готье из жидкостей пил только спиртное и, я так понимаю, кровь.

Так. Стоп. Стоп. Никакого Эмиля.

– Слушай, Ром.

Не знала, как спросить.

– Слушаю.

– А гипноз. Как это делается? Как происходит?

– Ничего необычного. Пристально смотришь в глаза. Главное не моргать. Полное сосредоточение. Спокойным голосом говоришь все то, что необходимо внушить. А потом клац – и все.

– Клац?

– Да, что-то вроде этого.

– А Мати. Матильду. Ты ее… гипнотизировал?

Неловкая тишина.

ПУСТЬ ТОЛЬКО СОВРЕШЬ!

Хотя, наверняка, я все равно не замечу…

– Гипнотизировал.

– Вот как, – слова сами вырвались наружу. Вырвались криком.

– Да. Пришлось. Ей было слишком тяжело переживать одно время разлуку с Готье. Переживать ту правду, что ей открылась. Не раз пыталась свести счеты с жизнью… В общем, … мне пришлось.

– Ясно, – растерялась. Я даже и не думала о гипнозе с такой стороны. – И ты ее заставил забыть свои чувства к Эмилю?

– Я вынудил ее смотреть на вещи проще. Спокойней.

– Как овощ?

– Нет, конечно. Эффект валерьянки для людей. Что-то в этом роде. И только. Неужели ты до сих пор думаешь, что я какой-то психопат-извращенец, не ценящий людей?

– Нет, – пристыжено улыбнулась я.

Опустила взгляд в пол.

Я не знаю, что о тебе вообще думать.

Не знаю, какой ты.

Запуталась. Совсем запуталась.

– Ладно, не будем о грустном, – попытка собраться с мыслями.

– Хорошо, – улыбнулся Ромул.

– Лучше скажи, сколько тебе лет?

Рассмеялся.

– Скажи.

– Очень интересно?

– Очень.

– Почти пятьсот.

– Обалдеть!

– Не советую, – с наигранным отвращением скривился вампир.

– Ой, ой.

– А тебе восемнадцать, – задумчиво прошептал Стефано.

– Да уж. Несравнимо.

– А когда именно День рождения?

Улыбнулась.

– Осенью.

– А конкретней?

– Уже прошло.

Рассмеялся.

– А у тебя когда?

– Зимой.

– А точнее?

– Еще будет.

Гад.

– А девушка. Была у тебя девушка? Человек… В смысле, ты вампир, а она – человек.

– Я понял.

(невольно опустил взгляд вниз, на свои руки, судорожно перебирающие, теребящие салфетку на столе) – Была.

– Была, – смущенно повторила за ним. В этом «была» столько боли, что я тут же пожалела о своем вопросе.

(вдруг уставился мне в глаза)

– Но это было очень давно, – попытался выкрутиться из неловкой ситуации Ромул. Тяжелый, глубокий вздох, и затем вдруг быстро затараторил. – Тогда еще ездили в каретах, а барышни носили пышные платья.

Он улыбнулся. Улыбнулся, жестами показывая вокруг себя большую пышную юбку платья.

Я усмехнулась в ответ.

Но все еще было не по себе.

– Мне нужно отойти.

– Да, конечно.

Едва я встала из-за стола, как Ромул тут же вскочил тоже.

(улыбнулась)

Не привыкла к таким манерам парней, мужчин.

Уборная. Или, проще говоря, туалет.

Его придумали, видимо, как раз для таких случаев. Что бы уединиться. Скрыться в нем от неловкости и, порой, стыда.

Я всматривалась в зеркало, но видела в нем лишь проблемы.

Зачем я общаюсь с Ромулом? Зачем я здесь?

Уйти?

Не могу.

Открыла дверь. Вытолкала себя в зал.

Стоп. Что это.

Гудвин стоял у барной стойки. Непринужденно попивал какой-то напиток. Оглядывался по сторонам.

Не хватало мне еще его нравоучительного взгляда.

Бежать.

Придется бежать.

Проворно нырнув в раздевалку, забрала свой плащ и выскочила на улицу.

Надеюсь, Ромул меня поймет.

Бежать.

***

Я вернулась в общежитие хоть и не поздно, но Мелани уже спала.

Пусть. Пусть поспит, девочка.

Такая замученная…

Я вышла на кухню.

Целый день не ела, правда, и есть не хочется.

– Габи, картошка там осталась еще. Если хочешь, бери.

– Спасибо, Рия.

– Было бы за что. Ты чего такая невеселая?

– Жизнь – дерьмо. А я в ней – настоящий цветочек.

– Ясно, – печально улыбнулась девушка. Соседка по комнате той самой «ушастой» сплетницы. А мне соседка по секции. Рия.

Хороший человек.

– Может, тебе хоть чай сделать?

– Нет, спасибо, – тяжело вздохнула я.

Встала из-за стола.

– Лучше пойду я спать.

– Давай.

***

И снова непонятное шарканье за дверью.

Не дают даже поспать.

Отворила ворота.

Отворила и охнула: сплошная темень.

Благо, что в конце коридора через окно одиноко к нам заглядывала Луна.

Узнала тихое сопение и чертыханье Рии.

– Ты еще не спишь?

– Да нет. Вот хожу, клянчу у всех лампочку.

– Лампочку?

– Угу. Наша сгорела.

– Ясно.

Но едва я закрыла дверь, как уткнулась взглядом в темное пятно: кто-то стоял в углу.

Совсем рядом,... в шаге от меня.

Не сдержалась – дикий крик вырвался на волю.

– Успокойся! – приглушенно зашипела тень. Вмиг незнакомец обвился вокруг моей талии руками, и, сгребши в охапку, резко развернул к себе спиной и тут же тесно прижал к своей груди, отчего меня еще больше кинуло в истерику, по телу пошла дрожь.

Его ладонь моментально заткнула мне рот, сдерживая, пресекая очередной визг.

Лишь спустя мгновения, когда осознала, что происходит, кто это, кто этот незнакомец, лишь тогда немного успокоилась.

Неуверенно убрал свою руку, разжал объятия. Отпустил меня. Рывок, шаг вперед – разворот, и взгляд ему в лицо.

– Ромул! – сердце все еще бешено колотилось в груди. Внутри все пекло … – ты… ты…

– Прости, – все так же вкрадчиво прошептал Стефано.

(Не знаю, толи он не хотел будить Мелани, толи не хотел, что бы кто-то узнал, что он здесь был.)

Я послушно перешла на шепот.

– Ты как сюда? Ты чего?

– Прости, что так поздно. Да еще и испугал… Просто, я переживал, что ты исчезла… Ушла, не сказав ни слова. Что-то произошло?

– Гудвин. Гудвина я заметила там. Не хотела лишних разборок. Вот мне и пришлось…

(невольно качнула головой и пожала плечами)

– Ясно.

(тяжелый вздох)

… и тишина.

Я поймала себя на том, что мой взгляд давно уже соскользнул с его глаз. Губы. Я смотрела на них. Что-то не позволяло мне оторваться. Отвернуться. Отвести взгляд.

Мы стояли слишком близко… друг к другу.

В полуночном мраке…

Я чувствовала его дыхание.

Еще мгновение. Еще один взмах ресниц.

… наклонился ко мне.

Робкий поцелуй сорвался жгучим мотыльком с его губ и коснулся моих...

Нежно, ласково… Трепетно…

…

Мой поцелуй…

мой первый поцелуй с вампиром.

Поцелуй с Ромулом.

Я тонула. Тонула в нежной усладе. С каждым мгновением меня еще больше затягивало в это коварное блаженство. В эту терпко-сладкую пучину.

Голова пошла кругом.

Задыхалась, я задыхалась от прекрасного, от приятного. От непонятного, сумасбродного счастья.

Но еще секунда жгучей сладости – и он резко, неожиданно отдернулся назад.

– Прости. Я не должен был. Прости…

И вдруг – …исчез.

Словно ветер, словно видение.

В одно мгновение.

Исчез.

Я стояла в оцепенении, боясь пошевелиться. Шок. Смятение.

Смятение и … непонятная, тихая… радость.

Воспоминания все еще кружись в голове, не давая свободно дышать.

Поцелуй.

Он поцеловал меня. И я ему ответила.

__________________________

Глава Десятая

Приговор

__________________________

***

И снова холодное мрачное утро.

И снова новый день.

День вопросов. Без ответов.

***

– Мелани, – робко позвала я.

Девушка все еще стояла в немом ужасе. Боялась пошевелиться.

– Мелани, – снова позвала я. Ступила шаг ближе.

И вновь несколько немых секунд.

Все так же, не поднимая на меня взгляд, она протянула руку вперед.

Палочку-индикатор.

Две полоски.

– Это – ошибка, Мел, честно. Это – какой-то глюк.

Слезы сорвались с ее глаз,… покатились вниз, по щекам, по губам, по шее.

Еще секунды молчания.

Вытянула вторую руку вперед.

Разжала кулак.

На ее ладони лежало еще три таких теста.

И везде две полоски.

Тишина.

Я не сдержалась. Слезы сами вырвались. Вырвались наружу. На волю.

– Мел. Мелани. Это – глюк. Гормональный сбой. Мы завтра еще повторим.

Приговоренные. Смирившиеся со смертной карой, глаза уставились в мои.

– Нет. Все и так тут ясно.

– Прости, – еле слышно прохрипела я. – Мел, тебе нужно поговорить с Браяном.

– И ЧТО? ЧТО Я ЕМУ СКАЖУ? Женись на мне. Я вся твоя. НАС БУДЕТ ТРОЕ?

***

Мелани наотрез отказывалась жить.

Зарылась в одеяло. Спряталась. От меня. От него. От проблем.

Я слышала ее горькие рыдания.

От чего ставало невыносимо больно. И жутко.

Я знаю, что не мне рассказывать Браяну обо всем случившемся.

Но допустить то, что Мел расскажет все родителям, те приедут и увезут ее на аборт, увезут, так и не рассказав ничего Вейсу, не могу.

Это и его ребенок. Его ответственность.

Ведь дело не только в том, что аборт – это… что больше не будет ребенка. Не будет малыша.

Но и то, что это – большой риск, риск огромного вреда здоровью. Здоровью Мелани. Так или иначе, чьей-то будущей любимой, жены, будущей матери.