Текст книги "Игрушка (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Семь минут.
Шесть.
Стоп.
В окне мелькнула Матильда.
Я сорвалась с места. Выскочила, словно черт на пружине.
– Простите, мистер Готье. Можно мне выйти?
Но не успела я договорить, как вдруг резкое «Нет» перебило все.
– Но мне очень нужно.
– Скоро и так пара закончится. Имейте терпение.
Не-е-ет. Отступать нельзя.
Прости, Эмиль.
Я сгребла с парты свои тетради и торопливо пошагала к выходу.
– Что Вы вытворяете?
Оставалось еще немножко.
– Я поставлю Вам «эН-ку».
Все так же не оборачиваясь, жадно ухватившись за ручку двери, прорычала:
– Хоть две.
И вырвалась наружу.
Дело техники. Я бежала по коридору, едва не теряя на ходу тетради.
Убью.
Не жить.
Глупый зверь сам загнал себя в клетку.
Матильда все еще красовалась возле зеркала в уборной туалета, когда я залетела вовнутрь.
Сколько было зла,… обиды,… жадности,… ненависти… Я вписала свой кулак ей в лицо.
Что-то хрустнуло.
Дикий визг.
Вся моя рука вымазалась в кровь.
Я ступила шаг назад.
Не было слов, не было, что сказать. Все и так ясно.
Но вдруг визг стих, слезы высохли. Злой, яростный взгляд выстрелил мне навстречу.
– Все только начинается.
– Если ты не хочешь жить, то только начинается, – фыркнула я и вышла из уборной.
Брезгливо зазвенел звонок.
Из кабинетов стали высыпать наружу студенты.
Но лишь один взгляд обреченно плясал на мне.
Готье.
«Это мой выбор. Моя война».
Эмиль нервно хмыкнул. Отвернулся. Немного помедлив, все же ушел прочь.
***
Браяну и Мелани я так и не смогла рассказать, что произошло.
Нет, я им доверяла, знала, что они поддержат и даже заступятся, но мне сейчас не это нужно.
Покой. Покой и одиночество. Мне нужно все обдумать. Обдумать и решить, что делать дальше, как действовать.
А потом, я и сама справлюсь.
А сейчас… хочу одиночества. Простого человеческого одиночества.
***
Ребята не хотели оставлять меня в покое, но учеба требовала другого.
Им необходимо было идти на «Социологию», а мне на «Психологию».
Наконец-то я одна.
Без назойливых: «Ты как?»
Досидела последнюю пару.
Жадно прижав тетради к груди, я брела по коридору.
Сейчас спущусь – … и Мел с Браяном снова на меня начнут доставать. Не хочу, не сейчас.
Я забрела в туалет. Пересижу здесь. Они подумают, что меня упустили и отправятся в общагу без меня.
А я отдохну. И подумаю, придумаю, что будет дальше.
Клетка. Глупый зверек сам загнал себя в клетку.
Как иронично. Еще пару часов я говорила это ей, а теперь произношу молча… себе.
Я стояла возле окна, глупо тулилась к нему. Крепко сжимала тетради в руках. Я знала, понимала, что меня ждет сейчас, что произойдет. Но я не буду кричать. Вынесу это достойно. Принять бой достойно – для меня честь. Не закричу…
Двое парней нервно хмыкнули над моим равнодушием.
– И что стоим? – не выдержала я, собрав всю боль, сарказм, гнев и силу воли в кулак.
– Ты думаешь, что здесь самая крутая?
– Это вы мне скажите.
Но вместо слов, вместо прелюдий, тот, другой, неожиданно отступил шаг назад, а затем с выпрыжки ударил ногой мне в живот.
Руки сами по себе разомкнулись. Тетради выскользнули,… печально развалившись по полу.
А я. Я…
Сдавив дикий визг внутри себя, попятилась назад. Уткнулась спиной в стену. Холодная плитка жалила спасательным морозом. Все пекло, кипело внутри. Горело.
Слезы сорвались с глаз. Но я кусала губы до крови, я сжимала всю себя, лишь бы не издать ни единого звука.
Снова удар. И снова, снова. В голову, в грудь, в лицо.
Я машинально завалилась на пол. Руками закрыла голову.
Только не кричать.
Я готова умереть.
Но ни звука.
Дикие вопли разрывались внутри меня.
Они били,… били, стараясь попадать туда, где уже приземлялся их ботинок, где был уже их след,… ведь так больнее, намного больнее…
Где уже пробили оборону.
Они колошматили меня, словно тряпичную куклу. Словно мешок…
Все в голове мутнело. Мир кружился. В горле стало неистово печь.
Я задыхалась от едкого вкуса ржавчины и соли. Приторно-сладкой соли крови.
Я молила о конце. Любом, скором… конце.
И снова, и снова, удар за ударом.
Звезды плясали на черном полотне.
В голове звенела боль.
Боль. Боль. Боль. Много боли. Одна лишь боль. Всюду боль.
А дальше, дальше… тишина… тишина и покой.
***
Но что это? Что со мной?
Я жива?
Снова звон в голове. Снова боль. Невыносимая боль.
Все кружилось, подобно неугомонной карусели.
Тьма и искры, рассыпаны звездами.
Было страшно раскрыть глаза.
Увидеть, что они еще здесь. Что еще не конец.
И снова непонятный звук,
... шепот над ухом.
Трудно было соображать.
Трудно было жить.
Дикий, жалобный, сорвавшийся с цепи кашель сталь душить горло.
Я выплевывала всю ржавчину из себя, но легче не становилось.
– Прости, – и вновь этот невнятный голос. – Прости.
Снова боль.
Я машинально сжала руки.
– Потерпи, скоро будет легче. Легче.
Легче уже никогда не будет.
Я лежала в чьих-то объятиях… и боялась признаться в том, кто это.
Да и зачем.
Покой. Я хочу покой.
– Я хочу умереть.
– Нет, – дрожащим, но уверенным в себе голосом прошептал он.
– Прошу...
– Нет.
– Эмиль…
– Нет. Теперь все будет по-другому.
– Кому тут врача, кому плохо?
– Здесь мы, здесь, – надрывно зарычал мой «враг», заботливо прижимая еще крепче меня к своей груди.
Я лежала на полу в его объятиях, на его коленях, лицом тулясь к груди.
Удивительно, что нужно сотворить, что пройти, что бы потом попасть в рай.
***
Следующий месяц я провалялась в больнице.
Сотрясение мозга, перелом трех ребер.
Синяки, отеки органов и прочая хрень.
В общем, как говорят врачи, мне нереально повезло, что я выжила.
Повезло.
Даже не знаю…
Повезло. Может, и повезло, а может, и нет.
Тех парней так и не нашли. Они вроде бы сбежали в тот вечер из Колледжа. В общем, поиски продолжаются.
Жаловаться и наводить стрелки на Матильду я не стала. Это было почему-то важно Эмилю. Неужели она для так много значит?
Ах, Готье, мой Готье.
Все эти дни и ночи только и думала о нем.
Видимо, в пари играть я слаба.
Эмиль пришел ко мне только раз, еще в самом начале, через день, когда мне снова стало плохо.
А потом, а потом… словно меня и нет, словно его нет. И никогда не было.
Я сходила с ума. И все те полные любви, дружеской заботы слова и действия Мелани и Браяна, моей истерической матери и отца, и на грамм не ставали вровень в моем сердце с… хоть и крохотной, но весточкой о Готье.
Я чувствовала его рядом. Я мечтала о нем.
Сотни раз.
Пара глаз.
Я прокручивала в голове все наши встречи, наши взгляды, наши ссоры… Все те слова, сказанные в тот вечер.
Он меня тогда спас.
Именно он обнаружил меня ночью в туалете, без сознания и с огромной потерей крови. Именно он сообщил всем о случившимся и вызвал скорую.
Именно он был со мной всю ту ночь.
Был и ждал, ждал, что я выживу.
Он хотел, что бы я жила. И вот оно.
Теперь я живу ради тебя, Эмиль.
Но это секрет.
Пока…
И с ним на устах каждый раз я засыпаю и просыпаюсь.
Вот так и живу.
__________________________
Глава Пятая
Выбор
__________________________
– Габи? Ты чего? – не мог поверить своим глазам Браян.
– Соскучилась, – сказала первое, что пришло на ум, и вошла в кабинет.
– Тебе же только с понедельника на учебу, – не унимался дружок, бежа за мной, да едва не наступая на пятки.
– И что? – издевается? Еще чуть-чуть и выйду из себя. Какая ему хоть разница?
Я ступила еще один шаг и застыла. Застыла в нерешимости.
– Привет.
Удивительно, но я «его» спугнула.
Резко развернулся. Уставился мне в глаза.
Я ждала улыбки, ухмылки, насмешки, но лицо по-прежнему оставалось каменным.
– Здравствуйте, мисс Грейс.
Было сложно верить своим ушам. И глазам.
Равнодушие.
Было сложно дышать.
Апатия.
– Эмиль, – робко позвала я.
– Проходите, присаживайтесь, сейчас будет звонок.
Уж лучше клыки в шею, чем эта холодность. Пуля в лоб. И чтобы не дергалась.
Я все еще смотрела ему в глаза, но ни единая эмоция на его лице не выдала все то, что было между нами. Когда-то было…
Другой человек.
Ноги подкосились, и, если бы не Браян, то я точно бы плюхнулась на пол.
– Пошли, Габ. Не стОит…
Да откуда тебе знать… что стоит, а что – нет?
Я едва сдерживала слезы.
Только бы не разреветься.
Уж лучше бы я сдохла, как собака, в том туалете под батареей, чем вот так.
Все один час и двадцать минут я смотрела на него, в его глаза, и пыталась отыскать среди голубых льдин своего Эмиля. Но там было пусто. Там не было ничего, ничего… моего.
Едва прозвенел звонок, как Готье сгреб свои листочки в кучу и моментально вылетел из кабинета.
Словно я прокаженная, больная.
Я сидела в нерешимости.
Действительно, все оборвалось. Все, о чем я думала, на что рассчитывала – исчезло. Растворилось. Вымерло.
И что теперь? Что дальше?
– Габи, Габи, – шепотом позвал меня Браян.
Я молчала.
– Габи, ты слышишь меня?
– Да.
– Следующая пара у него в 234 центрального корпуса.
Мой взгляд робко скользнул в сторону друга.
Я ждала усмешки, шутки, но в ответ была лишь искренность и забота.
– Спасибо.
***
Я опоздала. Пара уже началась.
А может, он сам ее начал раньше, прежде… чем я снова начну его доставать.
Я не знаю, что делать. Я осознанно сдаюсь. Я сдаю карты, поднимаю руки.
Я верю, верю, что после всего того, что было,… он Браяна не тронет. А я…я? Я готова на все. Это мой выбор. Готова, но больше… без него… я не могу. Не могу.
Глубокий вдох. Руки в кулаки.
Заветный стук в дверь.
Буквально секунда.
– Да, входите.
Открыла дверь. Выдох.
– Мистер Готье, можно вас на минутку? – неужели он думал, что я не посмею?
Раздраженно скривился.
– Ладно, ребята, пока перерисовывайте схему, а я потом вам все объясню.
Эмиль.
Торопливо закрыв за собой дверь, он уставил в меня свои льдинки.
– Нам нужно поговорить.
Снова глубокий вдох. Выдох.
Молчание.
– Прошу… Я больше так не могу. Эмиль.
Тяжело сглотнул.
– Хорошо, жди в кафе. У меня это – последняя пара, так что… Жди.
Шаг в сторону. Торопливо заскочил в кабинет и закрылся…, спрятался от меня за дверным полотном.
***
– Девушка, что-нибудь заказывать будете?
– Крови, – печально прошептала себе под нос.
– Что? Простите, не расслышал.
– Томатный сок.
– Еще что?
– Смерть с косой…
– Что?
– И Сникерс.
***
Казалось, что я сижу в камере смертников и жду исполнение приговора.
После всего увиденного, я уже почти точно знала, чем все закончится. Но не попытаться… Не попытаться я просто не могла.
– Габриелла, – неожиданно раздался его голос за моей спиной.
– Да, – подскочила, как идиотка, на месте. Влюбленная идиотка.
– Пошли со мной, – он протянул ко мне руку. Я поспешно вынырнула из-за столика и бросилась, ухватилась за нее, как за спасательный круг.
Вошли в свободную аудиторию.
– Ну вот, мы одни. Я слушаю, – все так же равнодушно уставился мне в глаза.
Присел на край стола, скрестил на груди руки.
– Я хотела поблагодарить тебя…
– За что?
– За спасение.
– Я тебя никак не спасал. А то, что ночь провел в больнице, то так, игра. Пари. Забыла?
– Игра говоришь?
– Угу… Еще что?
– Была бы игра, ты никогда бы в этом не сознался.
– А может, мне просто надоело. Надоела чушь про пари, надоела игра с тобой, НАДОЕЛА ТЫ. Разве этого не может быть?
Сердце сжалось. Глаза округлились.
Зачем он ТАК?
Тяжело сглотнула.
– И что теперь?
– Мне все равно. Живи, как жила. Отпускаю.
– Но…
Что сказать?
Где найти нужные слова?
Одни комки и спазмы.
Слезы предательски сорвались с глаз.
– Но я люблю тебя.
Тяжело выдохнул. Выровнялся. Заложил руки за голову.
– А мне то что? Я же сказал, ТЫ МНЕ… НАДОЕЛА.
Задыхаюсь.
Я унижаюсь. Унижаюсь…
Ну и пусть.
Подошла ближе, обняла, обняла, пусть даже он и не пошевелился,… все так же держал руки за головой и равнодушно смотрел мне в глаза. Не пошевелился… Обняла.
Прошептала.
– Зачем ты тогда спас меня? Зачем?
– Ненавижу, когда еда дурно сдыхает.
– Эмиль, Эмиль, я не верю тебе, не верю ни единому слову, Прошу…
– ПРИДЕТСЯ ПОВЕРИТЬ, – рявкнул на ухо и, резко, грубо ухватившись своими руками за мои кисти, с отвращением разомкнул объятия.
Оттолкнул в сторону.
– Прости, но мне пора идти. Я думаю, мы все выяснили.
– Наигрался и выбрасываешь?!! – что было духу, завизжала ему в след.
– Не наигрался, но выбрасываю. Прощай, прощай в той мере, в какой возможно.
Ноги подкосились. В глазах помутнело.
Жадно ухватилась за угол парты, но не удержалась.
Рухнула на пол, словно сломанная кукла, брошенная сломанная кукла.
– Эмиль, – навзрыд я повторяла его имя, словно молитву, словно заклинала его вернуть мне жизнь. – Эмиль… Эмиль… Эмиль… Я умру без тебя… Эмиль…
Вдруг резко, неожиданно…
– Ну, хватит, хватит, – присел со мной рядом, прижал к своей груди, – Прошу, Габи, девочка, перестань, прошу, Габи.
***
Он взял ее лицо в ладони и уставился ласковым взглядом в глаза.
– Прости, но ты сама вынуждаешь меня это сделать.
Обезумевшая девушка все еще шептала его имя, как вдруг тот неожиданно напрягся, веки застыли, словно каменные; зрачки расширились.
– Забудь все, что я тебе наговорил сегодня. Мы с тобой хорошие друзья, друзья, да и только. Ты никогда меня не любила и не полюбишь, но если вдруг это и случиться, то никогда не сможешь признаться, ни себе, ни мне. Слишком страшно и больно. Никогда.
Еще мгновение и приговорено моргнул.
Руки торопливо убрал от девушки, и ласково, дружелюбно улыбнулся:
– Ты как?
– О, Боже, Эмиль, я что, в обморок плюхнулась?
– Я так и думал, что рано ты пришла в колледж. А ну марш к себе, да что бы до понедельника и духу твоего здесь не было.
– Есть, сер! – наигранно козырнула Габи и мигом поднялась с пола. – До встречи.
– Пока…
__________________________
Глава Шестая
Тайны
__________________________
Заветные, сладкие две недели поблажек пролетели, как один день. Короткий жалкий зимний один-единственный день.
Единственная радость за все это время, так это прогулки с Эмилем.
Я понимаю, что связывает нас дружба и только дружба, но в нем что-то есть. Что-то, что больше притягивает меня, чем «изюминка друга» в Браяне.
Вампир. Удивительно, но за все это время он ни разу не проявил себя каким-то монстром или сверхчеловеком (кроме назойливой грубой телепатии). А так, все даже до обиды тривиально.
Я раз десять умоляла его показать клыки, настоящие клыкища, а не те жалкие отростки, что были едва больше моих (в силу разницы пола, роста и т.п.). В общем, Эмиль – хороший друг, но жалкий вампир. Не верите? Я тоже не хочу себе верить.
***
Что может быть лучше, чем большая перемена, ты валяешься на зеленой траве под столетним дубом, да достаешь вампира своими недалекими мыслями?
Что? Что? НИЧЕГО!
– Ну, вот и все. Капец мне, – наигранно разрыдалась я и уткнула свое лицо в ладони.
– Ужас, Габи, физкультура – это еще не конец света.
– Для вампира – может, и да, а вот для таких, как я, – это самоубийство… нервов, мозга и тела.
– Таких как ты? Это каких? Калек от природы? Или ленивых нытиков?
– Нормальных людей.
– То еще мне нормальную нашла. Мега осветитель жизни вампиров. Что? По ночам покатываешь статейки для журнальчика?
– И это обозвался мой верный фанат?
– Скорее, верный злой критик.
– Ой, ой, злюка мне нашелся. Ладно, – скорчив на прощание печальную рожицу, я сменила свое положения с «ленивец» на «приговоренный раб». Радостно потянувшись, подняла все свои тетради с земли, захватила рюкзак и дико зарычала:
– ФИЗКУЛЬТУРРРА!
– Ужас. Габи, ужас! – выровнялся рядом со мной Эмиль. – Давай я хоть тебя отведу, а то точно с позором сбежишь от злого зверя «физ-ра».
Показала ему язык.
«Хам».
– Я все слышу, слышу.
– Знаю, знаю,– язвительно перекривила его и поплелась в сторону спортзала.
***
А вот и кат собственной персоной. Гудвин Хойк. Чтоб его…
И пусть мои одногруппницы без ума от его «невероятной красоты», «терпкого меда», «пухленьких губок бантиком», и «безумно добрых» глаз, я едва сдерживаюсь от скрежета зубами из-за злости и ненависти.
– И так, раз все на месте, давайте, четыре кружка для разминки.
– ЧЕТЫРЕ?
– Четыре? Кто сказал четыре? ПЯТЬ. Пять кругов для разминочки. Еще вопросы?
– Так дождь моросит, – не унималась я.
– Моросит – не идет. Или мне что… за тобой бегать с зонтиком? А ну марш догонять остальных. Раскудахталась.
«Урод!»
Не удивительно, что на втором ну оч-ч-чень «маленьком» круге я едва не упала на землю. Ноги подкашивались, слаживались в двое, словно сломанные спички.
Внутри все неистово жгло.
Моя бедная селезенка разрывалась на части.
«Ублюдок!!!»
Стоп.
Что это?
С этим гадким Гудвином стоит мой Эмиль и мило беседует. Даже улыбается. Он что, издевается? Неужели он не видит, как этот гад убивает меня? Убивает своим адским «сЫпЫортом!!!»
– Ладно, отдохни иди.
– Я и без Вашего ладно, знаю, что мне делать. Гори синим пламенем Вы и Ваша физкультура! – последнее слово я с особенным ядом произнесла.
Бросив мимолетный злой взгляд на ухмыляющегося Эмиля, я побрела в раздевалку. Побрела? Я сказала «побрела»? Не-е-ет!!! Поползла едва не на четвереньках.
Сидеть в одиночестве в раздевалке оказалось еще больше невыносимей.
Но, но, но…
Законный душ оказался достойной платой за мои страдания!
– Боже, Габи, этот твой чудной синяк так и не сходит, – заботливо, с искренним чувством переживания и сострадания, прошептала Мелани, и невольно погладила меня по плечу.
– Синяк?
– Угу.
– О, – неожиданно к нам подскочила наша общая знакомая Мередит (она везде сует свой нос), – какая забавная татушка.
– Какая это тебе татушка? – злобно прорычала Мелани.
Я лишь рассмеялась в ответ.
– А что? Вот отчетливо видно иероглиф. Но только зря ты такой выбрала. Лучше бы любовь, ангел, сила… или что там еще.
– И что же я «выбрала»? – не сдержалась от подколки больного воображения девушки.
– Смерть, – и она, с совершенно серьезным выражением лица, коснулась указательным пальцем моей кожи, синяка… Вот, отчетливо видны знаки. И провела несколько невнятных линий на моем теле.
– Да пошла ты, – не выдержала Мел и резко, грубо, совершенно не свойственно для нее, отдернула руку Мери от меня.
– Хм, странные, – нервно фыркнула девушка и ушла в раздевалку.
– Не слушай ее.
Легко сказать.
Но все же попыталась больше про это не думать.
Так, Габи, я сказала: «НЕ ДУМАТЬ».
***
Удивительно, с тех пор, как я вернулась к занятиям, так больше не натыкалась на эту белобрысую лахудру Матильду. Нет, она была в колледже, ее не раз видела Мел, но я так на нее и не наткнулась. Да я, вообще-то, и не искала встреч, и она, видимо, тоже.
Но забывать нельзя. Нельзя, ведь едва расслабишься, как … нож в спину.
***
Забавно, как нелюбимый предмет может поделить жизнь на «до» и «после».
Едва наступал вечер пятницы, как я уже тряслась от злости в предвкушении физкультуры во вторник, но едва наступал вечер вторника, как я уже закипала от ожидания пятницы и заветной встречи с Гудвином.
***
– Габи, девочка, ты все рекорды побила. Нет на земле никого медленнее, чем ты.
«Да нет уж, ваш мозг на первом месте».
– Стараемся, стараемся, мистер Хойк, – язвительно прорычала я сквозь зубы.
– Но как так можно? А вдруг тебя маньяк начнет преследовать? И что ты будешь делать с такими скоростями?
– А маньяк симпатичный?
– Очень, очень симпатичный, – иронично улыбнулся Гудвин.
– Тогда постою, подожду, а там первой наброшусь.
Дикий хохот девочек раздался перебил воцарившуюся тишину. Даже наш «супер-пупер» серьезный Хойк улыбнулся.
– А если страшный-страшный?
– Все равно наброситься, – не удержался кто-то из толпы.
– О да, да, никого не отпущу, – с наигранной злостью и угрозой зарычала я сквозь смех.
***
– Давайте, девочки, живее, живее. Встали, походили. Километр – это лишь разминочка, а вы уже плачете. Давай, давай, ходим, ходим, не останавливаемся, а то вынудите мне вам кросс прописать для профилактики лени.
Мозг себе пропиши.
Нет, я не понимаю. Как мой Эмиль может общаться с этим придурком?
Гудвин Хойк. Весь такой из себя умный, правильный, рассудительный. Павлин с золотыми перьями, а не преподаватель физкультуры!
***
– Эм, твоя Габриелла просто заноза в пятке. Достанет любого.
– Да… она такая. Моя боевая Габи.
– Иногда мне хочется ей скрутить шею.
– Ню, ню, низззя.
– Нет, пойми меня правильно. Я могу закрыть глаза на ее ненависть ко мне, на ее постоянное нытье и нежелание шевелиться, но какого хрена она пытается еще при всем этом меня доставать?
– Ну, не любит человек спорт.
– Спорт спортом, но меня она срывает с катушек. А эти ее неглубокие тупые злобные шутки? Ее постоянные ругательства. Я не понимаю, как ты, с твоей-то гордостью и самолюбием, все это терпишь. Сумасшедшая зараза. Вот кто она!
– Гуд, я тебя понимаю, но все равно… все равно мне все это в ней нравится. Дерзкая, бросающаяся из крайности в крайность, горделивая сумасшедшая стерва. Именно за это я ее … и ценю.
***
Едва Эмиль соизволил оторваться от своего дорогого Гудвина, как я тут же прискакала ему навстречу.
Скорчив гримасу великомученицы, обижено скрутив губы дудочкой, я засюсюкала своему вампиру:
– Вот видишь, как он надо мной издевается!
– Да на тебе пахать и пахать нужно, буренка!
– Ах, так? – прижмурилась от наигранной злости.
– Но,… а как? – не унимался Эмиль.
– Гнусный паршивец! И ты туда же! – злобно пнув в бок, я зарычала ему на ухо.
– Ох, ох, – от «невыносимой» боли он скривился и тут же, мгновенно схватил меня в свои объятия и прижал к груди, лишая возможности шевелиться. – Я и забыл, какая ты у меня драчунья. Коварные «стратегии» удара в челюсть, в нос, по яй… эм, ниже пояса.
Дикий смущенный хохот.
– Между прочим, я уже извинилась за тот случай. Это было действительно нечаянно. И потом, тебе, как вампиру, предстоит быть более собранным, чем то, как ты себя ведешь.
– Вах, вах, заговорил Гуру Упырей.
– Он самый, – рассмеялась я в ответ, потопая в его объятиях. Удивительно. Лишь только в такие моменты я безумно счастлива…
– С тобой попробуешь быть собранным, неадекватная сорвиголова.
– Я, вообще-то, очень даже спокойный ребенок.
– Да, да, я так и понял. Слушай, Габи, я не пойму, ты такая боевая, а в тот вечер так быстро сдалась. Зная тебя теперь, я бы поклялся, что ты должна была первой наброситься на ночного незнакомца и заколотить пару хрупких деревьев ему в грудь, даже не выясняя, что он вампир. А ты… как ты могла так позорно сдаться?
– Я просто тебя пожалела.
– А! Вот оно что, а я-то думал…– расхохотался Эмиль. Нежно, ласково, добродушно, все еще прижимая меня к сердцу…
***
– Габи, ты же обещала.
– Когда это я тебе обещала?
– Ты обещала, что будем отрываться в колледже на полную. А теперь что?
– На полную, это не значит, что я обязана тащиться на это «пати». И потом, Браян, ты не боишься раскрыться перед Мелани с твоей той, тайной, известной только мне и Крису, «прелестной» стороны?
– Ой, неужели я на всех диско в неадеквате?
– Браян, милый, я в тебе всегда уверенна. Дело стоит только за тем, что ты первое сделаешь: напьешься, а потом накуришься, или наоборот – сначала накуришься, а потом напьешься.
– Но ты же терпишь меня.
– Терплю, потому что я и без дури и выпивки сумасшедшая.
– Ой, сумасшедшая. До этого статуса, детка, еще дорасти нужно. В общем, собирайся, одевайся, а я жду тебя в буфете.
– А Мелани?
– Мелани давно уже собралась, еще час назад. И теперь ждет меня в буфете. Ой-йе-йе, йе, йе, – заорал почти на все горло мой неадекватный друг и удалился из комнаты прочь.
Идиот.
***
– Мелани, прости Браяна.
– Да ничего.
Девушка краснела и зеленела попеременно.
Да уж, моего мальчика показывать не всем можно.
Вы видели дикую обезьяну на дискотеке? Нет? Тогда приходите к нам.
Хотя, я думаю, Браян здесь не один такой. Целый полк обезьян.
Что же, пора и мне с ними слиться.
Идиотски веля бердами, я стала пробираться в пляшущее сумасшедшее студенческое море.
***
– Эмиль, неужели «МУЖИКИ, действительно, не танцуют»? Или это только упырчики таким болеют?
– Упырчики, упырчики.
– Не верю.
– Придется. Придется поверить.
– Что-то не получается.
– Тогда у Гудвина спроси, – все тем же веселым, шутливым голосом прошептал Готье.
Но на его лице не было улыбки.
– Гудвина? – мои мысли застопорились, – А он здесь причем?
Я боялась себе признаться.
Моментально музыка ушла на второй план.
В голове все сжалось. Сердце ойкнуло.
В горле все пересохло.
Я смотрела ему в глаза и искала, искала отрицания.
Но ничего. Ничего, кроме выжидания моей реакции.
Я молчала и едва дышала.
Эмиль наконец-то ухмыльнулся.
Я рискнула.
– Он… он тоже,… тоже? – едва не проглатывая язык…
– Ой, я проболтался, – изображая наигранные удивление, испуг и переживание, со лживой обидой поджал губы.
– Зачем ты мне это рассказал?
Я всматривалась ему в глаза, и боялась даже предположить мотивы такого поступка.
Это не просто «таинка», такой себе безобидный «секретик» друга.
И даже не «шальное» прошлое, не скелет в шкафу.
Это – смертный приговор. Обеим сторонам.
Тайна существования сверхъестественного – единственная тайна, почитаемая всеми во всех мирах. Безотговорочно и без исключений. Это закон, за нарушения которого, как бы не печально звучало, наказание – смерть.
Улыбка наконец-то пропала с его лица.
– Что бы знала, – коротко, резко, прошептал Готье мне на ухо, а затем оторвался, резкий шаг вперед. И все, скрылся в толпе. Исчез из виду.
Ушел прочь.
Сбежал.
Оставив меня саму. Наедине. Со взрывающимся мозгом.
Стоящую в шоке, с широко раскрытыми глазами и ртом.
Гудвин – вампир.
Зачем?
Зачем Эмиль рассказал мне это?
Тысячи вариантов. Но лишь один верный ответ.
И я боюсь его даже предположить...
__________________________
Глава Седьмая
… И как теперь жить?
__________________________
Да уж. Снова тяжелое горькое утро. Нет, что бы спать до упора, часов до четырех, а то… вставай!
Видишь ли, учеба завет, кричит, визжит, требует.
Стащив с кровати свои конечности, я поплелась умываться.
И зачем люди придумали зеркало? Что бы пугаться и ненавидеть себя еще больше?
Мои бесстыже обстриженные волосы стояли дыбом, словно настоящий взбесившийся еж. Вот только «иголки» были слишком невнятными, спутанными. Больше напоминало все это взъерошенную скирду сена.
Бурная ночка?
Я мало что помню, но уж точно знаю, что ни за что краснеть не придется.
Возвращались мы домой втроем: я, Мел и Браян. Все было более-менее цивилизовано, и даже не пришлось тащить Вейса на своих плечах.
Нет, он все же не был трезв, но до комы, слава Богу, было ему еще далеко.
Что же, появление девушки, нормальной девушки, в его жизни пошло на пользу.
– Мелани… Мелани?
Вряд ли она уже встала.
Стоп.
Кровать застеленная.
Одежды нет.
Она не ночевала "дома"?
Мелани…
Стоп. Стоп. Взять себя в руки.
Включить мозг.
Неожиданный стук.
В силу женской солидарности я не скажу, не опишу то состояние, в котором вернулась моя подруга.
– Мел, ну ты даешь.
За ней тут же ввалился в комнату Браян.
– Виноват, каюсь. Влюбился. И украл красавицу. Бить будешь?
Я понимающе улыбнулась.
– Буду. Но с тебя все равно чай и бутерброды.
– Как всегда! – радостно улыбнулся Браян и тут же вынырнул в коридор, а спустя минуты донеслось цоканье посуды на кухне.
– Послушный мальчик. Но мальчик – идиот. А вот ты, Мел. Ну, ты даешь.
Покраснела.
– Понимаешь, – начала было путаться в слогах.
– Просто, ты его толком еще не знаешь.
Она пристыжено закусила губу. Глаза уставились в пол. Тяжело вздохнула. И все же выдавила из себя.
– Но я его люблю. И пусть это слишком быстро, в какой-то степени страшно, страшно рисковать вот так, безумно, безрассудно, но я думаю, что это того стоит. Да и потом, я устала жить по правилам и канонам.
Я улыбнулась.
Как я ее понимаю...
Раз это ее. Раз он для нее тот, ради которого «стоит» рисковать, то тут уже ничего не поделаешь…
Как там Браян говорил…
Станем полноценно взрослыми и самостоятельными… Свободными?
Лишь бы не пришлось жалеть.
***
– Что-то наш Эмилюшка опаздывает, – язвительно прокричал Крис как будь-то сам себе, и затем сел мне на парту. – Не знаешь, почему это так? – вкрадчиво прошептал мне в лицо.
– Наверно, готовит твои документы на исключение.
– А может твои?
Я промолчала, лживо улыбнулась.
Да уж, если бы это опаздывал Гудвин, то я бы в фанфары стала трубить, но теперь,… теперь мне было слишком не по себе. И от чего-то даже страшно.
Вытащила плеер из рюкзака.
Капельки в уши. Звук на всю.
Но мысли все равно визжали в голове, заставляя от нервного напряжения дергаться на месте.
Вчера он ушел, не попрощавшись.
А сегодня и вовсе не пришел.
Нет, нет, это – чушь. Чушь.
Брысь, гадкая мысль, брысь!
Но что-то предательски ныло в груди и грызло горло.
Дверь отворилась.
К нам зашел декан.
Все, как заговоренные, задергались на местах, приводя себя в порядок.
– Да, ладно уже, не ерепеньтесь. Я не катом пришел, а только посыльным. Сегодня у вас преподавателя не будет на Истории, но завтра уже точно придет замена, так что не опаздывать и быть в исключительном порядке всем. Я проверю.
Дикий визг. Дикий всплеск.
Кто подбрасывал тетради к потолку, кто – рюкзаки, кто – книги.
Радость. Неистовая радость и целая буря положительных эмоций.
Лишь я одна, со стеклянными глазами, с нервно зажатым плеером в руках, захлебывалась слезами.
Не знаю почему, не знаю откуда, но во мне всегда было такое чувство, чувство, что наступит этот момент, момент, когда он просто исчезнет. Исчезнет из моего мира.
Но все произошло так быстро. Да что там? Я не готова, не готова его отпускать. И вряд ли когда смогу.
Но он – вольная птица. А я, а я… я – так, игрушка.
Все было так хорошо, так красиво, и резко пуфф – и исчез.
Он не хотел дожидаться равнодушия? Привычки? Холода? Ссор?
Я не понимаю…
Вампир. Высшее существо. Он всегда был для меня простым Эмилем, таким же сумасшедшим, как и я, таким же… оторванным от нормального мира. Таким же искренне ненавидящим и одновременно любящим людей.
Я не понимаю. И не пойму.
Я буду его искать, бесспорно, его буду искать, но почему-то я снова уверенна,… уверенна в том, чего всем естеством не хочу. Я уверенна, что его не найду.
Уж он-то постарается.
***
На сегодня для меня пары закончились.
Я лежала в кровати, всматривалась в потолок и понимала… Нет, я ничего не понимала.
Сначала он спасает меня, затем мы становимся лучшими друзьями (словно пари вообще не существует), а дальше… он рассказывает мне о Гудвине, его друге, и уходит. Исчезает, подобно привидению.
Я догадываюсь, что вероятней всего он хотел мне показать того, кому я смогу доверять. После его ухода.
Или нет?
Или что бы я была осторожней?
Бррр, стоп, Габи. Температура мозга начинает резко повышаться.
Остановись…
Неожиданно раздался бешеный стук в дверь.
– Браян?
– Габи, ты чего слиняла? У нас через двадцать минут модуль. Давай, подрывайся, поднимайся, одевайся и потопали.
– Да гори оно все синим пламенем.
– Нет уж, моя деточка. Я бежал сюда не просто так, и ехали мы в колледж не для того, что бы дни в депрессии проводить.
Самым наглым, грубым способом, ухватившись мне за обе руки, Вейс стащил на пол с кровати.
