Автор книги: Ольга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
— Так, Ксюня, давай помоем ручки и поужинаем, — объявила Мира, раскладывая макароны по-флотски по тарелкам. Девочке не нужно было повторять дважды, поэтому она маленьким вихрем понеслась в ванную, громко топая босыми ножками.
— Она у тебя очень сообразительная, — отметила Женя, наматывая длинные спагетти на вилку.
— Настолько сообразительная, что уже начала спрашивать, где ее папа, — нахмурилась Мира, нарезая хлеб. — И что мне ей на это ответить? Что папочка не выдержал даже года отцовства и свалил? Он даже не звонит, чтобы спросить, как поживает его ребёнок. Я уже молчу про алименты!
Женя уже собиралась ответить ей, но тут же замолчала, увидев, что Ксюша возвращается на кухню.
После ужина Мира отправила дочку в комнату, чтобы та немного поигралась перед сном, а Женя в это время открыла бутылку вина, которую они купили для «серьезного» разговора. Она как раз собиралась разлить вино по бокалам, когда зазвонил ее телефон.
— Да, мам? — ответила она.
— Жень, я сейчас собираюсь пойти к Тасе, у детей опять поднялась высокая температура. Так что не теряй меня.
— Поняла. Я сама пока в гостях, часам к одиннадцати приду домой, — она тяжело вздохнула и добавила: — поцелуй за меня малышей.
Девушка разъединилась как раз в тот момент, когда на кухню зашла Мира.
— Ну, дорогая моя, теперь я вся во внимании! — объявила она, хитро улыбаясь. — И даже не думай увильнуть в этот раз!
Женя обречённо вздохнула и начала свой рассказ об очень переменчивых отношениях с Марком, которые тянулись со школьных времён. Мира ее внимательно слушала, изредка перебивая, чтобы переспросить о чем-то. Рассказала она и про Полину, которая абсолютно невероятным образом начала встречаться именно с ее первой любовью. Рассказала про украденный поцелуй около кафе, про то, как они застряли в лифте, про случай в бассейне на корпоративе. Женя не побоялась рассказать и про вчерашнюю встречу, зная, что дальше девушки это никуда не уйдёт.
— Вот это да! — протянула Мирослава, когда Женя закончила свою историю. — Так вы вчера с ним поговорили или только обменивались наготой?
Девушка хихикнула, за что тут же получила толчок локтем в бок от Жени.
— Мы проговорили почти два часа, только толку от этого ноль, — Женя зарылась пальцами в распущенные волосы и тяжело вздохнула. — Я понятия не имею, что будет после того, как он расстанется с Полиной. Я не хочу быть его очередной девушкой на месяц, понимаешь? Боюсь, что он наиграется мной, а потом бросит, когда найдёт новую цель.
— Думаешь, что он так может поступить? — нахмурилась Мира.
— Думаю. Он всегда был слишком полигамен для серьезных отношений, никогда ни с кем не был честен. Он ужасный бабник, но каким-то хером люблю я именно его! Я знаю про все его недостатки, вижу, когда он обманывает или что-то задумывает. Я как маньячка наблюдала за ним два года в школе и точно знаю, что он очень легкомысленен в отношениях!
— О! — только и смогла выдать Мира, с жалостью поглядывая на подругу.
— И я боюсь, что он в очередной раз разобьёт мне сердце, только в этот раз он проник в меня куда глубже! — Мира издала истеричный смешок после ее последней фразы, за что снова получила толчок в бок. — Пошлячка, я не об этом говорю! Я о том, что сейчас он мне дал надежду на отношения, а все может выйти так, что я останусь ни с чем. Я не хочу вновь склеивать себя по частям.
— И что ты собираешься делать?
Женя искоса посмотрела на неё и тяжело вздохнула, понимая, что она сама не знает, что собирается делать.
— Хотелось бы мне знать, — все же озвучила она свои мысли. — Наверное буду плыть по течению, глядишь оно куда и занесёт.
Ксюша уже давно сладко спала в своей кровати, а Мира и Женя в то время сидели на кухне при тусклом свете настенного бра. Было уже почти двенадцать ночи, вино давно закончилось, но девушки, казалось, не спешили расставаться. Разговор уже успел несколько раз поменять русло, время от времени возвращаясь к наболевшей теме.
Взглянув в очередной раз на часы, Женя заметила, что Мирослава в очередной раз зевнула.
— Ладно, дорогая, я пойду домой. Мама, наверно, переживает, ведь я собиралась до одиннадцати посидеть, а уже за полночь.
Девушки попрощались, договорившись поговорить завтра в обеденный перерыв, и Женя ушла.
Метро уже не работало, поэтому ей пришлось вызвать такси, чтобы поскорее добраться до дома. Она облокотилась на спинку заднего сидения и прикрыла глаза, чувствуя, как нос начинает пощипывать от подступающих слез. Ей казалось, что вся ее жизнь сейчас настолько нестабильна и хрупка, что стоит щёлкнуть пальцами, как все тут же рухнет. От вчерашней эйфории не осталось и следа.
Выйдя из машины, она поразилась тому, насколько темно было на улице. Фонарь около подъезда, как назло, перегорел, поэтому ей пришлось светить телефоном перед собой, чтобы случайно не оступиться о выемку на асфальте.
Ее взгляд скользнул по фигуре на скамье, и она вздрогнула от неожиданности. Кто-то, судя по всему, нашёл себе ночлег прямо около ее подъезда.
— Эй, — позвала она человека, подходя ближе. — Вставай, тебе здесь не хостел!
Но человек даже не откликнулся на ее заявление, продолжая тихо спать. Поборов отвращение, она подошла ещё ближе и посветила фонариком прямо на человека.
— Вы вообще слышите меня? — она сглотнула ком в горле и дернула человека за плечо, поворачивая его к себе лицом. Она брезгливо отдернула руку, понимая, что коснулась чего-то мокрого и вязкого.
А потом тело по инерции перевалилось на спину, и она в ужасе узнала в бездомном человеке свою мать.
— Мама! — ее затрясло от увиденного, и посветив себе на ладонь, она увидела на ней кровь. — Господи!
Трясущимися руками она набрала номер скорой помощи, почти не видя экран мобильного из-за слез. Срывающимся голосом она объяснила, что произошло, и даже не сразу вспомнила свой адрес.
Повесив трубку, она прижала мать к себе, взяв ее за холодную руку. Трясущимися пальцами, она сжала ее запястье, проверяя пульс, и едва не задохнулась от облегчения, когда под кожей почувствовала еле пульсирующую жилку.
Жива.
Она разревелась с новой силой, чувствуя, как все тело трясёт от шока и неверия. Все ее недавние проблемы казались сейчас таким пустяком по сравнению с тем, что она сейчас испытала. Ей никогда в жизни ещё не было так страшно, как в этот момент.
Время ожидания тянулось бесконечно. Ей казалось, что с минуты на минуту случится страшное, что скорая не успеет доехать, поэтому каждые тридцать секунд проверяла пульс. И каждый раз она задерживала дыхание, пока не нащупывала еле заметное биение под кончиками пальцев.
Скорая приехала оперативно, освещая цветными мигалками весь двор. Женя с облегчением выдохнула, когда медики тут же подхватили Веру Ивановну и положили на носилки. Ей, как дочери, разрешили поехать в больницу, поэтому она забралась в машину и всю дорогу держала мать за руку, проверяя пульс.
А дальше все было как в тумане.
Она помнила, как команда врачей погрузила мать на каталку, как они бегом повезли ее в отделение реанимации. Рядом с ней откуда-то взялись мужчины из полиции, собираясь опросить ее, но она что-то бессвязно говорила им о том, что это все какая-то ошибка.
Она попросилась отойти на пару минут в туалет, и ее проводила до туда заботливая медсестра. Она закрыла за собой дверь, чувствуя, как оглушающая тишина давит на виски, а дыхание сбивается при мысли, что врачи могут не успеть.
Мама. Ее родная, немного строгая, но такая заботливая мама, сейчас висела на волоске от смерти. От этой мысли хотелось выть белугой, но вместо этого она лишь судорожно дышала, глядя на своё отражение в зеркале. Все ее лицо и одежда были в крови, а по щекам расползлись разводы от косметики. В глазах стояла бесконечная горечь и боль, от которой, казалось, зеркало вот-вот треснет на кучу маленьких осколков.
И она не знала, как дальше держать себя в руках и не упасть в бессилии на стерильный пол служебного туалета.
========== Глава 19 ==========
Долгое ожидание хоть каких-нибудь вестей от врачей растянулось почти до утра. Женя все это время сидела на стуле у дверей реанимации, нервно вздрагивая при любом звуке. С каждой минутой, проведённой здесь, она все больше теряла надежду, представляя себе самый худший исход.
Она вот-вот могла стать сиротой.
От этой мысли хотелось выть, пинать стены, крушить мебель и напиться. Хотелось сорваться с места и пересечь запретную черту, чтобы оказаться рядом с мамой и умолять её, чтобы она сражалась за жизнь.
А Пашка? Ее младший братик, который даже ещё в школу не ходит, мог точно так же лишиться матери, которая была ему очень необходима. Как ему объяснить, что жизнь настолько паршивая штука, что в любой момент она может забрать у тебя любимого человека? Мальчик ещё никогда никого не терял, и открывать список с родной матери было слишком больно. Слишком несправедливо.
И ещё был Василий, второй муж мамы, который уже похоронил одну жену, а теперь мог лишиться ещё и Веры. Как ему выдержать все пинки судьбы, которая верно забирает из его жизни дорогих ему людей?
От мысли, что придётся звонить и рассказывать всем о случившимся, руки непроизвольно опустились, а дыхание вновь сбилось. Она не готова была взять на себя роль гонца дурных вестей, не хотела, чтобы при виде ее, человек тут же вспоминал о несчастье, настигшем семью.
На улице уже светило солнце, выглядывая робкими лучами из-за высоких домов. Женя присела на ступени около входа в больницу, выкуривая вторую сигарету за раз. Колючий ветер задувал под легкую кофту, от чего все тело покрылось мурашками от холода. Вчера было гораздо теплее, чем этим ранним утром, но она не готова была оставить маму в больнице, когда она так отчаянно боролось за жизнь. Она не хотела, чтобы в ее отсутствие произошло самое страшное, что она могла только представить.
А в это время все мирно спали в своих постелях, даже не подозревая, что через пару часов их разбудит звонок с ужасной вестью.
Выкинув бычок в мусорное ведро, она опустила голову меж коленей и запустила пальцы в запутанные волосы. Она совершенно не знала, что ей делать дальше. Голова гудела после бессонной ночи, да и в предыдущую ночь она спала не более трёх часов. Женя грустно усмехнулась, вспоминая встречу с Марком, которая, казалось, была целую вечность назад, хотя на деле прошло не более двух суток.
Тут же она вспомнила, как спешно сбежала от мамы на следующее утро, чтобы избежать расспросов. А ведь это мог быть последний раз, когда она видела ее живой, слышала ее голос. Женя даже не хотела возвращаться домой, ведь каждая мелочь напоминала бы ей о маме. Например, заколка, которая лежала около зеркала, вещи в шкафу, которые она всегда бережно складывала, а не разбрасывала, как Женя. На кухонном столе лежала недочитанная книга, а в прихожей все ещё держался запах ее духов.
Нет, она не хотела возвращаться домой, пока не дождётся хороших вестей. О том, что новости могут быть неутешительными, она старалась не думать, как и о том, что ей придётся звонить через пару часов ее отчиму.
Продрогнув до костей, Женя зашла в здание больницы и прошла на свой дежурный пост, с ненавистью поглядывая на дверь реанимации, за которую ее не пускали. Все ее тело все ещё подрагивало от холода, поэтому она обняла себя за плечи и согнулась к коленям, едва сдерживая себя, чтобы снова не разреветься. Ей казалось, что за эту долгую ночь, она выплакала все слёзы, но практика показывала иное. Они бесконтрольно текли по щекам блестящими дорожками, теряясь за воротом кофты.
— Евгения, — девушка вздрогнула от голоса врача и тут же села ровно, вытирая мокрые щёки тыльной стороной руки. — Вам необходимо отдохнуть. Езжайте домой, примите душ, поспите. Мы сделали все, что могли для спасения вашей матери, но теперь нужно подождать. Ближайшие сутки будут самыми критичными для ее организма, и нам остаётся только наблюдать.
— Она поправится? — с надеждой спросила Женя, чувствуя, как ее руки начинают трястись с новой силой.
— Я не могу сказать об этом со стопроцентной гарантией, но статистика на ее стороне, — уклончиво ответил врач, с жалостью поглядывая на девушку. — За ночь она два раза была на грани смерти, но оба раза мы ее откачали. Самое страшное, думаю, позади. А теперь езжайте домой и отдохните. В случае чего, — он сделал небольшую паузу и тяжело вздохнул, — мы вам позвоним.
Поблагодарив врача, она поплелась к выходу из больницы, чувствуя, как часть ее вздохнула с облегчением. По крайней мере, ее мать все ещё жива, пусть и находится сейчас в критическом состоянии.
Постояв на крыльце пару минут, Женя посмотрела на время и приняла решение поехать к Тасе, которая не будет ругаться на столь раннее появление, когда узнает, что произошло. В метро практически никого не было, поэтому Жене даже удалось вздремнуть пару минут, когда поток лихорадочных мыслей на мгновение замер. Открыв глаза, она обнаружила напротив сидящую женщину, которая, вероятно, зашла на прошлой станции, пока Женя дремала. Женщина с осторожным любопытством оглядывала девушку, одежда которой была пропитана кровью. Заметив ее взгляд, женщина тут же отвернулась и до конца поездки ни разу не посмотрела в ее сторону.
К Тасе она пришла после семи утра, предварительно позвонив на мобильный, чтобы она открыла дверь.
— Женя, клянусь, если ты пришла с пьянки ко мне, чтобы твоя мама тебя не прихлопнула дома, то я тебя сама лично ей сдам! — прошипела Тася, лениво потирая глаза после сна. Женя безвольной куклой вошла в прихожую и бесшумно закрыла за собой дверь.
— Тась, прости, что я так рано, просто мне больше не к кому пойти, — Женя всхлипнула и почувствовала, как слезы снова потекли по опухшим щекам.
Услышав всхлип, Тася внимательно посмотрела на сводную сестру и ахнула от ужаса, когда увидела засохшую кровь на одежде.
— Ч-что произошло? — заикаясь спросила она, замечая следы бессонной ночи на лице Жени и красные опухшие глаза.
— На маму напали вчера вечером, — ответила она, проглотив ком в горле. — Я всю ночь провела в больнице, пока мне не сказали, что она более менее стабилизировалась.
Женя рассказала ей все, что знала, после чего Тася отправила ее в душ и дала свой домашний костюм. Пока она смывала с себя всю грязь прошлой ночи, Тася разбудила Андрея и рассказала ему о произошедшем.
— Она сейчас в душе, — ответила она на вопрос Андрея. — Когда выйдет, я хочу ее накормить и положить спать. Она в ужасном состоянии, ей необходимо отдохнуть!
— Твой отец ещё не в курсе? — хмурясь спросил он.
— Никто ещё не в курсе.
Отправив Андрея в комнату к детям, она пошла на кухню, чтобы приготовить для всех омлет с ветчиной и помидором, который, как она помнила, очень нравился Жене. Только все старания были напрасны, ведь девушка съела всего пару кусочков.
— Тась, я немного посплю, можно? А потом поеду к маме.
— Я уже позвонила папе, — Тася поджала губы, чтобы не расплакаться при Жене. — Он сказал, что завтра днём они с Павлушей приедут.
— Как… как он воспринял ситуацию? — спросила она.
— Плохо.
Женя тяжело вздохнула и вышла из кухни в гостиную, где ей на диване уже постелили белье. Какой бы она не была уставшей, сон шёл плохо. Казалось, что диван был слишком неудобным, звуки — громкими, а свет — ярким. Голова раскалывалась от навязчивых мыслей, а глаза зудели от перенапряжения.
Уснуть ей удалось только ближе к полудню, когда сил на что-либо вообще не осталось. Но даже во сне ей не было покоя, ведь снилось ей все то, что происходило ночью. Она вновь и вновь испытывала ужасающий страх, пока кто-то не ворвался в комнату с диким криком.
— Диана, стой! Стой! — Тася шипела на маленькую девчушку, которая уже успела прошлепать босыми ножками через всю гостиную и забраться в постель к Жене.
— Малява, — сонно прохрипела Женя, помогая девочке устроиться под одеялком. — А где брата потеряла?
— Даня, — улыбнулась младшая Суворова, убирая прядь волос со лба. — Даня и папа.
— Даня играет с папой? — догадалась Женя, жестом отсылая Тасю из комнаты. — А ты чего не играешь с ними?
Девочка хитро улыбнулась, что вполне сошло за ответ.
Женя крепче прижала к себе племянницу, вдыхая в себя аромат детской шампуни, которым пахли ее тоненькие волосики. Она до безумия любила своих маленьких чертят, которые с радостью принимали ее во все свои игры.
Полежав ещё немного с Дианой, Женя решила все же встать с дивана, чтобы привести себя в порядок. В животе предательски заурчало, и она решила, что нужно плотно покушать перед тем, как пойти к маме в больницу.
Тася была очень рада, что Женя созрела для нормального ужина, поэтому то и дело подкладывала ей мясо и салат. Андрей молча сидел за столом, не принимая участия в разговоре, который часто приходилось начинать заново.
