Текст книги "Другой Киев"

Автор книги: Олена Шалена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– С каких это пор они продаются?

– Вчера зашла темная и продала. Сказала, что деньги больно нужны. Я и согласилась.

– И сколько это добро стоит?

– Пятьдесят золотых – зернышко, – гордо ответила девица, а глаза ее заискрились. В них светилась не выгода, а скорее гордость от того, что ей в руки попал такой товар.

– Да… – потянул Лекс. – А сама-то сколько отдала?

Аптекарша на мгновение смутилась, всеми силами делая вид, что вспоминает, а потом неуверенно ответила:

– Влетели в копеечку.

– Хм… – потер подбородок Лекс. – Если бы я работал в аптеке и ко мне пришла незнакомка с сомнительными семенами, я бы отвадил ее прочь.

– Я и собиралась, пока на семена не взглянула.

Она положила на прилавок мешочек и развернула его. Каждое зернышко из горсти совершенно непохоже на другое и переливалось перламутром.

– Красиво, – согласился Лекс. – Но недостоверно, – он взял одно из них в руку, небрежно повертел в пальцах и положил обратно. – Сейчас такие умельцы…

– Это подлинник, – с нажимом ответила девушка.

– Сама сказала, что темная тебе их принесла, а разве у них могут быть семена Древа Жизни. Их только Волхвы достать могут, – рассуждал дальше Лекс, а аптекарша все больше мрачнела. – И ты ее спросила об этом, не так ли?

– Да, – понуро ответила девушка.

– Ладно, сколько ты заплатила ей?

– Три серебрушки, – честно созналась девушка, сообразив, что с чертами дела лучше не иметь.

– Хм… – Лекс сделал вид, что задумался, его пальцы поиграли уголком платка, в котором лежали зерна, затем он ответил: – Вижу, что ты девушка хорошая. Хоть и молоденькая. Ты еще дешево отделалась. Да будь это настоящие семена Древа Жизни, кому они нужны? Нет рецептов, как их использовать! Да, стоят дорого, но бесполезны совершенно. Древо Жизни не растет без камня Алатыря, это все знают. Не продала бы ты их.

Поле вдруг стало жалко девушку, настолько у той был несчастный вид. Она уже хотела сказать что-то утешающее, как вдруг у левого уха услышала шепот Лекса. "Сожми дулю в кармане". Травница незаметно спрятала кисть в куртке и просунула большой палец между указательным и средним – народный метод против порчи и сглаза. Затем удивленно глянула на растерянную аптекаршу. Никогда бы не подумала, что такая милая девушка может желать зла. И тут увидела, что у той губы почти незаметно шевелятся.

Тем временем Лекс предложил:

– Нравишься ты мне, да и жалко, что такую симпатичную девушку обманывают. Куплю у тебя их. За два серебряника. Уж извини, за три не могу. Но хоть что-то вернешь. Идет?

– Ведьма выглядела по-настоящему несчастной, но кивнула. Лекс же смотал узелок и сунул в карман, не забыв бросить на прилавок две монетки.

Когда они вышли из аптеки, Лекс очень быстро повел Полу подальше. Когда домик скрылся из виду, он остановился и окинул девушку взглядом:

– Хорошо она к тебе приложилась, – покачал он головой. – Ладно, сейчас поправим.

Черт начал холить вокруг Поли приговаривая: "Откуда пришло – туда и иди, кто сотворил – тот и забери". После третьего круга он остановился перед ней, шепнув:

– Прости, но так надо.

Девушка не успела ничего понять, как он резко закрыл ей рот рукой. В глазах парня замерцали языки пламени, а все тело Полины обняло невыносимым жаром, словно она горела живьем. В ушах звенело: "Откуда пришло – туда и иди, кто сотворил – тот и забери". Этот ужас продолжался всего три секунды, пока звучала фраза, но ей никогда не забыть этого ощущения. Вырваться отчаянному крику мешала рука Лекса. А потом все внезапно закончилось. Так же резко, как и началось. Парень выпустил девушку и она отбежала метров на пять.

– Что… что это было? – мозг отказывался работать. – Ты… ты хоть понимаешь?

– Что лучше, смерть в муках или мгновение дискомфорта?

– И это ты называешь дискомфортом?!?

– Дашко, послушай, я спасал тебе жизнь. Она хоть и выглядит молодой и зеленой, но это далеко не так. В Главную Аптеку Темного Царства может и берут дур, но ведьмы они очень сильные. И если у них есть возможность переложить часть дурной энергии на другого, они этим не побрезгуют. И вообще, тебе бы впору булавку носить. Через нее порча не пройдет. Даже очень сильная. Закрутиться на игре и вернется к хозяину.

Теперь Полина чувствовала себя идиоткой.

– Хорошо, я буду носить булавку.

– Не обижайся, ладно? – решил усмалить ее Лекс. – И тирлич-траву мы найдем.

– Но если ее нет в Главной Аптеке Темного Царства, то где же?

– На Андреевском, конечно, – пожал плечами он. – В Базарный день там можно найти все.

– Ладно, – ответила Поля и свернула в сторону Софии Киевской.

– Ты куда?

– Ты же сам сказал – к Андреевскому!

– Прости, конечно, но черти так не ходят.

– Почему? – удивилась Поля.

– Там София и Михайловский Златоверхий. Нам путь туда заказан. Черти стараются от Верхнего Города подальше держаться. Исключение только Чертове беремище и Бабин Торжок. Да и там только по праздникам либо быстрыми перебежками.

– Мы сейчас в Верхнем Городе!

– Не скажи. Мы все по бывшим городским укреплениям кружим – Прорезная, Ярославов Вал… Большая Житомирская – это городская улица, но по ней тоже ходить можно. До определенного момента. Это так сказать, та самая допустимая черта.

– Но Большая Житомирская почти к Михайловскому Златоверхому выходит, – возразила Поля.

– Там предупреждающий сигнал есть.

– Какой? – удивилась девушка.

Лекс загадочно улыбнулся, и ответил:

– Ладно, покажу.

Они двинулись дальше, проходя уже известный дом барона Штейгеля и далее по улице, плоть до дома с красноречивым номером тринадцать. Поля тут же заметила, что здесь находилась Булочная. Видеть подобное название в современном Киеве в диковинку. Обычно такие заведения называются либо "хлеб", либо "кондитерская", либо "кулинария".

– Нужно зайти, – сказал Лекс и потащил девушку внутрь: – Две ваши особые, – сказал он продавщице и вместо того, чтобы снять со стенда, девушка достала булочки из-под полы.

Расплатившись вновь не гривнами, а серебрушками, он протянул ей булочку.

– Держи.

– С чем они?

– А с чем ты любишь?

– С вишнями.

– Она с вишнями, – подтвердил секс и буквально проглотил свою.

Девушка с сомнением откусила кусочек, но тут же оценила вкус. Это оказалась самая вкусная булочка в ее жизни.

– Ммм… Замечательно! Как они называются? Особые?

– С вишнями, – мягко поправил он и сменил тему: – Ты так и не рассказала, что от тебя ловам нужно?

– Что?

– Чего этот робот за тобой по пятам ходит? Хорошо хоть оторваться удалось.

– Когда?

– В толпе возле метро. Кто бы ему не поручил следить за тобой, он ему голову оторвет. Благо, ребята помогли от хвоста избавиться, ответил Лекс. Так вот почему они в толпе толкались!

– Я Старый Порядок не нарушала, – испуганно ответила Поля.

– Да, а семена Древа Жизни кто купил?

– Ты, – хмыкнула она. – И потом, разве это преступление?

– По Старому Порядку – да.

– Но это же не настоящие семена…

– А вот я как раз думаю, что настоящие. Интересно, как они оказались у темной и тем более, какая нужда заставила ее продавать даже их.

– Не могу себе представить, – созналась Поля. Слишком мало она знала нравы Темного Царства. Впрочем, тоже самое можно сказать и о Белом Свете.

Парочка свернула на одну из улиц и через пару минут вышла на Большую Житомирскую и двинулись в сторону Михайловского Златоверхого. Всю дорогу Лекс травил анекдоты про чертовскую братию, как тут замер на месте и поднял голову.

– Что случилось? – поинтересовалась Поля.

– Ты спрашивала, что мешает чертям подойти к святыням? – Лекс указав на угол дома, где почти под самой крышей сидела жуткая горгулья. Черт протянул руку и обхватил Полинины пальцы своими. Стоило ему коснуться девушки, как чудовище ожило, начало пыхтеть и ругаться хуже сапожника. Основной мыслью речей было: "Поворачивайте обратно". Стоило Лексу отпустить Полинину руку, как полуптица, полуженщина замерла в первоначальной позе.

– И это называется "сигнал"?

– Ага, – улыбнулся черт. – Если бы мы еще там постояли, она бы выбралась из кирпичей и еще бы наподдала, чтобы уходили быстрей. Там барышня серьезная. С ней лучше не спорить. Никого не пускает.

– А как же вы на Чертово беремище попадаете?

– Подымаемся по горе. Или прилетаем, если ночь подходящая.

– Понятно, а куда мы сейчас?

– На Чертовы Тропы.

– Это еще что такое?

– Это маршрут, по которому нечисть огибает Верхний Город и святые места. Так как тебе было интересно взглянуть на горгулью, мы немого не дошли до главных Темных Врат.

– В подземный мир? – с дрожью спросила Поля. – В Нави?

– Во, фантазерка! На Тропы, конечно!

"Темные Врата" ей представлялись как огромная черная дверь, охраняемая чудовищами, но травница опять ошиблась. Это оказался серый, видавший виды дом. Даже скорее заброшенка. Государство никогда не отличалось стремлением сохранять памятники архитектуры. Максимум, на что оно было способно – прибить табличку, с надписью "находиться под охраной государства". Самые красивые и старые дома часто находились в плачевном состоянии. История города песком сыпется сквозь пальцы, а никому нет дела.

– Это и есть Темные Врата?

Лекс засмеялся, отметив разочарованное выражение лица.

– А ты чего ждала? Чугунное чудовище посреди современного города?

– Ну… Чего-нибудь особенного, как минимум! – не сдалась девушка.

– А это тебе как? – он кивнул наверх и девушка подняла взгляд. Под балконом на каштановых листьях свилось две огромные змеи.

– Еще гады? – сморщилась Поля.

– Опять, – подтвердил черт и снова коснулся ее руки. Девушке пришлось отпрыгнуть, потому на нее неслась раскрытая змеиная пасть. Обе змеи ожили и вели себя очень агрессивно.

– Спокойно, – прошипел Лекс и что-то кинул змеям. Они тут же успокоились, легли на место и только изредка показывали языки.

Когда Лекс протянул к Поле руку, подзывая, она покачала головой:

– Они не пускают!

– Теперь пустят, – уверенно ответил Лекс. – Я же черт, или ты забыла?

Травница действительно забывала, что ее бывший одногруппник не так прост, как она о нем всегда думала. А возможно, не сможет воспринимать его в таком качестве никогда. Он все еще казался ей дурносмехом и халявщиком, а не одним из самых опасных представителей "темных". Но он же сам говорил, что находиться на нижней ступени иерархии…

Девушка боязно протянула ему руку, а он, усмехнувшись повел ее в арку. Но стоило им пройти два шага, как парень ее остановил и кивнул направо. Там был еще один проход.

– А это тебе наука. Если нечем задобрить змей – можно сюда пробраться. Но это на крайний случай. Чертовы Тропы не для маленьких беззащитных девочек. Это уже не Верхний Город, где Старый Порядок блюдут как зеницу ока. Тут свои законы, ведь тут свободная земля для темных, – он глянул в ее глаза, и на секунду девушке стало жутко. Она поняла, что парень не шутит. – Я это тебе говорю так, на всякий случай. Мало ли что.

Они прошли через арку на красивую извивающуюся алею, которая открывала вид на Исторический музей и Замковую гору.

– Красиво как! И людей много! А ты говорил, Чертовы Тропы…

– Чертовые, потому что это один из путей на Андреевский спуск, – возразил Лекс, – по которому могут ходить черти, но это не значит, что люди им тоже не пользуются. Видишь ли, нынешняя власть сделала удобные правила для людей, а вот темным приходиться мириться, чтобы жить. Обычно говорят, что это Белый Свет бережет мир, хотя на самом деле спокойствие – заслуга темных. Они подчиняются несправедливым правилам, а чем жертвует Белый Свет ради общего блага? Терпит наше существование? Но и мы же их терпим точно так же! Только разница в том, что им можно все, а у нас – одни ограничения.

– Но вы сами не любите церкви, – робко напомнила Поля.

– Как удобно, не правда ли? – поправил ее Лекс и они двинулись дальше. – Теперь есть основание закрыть от нас Верхний Город. Не дай Бог темные покусятся на княжую власть! Куда уж там! Им и на километр к правителю не приблизиться!

– А кто-то уже пытался? Убить князя?

– Шшш, – тихо сказал Лекс. – Ты смотри как бы тебя никто не услышал и донос не написал.

– А что я такого сказала?

– Ты – ничего, а донос напишут и приукрасят. Не князя никто никогда не покушался, ведь он гарант Старого Порядка, а значит – спокойствия. Чем заменить закон потребления энергии? Пока никто не придумал, так что свергнуть князя, это все равно, что перекрыть себе кислород.

– А чего вы не протестуете?

– Против Старого Порядка? Смеешься?

Девушка не знала ответ. Она до конца еще не разобралась во всех тонкостях организации "Другого Киева". Ей стало немного стыдно за то, что Белый Свет выбрал себя главным, но с другой стороны, подумав, кто входит в Темное Царство, она поняла, что даже рада такому положению вещей. Не нужно забывать, что темные – разрушители по натуре. Они почти подошли к Историческому музею, как тут Лекс сказал:

– Видишь ту черную лестницу слева, спускайся.

– А ты?

– А мне нельзя.

– Почему?

– Десятинная церковь мешает, – пояснил черт. – Не бойся, я тебя на первом же пролете нагоню. Просто мне за шлагбаум заходить нельзя.

– Почему?

– Еще один ограничитель. Как-никак первый каменный христианский храм на Руси. Стоит, понимаешь почти на Чертовых Тропах, вот и век у нее несчастливый. Постоянно с ней что-то случается. Ладно, вперед.

Девушка глянула на лестницу с опаской. Черное дерево не казалось таким уж надежным. Может поэтому прогуливающихся не видно. Щели между бревнами позволили разыграться фантазии и травница, пройдя один пролет, решила возвращаться обратно. Но тут прямо перед ней на доски мягко приземлился Лекс.

– Что? Испугалась?

– А ты думал! Тут провалиться – раз плюнуть!

– Вот и без меня не ходи! Ладно, трусиха, давай руку.

Лекс посмеивался, когда Поля, схватившись за шаткие перила с тоской смотрела наверх, а потом с ужасом вниз. Но все же они двигались. На тропе им лишь однажды встретились люди, да и те не обратили на них никакого внимания, спеша вверх по лестнице. Черт никак не прокомментировал их появление, но следил за каждым шагом ребят и старался держаться между ними и травницей.

– Кто это были? – шепнула любопытная травница.

– Да так, никто, – пробурчал Лекс и потянул ее дальше.

Вскоре лестница совсем поплохела. Кое-где даже отсутствовали ступеньки. Радовало, что жуткий участок уже у самого конца. Дальше вела дорожка, огибая гору посредине. Кое-где, через просвет деревьев был виден Андреевский спуск, в других местах – новострой на улице Воздвиженской, что по другую сторону от Замковой горы, называемое еще урочище Кожумъяки. Название вполне логично, ведь именно Подол, во все времена был местом обитания ремесляников, а позднее – дельцов.

Пройдя дальше, по секретной тропе, они дошли до вполне обжитого дворика. Лекс кивнул на граффити на стене. Там черной краской, словно угольком, кто-то начертил маленькую рожу чертика.

Полина прыснула со смеху, а Лекс серьезно на нее глянул, заметив:

– Если сомневаешься – ищи знаки, если видишь гадов – территория темных. Пошли.

Глава 15. Андреевский спуск

К огромному удивлению Полины, пройдя через арку, они оказались на Андреевском спуске, но чуть ниже Андреевской церкви.

– Не то что бы мы ее боялись, – тихо сказал черт, рассматривая красавицу, венчанную изящным зеленым куполом и четырьмя башнями в виде маленьких колоколен, – но она хоть безприходная, но все же остается церковью. Да и возноситься над всем Подолом! Видишь красный шлагбаум – он защищает нас, а с другой стороны – ее. Так что если тебе от нечистой силы спрятаться нужно, держись к храмам поближе. Не убережет, конечно, но может и испугать, если тварь не сильно злая и голодная.

– Тебя послушать, так в Киеве одна нечисть обитает, – сощурилась девушка. Она оглянулась назад. Оказывается они прошли через арку дома-терема!

– Не одна, но и без нее никак. Ладно, со мной тебе нечего бояться! На то я и черт, – усмехнулся парень.

– Но церквей опасаешься, – напомнила девушка. – Кстати, а почему ее не постигла участь Десятинной?

– Сравнила! – хмыкнул Лекс. – Десятинная – символ княжеской власти на месте древних жертвоприношений. Ведь ее построили как раз на Бабьем Торжке! Там и рынок был и богов почитали, но не христианских, – подмигнул черт. – А вот Андреевская церковь стоит на особом месте. Есть легенда, что именно на этой горе апостол Андрей, первый из последователей Христа, возвел крест, пообещав, что на земли эти снизойдет великая благодать. Говорят, что в те время Днепр был морем, но стоило воткнуть крест в землю, вода ушла. Именно поэтому у Андреевской церкви нет колоколов, чтобы не разбудить спящий родник, которому под силу затопить весь Киев. Хотя это не помешало киевской газете в начале двадцатого века зло пошутить над горожанами, сообщив якобы сенсационную новость. Мол у Андреевской церкви упала колокольня, завалив обломками всю улицу. Журналисты думали, что никто не поверит, но вышло иначе.

– Неужели никто не знал, что там никогда не было колокольни?

– А ты знала? – улыбнулся Лекс, а девушка на секунду замялась, но потом, расправив плечи ответила:

– Как-то не обращала внимание.

– Вот и остальные так же. Киевляне никогда не были особо внимательны, а вот на сочинение баек – всегда горазды. Чего одна "новость" о крушении колокольни стоит! Вмиг все сбежались посмотреть. Даже Растрелли, автора проекта в миг переименовали на Варфоломея Варфоломеивеча, хотя на самом деле его звали Франческо Бартоломео де Растрелли.

– Почему?

– Я тоже не все знаю, – потянул Лекс, за что получил легкую оплеуху от Поли. – Ладно-ладно! Но я правда могу только догадываться…

– Неужели это связано с Варфаламеевой ночью…

– Фи… – хмыкнул Лекс. – У нас с французами общих дел нет! Если с кем и связано, то скорее всего с самим Варфоломеем. Апостол призван четвертым из всех последователей Христа. Иисус назвал его: "израильтянин, в котором нет лукавства".

– И что? Причем тут Растрелли?

– А притом, что он, делая свой проект про приказу веселой "императрикс" Елизаветы, не учитывал оползни, из-за которых то и дело рушились предыдущие церкви. Ведь подземные источники никуда не делись. Вот и пришлось Мичурину, непосредственному строителю, идти на всяческие ухищрения, чтобы церковь устояла. Фундамент углубили более чем на сорок метров. Да и у солебата внутренние стены достигают в толщину двух метров. Украшения тоже чугунными делать не стали, заменив терракотой.

– Сапромат он не любил, да?

– Человек творческий, – пожал Лекс плечами. – Куда уж ему в технические тонкости лезть. В любом случае, церковь получилась на славу.

Парень замолчал, а девушка продолжала рассматривать самый изящный их киевских храмов. Поля любила Андреевский за его самобытность и особую атмосферу. Крутой, извивающийся спуск, покрытый круглым булыжникам обещал смерть дамским шпилькам, соприкосновение с прошлым и интересные покупки. В последние годы улица превратилась в маленький культурный центр. Сюда принято приезжать за сувенирами, интересными этно-поделками, авторской бижутерией и недорогой живописью вольных киевских художников. А уж из антиквариата тут можно купить не только марки и все виды когда-либо выпускаемых утюгов, но и украшения.

Людей на улице было немного, несмотря на выходной день. Во всем виноват холод, который загнал как продавцов, так и покупателей домой, поближе к теплым одеялам и вездесущим телевизорам.

Тут травница заметила, что Лекс куда-то делся. Она обернулась, ища его глазами. Парень стоял возле стульчика, на котором сидела толстая важная серая кошка. Радом с ней стояла шкатулка с деньгами, куда прохожие могли пожаловать мелочь на рыбку. Поля подошла к парню, и уже знала, что делать. Девушка взяла черта за руку и тут же услышала разговор:

– Ты бы еще в снегопад пришел! Ходите тут! Просите! Базарный День им подавай!

– Репьшечка, миленька, что тебе стоит. Пусти девочку! Нам только травки да серпок прикупить.

– Бесплатно не работаю, – важно напомнила кошка.

– Как водиться, – сказал черт и положил в шкатулку золотую монетку.

– Ну, что ж… давай руку, человеческая девочка.

Полина с опаской глянула сначала на кошку, потом на Лекса.

Усатая не выдержала и мяукнула:

– Да не кусаюсь я! Руку давай, коли на Базарный День хочешь!

Полина протянула ладонь, а кошка тут же положила на нее свою теплую лапку. С виду обычная серая кошка, но гза у нее невиданного зеленого цвета, с голубыми вкраплениями. Поля отродясь таких не видела… Но тут ее отвлек шум внешнего мира. Она подняла голову и увидела, что теперь вся улица заполнена людьми и торговыми палатками. Куда-то исчезли реставрационные зеленые сетки и все дома искрились новизной. Тяжело определить, в какой эпохе она находилась, ведь вокруг ходили и дружинники, и ультрамодные парни из современности. Все шумели, торгуясь за товары.

– Что это? – удивилась девушка, оглядываясь по сторонам.

– Базарный День, – хмыкнул Лекс.

– Но мы же не в настоящем…

– Не спрашивай, – махнул рукой Лекс. – Здесь это не важно. Понимаешь, Андреевский, а во времена Киевской Руси – Боричив узвиз, всегда был границей между мирами – княжеским городом и ремеслянницким центром. Он даже долгое время, а если точнее во времена царской России, назывался "Большая дорога с Верхнего Города на Подол". А потом разные силы начали его использовать как проход между мирами… дыр понаделали! Образованное пространство нужно чем-то наполнить, вот и сделали тут то, что было здесь всегда – рынок ремесленников. В девятнадцатом веке говорили, что тут можно прожить всю жизнь, никуда не выезжая, и ни в чем себе не отказывая. Более того, тут даже похоронить могут. На Замковой горе в лесочке спряталось монастырское кладбище. Старопорядковцы значительно расширили обычный ярмарочный ассортимент. Нет того товара, что нельзя приобрести в Базарный День. Пойдем искать.

Полина раньше думала, что в выходные по Андреевскому ходить сложно, но она ошибалась. Базарный День не шел ни в какое сравнение. Глаза разбегались не только от невиданных чудес, стоявших на прилавках, но и от самой публики. Казалось весь мир сбежался прикупить себе необходимого. Буквально у первой бабки они купили нехилый мешочек тирлич-травы.

– Чего мы сразу сюда не пошли? – удивилась Поля. – Тут тырлич-травы валом. Да и вообще травы любые. Даже трын-трава!

– Неудивительно, что тут выбор больше. Еще до жилой застройки на Андреевской горе даже Аптекарьский сад был. Тут всегда все было. Хотя теперь дороже, – скривился Лекс, да и Репяшечке платить за вход не нужно. Нам же еще боевой серп купить нужно.

– Он тут тоже есть?

– Тут есть все.

Стоило им отойти от бабки, вокруг закружили цыгане в ярких нарядах, они пели песни, предлагали погадать. Лекс подтянул девушку ближе в себе и бросил в сторону пригоршню монет, и тут же отвел травницу подальше.

Чуть позже мимо них прошли буддисты и отряд настоящих казаков.

– А они что здесь делают?

– Куда же без них? Может быть княжая стража, а может и гетьманская.

– А гетьман тут откуда?

– Дашко. Ты сейчас на пересечении всех эпох. Тут ты и варваров встретить можешь и людей из будущего. Всех, кто знает, как сюда пройти или попадают случайно.

– То есть, тут могут быть обычные люди?

– Конечно.

– Но они поймут?

– Вряд ли, – улыбнулся черт. – Они могут подумать, что просто собралось слишком много народу. Это же Киев! Тут замечают только то, что хотят! А Андреевский – самая старая и самая киевская из всех улиц. Чего тут только не было!

– Например, Аптекарский сад! – кивнула девушка. – Я этого не знала.

– Истинная киевлянка, – поддел Лекс. – Но если с самого начала брать, то это и правда был путь доставки товаров. Мало того, тут и подати брали. О того и название "Боричев". Мало того, что "взбираться", так еще и собиратели "бирючами" назывались. Говорят, именно здесь стащили идол Перуна с главного капища.

– Но его стащили по линии фуникулера!

– А я и не думал, что ты настолько стара, – улыбнулся Лекс.

– Но… мне рассказывали!

– Кто? – перед глазами Поли пронеслось ее короткое свидание с Миром, а сердце напомнило о боли обмана.

– Никто, – сказала она, дав себе обет не думать о наследнике.

– Кто сейчас уже скажет тебе, где правда, а где ложь. Я не жил в те времена, может потому и боюсь церквей. Для меня они имеют значение.

– А для более древних?

– Нет, конечно. Вера людей – важна, но и она не главное. Вон пару лет назад на Замковой горе установили для современных язычников жертвенный камень. Настоящие староверы только посмеялись. Никогда там сакрального места не было! Замок был, да, но освободительная война Богдана Хмельницкого стерла его с лица земли. А все россказни, про Лысую гору – фикция. Хоревица она.

– А дальше что?

– А дальше церковь построили и твой любимый сад-огород разбили.

Полина рассмеялась.

– Вот ты смеешься, а знала ли, что если застраивать Андреевский начали в начале девятнадцатого века, то к его середине тут уже располагалась улица красных фонарей?

– Что?!?

– Да-да-да. Именно так. Может быть она бы здесь была до сих пор, если бы некий любитель архитектурного шедевра Растрелли Муравьев. Он жил выше дома-терема и на сам спуск почти не ходил. Но стоило раз побывать, но тут же принялся бороться за любимую церковь. Человеком он был небогатым, но влиятельным. С его посылки оплот разврата был перенесен на Нижний Вал, а потом вообще на Ямскую. Улицу всячески облагородили, в том числе положили камень. Раньше здесь была просто грунтовая дорога.

– Какой хороший поступок!

– Стандартный для недокучливого пожилого активиста.

– Какой же ты вредный, Лекс! Человек для своего города старался! – покачала головой поря, давая дорогу женщине с козой.

– С его легкой руки жизнь на Андреевском заметно погрустнела. Знаешь, ведь тут никогда не жила богема. Одни работяги. Средний класс, так сказать. После того, как ночные мотыльки упорхнули, тут развернулись лавочники. Взять тот же "Замок Ричарда". О нем ходила дурная слава из-за "воющих стен". Говорили, что там живут приведения, хотя на самом деле, рабочие так отомстили хозяйке за то, что она с ними не рассчиталась. Но то, что пугает постояльцев, не помеха художникам и скульпторам, которые тут же открыли там мастерские.

– Никаких приведений?

– Всего лишь фокус с кладкой в трубе.

– И никакой тебе романтики, – вздохнула девушка.

– Ага, одна чертовщина!

– Но ты же сам только что сказал…

– Слово слову рознь, Дашко.

– И как тебе можно верить?

– Черт и вера понятия, которые стоят слишком далеко друг от друга.

– Я заметила! – воскликнула она.

– Ладно, хватит любезничать. Я серп вижу!

Молодые люди подошли к бабке в серых одеяниях. Полина посмотрела на старушку с сомнением. С виду – обычная нищенка. Лекса же вид женщины не смутил:

– Нужен серп, – просто сказал он.

– Не махайра, не хопеш, не копис, а всего лишь серп? – уточнила женщина.

– Серп для травницы.

– О-о-о… дорогой товар ищешь, редкий.

– Почему? – удивилась Полина.

Женщина на нее взглянула, и Полина взяла всю свою волю в кулак, чтобы не отпрыгнуть назад. У женщины были абсолютно черные глаза.

– Не годиться травнице убивать, противно прошептала женщина

– Но…

– Мне-то что? – неприятно улыбнулась женщина. – Как по мне то чем дольше уснет вечным сном, тем лучше. А сейчас времена не спокойные! Ой, не спокойные!

Лекс тайком дернул Полю за курточку, показывая, что говорить теперь он будет. Поля отошла на полшага.

– Цену набиваешь?

– Вещь того стоит.

– Хорошо безделушка?

– Не то слово, – улыбнулась женщина и откинула мешковину, закрывающую прилавок. Там лежал сияющий серп невообразимой со сложным орнаментом на лезвии. На секунду у Лекса проступило удивленное выражение, но он тут же сменил лицо.

– Золотой?

– Смеешься надо мной?!? Сто!

Лексу удалось выторговать покупку за пятьдесят. Они отошли, но Поля не удержалась и оглянулась на странную женщину, но там уже никого не было.

– Мара плохого не продает. Подделки – ниже ее достоинства, но и дерет в десять раз дороже. Нам повезло, – сказал он, отдавая ей серп. – Должна будешь.

– А что попросишь?

Лекс замялся и она тоже. Хоть парень и черт, но она чувствовала, что он действительно относиться к ней как к другу. Это странно, ведь по всем поверьям черт должен выторговать у жертвы душу. И тут она вспомнила, что она не просто человек, а травница. Да и Анчутка – черт маленький, лессовой.

– Ладно, забудь. Я же черт! Да и деньги я за энергию выручил.

– Буду должна, – твердо сказала она.

– Но ты же знаешь, что если меня припрут к стенке, я потребую долг, – сказал он с нажимом и впервые в его глазах проступил мужской интерес. Она понимала, что Лекс умерил шуточки и развязное поведение, чтобы она не боялась его. Ей вдруг пришло в голову, что для него это словно брак по расчету. С другом. Девушка прикусила губу.

– Мы что-нибудь придумаем. В конце концов, неужели темной быть столь плохо?

Она думала, что парень ухватиться за эту мысль, но он тут же перевел тему:

– Фух! Тут влияние святынь почти спало!

– Ты чувствуешь их даже здесь?

– Немного. Шлагбаум сдерживает свет только частично, но уже у замка Ричарда всем дышится спокойно. Тут наша земля! Свободная.

– Чертовшина… – пошутила Поля. – А я не верю! Сам говорил, что все это россказни! Откуда здесь, среди художников и скульпторов полтергейсту взяться?

– Скульпторы говоришь… Хм. Была тут мастерская у Балавенского, так он со своими учениками для украшения замка Ричарда создал точные копии химер и чудовищ с собора Парижской Богоматери.

Полина вскинула голову, но ни одного чудища на фасаде и крыше не обнаружила.

– Их установили во внутреннем дворике. Но простояли они там не долго – исчезли.

– Жаль…

– Ты не спросила, куда они исчезли.

– Куда? – послушно спросила девушка, затаив дыхание от волнения. Парень наклонился к ее уху и прошептал:

– Никто не знает…

– Ну, тебя! – отшатнулась девушка, борясь с желанием зарядить ему еще одну оплеуху. – Это еще не о чем не говорит!

– Да? А то, что жильцы тут "интересные" были. Хоть Голубьева взять: Профессор, преподаватель, историк, а книги для библиотеки в основном воровал. Даже присвоил себе архив Выдубитского монастыря. Его родственники после смерти продали исторические документы на вес. Потом на Бесарабке в них рыбу заворачивали.

– Ужас какой! – покачала головой Полина, но сдавать позиции не собиралась: – Одного чудака мало, чтобы это доказать. Тут в соседнем доме Яновский жил! Всеми уважаемый "святой доктор" уж точно не вписывается в твою версию.

– Однажды, – как ни в чем не бывало начал новую историю Лекс: – К Феофилу Гавриловичу до приема пришла молодая девушка за помощью. Она просила его навестить больную мать. Врач за все годы практики никому не сказал "нет". Когда он явился по указанному адресу, лежачая женщина в доме была одна и очень удивилась визиту. Когда она спросила, кто сходил за ним, он указал на портрет юной особы над кроватью. Женщина очень разволновалась, ведь ее дочери уже год, как не было в живых.