Текст книги "М 3 (СИ)"

Автор книги: Олег Таругин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Не взорвалась, – разочарованно подвел итог Гускин, осторожно высовываясь из-за укрытия.

– Вот и хорошо, – хмыкнул морпех, с некоторых пор с большой опаской относящийся ко всем без исключения видам внутренней детонации танковых боеприпасов. – Мне как-то и прошлого раза хватило. Потопали, заберем Егора – и к своим. Ложись!

Вокруг товарищей, подкидывая рыжие фонтанчики кирпичной крошки, ударили пули – не слишком прицельно, но достаточно близко. Практически сразу же заработал недлинными очередями автомат Ковалева – красноармеец тоже заметил опасность, заставив противника существенно снизить плотность огня. Молодец, вовремя.

– Вперед, пока не очухались! – рявкнул Степан, выдергивая из кобуры пистолет. – Давай вон туда, прикрываю. Десять метров, затем меняемся. У пацана патронов всего ничего, долго не продержится. Пошел!

Скептически взглянув на «люгер» в руке Алексеева, осназовец, пригнувшись, рванул в указанном направлении. Заметив боковым зрением движение, морпех вскинул оружие и двумя выстрелами срезал выскочивших на открытое место пехотинцев, судя по каскам и шинелям – румынских. Не промазал, понятно – сложно не попасть метров с пятнадцати. Так что зря Леха на пистолет косился, в умелых руках короткоствол ничуть не хуже автомата. Ну, чего там, добежал? Ага, добежал, значит, теперь его очередь под пулями скакать.

Пугнув неприцельным выстрелом еще одного român infanterist[24]24
  Здесь: румынского пехотинца (рум.).


[Закрыть], после гибели товарищей уже не стремящегося геройствовать и лезть вперед, старлей побежал к товарищу, припоминая, сколько осталось в пистолете патронов. В сапера он стрелял трижды, сейчас тоже спалил три патрона, выходит, всего два осталось. Хреново, нужно срочно перезарядиться, а запасной магазин остался всего один, в кармашке кобуры. Эх, дурак, не подумал, у одного из пулеметчиков точно пистолет на поясе висел, нужно было прихватить. Со стороны осназовца коротко протарахтел ППШ, затем еще раз, и еще. Все, успел…

Шумно плюхнувшись рядом со старшим сержантом, морпех, не передергивая затвор, сменил магазин, подмигнул товарищу:

– Ну вот, а ты еще на мой пистоль косо глядел! Двоих снял, третий обо…ся. А у тебя как?

– Пятеро, – равнодушно пожал плечами осназовец, в глубине глаз которого плясали озорные искорки. – Ага, тарщ старший лейтенант?

– Ага, – согласился Степан, признавая поражение в незаключенном споре. – Уел, спецназ, что уж тут. Погнали дальше, а то Егорка чего-то замолчал…

Неожиданно появившихся фрицев Ковалев заметил практически сразу. Возможно, это были и румыны, но особого различия между немцами и их союзничками красноармеец не делал – что те враги, что эти, а форма каски – дело второе. Ну, а «практически» – поскольку самую малость отвлекся, наблюдая, как товарищ старший лейтенант с товарищем старшим сержантом лихо расправляются с артсамоходом. Когда же метрах в тридцати появились фашисты, он среагировал, как требовалось – вскинул автомат и открыл огонь, стараясь экономить патроны. Экономилось так себе, оружие было незнакомо, и очереди выходили то вовсе короткие, в два-три патрона, то слишком длинные. Но троих фрице-румынов удалось застрелить сразу, остальные попрятались, позволив боевым товарищам убраться с открытого места. А затем патроны закончились, и пришлось, перевернувшись на бок, потратить несколько драгоценных секунд на перезарядку. Но когда Егор снова поднял готовый к бою «эмпэ», на него уставилось дуло вражеского карабина – приближение фашиста красноармеец прошляпил, занятый возней с автоматом. А может, и не прошляпил, может, он и раньше где-то в этих руинах сидел, дожидаясь удобного момента. Недобро прищурившись, гитлеровец пробормотал под нос какое-то короткое ругательство, нажимая на спуск…

Та-та-тах!

Выстрелить пехотинец не успел, внезапно выронив оружие и ничком рухнув на усеянную битым кирпичом землю. Крови на плотном шинельном сукне заметно не было, лишь короткая строчка входных отверстий на спине. Вывернувшийся откуда-то сбоку Гускин рывком поднял ошарашенного быстротой произошедшего Егора на ноги и пихнул в сторону ближайшего пролома:

– Уходим, живо! Дуй вон за лейтенантом, прикрываю! Вперед, млять, не тормози!

Поколебавшись мгновение, осназовец подхватил валявшийся на камнях «маузер», стволом вниз закинул за плечо. Времени потрошить подсумки не было, так что с боеприпасами боец пускай уж сам разбирается, здесь этого добра – как грязи, захочет – найдет…

* * *

Уцелевший «огрызок» колонны, к этому моменту сократившейся до четырех единиц – радиомашины, одного из бэтээров и танка с самоходкой, – разведчики нагнали там, где приняла свой последний бой головная «четверка». Спастись никому из ее экипажа не удалось – мехвод с передним стрелком погибли при взрыве магнитной мины, а майор Ардашев с заряжающим до последнего вели огонь из пушки, прикрывая прорывающихся товарищей. Танкисты продолжали стрелять даже тогда, когда подобравшимся вплотную фашистам все-таки удалось поджечь потерявший подвижность танк. Уже превратившись в огненный факел, машина сделала еще два выстрела, после чего сдетонировали остатки боекомплекта – прошедшему две войны майору оказалось не суждено пережить третью…

Грузовики пришлось бросить, предварительно расстреляв бензобаки и подпалив, еще за пару кварталов, и дальше партизаны пробивались тремя группами. Первая шла десантом на броне вместе с колонной, две другие – по параллельным улицам, метр за метром приближаясь к атакующим со стороны плацдарма «малоземельцам», с трудом, но все же прогрызавшим порядком разрушенную авиацией и артиллерией немецкую линию обороны. Сражались гитлеровцы отчаянно, однако и партизанам, и ударному батальону морской пехоты, хоть и с серьезными потерями, удавалось продвигаться вперед. Да и не готовы оказались фашисты к сходящемуся удару одновременно и с фронта, и с тыла, просто не ожидали ничего подобного, что тоже сыграло немаловажную роль.

И, наконец, настал момент, когда навстречу выехал, кроша узкими гусеницами битый кирпич, облепленный десантом легкий Т-70, следом за которым двигалось еще несколько подобных. Некоторые танки тащили на буксире 120-мм полковые минометы. Поравнявшись с бронетранспортером, куда перебрался Шохин с пленным майором и радистом после героической гибели Funkpanzerwagen, напоровшегося капотом и передними колесами на пулеметную очередь в упор, идущая первой машина притормозила.

Высунувшийся из башни танкист с подозрением оглядел трофейный «Ганомаг», нашел взглядом коряво нарисованную отличительную полосу на лобовой броне и сверкнул белозубой улыбкой, особенно заметной на чумазом от копоти лице:

– Здорово, фрицы! Товарища капитана госбезопасности Шохина где могу найти?

– Уже нашел, – высунулся из бэтээра контрразведчик. – Докладывай, сержант!

– С-слушаюсь, – захлопал тот глазами, ошарашено глядя на особиста, обряженного в немецкую форму, с прижатой наушниками фуражкой на голове: не ожидал. – Сержант Михальчук, комвзвода легких танков. Приказано передать вам сигнал «Закат».

– Принял, танкист! – поблагодарил тот, скрывшись в боевом отделении и хлопнув по плечу радисту:

– Слышал, «товарищ Иван»? Доехали мы, «Закат». Передавай ответную.

В эфир пошла последняя радиограмма, состоявшая всего из двух предложений: «Семья в сборе. Можно начинать праздновать».

Взвились в небо сигнальные ракеты, оговоренным порядком обозначая занятые советскими бойцами позиции, и спустя пять минут началась артподготовка. Вслед за которой штурмовой батальон вместе с партизанами, в распоряжении которых оставался трофейный танк и самоходная установка, продолжил наступление, стремясь до темноты закрепиться на новых рубежах, дождавшись обещанного командованием подкрепления, уже отправленного морем из Геленджика и Туапсе.

Бои с переменным успехом шли всю ночь, и с рассветом гитлеровцы практически полностью прекратили попытки контратаковать, то ли признав временное поражение, то ли, что куда вероятнее, просто взяв передышку для перегруппировки сил и подтягивания свежих резервов – мириться с потерей сразу нескольких кварталов в северо-западной части города они явно не собирались. Равно как не собирались и предпринимать что-либо серьезное в ближайшее время: вчерашние бомбардировки и артобстрелы сильно потрепали готовящиеся к наступлению части 125-й немецкой и 10-й румынской пехотных дивизий, выбив до четверти личного состава и уничтожив почти треть всей наличной автобронетехники, поэтому об этом речи и вовсе не шло. Да и с переброской новых подразделений все тоже оказалось непросто, поскольку ближайший мост был уничтожен, а железнодорожные пути в нескольких местах разрушены бомбами.

Одним словом, некоторое время у защитников Малой земли теперь было – возможно, не столь и длительное, как бы хотелось, но было…

Группа старшего лейтенанта Алексеева вместе с капитаном Шохиным, пленными и радистом глубокой ночью благополучно вернулась на плацдарм, где контрразведчика с морпехом уже ждал присланный катер, по иронии судьбы – тот же самый, на котором они отправлялись на «большую землю» в прошлый раз.

Пленных немецких офицеров и двоих предателей, которых партизаны ухитрились-таки дотащить до линии фронта живыми, должны были отправить ближайшим сейнером – на небольшом «морском охотнике» для них просто не нашлось места.

Степану снова пришлось распрощаться, то ли на время, то ли уже навсегда, с остающимися на плацдарме боевыми товарищами, рядом с которыми он не провел и суток. Прихотливая военная судьба в очередной раз показала свой крутой нрав….

Эпилог

Борт катера МО-054, 16 февраля 1943 года, раннее утро

Несмотря на небольшое волнение, «морской охотник» шел практически на предельной скорости, уверенно выдавая двадцать пять узлов. Форштевень взрезал тугую черноморскую волну, по зимнему времени свинцово-серую, мрачную, ничуть не напоминающую воспетую классиком «струю светлей лазури», над которой, согласно нетленным строкам, должен белеть «не ищущий счастия» одинокий парус. Никакого паруса, разумеется, не наблюдалось, лишь эта самая свинцовая серость, клочья тающего ночного тумана да оставляемый тремя гребными винтами пенистый кильватерный след за кормой. И еще беззвучные взрывы холодных брызг, порой поднимавшихся выше леерного ограждения и окатывавших двоих закутанных в прорезиненные плащи людей.

– Может, вниз пойдем? – не выдержал Шохин. – Задубеем ведь совсем, а нам еще больше часа до Геленджика идти.

– Так тебя ж внутри укачивает? – не поворачивая головы, пожал плечами старший лейтенант. – Сам, помнится, говорил.

– Укачивает, – не стал спорить контрразведчик, зябко поежившись. – Зато там тепло и сухо, так что уж как-нибудь перетерплю. А на крайний случай у меня спирт есть, полная фляга, ребята поделились. В прошлый раз помогло. Не хочешь, кстати, чуток горло промочить? Непростой денек вчера выдался.

– Вот именно, что в прошлый раз… – задумчиво пробормотал Степан. – Все повторяется, даже катер тот же самый…

– И что с того? – непонимающе взглянул на Алексеева капитан госбезопасности. – Нормально ж все? И план твой удался, наверняка, уже завтра в сводке Совинформбюро про расширение плацдарма сообщат. На весь Союз, между прочим, сообщат, и голосом самого товарища Левитана! Чего грустный-то такой?

Поколебавшись, старлей повернулся к особисту и заговорил, с трудом подбирая, казалось бы, простые слова:

– Да не хочу я вниз спускаться, Серега, вот, хоть режь меня – не хочу! Предчувствие у меня какое-то странное, будто нельзя этого делать! Точно знаю, что не страх это, но описать не могу. Нет, такое и раньше тоже случалось, но не так сильно. Короче, не знаю я, как нормально объяснить! Хочешь – сходи, погрейся, а я пока тут постою.

Как ни удивительно, но Шохин отреагировал совершенно не так, как ожидалось – внезапно изменившись в лице, особист рявкнул:

– Твою жеж мать, в каюте планшетка моя осталась и портфель с трофейными документами! Значит, так – вниз не спускаться, стоять здесь, это приказ! Я быстро!

– Серега! – дернулся было морпех, напоровшись на яростный взгляд товарища:

– Я что, непонятно сказал?! Оставаться здесь! Вон круг спасательный на леере присобачен, отцепи пока! Если ошибаешься, после вместе посмеемся, когда живыми с борта на сушу сойдем! Или забыл, как фрицы после вчерашнего лютуют, чуть не за каждым сраным баркасом гоняются?! Понял меня?!

– Так точно… – ошарашено пробормотал Алексеев, глядя в спину торопливо бегущего к рубке контрразведчика.

До боли знакомый вой пикирующего к цели «лаптежника» он услышал мгновением спустя. И, не раздумывая, бросился следом за товарищем, успев подумать: «если спустится вниз – все, уже не вытащу…».

В три прыжка догнав контрразведчика, Степан обхватил его за пояс, рванул в сторону борта.

И в этот миг небольшой катер содрогнулся от тяжелого удара в хлам разворотившей нос катера пятидесятикилограммовой авиабомбы…

Сознания морпех не терял, просто на несколько секунд потерял способность адекватно воспринимать реальность – что и неудивительно, когда тебя сносит с палубы взрывной волной, со всей дури впечатывая спиной в морскую воду. Но куда отбросило Шохина, заметить все-таки успел. Нырнул, ощутив, как ледяная вода сковывает движения, сжимает виски и грудь стальным обручем, перехватывает дыхание. Глубже, еще глубже, еще… есть, зацепил!

Схватив оглушенного товарища за ремень, из последних сил потянул наверх, к спасительной поверхности. В глазах плясали разноцветные круги, легкие были готовы взорваться, но морпех из последних сил рвался наверх, расталкивая ногами и свободной рукой неподатливую морскую воду.

«Врешь, сука, не дам я тебе сегодня сдохнуть, гэбня кровавая, все равно спасу!» – пришла в затуманенную недостатком кислорода голову мысль. – «Ишь чего удумал, соскочить он решил! Хрен тебе, Серега, вместе – так вместе! Главное, чтобы катер не потонул, в такой водичке долго не продержишься. А вот, кстати, интересно, что там наверху? Снова февраль сорок третьего – или?»…

Сводка Совинформбюро от 16 февраля 1943 года

Пятнадцатого февраля одна тысяча девятьсот сорок третьего года советским войскам удалось стремительной атакой со стороны плацдарма «Малая земля» прорвать фашистскую оборону северо-западнее Новороссийска и овладеть значительной частью города. В результате наступления и тяжелых боев немецко-румынские оккупанты понесли серьезные потери в живой силе и технике. Советскими бомбардировщиками и дальнобойной артиллерией разгромлены их опорные пункты, разрушены важные мосты и железнодорожные пути на значительном протяжении. Особую помощь в боевых действиях оказали партизанские отряды, разгромившие в глубоком тылу врага узловую железнодорожную станцию и несколько эшелонов противника, и ударившие навстречу наступающим советским войскам.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ.