Текст книги "Одиссея Хамида Сарымсакова"

Автор книги: Олег Сидельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА VIII. НЕДЕЛЯ БЕЗ ВОЙНЫ

Перекинув через плечо два вещевых мешка – «сидора», Хамид миновал привокзальную площадь и с тяжело бьющимся сердцем зашагал по улице Тараса Шевченко. Знакомый и незнакомый город!.. Много явно приезжих, не ташкентцев. Длинные, с вздернутыми «подватенными» плечами легкие пальто из лодзинского материала в елочку – у мужчин. Женщины с широко расклешенными коротковатыми юбками в крупную клетку. Поверх одних – тоже пальтишки с «плечами», колоколом; на других – стеганые ватники. А там, где на тротуаре разгребли снег, непонятный перестук, вроде как лошади в денницах цокают копытами. Присмотрелся – на многих мужчинах и женщинах туфли, ботинки на деревянных подошвах.

У большинства прохожих лица изнуренные, с темными кругами под глазами. На каждом шагу – инвалиды. Кто без руки, кто без ноги. Большинство инвалидов в видавших виды шинелях и стоптанных кирзачах (кому есть на что надевать их), но встречаются и ребята в прокопченных в сталинградском горниле добротных полушубках.

Веселый, улыбчивый Ташкент исчез куда-то. Взамен его город суровый, угрюмый, хотя уличной суеты из-за нахлынувших сюда беженцев прибавилось. И погода не ташкентская. Хамид надеялся прогреть немного косточки после полярной стужи, а тут, пожалуй, ничуть не меньше снега, чем в Ваенге, и солнышко светит, да не греет. Суровая легла на город зима.

И все равно родной город!.. По правую руку показалось здание химфака САГУ, похожее на крепость. Хамид пересек Узбекистанскую и вышел на площадь, которая когда-то называлась Воскресенским базаром. Теперь здесь что-то затевали строить[13]13
  Вскоре после окончания войны здесь был построен по проекту А. В. Щусева Театр оперы и балета им. Алишера Навои, ставший впоследствии Академическим. (Прим. авт.).


[Закрыть].

Вот и улица Кирова. В конце ее пересекает Сталинская – там и отчий дом!

Совсем стало не по себе младшему лейтенанту, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Однако совладал с нервами. На чугунных ногах перешел дорогу, шагнул в калитку... И глазам своим не поверил: во дворе развешивала белье... Таня Баранова!

Так уж как-то вышло, что, словно в легковесном романе, Таня оказалась не фантомом, не фикцией, а живой и здоровой девушкой, живущей с матерью в квартире Сарымсаковых. Как только грянула война, отца Тани перевели в Москву на ответственную работу. Фашисты осадили Одессу. Таню с матерью эвакуировали морем. После долгих скитаний они очутились в Ташкенте. Знакомство между семьями Барановых и Сарымсаковых давно уже стало на прочную основу. К тому же дядя Хамида со стороны матери, Шамсутдинов, тоже связал свою судьбу с Одессой. В гражданскую он сражался в бригаде Котовского. Встретил в Одессе девушку – и потерял покой и сон. Родственники девицы были категорически против («Иноверец, инородец, босяк. Пошуткует неделю-другую, а потом сядет на коня – и прощай, Одесса-мама!»). Сама же суженая была категорически – «за». И тогда лихой котовец явился делать предложение в красных кожаных галифе, перетянутый кавалерийской портупеей, при шашке и маузере, а в руке граната-лимонка. Смысл марьяжной речи влюбленного был примерно такой: дескать, мы друг дружку полюбили – и баста! А ежели что, так вот и все нежные чувства, а заодно и враги любви, превратятся в дым и пламя.

Легко понять, что согласие на брак было немедленно получено. Молодые жили дружно, счастливо. Перед войной переехали на жительство в Ташкент. Так что личные контакты Ташкент – Одесса были давно налажены. Мама Хамида жила в квартире одна (отец работал в одном из районов Ташкентской области). Узнав о приезде Барановых, она с радостью приняла их под свой кров.

Вот ведь как иногда бывает в жизни!

Не стану описывать радость встречи Хамида с Таней, счастливые слезы мамы героя-штурмана, плохо скрываемый восторг отца, приехавшего из района.

Слез радости было много. Хамид, как водится, приехал не с пустыми руками. Наученный умудренными житейским опытом людьми, где-то под Оренбургом выменял на тушенку целый «сидор» соли. Да-да, обыкновенной соли, которая в войну была страшным дефицитом. Привез матери цыганскую шаль, купленную в Москве на вокзале у шустрого человека, выдававшего себя за инвалида, подвижного и стремительного, как боксер на ринге. Пригодились и продукты, которыми штурмана снабдили боевые друзья, отправляя в дальний путь. Отцу же Хамид преподнес полный комплект полевой сухопутной формы. Ее морским летчикам выдали. Был приказ переодеть морскую авиацию в сухопутную форму. Да разве «морская душа» отречется от тельняшек и темно-синих кителей!.. Никто в эскадрилье не «предал» старенькую, но такую дорогую форму военно-морского летчика!

А Газиз-ака был счастлив, – подарок сына! – щеголяя в новенькой, с иголочки, гимнастерке, шароварах и пилотке набекрень, которая его молодила.

Как водится, накрыли скромный, военных времен, стол. Хамид привез также небольшую канистру спирта. Собрались соседи, пришли девчата-одноклассницы. Застолье получилось и радостное, и горькое. Пятидесятая школа, как, впрочем, и другие, дала фронту много воинов, почти юношей, иные из них так и не воспользовались бритвой. Соседские мальчишки – тоже на войне.

Комментарий повествователя

«Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии», – сказал поэт. Позволю добавить: жизненные подробности тоже видятся на расстоянии много лучше. Ну что могли знать собравшиеся за столом в доме Сарымсаковых люди сорок третьего о судьбах товарищей, сражающихся на фронтах Великой Отечественной?.. От кого-то нет вестей, а тот ранен и так далее.

Мне же, автору этого повествования, многое известно теперь в точности. И поскольку, рассказывая об одиссее Хамида Сарымсакова, я поставил себе также задачей, сколько возможно, поведать и о судьбах его школьных товарищей, сделаю, быть может, несколько пространный комментарий, который, однако, я убежден, необходим. Ибо, пробежав его, читатель еще раз убедится, какое прекрасное орлиное племя были юноши и девушки, родившиеся в начале 20-х годов, не пожалевшие своих жизней, крови своей во имя победы над фашизмом!

Поэтому давайте сейчас оставим Хамида за «пиршественным» столом с его близкими, друзьями и подругами, не станем измысливать диалогов, возгласов и т. д. Все это безвозвратно кануло во мгле десятилетий.

Я приведу лишь факты: выдержки из писем, официальных документов, воспоминаний.

НИКОЛЬСКИЙ Олег Борисович.

Разносторонне талантливый юноша. Занимался легкой атлетикой, стрельбой. В 39-м году поступил на стройфак Ташкентского индустриального института. В январе 1940 г. призван в ряды РККА. Вот отрывок из письма с почтовым штемпелем от 27.6.41 г. «Здравствуйте, дорогие мама и папа! Идем пешком. Двинулись на запад. Немцы изредка бомбят... Вы не волнуйтесь, все будет в порядке. Сейчас уходим с привала, поэтому спешу. Знаю, что мыслями вы все с нами. Да и весь народ сейчас против немцев... Напишите Гале (сестре – О. С.), а то она, поди волнуется. Всех целую. Олег. Привет соседям. Жив и здоров буду до конца».

«3.2.42.

Ув. тов. НИКОЛЬСКАЯ Галина Борисовна.

... Не следует думать, что если Никольский Олег Борисович пропал без вести, то это значит, что он погиб... Нет оснований считать его погибшим... Мл. сержант Никольский О. Б. 15.10.1941 года, выполняя боевое задание, пропал без вести в районе Артельное Харьковской области... Не беспокойтесь, все будет хорошо, после войны и Олег, по-видимому, найдется. С боевым приветом. Лейтенант Скрыпник».

Нет, не сбылись добрые пожелания лейтенанта Скрыпника.

«21.9.45.

Уважаемая семья Никольских!.. Вы просите, чтобы я написал все подробно... Он погиб 10 октября при ожесточенном бою с танками... Он мог бы спастись, но не послушал население... Я его сам поховал на нашем кладбище 11 октября 1941 г. Звание его сержант, командир орудия. Похован он на гражданском кладбище села Красная Долина. Вам писал лейтенант, что в районе Артельного пропал без вести. Это верно, Артельное от нас 4 км. С тем до свидания, пишите ответ, с приветом к Вам – Н. 3. Озерний.

Если желаете приехать, то наша станция Орелька от Лозовой 20 км, Харьковской обл. Сахновщанский р-н Аполлоновского с-совета, к-з «Перемога».

САБИНИН Роман Иванович.

Все оставшиеся в живых однокашники Сабинина, выпускники пятидесятой школы 1939 года, единодушно говорят о замечательных душевных качествах Романа и о его ярко выраженном даровании радиокоиструктора. После школы он поступил в Московский институт инженеров связи. В том же году его призвали в армию. Хамид ценил Романа также и как стрелка.

В моем распоряжении обстоятельные письма с рассказами о Романе Сабинине. Написали их одноклассник и закадычный друг Романа И. Аршавский, подруга-одноклассница Э. Кунцевицкая и дочь его – Таня (так она подписала свои воспоминания об отце). Полностью опубликовать письма у меня нет возможности. Поэтому приведу лишь несколько выдержек, а некоторые повторяющиеся в письмах факты перескажу своими словами.

В армии Роман был помощником командира взвода связи, а затем ему присвоили (за боевые заслуги) звание младшего лейтенанта, и он командовал взводом связи.

После успешных для нашей армии боев под Ельней вновь наступили тяжкие времена. Часть Р. Сабинина в числе других частей и соединений попала в окружение под Вязьмой. Прорваться на Восток не удалось. Раненый Роман очутился в деревне Батищево Смоленской области. Здесь патриоты приютили его под видом сына крестьянина Михаила Кулакова. Предатели – полицаи, староста и другие прихвостни – не выпускали из поля зрения «крестьянского сына». Предателей прислали из западных земель и потому они не знали, кто именно этот молодой парень. Но ранение его зажило. И тут же Романа угнали в Германию.

О своем пребывании в плену он впоследствии просто не мог говорить. На расспросы только и отвечал: «Тяжко даже вспомнить». Просто и проникновенно пишет об этом его дочь: «... Прошло много лет, как окончилась война, но события тех лет всегда оставались свежи в Памяти моих родителей. Это я очень остро почувствовала однажды, когда, будучи в Москве, мы с отцом посетили Музей Советской Армии. Переходя из зала в зал, мы с интересом рассматривали экспонаты, но когда дошли до зала с табличкой «Концентрационные лагеря», папа вдруг отказался туда идти, и у него было такое лицо, что я все сразу поняла».

Разумеется, у читателей возникает вопрос: да когда же Роман Сабинин успел жениться?

«В 1943 г., – читаем в письме дочери Сабинина, – во время налета американской авиации отец был ранен осколком бомбы в колено... подвергся ампутации правой ноги. Во время болезни, продолжавшейся несколько месяцев, отец близко познакомился с ухаживающей за ним медсестрой, Тамарой Яковлевной... угнанной в Германию из Новочеркасска, ставшей его женой. С ней он прожил всю жизнь».

Роман Сабинин вернулся в Ташкент. Тяжелы были душевные и телесные травмы. Но он не пал духом. Получил высшее образование. Работал в Минэнерго УзССР. Э. Кунцовицкая пишет: «... В службе автоматики очень скоро завоевал всеобщее уважение и любовь... Узбекская энергосистема одной из первых внедрила АСУ. И в этом огромная заслуга Романа Ивановича. Никогда не приказывающий и не повышающий голоса, он был идеальным руководителем... Смерть застала его на рабочем месте, за столом».

Скончался он скоропостижно, едва перевалив за полустолетие, в 1971 году.

Кто сказал, что отгремели пушки на войне?!.

... Но тогда, в квартире Сарымсаковых, вспоминая школьных товарищей, о Роме Сабинине было известно лишь то, что он – «Пропал без вести».

К сожалению, я не располагаю сведениями о некоторых других выпускниках «пятидесятой» 1939-го года, кроме кратких – печальных или радостных – сообщений:

ТУХМАНЬЯНЦ Гурген Артемович.

Был командиром танкового экипажа. В мае 43-го тяжело ранен. Став инвалидом второй группы, демобилизовался и уехал в Челябинск строить танки. Работал слесарем-сборщиком. Вновь очутился в госпитале. После лечения вернулся в Ташкент. Получил диплом юриста. Занимал ряд ответственных постов. Ныне – адвокат.

А тогда, сорок с лишком лет тому назад, за столом Сарымсаковых о Гургене было сказано коротко: «Танкист. Воюет где-то».

Глеб ГАВРИЛЮК, Лиля РАЙХШТЕЙН, Тамара МАСЛОВСКАЯ, Ама НАХЕЙМАН, Роза САФАРОВА – военные врачи. Спасали жизни раненым войнам в медсанбатах, фронтовых эвакогоспиталях.

РЫБАКОВ Борис – погиб на фронте.

РУСАКОВ Владимир – погиб на фронте.

ГАСПАРЯН Давид – погиб на фронте.

ДРОЗД Яра (Ярослав) – погиб на фронте...

Валерия КАМЕНСКАЯ пережила ленинградскую блокаду, окончила курсы медсестер и была направлена в эвакогоспиталь № 88. Ныне с мужем, тоже фронтовиком, живет в Чирчике.

К моменту встречи школьных друзей у Хамида Сарымсакова было известно лишь то, что Измаил Аршавский «где-то воюет». Теперь же можно сделать уточнение. Вот выдержка из письма, написанного, к счастью, не другом-однополчанином, а самим Измаилом: «Весной 1941 г. нашу часть передислоцировали в район города Г., где из наших и других частей сформировалась 6-я противотанковая бригада РГККА (Резерва Главного Командования Красной Армии)... Я находился на фронтах Отечественной войны с 22 июня 1941 г. по 11 февраля 1944 г. – день тяжелого ранения, после которого пожизненно стал инвалидом...»

И. Аршавский не из тех, кто, получив инвалидность, считает, что все, жизнь кончилась, надобно теперь лишь доживать. Выйдя из госпиталя, он с отличием окончил Ташкентский Индустриальный (Политехнический) институт, стал инженером-электриком. Сначала работал на заводе, затем – в проектной организации и вот уже более 30 лет увлеченно занят проектированием электроснабжения объектов сельского хозяйства.

АРУТЮНОВ Аркадий (так в школе называли его товарищи, а в паспорте его имя – Арутюн). Артиллерист. Воевал под Москвой, на Волховском фронте, день Победы встретил в Германии. Был ранен. После войны прошедший огонь и воду воин стал... врачом!

БЛЮМБЕРГ Юрий Ильич – погиб в бою за Днепропетровск 17 октября 1943 г., похоронен в братской могиле у с. Пушкарева Днепропетровской области.

БУРНАШЕВ Фарид – погиб на фронте.

МАЛЫШЕВ Ростислав Александрович – погиб в 1942 году под Ржевом.

ФИЛАТОВ Василий. Танкист. Погиб на фронте.

ЛИТВИНОВ Владимир – погиб на фронте...

ХАНЕНСОН Соломон Борисович – погиб в боях за Сталинград 23 января 1943 года, похоронен в братской могиле на ст. Воропоново...

Разумеется, вспомнили и однокашников школьных, учившихся младше. Вот, к примеру, Георгий Вишневский. Он у Хамида тоже «ходил» в перспективных стрелках. И для Вишневского Хамид тоже представлял «персону грата». «Хамид был для нас не только «официальным» тренером, но тем человеком, чьи знания и авторитет были для нас безусловны». Вишневский, окончив Военное авиационное училище связи, служил в частях АДД (Авиация Дальнего действия).

О дяде своем, Сафаре Сарымсакове, узнал, что воюет с декабря 41-го. Соседский парень, Джафар Садыков – танкист, оборонял Москву.

(Могу дополнить, что этот воин сражался также на Курской дуге, участник штурма Кенигсберга. Ныне – сотрудник Минэнерго УзССР).

Да, радостной и печальной была та встреча в доме Сарымсаковых.

И таких встреч было тогда великое множество в нашей стране. Радовались победам и оплакивали гибель товарищей и подруг школьники всех школ Ташкента, всех школ страны нашей, люди повзрослее, – повсюду лились слезы счастья и тоски.

... Хамид не спал ночь. Поутру решил пройтись по родному городу. И вновь – тоска на сердце. Трудно живется в тылу – тем, разумеется, трудно, кто честно помогает ковать победу на фронте. Скудный паек, работа по двенадцать часов. Подростки у станков, которым бы еще в «л я игу» играть! Но попадаются на улице и откормленные рожи. Это, как он узнал, всякие «махеры» – мыловары, продавцы «молочного коктейля», всякие другие мерзавцы. Они тоже ждут Победы!.. Как это возможно?!.. Увы!.. Даже в самом святом, кристально чистом деле не избежать «бацилл». Вот потому и проводятся регулярно облавы на дезертиров и уголовников. Комендатуре работы хватает. Однажды, выйдя с Таней из театра им. Свердлова, услышал свистки, выстрелы... Подбежал патруль.

– Документы!

Хамид предъявил удостоверение.

– Троих в телогрейках не видели?

– Нет, а что такое?

– Бандиты. Переоделись в красноармейскую форму. Грабят!

– Неужели такое возможно?

– Бывает...

И патруль помчался дальше.

... Незаметно пролетели стремительные, как птицы, дни отпуска.

И настал день отъезда. Мама Хамида, по приезде сына и помолодевшая, и постаревшая, утирала украдкой слезы. Отец провел пальцами по сыновнему ордену Красного Знамени, вздохнул и сказал на прощанье:

– Сын мой, жду тебя в родной дом с Победой. Жду достойного сына. Не забывай, что род наш понес потери. Погибли Ахмед, Магруп, Рафкат... А сколько искалеченных!.. Ради чего?.. Чтобы победить. Очень прошу – победи!

А Таня сообщила другое:

– Я тоже уезжаю скоро на фронт. Я почему до сих пор в Ташкенте? Сильно болела мама. Теперь, кажется, ей получше.

Хамид потупился. Промолчал. Что мог он ответить?

Он просил родных и близких не провожать его до вокзала. К тому времени уже сложилась примета: если воин приезжает домой по ранению или просто на побывку – с фронта он не возвращается. Сотни тысяч примеров. Хамид не очень верил этому. А все-таки...

И он уехал, никем на вокзале не провожаемый.

И первое везение. Из Заполярья в Ташкент он добирался семнадцать дней. Пришлось сократить пребывание в Ташкенте. А назад – вдвое быстрее. Поздно вечером, 27 февраля он расположился отдыхать в своей «каюте». А рано утром – боевой приказ: бомбоудар по аэродрому противника Луостари.

И вновь началась боевая работа...

ГЛАВА IX. ГОД 1943-й

Судя по всему, в полярном воздухе полегчало. Теперь уже Хамида посылали не только на боевые задания (и не столько), но и просили: учи молодых. И он обучал свежеиспеченных «штурманков» своему умному и мудрому штурманскому ремеслу. И, закончив какое-то объяснение, говорил, тыча в воздух, вперед, пальцем:

– Может, вам это и неинтересно, но могу сообщить для сведения: кто этот штурманский прием хорошо знает, тот не рухнет в болото среди сопок.

Лекции его пользовались успехом. Ведь каждому «штурманку» хотелось дожить до Победы!

Из летного состава в полку осталось народу – по пальцам пересчитать. А какие это все были люди!.. И надо учить новых.

И Хамид, летая на боевые задания, продолжал также учить молодежь, хотя и сам еще, по возрасту, был совсем «зеленым» юнцом. Майор Цецорин, командир третьей эскадрильи, прибывший на пополнение полка, поблагодарил Хамида по-флотски:

– Учишь моих салажат? Дай обниму тебя за это. Ты знаешь, чему ты их учишь? Ориентированию в пространстве, точному бомбометанию? Ерунда. Ты их учишь, как остаться живыми. И за это тебе низкий поклон.

...Мы завоевывали в воздухе превосходство, но все же в воздухе мы и теряли. И хоронили друзей.

В полку Хамида гибли штурмана, летчики, стрелки, о которых он, оплакав их погибель, больше и не имел возможности вспоминать. С иными не успел даже познакомиться. Просто: полетели и не вернулись.

Вот так, незаметно, приближался день рождения Хамида. Скоро ему «стукнет» двадцать два года!

Читатели, вспомните себя в этом возрасте. Чем вы тогда занимались?

Но до этого – 25 июля 1943 года – еще надо дожить.

Хамид Сарымсаков прибыл из отпуска, не ведая о новых потерях. А они были велики. От старого полка осталась людей горстка. И как-то обнажились нервы – яростью обернулись. Хамид стал бомбить караваны и морские базы врага с каким-то упоением. И если раньше, по неопытности, он не замечал разрывов зенитных снарядов, то теперь игнорировал их от переизбытка гнева!

Акулинин куда-то отбыл – то ли в резерв, то ли в госпиталь по болезни. Новый командир экипажа капитан Туганов, он же комиссар эскадрильи. «Подлетнули». Везло Хамиду на командиров.

А поутру приказ: бомбоудар по «гадюшнику», т. е. по вражескому аэродрому Луостари.

Каждый день – игра с «костлявой». И нервы сдают. Во многих военных мемуарах говорится о том, что бомбежку с воздуха тяжко переносили даже самые отчаянные воины. Сие правда святая. Но, должен сообщить, что и летчики, бомбившие объекты, не менее тяжело переносили противозенитные огневые удары и атаки истребителей. Это истина.

Бомбежки, разведка, АФС... Бомбоудары...

КОНЕЦ ПОЛОСАТОГО ПИРАТА

... Это был довольно странный тип, Мюллер. Краса и гордость Люфтваффе, сбивший в воздушных боях чуть ли не до ста самолетов, он наносил свои «снайперские» удары из облаков коварно, исподтишка.

Как всякий незаурядный истребитель, Рудольф Мюллер, разумеется, был у нас на заметке. Дважды Мюллер едва не отправил «на тот свет» и «пешечку» Акулинина-Сарымсакова. Распоротый палец Хамида – память об этом странном асе. Странном потому, что чинами он почему-то не выдался – всего лишь фельдфебель. А «мессер» у него штучного изготовления и наград у оберфельдфебеля навалом, вплоть до рыцарского креста с разными там брильянтовыми дубовыми листьями.

И вот 19 апреля 1943 года служба ВНОС сообщила о приближении к Ваенге 18 вражеских самолетов. Это летел 6-й авиаотряд «Гордость Германии» во главе с Мюллером.

В воздух поднялась группа наших «ястребков» во главе с Героем Советского Союза Петром Сгибневым. Вот имена героев этого воздушного сражения: В. А. Горишный, А. М. Титов, Н. А. Бокий, 3. А. Сорокин (тот самый, истребитель без ног!). Герои приняли неравный бой. Двадцатитрехлетний командир эскадрильи сафоновского полка Петр Сгибнев сразу приметил полосатый «мессер» Мюллера, смело бросил свою машину в пикирование, ударил из пушек и пулеметов по кабине, но Мюллер действительно был мастером – легким скольжением он уклонился от гибельного удара. Трассы угодили в крыло, полетели металлические ошметки. Но воздушный пират уцелел. Ведомый Мюллера резко отвалил в сторону. Затерялся в коловороте воздушного боя. А на его место тут же встал молодой летчик (впоследствии – Герой Советского Союза) Николай Бокий. В горячке боя Мюллер решил, что это его ведомый. Бокий «верно» выполнял все сложные фигуры своего «шефа» – пока не поймал точно в прицел полосатого «мессера». Улучил момент – и ударил из всех огневых. Истребитель Мюллера, задымив, посыпал к земле. Но, видимо, Мюллеру не суждено было погибнуть в воздухе. Он умудрился посадить самолет на замерзшее озерцо и, вытащив из фюзеляжа лыжи, попытался уйти за линию фронта. И он почти достиг цели. Прошел около ста километров. Наша поисковая группа нашла Мюллера спящим под валуном. Привезли его на аэродром.

Хамид смотрел на этого ничем не приметного человека среднего роста, с простецкими чертами лица, рассказывающего о своем отце, который был, якобы, антифашистом, и о себе, воспитаннике «гнтлерюгенда», и его охватило неистребимое желание отхлестать по морде воздушного убийцу. А между тем Мюллер, картинно сетуя на «коварство русских пилотов», попросил представить летчика, который его так «хитро» сбил. Позвали Колю Бокия. Мюллер «великодушно» протянул ему руку. Коля отвел свои руки назад. Фашистский ас презрительно пожал плечами. Попросил выпить. Ему дали. Потом увели.

Однако счеты с «Гордостью Германии» продолжались. Теперь ее главарем стал Фальдиг. Но через десять дней и Фальдига «скинули с небес».

В небе Заполярья стало вроде бы полегче. Но вскоре объявился новый немецкий ас, майор Мебус. Это он, по некоторым сведениям, и погубил комэска Лапшенкова, предательски ударив из облаков. Воздушные дуэли продолжались с яростным ожесточением и бескомпромиссностью. Опережая события, скажу, что и Мебуса «укротили» истребители Заполярья. В июне 1944 года его, Мебуса, сбившего 74 самолета, «ссадил» молодой летчик Николай Зимин.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

В годы Великой Отечественной были совершены многие подвиги. Но, к сожалению, далеко не все они стали достоянием общественности.

Я, например, знаю могилу на берегу Ингульца, в которой покоится замечательный герой, семнадцатилетний юноша, ценой своей жизни прикрывший отход нашего батальона в 1941-м году. Он и «максим», прежде чем погибнуть, истребили до сотни гитлеровцев. А он, Вилен Орлов, даже не числится в материалах архива Министерства Обороны, поскольку прибился к сводному батальону самостийно, а комбат (старшина!) и писарь погибли.

Солдат честолюбив. И это можно понять. Он проливает кровь, отдает жизнь свою. Разве он не заслуживает «персонально» благодарности народа?.. Еще как заслуживает.

В этом смысле Хамиду Сарымсакову повезло. Один из его семидесяти четырех боевых вылетов получил освещение в печати. И не в многотиражке или в какой другой небольшой газете, а в самом «Красном флоте»!

Привожу статью полностью.

УДАРЫ ПО ВРАЖЕСКИМ КАРАВАНАМ

(От корреспондента «Красного флота»)

Получив задание нанести удар по вражескому каравану, пикирующие бомбардировщики под командованием майора Сыромятникова вылетели в район цели. Низкая облачность и малая видимость благоприятствовали скрытности полета. Пройдя свои воды и берега родной земли, самолеты очутились в полосе отличной видимости. Перед взорами летчиков ясно вырисовывались суда противника. Четыре транспорта под большим охранением двигались к порту.

Как только пикировщики и сопровождавшие их истребители вышли из облачности, они немедленно были атакованы большой группой вражеских самолетов. Наши летчики насчитали до двадцати пар «мессершмиттов». Шестерка советских истребителей, ведомая младшим лейтенантом Поповым, смело атаковала группу «Me-109», превышавшую ее по численности в два раза. «Мессершмитты» были вынуждены оставить пикировщиков и вести бой с нашими истребителями. Вскоре была решена участь двух «Me-109». Сбитые младшими лейтенантами Борисовым и Соколовым, они упали в море.

Вступила в бой и вторая группа наших истребителей, ведомая лейтенантом Мельдизиным. «Мессершмитты», пользуясь своим численным превосходством, всячески стремились прорваться к нашим бомбардировщикам, однако все их попытки разбивались о смелые контратаки наших истребителей. Взяв инициативу боя в свои руки, советские летчики наносили немцам жестокие удары. Наши истребители и бомбардировщики действовали решительно, смело и согласованно.

Старший лейтенант Куренок только что сбил «Me-109» и тут же заметил, что «Me-110» пытается атаковать наш бомбардировщик. Стремительной атакой Куренок пресек попытку «Me-110», и тот, объятый пламенем, упал в воду. Два самолета противника сбил старший лейтенант Шипов.

Тем временем группы наших бомбардировщиков, ведомые майорами Сыромятниковым и Цецориным, подошли к цели. Они наметили себе для атаки головной транспорт в 12 тысяч тонн водоизмещением. Корабли конвоя яростно отстреливались, но бомбардировщики точно рассчитали удар. От прямого попадания бомб транспорт вспыхнул и пошел ко дну.

Ко второму транспорту прорвался летчик капитан Тугонов. Он решил нанести удар по транспорту с пикирования.

– Штурман, прицел! – приказал летчик.

Штурман младший лейтенант Сарымсаков быстро сделал необходимые расчеты, в то же время следя за «мессершмиттами». Сейчас их нет, они связаны боем с нашими истребителями.

– Пошел! – дает команду штурман.

Самолет ринулся вниз. Транспорт надвигался на прицел, стремительно вырастая в оптике огромной своей массой.

Рывок. Бомбы со свистом обрушились на корабль. На транспорте вспыхнул пожар, судно потеряло ход.

Теперь оставалось уйти. Тугонов увидел группу наших бомбардировщиков и направился к ней, Но тут за ним увязались два «мессершмитта». Сарымсаков дал несколько пулеметных очередей, и один «Ме-109» упал в воду.

Пикировщики выполнили свою задачу, но теперь нужно было обеспечить их отход от цели. Между истребителями продолжался ожесточенный бой. Молодые летчики младшие лейтенанты Жуков, Гончаренко, Нужин, Тарасов, Цыпин и стрелки младшие сержанты Карманов и Киричев сбили еще семь самолетов противника.

Жестокий бой над караваном закончился победой летчиков-североморцев. Они потопили крупный вражеский транспорт, второй подожгли и сбили четырнадцать самолетов противника. Этот удар по врагу на его коммуникациях летчики нанесли в День Военно-Морского Флота.

Такой же мощный удар был нанесен по каравану противника накануне Дня Военно-Морского Флота. В этом бою исключительное мужество проявил гвардии капитан Островский. При подходе к цели самолет Островского получил повреждения от зенитного огня, вышел из строя правый мотор, но гвардеец не отвернул от цели. Второй транспорт, атакованный гвардейцами Емельяненко и Величкиным, также получил повреждения. Впоследствии было установлено, что один из этих транспортов затонул. В воздушном бою над караваном в этот день было сбито семь самолетов противника, три из которых уничтожил младший лейтенант Попов.

Наши истребители, надежно прикрывая действия торпедоносцев и пикировщиков, мужественно отражают все попытки врага атаковать советские самолеты. Отлично действуют штурмовики и прикрывающие их прославленные истребители подразделения капитана Адонкина. Совместными налетами на корабли и береговые объекты они наносят противнику большой урон.

Капитан Л. Михайлин.

Северный флот.[14]14
  Газете «красный Флот», 31 июля 1943 г., № 179 (1437).


[Закрыть]

Героические действия летчиков-североморцев в День Военно-Морского Флота, 25 июля 1943 года, получили отражение и в Сообщении Советского Информбюро:

Оперативная сводка за 26 июля (выдержка из сводки):

«... В течение 25 июля на всех фронтах наши войска подбили и уничтожили 52 немецких танка. В воздушных боях и огнем зенитной артиллерии сбито 57 самолетов противника...

Наша авиация в Баренцевом море нанесла удар по конвою противника в составе пяти транспортов, нескольких тральщиков и сторожевых кораблей. Прямым попаданием бомбы взорван и затонул немецкий транспорт водоизмещением в 12000 тонн. Другой такой же транспорт был подожжен. В воздушном бою с прикрывавшими конвой истребителями противника наши летчики сбили 14 немецких самолетов[15]15
  «Сообщения Советского Информбюро», т, 5, стр. 43. Москве, 1944 г.


[Закрыть].

Ни в статье капитана Михайлина, ни в оперсводке Совинформбюро не говорится о наших потерях. Понять это можно. Был самый разгар кровопролитных боев на Курской дуге. Наши войска, выдержав и отразив страшный таранный удар полчищ «тигров», «пантер» и «фердинандов», измотав противника, перемолов его живую силу и технику, сами перешли в наступление. Но далось это нам немалой кровью. Как-то не поднималась рука писать о своих потерях. Они просто подразумевались.

Но сейчас, видя те беспримерные бои через «магический кристалл» десятилетий, следует признать: были потери, ибо противник вовсе не желал делать из себя учебную мишень. В «мессершмиттах» сидели опытные и отчаянные пилоты.

Вот и за пикировщиком Туганова увязались два немецких аса. То, что это были стреляные волки, чувствовалось по их летному «почерку» – уверенному, смелому. Пара «мессеров» (ведущий и ведомый) подловили Пе-2 при выходе из пике. Стрелок-радист ударил по ним из пулемета из нижней полусферы, но истребители ловко уклонились от сверкающей трассы. Правда, им пришлось и оторваться от объекта своей атаки. Но напористые асы, сделав крутой разворот, рванулись вверх, намереваясь ударить по бомбардировщику с высоты.