Текст книги "Моя итальянская возлюбленная"

Автор книги: Олег Суворов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Ну что, выдохся? – она оглянулась. – Иди вон на тот перрон, а я сейчас.

– Куда ты?

– За билетами и позвонить.

Еще через полчаса мы сидели друг напротив друга в купе первого класса, она листала какой-то итальянский журнал мод, а я блаженствовал за пивом, понемногу приходя в себя ото всей этой бурной череды событий.

– Ну что, – наконец сказала она, откладывая журнал в сторону и смотря на часы. – Во Флоренцию мы прибудем в восемь вечера.

– А дальше? – поинтересовался я, открывая вторую банку и стараясь не забрызгать джинсы.

– Садимся в мою машину, припаркованную на автостоянке, и едем ко мне.

– А ты умеешь водить?

– А ты нет?

Я что-то пробурчал, отрицательно мотая головой и делая большой глоток.

– Хватит пьянствовать, лучше рассказал бы что-нибудь!

Я допил свое пиво, встал и пересел к ней, предварительно задернув занавески на стеклянных дверях купе. В этот момент поезд вошел в длинный туннель и понесся с такой скоростью, что у меня заложило уши.

– Ты что это делаешь? – подозрительно поинтересовалась она и тут же добавила: – Фу, как от тебя пахнет потом. Приедем на виллу, сразу пойдешь в душ. Терпеть не могу потных мужчин.

– А я – теплую водку.

Мне вспомнился знаменитый анекдот, но я не стал предаваться воспоминаниям, а вместо этого повернулся к ней и вдруг жадно поцеловал в губы. Началась легкая возня, но я не отступил, и лишь когда вволю насладился покорностью ее строптивого языка, откинулся на спинку дивана.

– Неймется? – насмешливо заметила она, одергивая высоко задранную юбку.

– У тебя такие красивые ноги… а груди я помню еще по Москве… И вообще ты чертовски эффектная женщина…

Ну-ну, не возбуждайся.

Но я уже возбудился, точнее, увлекся, ибо подумал в этот момент о том, что существуют такие литературные сюжеты, которые изначально запрограммированы на читательский успех, и испортить их можно уж очень бездарной обработкой. Вот, например, такой сюжет: студент приходит в гости к жене доцента, в то время как сам доцент находится в командировке. А сколь много подобных сюжетов содержится в знаменитом романе флорентийца Боккаччо! Надо будет обязательно сходить на ту площадь, где был сожжен его «Декамерон»; книга, по замечанию одного российского филолога, проникнутая удивительным психологическим настроением, – страстью к жизни у порога смерти. Впрочем, мне тут же пришла в голову и другая мысль – сюжет возникает не тогда, когда жена проводила мужа и встретила любовника, а когда они сталкиваются в одной спальне. Черт, как бы не стать героем одного из подобных сюжетов!

9

Оказывается, в небольших провинциальных городках практическим нет мостовых. Да они, собственно, и не нужны, поскольку все улицы заставлены машинами и мотоциклами. На въезде в этот городок, название которого я забыл, моим глазам представилась чертовски соблазнительная сцена. На обочине дороги стояли две крупные, яркие девицы с такими ногами, что у меня перехватило дыхание.

Перехватило его и у Лены, но совсем по другой причине.

– Вот, шлюхи украинские, только страну позорят.

– Ну, такими ногами страну можно лишь прославить, – осторожно заметил я, с сожалением оглядываясь назад.

– Что? Может, тебя высадить, пойдешь к ним?

– Ну ладно, ладно, успокойся.

Она-то успокоилась, да вот сам я начал волноваться, поскольку мое нынешнее приключение начинало нравиться мне все меньше и меньше. Да и как бы вы себя почувствовали, внезапно оказавшись на роскошной вилле, подобную которой видели раньше лишь в фильмах про мафию? Высокий забор с автоматически открывающимися воротами, двухэтажный особняк, роскошный сад… Нет, я бы предпочел самую скромную гостиницу, тем более, что на вилле были и слуги – пожилой садовник и его жена-экономка, приготовившая нам ужин. Вот этого я уже совсем не понимал – жена, в отсутствие мужа и нисколько не стесняясь слуг, приводит домой незнакомого мужчину – в качестве кого я здесь, черт подери?

– Ну что ты дергаешься? – пыталась успокоить меня Лена, когда мы остались одни, уселись на элегантный кожаный диван, и она включила телевизор. – Все нормально, и в Италии это никого не удивляет…

– А телевизор-то зачем? – поинтересовался я, краем глаза косясь на экран и придвигаясь к ней все ближе и ближе.

– Затем, что мне сегодня нельзя, и ты напрасно ерзаешь…

– И ради того, чтобы сказать мне об этом, ты привезла меня из Венеции? – можете себе представить всю глубину моего разочарования!

И тут она улыбнулась совершенно неописуемой улыбкой!

– Сегодня – нельзя, но завтра будет можно.

– «Завтра, завтра, не сегодня, все… кокетки говорят», – вяло пошутил я. – Ты, мать, ведешь себя как-то подозрительно… Я поневоле начинаю чувствовать себя подсадной уткой.

– Дурачок! – она наклонилась и ласково поцеловала меня в губы. Я было дернулся обнять ее, но она тут же отстранилась. – А ты не думаешь о том, что я была так рада тебя видеть, что побоялась упустить?

– Это утверждение требует доказательств!

– Завтра, завтра, ты получишь все свои доказательства, а пока извини, но я хочу спать.

– А мне чем заниматься?

– Смотри телевизор, видео… можешь что-нибудь почитать, – и она кивнула в сторону одной-единственной книжной полки. – Ты же любишь поэзию, а там у меня последняя книга Бродского. Где бар, ты уже знаешь, так что… чао!

И, пропев это самым нежным тоном, сопроводив лукавым взглядом и чарующей улыбкой, она быстро взбежала по лестнице и хлопнула дверью.

Н-да, вот это положение! Что-то мне все это не нравится… и отговорка представляется весьма неубедительной… Я стал вспоминать, что и раньше у Лены были какие-то странные дела, о которых она предпочитала не распространяться, но которые были связаны с энным количеством долларов. Тогда, в России, я не слишком этим интересовался, но вот теперь… Зачем я ей нужен здесь, на этой вилле? Соскучилась и решила вспомнить прошлое? Так ведь в нашем прошлом не было ничего такого, что стоило бы вспоминать! А вдруг она собирается разводиться и ей нужен повод? Непонятно…

Я достал из ведерка бутылку шампанского, налил себе полный бокал, выпил и задумчиво посмотрел на экран телевизора. Шла какая-то сопливая мелодрама, содержание которой можно было бы понять, даже если бы говорили на китайском. Чем же заняться?

Отложив книгу, я выключил телевизор, допил шампанское и вышел на веранду. Второй час ночи, но не простой, а флорентийской! Как там у классиков: «Знаете ли вы флорентийскую ночь? О, вы не знаете флорентийской ночи! Тиха флорентийская ночь. Всмотритесь в нее. Прозрачно небо, звезды блещут. С середины неба глядит месяц. Чудный воздух не хочет превозмочь своей дремоты, и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Земля вся в серебряном свете, и чуть трепещут листы серебристых тополей. Божественная ночь! Очаровательная ночь! Луна спокойно с высоты над всей Италией сияет…» Впрочем, стоп, до этого уже был месяц, не годится. Но ведь действительно луна! – поэтому продолжим лучше так: луна, пошевелив своими сияющими телесами, опустилась на тучку пониже. В траве стрекотали итальянские цикады, или… не знаю, как они тут называются. Но ночь была роскошной и как бы хорошо было провести ее в измятой горячими телами постели! Где там моя коварная хозяйка, неужели спит?

Устав от событий и впечатлений четвертого дня, я заснул прямо в гостиной, растянувшись на диване, обращенном в сторону камина. И захотелось мне увидеть во сне то, что должно было случиться в день пятый…

10

Но снилась мне какая-то чушь – то первомайская демонстрация, которую приветствует сам Ильич, размахивая кепкой на трибуне собственного мавзолея; то Лена, которую я пытаюсь опрокинуть на диван, а она все увертывается и повторяет: «Нет, голыми, голыми, только голыми»; то черепаха, на которую указывает пальцем плешивый экскурсовод, произнося при этом несколько странную фразу: «Ученые выяснили, что черепахи первыми никогда не нападают на людей»; то Пресняков-младший в пионерском галстуке, распевающий «Взвейтесь кострами синие ночи…»

А где же площадь Сан-Марко, Венеция, итальянки? Когда мне будут сниться итальянские сны? Не успел я подумать об этом, как понял, что уже не сплю, и разбудил меня чей-то негромкий голос:

– Мария, где ты? Мария, почтальон принес газеты.

С трудом разлепив глаза, я приподнялся и сел на диване, и тут же почувствовал на себе чей-то недоброжелательный взгляд. Это оказалась вчерашняя экономка – загорелая, сухая, морщинистая синьора с щеточкой черных усов и пристальным, немигающим взглядом. «Какого черта она так смотрит?» – подумал я и заставил себя улыбнуться.

– Доброе утро!

Ответа не последовало. Экономка, не глядя на меня, положила пачку газет на журнальный столик, сняла с подноса чашку дымящегося кофе, а вместо нее водрузила туда пустую бутылку из-под шампанского. После этого она презрительно удалилась. Ну и черт с ней! Я кое-как причесался, подошел к бару и попытался открыть его раздвижные зеркальные створки. Вот те на! – а запер-то их кто, неужели экономка? Так что ж, теперь интеллигентному человеку и выпить поутру нечего? Хорошо гостеприимство, нечего сказать. Пришлось взяться за кофе, который был чертовски горячий, горький и, кроме того, его было так мало, что я даже не успел утолить жажду.

Немного помотавшись по первому этажу, я обнаружил туалет, напился прямо из-под крана, а затем закурил и снова вернулся в гостиную. Ну ладно, а где хозяйка? И что мне делать дальше? Немного походив, я развалился на диване и подтянул к себе пачку газет, втайне мечтая увидеть среди них какой-нибудь «Московский комсомолец». «Ла Стампа», «Иль Пополо», «Репубблика»… Что за черт? Я изумленно уставился на фотографию человека, напечатанного на первой полосе «Репубблики» под крупным заголовком, из которого мне было знакомо лишь слово «inganno» – «обман». Пепел с сигареты упал на бумагу, но я тут же стряхнул его и жадно затянулся. Черт, где мой итальянский словарь? Что там написано, ведь на этой фотографии изображен… я?! Или это не я, но кто-то очень похожий? Никогда не думал, что у меня существует двойник…

– Привет, ты уже проснулся? Газеты читаешь?

Я поднял голову. Свежая и улыбающаяся Лена в розовом банном халатике выглядела чрезвычайно обольстительно. Стоя на втором этаже, она облокотилась на перила и, слегка выставив вперед обнаженную стройную ножку, смотрела на меня.

– Доброе утро, синьора. Вы прекрасны, как Венера! – сказал я по-итальянски.

– Да ладно тебе, не напрягайся. Хочешь сделать комплимент, говори по-русски.

– По-русски это не так интересно. Слушай, ты не могла бы мне прочитать, что написано в этой газете? Здесь какой-то странный портрет…

– Ну-у, – и она состроила обиженную гримасу, – а я-то думала, чем он с утра озабочен! А как насчет утреннего душа?

– С вами?

– Разумеется!

Через секунду я взлетел наверх, забыв о газете. Оказавшись рядом с Леной, я попытался поцеловать ее в щеку, но она, многозначительно улыбнувшись, слегка уклонилась и повела меня в свои апартаменты. Мы вошли в обширную гостиную, и вот тут она впервые позволила поцеловать себя по-настоящему. Не успел я опомниться, как ее проворные пальцы забегали по пуговицам моей рубашки. Утро начиналось великолепно!

Вскоре рубашка полетела на пол, и теперь Лена, коварно усмехаясь, возилась с поясом моих джинсов.

– Вообще-то я могу и сам…

– А может быть, мне хочется за тобой поухаживать?

– Долго же ты сдерживала это желание!

– Любое желание должно вызреть… Какая тугая молния! и живот же у тебя!

– Подожди, но ей-богу…

– Молчи, молчи, мне нравится обнажать мужчин, меня это так возбуждает…

– То же самое я могу сказать о женщинах!

– Фу, какой упрямый! Тебе мешает мой халат? Ну сними, сними его, если тебе так этого хочется.

Я не преминул воспользоваться разрешением, после чего почти вся одежда оказалась на полу, за исключением тонких белых трусиков, в которые была облачена моя очаровательная собеседница. От ее дьявольской усмешки, с которой она взглянула на мое гордо выпрямляющееся мужское достоинство, меня затрясло, как в лихорадке. Мы вошли в бело-розово-мраморную ванную, и, пока она запускала воду, я подошел вплотную и жадно обхватил сзади ее полные, эластичные груди.

– Ай! Подожди!

– Жду… – пробормотал я, опуская руки и медленно совлекая с нее трусики. Мне удалось довести их до середины бедер, когда Лена повернулась ко мне, отбросила мои руки и порывисто возвратила трусики на место.

– Залезай в ванну, а я пойду запру дверь. Моя экономка очень любопытная особа…

– А сразу ты не могла этого сделать?

Она вновь улыбнулась и, быстро поцеловав меня в губы, провела рукой между моих ног.

– Ты такой нетерпеливый…

После того, как она вышла, я вздохнул, влез в ванну и встал под душ. Вместе с тем, кто уже давно стоял. Ну, черт, долго она меня будет терзать? Я быстро намылился и смыл пену, как вдруг в гостиной послышались какие-то голоса. Можете представить мое состояние, когда через секунду в ванной появились два итальянских полицейских! А теперь попробуйте представить себе, как можно прикрыть ладонями свое мужское достоинство, если оно находится в рабочем состоянии! Увидев мои попытки расположить сложенные лодочкой ладони то вдоль, то поперек, оба карабинера прыснули со меху, что, впрочем, меня несколько ободрило.

– Что это значит? – спросил я.

– Выходите и одевайтесь, синьор Мелания. Вы арестованы! – и один из полицейских кинул мне банное полотенце.

– Какого черта! Я не синьор Мелания!

Дальше последовала длинная фраза, из которой я ничего не понял. Пока я вытирался, другой полицейский сходил в гостиную и принес мою одежду, так что из ванной я уже вышел в джинсах и рубашке. В комнате, кроме самой Лены, запахнутой в халатик, стоял полицейский офицер и двое ее слуг. Первым делом я посмотрел на Лену, пытаясь поймать ее взгляд, но она упорно отворачивалась и что-то говорила экономке.

– Послушай, детка! – по-русски воскликнул я. – Что это за фокусы?

– Говорите по-итальянски! – строго приказал мне карабинер, стоявший за моей спиной.

И вновь последовала фраза, смысла которой я не понял, зато сразу после нее на моих запястьях защелкнули наручники. Да, стоило съездить в Италию, чтобы угодить в такую передрягу!

– Лена! Что это значит?

– Следуй за ними, – сухо сказала она, – в участке тебе все объяснят.

– В каком участке! Мамма миа! Да скажи ты им, кто я такой! Я русский турист!

Но меня уже взяли под руки и потащили вниз. Один из карабинеров прикрыл наручники моим собственным пиджаком, после чего мы вышли из дома, возле которого стояли две черно-белые полицейские машины. И только оказавшись на заднем сиденье, в окружении двух карабинеров я по-настоящему запаниковал. Да, эта крыса оказалась верна себе! Опять я угодил в какую-то дурацкую ситуацию, и все потому, что позволил увлечь себя разными дешевыми заигрываниями. Что – поверил в свою неотразимость? Ну так и не рыпайся, катясь в итальянском «воронке» Бог знает куда и Бог знает зачем.

Знакомство с московскими отделениями неплохо пригодилось и для пребывания в отделении флорентийском. Разумеется, у меня отобрали ремень от джинсов, выгребли все, что было в карманах – особенно я беспокоился за свое доллары, – после чего водворили в то место, которое я про себя назвал КПЗ. Однако в отличие от московских, здесь была не сплошная дверь, а решетчатая, благодаря чему меня было видно, а сам я мог слышать то, что происходило на пульте дежурного. В камере уже сидел какой-то занюханный итальяшка самого незначительного вида.

– Я закурю? Здесь можно курить? – спросил я у молодого, но бледного как мертвец полицейского, который запирал за мной решетку.

Он кивнул и, порывшись в кармане, бросил мне пачку дешевых итальянских сигарет «Roma». Но я, как последний сноб, отрицательно покачал головой и достал из пиджака пачку «Мальборо», которую почему-то не отобрали при обыске. Когда я спрашивал его, можно ли курить, то имел в виду собственные сигареты.

Да мент, он и в Италии мент! Знаете, что сделал этот карабинер, увидев, что я пренебрег его подачкой и собираюсь закурить «Мальборо»? Да то же самое, что сделал бы любой московский сержант, увидев, что арестованный коммерсант пренебрег казенной «Астрой»! Этот бледный итальянец торопливо отпер свою дурацкую решетку, вошел в камеру и грубо отнял у меня и пачку, и сигарету, которую я уже успел вставить в зубы. Более того, он прихватил с собой и «Roma», оставив меня вообще без курева.

Мой итальянский коллега по камере что-то заметил по этому поводу, и эту фразу я понял, даже не зная жаргона. Я тоже сделал возмущенное лицо, но едва наш тюремщик скрылся из виду, как присел на нары, подмигнул своему сокамернику и достал из носков две сигареты. Этому трюку я научился еще в далекие студенческие годы, но в Италии, судя по всему, он был в диковинку. Итальяшка похлопал меня по плечу, изрек: Bravissimo! – после чего мы с самым довольным видом закурили. Никакой житейский опыт ни для кого не пропадает, что уж говорить о писателе…

Прошло полчаса, за мной пришел все тот же бледный карабинер и отвел в кабинет следователя. Это был явно не комиссар Каттани – рыхлый, лысый, неопрятного вида толстяк с носом, похожим на задницу. Я имею в виду, что посреди кончика его толстого носа проходил такой же выразительный желобок, как и между ягодицами. Впрочем, глаза у него были смешливые и голос довольно приятный, хотя и бабий. Первые полчаса мы провели таким образом: я пытался втолковать ему, что плохо понимаю и еще хуже говорю на итальянском, а он отрицательно мотал головой, морщился и выражался, судя по всему, в том смысле, что мое запирательство бесполезно и «только чистосердечное признание облегчит вашу участь». Наконец, окончательно рассвирепев, он бросил передо мной все ту же «Репубблику», ткнул толстым пальцем сначала в знакомый мне портрет, а затем в меня и заявил:

– Смотрите, это – вы!

– Нет – решительно завопил я. – Меня зовут Олег Суворов, и я русский писатель. Я турист и приехал только на восемь дней. Вызовите переводчика или позвоните в российское посольство. Кстати, – я вспомнил об этом только сейчас, – у меня есть паспорт! И моя группа еще должна находиться в вашей Флоренции.

Следователь сделал усталый вид – дескать, все это жалкие отговорки, которые вскоре будут разоблачены, но тем не менее куда-то позвонил, после чего мне принесли кофе и булочку. Я все съел и выпил в течение пяти минут, а затем мы с ним долгое время сидели друг напротив друга – он, закрывшись газетой, я, куря его «Ронхилл» и неведомо чего дожидались.

Наконец явился какой-то худой проныра в прекрасном сером костюме и галстуке-бабочке. В тот момент, когда он вошел в кабинет, зазвонил телефон, и мой толстый следователь тут же схватил трубку и какое-то время оживленно беседовал со своим абонентом, поглядывая на меня хотя и не столь подозрительно, но с некоторой долей сомнения. После этого дело пошло несколько веселее, несмотря на то, что их переводчик понимал русский примерно так же, как я украинский. Совместными усилиями мы выяснили главное обстоятельство – как я попал в Италию вообще и во Флоренцию, в частности.

– Ви есть знать синьора Мелания? – спросил переводчик.

– Да, – кивнул я, поняв, что речь идет о Лене, и помянув ее про себя последними словами.

– Ви друг синьора Мелания?

И тут я от души выругался русским матом, надеясь, что меня все равно не поймут. Однако, как ни странно, оба итальянца прекрасно все поняли!

– Ви знать муж синьора Мелания?

– Нет.

– Он есть плут и есть розыск итальянская полиция.

– Ну а при чем тут я? – увидев, что переводчик не понял эту фразу, я постарался повторить ее по-итальянски: – Ну, а при чем здесь я?

– Она говорить, что ви есть ее муж.

– Крыса. Я ее русский любовник, – конечно, это было неправдой, но какого дьявола!

– Он бежать деньги своя фирма… Ви есть как он.

Понятно! Вот теперь все ясно! Меня приняли за итальянского Мавроди, который имел счастье походить на меня. Впрочем, не просто приняли, а эта крыса сознательно выдала меня за своего мужа! Но как бы теперь объяснить это своим собеседникам, один из которых толст, как тайный советник, а другой худ, как коллежский асессор?

– Когда он бежал? – спросил я.

– Вчера.

– Вчера я был в Венеции с его женой, – говоря это, я уже обо всем догадался. Ну конечно, увидев меня на площади Сан-Марко, Лена быстро придумала чудненький план. С вокзала позвонила мужу, он скрылся, а она, явившись на свою виллу в моем обществе, принялась спокойно дожидаться ареста того вислоухого кретина, который позволил ей выдать себя за мужа. Такого сюжета нет даже в «Декамероне»! – Кстати, вы нашли мою группу?

– Ваша группа ехать в Рим.

Прекрасно! А где я буду ночевать, что делать и вообще, отпустят меня или нет?

– Что дальше? – устало спросил я, чувствуя какое-то тупое безразличие. – Почему я здесь?

И тут вдруг оба начали бурно извиняться, жать мне руки и похлопывать по плечу. Все это, конечно, замечательно, но что дальше-то?

А дальше мне вернули все, что находилось у меня в карманах и даже проводили до выхода из участка. И вот я стою на солнечной флорентийской улице, растерянно оглядываюсь по сторонам и не знаю, куда идти. И тут из припаркованного напротив «феррари» раздается пронзительно-призывный сигнал. Я сделал несколько неуверенных шагов в направлении машины. Что за дама сидит за рулем… Лена?!

Открылась дверца, оттуда на тротуар выпала моя сумка и, прежде чем я успел что-либо сообразить, машина резко газанула с места.