Текст книги "Амазонка"

Автор книги: Олег Суворов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

(Кстати, забыла сказать, что Ксюша была близорукой и носила контактные линзы, которые снимала на ночь.)

Можно себе представить, что испытала бедняжка, когда в предрассветной полумгле внезапно заметила, как у спящей женщины медленно отваливается голова и вот-вот упадет вниз! Такого испытания ее измученные нервы уже не выдержали! Сорвавшись с постели в одной рубашке, она с пронзительным воплем выскочила из купе и побежала по коридору…

– И тут меня поймал в объятия полуодетый молодой человек, который высунулся посмотреть, что случилось, – продолжала Ксюша. – Потом оказалось, что он ехал вдвоем с другом. Остаток ночи я провела у них в купе – они оказались очень милыми ребятами, развлекали меня как могли и поили пивом. Утром один из них сходил в мое купе, чтобы забрать мои вещи и дать мне возможность переодеться. Он-то и рассказал, что я испугалась напрасно…

То, что насмерть перепуганная Ксюша приняла за отваливающуюся голову, оказалось всего-навсего соскальзывавшим вниз париком, который его владелица, явившаяся в поезд сильно навеселе, просто забыла снять на ночь!

Как мне ни жаль было мою злополучную подружку, но я не смогла сдержать улыбки.

– Да, тебе действительно не повезло. Это ж надо – чтобы в одном купе одновременно сошлись лысая женщина, безногий мужчина и беззубый старик! А что же было дальше с твоими спасителями?

– О, мы, разумеется, познакомились, – сразу повеселела Ксюша, – они оба уфологи и возвращались в Москву после какого-то конгресса.

– Уфологи? – с сомнением переспросила я.

– Да. А ты разве не знаешь, кто это такие?

Я наморщила лоб, и в моей голове немедленно заработал справочный компьютер, перебирая базу данных. Однако в наличии имелись только «графологи», «гидрологи», «геологи», «сайентологи», «спелеологи», «урологи» и, невесть как сюда затесавшиеся, «бандерлоги». Пришлось признаваться в своем невежестве.

– Да это же те, кто занимается поиском внеземных цивилизаций, – пояснила Ксюша.

– О Боже, только их тебе еще и не хватало!

– А что такого? Они оба очень приличные и симпатичные ребята.

– Не сомневаюсь, – скептически вздохнула я, – поскольку все твои романы начинаются так: «Вчера я познакомилась с очаровательными молодыми людьми…», а заканчиваются – «Один из них оказался последней скотиной!»

– Ты, как всегда, преувеличиваешь! Кстати, я рассказала им о тебе, и они предложили встретиться вчетвером.

– Только этого мне и не хватало!

– Неужели ты откажешься?

– Разумеется, нет.

Как я могла отказаться, не зная, в чьи похотливые мужские лапы опять угодила моя лучшая подруга? Хотя, если признаться честно, мне хотелось встретиться совсем не с уфологами, а с одним обаятельным инструктором по самообороне… Но почему же он не звонит?

5

Мужское самомнение в отношении собственной внешности гораздо безобиднее самомнения в отношении ума – если первое излечивается серией неудач у представительниц противоположного пола, то второе практически неизлечимо.

К чему я об этом заговорила? Да к тому, что с недавних пор блудливо-тошнотворные руки моего шефа, то и дело норовящие прикоснуться к моим ногам, а то и схватить за… не будем уточнять за что, стали сниться мне по ночам!

А ведь я уже давно избавила его от заблуждения, что такой тип, как он, может понравиться мне внешне, с помощью одной только хлесткой фразы:

– Красиво стареть – это высокое искусство, которым вы, уважаемый Аркадий Петрович, к сожалению, не обладаете!

После этого он дулся на меня целую неделю, общаясь предельно сухо и всячески давая понять, «кто здесь начальник». Я невозмутимо поддерживала заданный тон, в глубине души потешаясь над подобной обидчивостью, которую иначе как мальчишеской и не назовешь.

Однако затем Херувимову пришла в голову иная мысль, которая легко угадывалась заранее, – а что, если попробовать обольстить меня своим изобретательным интеллектом, как в свое время он проделал это с несчастными жителями целого города, заставив их сортировать свои дурацкие шарики?

Подходящим поводом для начала новой атаки послужил случайно подслушанный разговор. Мы поспорили с Верой – той самой раздатчицей бомжайских шариков – о предстоящих выборах. Она упорно симпатизировала совершенно одиозным личностям, к которым я испытывала неимоверное отвращение.

Вообще, в отношении к политикам я резко отличалась от представительниц собственного пола, исходя при этом из очень простого соображения: женщинам всегда нравились люди инстинктов, а не рассудка. Пусть их! – но сколь опасно для государства, когда такие люди начинают овладевать сердцами не только женщин!

Так и не переубедив Веру, я в сердцах бросила следующую фразу:

– Почти для любой человеческой глупости можно придумать оправдание, и лишь для одной глупости я оправданий не нахожу: ну в самом деле, какой жизни достойны люди, выбирающие во власть недостойных?

Именно в этот момент из своего кабинета вышел Херувимов и, коротко кивнув мне, проследовал через приемную к выходу. Усевшись в машину и назвав Стасу адрес, он заговорил со мной в давно забытом ласково-ироничном тоне:

– Ого, какие мы, оказывается, политически активные! А я и не знал, что такая восхитительная женщина интересуется политикой…

Я подозрительно оглянулась назад, усмотрев в этом намек на собственную недоразвитость, но он тут же виновато замахал руками.

– Нет-нет, все нормально. Скажу даже больше – я целиком с вами согласен. В наши времена стоит человеку лишиться фундамента прежнего благополучия, как у него тут же «едет крыша» – и глядишь, былой демократ уже упоенно размахивает красным флагом… А знаете, почему я сам не рвусь заниматься политикой?

– Считаете это грязным делом? – скептически предположила я.

– Точнее сказать – подлым, а еще точнее – самым подлым делом на свете. Ведь самая большая подлость, на мой взгляд, состоит в том, чтобы заставить других расплачиваться за совершенные тобой глупости и ошибки. Вы со мной согласны?

– В общем, да.

– А кто расплачивается за глупости и ошибки политика? Естественно, не он сам, а его злополучные избиратели. Между прочим, если политические взлеты таят в себе опасность для целых народов, то политические падения – лишь для ограниченного круга приближенных.

– Однако! – Я снова и на этот раз с усмешкой оглянулась назад. – Да вы, оказывается, моралист?

– О нет, не угадали, – засмеялся довольный Херувимов, – быть моралистом – да еще в глазах красивой женщины! – мне хочется еще меньше, чем политиком.

– Это почему же?

– Боюсь показаться вам занудой. Моралисты скучны хотя бы уже потому, что порицают зло, вместо того чтобы искоренять его – как фанатики, или высмеивать – как юмористы.

Разговор становился занимательным, и я не без некоторого сожаления вынуждена была констатировать, что мы уже приехали. Однако наблюдательный Херувимов отметил мою заинтересованность и на обратной дороге в банк не замедлил повторить свою интеллектуальную атаку.

– Знаете, милая Оленька, – заговорил он, как только мы снова тронулись в путь, – недавно я встречался с одним старым приятелем, который попросил меня поучить его великовозрастного оболтуса уму-разуму.

– А что, для этого самого оболтуса высшим авторитетом являются банкиры? – не удержалась я.

– Видимо, так, – снисходительно усмехнулся Херувимов, – и знаете, что я ему сказал?

– «Имей деньги, сынок, и тогда тебя будут любить самые красивые женщины».

– Ничего подобного, – живо возразил банкир и вдруг отпустил на удивление изящный комплимент: – Тем более что вы сами опровергаете эту мнимую истину! Я дал ему совсем другой совет – предпочитай конкретное абстрактному! Люби живую женщину, а не «Отчизну-мать» или «Небесную Богоматерь»; дорожи своими друзьями и близкими, а не «национальными интересами»; мастерски делай свое дело, а не радей за «страдания человечества»; наконец, оскорбляйся за свою честь, а не за «достоинство державы», ибо только в этом случае ты можешь стать порядочным человеком!

– Прекрасно сказано! – На этот раз я была абсолютно искренна.

– И еще я добавил следующее: лишь тот, кто глубоко осознает самоценность собственной личности, никогда не сможет посвятить свою единственную жизнь тем целям, которые поставлены не им самим.

– Да вы, Аркадий Петрович, просто какой-то уникальный банкир-философ! Пожалуй, я начну записывать за вами ваши мудрые изречения…

– Ах, ну да, – польщенно засмеялся он, – я и забыл, что имею дело с бывшим сотрудником издательства.

– …Если только они являются плодами ваших собственных размышлений, а не выписаны референтом из сборника «В мире мудрых мыслей».

– Вы меня недооцениваете – и совершенно напрасно! – с мягкой укоризной произнес шеф.

И я почти было клюнула на эту удочку!

– Не обижайтесь, Аркадий Петрович. Вы меня сегодня так удивили, что еще немного, и – ради столь занятной беседы – я, пожалуй, соглашусь с вами поужинать.

– Прекрасно, – просиял Херувимов, – я всегда знал, что вы умная женщина.

На следующий день я с немалым любопытством ждала продолжения этой «интеллектуальной осады». Но то ли афоризмы у него кончились, то ли он решил в очередной раз сменить тактику, однако дальнейшие события вскоре приняли совсем другой оборот…

* * *

В тот день я сопровождала банкира на совещание в какое-то акционерное общество, занимавшее огромное заводское помещение со множеством длинных коридоров, лестниц, переходов, закоулков, – короче, представлявшее собой едва ли не идеальное место для засады.

Мой напарник Стас, который в подобных случаях должен был идти впереди, по поручению Херувимова задержался на проходной улаживать какое-то недоразумение с охраной. Из-за этого мне пришлось двигаться чуть справа и впереди шефа, стараясь иметь перед собой как можно большее пространство для обзора.

Аркадий Петрович хитровато посматривал на меня и, судя по всему, ничуть не опасался за свою жизнь.

– Как же вы сейчас хороши, Оленька, – приговаривал он, – и как жаль, что не я вас, а вы меня охраняете! Чтобы сохранить такое сокровище, как вы, я бы кутал вас в самые дорогие меха, катал бы на бронированном «мерседесе», оберегал как зеницу…

– Не отвлекайте меня посторонними разговорами!

– Неужели вы думаете, что я так дорожу своей жизнью? Да ради того, чтобы закончить ее в ваших объятиях, я готов на все!

– Тогда помолчите!

Меня одолевала нешуточная тревога – пройденные нами коридоры были на удивление пустынны – и это в разгар рабочего дня! – и никаких звуков, кроме громыхавшего где-то внизу цеха да гула вентиляции.

– Долго нам еще идти? – поинтересовалась я, искоса взглянув на Херувимова.

– Почти пришли, – невозмутимо отвечал он.

Мы в очередной раз завернули за угол, оказавшись в начале длинного коридора, в который выходило множество дверей. И стоило нам пройти еще пять метров, как началось!

Все было как в кино – из-за дальнего поворота стремительно выскочил высокий мужчина с шерстяной маской на голове и пистолетом в руке. Я мгновенно прикрыла собой Херувимова, нырнув рукой за собственным пистолетом. Однако моя реакция чуть запоздала, и если бы не счастливый случай, все могло кончиться плачевно.

Нам с Херувимовым повезло, что в тот самый момент, когда киллер вскидывал пистолет, одна из дверей резко распахнулась, загородив ему обзор, и из нее показалась немолодая женщина с чайником в руке. Она ухитрилась среагировать на неожиданную ситуацию еще быстрее меня – коротко взвизгнув и выронив чайник, женщина порывисто захлопнула дверь и, судя по звуку ключа, тут же заперлась изнутри.

Этих долей секунды мне самой хватило на то, чтобы поспешно втолкнуть Херувимова в ближайшую дверь, которая, к счастью, оказалась открытой, и свалить его на пол. Лишь потом до моего сознания донесся хлопок выстрела.

Падая, банкир ухитрился схватить меня за талию и опрокинуть на себя сверху. Сначала я решила, что он сделал это чисто интуитивно, и попыталась освободиться, чтобы достать пистолет и броситься в коридор. Однако Херувимов и не думал меня отпускать – более того, к моему величайшему изумлению, он стал целовать мне шею и подбородок и даже сделал попытку задрать юбку!

– Вы спятили? – прохрипела я, думая про себя: «Что за странная реакция в минуту смертельной опасности?»

– Все в порядке, – бормотал он, проявляя все более неуместную активность, – радость моя долгожданная…

И только теперь у меня промелькнуло некое подозрение. Я вскинула голову, чтобы избавиться от назойливых прикосновений его лягушачьих губ, и поразилась неофициальному виду пустой комнаты, в которую мы столь бурно ввалились – роскошный ковер, широкий диван, столик с бутылкой шампанского и вазой фруктов…

– Да отпустите же, Аркадий Петрович, что вы себе позволяете?

– Все в порядке, – задыхаясь и краснея всей своей раскормленной мордой, повторил он, ухитрившись обеими руками забраться ко мне под юбку и теперь жадно ухватить за мягкие места, – здесь нам никто не помешает.

– Что-о-о? Чему не помешает?

Наша возня на ковре стала приобретать столь непристойный характер, что я почти забыла о киллере, который, по всем канонам жанра, должен был ввалиться следом, чтобы прикончить нас контрольными выстрелами в голову.

Но как угомонить обнаглевшего Херувимова? Сдавить сонную артерию? Ударить по макушке рукояткой пистолета? Укусить, наконец? Нет, это слишком жестоко – он все-таки мой начальник…

В один из моментов борьбы я ухитрилась освободить руку, сунула ее в карман жакетки и, дождавшись, когда банкир снова попытается что-то сказать, быстро запихнула ему в рот горсть знаменитых пластмассовых шариков. Мне подарила их Вера, сохранившая себе целый килограмм на память о бомжайской афере.

– Тьфу, черт, что за гадость! – Изумленный Херувимов принялся ожесточенно отплевываться, а я, обретя долгожданную свободу, мгновенно вскочила на ноги и одернула изрядно помятую юбку.

Эх, жаль, что его сейчас не видят облапошенные жители подмосковного городка! А ведь наверняка каждый из них мечтал сделать с этими проклятыми шариками то же самое, что проделала я!

Однако, даже злорадствуя, не стоило забывать о своих прямых обязанностях. Выхватив пистолет, я подошла к двери, намереваясь выглянуть в коридор.

– Куда вы? – просипел Херувимов, по-прежнему сидя на ковре. – Не бойтесь, там Стас, он стрелял холостыми…

– Ах, вот даже как? – Я мгновенно все поняла. – Инсценировочки устраиваете? А если бы я выстрелила первой? В опасные игры играете, почтеннейший Аркадий Петрович!

– Во-первых, в безопасных играх не бывает высоких ставок; а, во-вторых, я бы заплатил его семье щедрую компенсацию.

– Лучше выпишите мне премию.

– За что? За то, что вы накормили меня этими проклятыми шариками?

– Но ведь и вы в свое время сделали то же самое с жителями Бомжайска!

Он не стал возражать и тяжело зашевелился, поднимаясь с ковра. В это время в коридоре послышался топот подкованных каблуков, а затем глухие звуки ударов, громкие крики «Стоять!» и звонкое щелканье автоматных затворов.

О причине всего этого догадаться было несложно – та самая, насмерть перепуганная женщина с чайником, заперевшись в своей комнате, успела вызвать милицию.

Выглянув вместе с Херувимовым в коридор, я не без злорадства увидела Стаса, раскоряченного во весь рост на полу, с заломленными назад руками. Нечего было соглашаться на столь гнусную роль!

На моем напарнике, картинно упираясь дулом автомата в его бычью шею, гордо восседал бравый омоновец. Еще трое, в том числе и человек с погонами капитана и в лихо заломленной на затылок фуражке, перетаптывались рядом.

– Зачитайте мне мои права! – с трудом прохрипел Стас, явно находясь под влиянием просмотра бесчисленных американских боевиков.

Омоновцы дружно заржали, после чего капитан выдал в ответ нечто такое, что не было предусмотрено ни в одном уголовном кодексе:

– Ты имеешь право хранить молчание и мысленно посылать нас всех!.. Но если ты произнесешь это вслух, то мы тебе рога поотшибаем!

– Отпустите его, – предъявляя документы, потребовал Херувимов, – здесь вышло маленькое недоразумение – это мой телохранитель.

– Как – недоразумение? – удивился омоновский главарь. – Нам сообщили, что слышались выстрелы. Разве здесь не было покушения?

После этого вопроса возникла на редкость комическая пауза, во время которой Херувимов красноречиво смотрел на меня, имея при этом вид напроказившего подростка, который опасается, что на него начнут жаловаться директору школы.

Его примеру последовали остальные, так что через минуту на меня таращилась уже вся честная компания. При этом я чисто интуитивно ощущала заметное учащение мужского пульса. О чем в тот момент думали все мужские участники этой немой сцены, можно долго не рассказывать.

– Так что? – не вытерпел капитан. – Было покушение или нет?

– Не было, – покачала я головой.

«Если, разумеется, не считать покушения на мою девичью честь».

Херувимов шумно вздохнул, и на этом инцидент был исчерпан.

– Да дай ты ему, в конце-то концов! – тем же вечером в сердцах сказал Стас, когда мы высадили шефа у дома и остались в машине одни. – Неужели не видишь, как человек мучается?

– Пусть мучается. Скорее небо упадет в Дунай, чем он меня поимеет, – задумчиво отвечала я.

– При чем тут Дунай? – выпучился напарник.

– Для необразованных кретинов поясняю – что-то подобное ответил турецкий комендант на предложение Александра Суворова сдать Измаил.

6

Через несколько дней состоялось свидание с Ксюшиными уфологами. Я изрядно удивилась, увидев перед собой не сутулых и очкастых «ботаников», а крепких, упитанных и весьма развязных молодцов, одетых в стиле «новый русский уркаган» – то есть блатные кепочки и модные черные пальто. Если бы я встретила этих «коней в пальто» в один из тех моментов, когда сопровождала Херувимова, то, перефразируя некоего одиозного исторического деятеля, мгновенно сняла бы предохранитель со своего парабеллума.

Однако Ксюше несмотря на все ее классическое консерваторское воспитание почему-то нравились подобные персонажи, и я сдержалась, решив не портить ей настроение. Кстати, я заранее предупредила ее о том, чтобы она представляла меня своим знакомым по моей первой специальности – то есть в качестве редакторши, – и ни в коем случае не рассказывала, чем я сейчас занимаюсь. Этого требовали определенные меры предосторожности, да и вообще, иногда доставляет большое удовольствие удивить мужчину внезапным превращением кроткой овечки в разъяренную «пантеру».

Знакомясь с уфологами, я намеренно произнесла свое имя полностью, чтобы оградить себя на ближайшее время от возможных фамильярностей. Есть такие типы, которые через пять минут после знакомства начинают называть тебя «кошечкой» и «ласточкой».

Специалисты по внеземным цивилизациям приехали к месту встречи на потрепанном «лендровере» и после небольшой прелюдии предложили прокатиться к ним на дачу.

– Тем более что это недалеко, – добавил невозмутимый на вид ухажер Ксюши по имени Андрей, который сидел за рулем, – не больше получаса езды.

– Поехали! – нетерпеливо откликнулась моя безрассудная подруга, и мы немедленно тронулись с места.

– И что мы там будем делать – на звезды смотреть? – не без ехидства полюбопытствовала я.

– Судя по вашему тону, вы не верите в существование инопланетных цивилизаций?

– Да я вообще нерелигиозна!

– А при чем тут религия?

– А при том, что вера в инопланетян имеет очень много общего с верой в Бога – и то и другое подразумевает наличие таинственного Высшего Разума, расположенного где-то «высоко наверху». Я что-то не припомню писателей-фантастов, которые бы думали, что инопланетный разум может оказаться ниже человеческого. Впрочем, это и понятно – дураков и на Земле с избытком, не хватало нам еще только инопланетных!

Последнюю фразу я произнесла гораздо более энергично, чем предыдущие, решительно отпихивая молчаливого приятеля Андрея, который, сидя рядом со мной на заднем сиденье «лендровера», попытался положить руку на изголовье. Самое смешное, что сразу после знакомства я мгновенно забыла его имя, решив про себя, что буду называть его Альфом.

– Ничто так не обостряет ум, как желание понять; ничто так не притупляет зрение, как нежелание видеть, – философски изрек Андрей, после чего переключился на ухаживание за Ксюшей.

Стоит признать, что я слегка подосадовала на то обстоятельство, что ей достался именно Андрей, который был заметно умней и симпатичней своего приятеля. Но с этим приходилось смириться, поскольку не в моих правилах отбивать «кадра» у любимой подруги.

То, каким непроходимым и соответственно бестактным болваном являлся доставшийся на мою долю Альф, выяснилось вскоре после приезда на дачу, когда мы уже расселись в креслах у электрокамина и выпили «за знакомство».

– Девчонки, а давайте я составлю ваши гороскопы! – вдруг загорелся этот твердолобый астролог.

– Давайте! – радостно согласилась Ксюша.

– Большой специалист! – подтвердил усмехающийся Андрей, слегка приобнимая ее за плечи, на что она отвечала лукавой улыбкой.

Ободренный Альф тут же принялся за дело – выяснил наши знаки Зодиака, обложился какими-то дурацкими таблицами и принялся что-то высчитывать и записывать, отрываясь лишь для того, чтобы принять участие в провозглашении очередного тоста.

Поскольку оба уфолога активно налегали на литровую бутыль «Смирновской», я поняла, что никто нас обратно везти не собирается, и внутренне приготовилась к тому, что сегодня вечером мне наконец придется продемонстрировать свои профессиональные навыки в «обстановке, максимально приближенной к боевой».

– Может, мы пока видео посмотрим? – между делом предложил Андрей.

– Какого плана? – быстро спросила я, пока Ксюша еще только открывала свой прелестный ротик.

– Достаточно откровенного…

– Порнографию, что ли?

– А вы имеете что-то против?

– Разумеется!

– И зря! – Андрей осуждающе покачал головой. – В этом сказываются недостатки вашего воспитания.

– Мое воспитание здесь ни при чем.

– Как раз при чем! Это в прежние времена красивых женщин воспевали, боготворили, романтизировали, зато теперь снимают в порнофильмах – и это никого не шокирует, а только возбуждает!

– То же самое можно сказать и о красивых мужчинах, – немедленно парировала я. – Это в прежние времена с них лепили прекрасные статуи и писали картины, зато теперь они снимаются в порнофильмах и больше всего ценятся за величину того, что некогда прикрывалось фиговым листком.

– Ну и что здесь плохого?

– А представьте себе основную массу потребителей таких фильмов: сидят перед телевизором две рыхлые и неопрятные субстанции разного пола и пускают липкие слюнки: «Ах, какая красотка!», «Ах, какой красавец!», «Ах, как все у них чудно получается, не попробовать ли и нам так же?»

– Да, у этих неопрятных, как вы выразились, субстанций появилась возможность подглядывать за тем, как занимаются любовью прекрасные представители человеческой породы – ну и что здесь плохого, если это сделает их хоть немного более счастливыми?

– Может, мы наконец посмотрим какую-нибудь кассету? – вмешалась в разговор явно заскучавшая Ксюша.

Однако этому помешал забытый нами Альф.

– Готово! – неожиданно завопил он, потрясая исчерканным листом бумаги. – Слушайте, что получилось. Сейчас Венера входит зону влияния Юпитера, а это свидетельствует о том, что всю эту неделю представители ваших знаков Зодиака будут пребывать в состоянии повышенной сексуальной активности. Что касается сегодняшнего дня, то он чрезвычайно благоприятен для занятий любовью с теми представителями мужского пола, которые родились под знаком Водолея. Кстати, мы с Андрюхой именно Водолеи…

«Ну, сам-то ты скорее похож на Козерога», – отметила я, невольно усмехаясь столь явному бреду, рассчитанному уж на совсем непритязательных дурочек.

– При этом вас ожидает необыкновенная гамма ощущений, поскольку нынешнее расположение планет придает всем чувствам невиданную ранее остроту.

«Космический секс, одним словом!»

– Так выпьем же за чудотворное влияние звезд на нашу земную жизнь! – немедленно подхватил Андрей, проворно наполняя Ксюшин бокал.

Я пила меньше всех, поэтому ухитрилась сохранить трезвый взгляд, зорко наблюдая как за все более разнузданным поведением обоих уфологов, так и за явно захмелевшей Ксюшей, вторившей им во всем. Интересно, зачем это мужики столько пьют, если собрались нас соблазнить? Ведь поутру все равно ничего не вспомнят, а забытое удовольствие равнозначно его отсутствию.

Забавно! Инопланетяне – это едва ли не самая безобидная изо всех выдуманных человечеством страшилок, но почему же тогда столь безобразно ведут себя их поклонники? Складывается впечатление, что даже в момент долгожданной встречи с представителями иных цивилизаций у этих чертовых уфологов не найдется для них иных предложений, кроме как «выпить и потрахаться!»

Пока раздухарившийся Альф пытался подсесть ко мне как можно ближе, непрерывно лепеча какую-то чушь про мою «поистине вселенскую привлекательность», Андрей танцевал с Ксюшей, что-то нашептывая ей на ухо. Оказавшись возле двери, ведущей в соседнюю комнату, он вдруг воровато оглянулся на меня и быстро увлек Ксюшу за собой.

Что было делать? Я вздохнула и с сожалением покачала головой – моя милая подруга оставалась верна себе. Надеюсь, что ее ждет не слишком быстрое разочарование…

– Эге, а это что такое?

Пока я наблюдала за Ксюшей, обнаглевший Альф подкрался вплотную и теперь нахально положил свою волосатую лапу на мое стройное бедро.

Немедленно скинув оттуда «эту гадость», я посмотрела ему прямо в глаза, но не увидела там ничего, кроме «поистине вселенской пустоты». Медленно, словно гипнотизируя меня своим глупым взглядом, Альф потянулся к моим губам.

«Однако, эту игру в кролика и удава пора кончать», – подумала я, стараясь раньше времени не выдавать бушевавшей во мне веселости. Но стоило мне попытаться встать, как он резво осел на пол, сдвинул край юбки и жадно поцеловал мое колено.

– Ну и что?

Все-таки чудесно устроила нас Мать-природа, позволяя сохранять ясный рассудок, когда мужчина уже изнемогает от страсти, и тем самым вручив неописуемую власть над этими грубыми животными. Как же приятно держать такого опасного зверя, как возбужденный мужчина, на тонком поводке холодно-невозмутимого взгляда!

Но одного взгляда было явно недостаточно – Альф вслед за мной вскочил на ноги, немедленно обхватил за талию и, притянув к себе, снова попытался поцеловать. Я вздохнула, но не от страсти, как мог вообразить этот космический болван, а оттого, что буду вынуждена сделать ему больно.

Через мгновение уже не он, а я держала в объятиях его обмякшее тело, осторожно опуская в ближайшее кресло. Не хватало еще, чтобы он получил травму, рухнув с высоты своего немалого роста!

Вы спросите, как мне удалось так мастерски его «вырубить»? Увы, но этого я сказать не могу… В свое время Петр обучил меня одному секретному приему из арсенала бойцов спецназа, называвшемуся «Укус кобры». Перед этим он взял с меня обещание никому его не показывать и применять только в самых крайних случаях. Впрочем, подобные предосторожности были излишни – уж не настолько я ненавижу мужчин, чтобы открывать подобный секрет всем женщинам, ибо как много потом найдется дурех, которые станут им злоупотреблять!

– Что это было? – спросил Альф, очнувшись и ошеломленно ерзая в кресле пять минут спустя.

– Вы попытались меня поцеловать, но при этом так разволновались, что лишились чувств, – невозмутимо пояснила я, выпуская струю сигаретного дыма в его сторону.

– Неужели? Но со мной никогда такого не было…

– Ничего страшного, в жизни всегда что-нибудь бывает в первый раз.

Как ни странно, но у него хватило ума оценить мою скрытую издевку и больше не повторять своих попыток. Мало того, с трудом выбравшись из мягких объятий кресла, он вдруг направился к вешалке и снял свою дубленку.

– Пойду-ка я прогуляюсь, – пробормотал злополучный Альф, перед тем как хлопнуть дверью.

Я молча пожала плечами, хотя этого никто уже не увидел. Докурив сигарету, я призадумалась было над тем, что делать дальше, однако скучать мне не пришлось – внезапно из соседней комнаты послышалась какая-то возня, а затем и сдавленный крик «Помогите!»

Одним прыжком вскочив на ноги, я метнулась к двери и тут же столкнулась с полуголой и растрепанной Ксюшей, которая, пьяно всхлипнув, бросилась ко мне в объятия.

– Что случилось? Ты чего хнычешь?

– Он негодяй, негодяй…

– Быстро же ты это поняла, подруга! Ну ладно, пойдем разберемся.

Она попробовала было упираться, но я схватила ее за руку и силой втащила в комнату, где на полу были вперемешку разбросаны предметы женского и мужского туалета.

Абсолютно голый Андрей стоял возле туалетного столика и что-то жевал, запивая это пивом прямо из бутылки.

К моему удивлению, он отреагировал на наше появление совершенно спокойно, дружески кивнув мне и даже не подумав прикрыться.

– Что тут у вас произошло? – гневно поинтересовалась я, отпуская Ксюшу и приближаясь к насильнику с четким намерением жестоко покарать за содеянное.

– Ничего особенного, – невозмутимо рыгнул Андрей, сплевывая на пол полоску розовой кружевной ткани. После этого он так добродушно улыбнулся, что мой мстительный запал мгновенно исчез.

– А что вы сделали с моей подругой?

– Да ничего я не успел с ней сделать, – лениво оправдывался он, периодически прикладываясь к пиву, – это она сама хотела меня приласкать, да вдруг передумала.

– Что ты врешь, негодяй? – возмутилась Ксюша, но я сделала ей знак замолчать.

В принципе, мне все было ясно. У моей подруги в состоянии опьянения настроение менялось так быстро, что ее партнеры просто не успевали за этим уследить. Сама того не сознавая, она была способна довести любого мужчину до белого каления, сначала вознамерившись приласкать его самым интимным образом, а затем внезапно передумав.

– Он тебя изнасиловал? – все же уточнила я и, когда Ксюша отрицательно покачала головой, строго приказала: – Ну, тогда одевайся и пойдем из этого вертепа. Вы, кстати, тоже могли бы одеться, – заметила я Андрею.

– А мне не холодно, – насмешливо заявил он.

– Боже! – вдруг ахнула Ксюша, поднимая с пола обрывок кружевной ткани. – Да ведь он съел мои трусы!

– Да, съел. – И Андрей вновь довольно рыгнул. – Ну и что?

– Вы извращенец? – спросила я, удивленная не менее своей подруги.

– Нет, я уфолог, – последовал ответ, преисполненный внутреннего достоинства, – но люблю пожевать что-нибудь экзотическое. Кстати, многие великие люди тоже были извращенцами!

– Значит, вы – ничтожество, поскольку самые заурядные люди равняются на великих в их пороках, а самые незаурядные – в достоинствах.

– Но они несъедобные! – взвилась Ксюша, ничего не понимавшая в нашей полемике. – Это же стопроцентный итальянский шелк!

– В самом деле? – И наш непробиваемый собеседник равнодушно махнул рукой. – Впрочем, какая разница… Когда проголодаешься, съешь что угодно.