Текст книги "Лика. Повелительница демонов (СИ)"
Автор книги: Олег Татаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 7
А потом приехал «черный гость».
Это событие оставило более глубокий след в памяти Лики. «Черный гость» не только не поколебал никаких устоев и не ранил ничьей души, как предыдущие гости, но своими необычными речами вселил в Лику надежду, непоколебимую и твердую надежду, которую она пронесла через всю свою жизнь; и в минуты самых тяжелых испытаний, что в дальнейшем выпали на ее долю, стоило ей закрыть глаза, как она снова видела этот весенний вечер, слышала бормотание дождя, под шум которого появился «черный гость».
Лика, как обычно, была на кухне. В тот вечер она готовила пирог с каштанами. Она уже раскатала тесто, придав ему круглую форму. Неожиданно снаружи донесся глухой шум парового двигателя.
– Вот и ваш отец возвращается, – сказала кормилица. – Лика, я думаю, нам приличнее пройти в гостиную.
Но после минутной тишины – вероятно, путник выходил из мобиля, послышался стук в дверь.
– Я открою! – крикнула Лика.
Она помчалась к двери, не обращая внимания на засученные рукава и выпачканные мукой руки.
Сквозь пелену дождя и вечернего тумана она увидела высокого худощавого человека, с плаща которого стекала вода.
– А вы поставили свой мобиль под навес? – спросила Анжелика. – У нас из-за болот очень сильные туманы. Лишняя ржавчина ни к чему.
– Благодарю вас, – ответил незнакомец, скидывая свою накидку и кланяясь. – Я позволил себе по праву путешественника сразу же поставить байк в ваш гараж и туда же положил свои вещи. Я понял, что мне сегодня не добраться до цели моего пути, и, проезжая мимо замка Монтелу, решил попросить мессира барона оказать мне гостеприимство на одну ночь.
По его костюму из грубой черной материи, единственным украшением которого был странный амулет на шее, незнакомца можно было принять за мелкого торговца, принарядившегося наёмника или монаха, но Лику смутило его произношение, совсем не похожее на местный говор и даже будто с каким-то чужестранным акцентом, а также его изысканная манера выражать свои мысли.
– Мой отец еще не возвратился, пройдите пока на кухню, там тепло. Мы пошлем слугу обтереть ваш байк.
Как раз в тот момент, когда Анжелика вела гостя в кухню, ее брат Жослен вошел туда через заднюю дверь. Он был весь в грязи, с красным, перепачканным лицом. За ним слуги втащили кабана, которого он только что убил рогатиной.
– Удачно поохотились, сударь? – вежливо поинтересовался незнакомец.
Жослен бросил на него недружелюбный взгляд и что-то буркнул себе под нос. Потом он сел на табурет и протянул ноги к обогревателю. Гость скромно устроился сбоку и взял миску супу, которую предложила ему Фантина.
Он рассказал, что родом из этих мест, из-под, но он столько лет провел в странствиях, что в конце концов стал говорить на родном языке с акцентом.
– Но это скоро пройдет, – сказал он. – Ведь я всего неделю назад как прилетел в Лунасити.
При этих словах Жослен поднял голову, посмотрел на незнакомца, и глаза его загорелись. Все, кто были на кухне окружили гостя, засыпая его вопросами.
– А откуда Вы прибыли?
– А это далеко?
– А кто Вы такой?
– У меня нет определенного занятия, – ответил незнакомец. – Пока что я думаю просто поездить по фермам и мастерским и рассказывать тем, кто захочет меня слушать, о своих странствиях и приключениях.
– Не писать свой блог, а как в давние времена – спросила Лика, которая все же усвоила кое-что из уроков Орты и кормилицы Фантины.
– Да, вроде того, ведь я не умею ни петь, ни снимать видеоролики. Но я мог бы рассказать много интересного о прекрасных местах, где нет нужды разводить тростник для вина и выращивать грибы и белковую плесень, потому что они сами по себе растут в лесах, там чудом сохранился виноград и его тяжелые от гроздьев лозы обвивают деревья, но жители там не умеют делать вино. Впрочем, так оно и лучше, видно, господь бог не захотел, чтобы все люди превратились в свиней. На той земле до сих пор еще существуют простодушные племена. Еще я мог бы рассказать вам о бескрайних равнинах, где, спрятавшись за камень, можно подкараулить стадо диких лошадей, да-да, настоящих живых лошадей, а не механических копий и прототипов как в Астрограде! Они скачут с развевающимися по ветру гривами, и можно поймать себе коня. Забросишь длинную веревку с петлей на конце – и конь твой.
– И его легко приручить?
– Не всегда, – с улыбкой ответил гость.
Лика вдруг поняла, что этому человеку, должно быть, редко приходилось улыбаться. На вид ему было лет сорок, в его взгляде чувствовалась какая-то непреклонность и страстность.
– А чтобы попасть в эти волшебные места, нужно лететь на Землю? – недоверчиво спросил молчаливый Жослен.
– Нужно не просто лететь на Землю, но и попасть на проклятый материк! Там много рек и озер. Люди там красные, как медь. Они плавают на челнах, сшитых из звериных шкур. Был я и на островах, где люди совсем черные. Есть люди с узкими глазами. Они питаются тростником толщиной с руку, который называется сахарным. Эти люди из него действительно делают сахар. А еще из его сладкого сиропа делают ром – напиток, пожалуй, не крепче спирта. Он меньше пьянит, но зато веселит и придает силы.
– А вы привезли этот чудесный напиток? – спросил Жослен.
– У меня в седельной кобуре есть фляга. Но несколько бочонков я оставил своему кузену, который живет в Лунасити, и он уверен, что неплохо заработает на этом. Пусть, это его дело. А я не торговец. Я путешественник, мне интересно повидать новые земли, узнать такие места, где нет ни голода, ни жажды, где человек чувствует себя свободным. Именно там я понял, что все зло исходит от людей белой расы, потому что они не прислушались к слову божьему, извратили его. Ведь господь бог повелел нам не убивать, не разрушать, а любить друг друга.
– А почему же тогда этот материк проклятый, если там так хорошо?
– В давно забытые времена был спор из-за земных ресурсов, который закончился страшным событием, известным как Война Континентов. На старый мир проклятый материк сбросил бомбы с заразой, которая убила почти всех животных. Ближе к экватору планеты посыпались бомбы с ядовитой химиией и жизнь даже растений стала невозможной. В ответ старый мир отправил ракеты чудовищной силы, нам теперь не известной. Она разбивала вещество на части, которые несли мучительную смерть. Всю планету покрыло мраком. Стоны умирающих и скрежет костей продолжался пока Землю не спустились ангелы божьи, другие называли их предтечами. Часть людей переселили на Марс, об этих изгоях практически ничего не известно. Они закрыли Луну куполом, закачали атмосферу и так же переселили туда людей животных и растения, которые смогли там прижиться. Оставшихся на Земле вылечили и научили делать механических помощников, дабы те быстрее смогли навести порядок. Проклятый материк спасти не удалось. Даже само приближение к нему было смертельным. Предтечи закрыли материк куполом, подобным лунному. Они посчитали, что там не осталось жизни.
– На проклятый материк невозможно попасть. Его купол непроницаем для нас, в отличии от лунного! – недоверчиво вставил Жослен.
– Так было всегда, так нас учили. Но прошли сотни, а может и тысячи лет. Материковый купол стал открывать окна. Никто не знает когда они откроются, а когда закроются, поэтому многие смельчаки, дерзнувшие через них пролететь были перерезаны на части или испарились как метеориты, падающие на Луну. Но тем, кому посчастливилось проникнуть за купол, открылся удивительный мир. Я рад, что я в их числе. Я не только проник туда, но и смог вернуться обратно, чтобы рассказать об этом мире!
– Я часто натыкался на подобную чушь в инфосети. Это фейк!
– Это не фейк! Я стою перед вами во плоти. Я не плод фантазии и компьтерной графики. Меня можно проверять на детекторе лжи сколько вам угодно. А вам, юноша, пора бы почаще включать свои мозги и интуицию!
Наступило молчание. Дети не привыкли к таким дерзким речам.
– Значит, на проклятом материке жизнь более совершенна, чем в у нас, принявших власть божию с давних пор? – неожиданно раздался спокойный голос Раймона.
Он тоже подсел к остальным. Лика увидела в его взгляде такую же непреклонность, что и во взгляде пришельца. Гость внимательно посмотрел на юношу.
– Трудно, сын мой, взвесить на весах совершенства Старого и Нового Света. Что вам сказать? В Новом Свете живут совсем иначе. В доме белого человека белому всегда окажут гостеприимство. И без всяких денег… Впрочем, там и деньги-то не везде существуют, вместо них в ходу шкуры и бусы, а люди живут только охотой и рыбной ловлей.
– А землю они обрабатывают? – вдруг вмешалась в разговор Фантина, чего она никогда не посмела бы сделать в присутствии своих взрослых хозяев. Она не меньше детей сгорала от любопытства.
– Землю? В некоторых местах выращивают картофель – у нас его называют земляным яблоком и пока еще не умеют выращивать. Но особенно много там плодов, похожих на груши, но очень маслянистых. И еще там растут хлебные деревья.
– Хлебные деревья? Значит, и мельник не нужен? – воскликнула Фантина.
– Конечно, нет. Тем более что там хорошо растет маис. В других местах люди питаются корой некоторых деревьев и орехами колы. И после этих орехов целый день не хочется ни есть, ни пить. Еще они употребляют в пищу нечто вроде миндального теста – какао, смешанное с сахаром. А пьют они напиток из бобов, который называется кофе. В странах, где земли менее плодородны, пьют пальмовый сок и сок агавы. Много там и всевозможных животных…
– А туда отправляют купеческие челноки? – прервал его Жослен.
– Смельчаки есть, но их очень мало.
Лика жалела, что больше не было рассказов о волшебных путешествиях.
Вскоре в кухне появился барон Арман. Видимо, ему сообщили о неожиданном госте, но он не выказал по отношению к нему своего обычного радушия.
Он был сдержан и как будто даже встревожен.
– Это правда, что вы прибыли из проклятого материка? – поинтересовался он после обычного обмена любезностями.
– Да, мессир барон. И мне хотелось бы побеседовать с вами несколько минут наедине об известном вам человеке…
– Тсс! – повелительно остановил его барон, с беспокойством оглядываясь на дверь.
И он добавил, пожалуй, с некоторой поспешностью, что его дом в распоряжении господина Рошфора и пусть гость соблаговолит требовать от прислуги все, что ему необходимо. Ужин будет через час. Таинственный гость поблагодарил и попросил позволения пройти в отведенную ему комнату, чтобы «немного помыться».
«Неужели его недостаточно намочил ливень? – Лика. – Странные люди эти путешественники. Правильно говорят, что они не такие, как все. Обязательно спрошу у Гима, он тоже много где побывал, разве он тоже моется по любому поводу? Наверно, у них такой обычай. Может, поэтому они все такие невеселые и обидчивые, как Гим. Они так яростно дерут себе кожу, что она становится чувствительной и им больно. Вот и кузен Плесси хочет без конца мыться. Он так заботится о своем теле, что, пожалуй, скоро станет прозрачным колдуном. Может быть, его даже сожгут на костре. Так ему и надо!»
В тот момент, когда гость направился к двери, Жослен С обычной своей бесцеремонностью схватил его за руку.
– Еще один вопрос. Чтобы найти себе занятие в Новом Свете, наверно, надо быть богатым или купить право заниматься ремеслом?
– Сын мой, это свободные земли. Там не требуются никакие бумаги, хотя трудиться приходится много и тяжело, да и нужно уметь защищать себя. У меня было поручение в замок Сансе. Я привез вам послание. Я намеревался поговорить об этом с бароном Арманом наедине, но, как я понял, в вашей семье привыкли обсуждать все дела сообща. Что ж, мне это нравится.
Лика заметила, что лицо барона сделалось вдруг мертвенно бледным, и он прислонился к дверному косяку.
Она почувствовала острую жалость к деду. Ей хотелось остановить пастора, не дать вырваться тем словам, которые он собирался сказать, но пастор продолжал:
– Ваш старый знакомый, которого я имел удовольствие встретить в новых землях, просил меня заехать в замок и узнать, как поживает его друг, с тем, чтобы, вернувшись, я рассказал обо всем ему… Теперь я выполнил поручение…
Барон пошатнулся. Гим подхватил его. Поддерживаемый старым солдатом, он вышел. Что так сильно разволновало барона никто не знал, как и человека от которого пришло сообщение.
Через несколько дней старый барон умер. От какой болезни – неизвестно. Вернее, он просто постепенно угас. Это произошло как раз тогда, когда все думали, что он оправился от волнений.
Но бог все-таки пощадил его. Он не дал ему дожить еще до одного горя – отъезда Жослена…
Однажды утром, вскоре после похорон барона, Лика услышала сквозь сон, как кто-то тихонько зовет ее:
– Лика! Лика!
Открыв глаза, Лика с удивлением увидела у своего изголовья Жослена. Она вышла за ним в коридор.
– Я уезжаю, – прошептал ей Жослен. – Постарайся, чтобы они это поняли.
– Куда ты уезжаешь?
– Сперва в Лунасити, а оттуда полечу в новые Земли. В конце концов найду место, где я буду нужен, там и высажусь.
– Здесь ты тоже нужен, – жалобно сказала Анжелика, дрожа от холода в старенькой тонкой ночной кофте.
– Нет, в этом мире для меня нет места. Мне невыносима мысль, что каста, к которой я принадлежу, имеет привилегии, но сама не приносит никакой пользы. Все дворяне, богатые они или бедные, не знают больше, ради чего они живут. Я хочу просто жить.
Он быстро поцеловал ее, спустился на несколько ступенек, обернулся и пристально взглянул на свою полураздетую сестру взглядом искушенного мужчины.
– Ты становишься красивой и стройной, Лика. Будь осторожна. Тебе тоже надо бы уехать. Иначе в один прекрасный день ты или окажешься в строительном ангаре на сене с каким-нибудь балбесом, или же станешь собственностью одного из разжиревших соседей-дворянчиков.
И с неожиданной нежностью он добавил:
– Конечно, я порядочный шалопай, но поверь моему опыту, дорогая сестренка, здесь тебя ждет ужасная жизнь. Беги, беги из этого старого замка. А я ухожу в Новые Земли!
Перепрыгивая через ступеньки, он ринулся вниз по лестнице и исчез.
Глава 8
Смерть барона, отъезд Жослена и его слова: «Тебе тоже надо бы уехать» – глубоко потрясли Лику, тем более что она была в том неустойчивом возрасте, когда человек способен на самые сумасбродные поступки.
И вот в самом начале лета Лика Монтелу, собрав ватагу босоногих мальчишек и пообещав им вольную жизнь, отправилась в Новые Земли. В их краю долго потом вспоминали об этом, и люди видели в поступке Лики лишнее доказательство тому, что она – фея или ведьма.
По правде говоря, ребятишки даже не одолели каштанового леса. Лишь с наступлением вечера, когда лучи заходящего солнца багрянцем осветили огромные стволы вековых деревьев, Анжелика вдруг опомнилась. Последние дни она жила, словно в бреду. Мысленно она видела, как добралась до Лунасити, как нанимается бравым пехотинцем на готовое к отплытию судно, как высаживается на незнакомый материк и местные жители приветливо встречают ее, протягивая ей гроздья винограда. Что такое виноград она не знала. Николку не пришлось долго уговаривать. «Космическим пехотинцем быть лучше, чем возиться на гидропонике. Я давно хотел повидать дальние миры». Нашлись еще другие сорванцы, которым всегда больше нравилось бегать по лесу, чем работать на ферме, и они упросили взять их с собой. И Дени, конечно, тоже. Всего набралось семь мальчишек. Лика, единственная девочка среди них, была вожаком. Мальчишки настолько верили в нее, что ничуть не беспокоились, когда стали сгущаться сумерки. Они шли по лесу с охапками цветов, с перемазанными ежевикой лицами и считали, что путешествие началось весьма приятно. Они шли с самого утра и только в середине дня сделали привал у небольшого ручейка и подкрепились каштанами и серым хлебом, захваченным из дому.
И вот, когда начало темнеть, Анжелику вдруг охватила дрожь и она с такой ясностью поняла, какую глупость совершила, что у нее даже пересохло во рту.
«В лесу нельзя оставаться на ночь, ведь здесь волки», – подумала она.
– Николка, – сказала она вслух, – тебе не кажется странным, что мы до сих пор не дошли даже до соседней деревни?
– Уж не заблудились ли мы? – озабоченно ответил мальчик. – Я ходил туда с отцом, когда он еще был жив… Тогда мы дошли быстрее…
Чья-то липкая ручонка сжала руку Анжелики. Это был самый маленький из путешественников, шестилетний малыш.
– Скоро ночь будет. Мы, наверно, потерялись, – захныкал он.
– Да нет, – успокоила его Лика, – деревня совсем недалеко. Надо только еще чуть пройти.
Они снова зашагали молча. Сквозь ветви деревьев было видно, как бледнел закат.
– Даже если мы к ночи не доберемся до деревни, не нужно пугаться, – сказала Лика. – Мы залезем на деревья и там поспим. Тогда волки нас не заметят.
Она говорила беззаботным тоном, но на самом деле была сильно встревожена. Вдруг до ее слуха донесся серебристый звон колокола, и она с облегчением вздохнула.
– Слышите! Там деревня, это звонят к молитве! – воскликнула она.
Они припустились бежать. Тропинка начала спускаться вниз, лес становился все реже. Неожиданно он кончился, и дети как зачарованные остановились на опушке.
Вот оно, молчаливое чудо, притаившееся в зеленой ложбине, окруженной лесом, – Ньельский монастырь.
Заходящее солнце золотило его многочисленные крыши из розовой черепицы, колоколенки, белые стены с темнеющими на них бойницами, внутренние садики, окруженные крытыми галереями, обширные пустынные дворы. Колокол продолжал звонить. К колодцу с ведрами шел монах.
Охваченные каким-то религиозным трепетом, дети молча подошли к большим главным воротам. Деревянная калитка была приоткрыта, и они вошли внутрь. Старый монах в сутане из грубого коричневого сукна дремал, сидя на скамье; ровный белоснежный венчик седых волос обрамлял его голый череп.
Теперь, когда все страхи были позади, вдруг наступила разрядка, маленькие бродяги, глядя на спящего монаха, громко расхохотались. На шум в одну из дверей выглянул толстый веселый монах.
– Эй, ребята, – с порога крикнул он им на местном диалекте, – что за непочтительность!
– Мне кажется, это брат Ансельм, – прошептал Николка.
Брат Ансельм время от времени разъезжал на муле по окрестным деревням, где выменивал четки и флакончики с целебной настойкой из цветов дягиля на хлеб и сало. Это казалось странным, так как монастырь не принадлежал к нищенствующему ордену и, по слухам, был довольно богат, получая от своих владений значительные доходы.
Лика, а за ней и ее верное войско, подошли к монаху. Она не решилась доверить ему их тайные планы удрать в Новые Земли, тем более что брат Ансельм, верно, и не слышал о существовании этих далеких мест. Она сказала, что они из Монтелу, пошли в лес по ягоды и заблудились.
– Бедные цыплятки, – сочувственно вздохнул добрый монах, – вот что значит быть лакомками. Ваши матери в слезах ищут вас повсюду, но, когда вы вернетесь, вам зададут взбучку. Но все же придется вам переночевать здесь. Я дам вам по миске молока и серого хлебца. Поспите в сарае до утра, а там я запрягу в повозку мула и отвезу вас домой. Я как раз собирался в ваши края за пожертвованиями.
Предложение было вполне разумным. Лика и ее приятели шли целый день. Даже если бы они сейчас отправились в обратный путь на муле, они добрались бы до Монтелу лишь глубокой ночью. Через лес нет проезжей дороги, только тропинки, по которым они прошли днем. Надо ехать кругом, через деревни Нейе и Варру, а это большой крюк.
«Лес – как космос, – подумала Лика. – Жослен прав, в лесу надо ориентироваться по часам и звёздам, иначе идешь вслепую».
Лика немного приуныла. Она и представить себе не могла, как бы она отправилась в путь, неся под мышкой тяжелые часы, вроде тех, что стоят у Молина в гостиной. К тому же, кажется, у ее «мужчин» уже пропала охота путешествовать. Девочка молча стояла в стороне, а они, примостившись у монастырской стены, ели и наслаждались прохладой сумерек, которые сгущались над просторными монастырскими дворами.
Колокол продолжал звонить. В розоватом небе с пронзительным криком носились ласточки, на кучах навоза и соломы кудахтали куры.
Брат Ансельм прошел мимо детей, на ходу натягивая на голову капюшон.
– Я иду к всенощной, – сказал он. – Будьте умниками, не то я прикажу сварить вас в котле.
Под сводами одной из галерей мелькали фигуры в коричневых сутанах. Старый монах у ворот по-прежнему спал. Наверно, он был освобожден от молитв…
Лике хотелось остаться одной, подумать, и она пошла бродить по монастырю.
В одном из дворов, упираясь бампером в стену, стояла великолепная дизельная машина с гербами. Это заинтересовало Лику, хотя она и сама не знала, почему. Зачарованная этой тихой обителью, окруженной со всех сторон лесом, она неторопливо продолжала свой путь. В лесу скоро совсем стемнеет, там будут бродить волки, а здесь, в монастыре, защищенном толстыми стенами, идет своя жизнь, отгороженная от мира, скрытая от посторонних глаз, жизнь, которую Лика даже не могла себе представить. Издали доносилось тихое, протяжное церковное пение. Лика пошла на эти звуки и поднялась на несколько ступенек по каменной лестнице. Никогда еще она не слышала такого сладостного мелодичного хора, потому что гимны, которые горланили поп и школьный учитель в церкви Монтелу, ничем не напоминали небесные песнопения.
Вдруг Лика услышала за своей спиной шелест юбок и, обернувшись, увидела в полумраке галереи очень красивую, роскошно одетую даму. Во всяком случае, так показалось Лике. Ни у Фантины, ни у тетушек она никогда не видела такого великолепного платья из черного бархата, украшенного аппликациями в виде серых цветов. Откуда девочке было знать, что это всего лишь скромнейший наряд, предназначенный для благоговейного уединения в тиши монастыря? На каштановые волосы дамы был накинут черный кружевной шарф, в руке она держала пухлый молитвенник. Проходя мимо Лики, она удивленно взглянула на нее:
– Девочка, что ты здесь делаешь? Сейчас не время просить милостыню.
Лика отпрянула, стараясь придать своему лицу глупое выражение оробевшей простушки.
В полумраке галереи грудь прекрасной дамы показалась Лике удивительно белой и пышной. Едва прикрытая тонкими кружевами, она покоилась на вышитом корсаже, как плоды в роге изобилия.
«Пусть, когда я вырасту, у меня тоже будет такая прекрасная грудь», – подумала Лика, спускаясь по винтовой лестнице.
Она коснулась рукой своей груди, которая, по ее мнению, была еще слишком плоской, и ее охватило смутное волнение. Послышалось шлепанье сандалий – кто-то поднимался по лестнице, – и она торопливо спряталась в угол. Монах, проходя мимо, задел ее своей коричневой сутаной. Лика мельком увидела только его красивое, тщательно выбритое лицо да сверкнувшие под темным клобуком умные голубые глаза. Монах скрылся за поворотом, но вскоре до нее донесся его голос – мужественный и в то же время нежный.
– Сударыня, меня только сейчас известили о вашем прибытии. Я изучал в монастырской библиотеке старинные диски философов. Но библиотека далеко, а мои братья – народ, скорбный телом, особенно в жару. И вот, хотя я и настоятель монастыря, мне сказали о вашем приезде лишь в час всенощной.
– Не извиняйтесь, отец мой. Я не первый раз в монастыре и уже устроилась. Ах, до чего же легко здесь дышится! Я только вчера приехала в свой замок, но мне не терпелось поскорее сюда, в Ньель. С тех пор как двор и император перебрался из столицы, я просто задыхаюсь. Все такое неприглядное, мрачное, жалкое. По правде говоря, мне хорошо только в Астрограде… и еще в Лунасити… К тому же этот скряга министр не любит меня. Я скажу даже больше, этот толстосум…
Дальнейших слов Лика не услышала. Собеседники ушли слишком далеко.
Девочка нашла своих дружков в просторной кухне, где брат Ансельм, повязав белый фартук, колдовал у электроплиты; ему помогали двое мальчишек, облаченных в длинные не по росту сутаны. Это были монастырские послушники.
– Сегодня вечером у нас изысканная трапеза, – говорил брат Ансельм. – К нам пожаловала графиня де Ришвиль. Мне приказали принести из погреба самые тонкие вина, зажарить шесть каплунов и хоть из-под земли раздобыть и подать к столу рыбу. И все это как следует сдобрить пряностями, – добавил он, многозначительно взглянув на одного из братьев, который сидел в конце грубого деревянного стола и потягивал наливку.
– Служанки этой дамы весьма приветливы, – отозвался сидевший в кухне краснолицый и до того толстый монах, что живот его нависал над узловатой веревкой с четками, которой он был перепоясан. – Я помог этим трем очаровательным девицам поднять в келью, отведенную их госпоже, кровать, сундуки и гардероб.
– Так-так! – воскликнул брат Ансельм. – Представляю себе, брат Тома тащит на себе сундуки и гардероб! Да вы не в силах носить даже собственное брюхо!
– Я помогал им советами, – с достоинством ответил брат Тома.
Налитыми кровью глазами он оглядел кухню, где в настоящем очаге под вертелами и огромными котлами играло пламя и потрескивали дрова.
– Что это за шайку голодранцев вы приютили, брат Ансельм?
– Это ребятишки из Монтелу, они заблудились а лесу.
– Неплохо бы их сварить в вашем отваре для рыбы, – сказал брат Тома, вращая своими страшными глазами.
Двое малышей, испугавшись, заплакали.
– Ладно, ладно, – сказал брат Ансельм, открывая дверь. – Идите по галерее, там увидите сарай. В нем и располагайтесь на ночь. Сегодня вечером мне некогда возиться с вами. Счастье еще, что один рыбак принес мне большую щуку, а то наш отец-настоятель в гневе своем заставил бы меня, чего доброго, отстоять в наказание три часа, раскинув руки крестом. А я уже стал стар для подобных упражнений…
Когда Лика, лежа на душистом сене, убедилась, что ее маленькие спутники спокойно заснули, на ее глаза навернулись слезы.
– Николка, – прошептала она, – мы, верно, так никогда и не доберемся до проклятого материка. Я все обдумала. Нам нужны часы.
– Не огорчайся, – ответил подросток, зевая. – На этот раз ничего не вышло, ну и пусть, но зато было так весело.
– Конечно, – разозлилась Лика, – ты, как белка, прыгаешь с ветки на ветку. Ни одного настоящего дела не можешь довести до конца. Тебе наплевать, что мы вернемся в Монтелу посрамленными. Твой отец умер, и некому задать тебе трепку, а вот остальным достанется!
– Не беспокойся за них, – сонно пробормотал Никола. – У них кожа толстая.
И он тут же захрапел.
Лика думала, что невеселые мысли не дадут ей уснуть, но постепенно доносившийся издалека голос брата Ансельма, который подгонял своих маленьких помощников, стал звучать все приглушеннее, и наконец она погрузилась в сон.
Проснулась она от того, что ей стало душно. Дети крепко спали, и их ровное дыхание наполняло сарай.
«Надо выйти во двор подышать», – подумала Анжелика.
Она нащупала дверь в узком коридоре, который вел на кухню. Едва она открыла ее, на нее обрушился шум голосов и раскаты хохота. В кухне в очаге все так же плясали языки пламени. Общество во владениях брата Ансельма стало более многочисленным.
Лика остановилась у порога.
За большим столом, уставленным тарелками и медными кувшинами, сидело с десяток монахов. На блюдах валялись обглоданные кости. Запах вина и жареной рыбы смешивался с более тонким ароматом наливки, она была в стаканах пирующих и в открытой бутыли, стоящей на столе. В кутеже принимали участие и три женщины со свежими лицами крестьянок, но одетые, как горничные. Две казались уже совершенно пьяными и без конца хохотали. Третья, с виду более скромная, отбивалась от похотливых рук брата Тома, который пытался прижать ее к себе.
– Ну-ну, крошка, – уговаривал ее толстяк, – не прикидывайся большей недотрогой, чем твоя знатная госпожа. Будь уверена, сейчас она уже вряд ли беседует с нашим настоятелем о греческой философии. Во всем монастыре сегодня ночью не развлекаешься одна ты.
Служанка с растерянным и разочарованным! видом оглядывалась по сторонам. Без сомнения, она вовсе не была такой скромницей, какой хотела казаться, но ее не привлекала красная физиономия брата Тома.
Один из монахов, видимо, понял это и, вскочив из-за стола, властно схватил девицу за талию.
– Клянусь святым Бернаром, покровителем нашего монастыря, – вскричал он,
– Девочка слишком хрупка для вас, жирная свинья. А ты как считаешь? – спросил он, приподнимая пальцем подбородок строптивой гостьи. – Разве мои прекрасные глаза не восполняют отсутствие волос? И потом, ты знаешь, ведь я был в десанте и умею развлекать девушек.
У него и впрямь были веселые черные глаза, да и выглядел он изрядным плутом. Служанка снизошла до улыбки. Отвергнутый брат Тома почувствовал себя уязвленным и с кулаками накинулся на соперника. Один из медных кувшинов опрокинулся, женщины протестующе зашумели. Вдруг кто-то крикнул:
– Посмотрите! Там… ангел!
Все повернулись к двери, где стояла Лика. Она была не из робких и не убежала. Она не раз бывала на сельских праздниках, и ее не испугали ни крики, ни чрезмерное оживление – неизбежные спутники обильных возлияний. Но все же что-то в этой сцене возмутило ее. Ей казалось, что она разрушает то ощущение мира и покоя, которое излучал озаренный заходящим солнцем монастырь в тот момент, когда они смотрели на него с опушки леса.
– Эта девочка, что заблудилась в лесу, – объяснил брат Ансельм.
– Единственная девчонка среди ватаги мальчишек, – добавил брат Тома. – Задатки недурны. Может, она тоже не прочь повеселиться с нами? Иди-ка сюда, выпей наливки, – сказал он, протягивая Лике стакан. – Она сладкая и вкусная. Мы сами приготовляем ее из болотного дягиля.
Анжелика послушно взяла стакан не потому, что была лакомкой, а, скорее, из любопытства. Ей хотелось узнать, что это за золотисто-зеленоватый напиток, который так расхваливают… Она нашла его восхитительным, крепким и в то же время бархатистым, и, когда она осушила стакан, почувствовала, как по всему ее телу разлилось приятное тепло.
– Браво! – заорал брат Тома. – Да ты не дура выпить!
Он посадил ее к себе на колени. От него разило винным перегаром, а его засаленная сутана пахла потом, он вызывал у Лики отвращение, но ликер одурманил ее. Брат Тома как бы по-отечески похлопал ее по коленкам.
– До чего же она милашка!
– Брат мой, – послышался вдруг голос от двери, – оставьте девочку в покое.
На пороге, словно привидение, возник монах в капюшоне, в сутане с длинными, широкими рукавами, скрывающими кисти рук.
– Ага, вот и он, пришел смутить наше веселье – проворчал брат Тома. – Мы вас не приглашали в свою компанию, брат Жан, вы ведь не любитель вкусно поесть, но уж другим-то не мешайте веселиться. Вы еще не настоятель аббатства.
– Не о том речь, – ответил монах дрогнувшим голосом – Я только советую вам оставить в покое девочку. Это дочь барона Сансе, и будет весьма прискорбно, если она, вместо того чтобы похвалить ваше гостеприимство, пожалуется отцу на ваши нравы.
