Текст книги "Инженерный парадокс 10 (СИ)"

Автор книги: Олег Сапфир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3

Технически-складские помещения, цитадель «Новое начало» организации «Хрупкое Счастье», Нижний город, Новгород

Аскольд, дознаватель Канцелярии Юстиции, в сопровождении сотрудников осматривал место взрыва. Делал он это, прямо скажем, со здоровой долей иронии.

Хотя, конечно, приказ у него был, выполнить он его обязан: «Провести расследование причин взрыва в здании компании „Хрупкое Счастье“, установить виновника».

Но в свете сетевых выступлений дело это было совершенно бессмысленное. А «обрывки тряпки с гербом корпорации Гараж» на этом фоне вызывали исключительно здоровый смех.

Например, после заявления графа Мехова, Аскольд провёл исследование и установил: да, никакой фармакологией, эфирными препаратами, да хоть чем-то хотя бы отдалённо напоминающим лекарство, на складе в момент взрыва даже не пахло.

Правда, как Мехов установил этот факт, для Аскольда оставалось загадкой. Потому что уже к вечеру дня, когда его направили проводить дознание, он твёрдо знал: ни на взорванном складе, ни в его окрестностях никаких представителей корпорации Гараж не было.

Можно было бы заподозрить «крота», агента Гаража, пошедшего на риск ради диверсии. Довольно распространённое в торговых конфликтах дело, вот только все работники склада и окрестностей оказались «новенькими». Где были очевидцы взрыва – никто не отвечал.

А пристальное и дотошное расследование установило несколько фактов, окончательно «похоронивших» дознание. А именно: хотя специалисты Хрупкого Счастья пытались скрыть следы, но то, что склад был опустошён за час до взрыва – факт.

Кроме этого, хотя данный вопрос касался дознания очень поверхностно, Аскольд установил, что президент Хрупкого Счастья записал своё обвинение Гаража… до самого факта взрыва.

Всё это могло иметь объяснения по отдельности. Например: Хрупкое Счастье могло узнать о готовящейся атаке и решило предоставить Гаражу возможность подставиться, минимизировав материальные потери, максимально выиграв в информационном и правовом поле.

Но все выясненные факты вместе однозначно исключала не только Гараж, но и вообще какие бы то ни было внешние источники взрыва. Это была однозначная «постановка» самого Хрупкого Счастья, о чём и будут предоставлены материалы начальству.

А уж отказ Аскольду во встрече с работниками склада и окрестностей, под различными, явно надуманными предлогами… На последнем Аскольд усмехнулся, окинул взглядом работающих специалистов и раскрыл планшет.

Его работа уже несколько часов состояла исключительно в демонстрации факта наличия самого себя: дознание было давно завершено, а всё, что сейчас происходило – протокольный сбор образцов и доказательств.

Рассмотрение и анализ показали: этот Мехов просто «переиграл» Хрупкое Счастье на их же поле. Реальный молодец: в шахматной партии метнул молот, переводя возможный «конфликт доказательств» просто в другую плоскость.

То есть не стал утверждать, что не имеет к этому взрыву никакого отношения, оправдываться. Как, впрочем, и признавать прямо тоже: взорвали и взорвали. Жду благодарность от спасённых нашим замечательным взрывом.

Хе-хе, действительно красиво! А вот если рассматривать ситуацию профессионально, как дознавателю Имперской Канцелярии, то выходит, что ситуация просто нормальная.

Корпораты режут корпоратов, с минимум жертв среди непричастных. Именно то, что более чем устраивает Империю.

Вообще, тот, кто допустил корпоратов в Нижний, явно напрашивается на неполное служебное соответствие, а то и каторгу. Если это изначально не было планом по их ослаблению. А этот Гараж… проект какой-нибудь спецслужбы.

А что? Вполне возможный вариант, учитывая, что этот Мехов – Имперский Дворянин. Получил за заслуги перед Империей, в награду, ресурсы и возможности, но с ограничениями – пощипай корпорации в Нижнем.

Хотя и без этого понятно, что Нижний город – орешек не по зубам корпорациям. Империя столетие ничего не может сделать, куда уж им, с дебетом вместо мозгов и кредитом вместо сердца!

Мехов молод, конечно… Но возраст – не препятствие для службы Империи!

Правда, непонятно, какую роль в таком случае играет это Хрупкое Сердце? Доказательств их преступной деятельности Аскольд не знал, но подозрения были более чем основательные. Да и корпорация это, как бы они сами себя ни называли: хоть благотворительной организацией, хоть борделем.

Хотя, по большому счёту, всё это просто не его дело, рассудил Аскольд. Дознание будет завершено, отчёты предоставлены. А выводы пусть делает начальство, как и определяет последствия за беспочвенное обращение в Канцелярию.

* * *

После всяческой суеты и прочих глупостей, убедившись, что корпораты заняты собиранием выбитых зубов сломанными руками (вообще – подсчётом безвозвратных убытков, но для них вполне сопоставимые вещи), я наконец-то добрался до Левиафана и кузова самосвала, окутывающего астероид.

Доставил в Гараж и, для начала, был немного удивлён. Потом удивлён больше и, наконец, понял, в чём причина.

Дело в том, что вещество из белого карлика отличалось от обычного по многим параметрам, начиная с атомарного строения. При этом обладало различными свойствами, при схожем химическом строении.

Факторов формирования у него была тьмуща, так что вроде – описанное в базе. А на деле, например, «сверхтвёрдое и сверххрупкое» оказалось только сверхтвёрдым.

Я, вскрывая кузов, ожидал увидеть кучу мелких обломков – а вот фигушки! Несмотря на весьма значительные нагрузки, астероид был цел, всё так же походил на коралл и не имел ни единого скола.

Первое, что пришло в голову при виде этого факта, была мысль: а та ли эта хренотень, которая описывалась в базах?

Стал проверять, и оказалось, что хренотень-то «в общем» – та. А в данном конкретном случае отличается кучей параметров, типа той же хрупкости. То есть хрупкая, но не настолько, как должна была быть по всем расчётам и данным.

Соответственно, астероид и не раскололся при падении. Довольно обидно, что вся моя задумка насчёт электромагнитной катапульты оказалась не слишком нужна, подумал было я.

А через минуту, потирая слегка обожжённую физиономию, понял, что ни черта не «зря» я её сделал. Потому что без этого была вполне реальная вероятность мало того, что помереть всеми Гаражными, прихватить с собой корпов (ну, этим туда и дорога, но не «с собой» же!), так ещё подорвать к чертям ощутимый кусок Нижнего.

В общем, большая часть планов по обработке и прочему – накрылась медным тазом. Стабильность этого невозможного металла была высокой, но с оговорками.

Которые приводили его в нормальное состояние, с выделением конского количества энергии. И, например, микровибрационно-плазменная плавка, которую предлагала база, ни черта не годилась.

Либо требовала столько энергии, что не факт, что на Земле столько вообще найдётся. Либо приводила к неуправляемой цепной нормализации. Не термоядерный и даже не ядерный взрыв: тяжёлых частиц не было вообще.

Но энергии выделялось как бы не побольше, так что… Так что надо было изучать материал с нуля, как и методы работы с ним. Собственно, физиономию я себе подпалил, оттяпав кусочек для исследований.

В десяток микрон. И он даже отрезался. Просто микронная прослойка среза – «нормализовалась», с соответствующим выделением энергии. К счастью цепной нормализации не произошло.

Более того, от куска пусть незначительно, но фонило эфиром. И он явно был неоднородным, а что там в его недрах за включения – непонятно. Нет, штука и полезная, и интересная. Но работать с ней и работать.

Чем я, собственно, и занялся. К вечеру получив… сопла плазмомета. Казалось бы – ерунда какая, но на самом деле – совершенно замечательная штука, позволяющая моему и Глории плазмомёту Мехова выдавать порядково лучшие параметры работы.

При отсутствии запекания нас в доспехах, что было немаловажным фактором использования оружия, как писали все наставления по оружейному делу. И даже указывалось в базе валар.

С утра я стал экспериментировать и доэксперементировался до того, что обнаружил, что прогретый в алхимической философской сере металл приобретает достаточную гибкость и пластичность для того, чтобы иметь возможность с ним работать: ковать холодной ковкой, формовать и не опасаться того, что тебя и округу разнесёт к чёрту.

Собственно, это уже был практически абсолютный успех, который несколько… Ну скажем так, затуманил разум. Ликование моё можно понять, но некоторые вещи я позорно выкинул из головы.

А сам поставил в мастерской котёл с философской серой, шмякнул в него астероид, отследил что никаких гадостей не происходит: эфирная составляющая алхимического реагента проникает в вещество, давая новые свойства, а после, без закрепителя, эфир развеивается, возвращая изначальные свойства.

Ну всё логично, правильно, как и должно быть. Так что решил я перегнать астероид на слитки, в таком виде хранить – нормальное желание, будем честны.

И направился с миньонами перекусить – возни у нас сегодня было много. Сидим, питаемся, я даже немного пива себе позволил: и с креветками хорошо, и отпраздновать сокрушительный успех…

– Марк, послушайте, – задумчиво выдал Харитон, один из алхимических миньонов. – А не слишком ли рано совершили переход от частного к целому?

Вопрос, вообще-то, не дурацкий. Правильный вопрос для алхимика, будем честны. Так что ответил я полно: так мол и так, проверил по массе параметров, всё будет отлично.

– Так что не «рано», а как надо. Никаких неожиданностей… – и тут меня НЕОЖИДАННО прерывает жуткий грохот.

Гараж трясётся, стены мастерской буквально выгибает, бьёт столб изумрудного пламени… И нам на стол падает… Рукожоп! Целый, живой, слегка подкопчёный! Выдаёт:

– Здрасти! Приятного аппетита, Марк! А я вас искал. А что это такое было?

Беззвучный мат, как мой, так и миньонов, висел топорами на ароматах кухни, приправленных запахом озона и серы…

Но убивать и даже жрать Рукожопа (который местом произрастания своих хваталок лишил нас с миньонами обеда, между прочим!) мы не стали.

А стали разбираться, что за хрень произошла. Помимо самого Рукожопа, само собой, который сам по себе – та ещё хрень…

И вышло, как, впрочем, и в целом по жизни, Артемий был не «причиной». Чудес, как это ни забавно звучит, вокруг него не происходило. Он был энтропийным катализатором, что, например, на практике подтверждает разработанная мной мебель для него.

Если нет вероятности сбоя-поломки – она не происходит. Если есть – происходит с близкой к единице вероятностью, рукожопистое свойство.

К катализировал Рукожоп не то, чего не могло быть – взрыв без причины. А то, что вообще-то не должно было произойти, но имело такую возможность. И косяк тут за мной – сам отметил неоднородные включения и… забил на это, на радостях, что нашел способ обработки.

Что самое смешное, рванул не астероид или его кусок. Он тихо-мирно мариновался в алхимической сере, взрывом его отбросило и слегка деформировало, ни больше ни меньше.

К чертям рванула философская сера, в полном соответствии с законами алхимии. Потому что визит Артёмия в окрестности мастерской знаменовал выпадение куска включения в котёл-ванную.

А вот дальше произошла просто каноничная, буквально ученическая ситуация. Философские вещества: сера, ртуть, золото и прочее, да тот же алкагест – работают на эфирных принципах.

То есть, абсолютный растворитель ДОЛЖЕН растворять. Если он такого не делает – он перестаёт существовать. Ну и с остальными философскими веществами-реагентами та же ситуация.

И вот, в ванну с философской серой упал материал, сульфитировать который было невозможно. В принципе невозможно, что прервало существование данного конкретного (и чёрт возьми, весьма значительного!) философского коллоида.

Философская сера прервала своё существование, с выделением энергии, в основном, к счастью, в виде сырого эфира. Но и не только, уже к сожалению.

Этого «не только» хватило, чтобы деформировать стены мастерской. Разрушить её саму в смысле приборов, мебели, инструментов – вообще всё перекорёжило, блин! – ну и скинуть нам на стол Артемия. Самому этому типу ничего не угрожало (ну кроме нашей естественной реакции), поскольку природа его благословения-проклятия не позволяла гадостям случаться с ним самим непосредственно.

И разрушение мастерской мне ни черта не понравилось, как понятно. Хотя в результате всё вышло ОЧЕНЬ неоднозначно. Очень и очень, настолько, что я даже на секунду задумался, а не подкинул ли мне Рукожоп, а точнее трансцендентная сущность за его спиной, мне задачку.

Вроде и бред, но…

– Итак, – вещал я на руинах мастерской собранию народа (из тех, кого послать заниматься делом или в жопу без объяснений я находил не деликатным) – Вот виновник взрыва! – с этими словами я продемонстрировал узкий и длинный, чем-то похожий на клешню обломок.

– А не Рукожоп? – деликатно полюбопытствовал Кирпич, обвинительно смотря на соответствующего персонажа. – Я вот говорил: закидывать его врагам, никакая бомба не сравнится!

– Артемий в данном случае не является первопричиной. Использование же его как диверсионное оружие нерационально: в Гараже он приносит больше пользы.

– Вот! Да я!

– Если бы ты умел читать и не лез в мастерскую, на которой написано «не входить», данного инцидента не было бы! – обвинительно уставился я на засмущавшегося и заткнувшегося Артемия.

Хотя вообще-то он, скорее всего, спас если не жизнь, то здоровье меня. Ну и жизнь миньонов. Потому что этот грешный обломок, один из двух, точно бы навернулся со временем в ванну-котёл. А с учётом того, что дверь была бы закрыта, не факт, что и Щит Жизни защитил бы мою инженерную жизнь.

Но при этом хвалить хамло программистское, которое щемится ко мне в мастерскую, как себе домой, я не намерен! Пусть смущается и чувствует вину!

В то, что научится ко мне не вламываться – верится с большим трудом. Хотя, возможно, сегодняшний инцидент вправит немного мозги всяким нетерпеливым. И в мою мастерскую станут поменьше щемиться не по делу…

– А что это такое? – заинтересовался Федя.

– На клинки похоже, – отметила Глория.

– Довольно близко к истине. Эти два обломка, судя по составу и местоположению – обломки добывающего комбайна.

– Космического⁈

– Да.

– И этот астероид разрабатывали?

– Угу. До поры, пока он к чертям не рванул, отломал эти куски. И скорее всего – разнёс к чертям добытчика. Хотя и не факт. Короче: случившееся – череда нелепых случайностей. Больше не повторится, никто не пострадает и прочее, и прочее… Давайте уже, ступайте себе, мне мастерскую надо восстанавливать! И новую исследовательскую лабораторию для него, – указал я на астероид, – готовить.

Народ, по-моему, несколько сомневался в некоторых утверждениях… Но я их в данном случае не очень осуждаю: сомнения, как-никак – признаки развитого разума.

А вот когда они рассосались, Икси обратилась ко мне:

– Значит теория о появлении этого осколка неверна, Марк?

– Потому что кто-то его ковырял?

– Да.

– Не вполне. Кстати, есть логичное объяснение его странностям, если подумать. Положим, это кусок не разрушившегося белого карлика. А полноценного коллапсара. Валар, который его ковырял…

– А обязательно валар?

– Может, и кто-то другой, – признал я. – В базе по обитателям галактики прискорбно мало данных. Но в таком случае отличие того куска от описанного в базе понятно: он сформирован в иных условиях.

– Понятно. И тогда карлик не разрушался, а просто оказался закольцован червоточиной. И этот осколок занесло, но связь осталась. Нам опасаться этих пришельцев, Марк?

– Чёрт знает. Как по мне, в данном случае действовал жадный глупец: технологии извлечения вещества из коллапсара есть, но риск огромен даже без ковыряния этого куска добывающим резаком. Его, скорее всего, просто уничтожило взрывом, отломившим куски резака. А такие глупцы вряд ли скопятся в одном месте в большом количестве, они – вообще редкость.

– Потому что долго не живут?

– Именно.

Хотя, конечно, вероятность того, что какой-нибудь космический долбоклюй заглянет к нам «на огонёк», есть. Минимум пара уже заглядывали, между прочим! Но дёргаться, бегать по руинам мастерской кругами и вопить «Что же делать, что же делать⁈» смысла никакого. Не поможет, я с чего-то уверен.

А вот мастерскую восстановить не помешает. И сбацать дополнительную, особо укреплённую мастерскую, тоже.

В общем, в поте миньонов своих занялся я мастерской. Тот же лазерный принтер-фрезер доработать, инструменты сделать, перепланировку – ну раз уж так сложилось. Мысль о бронетамбуре на дверь, с сожалением, пришлось «зарубить».

Щемиться, конечно, станет тяжелее, факт. И это хорошо. Вот только в случае непредвиденного исхода (или предвиденного, но попавшего в неприятную расчётную погрешность) опыта или испытания драпать не очень удобно будет. Так что от тамбура пришлось отказаться.

А вот над обломками я посидел, подумал. Вообще-то для виброклинка типа «Напильник» данный космический материал подходит фактически идеально. Собственно, он для этого и создан: вибрировать резонансно в оболочке высокотемпературной плазмы.

То есть, при фехтовании с носителем клинка с плазменной кромкой – вообще идеальный вариант. Кроме того, им не придашь новой формы при всём желании, разве что сломать можно. Потому что создавали эти клешни-резак сразу, комплексным воздействием, и чёрта с два их переплавишь, сваришь или что-то подобное, без утраты полезных свойств.

Так что обломки резака я обследовал, проверил и отложил: в скором времени займусь, сделаю нам с Глорией клинки. Хотелось бы и инструмент, конечно… Но кусков всего два, они небольшие и на куски не делятся, так что клинки – оптимально.

Лабораторию для исследования опасных космических хреней закончили раньше, чем восстановление мастерской. Как минимум потому, что там ничего, кроме сверхпрочных стен с полевым укреплением и дистанционными камерами с манипуляторами, и не было. Так что в ожидании, пока мастерская будет закончена, начал я изучать всякие космические хрени.

В смысле, облазил сенсорами вообще весь основной кусок и заодно прихваченную спёкшуюся почву и обломки. Большая часть которых, как и ожидалось, оказались расплавами металла и камня, совершенно земного происхождения. А вот меньшая, точнее даже следовая – именно хренью. И именно космической.

Что за материал, что делает – непонятно. Ясно, что сформирован в условиях повышенной гравитации, не вполне нормален, да ещё и фонит тяжёлыми частицами и эфиром. Но остатки именно следовые, так что чёрта с два поймёшь свойства и действия. А учитывая, что в Нижнем внезапно не образовалось мощного источника ионизации – скорее всего, этой фигни изначально было мало, а та, что была – не выдержала трёх тысяч градусов в нормальных условиях.

Ну а кроме хрени, были именно описанные в базе материалы, но тоже, как понятно, в следовых количествах. Обидно, досадно… Да и хрен с ним. Я лучше, пока мастерскую доделывают, подумаю-прикину защитные системы с расчётом на неблагожелательных космических гостей. Хотя ничего надёжнее космолёта в этом плане не придумаешь: мало того, что можно огрызнуться, так ещё и можно убежать.

Ну и к экспедиции в Амазонию надо потихоньку готовиться – там, вообще-то, тысячелетиями ждут, буквально рыдают, технологии наг’харов. А это, в потенциале, и защита, и нападение. И вообще – потенциальное ускорение и оптимизация космолётостроения.

Бывшее бомбоубежище Военной Канцелярии Империи, Свалка, Нижний Город

Геннадий и раньше думал, что он особенный, самый достойный. И матушка об этом говорила, а матушка не будет врать! Но со вчерашнего дня он стал в этом уверен. Более того, он понимал: он – Избранный, посланный высшими силами владеть, судить и карать над всем!

А как иначе объяснить то, что после падения метеорита весь Нижний охватили бои, за него дрались корпораты так, что даже Свалка тряслась. А самое ценное, не иначе как посланное Мирозданием лично Геннадию, принёс средних размеров крысёнок, прямо ему в руки? Сияющий серебристым цветом неправильной формы кристалл, для начала – просто красивый. Но это ещё не всё!

Он был, наверное, живым. Или что-то такое. Потому что этот кристалл Геннадий чувствовал. Мог говорить с ним, и кристалл слушался. Например, крысы рядом с кристаллом становились сильнее, больше, сообразительнее. Да и сам Геннадий стал выносливее и сильнее, буквально за несколько часов!

А сейчас в закрытом от посторонних тронном зале (даже Умника выгнал – Геннадию не нужны лишние в момент его триумфа!) он говорил с кристаллом, который вскоре займёт достойное место в его царском венце. А перед ним стояло полсотни крыс, омываемых сиянием камня. И если сначала их корчило, дёргало, то через полчаса они стали больше, развитее, зубастее! Правда, тощие, тотчас же накинувшиеся на заготовленное для них угощение.

Но это было нормально – мудрый Геннадий на всякий случай подготовился. А вот дальше он позвал Гнилого – старика из клошаров, с настолько испитой печенью и трясущимися руками, что в то, что Гнилой жив – не верил сам Гнилой.

– Ей, сарь, щего… – прошамкал Гнилой.

– Помолчи, – поморщился Геннадий от «ароматов», донёсшихся из разверзнутой пасти Гнилого.

За эти ароматы последний и получил своё прозвище, потому что нутро его благоухало невозможно отвратно даже для клошаров. Ну и толку от старика, который сдохнет в любую минуту, не было. Так что Геннадий опять попросил камень. И тот засиял на Гнилого, которого затрясло, выгнуло.

Кости стали хрустеть и вытягиваться, лицо выгнулось, из гнилых дёсен начали показываться зубы, морщинистая кожа стала покрываться шерстью… Но тут Гнилой взял и сдох, сильно огорчив царя. Дёрнулся и обмяк, не реагируя на покусывания крыс, возмущённых тем, что слова Геннадия игнорируют.

– Ну и хер с ним, – подумав, махнул рукой Геннадий. – Кушайте, – благожелательно махнул он рукой крысам, которые с благодарным писком вгрызлись в то, что было Гнилым. – Обидно немного – думал, получатся крысолюды. Сильные, умные, которые смогут использовать технику, – рассуждал сам с собой Геннадий. – Но и так, как есть – отлично, – довольно посмотрел он на здоровых, слегка антропоморфных крыс, по мере поглощения Гнилого становящихся всё менее истощёнными. – И скоро можно будет начинать строить царство! Совсем скоро, ха-ха-ха! А людишек… пока потерплю. А потом их место займут самые лучшие в мире крысы! – с этими словами Геннадий погладил забившегося в восторге здоровенного крысюка.