Текст книги "Укрощение строптивой (СИ)"

Автор книги: Олег Ростов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Часть 4. Искупление. Глава 2.

Осенью, когда деревья стали раскрашиваться желтым, красным, оранжевым, мы часто ходили гулять с ней в лес. С собой обязательно брали близнецов, которые теперь жили у нас дома постоянно. Они носились по лесу, как заведённые. Кристина смотрела на них и смеялась.

– Мама, папа, смотрите какие красивые листья. Мам, мы будем делать гербарий?

– Конечно.

Пацаны, часто подойдя к матери, дотрагивались до её округлившегося живота.

– Мам, а там наша сестрёнка?

– Сестрёнка.

– А когда она родиться?

– В своё время.

– А ты нас так же в животе носила?

– Так же, только живот был больше. Вас же двое было.

– Мам, а может там тоже две девочки?

– Нет, Игорь, – улыбалась Кристина гладя сына по голове, – там одна девочка.

– А как мы с Костей её делить будем? – Этот вопрос тогда поставил и Кристину, и меня в тупик. Мы оба посмотрели на Игоря вопросительно. А Костя подтвердил.

– Да, как мы её делить будем, мама?

– А зачем её делить?

– Ну как же? – Игорь рассуждал вполне с серьёзным выражением лица. – Нас же двое, поэтому каждому нужна сестра. У меня сестра и у Кости сестра.

– Игорь?! – Я смотрел на сына. – Она и так будет, и тебе сестрой, и Косте сестрой. Никого делить не надо!

Кристина засмеялась.

– А вы с ней вместе играйте или по очереди.

Игорь посмотрел на брата.

– Я первый с ней играть буду.

– Это почему? – Костик моментально насупился.

– Я старший!

– И что? А в ухо?

– Кому в ухо?!

– Тебе.

– Ай-яй-яй, мальчики! – Покачала Кристина головой. – Вот сейчас Сонечка смотрит на вас и говорит, что, если вы так будете себя вести, она ни с кем из вас играть не будет вообще.

– Как это говорит? – Удивлённо смотрел Игорь на мать.

– Она ещё маленькая! – Засмеялся Костя. – Она не умеет разговаривать. Она вообще у тебя ещё в животе!

– Умеет, Костя. Просто вы её ещё не слышите. А я слышу. Ты верно сказал, что она у меня ещё в животе. Поэтому слышать её могу пока только я.

– А что Соня ещё говорит? – Спросил Игорь.

– Говорит, что у неё хорошие братья и она вас очень любит, но вот только вы часто спорите и даже дерётесь. Вы что и с ней драться будете?

Оба пацана замотали головами.

– Не, мам, мы с ней драться не будем. – Это Костя. – Она же девчонка, да ещё и маленькая!

– Правильно! Она девочка и младше вас. – Поддержал брата Игорь.

– Ладно, мам, обещаем, мы с ней драться не будем. А играть будем вместе.

На седьмом месяце Кристина стала отекать. Начали сбои в работе почек. Её клали на сохранение. Но долго находиться в клинике Кристина отказывалась.

– Дочь родиться в срок. Не надо меня пичкать лекарствами. – Говорила она и возвращалась домой.

Незадолго до того, как Кристину увезли рожать, мы сидели с ней у себя в спальне. Она прижалась ко мне, поглаживая свой живот.

– Уже скоро, Стёпа. – Сказала она, глядя мне в глаза и улыбаясь. Почувствовал, как у меня задрожали руки. Встал перед сидящей на краешке кровати Кристиной на колени, обхватил её ноги. Закрыл глаза и увидел песочные часы на фоне огромного часового механизма. Шестерня под действием пружины провернулась, часовая стрелка уже стояла на числе «двенадцать», минутная передвинулась вверх, застыв в паре делений от часовой. Маятник качнулся, отсчитывая мгновения. Песчинки проваливались вниз и падая в нижнюю колбу, приближали неизбежное…

Я целовал её колени, её руки. Я понял в этот момент, что всё в моей жене было гармоничным. Даже её татуировки на ногах, на руках, на животе, на спине, к которым я был равнодушен и даже испытывал раньше негатив, оказались на своём месте. Сейчас я посмотрел на это другими глазами. Они идеально вписались в образ женщины, сидевшей передо мной, завершая её гармонию. Именно такой она и должна была быть. Если бы хоть чего-то не хватало в ней, то это была бы уже не Кристина, а совершенно другой человек. Мне становилось страшно от того, что я могу не увидеть её больше, не почувствовать бархат её кожи, не вдохнуть её запах, не услышать её голос и не тонуть больше в бездонной синеве её глаз. Она стала частью меня, причём самой лучшей и самой чистой. Потеряв её, я никогда больше не смогу чувствовать и осознавать себя единым целым. Это буду уже не я, а кто-то чужой. Кристина гладила меня по ёжику волос.

– Всё будет хорошо, родной мой.

– Обещаешь? – Смотрел на неё с надеждой.

– Обещаю. Верь мне. – Я хотел верить, но разумом понимал, что это иллюзия, мираж, самообман…

Через пять дней ночью, Кристина разбудила меня.

– Стёпа, началось. – Я замер. Потом соскочил с кровати и заметался по комнате наткнулся на пуфик и чуть не упал. – Степан! На меня посмотри. – Я остановился. Кристина качала головой. – Звони в скорую и отцу. Я буду одеваться.

Схватил мобильный, вызвал неотложку. Потом позвонил тестю.

– Я сейчас буду! – Сказал он и отключился. Помог Кристине одеться. Она постоянно держалась за живот. Побледнела. Вообще она уже несколько дней должна была быть в клинике. Но Кристина сказала, что хочет побыть дома и перед родами сама ляжет в больницу. Но мы предполагаем, а господь располагает. Скорая примчалась быстро. Я залез с ними в машину. Ничего не хотел слушать. Держал жену за руку. Смотрел на её лицо, пытаясь впитать каждую клеточку своей любимой.

Приехали в клинику, там уже ждали. Кристину сразу положили на каталку. Она вскрикнула, схватившись за живот.

– Я хочу быть с ней. Это же можно? Ведь мужья же присутствуют на родах? – Говорил я врачам.

– Не в этот раз, Степан Олегович. – Ответил мне главврач. – Кристине Александровне будут делать экстренное кесарево сечение. Схватки уже начались. Родить сама она не сможет. В этом случае мы потеряем не только мать, но и ребёнка. Вам лучше там не присутствовать, поверьте.

– Стёпа! – Услышал я голос жены. Отодвинул врача, подскочил к ней. – Родной мой. Я ни о чём не жалею, слышишь, ни о чём. Оставайся здесь. Прошу.

Целовал её руку.

– Я сделаю так, как ты скажешь.

Её увезли, двери в операционную закрылись. А я всё стоял и смотрел ей в след. Меня кто-то взял за плечи.

– Пойдём, сынок. От нас теперь ничего больше не зависит. – Услышал голос Штерна-старшего. Рядом стояла Ирма. Она была бледна. Глаза мокрые. Наверное, тесть позвонил ей. Он увёл меня в кабинет главврача. Мы с тестем сидели на диване. Ирма в кресле. Ждали. Время текло медленно, мучительно медленно. Вставал, ходил по кабинету. Потом прислонился спиной к стене. Уперся в неё затылком и закрыл глаза. Опять увидел песочные часы на фоне большого часового механизма. Шестерня вновь провернулась под действием пружины, минутная стрелка, сдвинувшись, застыла на «двенадцати», закрыв собой часовую. Последняя песчинка провалилась в нижнюю колбу. Я даже видел, как она падала, медленно. Словно осенний лист, сорвавшийся с ветки. Наконец, затерялась среди других таких же. Услышал детский крик. Или мне это только показалось? Открыл глаза и подобрался. Стал прислушиваться. Тесть дремал. Всё же старик уже, устал он. Но тут открыл глаза и посмотрел на меня.

– Что, Степан?

Я не ответил, продолжая прислушиваться. Вроде опять услышал детский плач. Сглотнул судорожно. Посмотрел дико на тестя.

– Что, Степан?

– Соня родилась.

– Как? Откуда знаешь?

– Слышал, чувствую. – Он встал, подошёл ко мне. Заглядывал мне в глаза.

– Кристина?

– Не знаю. Не чувствую её.

Он достал из кармана пластиковый цилиндрик с таблетками. Вытряхнул парочку на ладонь и положил под язык.

– С ней всё будет хорошо! – Проговорила Ирма. – С ней не может ничего случится плохого. Я уверена. – Губы женщины дрожали, по щекам побежали дорожки слёз. Она заплакала. Тесть обнял её. Ирма уткнулась ему в грудь.

Прошло ещё около часа. Наконец в кабинет зашёл главврач. Посмотрел на нас с тестем.

– Александр Осипович, поздравляю Вас с внучкой. Степан Олегович, а Вас с дочерью. Здоровый ребёнок. Просто прелесть. Настоящий ангел. Красавица будет на зависть всем.

Я, отец Кристины и Ирма смотрели на мужика. Дочка здоровенькая, это хорошо. Но почему ты, дятел, молчишь насчёт матери? Напряжение было диким, я сцепил ладони в кулак. Почувствовал, как капли холодного пота побежали по спине. Хотел задать вопрос начёт жены, но слова застряли в горле.

– Мать? – Спросил Александр Осипович.

– Кристина Александровна сейчас отдыхает после операции. Всё прошло хорошо. Удивительно и невероятно, но это факт. Второй раз наблюдаю чудо, связанное с Вашей дочерью Александр Осипович. Первый раз, когда она встала на ноги, хотя приговор был однозначным. Второй раз родила прелестную дочку и спокойно перенесла операцию. Хотя и здесь приговор был однозначным. Невероятно.

Пока он говорил, напряжение отпускало меня, словно что-то тяжёлое, липкое и тёмное отпускало мои плечи. Я опять закрыл глаза, делая глубокий вздох… Шестерня под действием пружины вновь провернулась. Минутная стрелка сдвинулась и перескочила на одно деление вперёд. Маятник качнулся, отсчитывая мгновения новой жизни. Песочные часы перевернулись, сменив пустую колбу на полную песчинок. Первая песчинка провалилась вниз и начала своё падение…

– Искупление! – Прошептал я.

Тесть, Ирма и главврач посмотрели на меня.

– Что ты сказал, Степан? Какое искупление? – Удивлённо спросил тесть.

– Искупление. Соня, это искупление Кристины. – Я закрыл лицо ладонями и впервые с далёкого детства заплакал на взрыд…

Мы с тестем вышли на крыльцо. Было утро. На улице стояли парни из мастерской. С ними была жена Ивана. У них пацану было уже пять лет. Они смотрели на нас в ожидании.

– Дочка родилась. – Сказал я им улыбаясь. – Сейчас она вместе с Кристиной. Всё хорошо пацаны. Будем жить!

Все четверо, включая и супругу Ваньки заорали, кинулись ко мне, стали поздравлять. Поздравляли и тестя.

– Ну чего раскричались? – Усмехнулся Штерн. – Детей разбудите с мамашами.

К клинике подъехал полицейский «Мерседес» с мигалками. Вышел генерал.

– Сань? Всё нормально?

– Нормально, Федя. Очень нормально, даже отлично.

Генерал вздохнул облегчённо.

– Ну слава тебе господи. – Вытащил из машины огромный букет роз. – Значит не зря я его привёз. Степан, кого в крестные возьмёшь?

– Только не тебя! – Ответил, смеясь тесть. – Ты и так крестный её матери. Тем более, уже старпёр. А ей молодые крестные нужны.

– Это ты старпер! А я всё ещё молод! Мне до сих пор семнадцать лет. Так парни, в машине шампанское, достаем! Открываем и за молодую маму и дочку!

Увидел жену только на следующий день. Надел белый халат. Пробрался к ней в палату. Она держала дочку в руках, улыбалась, целовала её и что-то говорила. Я стоял и смотрел на них. Кристина повернула ко мне лицо. Улыбка не сходила с её губ.

– Вот, доченька, и папка наш наконец-то соизволил появиться. А то шляется непонятно где!

Усмехнулся и подошёл к ним. Присел рядом, очень аккуратно обнял их.

– Здравствуйте мои дорогие девчонки. Как же я по вам соскучился. – Посмотрел в синеву любимых глаз. – Спасибо, родная. Спасибо за сыновей, за дочь! Спасибо за себя, что ты есть. Я самый счастливый человек на свете.

Кристина протянула мне дочь. Я взял младенца со всей осторожностью. Положил на сгиб руки. Глядел на малышку, и в груди стало разливаться тепло. Это была любовь, нежность к этой крошке. Кристина встала с постели. Смотрела на дочь в моих руках.

– Прелесть какая да, Стёпа?

– Да. Даже не верится. Спасибо тебе ещё раз, родная.

– А знаешь, что ещё, Стёпа?

– Что?

Кристина расстегнула халат, показала мне свою грудь, взяла их обе в свои руки, надавила. На сосках показались белёсые капли.

– У меня началась лактация. Смотрю на дочку и чувствую, как грудь начинает ломить.

– А что в этом такого? Это же нормально. У тебя и на близнецов такое было.

– Было, Стёпа. Дура была, грудь перетянула, и мои мальчики так и не попробовали моего молока. – Кристина судорожно вздохнула. На её глазах навернулись слёзы.

– Крис, успокойся. Они больше не нуждаются в молоке. А вот она да.

– Всё дело в том, что в большинстве своём, дети, рождённые в результате кесарева, искусственники. А меня ведь с Соней тоже кесарили. Но у меня всё равно идёт лактация. И счастлива, что свою девочку кормлю грудью. Понимаешь?

– Понимаю. Ты молодец, Кристина.

– Пока идёт молозиво, молоко позже пойдёт.

– А им кормить можно?

– Молозивом? Конечно можно, даже нужно. Оно очень питательно.

Дочка пошевелилась, открыла маленький ротик и подала голос. Я стоял смотрел на неё и улыбался. Видел её маленькие десна, ещё беззубые. Поцеловал в лобик.

– Стёп, давай, дочка кушать хочет.

Кристина ловко перехватила у меня ребёнка, села на кровать и сунула ей правую грудь. Та сразу за сосала. Так интенсивно. Кристина нежно смотрела на дочь. Вся словно светилась. Да она и так светилась в солнечных лучах, что падали на них обеих из окна. Кристина, подняла лицо ко мне. Потянулась губами. Я наклонился к ней и поцеловал в губы. Долго не отрывался от них.

Пробыл у Кристины около часа. Потом ушёл. Кристине нужно было отдыхать. Вечером приехал тесть с мальчишками.

– Ну что, Стёпа, видел дочку? – Спросил меня Штерн-старший.

– Видел и даже держал на руках. Она просто прелесть. Хотя о чём я? Кристина другую и не могла родить. Она её грудью кормит. У неё молоко пошло.

– Ну и слава богу. Через три дня их выписывать будут. Надо бы подготовится.

– А что готовить? Кроватка уже стоит, ждёт малышку в нашей с Кристиной спальне. Игрушки ей ещё рано.

Близнецы были тут же и молча слушали нас с тестем.

– Пап, а Сонечка красивая? – Спросил Игорь.

– Конечно красивая.

– Как мама? – Спросил уже Костя.

– Как мама, даже ещё красивее.

– Красивее мамы? – Удивился Костя и посмотрел на меня недоверчиво.

– Конечно красивее. Мама уже взрослая, а Соня ещё ребёнок. Так что братцы-кроли заряжайтесь. Будете её опекать.

– Как Полину? – Тут же спросил Игорь. Я кивнул.

– Да, как Полинку. Полину же вы любите?

– Конечно. Она же наша сестра. – Близнецы заинтересованно на меня смотрели.

– Что-то хотите спросить?

– Пап, – начал Костя, – вот скажи нам, Полина наша сестра, а мама у неё тётя Ирма. Соня тоже нам сестра, но у неё мама наша с Игорем мама. Почему?

Тесть аж закряхтел. Ухмыляясь, посмотрел на меня. Покачал головой. Мол давай выкручивайся, кобель драный.

– Что я могу вас сказать, дети? Так получилось. Станете старше, всё сами поймёте.

– Так нам тётю Ирму тоже мамой звать? – Спросил Константин.

– Нет, Костя. Мама у вас одна, это мама Кристина. А тётя Ирма, так и останется для вас тётей Ирмой. И давайте разговор этот прекратим. Станете старше, тогда поговорим. Хорошо?

Оба мелких как-то ехидно заулыбались. Но головами закивали.

– Хорошо, папа. Но мы у деда потом спросим. Да деда?

Теперь уже я засмеялся. Александр Осипович покачал головой.

– У меня не надо спрашивать. У вас есть родители говорить о таком. Вот у них спрашивайте. У отца, у матери. А меня увольте от этого. Так, что стоим? Руки кто мыть будет? Бегом! – Пацаны убежали в ванную. Тесть посмотрел на меня. Покачал головой.

– Что? – спросил у него.

– Ничего. Но я не знаю, как вы с Кристиной будете объяснять наличие сестры у них от другой мамы! Тоже мне, эспериментаторы.

Часть 4. Искупление. Глава 3.

Кристину забрали через четыре дня, когда врачи окончательно уверились, что с ребёнком и самое главное с матерью всё нормально. Дома к их приезду всё было уже давно готово. Были гости. Но Крис сразу же унесла дочь наверх и никому не показала. Только отцу, как дедушке, Ирме и сыновьям. Я уже малую уже видел. Остальным гостям, кто приехал, сказала, что ребёнка покажет только через месяц.

– Крис, ты что, стала суеверной? – Спросил её вечером.

– Может быть. – Она разделась. Смотрела на себя. Шов был закрыт медицинским пластырем.

– Кристина, подойди ко мне. – Попросил её. Сам присел на кровать. Она подошла. Обнял её за бедра. Поцеловал нежно живот. Шов не трогал. – Болит?

Она запустила пальцы мне в волосы.

– Есть такое. Врач сказал, что боль могу чувствовать длительное время. А возможно пройдёт быстро. – Села рядом со мной. – Стёп. – Погладила меня по спине.

– Что?

– У нас долго не было секса.

– И что? Ты предлагаешь им заняться? Ты с ума сошла? Ты после родов.

– Я не о себе говорю.

– Не понял?

– Не прикидывайся. Я о тебе говорю. Мне сейчас ничего не нужно. Можно будет только через полтора-два месяца.

– И что? Так Крис, чего это ты так меня поглаживаешь. – Я даже отодвинулся от неё. Она недовольно посмотрела на меня и пододвинулась ближе.

– Не смей от меня отодвигаться. Я о тебе забочусь, дорогой.

– Так, Кристина, давай конкретней. А то меня начинает напрягать твои намёки.

– Я о том, что вы, мужики долго без секса не можете. Вам обязательно своего дружка надо куда-нибудь засунуть, в какую-нибудь щель. Скажи, что не так?

– Нет, не так. Я себя не на…

– Я знаю, – перебила меня Кристина, – не на помойке нашел. Но женщину тебе охота. Серёгин не расстраивай меня, ты же не импотент.

– Послушай Крис, я дурею над твоими мыслями.

– Не уходи от вопроса.

– Хорошо. Да охота. Тем более близости у нас не было месяца три уже или даже больше. тебе нельзя было.

– Я даже скажу сколько точно. Три месяца и двадцать один день. Ты очень стойкий, Серёгин. Но так долго продолжаться не может. Я не дура. Я в последнее время думала об этом.

– Тебе думать не о чем больше? О дочке думай.

– Я о ней и так думаю. И о семье нашей думаю. Я не хочу, чтобы ты побежал на сторону, Стёпа, чтобы слить в какую-нибудь кошёлку.

– Твою душу, Крис. Я дурею над твоим сленгом. Ты же не малолетка. Серьёзная, уважаемая женщина. Бизнесвумен. Жена, мать семейства, а иногда так выражаешься, что, бл…, уши пухнут.

– Не матерись в комнате, где находиться младенец, Стёпа.

– Извини.

Кристина совсем ко мне прижалась.

– Так вот, Стёпа, в продолжении к нашему разговору. – Она запустила ладошку в мои спортивные штаны. Погладила через трусы моё хозяйство. Кстати напряжённое, это я так отреагировал на неё, когда жена разделась до трусов. – Вот видишь, какой он у тебя напряжённый. – Дьявол, сердце бухало как сумасшедшее.

– Крис, не надо. Как напряглось, так и успокоится. – Попытался вытащить её ладонь из своих штанов.

– Стёпа! Убери руки. Молодец. – Залезла уже в трусы. Ласкала возбуждённую плоть ладонью. – Стёп, я могу отсосать тебе. Но это может один раз прокатить, два, но тебе ведь захочется большего так.

– Крис, перестань. Дочь сейчас проснётся.

– Не проснётся. Я знаю когда она проснётся. Давай, штаны снимай.

– Крис, ты не успела приехать из роддома, как… б… Как уже пристаёшь… ладно, давай я в душ схожу. – Она убрала руку из моих штанов.

– Хорошо. Сходи. Я бы с тобой сходила, да пока нельзя.

Ушёл в душ. Не успел я залезть под струи воды, как Кристина постучалась.

– Стёпа, а чего ты закрылся? Ты от меня что-то скрываешь?

Да мать моя женщина! Открыл. Кристина зашла. Стояла смотрела на меня. На ней был халатик. Дождалась, когда я сполоснусь.

– Ты меня контролировать будешь, Кристина?

– Нет, просто хотела на тебя посмотреть, на голого.

– Ты что, не видела?

– Видела, много раз. Но я ещё хочу. Сполоснулся?

– Сполоснулся. Ты уверена, что надо?

– Надо. Тебе в первую очередь.

– А тебе?

– И мне надо. Даже просто ради успокоения и самоутверждения, что я могу удовлетворить мужа, пусть даже так, в усечённом виде. Пойдём. Или прямо здесь?

– Пойдём на постель.

Она села на кровать. Я встал напротив неё. Кристина уже привычно поласкала руками меня, потом поцеловала мою плоть. И наконец взяла её полностью в рот. Положил руки ей на голову. М-да, что-то что, но в плане секса и удовлетворения мужчины она, конечно, профи. Делала всё с наслаждением и страстью. Даже замычала сама, когда я взорвался в ней, притянув её голову к себе до упора. Да, долгое воздержание сказывалось. Спермы накопилось достаточно, что супруга даже захлебнулась. Выпустила меня, закашляла.

– Чёрт, не в то горло попало. Стёпа, сколько же тебя!!! – Взяла платок и стала вытирать губы, подбородок. – Видишь, ты был полон. Скажи, тебе легче стало? – она встала.

– Кристина всё нормально. – Обнял её. В этот момент дочь закряхтела, потом подала голос. Жена вывернулась у меня из рук.

– Я сейчас. – Убежала в ванную. Но скоро пришла. Халат был распахнуть. Она протёрла свои налитые груди смоченной чем-то марлей. Взяла ребёнка, села на кровать и дала младенцу грудь. Сидела, кормила. Я накинул халат и присел рядом с ними. Смотрел, как дочь в очередной раз насыщается. Кристина даже глаза прикрыла.

– Крис, – шёпотом спросил её, – что ты чувствуешь, когда она сосёт тебе грудь?

Кристина улыбнулась.

– Мне хорошо. Не знаю, как описать эти ощущения, это чувство. Я очень жалею, что в своё время сама себя лишила этого с сыновьями.

Покормив дочь и перепеленав её, сменив памперс, уложила Соню вновь в кроватку. Залезла ко мне в постель.

– Стёп. Скажи, я страшная стала?

– Ты с чего это взяла?

– Стёп, не надо ладно? Я же вижу себя в зеркало. И фигура у меня не та стала. И ещё шов этот. Ты меня не бросишь из-за этого?

– Господи. – Лёг на бок, повернувшись к ней. – Откуда такие мысли? Кристина, тебе не 20 лет и даже уже не тридцать. У нас дети старшие в школу бегают.

– Не бегают, их возят.

– Да какая разница. Тебе тридцать девять. Успокойся. Ты прекрасна. Красива. Поверь. – Помолчал, глядя на неё. Заметил влагу в её глазах. – Кристин, что происходит? Ты начала жалеть, что родила?

– Нет, что ты. Сонечка моя звёздочка. Я очень счастлива, что она у меня появилась. Здесь другое.

– Что именно?

– На меня иногда накатывает страх. Я словно оказываюсь в какой-то пустой комнате. Вокруг никого. Я начинаю звать вас. Тебя, папу, сыновей и даже Соню. Но в ответ тишина. А потом начинаю слышать голоса. Твой, папин, мальчишек и даже Соню, как она смеётся. Кричу вам. А вы не слышите. И ещё слышу чей-то женский голос. Она с вами разговаривает, смеётся. И вы с ней. А меня будто нет.

– Крис. Успокойся. Я не собираюсь от тебя куда-то уходить. Ты моя жена. Я люблю тебя. У нас трое детей. Как я могу бросить вас и уйти? Тем более дочка родилась. Жаль мамы уже нет. Она была бы счастлива, увидеть внучку.

Обнял Кристину, она меня, прижались друг к другу.

– Я тебя тоже очень люблю. Спасибо, что ты появился в моей жизни. Я сейчас вспоминаю то, что было до тебя, это словно какой-то кошмар. Болезнь, тяжёлая и страшная. А потом ты. И твоё лечение. Да пусть жёсткое. Но ведь иногда, чтобы спасти больного, ему причиняют боль. Так ведь?

– Так, когда нет другого выхода. Крис, может тебе к психологу показаться? У тебя, наверное, послеродовая депрессия.

– Стёпа, я не сумасшедшая. – Кристина уткнулась мне в плечо и заплакала.

– Никто не говорит, что ты сумасшедшая. Такое бывает. Успокойся. Не хочешь, не надо. Тебе нужен покой и хорошие эмоции. А то вдруг молоко пропадёт? Чем Соню кормить будешь?

Кристина села на кровати. Потрогала через ночную рубашку свои груди.

– Стёп, ты чего такое говоришь? Мне нельзя, чтобы молоко пропало.

– Конечно нельзя. Поэтому максимум спокойствия и только положительных эмоций. Я рядом. Мальчишки рядом, отец твой рядом. Ирма тоже рядом.

Кристина улыбнулась, продолжая удерживать ладонями свои груди.

– Знаешь, Стёп, а Ирма изменилась. Та Ирма, которую я знала, её больше нет. Сейчас это другая женщина, абсолютно. Совсем не похожая на прежнюю. Как небо и земля. Никакой безбашенности и авантюризма. Распущенности, похоти. Нынешняя Ирма, это железная бизнеследи, со стальными нервами и волчьей хваткой. На мужчин вообще не реагирует. Особенно на тех, кто пытается флиртовать. На любой флирт или брачный хоровод, отвечает абсолютно холодным взглядом и такой же холодной улыбкой. Либо вообще никак, словно вместо самца пустое место. Среди бизнес-кругов, даже слух пошёл, что она напрочь фригидна. Но ты же знаешь, что она не такая?

– Ты тоже изменилась. И той Кристины, которую я увидел первый раз, тоже уже нет. Есть другая Крис, которую если кто и волнует, то только твои близкие – отец, муж, дети и ещё Ирма с дочерью. И хватка у тебя в бизнесе не менее волчья, чем у Ирмы. Вы обе стоите друг дружку. Это же надо было схлестнулись две дамы, оторви и брось. Вы как две сестры-близняшки однояйцевых. Вся разница у вас, это то, что ты блондинка, а Ирма брюнетка. Даже татуировки у вас одинаковые.

– Не совсем. – Кристина усмехнулась. – У меня на лобке одна, а у неё другая.

– Да, есть такое. Я это заметил. Наверное, это из-за той хрени, которой вы меня опоили, ведьмы. Всё хорошо помню. Каждую чёрточку её тела, каждую линию её татуировок. Как и твоих. Но твои я вижу на протяжении десяти лет, даже чуть больше. А у Ирмы видел один раз. Но всё равно всё помню. Как фотография отпечаталась в памяти… Так, Крис, я не совсем понял, что значит твоя фраза о том, что я знаю, что Ирма не фригидная? К чему это?

– Ни к чему.

– Не юли. Ты чего глаза отводишь, Кристина? Вы что опять что ли? Повторить хотите? И опять меня напоить попробуете, вашей хренью, как в прошлый раз?

– Хорошее зелье было. Но Ирма переборщила. Нет, Стёпа. Никакого зелья.

– Тогда что?

– Это на случай если ты захочешь на строну сбегать. Лучше тогда пусть будет Ирма.

– Я в шоке. То ты ревнивая до безобразия, то готова делится мной со своей подружкой.

– Я тебя и так ревную. Ко всем. Кроме Ирмы.

– Почему?

– Не знаю. Просто не ревную, после того раза. Видела, как она тебя целует, как ты её берёшь. Никакой ревности. Наверное, от того, что знаю, Ирма никогда не встанет между нами. Тем более Полинка и Сонечка сёстры. Как и Костя с Игорем обеим девчонкам братья.

– Ты вообще зачем мне это говоришь? Насчёт Ирмы? Давай прямо, Крис?

– Просто. На тот случай, я же тебе сказала, что пока я не могу, но тебе надо, то пусть будет Ирма. Или если что-то со мной случится. То пусть опять же будет она. Ирма и о детях позаботится лучше, чем кто-либо.

– Что-то мне совсем не нравится твоё настроение и твоё состояние. Психологическое, я имею ввиду.

– Нет, Стёп. Всё нормально. Я просто тебе говорю всё как есть. На всякий случай, чтобы ты знал.

– Давай спать, Кристина. А то ещё до чего-нибудь договоримся. Да, насчёт Ирмы. Сыновья уже задают вопросы, почему, если Полина им сестра, то мама у неё тётя Ирма, а не ты?

– Надеюсь ты сумел найти выход из ситуации?

– Нет. Не сумел. Сказал, что станут постарше и мы поговорим.

– Отвертелся.

– Мы с тобой и ТЁТЕЙ Ирмой вместе им будем объяснять. А заодно и дочерям. Не против, Крис?

– Не против.