Текст книги "Волчье племя"

Автор книги: Олег Поддубный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Неплохо! – одобрил Ловчий. – А куда денется тот наряд, который на прииске заменят мои люди?

– Как куда? – удивился Шторм. – Их на этом же «Кунге» отправите на лесосеку и там хоть расстреливайте, хоть взрывайте – ваше дело, как вы с ними поступите! – махнул он рукой. – Да! Машины, вы сами понимаете, должны быть «левыми».

– Ну, это само собой! – отозвался Ловчий. – Для такого дела угоним парочку!.. И номера заменим!.. Все будет нормально, Алексей Николаевич, не волнуйтесь. Вы не с пижонами имеете дело!

– Рациями я вас снабжу, бушлатами тоже…

– Рации у нас самих есть, а вот солдатской одеждой чем раньше, тем лучше.

– Так! Последний и самый щепетильный вопрос, – сделал ударение полковник. – Куда вы собираетесь везти алмазы?

Бандиты переглянулись между собой, и затем, пожав плечами. Ловчий ответил:

– Если все будет складываться гладко, то сюда, на дачу в Великий Бор! А если возникнут какие-то трудности… – Он запнулся. – Над этим еще надо подумать.

– Тогда думайте быстрее, – жестко произнес Шторм. – Как только сообщат о плохой погоде, сразу приступаем к делу, так что времени у вас немного.

– Я завтра вам сообщу через Тоцкого.

– Хорошо! Завтра вы у него и получите солдатскую форму.

– Форма пусть лучше останется у него, – поспешил сказать Ловчий. – Там у него и оружие еще есть. Осталось от подготовки к побегу, – пояснил он, увидев удивленные глаза офицера. – Мне кажется, нет необходимости возить одежду туда-обратно, тем более когда на всех дорогах еще стоят патрули.

– Резонно! – согласился Шторм.

– Форма и оружие побудут у Тоцкого до назначенного дня, – продолжал вор. – Это облегчит наши приготовления, и от Тоцкого до прииска ближе, почти напрямую.

– Можешь не продолжать, все понятно, – оборвал его полковник, глядя на наручные часы. – Только учти, Ловчий, людей для солдатского наряда ты должен подобрать помоложе, а Золотой с братвой побудут в засаде или на лесосеке. Они лучше переносят кровь! – поставил он точку, чем вызвал самодовольные ухмылочки воров.

Уходя, полковник задержался у двери и, обернувшись, задумчиво сказал:

– Говорите, оружие и солдатскую форму лучше оставить у Тоцкого?.. Так, может, и контейнеры с алмазами оставить у него, под самым носом лагеря?.. Никому и в голову не придет там искать, да и к дележу приступить безопаснее. Как вы на это смотрите?

– Идея неплохая, – одобрил Ловчий. Он обернулся и посмотрел на братву. – Думаю, никто из вас не будет против?

Бандиты молча закивали головами, соглашаясь с предложением.

– Да, так будет безопаснее, чем везти контейнеры в Великий Бор, – сказал за всех Золотой.

– Все согласны, Алексей Николаевич, – сказал Ловчий. – Теперь нам надо предварительно сориентироваться на местности, и мы готовы приступить к делу.

– Добро!

Шторм покинул дачу Ловчего довольный: он добился чего хотел в разговоре с бандитами.

Они полностью приняли его условия. В особенности его радовало то, что они согласились привезти контейнеры в питомник Тоцкого.

Там-то он и предполагал с ними расправиться с помощью хорошо выдрессированных собак.

«Лихо я им подбросил идею с банком драгоценного запаса в Неринске! – ликовал он. – Как говорится у них, уголовничков: жадность фраера сгубила?.. Она их и погубит!»

Но он не слышал того, что сказал Ловчий, когда за его спиной захлопнулась дверь:

– Что-то не нравится мне этот хорошо выстроенный план. Крови много, а гарантий никаких. Мы попадемся, а полковник останется в стороне. А ведь если мы попадемся, ни один мент не оставит нас в живых, нас убьют раньше, чем мы успеем открыть рот на следствии, и никто не узнает, кто истинный организатор налета на прииск Копины Чары! Хорошо все полковник продумал! Нет, так не пойдет! Мы этот план немного переиграем! – поставил он точку, и уголки его губ скривились в усмешке.

* * *

Уже вторые сутки Цезарь и Агата ожидали неподалеку от тропы, ведущей к поселку, выхода Тоцкого из питомника. Они притаились в кустах прямо напротив того места, где всего день назад безжалостно расправились с двумя своими щенками и помощником ветеринара, которому они так доверчиво отдали своих детей. Мимо них проходили люди на работу в колонию и обратно. Снег засыпал тропу, а Тоцкого все не было. Агата и Цезарь не могли простить своему бывшему спасителю и кормильцу то, что он испортил их щенков. Агата от нетерпения даже немного подвывала. Цезарь же ласково облизывал ей морду и тихонько поскуливал на ухо, как будто говорил ей, чтобы она успокоилась. Время шло. Метель то усиливалась, то утихала, и вдруг вдалеке послышались собачий лай и отрывистые, режущие слух хлопки трещоток. За свою волчью жизнь хищники научились понимать, что значат для них эти звуки: началась охота на них, на волков! Встрепенувшись, они повернули морды к нараставшему гулу, понюхали воздух. Их тела содрогались от тревоги: они поняли, что оставаться на месте небезопасно, так как тонкое чутье собак поможет охотникам отыскать их. Поджав хвосты, Цезарь и Агата вышли из своего укрытия и бросились в тайгу.

Погоня за ними продолжалась почти до вечера. Уже через несколько минут после того, как они покинули свое укрытие, стая борзых обнаружила их след и начала неустанно преследовать. Глубокий снег помогал привыкшим к нему волкам, но у собак было явное преимущество: все они были здоровы. И все равно настигнуть Цезаря и Агату борзые смогли только к вечеру.

К счастью для волков, ни одной приемистой собаки, то есть волкодава, среди них не оказалось, и началась кровопролитная схватка между дикими и домашними животными. В этом неравном бою бились два волка против шести борзых, и тут выяснилось, что Цезарь и Агата намного сильней и выносливей этих охотничьих собак. Первых двух нападавших борзых они убили, можно сказать, с лету. С остальными завязалась кровавая схватка. На Цезаря и Агату напали собаки, не имевшие навыков в погоне за волками. И все-таки до появления охотников им удалось подмять под себя трехногую волчицу. А Цезарь, как ни старался помочь своей подруге, так ничего и не смог сделать. А с прибытием охотников он резанул клыками по шее одной борзой и скрылся в кустах.

Позади него раздалось несколько выстрелов, и его слух резанул предсмертный крик Агаты, но, не оборачиваясь, он продолжал свой бег. Уставшие от погони и изнурительной схватки собаки отказались от преследования.

Выждав несколько часов в чаще, Цезарь вернулся туда, где оставил Агату. Снег уже припорошил место отчаянной битвы, но ее следы даже глубокой ночью волк видел хорошо. Вот его ноздри уловили запах крови его пожизненной спутницы. Охотники забрали ее с собой, но несколько смешанных с кровью клочков шерсти своей любимой, припорошенных снегом, он нашел. Лизнув их несколько раз, он задрал голову вверх и затянул свою прощальную песню, в которой соединились и боль, и скорбь, и тоска. Пел ее волк долго, и из его глаз по слипшейся от крови шерсти бежали слезы. Цезарь пел прощальную песню не просто любимой, а той безвозвратно утерянной лучшей части его жизни, в которой, как принято говорить у людей, есть вера, надежда и любовь!.. Он пел со всей своей волчьей страстью, пел самозабвенно, рассказывая всему миру о своем безутешном горе, и пение его разносилось далеко по таежным окрестностям, навевая ужас на многих жителей леса. Закончив, волк засыпал следы крови своей любимой, и его глаза обратились в ту сторону, куда ушли охотники. Они светились зеленым фосфоресцирующим огнем, и в них были гнев и ненависть. Втянув несколько раз ноздрями воздух и не обращая внимания на свои тяжелые раны, Цезарь пошел по их следу.

Глава 8

Смольникова ждал еще один сюрприз. Отправив труп Камила в морг, он и сам решил навестить Чекушина, чтобы узнать о результатах экспертизы: что могло вызвать сокращение мышц у мертвого судмедэксперта? Открыв дверь в морг, он увидел столпившихся в коридоре медицинских работников: оцепенев от ужаса, они смотрели куда-то в глубь лаборатории. На появление Смольникова никто не обратил внимания, и, растолкав их, следователь направился к ее полуоткрытой двери. Он шагнул в лабораторию и молниеносно вылетел из нее как ошпаренный кипятком. За ним, натыкаясь на стены и дверные косяки, вышел Чекушин. Похоже было, что он ничего перед собой не видел. Его лицо было мертвенно-бледным, как у покойника, и на нем лежала гримаса страшной усмешки. Глаза были полуприкрыты, и все движения напоминали дергающийся танец больного белой горячкой.

– Что с ним? – отскочив к толпе, спросил Смольников.

– Он мертвый! – как гром среди ясного неба, раздался ответ из толпы лаборантов.

– Что?!

* * *

Молчание. Все завороженно наблюдали за движениями слепо двигавшегося врача, натыкавшегося то и дело на стены, открытые двери, углы. В один момент он повернулся к толпе, и она, охнув, отпрянула назад, к выходу из морга.

Наконец Чекушин упал, и его движения стали напоминать судорожно извивающиеся зигзаги раненой змеи или агонию обезглавленной курицы, когда она уже не бегает, а, упав, быстро перебирает лапками. Пару раз он затихал, но потом снова начинал двигаться, и с его мертвенно-бледного лица так и не сходила гримаса страшной усмешки, которая делала зрелище еще более ужасающим. Когда он в очередной раз затих, никто из медработников не осмелился подойти к нему.

– Кто может объяснить в конце концов, что здесь происходит? – нарушил общее оцепенение Смольников.

– Мы уже вам сказали, Петр Алексеевич, что Чекушин мертв, – раздался женский голос. – А что происходит на самом деле, мы тоже хотели бы узнать!

Из толпы лаборантов вышла пожилая женщина, приблизилась к лежащему без движения Чекушину и стала его внимательно осматривать. За ней осторожно подошли остальные, включая и следователя прокуратуры.

– Анастасия Ильинична, что там? – робко спросил женщину кто-то из лаборантов.

Она подняла по очереди каждое веко Чекушина, затем, раздвинув губы, осмотрела его десны и напоследок внимательно изучила руки судмедэксперта. Когда она поворачивала правую руку, ее взгляд упал на рану, которую Чекушин получил, порезавшись скальпелем при вскрытии трупа Столешина. Порез, как показалось ей, был воспаленным.

– Смерть наступила совсем недавно, – тихо и задумчиво сказала пожилая лаборантка. – Но вот что заставляет мертвое тело двигаться?.. – Она запнулась, так как мертвый Чекушин, словно услышав ее слова, снова судорожно задвигался.

Смольников почувствовал, как у него на голове волосы встали дыбом. То же самое испытали и остальные – все попятились от судорожно дергающегося трупа судмедэксперта.

– Никак не возьму в толк, что это может быть? – хладнокровно произнесла пожилая лаборантка, даже не сдвинувшись с места. Она не глядела на шевелящийся труп, все ее внимание было приковано к ране на его левой руке.

– Подойдите сюда! – приказала она пятившимся медработникам. Видя ее бесстрашие, они приблизились. Подошел и Смольников.

Лаборантка взяла левую руку Чекушина в свои ладони и указала коллегам на рану.

– Мне помнится, этот порез появился, когда он вскрывал Столешина? – спросила она.

– Да, – ответили лаборантки.

– Все ясно.

– Что вам ясно? – спросил ее Смольников. – Вы полагаете, всему виной вот эта ранка?

– Сейчас трудно что-либо предполагать, но все может быть, – ответила она. – Я всего лишь лаборантка и не специалист в области подобных явлений. А спросила я про порез только потому, что Чекушин получил его в тот самый день, когда вскрывал своего бывшего начальника, у которого наблюдались такие же симптомы, что и у него сейчас.

– Я это прекрасно помню, потому что все произошло не далее как позавчера – Ах да! Вы же сами присутствовали, – вспомнила лаборантка.

– И все-таки что вы думаете по этому поводу?

Женщина пожала плечами:

– Я же говорю вам, что я не специалист.

– Перестаньте осторожничать! – в приказном тоне потребовал Смольников.

– Я не осторожничаю, – спокойно ответила лаборантка. – Сейчас надо делать очередное вскрытие, проводить анализы. Но для вскрытия нужны специалисты, а таковых в нашем поселке уже не осталось! Вон что с ними стало, – кивком головы она показала на дергающийся труп Чекушина.

– Что же делать?

– Пригласить сюда из областной клиники.

– И сколько на это уйдет времени?

– Если к делу подключитесь вы, то мало, – интригующе ответила лаборантка, – а если без вашей помощи, то их приезд от нас не зависит!

Может быть, они завтра пожалуют, а может быть, через неделю или через месяц. Слава богу, у нас в поселке не так часто умирают жители.

– Уж в последнее время прямо-таки зачастили! – возразил Смольников.

– Так то волки нападают, – поняла она, на что намекает следователь, – такое раз в сто лет случается.

– Анастасия Ильинична, а может, мы сами возьмем кровь для анализа и отправим ее в областной центр судебно-медицинской экспертизы? – предложила другая лаборантка. – Ведь не может же так… Да вы только посмотрите, что с ним делается! – в страхе отпрянула она от вновь задергавшегося трупа судмедэксперта. – У меня прямо кровь в жилах стынет!

И правда, труп Чекушина пришел в такое движение, что без ужаса на него нельзя было смотреть. Он как будто пытался встать, двигал ногами, как при ходьбе, резко размахивал руками, словно отбиваясь от кого-то, и извивался всем телом.

– Нет! Никаких анализов до прибытия специалистов! – резко заявила пожилая лаборантка, глядя на мертвое тело. – Не хватало нам подобных фокусов от кого-нибудь из вас! А вам придется подождать, – обратилась она к Смольникову. – Ничего не поделаешь.

– Понимаю, – уныло отозвался следователь.

* * *

По возвращении от Ловчего Шторм рассказал Тоцкому о своем разговоре с бандитами и подробно изложил ему план захвата алмазов.

План ветеринар одобрил, а что касается бандитов – каким способом полковник хотел их уничтожить, – то тут Тоцкий не разделял его намерений.

Идея избавления от бандитов с помощью собак, да еще в питомнике, показалась ветеринару неприемлемой. Он представил себе, сколько трупов придется выносить из питомника и разбрасывать вокруг поселка. При этом не было гарантий, что он никому не попадется на глаза, а полковник в этом случае оставался в стороне. Шторм брал на себя лишь чисто организационную работу, он не думал о трудностях Тоцкого, связанных с уничтожением следов и имитацией нападения волков на людей. Ему казалось, ветеринар настолько напрактиковался в этом деле, что для него это не составит никакого труда. Тоцкий не осмелился возразить начальнику, но, поразмыслив, решил не убивать бандитов в питомнике и разработал совершенно другой план в отношении не только их, но и самого Шторма, которого уже успел сильно возненавидеть.

А подготовка к налету на прииск между тем шла полным ходом. Ловчий, подобрав команду спортсменов в двадцать человек, несколько раз выезжал с ними на лесосеку, находившуюся невдалеке от дороги, идущей на Копины Чары, и оттуда вел наблюдение за прииском, чтобы подробнее изучить место расположения зданий шахты, в которой прятались лабиринты хранилищ. При изучении Копиных Чар даже со стороны бандиты поняли, что Шторм нисколько не преувеличивал трудности нападения на прииск и захвата алмазов, и порой сами сомневались в успехе задуманного. Однако старт был дан, и никто уже не хотел останавливаться.

Полковник, следя за приготовлениями бандитов, не скрывал своей радости и часто делился впечатлениями с Тоцким. Солдатскую форму и дополнительное оружие со взрывчаткой перенесли в первый же день после разговора, состоявшегося в питомнике. Форму полковник взял со склада списанной одежды, которая после определенной обработки шла заключенным.

Он выбрал не побывавшую в прачечной, не изменившую цвета хаки и с не отрезанными погонами, так что бандиты, примерившие ее на себя, остались довольны. Солдатские шапки также были позаимствованы со склада. Все, в общем, шло пока гладко, и оставалось лишь назначить день налета на прииск. Бандиты сгорали от нетерпения. Приблизительно в таком же состоянии находились Шторм, Тоцкий и Малышев, который должен был выполнить роль старшего офицера наряда.

Наконец по местному радио они услышали сообщение о приближающемся буране и назначили день налета на пятницу будущей недели.

Всего на подготовку у бандитов ушло восемь дней. За это время уже разнеслась весть о том, что охотники убили одного из нападавших на людей волков, другому же удалось уйти от преследования. Тоцкий воспринял это известие с радостью, теперь он мог действовать более решительно, и он дважды выводил из питомника собак на место предстоящих действий.

* * *

7 Вечером в четверг накануне налета на прииск часть братвы Ловчего собралась у Тоцкого в питомнике для последних приготовлений.

Вторая половина группы, состоявшая в основном из братвы Золотого, должна была поджидать их на лесосеке утром перед сменой караульного наряда. Все машины были заранее приготовлены и проверены, чтобы не возникло с ними непредвиденных неприятностей во время отхода с контейнерами с прииска. Ловчий дополнительно выставил две легковые машины, начиненные взрывчаткой, на дороге неподалеку от поселка Горское, откуда могла выехать милицейская бригада в Копины Чары в случае поступления к ним тревожного сигнала.

Взрыв должен быть произведен с помощью дистанционного управления одним из членов банды, который будет находиться в лесу прямо напротив того места, где оставлены машины со взрывчаткой. Каждый бандит четко знал отведенную ему роль в операции.

Наутро в пятницу погода выдалась самая замечательная для предстоящего дела. Метель завывала с такой силой, что ее протяжные стоны свинцовым грузом ложились на сердце, а снег сыпал такой, что ничего нельзя было разглядеть перед собой.

Проверив перед выходом из питомника радиопередатчики, бандиты расселись по машинам и перед рассветом поехали на лесосеку.

Как только они покинули питомник, Тоцкий выпустил из вольер самых сильных своих любимцев и вместе с ними отправился в лес.

Шторм же должен был оставаться у себя на работе и поддерживать связь с бандитами по радиотелефону на определенной частоте, чтобы не быть запеленгованным нарядом милиции и службой вневедомственной охраны.

Малышев, исполнявший роль старшего офицера караульного наряда, был заметно взволнован. Он предполагал, что в операции будут задействованы офицеры колонии, но не как он – один среди бандитов, и его мучила мысль: не убьют ли его после захвата драгоценностей?

Нервничал и Светлов. Он крутил головой по сторонам и смотрел в окна машины, за которыми, кроме ночной темени и метели, ничего не видел.

Малышев не сомневался, что без труда остановит машину с солдатами, идущую на прииск: он хорошо знал всех офицеров войсковой части, охранявшей колонию и Копины Чары, а те знали его. Но вот пройдет ли все так гладко, как уверял его Шторм? Микроавтобус Ловчего, в котором находился он и подставной солдатский наряд, свернул с главной дороги на проселочную и, с трудом преодолевая снежные заносы, поехал на лесосеку. Отъехав от главной дороги метров на сто, Ловчий приказал водителю остановиться. Тут он, Малышев и еще один молодой парень по кличке Лимон вышли из микроавтобуса и, проверив, на месте ли у них пистолеты с глушителями и гранаты, которые они прихватили на всякий случай, отправились назад, к дороге.

Ветер дул в спину, и это облегчало ходьбу.

Ловчий и Лимон шли уверенно, чего нельзя было сказать о Малышеве. Не доходя до главной дороги нескольких метров, они разделились и разошлись в разные стороны. Малышев, приготовив пистолет и сняв его с предохранителя, вышел на дорогу и стал ждать.

Машина с караульным нарядом появилась приблизительно через полчаса. За это время бандиты успели изрядно окоченеть, но властный голос передал по радиотелефону, чтобы они приготовились. Как только Малышев попал в зону света фар машины, он сразу направился к ней, размахивая руками, чтобы она остановилась. Из-за плохой видимости водитель чуть не сбил офицера и остановился в нескольких сантиметрах от его груди. Переведя дух, Малышев подошел к машине со стороны водителя и, открыв дверцу кабины, заорал во все горло:

– Ты что, служивый, с бельмами на глазах?!

Ни черта не видишь, куда едешь?! Ты же мог сбить меня!

Солдат, увидев перед собой капитана, не осмелился возразить ему и беспомощно повернулся к сидевшему справа прапорщику – старшему машины, чтобы он вступился за него.

Этого мгновения хватило Малышеву, чтобы выхватить из кармана шинели пистолет и в упор выстрелить в водителя, а второй выстрел произвести в прапорщика, который так и не успел понять, что произошло. В ту же секунду подоспели Ловчий и Лимон и стали помогать ему выгружать из кабины прапорщика и водителя.

Из фургона так никто и не поинтересовался, почему остановилась машина. В этот утренний час солдаты предпочитали спать и не обращали внимания на какие-то заминки в дороге. Начальник сменного караула лейтенант Скорнин тоже мирно дремал возле печки. Из-за завывающей метели и работающего двигателя машины никто из них не услышал слабых хлопающих выстрелов, и они дружно посапывали, ожидая, когда машина придет в Копины Чары.

Выкинув в кювет трупы водителя и прапорщика, Ловчий сел за руль, а Малышев и Лимон заняли места рядом. Машина тронулась с места. Свернув с главной дороги на проселочную, они через десять минут достигли лесосеки.

Дальше события разворачивались еще стремительнее. Бандиты подбежали к остановившейся машине и, открыв дверь фургона, бросили в него дымовую шашку. Через несколько секунд оттуда с громким матом стали вываливаться солдаты. Их тут же обезоруживали и, отводя в сторону, убивали выстрелами в затылок.

Ничего не видя слезившимися от дыма глазами и беспрерывно кашляя, они не могли понять, что происходит, и походили на послушных овец, которых вели на бойню. Через три минуты со взводом было покончено, а бандиты стали богаче на двадцать единиц стрелкового оружия.

Трупы были погребены под снегом. В живых остался лишь начальник караула лейтенант Скорнин. Его по приказу Малышева не стали убивать, а подвели к нему для разговора. Выждав, когда лейтенант откашляется, отплюется от дыма и сможет нормально видеть, он напрямую спросил:

– Жить хочешь, Игорь Сергеевич?

Несколько мгновений лейтенант соображал, что значит этот вопрос. Он вспомнил предупреждение Шторма и очень удивился, увидев перед собой Малышева, но, обнаружив, что никого из солдат уже нет в живых, лихорадочно закивал головой.

– Прекрасно! Тогда следующий вопрос: пароли смены наряда и караульных постов, а также частота радиоволн, на которых сегодня работают радиопередатчики?

Скорнин ответил на все вопросы, и, как только он закончил, Малышев поднял правую руку, в которой держал пистолет, и, приставив дуло ко лбу офицера, выстрелил.