Текст книги "Пост-Москва (СИ)"

Автор книги: Олег Петухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Олег Петухов
Пост-Москва

Ты будешь в роговице моих глаз

Покорно плавать там русалкой среди лилий

Офелия спасется в этот раз

Полет свободных в ночь и тьму валькирий

Взыскующая нежность бирюза

На дне пруда но в глубине соленых глаз истома

Валькирий обескрыленных глаза

Офелии согласие покорной.

Часть 1. Фидель

Глава первая

1

ФИДЕЛЬ:

Гасты пытались пробиться через железнодорожный вокзал, но попали под перекрестный огонь станковых пулеметов и отступили с большими потерями. Трупы валялись на привокзальной площади, напоминая груды тряпья. До захода солнца они утащат их, нам плевать, меньше мусора, свежее воздух. Я выстрелил из переносного огнемета, но скорее для порядка, чем в кого-то из них конкретно. Пусть не расслабляются!

Мы сидели в развалинах "Ленинградской" уже почти неделю. Было довольно прохладно для июля, пасмурное небо изредка сыпало редким дождичком. Но мы не жаловались, потому что в жару тут бывало иногда почти невыносимо.

В этом районе всегда было плохо с продуктами, а теперь мы уже откровенно голодали. Последний голубь, которого нам удалось поймать, был зажарен и сожран позавчера, но что значит это для полувзвода голодных мужиков?

– Держите площадь! – приказал я, толком не зная кому. – Я схожу принесу пожрать.

В это же мгновение наш снайпер снял одного гаста с площади. Тот, кажется, мародерствовал. Или хотел вытащить мертвеца. Или то и другое одновременно. Аллах рассудит.

Я взял пару рожков и пару гранат и двинулся в сторону Садового. Редкий осенний дождь заставлял прохожих деловито спешить, перепрыгивая через воронки, полные воды, смешанной с кровью. Кое-где из асфальта тротуаров торчали оперением неразорвавшиеся минометные мины. Через полчаса я дошел до ближайшего смакдональдса и стал в очередь. Наверно, мужик с недельной щетиной в камуфляже и с калашом на поясе выглядел смешно среди хипстеров и школьников, но мне было не до приличий. Хрен я клал на приличия. У меня ребята не жрали с позавчерашнего дня.

Смакдональдс был нейтральной территорией. Пара пиндосовских броневиков снаружи охраняла его нейтралитет. Правда, охрана сквозь пальцы смотрела на таких типов, как я. Раз я плачу деньги, я – клиент. Пусть в камуфляже и с калашом, но клиент. Им тоже не всрались гасты на их территории, поэтому они смотрели сквозь пальцы на таких бойцов, как мы. Платите деньги и жрите гамбургеры. Золотой принцип, между прочим.

Я взял биг смаков на все деньги, что у меня оставались, уложил их в вещмешок и бодрячком потопал в расположение своего отряда. Официально мы считались народной дружиной, но все понимали, что это отмазка. На самом деле мы были частью народного ополчения, непризнанного официально, но и не преследуемого за экстремизм. Просто нам уже некуда было деваться. Наша зона ответственности ограничивалась Бульварным кольцом. За пределами Бульварного кольца многонациональная Эрефия заканчивалась и начинался наш Фронтир. Место, где свободу давал калаш и пара гранат в подсумке.

Мы держали периметр от плохо организованных и так же плохо вооруженных, а, если быть точным, вообще не вооруженных, толп гастов, что не делало их менее опасной и разрушительной силой. Просто их стало слишком много. В какой-то момент их количество превысило критическую массу, и государство схлопнулось в пределах Бульварного кольца. А мы держали оборону по периметру. Практически на свои же деньги.

Я вернулся вовремя, чтобы принять участие в отбитии очередной атаки. Гасты лезли изо всех щелей, почти не обращая внимание на свои потери. Я занял позицию у окна и почти что одной непрерывной очередью выпустил полную коробку патронов из пулемета Калашникова в самую их гущу. С флангов работали максимы, как всегда четко и беспощадно. И вдруг вал наступающих поредел – площадь снова осталась за нами.

– Господа, кушать подано, – сказал я. – Жрите, пока не остыло!

– Эх, водочки бы, – пожаловался Брэд Питт.

Мы знали друг друга по никам в Сети. Меньше личной информации – дольше живешь. Поэтому я был Фиделем, а у меня в отряде подвизались Ведьмочка, Резиновый Утенок и Каддафи. Еще был неразговорчивый снайпер Эдвард-Руки-Ножницы. И здоровяк Брэд Питт.

– Так сходи за водкой! – посоветовал я.

– Что, я самый молодой? – пробубнил Питт. – Вон пусть неформалы сбегают.

Неформалами мы называли членов игрового клана. Те держались особняком. Работали они здорово, но в любой момент могли исчезнуть, как и появились. Мне кажется, они считали все происходящее неким мета-вселенским игровым сетом.

– Они не пьют водку, – напомнил я. – У них волшебные таблетки вместо водки. Так что, давай иди ты. Я закусь принес, ты давай водяру.

Водку мы покупали у таксистов. Таксисты в своих броне-тачках были вне чьей-либо юрисдикции и могли отвезти хоть в Кремль, а хоть и в гаст-лэнд, как мы называли территорию, где жили гасты. А еще таксисты торговали.

– Вижу цель! – сказал Эдвард. – Объект на два тридцать.

Я выглянул в окно.

– Это маленькая девочка, – сказал я. – Забей.

– Объект движется в нашем направлении, – сказал Эдвард.

– Забей.

Девочка брела к нам, обходя трупы и стараясь не наступать в лужи крови. Девочка-гаст, одетая в цветастое тряпье. Откуда она взялась тут?

– Объект на расстоянии – сто! – в голосе Руки-Ножницы послышалось напряжение. Он ожидал от меня команды.

– Забей, – сказал я. – Это всего лишь ребенок. Она заблудилась.

Было тихо. Внезапно стало тихо. Никто не шутил, не переругивался, кажется, даже не дышал.

– Расстояние – 70!

Я встал, подтянул пояс с подсумками, скинул рюкзак и вышел из здания. Девочка лет десяти шла прямо на меня. Она не плакала, не улыбалась, вообще никак не проявляла своих чувств. "Что за блядская жизнь?" – подумал я и прострелил ей голову. Потом вернулся в здание.

– Я схожу за водкой, – деловито засуетился Питт. – Сколько брать?

– Да сколько унесешь, – ответил я.

Настанет день, и я пропущу гастов к Центру, к которому они так стремятся. Я обеспечу им коридор, чтобы они шли прямо, никуда не сворачивая, пока не упрутся в кирпичную кладку кремлевской стены. Но мне нужны люди. Мне нужны люди, чтобы держать фланги. А людей не хватает.

Питт вернулся. Мы выпили, но водка для меня на вкус была как вода. Когда стемнело, неформалы прошвырнулись по окрестностям и, вернувшись, главарь их клана сказал едва ли не первую фразу за все время, пока они были с нами:

– На ней было три килограмма пластида.

– Я знаю, – ответил я. – Я знаю, дружище.

2

ФИДЕЛЬ:

Наутро меня вызвали в штаб. Формально мы никому не подчинялись, но без поддержки и координации много не навоюешь. Поэтому, получив СМСку из штаба, я поперся с утреца по как будто вымершему в воскресенье Садовому кольцу к зданию бывшего Кукольного театра. Теперь тут располагался Координационный Центр, выполнявший функции штаба Народного ополчения. На входе меня попытался тормознуть охранник, докопавшись до моего калаша:

– Я что – похож на гаста? – ухмыльнулся я и как бы нечаянным движением передернул затвор. То есть, как бы таким демонстративно-нечаянным движением руки.

Охранник затух и пропустил меня внутрь. В прошлый раз приходилось выдергивать чеку из лимонки… Учатся, что.

Наш координатор по виду был типичный сисадмин, думаю, он и был сисадмином по жизни. Бородач, в джинсах и толстовке, или как это сейчас называется. Я знал его по нику Тек-Мак. В основном мы с ним держали связь по аське.

– У нас задание для вашей группы, – сказал он после дежурного "хай!" – В Печатниках есть ячейка. Она не выходит на связь уже вторую неделю.

– Царствие Небесное, – отозвался я. – А причем тут наша группа?

– Ты не понимаешь… Там очень ценный агент. Его надо эвакуировать.

– Хрен на рыло! У меня нет людей. Да и нет там никого в живых.

– Я тебе дам людей. Отборных. И все нужное снаряжение. Этот человек нам нужен.

– Там никого нет. Печатники – давно уже жопа.

– Я знаю, что такое Печатники. Но этот человек нужен нам всем.

– Мне нужны только солдаты. Мои солдаты. Я не поведу их в Печатники. Проще пристрелить всех нас прямо здесь.

– С тобой пойдет клан Мертвецов из Контры.

– Мертвецы? Не врешь?

Клан Мертвецов прославился тем, что освободил рязанского посла, взятого в заложники гастами прямо в посольстве. Говорят, что, когда кончились патроны, Мертвецы гонялись по улицам за террористами и добивали их ножами и бейсбольными битами. Игроманы, хрена-ли. Посол не пострадал, что уже было чудом.

– Они же сумасшедшие, – я все пытался сообразить, за каким хреном кому-то понадобилось переться в Печатники. – Не гуманнее ли устроить массовое самосожжение?

– Слушай, – тон Тек-Мака внезапно изменился. – Это моя личная просьба к тебе.

– Кто этот человек?

– Моя невеста.

Млядь! Это воскресенье я запомню на всю жизнь. Я жив только потому, что у меня есть тайная чуйка, и моя чуйка подсказывает мне, что Царствие Небесное мне не светит. Ни в это воскресение, ни в любое другое. А мне светит полный трындец в Печатниках. Эта территория была потеряна одной из первых. И нахрен там было держать ячейку? Чем они там занимались – собирали данные о новых псевдо-мечетях? Записывали вопли лже-муэдзинов? Печатники были тем самым районом, по которому в первую очередь надо было бы применить тактическое. Если бы в Кремле сидели не хитрожопые долбошлепы, а…

А кто? Да вот я, например, или любой из моей группы. Или тот же Тек-Мак. Со своей убиенной невестой.

– Это личная просьба? И ты думаешь, что я рискну своими людьми, чтобы ее выполнить?

– Да.

– Хорошо, – сказал я. – Давно хотел посмотреть на Мертвецов в деле.

Господи, зачем меня занесло в Самарру?

3

ФИДЕЛЬ:

Из штаба я поехал домой, проведать дочек и кота. Да и помыться надо было, и в чистое переодеться. Бескудниково оставалось одним из немногих русских анклавов на севере Москвы. Гасты тут были, куда ж без них, но мирные. Или относительно мирные. Или делали вид, что относительно мирные. Во всяком случае ни одной псевдо-мечети тут построено не было. И шахиды подрывались на улицах не так часто, как в других районах. В общем, жить в Бескудниково можно было относительно спокойно. На общем фоне, разумеется.

Я спустился в метро, привычным движением надев респиратор. Без респиратора непривычные к многолетней застоявшейся вони люди начинали блевать желчью прямо на эскалаторе. Эскалаторы, кстати, давно уже не работали, поэтому приходилось спускаться пешком, смахивая с лица пот и слезы из глаз от зловонных и токсичных испарений. Стены тоннеля эскалатора были покрыты зеленоватой слизью и местами паутиной гигантских псевдо-пауков. Псевдо-пауки нападали редко и реальной угрозы не представляли.

Кустарно бронированная электричка прибыла довольно быстро, через полчаса где-то. Я протиснулся в вагон с заваренными бронелистами окнами. Поезд тронулся. Люди в метро старательно избегали встречаться взглядами друг с другом. Каждый третий был с автоматом или ручным пулеметом. Женщины, в основном, обходились холодным оружием. Это было разумно – холодняк в условиях скученности гораздо эффективнее огнестрела.

Мне оставалось проехать всего один перегон, когда началось это – в моем вагоне активизировался шахид-берсерк. Никто не знает природу этого явления, когда вполне себе зачуханный мирный гаст вдруг начинает фонтанировать агрессией, ненавистью и жаждой убивать. Это может случиться в любой момент в любом месте. Чаще всего почему-то в метрополитене.

Я увидел, как будто рябь пошла по воде. Толпа вдруг качнулась, отталкивая от себя чужеродное тело. Тело убийцы. В центре волны оказался молодой и прилично одетый гаст. В руках он держал катану – якобы лучший меч для войны. Клинок уже был покрыт кровью невинных и продолжал прогрызаться сквозь плоть и крики.

Я сделал одно движение, не думая и не рассуждая. Спинной мозг сам рассчитал траекторию, и пуля вошла ровно в центре лба шахид-берсерка. Я тут же, мгновенно и незаметно для постороннего глаза убрал свой глок на место и сделал вид испуганного пассажира, озирающегося вокруг. Поезд в это мгновение остановился и меня вынесло на платформу толпой паникующих горожан. Лишнее уголовное дело мне было ни к чему, и поэтому я тут же бодро зашагал по переходу, потупив очи долу.

Метропоезд стоял на станции, ожидая, пока мусорщики и уборщики вынесут тело и наспех замоют стены от крови и мозгов. Раненных шахид-берсерком пассажиров под руки выводили под руки работники метрополитена.

Внезапно в толпе я поймал внимательный взгляд. Кто-то явно интересовался моей персоной. Кто-то, кого не ввела в панику ни резня катаной, ни грохот моего глока. Я замедлил шаг и сделал вид, что поправляю свой рюкзак. На самом деле я искал источник повышенного внимания к своей плохо пахнущей после недели боев персоне.

Чуйка, и еще раз чуйка! Надо доверять своим инстинктам, надо заставлять работать свой спинной мозг. Я нащупал незаметным движением руки свой нож, потому что два раза подряд глок не прокатит.

В тот момент, когда слежка в мой персональный адрес стала дышать мне буквально в затылок, я как бы споткнулся и оказался за спиной у своего "хвоста". Я прижал лезвие к почке моего соглядатая, и мы вместе ступили на эскалатор.

Передо мной была девочка. На вид лет 16–17.

– Не дергайся, – сказал я. – Просто спокойно иди вниз.

Мы спустились вниз прогулочным шагом, как бы никуда не торопясь.

– Кто ты? – спросил я, стоя с ней возле стенки перехода, как будто дядечка стоит с племянницей и неторопливо разговаривает. – Что тебе от меня надо?

В этот момент я почувствовал, как в бок мне уперся ствол. Реальный такой, 45-го импортного калибра. Я повернул голову и увидел каких-то подростков, в штанах, задница которых болтается чуть не до колен, и в вязаных радужных шапках анашистов.

– Спокойно, дядя, – сказал мне свистящим шепотом один из них. – Нам надо с тобой просто поговорить.

Я люблю разговоры. Когда разговариваешь, чувствуешь себя живым. Это такая редкость – чувствовать себя живым.

4

ФИДЕЛЬ:

Ствол сорок пятого калибра, упершийся мне в бок, меня не сильно беспокоил. В отличие от прыщавого мальца, стоявшего по диагонали ко мне и явно прячущего в холщовой сумке что-то вроде УЗИ или самопального аналога. Я посмотрел в его бледно-голубые глазки и убрал нож в карман.

– О-кей! – сказал я. – Я люблю разговаривать.

Толпа проходила мимо, старательно не замечая ни меня, ни этой банды малолеток вокруг моей персоны. Меньше знаешь, крепче спишь, да.

– Итак. Говорим коротко и по делу, – сказал я, повернувшись к старшому из них. Тому, кто тыкал мне под ребра стволом. – В чем ваша проблема?

– Дядя, не тяни… Ты идешь в Печатники.

– Печатники? Где это?

– Дядя, это в …изде.

– Далековато…

– У нас там человечек остался.

– Земля ему пухом!

– Не, это живой человечек.

Я уже ничего не понимал. Тек-Мак из штаба просил за свою невесту, или кто она там ему. Эти обкурки откуда-то узнали про мое задание и теперь гундосят о своем "человечке"… Что вообще происходит? Миссия рассекречена в тот самый момент, когда ее надо секретить по полной. С такой хренью мне еще иметь дело не приходилось.

Я попытался выиграть время:

– Фотки есть?

– Не, дядя, только ник и пароль.

– И какой ник?

– Офелия.

– Белая девка? Она мертва. Изнасилована и скормлена псам.

– Она жива.

– Не верю.

– Вот ее последний мессадж.

Он протянул мне свой наладонник, и в этот момент я выхватил его ствол и, одновременно, заслонился его тушкой от пристального взгляда бело-голубых глаз его напарника.

– Спокойно, дети! – сказал я. – Разговор продолжается, но ровно и только словами. Без жестов и пальбы.

Я посмотрел на экран КПК. Там было одно сообщение от юзера с ником Офелия: "Помогите!"

Млядь…

– Кто она? Почему осталась в Печатниках? Почему не эвакуировалась со всеми?

Я держал отобранный пистолет в руке, прижимаясь к худосочному обкурку, чтобы директриса огня не сошлась на моей переносице, когда эти худые кости вдруг стали сотрясаться в моих объятьях. Он, этот обкурок, плакал! И что мне делать теперь?

Я отпустил его. Я сказал:

– Давай адрес и данные.

Люди проходили мимо с покер-фейсами. Людей не интересовало вообще ничего. Я снял респиратор и поцеловал девчушку, следившую за мной, в губы. Взасос. Ее банда неловко переминалась вокруг нас с ноги на ногу.

5

ФИДЕЛЬ:

Мне надо было хорошенько подумать обо всем этом. Дома никого, кроме кота, не было. Я покормил его и с наслаждением принял душ. Только я вышел из ванной, как зазвонил телефон. Не тот, которым я обычно пользуюсь, другой, номер которого знали всего несколько человек.

– Да, я слушаю, – сказал я, одновременно одеваясь в чистое и заглядывая в глазок пуленепробиваемой двери.

Там стоял мужчина в штатском, одетый в серый неприметный костюм. Возле уха он держал дешевый китайский телефон.

– Фидель, нам надо с вами поговорить.

– Кто вы? – спросил я, чтобы хоть немного протянуть время.

Я проверил патрон в стволе своего глока и засунул кота в ванную. Целее будет.

– Мы из Управления «Э».

– Здесь не ваша юрисдикция.

– Ошибаетесь. Согласно Федерального закона два три два вся территория РФ подпадает под нашу юрисдикцию.

– Что, правда вся?

– Да. Нам не нужны эксцессы. Мы хотим просто поговорить об одном деле.

Я даже догадываюсь, о каком. "Офелия", "невеста" Тек-Мака… Это ведь один и тот же человек. И теперь за нее вписываются оперативники из «Э».

Я открыл дверь и засунул глок за пояс джинсов сзади:

– Заходите.

На вид ему было не больше тридцати пяти. В меру полноват. Его можно было бы принять за недалекого увальня, если бы не цепкий взгляд, который он, впрочем, явно прятал от посторонних глаз. По-любому, мне не хотелось бы иметь его в своих противниках. Да и в друзьях тоже.

– Выпьете? – спросил я, пройдя на кухню и налив себе водки в стакан. Потом добавил томатного сока, соли и пару капель табаско.

– Я на службе.

Это прозвучало несколько старомодно, но веско и основательно.

– А я сегодня выходной. До обеда выходной.

– Я знаю.

– И я знаю, что вы знаете.

Я выпил залпом свою Кровавую Мэри и спросил:

– Офелия?

Он переменился в лице. Забавно бывает наблюдать, как по-детски непосредственно страдают взрослые мужики.

– Что… Что вы о ней знаете?

– Ничего. Ровным счетом ничего. Кроме того, что она мертва.

– Нет! Я не поверю, пока…

– Пока я не принесу вам ее труп? Целиком, или можно ограничиться кистью руки? Или скальпом?

Он сделал неуловимое движение навстречу, но тут же уперся грудью в мой глок.

– Спокойно, – сказал я.

– Я хочу знать всю правду, – сказал я.

Он как-то сник, а потом посмотрел мне в глаза и сказал:

– Никто не знает всей правды.

6

ФИДЕЛЬ:

Мы сидели у меня на кухне и пили водку. Георгий, а если быть точным: Георгий Михайлович Степанцев – так звали оперативника по его собственным словам, а проверять его слова и требовать корочки мне было недосуг – рассказал мне кое-что об Офелии:

– Она – наш лучший агент. И хороший мой друг! Вот только без грязи, не надо… Обычная девчонка, но сколько полезной информации она нам передает. Никто ведь не ожидал такого наплыва гастов. Кстати, это слово внесено в реестр запрещенных слов. Мы говорим официально не гасты, а гости. Гости отбросят кости. Вернее, мы отбросим кости, а не гости. Гостеприимство, короче, сейчас официальная идеология, а она – Офелия – вышла на контакт с нами где-то с год назад. Сама вышла. И дала стопроцентную инфу…

– Я могу дать вам стопроцентную инфу. Любой дворник-гаст даст вам стопроцентную инфу…

– Нет, тут глубже все. Ты вот знаешь о подземных гастах?

– Подземных?

– Да. Они живут в метро и никогда не выходят наружу.

– Это бред.

– Я тоже так думал поначалу. А о небесных гастах слышал?

– Нет.

– Я видел видео с той девочкой, которая несла пластид. Три килограмма.

– И что?

– Откуда ты узнал, что она – бомба?

– Я не знал.

– Но ты пристрелил ее…

– Да. Я ничего не знал.

– Ты догадался…

– Нет.

– Посмотри мне в глаза.

– Я выстрелил в нее, потому что не мог отдать такой приказ своим людям. И мне похрен, был на ней пластид или нет. В следующий раз я сделаю ровно то же самое. Кто такая Офелия? На какого хрена ее хотят спасти столько народа?

– Офелия знает. Она знает, откуда они все взялись. Больше ничего я тебе сказать не могу.

– Больше ничего и не надо, Георгий.

Я разлил остатки из бутылки. Мы выпили, не чокаясь.

– Я засуну их взад, – сказал я и на долю секунды сам поверил в свои слова.

7

ФИДЕЛЬ:

В моей группе все было в порядке. Гасты почти никак себя не проявляли. Ребята откровенно скучали, но я внес немного позитива в их существование, принеся пару бутылок конфискованного чиваса.

– У нас новое задание, – сказал я, разливая виски по импровизированным стаканам. – Я с добровольцами должен смотаться в Печатники.

– Звучит неплохо, – отозвался Брэд Питт. – Надеюсь, проездной у тебя есть.

Мы выпили. Помолчали. Потом я сказал:

– Выходим послезавтра на рассвете. К вечеру вернемся. Это общий план. В усиление нам дадут Мертвецов.

– Клан из Контры? – спросил лидер неформалов.

– Они самые, – ответил я.

– Мы тоже хотим пойти, – сказал он.

– Вы будете держать периметр здесь. Если захотите, конечно. И потом обеспечите нам коридор отхода.

На словах все звучало просто. На словах вообще все звучит просто. На деле мне предстояло отобрать команду мертвецов. Ни один из нас не уйдет оттуда живым. Это абсурдно и физически невозможно. Я разлил остатки чиваса и поднял свою емкость:

– Удачи, покойнички!

Потом перешел к делу:

– Со мной пойдут Утенок и Ведьмочка. Брэд остается здесь за старшего. Неформалы… Ребята, прошу вас лично, на коленях, останьтесь тут до завтрашнего вечера! И еще нам нужен коридор – туда и обратно.

В это время Эдвард подал голос:

– Два объекта на полшестого.

Я посмотрел в импровизированную бойницу.

– Пропусти. Старые знакомые.

Это был Георгий с каким-то чуваком:

– Управление «Э»? – спросил я.

– Управление ни бе, ни ме! – откликнулся он. – Мы идем с вами.

Он деловито уселся за наш импровизированный стол.

– Красиво живете! – сказал он, вертя в руках бутылку из-под чиваса. – А у меня с собой только Столичная. Плебейская, кристалловская Столичная. И да… Еще пара бээмпешек на закуску.

– А вертушек, случайно, нет? – поинтересовался Утенок.

– И вертушки случайно есть, – живо откликнулся Георгий. – Так что полетим с комфортом. И да, знакомьтесь – Иван Константинович. Фамилию не говорю, иначе мне придется вас всех убить, хе-хе!

– Фамилия нас не интересует, – сказал я в ответ. – Какая фамилия может быть у Геринга?

Это был он, хоть я с трудом мог бы в это поверить, не видя его своими глазами прямо перед собой – по нику в Сети Геринг, по должности руководитель администрации исполняющего обязанности президента, или как-то так.

– Кто она вам? – спросил я его, глядя прямо в глаза.

– Дочь, – ответил он. – Племянница. Любовница. Какая разница?

Мне и в самом деле не было никакой разницы. А вертушки окажутся в самый раз.