Текст книги "Витязи-клоны (СИ)"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

  -Личный приказ джихангира! Я должен не медленно доставить к нему Юлдуз и еще ту жену, на которую среагирует талисман.

  Леопардов указал пальцем, на амулет, снятый с убитого темника. Это сработало, и замаскированный витязь влетел в шатер. Как и положено походному дворцу тут было много комнат. Приятное благоухание обдувало лицо, зразу чувствовались восточные духи, сладостные курения. Приятно вдыхать божественный аромат, особенно после вонючих монгольских тел, а нюх солдата мульти-клона лучше волчьего. Такое амбре не только ласкает нос, но и возбуждает страсть. Скинув не очень чистое пропотевшее монгольское тряпье Леопардов, почтительно зашел в густо увешенную коврами комнату, и галантно скрестил руки. Любимая ханша Батыя кипчашка Юлдуз приняла витязя за раба и при этом вежливо улыбнулась.

  -Ты видимо новенький может быть из урусов. Подыми глаза! Какой красивый юноша, только зря тебя обрили. У тебя были такие чудные светлые волосы.

  Леопардов почувствовал могучий прилив страсти и нечеловечески сильного желания, словно в венах началось извержение тысячей вулканов. В последнее время у него и впрямь увеличилось либидо и жажда женской ласки. Но как он тот, кого почитают белым ангелом, может предаться человеческому разврату, поддаться голосу низменной плоти? Еще чудо, что Пантера не прокололась со Смоленским княжичем, тоже нашлась Жана Дарк. Но здесь в монгольском стане, когда вокруг тебя сотни тысяч врагов, а перед тобой стоит любимая жена твоего самого злостного противника, создавшего угрозу всей русской нации. Ситуация потрясает своей необычностью, страсть и возбуждение превышают порог самоконтроля.

  -Нежнее розы лепестков

  И крепче стали ратной!

  Любовь чудесней лучших снов

  Звездой сверкает яркой!

  -Я пришел обмыть твои ножки красавица.

  Юлдуз покраснела, не смотря на то, что Леопардов, подогнул одно колено, вид у него был самый восторженно-агрессивный. Мускулы колыхались как морская рябь, а таких глубоких и изящных плиточек пресса и изящной прорисовки остальных мышц, не было даже в трофейных древнегреческих статуях, многочисленные порезы и царапины лишь усиливали эффект. Ханша повернула огромное зеркало, мульти-клон поняв, что ей нужно одним искусным дуновением зажег дополнительные свечи.

  -Да ты колдун, только один Бэки так умеет. Я вижу, ты не раб скажи кто – ты?

  -Это труп, уродливое красное мясо!

  Прогремел замогильный голос, громадные клыки блеснули, саблезубый тигр распахнул занавески, чудовищная пасть монстра раскрылась. Юлдуз вскрикнула и потеряла сознание, Леопардов машинально подхватил ее. В правой руке мульти-клона сверкнул меч, а левую он схватил зеркало, автоматически прикрыв внезапно ставшей любимой девушку. Тигроподобный фантом проревел, так что шатер слегка приподнялся в воздух и прыгнул. Леопардов повернул зеркало-щит, уже на лету оскаленная бешенная морда саблезубого тигра исказилась. Затем зверь застыл в воздухе, зависнув на расстоянии в пол аршина. Такое ощущение, что сработал режим стоп-кадр. Изображение начало расплываться, казалось, что его стирает невидимая мокрая тряпка.

  -Ты не любишь зеркал. Можно было и раньше догадаться, ведь я слышал, что есть виды нечисти, что бояться своего отражения или что ангелам нельзя смотреться в зеркало.

  Леопардов тряхнул ханшу.

  -Юлдуз очнись, этого зверя больше нет.

  Остатки изображение постепенно исчезали, а умелые пощечины и надавливания мульти-клона пробудили бы и покойника.

  -Ты убил его!

  Ханша нервно брякнула алмазными сережками.

  -Нет, дезинтегрировал!

  -О диковинный батыр я скажу о тебе своему мужу и тебе будет сама высокая награда.

  Леопардов скривился – его распирал дикий смех, лишь усилие воли позволило сдержать себя.

  -Я думаю, награда будет тебе! Твоего Батыя хватит удар, когда он узнает, с кем сейчас общается его жена.

  Кипчашка недоверчиво скривила пышные как бутоны тюльпанов губки.

  -И кто так сильно может испугать самого джихангира?!

  Мульти-клон погладил блестящий не тускнеющий от крови меч.

  -А кого больше всех боится Батый, чей нож оставил кагану шрам немытой шее.

  -Не правда Бату-хан моется, я приучила его к омовениям. Ты как я поняла и есть тот страшный белый мангус, снежный шайтан, поражающий монголов.

  Леопардов не удивился, хотя девочка и молодец, не испугалась, того чтим именем, монголки пугают своих детей. Ну, разве девушка что понравилась мульти-клону может его бояться? Ведь он чудо обаяния.

  -А как ты уйдешь, белый рыцарь, снежный барс? Ведь наш шатер обложила целая армия.

  -Ты прикажи им удалиться.

  Юлдуз грустно тряхнула черными кудряшками, звякнули жемчужные в крупных рубинах подвески.

  -Не послушают они меня! Я даже не монголка!

  -Тогда тем хуже для них! Я пройду по трупам!

  Ханша вздрогнула, она казалась такой нежной и хрупкой.

  -И ты не боишься тысяч стрел, копий и мечей! Вы на тебе и так нет живого места.

  -Пустяки раны уже закрылись, ты их даже не сразу заметила. А страх, это чувство самых глупых и неполноценных людей. Мы те, кто не ведает страха.

  -Я могу провести тебя как служанку. Если надеть парик, то ты такой милый и славный сойдешь за девочку!

  Леопардов скрестил над головой два обнаженных легендарных меча. Его взгляд горел, дикий блеск глубоких глаз привел Юлдуз в ужас.

  -Я не унижусь, что бы как гей или Керенский бежать в женском платье. Пурга еще сильна, а их слишком много, их стрелы будут сталкиваться, сбивая друг друга.

  Ханша неожиданно для себя, подскочила и поцеловала юного витязя. Какой он холодный словно мраморная статуя. В ответ Леопардов заключил Юлдуз в объятия, его уста моментально нагрелись и сладострастно впились в бархатные губы. Никогда еще ханше не доводилось испытывать такого блаженства. Когда он оторвался, она была готова разреветься.

  -Не уходи!

  -Я иду, я пройду сквозь железо и кровь! Позабыв сколький, грязный и низменный страх!

  Юлдуз ответила в такт.

  – Да прибудет с тобой мир, свет, счастье, любовь! Да поможет тебе всемогущий Аллах!

  Мульти-клон решительно шагнул к выходу.

  Среди холодной ночи половецкий проводник Сентяк рассказывал о набегах кипчаков на уруские земли. Явно привирая, он расписывал несусветные подвиги, конный налет на Рязань, яростные стычки с русской ратью. – Я лично завалит такого огромного как медведь уруса. Копье у него толщиной с руку, а рука как круп у добротного коня. Затем пленил уруского князя, вот посмотрите этот кусок кожи, я вырезал с его спины. -Засунь его себе в... Монгол сотворил неприличный жест, джигиты лежащие вокруг костра рассмеялись, многие были пьяны или дремали. Мороз усиливался, колючая снежная пыль проникала сквозь щели, и засыпала лежащих нукеров. Из сотни здесь остались только коренные монголы и несколько наемных арабов. Сотник по уши закутался в медвежью шубу. Машинально потягивая перегонный обжигающий кумыс. Он немигающим взглядом смотрел на прыгающие по кривым веткам огоньки костра, кажется это белки и лисы носятся между стволами. Сырой воздух делал мороз еще более непереносимым. Издалека донесся дребезжащий вой волка, знакомый сигнал!

  -Вон и тени появились! – прошептал громадный джигит: земляк и правая рука Тюляг-Биргена.

  -Пускай десять воев залягут в засаду!– сотник поспешно дотянул крепкий кумыс, разминая плечи. Затем резко вскочил с ног готовый в любой момент, запрыгнуть на круп вороного коня. Их слишком мало для серьезной битвы. Ответный вой успокоил Тюляг-Биргена.

  -Свои и с добычей!– сразу стало веселей на душе, скорей в монгольский стан.

  С заснеженного бугра спускались усталые всадники. По-видимому, возвращались, получив не малую трепку. Пленный был намертво прикручен к седлу, за ним следила целая дюжина нукеров. Еще трое воинов лежали и бредили.

  -Ноги, где мои ноги! Огонь адский, огонь прожигает меня, выпаривая внутренности! Воды остудить пламя! Где моя рука!

  Раздавались их жалобные стоны. Сотник сжал кулаки и зарычал со злобой.

  -Или добейте их! Или пускай замолкнут! Вот кипчаки слабаки не могут уметь достойно!

  -Один из них чистокровный монгол.

  Храбро вставил Демир.

  -От кого поведешь от того и наберешься. А ну-ка развяжите пленника, а то его и не видно, одни голые пятки торчат.

  Знакомая четверка братьев сняла добычу с седла и сорвала лишние веревки. Тюляг нахмурился. Пленный был мальчишкой со светлыми, как кудель волосами, в одних коротких порках, и лишь напряженные мускулы и жилы были не по годам выпуклы и рельефны, что говорило о не дюжей силе.

  -Оголец! Щенок, которого едва оторвали от сучки. Кого вы притащили – вшивые обезьяны! Тоже мне пленный, молоко на губах не обсохло! Монгол нервно дернул саблей.

  -Ну, врите дальше, на вас налетел разъезд урусов и покалечил троих.

  -Нет десятерых, остальные семеро мертвы.

  Прохрипел рослый кипчак.

  Сотник подскочил, в глазах мелькнул ужас.

  -Так они может, скачут сюда?!

  Страх надменного монгола развеселил брата Бури.

  -Да некому скакать вот он разъезд пред тобой стоит.

  Взгляд монгола приобрел выражение придавленной гадюки.

  -Он семерых!?!

  Пленник хотя пришел в себя, на голове зияла увесистая шишка, стоял не подвижно. Загорелая кожа уже начала синеть от холода, покрываясь инеем, а рельефный пресс напрягался. Соколич силился порвать пеньковые веревки. При последних словах его лицо просияло, и он дерзко подмигнул, сотник растерялся.

  Рука с плетью опустилась. Раненных сгрузили, положив на связные шубы. Подбежал мулла, опустившись рядом с изувеченным нукером, Абдул-Расул строго проговорил.

  -А ну говори и повторяй что "Бог и царь царей! Слава Аллаху! Молись, ибо душа уже покидает тело!

  -Ты что не сможешь их исцелить?

  Мулла беспомощно развел руками.

  -Я необучен искусству врачевания.

  -Тогда я избавлю их от страданий. И отойди от монгола, у нас своя вера!

  Сотник Тюляг-Бирген потупился, мысли были темнее ночи. Десять отборных нукеров за одного уруского огольца. И что за дьявольский народ, если такой мальчик, на вид лет тринадцать не больше так лихо воюет, а как тогда бьются взрослые?!?

  Бури-бай, кратко описал маленькую битву. Сотник слушал в пол уха, губы кривилась.

  -Нет, если мы приедем в лагерь, вы все должны дружно показать, что урусов было не менее тысячи, тогда и один пленник не станет для нас позором.

  Демир пожал широченными плечами.

  -Нам и самим не ловко, целой сотней на одного сопляка. Но это необычный урус, я участвовал во многих набегах и знаю все их тамошние навыки.

  -Кто сей мангус!

  -Видимо из Белого легиона! Говорят, его воины подобны шайтанам. Дай нам по тулупу за "языка".

  Сотник кивнул и сощурился.

  -Хочешь шубу?! А за что! Те, кто умер, полетят в армию Великого Небесного правителя. Ибо война есть насущная потребность всякого живого человека и мертвого тоже. Там они будут покорять небесные миры, а вот вам!

  Монгол сжал кулак, продемонстрировав кукиш.

  -Да и почему вы обобрали пленного раньше времени! Содрали сапоги, шубу, он должен быть нормальным, а не обмороженным. Так он подохнет до рассвета!

  Демин смутился.

  -Мы ничего не брали! Он и был такой, голый! Мангусы не чувствую холода!

  Тюляг-Бирген оскалил кривую рожу.

  -Может быть! Как на счет огонька. Пока пурга не затихнет гнать коней нет смысла, добросим его. Готовьте дыбу. Вы уруский знаете?

  -Да все мы его знаем понемногу.

  Зашумели кипчаки. Как всегда за всех ответ держал Демир.

  -А мы четыре брата и Сентяк хорошо знаем. Наша мать русская ясырка, потом приняла ислам, а этот орел греб на русских галерах, а потом прислуживал попам.

  Джигиты рассмеялись.

  -А навоз он не возил, из-под коней не выгребал!?

  Сотник, когда соорудили нукеры дыбу, достал колючую семи хвостовую плеть. И сразу ударил ребенка по голой мускулистой спине. Пунцовые полосы вздулись на посиневшей в пупырышках коже.

  -Замерз урус, вот мы тебя и отогреем.

  Допрос проходил скупо. Тюляг был очень зол и хотел вымесить накопленный гнев. Марк Соколич либо молчал, либо дерзил.

  -Наш командир щекотал горло кинжалом вашему хану, а тебе отрежет кое-что пониже. Вы все здесь найдете могилу, вороны склюют ваши трупы.

  Когда мальчика вздернули на дыбу и прокрутили связные сзади руки, ему не было особо больно, на тренировках приходилась и покруче выкручиваться, растягивая связки. Удары плеткой также не впечатлили, на спаррингах они лупились в полную силу, используя и палки и железные цепи и тяжелые нунчаки. Проводили и специальную набивку тела, ударных конечностей, все бока, руки и ноги были сиреневые, а на мальчишеской физиономии до сих пор видные следы от многочисленных не до конца сошедших синяков, на коже многочисленные едва заметные точки от уколов. Понимая, что молчание и демонстративное пренебрежение к мукам раздражает мучителей, Соколич оскалился, изобразил блаженную улыбку. Монгол гаркнул во всю глотку.

  -А как на счет огонька! Почувствуй запах шашлыка!

  Об бушующее пламя, как приятно поджаривать пленных, особенно красивых женщин, это так возбуждает. Смазливый мальчик чуть хуже, но тоже для начала сойдет. Горящая головня слегка поджарила мускулистые бачки, а затем "ласково" пощекотала оголенные розовеющие на морозе пятки. Чтобы скрыть боль Соколич рассмеялся и попробовал петь. Правда, песня скорее напоминала крик чем мелодию, палач усмехнулся, распалил костер посильнее. В ход пошел раскаленный прут, монгол был опытным истязателем, ребенок дико задергался, даже дубовая колодка затрещала, песня стала совсем истеричной и истошной. Тюляг усилил пытку, но от слишком сильного тычка в пресс прут согнулся, пришлось кинуть его в снег. Железо зашипело, а палач стал отламывать ветви, в нем загорелся азарт. Впервые испытал подобное ощущение монгол во время штурма афганского Герата, когда вот также скрутил целую связку из промасленных факелов, он не обращая внимания на стрелы и камни, подскочил к обшитой железом двери и швырнул зажигательную "бомбу". Здесь похожие чувства и главное для себя безопасно, беспомощная жертва отчаянно дергается, а ты балдеешь, потягивая арзу и жаря "шашлык". Внезапно болевой шок превысил критический порог, светлая головка мальчишки вяло качнулась и упала на бок.

  -Хватит!

  Демир вырвал целый горящий веник из рук монгольского палача.

  -Он же так откинуться может! И имей совесть это еще ребенок!

  Сотник оскалился и злорадно захохотал.

  -Вас побил ребенок! Ладно, отведем его к хану Баяндеру, но позже, как только стихнет пурга! А ты мулла оботри его кумысом, пускай отойдет.

  Бесчувственного мальчика унесли, связав и завернув в шубы, положив поближе к огню. Мулла влил рот Марку черного кумысу, Соколич поперхнулся закашляв. Сознание вернулось, и в месте с ним вернулась и боль.

  -Пить! – прошептали посиневшие губы.

  -Я дам, пей!

  Абдул-Расул сунул к напухшим губам флягу.

  -Расскажи мне о своем военном начальнике.

  Боль постепенно затихала, крепкий кумыс согревал измученные чресла, стало заметно

  легче.

  Соколичу вдруг очень захотелось рассказать об своих и чужих подвигах. Слова полились полноводной медовой рекой. Впервые познав действие крепкого почти в градус водки напитка, мальчик, забыл про скрученные за спиной руки, намертво привязанные к обожженным лодыжкам. Про саднящую от рассечений и волдырей кожу в которую в довершение всех горестей впивались мохнатые веревки. Несколько джигитов внимательно слушали, Соколич говорил на родном для них кипчакском языке, мулла записывал, черкая лоскутки с заклинаниями. Демир обратил внимание на эпизод с появлением Полкана и Тургана.

  -А это колечко и впрямь не простое. Говорят его, носил сам небесный правитель Чингисхан, а до него Великий Хорезм-шах! А вот Бэки считал, что с его помощью можно вызвать джинов!

  -Не всякая легенда, правда.

  Абдул-Расул продолжил расспросы, ведь пленника вот-вот уведут и впереди его будет ждать мучительная кончина. Прошло много времени. Костер, в котором лежали большие жерди, стал угасать, красочные огоньки искрились, ночь отступила рассвету. Мороз спал, и изможденные нукеры повалились в тяжелый сон. Лишь один неутомимый мулла продолжал допрос, уже зевая, он, спрашивал через силу, а Соколич отвечал не в впопад, городя всякую чушь.

  -Да было это! Леопардов взял и ударил Батыгу! Приставил нож к горлу хана и заставил джихангира обмыть копыта наших коней!

  -Как коней?

  Абдул нервно задергался.

  -А так долгогривых! Верь моему слову, ты шестерка ордынская!

  -Да что-то сильно разболтался. Оголец-птенец, не дощипанный!

  Прозвучал до боли знакомый голос. Мулла выхватил ятаган, но был обезоружен точным ударом. Соколич находясь в пьяном бреду, и сам не заметил, что лагерь давно окружен, а спящие нукеры крепко связаны. Абдул-Расула скрутили, силуэт командира расплывался, в хмельных глазах троилось. Но вот это, судя по всему белогривый Полкан, а вот следующий черноволосый Турган. Или нет! За последние месяцы и без того рослые парни добавили по два вершка, и выглядели просто терминаторами.

  -Я вижу, ты Турган вырос и пошел на повышение.

  Прохрипел связанный Демир. Кипчак оглянулся, и уставился.

  -Да это ты браток и Бури с тобой!

  -И еще, двое братанов здесь. Один Мусук отсутствует. Он самый юный после тебя, он сумел выслужиться перед Батыем и не хочет водиться с нами.

  -И как такое вышло?

  -Во время переправы было покушение на Бату-хана, и он в месте с Арапшой прикрыл джихангира. Теперь Мусук сотник и нас откровенно не замечает.

  -Мы пятеро дети одной матери. А он приблудный от беглой монголки, не ровня нам.

  Турган, грозно тряхнул черными кудрями, его красивое с орлиным носом лицо приобрело решительное выражение.

  -Обратного пути уже нет! Монголы ломают хребты своим бывшим напарникам, попавшим в плен, особенно если они не из коренной орды! Присоединяйтесь к нам! Я тысячник и дам вам по сотне!

  Демир кивнул головой.

  -Мы все вместе обсудим и если примем решение, то поклянемся в верности на Коране.

  -А Бату-хану вы тоже клялись на Коране?!

  -Нет! Это была обычная присяга. А что нам оставалось делать, либо беспросветное унизительное рабство, либо присоединяйся к войску и покоряй иные народы.

  Турган встал гордую позу, расправив не по возрасту массивные плечи.

  -Великий Леопард сказал! Что когда мы – Белая Армия завоюем вселенную, прекратятся войны, распри, голод, мор. Разовьется наука, расцветет искусство – счастье и благоденствие охватит всю землю.

  -Мы тоже верим, что настанет всемирное счастье – как учит священный Коран!

  -Аллах Акбар!

  . ГЛАВА Љ 19

  Грозные вести о наступлении татарских полчищ, вызвали сумятицу в голове князя Феодора. С одной стороны родной отец повелел во всем подчиняться Леопардову и Пантере. С другой, не было ли все это приступом минутной слабости желанием спихнуть на другого, неисчислимые проблемы, навалившиеся тяжелой лавиной. Не хотелось наследному князю быть покорной марионеткой в руках невесть, откуда взявшихся иноземных подростков.

  Молодой, но уже вполне рассудительный князь переговорил и с боярами, и с прибывшими с разных концов князьями и воеводами, не побрезговал и простой чернью, забившей всю площадь. Мужики, ратники, знатные люди и даже ядреные бабы били себя в грудь и клялись стоять крепко, драться насмерть. Причем чем беднее человек, тем громче он орет и проявляет воинского пыла! Кому война, а кому мать родная! Но устоят ли неотесанные орды крестьян с рогатинами против полумиллионной армии, уж больно неравные силы. На Киев и Чернигов надежды мало, хорошо еще, что Белый легион прибыл из Суздаля. Эти ребята благородные витязи, а вот сам великий князь Георгий и остальные суздальские бояре будут только рады, если Рязань ослабнет. Но ведь и белые ангелы, могут переделать свободную Рязань в подневольную Суздальскую вотчину, тем более что уж больно сильно верит им простой люд особенно те, кто помладше. И бродят тревожные слухи, что все богатства боярские заберут и поровну раздадут черни. Не нет уж, не бывать этому!

  Пришла весточка, что и к надменному Владимирскому князю пожаловали послы. А что они сулили Георгию Всеволодовичу, каких козней ожидать неведомо. Может вот-вот и Белый легион покинет Рязанские земли?

  Беглые половецкие ханы, рассказывали, что у мугланнов нет жалости, и что слова и даже клятвы с богами они не держат. Сына половецкого кагана Котяна, что покорился великому хану Батыю лихого Сакмана, ободрали как барана и заставили работать конюхом. Многих знатных батыров привязали к коням и разорвали на части. Немногочисленных пленных урусов из числа схваченных купцов пытали, а затем поддев за ребра повесили на крюки, так они и болтались горемычные целыми сутками, на глазах превращаясь в окровавленные ледышки. Сам Батый издал приказ вырезать всех мужчин урусов, доросших до тележной оси, а собственность и скарб выгрести дочиста. Хотя ужасов рассказывали много, князь Федор Юрьевич не имел страха. Вот он решил поехать в стан, хана Батыя. Страшный риск, так раньше он ходил на лютого зверя. Но – "Нету силы – нужен ум!"

  Правда, на счет ума, то...

  Уже все было готово к отъезду, обо всем между собой князья договорились. Подарки собирали всем скопом, хорошенько потрясли мамоны. Собрали целый караван даров, навьючили на коней, погрузили в повозки. Нагрузили и снеди, и меда и много чего другого, даже кованые железом телеги прогибались под телячьими и свиными тушами.

  -Ничего с мужика потом три шкуры сдерем! Зато откупимся.

  Шептались толстопузые сановники. Что бы подольстись царевичам, князь Федор отобрал одиннадцать самых лучших рослых жеребцов с пышными хвостами, шелковистыми вьющимися гривами. Коней помыли отборным арабским мылом, вымочив гривы в медовом квасе, и по монгольскому обычаю заплели, перевили разноцветными лентами. Еще один конь был отобран, для главного полководца Батыя Субудай-Багатура – императорского темника.

  Князь влез на огненно-рыжего коня, добытого в битве с половецким ханом. Рядом присели князь Ижеславский и четыре хитроумных думских боярина. Охрана также немалая – отборные витязи. Федор нервничает и не столько татар боится, сколько Пантеру ведь с ней подобный челночный вояж не согласован, а уж характер у нее. Сама лично осмотрела караулы, и сломала шеи трем спящим сторожам. Боярина уличенного в казнокрадстве подбросила вверх, живьем выдернув ноги, а затем по ее приказу холопы повесили вниз головой княжеского казначея, проходящие мимо плевались и издевались. Толпа всегда рада, когда вешают богатеньких "буратин", что означает слово "буратино", он не ведает, но в устах этих демонов с телами подростков, непостижимой силой и реакцией, видимо что-то страшное. Лично голыми руками ломает кости и убивает непокорных, ленивый, или осмаливающихся дерзить. Остальных, не взирая на знатность, заставила строить укрепления наравне с простой чернью. На работы мобилизовала буквально всех, детей едва способных держать лопату, женщин, стариков, духовенство. Одновременно шло иступленное обучение ополченцев. Кузни работали круглые сутки, все пришло в дикое движение. По этому, когда думный дьяк крикнул.

  -А вот и гостья долгожданная!

  Федор едва не слетел с коня, машинально втянув голову в плечи, ему всюду мерещилась тень Пантеры. В конце площади, из-за угла дома вылетело несколько всадников. Во весь мах, вздымая снежную пыль, помчались они к резному крыльцу. Нарядные дружинники схватили под узды серого в яблоках иноходца. С него легко спрыгнула молодая женщина в горностаевом полушубке и в зеленом в золоте кафтане с соболиным отворотом. С первого взгляда ее можно было принять за юношу – сапоги у нее высокие сафьяновые, и подпоясана ремнем с коротким мечом, но радостный смех и румяное лицо с карими глазами всем знакомы. Ну, кто не знает юную жену, заморскую греческую царевну Евпрасию. Сразу отлегло от сердца, значит, еще не вернулась Пантера с дальних дозоров.

  Царевна быстрая как лань, подбежала к князю, и бросилась на могучую шею.

  -Все боялась, что не захвачу тебя сокол мой сизокрылый. Всю дорогу мчалась к тебе Федя, меняя лошадей. Зачем уезжаешь?

  Феодор, обняв за плечи Евпрасию, поднялся на крыльцо. Степенная княгиня-мать вышла на встречу, обняв невесту. Обе женщины залились слезами, не добрые предчувствия терзали душу.

  -Успокойся, Евпрасеюшка не воевать еду, а о крепком мире договариваться с Батыем. Одарим щедро и ублажим великого хана, опытные советники мне присоветовали, проявить мудрость и сдержанность. Слово сильней меча! А где наш Ванятка?

  -Едет сзади в возке. А я уже не могла ждать помчалась диким ветром.

  -Ну и девчонка бегаешь как заяц-русак!

  Вставила старая княгиня.

  -Вот за то тебя и люблю! Знаю, что ты готова со мной и на охоту, и в поле.

  -И в горе тоже! Я заяц? Вот Пантера она зайцев голыми руками ловит, не один конь с ней не сравниться.

  Федор сделал глупое лицо.

  -На то она и ангел. Там у возвышенных и сказано – обернись быстрее молнии.

  Княгиня расцвела.

  -Она такая славная просто святая, отказывалась от роскошных яств, ела кору, а еду раздавал голодным детям. Когда конь сломал ногу, взвалила себе на плечи, и хотя ей было тяжело, бежала бегом с брыкающей ношей. Она блаженная святая дева, никогда не спит: день, и ночь хлопочет о ратном деле. Знает ли наш ангел об том, куда ты собрался?

  -Да знает! Я стал бы от нее скрывать!

  Федор помимо воли покраснел, ему вдруг стало стыдно за дурные мысли в отношении, тех, кто все силы прилагал для спасения народа русского, заодно разумеется и князей. Рязанский наследник приблизил к себе юное розовое лицо с блестящими янтарными глазами и поцеловал побледневшие губы. Затем бережно отнял цепляющиеся руки и мигнул бабушке. Та сзади обняла Евпраксию. Молодая княгиня расстегнула полушубок. – Постой, Феодор! Возьми с собой мое заветное жемчужное ожерелье из Царьграда. Подарите его любимой ханше Батыя Юлдуз, может быть она, успокоит яростного мужа. Да еще возьми мое благословение. Я была бы куда спокойнее, если бы с тобой поехала Азазель или ее названый брат Иван Леопардов.

  Девушка сняла с шеи золотой круглый образок на серебряной цепочке. Федор скинул шапку и надел на себя цепочку. Поцеловал Евпраксию и, стуча подковами красных сапог, сбежал с крыльца, подскочив к нетерпеливо перебирающего ногами скакуну. Нога встала в стремя как чья-то стальная рука схватила за левую руку. – Далеко собрался князь! Знакомый голос вызвал болезные спазмы в желудке. Зато плачущая Евпраксия, разом успокоилась, янтарные глазки засияли от радости. – Святая Азазель! Ты явилась в трудный час! Снежная Амазонка со смехом ответила. – Да, явилась, не запылилась, снег отряхнула, татар тысяч пять рубанула! Федор как малый ребенок, вылезший из пеленок! Ни на минуту нельзя отлучится, чуть за порог беда в дверь стучится!

  Босой ноженькой Азазель Пантера загребла снежок и пустила колючую сугробную пыль в лицо князя. Евпраксия восприняла подобную грубость как воплощение не бывалой божьей благодати. Пав на колени она попыталась поцеловать мраморную ножку, ледяной леди. – Аккуратней девочка, можешь простудиться. – Да я готова всю зиму проходить босая, что бы быть похожей на вас. Вы святая! Мульти-клон отрицательно мотнула ослепительной шевелюрой, пожала статными плечами. – Я хожу так деточка не в силу святости, просто сапоги мешают мне быстро бегать, да и рвутся проклятые. Ты сама видела, что конь мне обуза, а мороз не помеха. А вот вы люди слабы, медлительны, отсталый вид живой материи. Можешь, конечно, попробовать закалятся, подкачаться, но без биоинженерии, такой как я, ты не станешь. Я лучше пока с твоим мужем разберусь. Пантера с легкость опрокинула возок. Свежемороженые туши покатились по обледенелым булыжникам. – Войско Батыя голодает, и ты его видно решил подкормить? Интересно – будут ли, есть свинину мусульмане? – Если совсем припрет, слопают. Пленные кипчаки ели свиное мясо и облизывались – машинально ответил князь. – Отлично. Ну, а вы зачем собрались, изменой хотите купить себе жизни? – Нет! Федор снял шапку, вытер пот – хотим прочного мира! Дадим дары великие! Поговорим с врагом ласково по-хорошему, и отойдет от нас рать неисчислимая. Пантера покрутила пальцем у виска. – И ты думаешь, что этими подарочками ты прокормишь полмиллиона жадных нукеров, алчущих боевиков: тьма тем которых собралось почти со всей планеты. А слова введут Батыгу в легкий транс, и джихангир запоет соловьем. Да ты наивное дитятко. Запомни раз и навсегда – лучше один раз рубануть, чем сто раз прокукарекать! Со стороны девочки мульти-клона не совсем этично сравнивать князя с ребенком, когда самой от рода нет и шести лет, но власть опьяняет. – Посольство отменяется, а пока чтобы не скучали вот вам график, тренировки, учения, работа! Князь Федор не хотел сдаваться. – Мы еще не готовы к большой битве. Надо выиграть время. – Мой напарник, названый брат Леопардов задержит Батыя лучше роскошных даров, серией щедрых ударов!

  -Ярослав Мудрый говорил. Мудрое слово крепче булатной стали!

  -Хорошо говорил, только где мудрость. Вас казнят, дары заберут, а припасы сожрет армия Бату-хана! А что! Повод для расправы найдут всегда, тогда зачем тебе даром гибнуть! У тебя Федя – разум медведя! Федор совсем растерялся. Аргументы у мульти-клона железные, да и не только ее. Нашедшие в Рязани приют половцы, с арабами не раз приводили примеры вероломного коварства монголов. В частности тридцать тысяч моджахедов и родной дядя Хорезм-шаха Тугай-хан, добровольно перешли на сторону монголов и были перебиты, а Тугаю сломали хребет, еще живого бросив на пожирание голодным псам, ужасающая смерть для правоверного. Пантера, тем временем прошагав по присыпанной снегом мостовой, вновь поддела ногой свиную тушку, затем слегка под футболила мороженую свинью, ловко подкидывая ногой, не давая ей завалиться в сугроб, ее белая стопа невероятно изгибалась, а длинные пальцы играли, князь даже почувствовал прилив желания. Какие точеные ножки у ангела, смертельная красота. Азазель разогнавший десять раз прокрутилась в прыжке, приземлившись на шпагат. Внезапная мысль озарила ее, глазки сверкнули.

  -Эй вы, бездельники. Чего застыли, давайте быстрее сложите в возок свиные туши для монгольской армии.

  Воины тут же ринулись исполнять приказание Пантеры.

  -Я думаю лучше отправить туда ряженых. Ты нам здесь пригодишься князь!

  Федор придал взгляду волевое выражение.

  -Нет, я поеду сам. И пусть лучше погибну, чем кто ни будь, из потомков скажет, что он мог избежать войны, но и его трусость погубила мир!

  -Меньше князей, больше порядка. Ладно, езжай, каган получит свою свинью!