Текст книги "Витязи-клоны (СИ)"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

  -Я не колдун. Я слуга самого великого Царя царей, Господа господствующих, Иисуса Христа!

  Витязи-клоны разом закричали, их голоса напоминали ржание лошадей.

  -Но мы не можем эффективно защищать Русь и обучать войска в таком зверином виде.

  -Всевышний Бог всякому дает по вере.

  -Я не согласен!

  Резко прервал Леопардов.

  -Я много видел и знаю, как верующие люди страдают и мучаются на всей земле. Вера это всего лишь иллюзия!

  Ратибор спокойно ответил.

  -Тогда и ваше воплощение в единорогов тоже иллюзия, вы же не верили в магию. А ведь если есть тень, значит, есть и свет, если есть Ад, значит, есть и Рай.

  -А почему тогда на Земле нет справедливости?

  Ратибор со вздохом перекрестился, его низкий голос звучал печально.

  -Это последствия грехопадения человека, да и слишком силен Бог, если бы он сразу навел бы порядок, то у нас не было бы возможности показать свою любовь и веру. Да и нельзя оценить, сладость не зная горечи, понять блаженство – не познав страданий. Я знаю, что вы пока не готовы принять христианство, и признать Христа Господом и Спасителем, но Русь Православная страна. Молитесь в храмах, соблюдайте посты и церковные каноны, любите Бога.

  -Я не знаю, стоит отвлекать на молитвы, когда у нас время рассчитано по секундам! Может все это лишь бесполезное сотрясение воздухи и самовнушение! Где истина? Верю только фактам!

  Хмуро ответила Пантера. Влезать в церковную дискуссию ей не хотелось.

  -Я прошу либо помощи, или мы опять поскакали, найдем помощь в ином месте.

  Ратибор расправил плечи и с силой произнес.

  -Нет лучше веры, чем вера во Христа! Барыга еще не вошел в свою полную бесовскую силу, мы помолимся за вас неразумные братья и к рассвету все злые чары спадут. Надеюсь потом вы примете у нас крещение!

  Мульти-клоны дружно замотали головами.

  -Нет! Не целесообразно, на этой планете много вер, чтобы объединить человечество надо уважать каждую религию. Да и не понимаю я Христианства, ну как можно подставлять вторую щеку для удара. Зло от потакания только наглеет.

  Воин-монах вновь перекрестился и возвел очи к небу, его голос стал насыщенным и певучим.

  -Придет время, и вы поймете, что нет веры чище и лучше Христианства. Что Библия – это высший свет. А пока чада знайте, сатана во многих обличиях от Сульдэ и до Кали, Иблиса и прочих имен и лиц, получил огромную власть. Пришли времена великих испытаний, для всех народов матушки Земли. Вы готовы к смертельной борьбе со злом и защите русского народа?

  -Конечно! Витязи-клоны пропели звонкими голосами:

  Русь все страны мира защищала

  От нашествий адской саранчи!

  И своею грудью прикрывала

  Все народы матушки Земли!

  Мы открыли нациям планеты

  К звездам путь – рви выше облаков!

  Героизма подвиги воспеты

  Чтоб стереть угар кошмарных снов!

  Аминь! В этом мы едины! В боях непобедимы!

  Дружно закончили витязи-клоны.

  Даже в страшном ночном кошмаре не мог себе представить, что он внук Чингисхана гордый Шейбани будет влачить жалкое ярмо ишака. Когда вместо рук у тебя копыта, шею натирает жесткое ярмо, а беспощадный кнут постоянно тревожит и без того израненную спину. Поскольку его словили с золотой эмблемой в форме тигра, к нему прилепилась кличка полосатый ишак. А значит, усиленные побои, тяжеленная поклажа, и гнилая солома. А тут еще кто-то из монголов проговорился об его царском происхождении, и он стал предметом насмешек и издевательств всей Бухары. Особенно доставали безжалостные дети, то камнями закидают, то кнутом хлестнут, а на плевки уже и не обращаешь внимания. Особенно было досадно, когда подошел роскошно одетый сын местного царька.

  -Так это и есть, внук чванливого "Чингиза" – Шейбани. Шейбани – достоин бани!

  Проверещал малец, радуясь своей складной выдумке. Затем сделал вид, что хочет погладить. Брат Батыя не стал отстраняться, хоть неприятно ощущать чужую ладонь на голове, но если лягнешь – живьем сдерут шкуру.

  -Ты хороший ишак, подарю тебе кишлак.

  И вот он внезапно почувствовал такой дикий ожог под хвостом, что не смог сдержать рев. Боль была ужасающей, сорвав с места тяжеленный воз Шейбани понеся по узеньким улочкам Бухары. Первой жертвой, наезда взбесившегося ишака стал склад горшечной продукции, глиняные горшки полились градом, поранив и без того разодранные бока брата Батыя. И все же даже это доставило радость, убыток горшечнику, досадил таки булгарам. И вот уже преднамеренно разогнавшись в галоп, Шейбани таранит тяжело груженую телегу. Мощнейший удар, груженая повозка летит вверх тормашками, а сам ишак камикадзе всей своей тушей погружается в навозную жижу. Навоз совсем свеженький, горячий и не только смердит, да еще каленым железом жжет рассаженную кожу. Не сдержавшись: Шейбани целых два часа ревел, извергал потоки самых грязных и изощренных монгольских ругательств. Весь город сбежался смотреть, на то, как извалялся в дерьме знаменитый монгольский полководец. Такое унижение, хоть вешайся, и лишь мысль о том, что веревка даст лишний повод для измывательств, остановила Шейбани-хана от рокового шага. Однако, теперь судя по звуку и на него, наконец, снизошло благословение ока Сульдэ. Судя по тревожному набату, к Бухаре подступил сам брат великий джихангир Бату-хан.

  Батый пребывал в самом отвратительном расположении духа. Монголов снова разбили и унизили, и что обидно в ничтожного ишака превратили его родного брата.

  -Я еще не придумал казни для Барыги, но если его поймаем, то изуверски истязаем! Моя жестокость останется в веках! Я буду писать историю кровью, выводя буквы ударами клинка, строчки шеренгами копий, а заглавные литеры рисунками стрел! И весь мир будет залит океанами крови, а из черепов своих врагов я возведу пирамиды в семь раз выше египетских!

  Шаман Бэки яростно приплясывал, его завывания с каждым днем становились все громче и истеричнее. После падения Итиля и жестокой расправы учиненной монголами, кипчаки сильно устрашились, ужасаясь, трепеща перед страшными карами, они десятками тысяч прибывали в армию Батыя. В течение короткого времени джихангир сформировал, еще десять туменов. Там образом к Бухаре подошло четырехсоттысячное войско. Монголо-татар было двадцать раз больше чем защитников собравшихся в стенах древнего города. По Волге на массивных судах подвезли здоровенные катапульты, многоствольные баллисты, и мощнейшие тараны. Свежесрубленные корабли, сильно просели едва, не касаясь днищем илистого дна, полноводной реки. Десятки тысяч пригнанных рабов-бурлаков надрываясь в неистовом напряжении, тащили неподъемный груз. Всадники безжалостно лупили невольников плетьми, а тем, кто выбивался из сил, разрезали животы и ломали хребты, одичавшие псы и разжиревшие шакалы, доедали поверженных калек и павших рабов. Субудай с удовольствием наблюдал, как струятся многочисленные багряные ручейки, что бы легче было вытаскивать метательные машины, настилы под ними вымазали смесью крови и человеческого жира.

  Через искусно вырезанную золотую заказанную в Багдаде трубу Булгарский царь Еримук с тревогой наблюдал за приготовлениями неисчислимой монгольской рати.

  Татарские всадники с разбегу подлетали к стенам, пуская целые тучи длинных пропитанных зажженной смолою стрел, казалось, что налетает стальной в огненных волнах циклон. Хотя воины и прятались за широкими щитами и бойницами, при такой ковровой бомбардировке попадания неизбежны. Потери защитников все возрастали, помогающие защитникам женщины все чаще вытаскивали раненых.

  -Я думаю, мы обречены, может лучше сдаться на милость победителя.

  Робко просифонил дородный с широкой рыжей бородой боярин. Несмотря на жару, он был одет в соболиную шубу и парчу, жирное лицо под высокой бобровой шапкой заливал соленый пот.

  -Не умную речь, брат ведешь, не и не может быть милости у вурдалаков ордынских! За правое дело, во имя спасителя господа Христа надлежит умереть нам!

  Спокойным глубоким голосом изрек Православный митрополит Бухарский Ефистафий.

  -Я бы предпочел победить! Ибо мудрость предков гласит – на Бога надейся, а меч заточи!

  Булгарский царь Еримук крепкий детина, сорока лет небрежным движением поправил забрало. Царь нервничал, но сохранял полное внешнее спокойствие. А ведь свежа еще память, лет так пятнадцать назад осаждали Бухару ханы Субудай и Джебэ. Однако сильно потрепанные на Калке русскими войсками монголы не смогли взять Бухару, а во время дерзкой вылазки и вовсе были биты, позорно бежав, потеряв часть обоза. А вот недавно сам брат Батыя Шейбани был отлупцован и пленен. Размышления были грубо прерваны, из выкатившейся громадной катапульты вылетел крупный в две тонны весом валун, страшный удар поразил башню. Даже здесь на колокольни задрожал пол, настолько чувствительно было сотрясение.

  -Царь, батюшка родимый разве ты не видишь, пора слать послов и молить о пощаде.

  Еримук отмахнулся и дал приказ, лить кипящую смолу, на самых дерзких нукеров. В ответ в город вновь полетели тяжелые камни. Этим дело не ограничилось, в ход пошли бочки с зажигательной смесью. Каждое попадание вызывало пожары и взрывы, деревянные хибары горели как пучки соломы, каменные строения раскалялись и крошились. Несколько попаданий обрушило Православный храм, золотой купол сначала треснул, а затем, обвалившись, подгреб под себя несколько сотен отчаянно молящихся людей. Пожар быстро охватил весь город, к счастью в самом детинце были внушительные подземелья и тысячи беженцев нашли там приют.

  Батый хмуро наблюдал за пожаром. Ему в голову пришла мысль, что все ценности этого града сгорят в огне, что быстрая смерть в пожаре не достаточно мучительна и месть за брата будет неполной. Сама по себе мысль, что его ближайший родич может вот так и погибнуть в бесноватом пламени, даже не пришла в голову. Впрочем, после такого унижения лучше и его и не видеть.

  Чудовищные валуны, извергаемые из многоглавых механических драконов изготовленных по китайским чертежам, уже разрушили значительную часть двойной стены.

  -Все, конец! Я повелеваю! На штурм и пускай монголы не спешат убивать тех, кто попал в плен, их муки будут ужасающи!

  Субудай добавил.

  -Кто приведет к нам живого царька Еримука, получит тысячу динаров!

  Буро-рыжая река из ощетинившихся сталью и бронзой монголо-татар не преодолимым приливом потекла к пролому. Злая шаманка Керинкей-Задан, выпустила из скрюченных рук черный куб, взлетев в воздух, он разбух, и негромко взорвавшись, обратился в громадную стаю лиловато-сизых ворон.

  -Воины крыльями рьяно машите, мышку-царька вы отыщите!

  Нет, вам не скрыться, в щель на земле! Кровь будет литься, слава Сульдэ!

  Переодевшись в простые воинские доспехи, Булгарский царь врубился в монгольский строй. Он уже понимал, что проиграл и хотел только одного, погибнуть в бою, умереть, держа в руках окровавленный меч, ощущая вокруг себя движение преданных воинов и сраженных врагов. Слышится храп и запах горячих коней, мелькают омерзительные монгольские рожи. Между ними проносятся и кипчаки, на фоне уродливых узкоглазых полу старушечьих лиц монгольской расы – эти традиционные враги православных выглядят милыми и человечными. Обходя кипчаков, царь врубился в ряды "Непобедимого" тумена. Закованные в броню массивные нукеры навалились на Еримука. Меч сломан и в руках царя, остро заточенная секира. Ярость, боль, кровь десятков тысяч убитых плывут перед глазами Булгарского князя. Он уже ничего не видит вокруг густой багровый туман, разрываемый зловещими тенями. Могучие удары секиры крушат, железный лес, разбрызгивая ядовитую кровь. Царь почти сошел с ума, на выезде он видел целые горки из детских и женских трупов. Одна из обгоревших девочек повернула к нему лицо и в ее изувеченном покрытом волдырями личике, он узнал свою младшую дочь Марфу. Бешенство дает волшебные силы, и самые могучие воины ложатся словно трава. Физиономия рассечена, кольчуга пробита, точат из живота стрелы, а рука продолжает подыматься и опускаться, разя противников. Угольно-черный ворон, посланный шаманкой, выцедил добычу и резко спикировал вниз, уже на рефлексе царь отклонился и рубанул мечом наглую птицу. Но остальные стервятники заметили жертву, поисковое заклинание сработало. И вот тысячи ворон сошлись в одну точку, образовав подобие птеродактиля. Сей крылатый монстр, вытянув дюжину острейших лап, и подхватил полумертвого царя Еримука. Поднятые исполинскими крыльями воздушные вихри посбивали на землю не одну сотню всадников.

  -Добыча схвачена мой повелитель, наш пленник знатен!

  Прогнусавил Бэки, протянув волосатую руку.

  -Тебе заплачено! Дурной целитель и вымогатель!

  Бату-хан уже с трудом терпел некогда любимого верховного шамана.

  Булгары сражались отчаянно, даже женщины и малолетки подбирали оружие мужей и отцов, бросаясь на безжалостных насильников. Но как остановить прилив из раскаленной магмы, как сдержать торнадо из железа и похотливой плоти. Последним пал детинец, здесь монголам пришлось повозится. С большим трудом удалось прошибить стену, катапульты и тараны были громоздки, и было очень трудно их провезти по граду, залитому палящим заревом. Но вот нашлась подлая мразь из высшего руководства, боярин Седоткин тот самый, что уговаривал Еримука сдать город, указал монголам подземный ход. Проникнув вовнутрь, нукеры продолжили насилие и бесчинства. Слышался стук щитов и копий, звон клинков и сабель, крики убиваемых, стоны тяжело раненых. Битва в бесчисленных подземных переходах кипела еще целые сутки. Не одна сотня татар так и сгинула в подземельях, в узких коридорах и в хитрых ловушках. Джихангир грозно распорядился.

  -Я повелеваю найти всех родственников князя. У нас будет славный пир! Разрушим мерзкий старый мир!

  Глаза Бату-хана загорелись сладострастным безумием.

  -Только одно меня страшит, когда я срублю голову последнего врага, мне некого будет убивать!

  . ГЛАВА Љ 11

  По случаю очередной победы монголы устроили знатное пиршество, до этого момента был спешно исполнен ритуал по сжиганию трупов воинов павших при штурме Бухары. Мертвых тел оказалось значительно больше, чем предполагалось в начале, поэтому костер оказался внушительным, для лучшего горения в него подсыпали серу и нефть. Затем началась самое приятное для Батыя действие, ритуал приема священной добычи и наказания пленников. Одна пятая часть трофеев шла джихангиру, еще одна пятая великому кагану всех монголов Угедэю, а остальную делили между воинами. Самое интересное это живая добыча. В развалинах все же смогли отыскать покрытого волдырями, в облезлой шкуре родного брата Батыя Шейбани-хана. Как жалок был едва переставляющий ноги ишак с опаленной веревкой в место хвоста. Его расколдовали тайно, чтобы не позорить кровь Чингизидов. Официально было объявлено, что брат Батыя попал в плен и был заключен в пыточные подвалы. Не смотря на лечебные и бодрящие заклинания, хан Шейбани чувствовал себя плохо. Его ожоги были смазаны жиром и маслом, а в качестве обезболивающего использовали крепкий черный кумыс. Эта жидкость, разлитая в миске горела при зажигании, синим пламенем. Первым на расправу привели Булгарского царя, не смотря на ранения, на нем висели тяжелые цепи, голый пленник еле держался, лишь уколы заточенных копий не давали ему свалится. Бату-хан надсадно прохрипел.

  -Ты мерзкий мангус. Ничтожный червяк, посмел унизить моего брата! Твоя казнь будет ужасной. Мы запрем тебя в подземелье, и каждую ночь палач будет вырывать у тебя по одному зубу, и вытягивать по жилке. Ну, а в саму камеру мои воины будут справлять большую и малую нужду! И так будет, пока ты не издохнешь в муках.

  Еримук поднял заплывшее от побоев с воспаленным синюшным шрамом лицо. Его опухшие глаза, вернее глаз из-за рассечения брови левое око закрылось, выражали презрение и ненависть. Можно было подумать, что это не он стоит скованным пленником перед Батыем, а наоборот это он пленил грозного джихангира.

  -Твои глаза источают дерзость. Выколоть свиные зенки!

  Не заметным жестом Субудай остановил нукеров.

  -Не сейчас повелитель, иначе он не увидит забавного зрелища.

  Следующей пленницей была, молодая лет двадцати девушка, недавно взятая в жены царица Ангелина.

  Она был совершенно обнаженной, всю одежду дорогое, шитое золотом, жемчугом и алмазами платье, золоченые в драгоценных каменьях туфельки, украшения и серьги сорвали жестокие грабители, побросав в общую груду. Ее саму не изнасиловали только потому, что узнали жену царя, а значит, по обычаю она принадлежит джихангиру.

  Бату-хан ткнул в пленницу покрытый запекшейся кровью палец.

  -Какая она статная, груди это такие огромные жемчужины с вкрапленными розами из рубинов, а волосы пышней гривы моего коня. Эй, потанцуй конский хвост для меня!

  Ангелина дрогнула, ее лицо горела со стыда, а две руки и ослепительно светлые золотые волосы безуспешно пытались сокрыть наготу, где уж танцевать.

  -Давай красотка не задерживай, или ты хочешь, что бы я отдал тебя воинам – их четыреста тысяч. Ты просто лопнешь как раздавленная слоном жаба.

  После таких слов, пленная царица пошатнулась, лицо стало бледнее мела. Охнув, она завалилась в обморок. Стоящие наготове опытные нукеры тут же облили нагое трясущееся тело, заранее приготовленным серебряным ведром со студеной водой. Когда Ангелина очнулась, тысячник вновь повторил приказ. Дрожа от страха, голая, униженная царица принялась исполнять местный народный танец. Ее движения были как у куклы, грудь дрожала от страха и стыда, стройные изящные ножки заплетались, трава была стоптанной копытами, слегка липкой и скользкой от пролитой крови.

  -Веселей, веселей, помогите ей!

  Стоящие по бокам нукеры хлестнули плетьми, вздрогнув и вскрикнув от боли, царица поскакала гораздо быстрее.

  -Вот это уже лучше! Вращай резвее бедрами, ох просто кобылица. А что у нас на десерт?

  Вперед вытолкали еще одну нагую невольницу. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать, черные волосы были коротко острижены, а на лице красовались синяки и две глубокие царапины.

  -О да это огонь баба. Где откопали!?

  Стоя по правую руку тысячник прогнусавил.

  -Да вот бою завалили, она сражалась как бешенная кошка. Мы думали, что это юноша, в которого вселилась тысяча мангусов и лишь крепкий удар булатной сабли, разрубив кольчугу, обнажил ее смачную грудь.

  -А где славный воин, заваливший красотку.

  -Его эта тигрица и зарезала. Он ею овладел, и она его кинжалом в пах!

  -И правильно сделала, не чего брать чужой трах!

  Бату-хан зыкнул со злобой.

  -Успел гад испортить девственность, как жаль! Придется посадить нукера на кол!

  Тысячник выдавил улыбочку, он уже принимал участие в разграблении пяти гаремов и знал толк в насилии.

  -Нет, я думаю, не успел, вернее она уже не праздна!

  -А понимаю, горячая кровь, судя по смуглой коже ее мать, женщина с востока. Наверное, знаешь эротику дивного танца, исполни, зажги пыл мучительной страсти! Меня покори, джихангир в твоей власти!

  Любаша презрительно и нарочито громко фыркнула.

  -Я не буду отплясывать круги перед убийцей и людоедом! Ты зверь, палач!

  Бату хлопнул в ладоши.

  -Повесьте ее на крюк, зацепите за ребра, пускай поймет что, значит, дерзить джихангиру.

  Субудай вновь вмешался, только он один имел официальное право, закрепленное сами Чингисханом спорить и направлять Батыя.

  -Лучше пускай наш шаман покажет свое умение. Ты Бэки говорил, можешь заставить пуститься в пляс даже мертвого, так поработай над этой девчонкой.

  Бэки радостно заулыбался, его клыки в последнее время прибавили в длине и стали заметно острее, ногти обрели что-то общее с тигром.

  -С таким удовольствием я окажу эту честь, ах такая красотка, хочу ее съесть.

  Пара простых пасов и у ног Любаши закружились струйки дыма. Вот они коснулись ее голых ножек. Девчонка кричит от резкой нечеловеческой боли, и ее конечности сами приходят в движения.

  -Вот так, я сам могу задавить ритм танца.

  -Так пускай, и другие пленницы потанцуют, люблю массовые пляски и сабантуи.

  Бэки пробурчал череду сложных заклинаний и сотни лучших, обнаженных пленниц пустились в пляс. Батый с интересом наблюдал за магическими телодвижениями. Тела многих пленниц были покрыты синяками и царапинами. Большинство уже успело, подвергнуться групповому надругательству, и видимо им было очень больно. Видно страшное напряжение фигуристых станов, золотистая кожа блестит от пота, по пышным щечкам стекают жемчужные слезинки. Как это приятно, причинять боль другому человеку – особенно женщинам. Что бы было удобнее, джихангир смотрел на ясырок с помощью трофейной увеличительной трубы.

  -Чудесно! Вот эта дикарка так похожа на мою любимую жену Юлдуз, беру ее в свой гарем!

  Любаша обладала острым слухом, в глазах мелькнуло подобие радости, вот тогда может быть и появится возможность рассчитаться с гнусным палачом. За день до монгольского штурма, она уединилась с юным ратником Алексеем.

  -Хотя мы и не женаты, завтра сюда придут эти косматые порождения преисподней, и мы уже никогда не увидим рассвета. Я хочу подарить тебе свою невинность!

  -Это грех, познать женщину вне брака! Я не хочу погибнуть, нарушив закон Христа!

  -Так пускай нас, тайно повенчают!

  Далее все было элементарно, конечно простой русский ратник не пара царевне и венчание прошло без родительского благословения. Священник впрочем все понимал и не стал возражать:

  – Любовь между мужчиной и женщиной священна!

  А затем была страстная ночь, даже не верилось, что можно испытать такое блаженство, а еще глупые подруги пугали ее неизбежной страшной болью. Вот сейчас самая что не наесть реальная боль, огненные кобры вращают хищные головы, и скалят изогнутые зубы. Любое прикосновение жжет сильнее адского пламени, заставляя скакать в сумасшедшем ритме.

  Бату-хан еще долго мог наслаждаться красочным зрелищем, нагие вспотевшие тела обольстительно блистали на солнце, дрожа от усталости. Рубиновые кувшинки грудей колыхались, бедра заманчиво вращались, но его брат Шейбани, робко прошептал на ухо.

  -Надо решить судьбу и мужчин.

  Батый с трудом оторвался, едва сдержал руку от удара, ну его брат сволочь лишает удовольствия.

  -Что ты хочешь?

  -Вон стоит сын, нечестивого Булгарского царя. Отдай его мне.

  -Ладно, бери, хотя, по-моему, ты был равнодушен к мальчикам.

  Громадный и жирный как вепрь хан Орду, прохрипел ленивым низким голосом.

  -Вручи лучше его мне!

  -Нет, только мне! У меня с этим щенком давние счеты.

  -Так это он тебе подсыпал...

  Бату-хан рассмеялся почти беззвучным смехом. Шейбани густо покраснел, эта история, его унижений в ослином теле, неужели все войско узнает об этом.

  -Не по этому. Надо наказать мятежного царька, терзая его сына.

  -А что это идея!

  Сунул язык надменный Бэке, оторвавшись от внушительного куска конины.

  -Он легкий, подвесим мальчика за ребрышки и на крючок. Он умрет не сразу, а потом мы его еще живого поджарим, посыплем перцем, разрежем и съедим.

  -Нет!

  Взвыл Шейбани.

  -Ну, тогда, съедим сырым, мясо свежее у него, хорошо парня есть молодым...

  -Не, не получишь ты клыкастый ничего! Брат подари мне его! Я его хочу истязать год или два, как что бы он каждый день молил о смерти. Он должен сторицей заплатить за мои униженья.

  Батый небрежно кивнул.

  -Он твой! Делай с ним что хочешь!

  Яростный оскал озарил хмурое лицо Шейбани. Хан в веселом азарте хлестнул мальчугана золоченой в алмазах плетью.

  -Я буду придумывать для тебя самые страшные способы истязаний.

  -Начальник палачей тебе поможет, не счесть его о муках знаний!

  Решив братскую проблему, Батый продолжал пожирать похотливым взглядом занятное зрелище, малозаметные многоцветные струйки дыма причиняли прыгающим женщинам мучительные страдания. Многие из них уже были на грани физического истощения, царица Ангелина то и дело вскрикивала, ее восхитительная грудь судорожно вздымалась, плоский живот проваливался, задыхаясь от напряжения.

  -Дзе, Дзе, Дзе великолепно, но уже скучно, пускай добавят пения. А ты шаман расцвети нам что-то новенькое.

  Вместо Бэки ответила явная фаворитка Керинкей-Задан.

  -Прикажи нукерам сыпать им под ножки уголь раскаленный, будь Бату к ним строгим, сердцем закаленным.

  Подобная мысль пришлась по душе Бату-хану, но это уже было.

  -Наколдуйте мне лучше кактусы с огненными иглами.

  Джихангир уже хотел, было сделать повелительный жест, как внезапно помрачнело небо. И не так как темнит грозовая туча, а словно вся армия монголо-татар оказалась на дне глубокой пещеры. Бэки первый понял, в чем дело, его хриплый голос протяжно заскулил.

  -Свет поднебесный разом потух, в небе маячит дутый петух.

  И впрямь огромная птица раздулась до пяти верст в ширину, смотрясь устрашающим пугалом. Лучники не слушая команды, открыли стрельбу, часть стрел, не долетев до исполина, упала вниз, а часть отскочила от упругого оперенья. Темники дают команды и уже громадные катапульты разворачивают мраморные глыбы.

  Субудай хрипло произнес.

  -Может не стоит, это чучело совсем безобидно.

  -Нет! Кто посмел напугать монгольское войско, должен быть жестоко наказан. Всадите в него всеми пороками.

  Могучие машины, изготовленные самыми лучшими конструкторами из числа пленных китайцев, обрушили тяжеленные валуны и длинные остро заточенные кованые железом бревна-стрелы. Громадная птица отразила заряды с силой упругого мячика, часть камней и горящих бочек рубала по монгольским войскам, сея смерть и панику. Упавших с коней затаптывали свои же табуны, несколько осколков попало и стоящих рядом с Бату-ханом. Верные телохранители закрыли джихангира и верного Субудай-Багатура щитами, а вот шаману Бэки вечному неудачнику снова не повезло, разлитая сера опалила морду, а острый чугунный осколок прошил жирный зад. Бесноватый колдун ревел, визжал, катался, извиваясь – как вьюн на сковородке.

  -Да окуните его в воду! Этот урод...

  Бату-хана хотел, было подняться, но острый ножичек больно царапнул горло. Джихангир попытался вырваться, выхватив из-за пояса нож, но крепкие пальцы стальными щипцами сдавили кисть, отравленный кинжал выпал.

  -Если ты хоть чуть-чуть дернешься, тебя ждет Ад!

  Голос, произносивший эти слова, был чист, звучал мелодично на родном наречии Чингисхана. Батый попытался разглядеть захватившего его, но твердые руки не давали голове сдвинутся. Пара телохранителей уже осело на землю, истекая кровью. Невысокий человечек в платье монгольского темника, приставил ятаган к горлу Субудая, таким образом, сразу два предводителя оказались в заложниках. Еще ни разу в жизни Батый не испытывал такого страха, всякое у него случалось, но ощущение острейшей бритвы у сонной артерии, это уже слишком. Нечеловечески сильные пальцы терзают мышцы. Страшная догадка осеняет джихангира.

  -Вы те самые?

  Ком подступил к горлу, слова застряли в глотке. Шаманка Керинкей-Задан первая оценила обстановку.

  -Они сами наглухо захлопнулись в нашей ловушке. Убейте их!

  Тысячи "непобедимых" воинов ощетинились луками, еще одна секунда и все пространство будет пропахано стрелами.

  -Заткнись, ты безумная старуха!

  Перекрывая гул всего войска, провизжал Бату-хан.

  -Вы не можете, стрелять в своего джихангира!

  Людские волны опали, луки опустились, сабли неохотно вошли в ножны.

  -Вот уже лучше Бату. Прикажи им всем сложить оружие.

  Батый поморщился.

  -А если твои войска нападут на нашу армию.

  -К сожалению, здесь нет наших войск.

  Джихангир было, прибодрился, но острие ножа расцарапало кожу, алая кровь оросила клинок.

  -Для того, что бы убить тебя, и твоего подельника достаточно нас двоих.

  -Сложите оружие в кучу.

  Леопардов одной рукой слегка приподнял Батыя, он это сделал специально, что бы показать хану его полную беспомощность.

  -А теперь пусть развяжут и раскуют всех пленных.

  -Выполняйте! Я повелеваю!

  В глубине души Батый не особенно расстроился, раз диктуют условия, значит, не будут убивать, а что с того, что освободят пленных, выпустят ясырь? Нукеры в два счета догонят. Главное самому остаться в живых!

  Тех, кто был связан, развязали, закованных расковали. Обнаженные женщины шатались, но стыд был сильнее, не выдержав, они бросились к громадной пирамиде из сваленной одежды. Нету мочи терпеть похотливые взгляды сотен тысяч немытых окровавленных рож. Лишь Ангелина нашла в себе силы подбежать к Батыю. Обычно спокойная и мягкая царица ударила его кулаком в лицо, затем кинулась на Бэки. Ярость придала ей мощи, не обращая внимания на наготу она не щадя голых ног била шаманов.

  -Можешь их убить, а вы не смейте сопротивляться. Гнусные садисты!

  Рявкнула Пантера.

  -Прикажи выдать им коней, повозки и награбленную добычу.

  Спокойным тоном приказал Леопардов.

  -Вам все равно все не увезти!

  -Что надо то увезем!

  Приказы пленного джихангира выполнялись не охотно, но быстро. И Леопардов и Пантера понимали, что пленные должны как можно быстрее покинуть стан противника, найдя пристанище в Суздальско-Владимировском княжестве. Ангелина выдохлась, и впала в полусонное состояние.

  Батый морщился, глаз опух, и он продолжал лихорадочно искать способ побега. Если реально, то одна надежда на магию. Но вот эти гадкие шаманы, молчат, надулись, лишь Бэки иногда, что-то шепчет, Керинкей-Задан на ухо. Жаль, что они отделались лишь синяками, скоты! Хотя Батый и не может это услышать, мульти-клоны смогли различить слова.

  -Давайте разнесем врагов, шарами как огонь крутыми! Не тратя лишних слов, не будем мы дурными! Пара попаданий и они испарятся, больше не будут мангусы сражаться! И если нет, то погибнут Бату с Субудаем, а злых мангусов войска растерзают! Вождь Гуюк-хан нас осыплет всем золотом мира, будет обязан короною нам джихангира!

  Леопардов хотел, было прыснуть, но сдержался.

  -Бату, твои шаманы готовят измену. Прикажи связать их, и заткнуть рты кляпом. Тебе спокойней будет!

  Батый слегка опешил, но и ему не нравились колдуны.

  -Я повелеваю! Связать чародеев намертво!

  Шаманы попробовали дернуться, видимо, верховная чародейка Задан даже успела что-то чирикнуть, но удар по голове отключил старуху. Несколько монголов завалилось, и они яростно корчились, раздирая лицо и одежду.

  -Завшивели твои воины, давно пора им устроить хорошую баньку, ну-ка пусть спляшут бойцы под балалайку.

  Несколько тысячников сначала вяло, а после пронзительного окрика Леопардова, резво принялись отскакивать дикий народный танец.

  -А я люблю лезгинку.

  Вставила Пантера.

  -Если не умеете, научим, не хотите, заставим! Тень Чингисхана прославим!

  Монголы продолжали исполнять дикие скачки, и вот в пляс пустилось все войско. А тем временем колонна пленных, покинула монгольский лагерь и вскоре скрылась в лесу.