Текст книги "Витязи-клоны (СИ)"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

  Все случилось настолько быстро, что зрители увидели лишь падение, а затем сказочные бойцы стали на грудь поверженным противникам, вскинув вверх руки:

  -Победа! Нокаут!

  Иван и Азазель ожидали криков в стиле древнего Рима – добей или привычного театрального жеста, палец вверх помиловать, палец вниз заколоть. Этого не было. Наоборот подбежавшие воины, стали спешно приводить в себя поверженных витязей, лили в рот крепкую медовуху, терли щеки редькой. Сам князь скомандовал:

  -Лежачего не бьют! Вот повержены соколики, нашими кречетами в бою честном, в битве равной. И теперь град Рязань и дань всю, и недоимку, исправно нам выплатит. А вы что орлята приуныли, я свое слово держу, доказали вы что способны к войне и службе ратной. Назначаю вас перводружинниками при моем сыне Владимире в его малой дружине, и быть по сему.

  Леопардов решительно махнул головой:

  -Не то князь! Что нам сотня ратников, когда татар налетит числом в сотни тысяч, как пылинка в стогу сена сгорят наши и ваши войска.

  -Да сколько можно перечить!

  Князь буквально сорвался в гнев, но чрезвычайным усилием воли сохранил видимость спокойствия. Оставив пышное кресло, двинулся к большому собору:

  -Настал молитвы час! Потом черед казнить!

  Голос звучал по театральному низко и громко:

  -Князь видно педераст! Его пора убить! Иначе нас предаст! Подрежет жизни нить!

  Тихо, еле слышно прошептал Иван, когда-то он краем уха подслушал, что педераст самое грязное ругательство и страшное оскорбление для мужчины.

  Пантера добавила:

  – Вельможа явно недалек! Его слова как залп в висок!

  Вот князь и замер у входа в собор, картинно встал на узкий шерманский ковер, отставив ногу, заложив левую руку за золотой пояс, а правой густо нанизанной самоцветными перстнями десницей, истово совершал крестное знамение. Да внушительно смотрелся хозяин – молящиеся дивились его величественным движениям, любовались, как он степенно отправлял вьющееся полуседые волосы, скрепленные золотым в алмазах венком, откидывая их назад.

  Леопардов и Пантера крестились чисто машинально, чтобы не выделяться из толпы. Не хватало еще очередной мясорубки на религиозной почве. И в этот момент они услышали, то, что не под силу услышать в таком шуме никому кроме мульти-клонов, звук натягиваемой тетивы. Рефлекторное напряжение в руках зажаты кинжалы. Следует выстрел, характерное дребезжание и полет, для людей почти неуловимый, а для продуктов генной инженерии замедленный и отчетливый. Стрела видна как на ладони длиной в полтора аршина, на солнце мерцает алмазный наконечник, покрытый изумрудными бисеринками яда. Меткий стрелок направил ее прямо в сердце Великого князя, и даже посеребренная кольчуга бессильна против отравленного жала. Два кинжала брошены с нечеловеческой силой, и они летят с опережением, стремясь подсечь зловещею траекторию. Промах на миллиметр и... Но нет промаха, два кинжала точно пробили стрелу, пригвоздив ее к дубовому брусу собора:

  -Хватайте киллера!

  Иван первый бросается в ту сторону, откуда вылетела разящая смерть. Стреляющий нукер успевает, еще раз натянут тетиву, и послать стрелу в мульти-клона. Леопардов ловит ее рукой, и с силой метает заряд в средневекового террориста. Наемный убийца пригвожден намертво, глаза горят как жаркие уголья, в руках мелькает кинжал, но для Ивана это так детская игрушка, меньше чем швейная игла. Удар и жилистое тело обвисло. Пантера тем временем прыгает к князю, и как самолетный пропеллер вращает мечом, демонстрируя готовность отбить любую атаку. Георгий не сразу понял в чем дело, а когда понял, то не вольно прослезился. Княгиня Агафья высокая и стройная несмотря на наличие уже четырех детей, бросилась на шею мужу:

  -Ты жив мой князюшка! На силу тебя уберегли! Где выродок, покушавшийся на государя нашего.

  -Вот он!

  Громовой голос заложил уши, даже удивительно, что такой небольшой пацан может так оглушительно кричать. Леопардов на вытянутой руке держал массивного монгола:

  -Вот еще одно напоминание, об грозящей туче! Нам-то в назидание, кары неминучей!

  Княгиня всплеснула руками и с мольбой обратилась к князю:

  -Это ангел! Это два херувима посланные защитить Русь! Муже, выполни любую их просьбу!

  Великий князь с трудом отстранил княгиню, теперь, когда эти странные жемчужно-бледные подростки спасли ему жизнь, он уже не мог упрямиться. И все же отступать надо с честью:

  -Благодарствую вам, вы спасли мне жизнь, а посему, слушай мою волю. Назначаю вас воеводами, порубежных земель и сел, с полной мощью оснащать и обучать войска. Рати своей вам не дам, наберете сами, селян от работы не отрывать, оброк и дань собирать справно, все обязательства соблюдать в срок и точно!

  Витязи-клоны обратились хором:

  -И повели князь, что бы мы могли все требовать, для оснащения армии от твоих бояр.

  Князь поморщился, но выдавил из себя:

  -Все, но в пределах разумного! Я вам поручил великую честь, собирать для меня полки! А остальное суть не ваше дело!

  Георгий Всеволодович повернулся широкой спиной, подтянув расшитый самоцветами пояс, и так оказал слишком много доверия к юным иноземцам.

  . ГЛАВА Љ 5

  На берегу Итиля – современное название реки Волга, на высоком холме, Субудай-Багатур собрал всех своих тысячников и сотников на торжественное моление страшному богу войны Сульдэ. Тридцать три туркмена под общим командованием джихангира Батыя приближались к самой могучей реке в Европе. Вот и потребовал не в меру разжиревший шаман Бэки принести щедрую жертву монгольскому "Марсу". Только человеческая кровь по-настоящему способна ублажить злого бога, поэтому помимо быков зарезали и растерзали немало рабов и местной голытьбы. Утверждение джихангира – "Верховного главнокомандующего всех вселенских армий" прошло не без проблем – злобный Гуюк-хан, вместе с группой царевичей попытался перечить и со злобной руганью махая саблей, атаковал Бату-хана. Особенно яростен был сын Чингисхана Кюлькан-хан, громадный богатырь на голову выше остальных царевичей, ударом пудового кулака он завалил Батыя и вцепился скользкими клешнями в горло. С большим трудом "Бешеные гвардейцы" Субудая разняли ханов. Верный Арапша крепко приложил, Кюлькана дубовой окованной сталью палицей, окровавленного хана унесли, но через полчаса самый младший сын Небесного правителя ожил, и свара продолжилась с новой силой. После этого эпизода у Бату задергалось верхнее веко, а ночевать грозный джихангир предпочитал в бронированной колеснице. У Субудая – мнительного одноглазого душегубца давно была такая карета, кованная закаленным железом с дюжиной лучников, на шестерке сменных ломовых лошадей. Ехать на ней неудобно все кишки вытрясает, зато, когда спишь, наступает непередаваемое ощущение полного покоя и безопасности. Если кто посмеет приблизиться к колеснице, один залп и потенциальный убийца как дикобраз утыкан отравленными стрелами. Можно было, и убить Кюлькана, но он помнил клятву, данную самому Чингиз-хану, оберегать всех чингизидов – потомков Священного Правителя. Авторитет Священного Потрясателя Вселенной – был абсолютно непререкаем. По этому, когда по его приказу зачитали завещание, подписанное величайшим полководцем всех времен и народов, скрепленное личной и единственной драконого-тигровой пайцзой, все тридцать три тумена – "в каждом тумене десять тысяч солдат, а всего 330 тысяч" пали, а зачем ликующим ревом приветствовали нового покорителя вселенной. Тысячи коров, баранов и многие тысячи пленных были принесены в жертву, целая кровавая река залила долину. Достав золотой шлем, по преданию носимый самим Александром Македонским, Бату зачерпнул жертвенную кровь и одним жадным залпом выпил ее. Вытерев рот Батый всадил кинжал в живот пленнице, отсек груди и рявкнул во всю глотку:

  – Слава Чингисхану! После чего была пьяная оргия с огнем и убийствами. Китайские мастера устроили фейерверк, особенно красиво смотрелись густо намазанные фосфором головы казненных. Да зол и тщеславен Бату-хан, не отнять у него волчьей хватки, но слишком уж он буен в хмеле. Не знает меры, в крепком питье и распутстве – легкомысленно пренебрегая заветами Великого деда.

  Вот как вчера помнит он тот день, когда четырех сыновей Джучи – Орду, Бату, Шейбани и Тангкут привели в величавый шатер Чингиз-хана. И вот он Священный Потрясатель Вселенной загадал им одну загадку.

  -Великий Македонский царь Искендер покорил половину вселенной, другую половину покорил Я! Вам вопрос, что вы будете покорять, если все места уже захвачены без вас?

  Дети замерли, напряженно расчесывая лбы и лишь восьмилетний Бату резво вскочив и размахивая миниатюрной саблей визгливым тоном прокричал:

  -Я вторгнусь во владения Искандера, разобью его войско, залью кровью все его земли, а затем велю сломать хребет главному супротивнику монголов. Поубиваю всех и тогда вся вселенная рухнет под копыта моего коня!

  -Вот подлинные слова не сопливого мальчика, а крепкого мужа. Повелеваю -

  да будет закреплено сие навечно, джихангиром – завоевателем вселенной, военачальником будущего похода к последнему морю назначается Бату-хан. Ему и потомкам его на веки веков переходят все земли от ледяного океана, каменного пояса, до Самарканда и далее на запад вплоть до последнего моря! Правой рукой при нем, да будет мой верный лучший нукер Субудай, коего Бату надлежит во всем слушать.

  И вот теперь на белом коне грозно восседает, Бату-хан хоть и невысокий, но представительный и плотный с орлиным носом, хищным оскалом. В Китае Бату любил ударами ноги подбрасывать отрубленные головы, а на шеях пленных проверять остроту клинка, и вот теперь он ждет лишь повода для того, что бы пустить чужую кровь:

  -Что задумал этот бесноватый Бэки, бог хочет крови?

  -Да повелитель.

  Джихангир набычился, еще молодая кровь бьет в голову, самому хочется давить, жечь, кромсать:

  -Как жаль еще далеко, до земель урусов.

  -Если считать, то по прямой стезе конских переходов дней двадцать. А если учесть что войско большое, и нужно обеспечить всех водой и едой то следует удвоить или утроить число.

  -Я полагаю на Русь пойти летом, сочные травы накормят коней, а наши воины подожгут бескрайние урусуткие леса, докатив волной до Новгорода.

  Субудай отрицательно мотнул белой кудлатой с проплешинами головой:

  -Нет, не то Бату. Летом на Суздале болота и топи, да и урусам будет легко в камышах и лесах отсидеться. Главные силы должны ударить поздней осенью и по зиме резвым маршем дойти до Новгорода, сильный мороз превратит землю в камень. Ну, а затем, повернув и спалив Смоленск, мы разгромим главный град урусов Кивамень – по утруски Киев и с неведомой ранее добычей вернемся в свои сочные степи.

  Батый согласно кивнул:

  -Хорошо, от холода уруская кровь застынет, а мы растопим ее горящими стрелами. Но еще, где лучше построить столицу, моей империи?

  -Думаю Бату лучше на Итиле, поближе к излучине Дона – здесь все торговые пути сходятся.

  Джихангир всадил острый клинок в пышный ковер:

  -Так тому и быть! Но вот Котян-хан ведет себя скверно, как дранный шакал затаился и не шлет своих воинов в мою армию. Посему повелеваю идти на старую столицу уже мертвого народа Хазар, град Итиль-сарай и перебить всех непокорных кипчаков в гадюшнике сем. Страх и ужас должен царить в землях поволжских и прочих, что бы покорство намертво было вбито копытами в пустые черепа. А брату моему младшему Шейбани и старшому Орду – приказ покорить Булгарское царство и выкосить всех непослушливых священной воле монголов. Поворачивай к югу, обагрим Каспий кровью!

  Тем времен верховный шаман Бэке продолжал изливаться, его голос то переходил на волчий вой, то на медвежий рык, то на рев тяжело раненого слона. Беснующийся колдун, тем не менее, навеял приятные воспоминания – воспоминания немеркнущей славы Субудая. Тот знаменитый победный пир после битвы на Калке, когда связанные князья лежали под лавками, а ханы ели пили и даже пьяно испражнялись на поверженных врагов. Знатные урусы погибали медленно, со стонами, дубовые плохо обструганные доски терзали тела, а шаман все носился и орал, макакой прыгая по столам:

  -И на небе и земле,

  Выше всех господь Сульдэ,

  Битва грозная течет,

  Смерти нужен круглый счет!

  Всех урусов задави,

  Затопчи князей в грязи,

  Тем, кто проливает кровь!

  Даст Сульдэ; почет любовь!

  До сих пор приятно вспоминать стоны пленных, так как одних ратников для достойной жертвы было мало, решено было зарезать несколько тысяч невольников. В основном это плененные рязанцы, женщины, дети. Их кромсали аккуратно, начиная с живота, вскрывали груди, ломали ноги. На детей специально положили тяжелые оглобли и доски, усевшись сверху. Все три монгольских тумена справляли грандиозный сабантуй, наслаждаясь криками и стонами, заглушаемыми непристойными песнями. Похоже, что бог войны был доволен кровавой оргией, а вот нынешний полководец нет, ему и этого мало!

  Поход к Итиль-сараю, проходил по уже покоренным землям и, тем не менее повинуясь приказу нового великого воителя монголы сжигали все на своем пути, а мужское население вырезали под корень. Столица некогда могучего каганата, была окружена мощной крепостной стеной, правда местами серьезно поврежденной и половину засыпанным рвом. Жители Итиль-сарая, выслали послов со слезными просьбами помиловать город, и отделаться щедрой данью. Бату-хан был непреклонен:

  -Передайте всем жителям и хану Кануну, сыну шакала Котяна что, я вас всех уничтожу, и не будет пощады народу непокорному. А с тех, кто сдастся без борьбы, сдеру живьем кожу, натяну на боевые барабаны и шамански бубны. Ибо ни кто не смеет мне перечить. Сломать хребты послам и бросить на корм собакам!

  Незадачливым посланцам сокрушили спины, бросили тела к стенам, что бы защитники впрямую наблюдали и тряслись от страха. А на сам град Итиль обрушились тяжелые валуны и зажигательные снаряды. Отдельные катапульты были настолько огромны, что их метательные приспособления возвышались как сосны в небе, а ковшом можно вычерпать пруд. Долго такую "бандуру" заряжать зато если выстрели, целый каменный дом сокрушит, сплющит в лепешку. Батый был хмур, унизительным жестом которым кличут собаку, он подозвал верховного шамана Бэке. Яростно взревел:

  -Ты Бяка, облезлая собака, обещал извести всех уруских богатырей! Особенно двух белых мангусов, явившихся из преисподней. И где их головы, наши лазутчики доложили, что они уже поступили на службу урусутскому князю Глебу.

  Не в меру разъевшийся Бэке, подпрыгнул вверх и завис над землею, затем плавно опустился, голос стал замогильным:

  -Им не уйти от смерти, ибо сила нашего бога прибывает как вода водопада. Победим, поверьте, бросим в пламя ада!

  Бату с плохо скрытым волнением посмотрел волосатого колдуна, но не пристало покорителю вселенной показывать страх. Если этот старый мангус нашлет порчу или пошлет молнию, то остальные воины могут принять это за знак гнева великого Сульдэ, а его джихангира пепел развеют по ветру.

  -Ты мой слуга, и должен подчиняться тому, кого сам священный правитель телесное воплощение высшего бога нарек покорять все страны и народы.

  Шаман молитвенно скрестил руки:

  -Я покорен тебе Бату-хан, покоритель народов и стран. И в знаке лояльности братской любви – дарую коня. Ни кто жеребцу преисподней зари – не ровня!

  Из-под земли поднялись густые сизые кубы дыма, запахло палеными трупами, горящей серой. Затем дымок приобрел кроваво-багровый оттенок. Кроваво-огненное облако погустело, и вот из бесформенной структуры низвергнулись волны слившиеся силуэт. Да это был действительно конь.

  Но каков жеребец, огромный в два раза больше слона, огненно-рыжий с громадной крокодильей пастью. Копыта размерами в батырский щит с такой силой рубанули по земле, что она качнулась под ногами. Конь, было, заржал, и от его ржания заложило в ушах, а потоки буйного ветра едва не свалили джихангира. Небрежным жестом шаман успокоил пламенного скакуна:

  -Вот он конь, то самый конь, на котором ездит грандиозный и невидимый бог Сульдэ, самый великий из создателей на Небе и на Земле! Он несет тебе удачу и бескрайнюю победу. Попадет враг под раздачу, на костях я в Киев въеду! Завоевав девять тысяч держав и народов!

  Батый перебил – шаман явно стал заговариваться:

  -Что же! Это настоящий конь, достойный великого всадника. Сегодня ночью я объявляю штурм древнейшего города. Позвать ко мне Пэту!

  Массивный высокорослый рыцарь в розовом расшитом золотом плаще со свастикой из алмазов, явился бесшумной тенью, даже копыта его вороного коня были обернуты мягким шелком.

  -Ты говорил, что Итиль был основан еще императором Рэмов.

  Рыцарь-тамплиер с придыхание произнес, сверкнув свастикой:

  -Да великим Римом, и божественным правителем, что выше всех императоров. Еще при Августе началось строительство северного форпоста, подпирающего восток империи Румов.

  -А теперь я отломаю хвосты. Верно, ли также что уруский коназд Святослав брал штурмом сию крепость?

  Пэта принуждено засмеялся, рыжая бородка затряслась, пальцы в изумрудных и рубиновых перстнях словно играли на пианино:

  -Был, здесь сей князь, народа варварского полуурус, наполовину викинг. Почти как Искендер прошагал он полмира.

  -Что, почему я этого не знаю?!

  -А потому каган, что кончил он жизнь свою на острие меча половецкого, и из его черепа вырезали кубок, покрыв златом кость.

  -Иди Пэта, я еще послушаю историю, о князе сем. И повеление найти этот кубок, я хочу из него пить вино ярости.

  – Приложим все силы повелитель! – Рослый рыцарь поклонился. Он испытывал трепет перед всесильным монголом, способным запустить кривые когти в любую точку мира!

  Древний град готовился к обороне. Итиль-сарай считался неофициальной столицей всего бескрайнего кипчакского каганата. Конечно, формально гордые половцы признали монгольскую власть, но на Калке сражалась едва ли десятая часть кипчакских племен. Что бы стало с Субудаем и Джебэ-ханом, если бы на них рухнула вся трехсот тысячная половецкая рать, сгорели бы тридцать тысяч монголов как огарок сальной свечи. Молодой хан Канун, самый буйный и непокорный сын Котяна, собрав тридцать тысяч ратников, засел за высокими и толстыми стенами степной столицы. На душе у хана скреблись шакалы, ясно было, что мощные пороки татар пробьют стены и 330 тысячное войско зальет огнем и кровью все улицы древнейшего города. Имам Али Мохамад, тем не менее, убеждал хана, что лучшим способом, будет все же защита столицы до последнего моджахеда:

  -Если удастся затянуть осаду, то порабощенные кипчакские племена, а также покоренные, но не сломленные правоверные всех времен и народов подымут мятеж и покончат с царством Иблиса, нечистым Батыгой!

  -Да будет так! Однако мулла, их намного больше чем нас. Чем мы ответим несметной вражеской стае?

  -И на них у нас найдется достойный ответ!

  Имам оскалился, смуглое арабское лицо заблестело. Коричневые руки муллы погладили выполненный в форме полумесяца талисман:

  -Спустись со мною в подвалы дворца кагана Хазарского, и невольников с едой прихвати. Там на татар – приготовлен тартар!

  Дворец великого кагана неоднократно за всю свою тысячелетнюю историю разрушался и восстанавливался. Уже несколько раз менялась и форма и композиция величественного сооружения, но обширный подвал и мрачное подземелье оставались неизменными со времен великого Августа. Хотя нет, дополнительных подземных ходов нарыли изрядно. В самом центре подземелья, находилась глубокая яма, из которой клубился игристый дымок:

  -Будь почтителен хан, здесь живет сам царь дивов!

  Ответный крик напоминал скрежет замогильный костей, рев растерзанного мамонта, и раздавленного Кинг-Конга. Туман развеялся, и из подземелья показалась лохматая, клыкастая голова. Обезьяноподобный шестирукий субъект ростом примерно в десять с лишним сажень прорычал:

  -Прибыло мясо!

  Али Мохамад рухнул на колени, и распростер руки.

  -О великий владыка, царь всех дивов, велика беда пришла на земли правоверных.

  Демон заревел, казалось, подуло песчаным торнадо:

  -Беда! Навсегда! Я люблю беду, мощью всей отведу! Я готов разнести в прах кагана! А за этим ты, окропил в кровь цвет! Оседлали коня, вызвал грешник меня, потревоживши сон великана!

  Хан подал знак, полсотни невольников, поставили золотые и серебряные подносы с едой. Канун поклонился в знак подчинения:

  -О величайший с дивов! Прими наши скромные дары!

  Див уже не слушал, резкий рывок и громадная туша грохнулась, давя полуголых рабов. Челюсти "тираннозавра" пришли в движение, пожирая еду вместе с подносами, жадно кромсая и заглатывая самих невольников. Имам окосел от страха и с проворством пугливой лани выскочил из подземелья, молодой хан остался стоять, хоть, и страшен див, но не будет сын великого кагана кипчаков бежать от косматого монстра. Обнажив фамильный меч из легендарной магической стали, Канун величаво произнес:

  -Хоть ты и царь дивов, но я не падаю пред тобою на колени. И если надлежит принять смерть я приму ее как истинный шахид, в яростной сече с врагом!

  Див не обращая внимания, спешно затолкал в рот все еще визжащих наполовину раздавленных невольников. Затем серое лицо чудовища побагровело, див, резво подскочив, долбанул башкой в потолок, от удара посыпались гранитные плиты. Затем монстр закашлялся, отчаянно стремясь дотянуться одной из своих шести лап до широченной спины:

  -Что порождение шайтана, поднос в горле застрял?

  Див неразборчиво рявкнул в ответ, и с силой брякнулся спиною оземь. Казалось дворец, тряхнуло землетрясением, но удар возымел действие и покореженный серебряный поднос вылетел из широченной пасти. Адское порождение смачно срыгнуло, наполнив просторный зал вонью и дымом. Хан Канун закашлял. Двери в зал распахнулись: целый отряд кипчакских воинов влетел в залу. В хвосте плелся имам, яростно теребя талисман и бормоча заклинания. Он видимо пытался подчинить не в меру распоясавшегося дива. Видимо что-то сработало, и дикий зверь подпрыгнул, изогнувшись, замерев в позе вздыбленного кота. Хан отер со лба пот:

  -Ну и царь потустороннего мрака! Просто смесь шайтана и барса!

  У Али Мохамада тряслись руки, с трудов уняв дрожь в голосе, имам проревел:

  -Нет силы во вселенной, способной противостоять верному правоверному:

  -Что же! Как говорит древняя мудрость, не суди о фонтане, не испив из него воды!

  Хан отряхнул пыль, прилипшую к роскошному халату, капли крови испортили заморскую парчу, но разве пролитая кровь не украшает батыра?!

  -Теперь прикажи царю, что бы он вывел сюда – всю армию дивов и джинов. Пускай силы Иблиса, сотрут его порождение Бату с диким войском.

  Смуглый имам побледнел:

  -Винюсь, я ошибся хан, не царя дивов вызвал мой талисман.

  -А кто это!

  -Всего лишь Большой школит, обезьяно-див, даже не из числа бесовской знати.

  Хан сдвинул грозные брови:

  -Ты шайтан, что мнит себя волшебником, может, вызовешь настоящего царя.

  Имам отчаянно замотал головой, бородка тряслась:

  -Не стоит о великий. Да поможет нам Аллах, хоть с этим монстром справиться.

  -Тогда брось его против самого хана Батыги, пусть монголы подавятся кровью!

  Имам сотворил сложные пассы, громадный див взревел и с диким воем устремился к дверям. Не успевшие отскочить в сторону воины были сметены звериной тушей.

  Оставляя глубокие густо окрашенные кровью следы, вздыбленный динозавр устремился к городской стене.

  Монголы, тем временем пошли на приступ, тридцать туменов под гул тысяч барабанов ринулись на штурм. Из катапульт и баллист в город полетели тяжелые камни, зажигательные снаряды, тысячи, десятки тысяч стрел. Тяжелый камень попал диву в голову, а котелок с подожженной смолой со снайперской точностью угодил в здоровенный свинячий пятак. Такого чудовищного визгу, кипчакам и монголам еще не приходилось слышать. Даже закаленные монгольские кони, испугавшись, рева неудержимой лавиной ринулись от стен. Яростная живая скала, перепрыгнув через стену, принялась топтать замешкавшихся нукеров. Его движения были стремительны, многотонное тело плющило и убивало, легко как скорлупу сминая хрупкие тела татарских воинов. Зверь рвал и кромсал все, более сатанея от пролитой крови, и вот перебирая шестью когтистыми конечностями, исполинский монстр устремился к монгольскому лагерю.

  Бату-хан как принято выдающемуся полководцу-джихангиру с высоченного холма наблюдал за схваткой. Враг казался обреченным, но появление дива спутало все карты:

  -Субудай, ты видишь, проклятые кипчаки запустили в бой громадного мангуса.

  Одноглазый монгол, вяло шевельнул указательным песцом:

  -Будет работа нашим шаманам. Прикажи Бэки...

  Бату-хан проорал:

  -Бэки, порожденье лианового попугая! Испепели гада!

  Верховный шаман подскочил к Бату-хану, его массивное туловище то расширялось, то сжималось. Колдун извергнулся традиционным воем, копируя то волка, то медведя.

  В дива тем временем летели тучи стрел, нукеры старались насадить порождение преисподней на копья или спеленать арканами. Однако див был слишком силен, а его узкие красные с вертикальными зрачками глаза, оставались неуязвимыми для закаленных стрел. Бэки попытался выпустить пару огненных пульсаров, но видимо мастерства не хватило. Жалкое подобие огненных шаров попало по своим же войскам. Повторная попытка привела к тому, что жгучие сгустки бесовской энергии устремились назад, стремясь подобно бумерангу поразить незадачливого колдуна. Шаман, вскочив на гнедого коня, и всадив взмыленные бока шпоры, попытался уйти от расплаты. Пульсары не отставали, к счастью личные телохранители Бату-хана, успели открыть огонь, от попадания полутора аршинных стрел шары детонировали. Взрыв опалил жирный зад Бэки, проплавил золоченую кольчугу, досталось и жеребцу, ожоги и ранения получили стоящие рядом монголы. Обожженный верховный шаман был уже не на что неспособен, визжа, как опросная свинья, татарский колдун рухнул в Итиль, вода запенилась. Батый засмеялся, какое забавное зрелище – свежевание закопченной свинины:

  -Дзе-Дзе-Дзе! Каков колдун такова и магия. Когда битва закончиться, всыпать ему тридцать плетей!

  Нукеры радостно подхватили пожелание хана, судя по полным энтузиазма лицам, они были готовы прямо сейчас привести приговор в действие.

  Неугомонный див, продолжая крушить, ломать всех на кровавом пути, внезапно изменил поведение. Видимо великому имаму удалось, прочитав верное заклинание и дать громиле более четкую установку. Поменяв направление див, устремился к холму, где за битвой продолжал наблюдать Бату-хан:

  -Смотри Субудай их шаманы натравили, на нас вонючего мангуса. "Непобедимые" прошейте в решето порождение преисподней.

  Отборные тургауды, выставили копья, создав непроницаемую стену. Див тем не менее яростным прыжком перепрыгнул зловещий стальной лес и в громовом падении смял роскошный шатер предводителя монголов. Батый махнул острой саблей, рубанув по длиннющей шерсти, и вдруг неожиданно для себя самого устремился в бегство. Хотя надменная гордость покорителя вселенной и протестовала, тело отказывалась повиноваться разуму, и ноги сами несли галопом всех меры напыщенного хана. Однако не дано смертному убежать от дива, когтистая лапа схватила джихангира, сдавив ребра.

  Батый посинел, сломанный палаш вывалился из ослабевших рук. Громадная еще внушительней, чем у кашалота пасть раскрылась, обдав кагана удушающим зловонием, тускло сверкнули метровые зубы. Как овечий хвост дернулась мысль – "Верховный правитель, я ухожу к тебе, так и не покорив ни единой столицы!" Еще секунда и его перекусит кипчакский мангус, какой у него громадный мохнатый язык, успел подумать Батый. Сознание помутилось, и дальнейшее он вспоминал как кошмарный сон. Монстр замер, затем осторожно отпустил джихангира на обильно орошенную кровью траву. Словно сквозь толстую стену слышны заклинания:

  -Чукара, Мотара, Вэха!

  Как грозная вестница Ада стоит перед мохнатым великаном высоченная отливающая мертвым светом косматая старуха. Делает диковинные пассы и шепчет заклинания. Даже жарко становиться, воздух, словно раскаляется от ее слов. Затем ведьма делает резкое движение, разворачивая дива. Вот казалось такой громадный исполинский зверь подхватывается воздушным потоком и уже его стотонная туша как перышко несется к широченным, окованным железом вратам Итиль-града. Один сокрушительный удар и ворота слетели вместе с защитниками и стенами. Взбесившийся див, продолжал носиться по улочкам древнего города, давя и сжирая, проглатывая целиком всех кто, мог двигаться. Ликующие вопли охватили все монгольское войско, великий бог Сульдэ подчинил мятежного мангуса, и теперь все темные духи на стороне монголов. И уже не ведая страха, нукеры идут на приступ, рубя и калеча всех на своем обильно смазанном кровью пути. Город еще не взят, кипят упорные бои, а уже идут повальные грабежи и убийства. Женщин валят прямо, на горячие булыжники мостовых и улиц зверски насилуют, насытившись, отрубают конечности, отрезают груди. На всякий случай всем пленным жителям даже грудным малюткам вспарывают животы, вдруг кто из них проглотил драгоценность. Жестокий приказ джихангира – никого не щадить, убивать младенцев, женщин и лишь самых знатных вельмож брать в плен, чтобы их смерть не была слишком легкой. Последним из зданий пал древнейший дворец, хан Канун сражался до конца. Его литая из закаленной дамасской стали сабля, порубила немало свирепых нукеров. Отборные воины с трудом скрутили батыра арканами из конских волос. А вот Имама пришлось поискать, нукеры обшарили все подвалы. Лишь спустя два часа его нашли в громадном котле, уже наполненном свежими бараньими тушами. Пленных привели, представив к грозным очам джихангиру.

  Батый, тем временем выпив изрядную порцию черного кумысу, пришел в себя. Его прозорливый взгляд приобрел наглость, острые желтые зубы оскалились. Как приятно видеть поверженного и униженного врага:

  -Дзе-дзе, сын непокорного хана Котяна! Ты заслуживаешь мучительной смерти, казним тебя по нашему обычаю. Сломайте хребет и живого бросьте на растерзание голодным псам!

   Канун отчаянно дернулся, рванувшись к Батыю, пара нукеров отлетела от резкого толчка. Остальные повалили связанного хана, принявшись неистово избивать.

  -Стойте мои кречеты! Он не должен умереть слишком быстро, не достоин.

  Захлебываясь кровью кипчак прохрипел:

  -Ты собака, хуже Шайтана.

  -Ну, это его последние слова, ведь с переломанным позвоночником не шевельнуть языком. А насчет шайтана, то я гораздо хуже и злее! Для вас я воплощение жестокости и смерти.