Текст книги "Человек из Кемерово (СИ)"

Автор книги: Олег Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Конечно, порция у меня поменьше и чуть-чуть сливок. Потому что полную кружку я не осилю. И размер тары у меня раза в три меньше, чем у Хаджи. Он перед возвращении домой с интендантами бартер устроил. Сдал им кучу разного, чем ведьмы поделились. А те списали прорву «утраченного за время хранения имущества». Как эти кружки. Спрашиваете – зачем? Так половина стеллажей в магазине сделана из бывших снарядных ящиков. И медали дают только за участие в боевых или добытые сложные ингридиенты. Получается – всем хорошо. Ведь одно дело уйти на пенсию просто по выслуге лет. И совсем другое – с парой медалей за «ликвидацию Хтонических проявлений». Пенсия больше, дома с уважением смотрят. Вот и махнули не глядя.

Но кофе я пью не просто так. Да, в углу площадки приткнулись новые «жигули», на этот раз темно-синие. Это господин следователь явно пытается оказывать на меня моральное давление. Постоянно напоминая: я тебя отпустил, не стал с городскими властями насчет купца-миллионщика лаяться. Но могу и снова в кутузку прибрать. Потому что в газетах я до сих пор не видел итогов расследования. Убили не пьяницу в сточной канаве. Заместитель начальника милиции – это фигура. И даже факт долгов, набранных за карточными столами или за рулеткой, ни о чем не говорит. Город должны трясти, искать злоумышленников, а я ничего такого не наблюдаю.

Зато у пивной нарисовались знакомые рожи. Младший брат Навахи и шкет, у которого даже погоняла пока никакого. Но шпанята в курсе основных происшествий в Нахаловке. И мне с ними надо парой слов переброситься. Поэтому я подождал, когда они исчезнут в темном дверном проеме, допил кофе и поднялся. Платочек в карман, цилиндр на голову, тросточку в правую руку. Зашел в магазин, вернул посуду, раскланялся напоследок. Теперь можно и в туалет в пивной заглянуть. Снага будут рядом крутиться, пытаясь напроситься на работу. Это у Хаджи постоянные работники, а в «PIVO-RAKI» чернорабочих из таких набирают. Ящики с подкатившего пикапа разбросали – бутылку пива выдадут. Грузовик отработаете – две бутылки или четвертак. Зеленомордые довольны, хозяин на зарплате экономит, заодно чужаков от своих «точек» гоняют.

Проходя мимо, чуть кивнул, здороваясь. Постояв у писсуара, закончил свои дела, подошел к столу с жестяными мойками. Рядом плескался водой брат Навахи.

– Как оно ничего, Питбуль? – прозвище серьезное. Заработал, когда с соседями «стенка-на-стенку» что-то делили. Упал от удара, но вцепился в чужую ногу – еле отодрали.

– Да хорошо-нах, Найденыч! Встал пораньше, врот, место забил, ять! До обеда тут, нах. Потом к отцу в гараж, ять!

– Ну и ладно… На районе все тихо? А то мне мальчиков сунули, даже поговорить нормально не получится с хорошими людьми.

– А, нах! Тебя же повязали, ять! Вот-врот!.. Давай, ять, мы им колеса проткнем-нах?

– Не, зачем приказных злить. Надо будет, я дворами уйду… Лучше скажи, сидельцы на Объекте банк держат после обеда?

– Да-ять. Там же нор нарыто-нах, никакие менты-врот не отловят!

– Хорошо… Пойду. Передавай отцу с матерью и братьям привет.

А как вы хотели? Какие бы снага не были дурные, а старших в семье уважают. Кто не уважает – тому по загривку тут же прилетит. Поэтому – мама, папа, затем брательники по старшинству. И то, что я это знаю, понимаю и к чужим традициям со всем почтением – вся округа знает. Мало того, они прекрасно ощущают, когда ты это делаешь ради выгоды или шкурных интересов. Или когда соседей не делишь по расе, величине клыков и прочим «особым приметам» в розыскном лице.

– Дык-врот, спасибо! Но если там с колесами-нах или просто морду набить-ять – только свистни!

– Понял…

Все, теперь одним ящики ворочать, а мне дальше на Черноморку. Бомбилу возьму, прямо рядом с магазином. Поеду решать проблему с одеждой. Костюм-то единственный. Как и рубашка с галстуком. Надо гардероб пополнить. А дальше уже и к местным уголовничкам.

* * *

У меня давно сформировалось подозрение, что хозяйка магазина одежды была очень специфически ленива. Ну очень, просто до возведения лени в личный культ. Сами посудите.

Когда сударыня Токмакова закончила швейное училище, вернулась домой. Не поехала в большие города, как старшие сестры. А прошлась по соседям, понабрала заказов и буквально за год обросла клиентурой. Потом выкупила старый барак, подремонтировала и поставила на крыше вывеску «SVADEBNYE PLAT»«JA». Конечно, только белыми кружевными «облаками» не ограничилась. Но название оставила без изменений. И потом, когда уверенно вошла в список уважаемых людей города, не стала переезжать в центр, а продолжила творить на старом месте. Зато спроси любую орчиху или кхазадку где шьют лучшие наряды – оттарабанят без запинки «Токмакова сделает все по высшему разряду!». Поэтому и по очереди обычно, не абы как принимают.

У меня небольшое послабление в этом салоне. Два года тому назад я нечаянно столкнулся с тем, что считал проявлением несправедливости. Один человек из бомонда почему-то решил, что происхождение позволяет ему говорить гадости за спиной других людей. В том числе и о гении портняжного метра. Меня попросили уладить проблему, что я и сделал. Вошел в ложу, где данный господин слушал оперу. Сломал ему колени и после беседы сбросил вниз, в проход. Спустился, дождался, когда крики поутихнут и поинтересовался, есть ли у него какие-либо претензии. Претензий не было. Поскользнулся на пролитом шампанском. Бывает.

Да, заказчиком выступал другой господин, для которого я «решил мелкую неприятность». Любитель оперы в лубках умотал из Кемерово и, насколько мне известно, больше язык не распускает. А ваш покорный слуга теперь может заказать костюм в салоне без очереди.

– Какие люди зашли в нашу скромную обитель!

Екатерина Антоновна как раз закончила подкалывать безразмерный бант к месту, где огромная спина переходила в еще большую задницу, поэтому рот освободился от булавок и можно было поздороваться.

Старшие сестры Токмаковой выбрали себе другую стезю. Виктория вроде как что-то там в колбах мешает, защитив между делом докторскую диссертацию на тему взрывчатых веществ и попутно заняв место профессора кафедры в Московском Университете. Дома бывает очень редко, хотя заставила родных принять подарок и установила им телефон. Теперь раз в месяц названивает. София сначала служила в Счетном Приказе, сейчас вроде в Посольский перевели. Когда средняя дочь Токмаковых в Кемерово наведалась в прошлый раз, шесть человек из присутствия пороли за выявленную растрату. Так что семья очень интересная и многогранная.

– Не жмет? Что значит – слишком свободно⁈ Моя дорогая, вы только подумайте, как вам будет тяжело дышать на второй день свадьбы!.. Нет, я могу поставить еще один ряд пуговиц, но крючки придется перешивать и с другой стороны. Вот так… Можно сверху тесьму пустить и будет неплохо… Значит, второй ряд? Вот такие, перламутровые?

Гномы бывают разные. Маленькие, средние, достаточно крупные. И не важно – мужчина это или женщина. Здесь куда большую роль играет родня. Где живет, чем обычно заняты, насколько хорошо у них с питанием. Например кхазады из Магнитки – это одно, а их отдаленные тети-дяди из Саян – совсем другое. Судя по размерам, родня невесты переехала подальше от Байкала и осела здесь. Да, с троллем в высоту дородная дама соревноваться не сможет, но в остальном габариты – внушали.

– Мое почтение, мадам. Не подскажете, кому достанется столь прекрасный цветок? Кто этот счастливец?

Закончив разглаживать пышный бант на левом рукаве, дама гулким контральто ответила:

– Мой жених – стольник Бахман, в Воскресенском присутствии.

– Металлоплощадка, рядом с кузнями? Карл Ульрихович? Знаком, знаком. Очень серьезный и уважаемый господин, имел честь с ним по делам пару раз встречаться. Мои наилучшие поздравления вам.

От комплимента кхазадка чуть порозовела, выполнила подобие книксена и снова переключилась на хозяйку салона. Той как раз помощники принесли груду разных лент и надо было решить, что лучше подойдет к огромному платью. Я же двинулся дальше, сняв цилиндр и периодически здороваясь с той или иной швеей, проходившей мимо.

* * *

Для гостей в салоне был отдельный милый уголок. Розовые креслица и пуфики, диванчики с витыми ножками, шелковые обои с вышитыми цветами и зеркала. Еще вытянутый столик, на котором всегда стояло три-четыре вазы с фруктами и корзина с шоколадными конфетами. Увы – я сладкое не очень люблю, поэтому добыл пухлый мандарин и начал его чистить, выкладывая дольки в рядок. Успею неспеша прожевать каждую. Потому что свадебное платье – это серьезно. Даже если ты попал на пятую или десятую примерку – за несколько минут появившиеся вопросы не решить. Ну и когда ты берешь за воздушное произведение искусства сумму, сравнимую с ценой за дорогую машину, надо соответствовать. Надо облизывать клиента, помогая принять ему сложное решение. Это когда выбираешь между парчой и бархатом, между золотой нитью и алмазной крошкой для воротника.

– Екатерина Антоновна, а что это за господин? Тоже о свадьбе задумался?

– Нет, это просто хороший друг. Разин, Илья Найденович. Владелец антикварной лавки, иногда продает забавные артефакторные безделушки. Серьезный и обстоятельный человек.

– Приезжий? Я его что-то не видела на балах.

– Нет, местный. По состоянию здоровья был вынужден оставить службу и живет сейчас в анклаве, поближе к клиентам.

– Я видела в окно, на такси приехал. Наверное, не смог хорошую пенсию выслужить, чтобы личное авто купить, – вздохнула гномка, примеривая очередной бант.

Хозяйка салона чуть улыбнулась:

– О, не волнуйтесь. Когда Илья Найденович захочет сыграть свадьбу, то легко сможет позволить себе самое лучшее. Хоть с цыганами, хоть с выписанным из столицы хором послушниц Воскресенского монастыря. Просто он скромен и не любит бравировать достатком… Знающие люди называют моего гостя Человек из Кемерово. Если у вас возникнет нерешаемая проблема, за которую никто не возьмется, можете заглянуть к нему в гости. Мне доподлинно известно, что берет он дорого. Но всегда доводит дело до конца.

Я только-только успел прожевать последнюю дольку, как обе дамы подошли ко мне. Сменившая будущий свадебный наряд на обычное платье, невеста еще раз изобразила книксен и удивила:

– Илья Найденович, я обязательно переговорю с Карлом Ульриховичем и мы пришлем вам приглашение. Таинство намечено на двадцать восьмое августа. Будем очень рады, если вы найдете для нас время.

– Почту за честь.

Приложился к пухлой ручке, пожелал хорошего дня. Подождал, когда очаровательная безразмерная дама уйдет по своим делам и снова устроился на диванчике. На противоположном устало села хозяйка:

– Всегда поражалась вашему спокойствию. И оно не напускное, не попытка произвести впечатление на публику. Вы просто живете, будто весь мир крутится вокруг вас. И если понадобится – этот самый мир подождет.

Я подумал над сказанным и решил прокомментировать. А то вдруг фраза пойдет в народ и многие ушибленные на голову оскорбятся. Потому что считают – что это они средоточие Вселенной.

– Боюсь вас разочаровать, уважаемая Екатерина Антоновна. Я стараюсь адекватно оценивать собственную значимость в пределах любимого города. Не говоря уж о государстве в целом. Просто не люблю суетиться без нужды. Иногда полезно посидеть на берегу реки, послушать пение соловья. И полюбоваться проплывающим мимо трупом врага… Увы – мысль не моя, купцы привезли с Тибета.

Услышав мой ответ, Токмакова расхохоталась. Сколько ее помню, она никогда особо не следовала напыщенным и вычурным правилам «высшего света». Носила широкие брюки, белую рубашку и жилетку с множеством кармашков. Если не было посетителей, то могла или листать толстый любовный роман, или курить тонкие сигареты, вставив в длинный ярко-красный мундштук. Никогда не лезла в карман за словом, могла язвительно пройтись по «сильным мира сего» и не считалась с чужими дутыми репутациями. Скорее всего, именно из-за этого в ее сторону и попытались позлословить. С точки зрения возможного аудита или обид аристократов – плюнуть и забыть. Кто одной из племянниц государя платье шил? То-то же. С таким прикрытием можно взобраться на местную ратушу и мочиться оттуда на лысину городского головы. Скажут – чудит Токмакова. Вы же знаете, что купцам первой гильдии разрешено раз в год целую неделю предаваться кутежу и угару? Так вот и ей подобную эксцентричность прощают.

– Спасибо, разогнали грусть-печаль, Илья Найденович… Но, я так понимаю, не просто в гости заглянули?

– Подизносился чуть-чуть, любезная Екатерина Антоновна. Поэтому хочу попросить построить мне пару костюмов, как в прошлый раз у вас брал. Подобрать штук пять рубашек и два-три галстука.

– Вы же раньше в магазине готового платья закупались. Только вот этот у меня брали.

– Каюсь, просто не понимал разницы… Но все мы меняемся, стараясь успеть за убегающими днями. Вот и меня не миновала чаша сия.

Через полчаса согласовали все детали. Мне было все равно, какой именно материал стоит подобрать для будущих обновок, включая подклад. И почему мне рекомендуют к рубашкам не пуговицы, а запонки. Оказывается – это сейчас исключительно статусная вещь. Как и заколка для галстука. В любом случае – я постарался обрисовать основные хотелки, которые портняжным мелком тут же записали куске материи. После чего можно было попрощаться.

– Екатерина Антоновна, не подскажете? Ваши бравые мальчики, кто развозит костюмы по клиентам. Они все еще работают?

– Братья Хлыстовы? Да, каждый день по утрам набирают заказы у меня и затем колесят по городу. Говорят, их родные невероятно гордятся, что служат здесь.

– Не будет ли большой наглостью попросить их подбросить меня дворами до фермеров? У меня небольшие разногласия с присланным в город следователем из столицы. Очень навязчивый господин. Хочет знать, где я бываю и что кушаю на завтрак, обед и ужин. А я не хочу делиться с ним секретами местной кухни.

– А, так это его болванчики жарятся на солнце в машине напротив входа?.. Буду рада помочь, Илья Найденович. Прошу за мной, парни как раз должны были последние коробки в коляску уложить.

* * *

Братья Хлыстовы – местная достопримечательность. Их семья откуда-то с Арагона. Потомственные наемники, галадрим. Европейские лесные эльфы, если разбирать родословную. Но умудрились с кем-то из церковников поцапаться из-за размера добычи, снялись кланом и перебрались сначала на Балканы. Затем уже через всю Русь бескрайнюю до Сибири. Здесь осели в глуши, поставив несколько хуторов. Породнились с орками, кто помогал отбивать нападение лихих людей. Не держал свечку, но знающие люди шептались, что на ушастых вышла тогда крепкая ватага с приисковым золотом. В итоге – ни золота, ни злодеев больше никто не видел. А вот часть молодняка теперь выглядит необычно, намешав разных кровей.

Эта парочка успела в свое время прокатиться на поездах до западной границы и вернулись обратно с кучей награбленного. И с толпой злобных опричников на хвосте, кто не успел шустрых ребят перехватить до того, как те совершили ограбление поместий в ковбойском стиле: со стрельбой, гонкой на машинах и подрывом мостов за спиной. В итоге – каждому пожизненная каторга, вырванные ноздри и клеймо «VOR» на лбу.

Семья серьезно вложилась в процесс выкупа «мальчиков». Вроде бы как этот забег власти использовали для чистки Приказов в Подмосковье. Перетряхнули привыкших брать на лапу служивых, подарив пеньковый галстук самым зарвавшимся. И после долгих размышлений царь наложил личную подпись на запрос о помиловании. С пометкой, что иногда люди и нелюди ошибаются. И умные учатся на собственных ошибках. А вот кто второй раз на кривую дорожку свернет – тому сразу плаха.

Дома братцам не сиделось по возвращении, перебрались в Кемерово. И столкнулись с тем, что никто их не хотел брать на работу. А к сидельцам идти – это плюнуть в сторону государя после дарованной свободы. Тогда и подобрала здоровенных и мрачных братьев госпожа Токмакова. Оплатила небольшую косметику, чтобы от внешнего вида клиенты в обморок не падали. Приодела и стала использовать для доставки заказов. Двухметровые гиганты через родню нашли черных жеребцов, обзавелись шикарным лакированным фаэтоном и катались по городу из конца в конец. Платили им более чем щедро, хозяйку они боготворили и в случае прогулок вечером на званные вечера заменяли телохранителей. Парочка даже ко мне разок заглянула, узнавала про артефакторные щиты. Я свел с нужным человеком в лавке Яушева, договорился о скидке. Теперь мы хоть и не стали близкими приятелями, но относились друг к другу с симпатией. А то, что вид у ребят не с обложки модного журнала, так и я себя в зеркале временами пугаюсь. Особенно если вечером с кем-то хорошо на грудь принял и с утра весь мятый и меланхоличный без меры.

– День добрый, судари.

– И вам хорошего, Илья Найденович. Чем-то помочь?

– Мне бы к фермерам, в их торговый центр на Шахтеров. Но так, чтобы никто не видел.

– Не проблема. Хозяйка сказала, чтобы мы вас первым до места доставили. Садитесь вот сюда, в коляску. Мы сверху уложим костюм и в ноги коробку для Жилиных. Вас даже рядом никто не увидит.

– Спасибо. Значит, мне сюда.

– Ага… Это чуть в сторону и как раз устроитесь. Мы тогда по Керченке, в объезд и на Ракитянского. А оттуда как раз на проспект. Ни одна собака не заметит.

И в самом деле. Крохотный крюк сделали, зато у длинного одноэтажного центра фермерской торговли я появился, словно чертик из табакерки. Раз – и вот я тут. Два – и вот затерялся в толпе. Извините, служивые в «жигулях». Не завидую я вам: сидеть на жаре и не иметь возможности даже горло кружечкой пива промочить. Собачья работа, что еще скажешь.

Но у меня свои дела, о которых посторонним лучше не знать. Поэтому подошел к телефонному автомату, бросил в прорезь гривенник и продиктовал заказ:

– Таверна «KURGANY»? Хочу заказать столик на обед для господина Разина. На два часа послеполудни, да… Благодарю вас.

Вот так. Теперь я уверен, где буду обедать. А еще что со мной наверняка встретятся люди из окружения Штыря. Значит, будет возможность уточнить, не стоят ли за непонятным наездом блатные.

Ну и автоматы по городу не на прослушке, я это точно знаю. Как профильное подразделение переключили на новую мобильную технику, так устаревшие линии перестали контролировать. Денег в казне вечно не хватает, поэтому нельзя объять необъятное. Скажите спасибо, что опричники у себя пытаются контроль наладить. Может лет через сто часть их наработок и в земщину переволокут. Сломав и потеряв большую часть в процессе.

Глава 8

Объект в городе считается странным районом. Может быть, даже проклятым.

Начиная с того, что в пятьдесят первом здесь стояли два огромных лагеря военнопленных. Первое время собранных за колючей проволокой еще хоть как-то делили: балканцы, галлы и прочие европейцы слева, азиаты и разные бородатые пигмеи справа. Но потом работавший на оборонку завод свернули, перебазировав часть цехов в другие города. И толпу слили вместе.

Еще через десять лет кто-то умер от тяжелой работы, кого-то выкупила родня. Остатки амнистировали, выпнув за границу, по домам. А куча невысоких бараков и холмы, изрытые ходами хуже альпийского сыра – остались. Первое время в поселке пытались закрепиться снага и разного рода переселенцы без права проживания в центральных областях. Потом первых вытеснили в Нахаловку, а вторые худо-бедно остепенились и перестали гадить на крыльце участкового милиционера. Как только дважды приглашенные опричники каленым железом округу выжгли, так и перестали. Прониклись опасливым уважением.

Поэтому сейчас этот район города формально считается обычным. Не сильно хуже других рабочих пригородов, где намешаны одноэтажные домики и четырехэтажные панельные «ящики». Тянется от города переулок Нартова и Тихая улица, стоит вокруг лесной массив. Сияют позолотой купола женского Свято-Успенского монастыря. Гремят двигателями грузовики на автодроме, куда каждый месяц привозят с карьеров молодняк для обучения востребованным профессиям: водитель тяжелой техники и водитель механизированных големов. И уже южнее, рядом с курганами Объекта двенадцать-два-ноля, тянутся параллельно Дальняя и Счастливая улицы. Двухэтажные домики, высокие заборы, злые взгляды огромных волкодавов на привязи. Здесь вотчина сидельцев. Кто руководит большей частью мелкого криминала на восточном берегу реки. И кто поддерживает отлаженные связи с преступными сообществами в других городах Сибири. Западный берег, Центральный и Заводской районы – там уже другие расклады. Там пятьдесят лет назад очень быстро на волне промышленного строительства бравые ребята проскочили момент накопления первичного капитала, превратившись в хозяев мастерских и фабрик. Их дети теперь с блатными стараются за одним столом не трапезничать. Почти все с образованием и в анкете гордо выводят «промышленник». Окончательно связи не порвали, но и дружбы былой нет. Когда ты зарабатываешь в десять раз больше в месяц, чем сосед на гоп-стопах, неожиданно начинаешь ценить свободную жизнь куда больше сказок о воровском укладе.

Но мне сегодня не за реку. Мне сегодня в барак с массивными стенами, покатой крышей и большой парковой на заднем дворе. Таверна «KURGANY». Место, где очень не любят посторонних. Да и в район чужие обычно не заезжают. Стоит на отшибе, автострады в пригороды идут стороной. Больше половины обитателей сверкают синюшными отметинами на пальцах. У многих и на щеках что-нибудь отрисовано. Таких резких и борзых очень судьи любят. Полистают папочку, оценят список «достижений» и выносят приговор:

– По совокупности предоставленных доказательств и нежеланию встать на путь исправления, присудить обвиняемому пожизненную каторгу с конфискацией имущества.

У меня дома криминал тоже давили. Магам совершенно не нужны были конкуренты. Но разного рода «прошаренные» ребята выживали и в бараках, и на поселениях. Еда, наркотики, дешевые женщины – людям всегда надо что-то еще. А где спрос, там и предложение. Хотя уровень развития общества как раз и отличает, насколько жестко контролируются разного рода Ночные Кланы. И насколько безопасно ты можешь гулять ночью по городу, не опасаясь за жизнь и кошелек.

Наверное, я бы и не связывался с местной бандитской шушерой, но большую часть заказов на оценку разных дорогих безделушек приносили именно из этого района. И за решение специфических проблем тоже платили щедро и без задержек. Поэтому в друзья не набивался, но и презрительно за общим столом морду лица не морщил. Учитывая, как я заработал большую часть капитала, не так далеко ушел от обитателей района.

* * *

Больше всего мне нравится, как разные противоборствующие силы в городе умудряются договариваться между собой. Например, настоятельница монастыря пыталась всячески облагородить местное население. Рекламу даже давала, сулила работу на подворье и дешевый съем жилья. Мало того, вроде никого из послушниц не обижают. Но все равно – новенькие приедут, по улочкам походят и бочком-бочком в другой район. Благо, Рудничный и Буровой рядом, там место в барах тоже дают. И никто тебя матерно в спину не оценивает.

Одно время монастырские даже жалобы на таверну писали. Типа – кабак вонючий, центр разврата и шлюхи на крыльце табунами толпятся. После пары проверок народ сообразил, откуда ветер дует и проблему решили кардинально. Теперь кому женский пол нужен, сразу в ближайшие штольни под курганами едут. Там даже вход отдельный, со стороны Солнечного кладбища. Окна поменяли и пьяные вопли больше наружу не вылетают. Кроме того, серьезные люди скинулись, помогли с ремонтом куполов. Ну и самым отмороженным еще раз объяснили, что девушки для развлечений вон там. А эти в серых платьях – они делом полезным заняты. Огурчики и помидорчики выращивают в теплицах. И продают на крохотном рыночке прямо у входа в святую обитель. Кому лень в город тащиться – милости просим. Цены почти не кусаются. Благословение – бесплатно для всех желающих.

До места я доехал на частнике. «Москвич» поскрипывал всеми сочленениями, но потертая обивка салона была чистой, кислятиной не воняло. И невысокий дядька со шрамом над правой бровью музыку приглушил, как только я сел внутрь. С разговорами не лез, перебегавших дорогу пешеходов не давил. Не удивлюсь, если на днях на проповедь ходил. Мать Милослава отличается даром достучаться до любой заблудшей души. Особенно если с кафедры что-нибудь скажет, а эхо это все повторит в церкви раз двадцать. Кому с первого раза не дойдет – тому кадилом добавит. Серьезная женщина.

– Спасибо. Ваша деньга, – протянул водителю монету.

– Так нам с гостей старшаков не велено плату брать, – загрустил таксист.

– Ну и вы не плату берете, а пожертвование. На благое дело. На детей или жену, например.

Выбравшись наружу, водрузил цилиндр на место, принюхался к витающим ароматам и неспеша двинул к бетонному крыльцу. Это местная мода – даже если ваш дом собран из навоза и палок, ступеньки обязательно слепят на века. Как и фундамент. Особо ушлые для этого умудряются тяжеленные гранитные блоки использовать. У Андреевки и Осиновки раньше заводы стояли с допусками на производство чего-то очень нехорошего. Маги потом чаны и автоклавы вывезли, а стены без крыш так и остались. Вот эти хозяйства и дербанят потихоньку, еще лет на тридцать как минимум хватит. У кого мозги есть – специалистам платят, те проверяют стройматериалы на возможные проблемы. Я даже несколько раз так подрабатывал. Красной краской мазанул – отметил глыбины с неприятным фоном. Вроде как их конкурентам в чужую губернию продали.

– День добрый, – прикоснулся кончиками пальцев к полям цилиндра.

– Здоровья, – вразнобой ответили трое «расписанных», куривших у входа. Я прошел мимо, заметив, что дверь придержали, не дали закрыться. Знакомо. Если кто-то чужой, то половой даст знак. Троица тут же разойдется в стороны, чтобы проверить территорию на возможную облаву и через «бегунков» предупредить о возникших проблемах. Через десять минут последний босяк в районе будет знать о заглянувших на огонек ментах или еще каком незваном госте.

Но в моем случае все куда проще. С легким поклоном бритый налысо мужчина пригласил меня внутрь, затараторив:

– Столик готов, сударь. Горячее будет через пять минут, водочки с ледника не желаете?

– Штоф можно по началу. А дальше как пойдет.

Входная дверь бесшумно закрылась, я двинулся следом за проводником, периодически раскланиваясь с редкими знакомыми. Не моя клиентура, но с некоторыми пересекался, да.

* * *

Когда общаешься с разнокалиберным уголовным элементом, всегда держишь в голове главное: нельзя демонстрировать слабость. Сожрут.

Проблема в том, что и хамить, изображать из себя пуп земли – тоже чревато. Выверт искалеченной лагерями психики – не умеешь заставить себя уважать, значит, о тебя будут вытирать ноги. Поэтому на любое проявление завуалированной агрессии – тут же следует ответ. Иногда чрезмерный.

Меня больше года никак не могли признать равным. Считали, что быть вежливым – глупость. А за глупость надо учить. Но время шло, я старался держать себя в очерченных рамках и никогда не демонстрировал превосходство над обитателями Объекта. И потихоньку, постепенно за мной признали странность. Кто-то даже слух пустил, что я бастард благородных родов, сумевший выжить после покушения. Типа – это из меня впитанное с молоком матери воспитание торчит. В остальном – мужик серьезный. Если что – в рыло.

Положим, в морду я бью не сразу. Сначала объясняю, чем именно недоволен. Но в случае неприятностей точку в драке ставлю последним. Разок даже после возрождения пришлось эту самую точку поставить. И кости ломаю без малейшей жалости. Поэтому – вот мой заказанный столик в небольшом кабинете. Рядом половой с блокнотиком и карандашиком. И никого постороннего.

Я помню бритого. Он работает через сутки за старшего смены. Лично гостей редко встречает. Только тех, в ком блатные так или иначе заинтересованы.

– Что желаете на первое, Илья Найденович?

Еще один крохотный штришок. Орки и гномы отчество обкорнали, им так привычнее. А люди – они с подобным не шутят. Клиент обидеться может.

– А давайте на ваше усмотрение, Егор Ксенофонтович. Но порции чуть поменьше, чем обычно. Много еще дел в городе.

– Тогда борщ на говяжьей косточке, котлетки на пару и сбитень?

– Согласен. Еще зелени чуть и селедочку вашу фирменную к штофу.

Закрыв блокнот, половой смахнул белым полотенцем несуществующие пылинки со стола и добавил:

– К селедке рекомендую еще груздей малосольных. С утра партию прислали, свежайшие.

Кивнул, устраиваясь поудобнее. Значит, у меня обед. И кушать я буду совсем не то, что обычно здесь народ просит. Те, кто удачу обмывает или на тему возвращения домой проставляется, другое заказывает. Капусту квашенную, огурцы кислющие, мясо ломтями с рассыпной картошкой и гречневую кашу с огромными кусками сливочного масла на верхушке. Еда, привычная для сидельцев, разного рода артельщиков и прочих любителей по тайге болтаться тайными тропками. Лишний раз продемонстрировать, как ты уважаешь такую жизнь – традиция. Хорошо, что я не обязан в чужую шкуру рядиться. Хотя водку хрустальной прозрачности пьют все. Мутный самогон на заимках разливают. А тут – с ледничка, чтобы холодным комом вниз по пищеводу ухнула и в желудке уже огненной розой распустилась.

– Здоровьица вам, Илья Найденович.

– И вам самого наилучшего, господин Калита.

Никогда не пытайтесь оценить сидельцев по внешнему виду. Особенно тех, кто в тени живет и за чужими спинами за ниточки дергает. У таких и отметин на шкуре не так много. Пройдут мимо патруля, те и не заметят. Даже нелюдь не с первого раза их за опасное зверье распознает. Невысокий, с глубокими залысинами. Никогда в глаза не смотрит, говорит тихо. Эдакий мелкий чиновник из конторы. Писарь или еще кто. На самом деле Калита – левая рука Штыря, местного авторитета. Отвечает за различные тайные операции, сбор и обработку информации, пытки выявленных осведомителей. В молодости успел почти по всем городам необъятного государства помотаться, за что и заработал прозвище.

– Могу присесть?

– Разумеется. От стопочки-другой не откажетесь? Грибочки мне рекомендовали, попробовал. Очень хороши. Как и селедочка. Нигде в городе не умеют так ее готовить, как у вас.

Разлил водку, подождал, когда материализовавшийся половой поставит поставит перед Калитой пустую тарелку и разложит столовые приборы.

– За все хорошее! – опрокинул рюмку, наколол на вилку клубок петрушки с маринованными грибами, отправил следом. Хорошо… Нет, я не алкоголик. Мало того, после прогулок по Хтони организм ведет себя странно. Я не хмелею. Совершенно. Могу пару бутылок в одиночестве приговорить – только головная боль утром грозит. И во рту противно, словно содержимое свинарника на вкус пробовал. Но сто-две грамм с закуской – и вроде как на мир смотреть веселее. И даже собственная рожа в зеркалах меньше пугает. Заодно можно не бояться, что кто-то попробует споить. Только продукт зря переводить будут.