Текст книги "Призрачно всё"

Автор книги: Олег Бондарь

Соавторы: Светлана Томашевская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава третья

Поезд опаздывал, издевательской медлительностью убивая призрачную надежду поспеть на последнюю электричку. Призрачную потому, что и при нормальном раскладе, приди поезд точно по расписанию, она бы меня не дожидалась, так как отправлялась пятью минутами раньше. И не с моим счастьем рассчитывать на то, что пресловутый закон подлости даст сбой, в таких случаях чудеса случаются крайне редко.

Некоторое время я еще тешил себя иллюзией на последний автобус, который, если верить справке, отправлялся около полуночи. Но досадная проволочка, то ли из-за аварии, то ли еще из-за чего-то, проводник по этому поводу не распространялся, скорей всего сам ничего не знал, жирной чертой перечеркнула радужную перспективу, поставив меня перед неизбежностью коротать ночь в захудалом строении периферийного вокзала.

По большому счету, мне некуда было торопиться. Никто меня раньше завтрашнего дня не ожидал. Но задержки, как предвиденные, так и непредвиденные, раздражали. Сказывалась усталость: целый день на ногах плюс шесть часов в, отнюдь, не комфортабельном вагоне, жалком наследии канувших в лету совдеповских времен.

Первые огоньки, возвещающие о приближении заветной, давно с нетерпением ожидаемой, станции я встретил в тамбуре, выкуривая, не помню какую по счету сигарету. Глаза слезились вследствие бессонной ночи, тело ломило от накопившейся усталости. В душе преобладала неуверенность, граничащая с паникой. Я не представлял, как смогу выдержать еще и эту ночь. Веры в собственные силы почти не осталось.

С лязгом отворилась дверь и в тамбур вывалился проводник: неопохмеленный, небритый, в замызганном форменном мундире. Вслед за ним, загромождая тесный проход вещами, стали скапливаться мои товарищи по несчастью. Хотя, как знать? Может, счастливые. Не всем же, как мне, добираться на перекладных. И кто-то, наверняка, почти дома, мысленно предвкушает сытый ужин и теплую постель.

Я убрал с пути проводника сумку, он, пробормотав нечто неразборчивое, приоткрыл дверь и в тамбур ворвался холодный сырой воздух.

Погода была под стать настроению: унылая, неуютная. Моросил мелкий надоедливый дождик, который мог продолжаться вечность.

Тепловоз протяжно застонал, с надрывом заскрипели буксы, вагоны задергались, словно в агонии, и вагон неохотно остановился, немного не докатив до приземистого одноэтажного строения. Проводник заученным движением поднял ляду, открывающую доступ к ступенькам, резво соскочил на перрон и жадно подкурил извлеченную из помятой пачки «примы» сигарету.

Перрон оказался пустым. Никто никого не встречал, никто не собирался уезжать.

Вместе со мной из вагона вышло человек пять. Не успел последний пассажир коснуться ногой земли, как тепловоз издал длинный гудок, проводник поспешно выбросил недокуренную сигарету и на ходу вскочил в резво убегающий вагон.

У здания вокзала горела одинокая лампочка под металлическим козырьком. Порывами ветра ее раскачивало, и по перрону метались суетливые тени.

С надеждой на горячий кофе пришлось распрощаться сразу, едва я подошел к двери вокзала, если, конечно, этим словом можно назвать невзрачную халупу с облупленными стенами и непрозрачными от скопившейся вековой грязи стеклами. Висячий замок убеждал в том, что ночь, какой бы ненастной она не была, придется коротать на улице.

Мои растерянные попутчики сгрудились под нешироким карнизом, который почти не защищал от моросящей влаги.

Свет от фонаря едва достигал скромного убежища, от чего становилось еще неуютней и тоскливей.

Мне под козырьком места не нашлось, да я туда и не стремился. До рассвета оставалось часа три, на ногах бы не выстоял.

Влад – порядочная свинья, мог бы и встретить. Однако, судя по тому, что рассказала Наталка, ему и мысли такой в голову не пришло.

Я перекинул лямку сумки через плечо, тяжелая зараза, и не торопясь (куда спешить?) двинулся в обход здания. За углом – тьма тьмущая, здесь же заканчивался и асфальт. Я поскользнулся, едва не свалился в лужу и повернул обратно.

С противоположной стороны было светлее. Бетонная лестница со сломанными перилами вела вниз, рядом с ней блестела размокшая протоптанная дорожка. Внизу горели сразу два фонаря, небывалая роскошь и вызов цивилизации.

Спустившись по лестнице, я оказался на вымощенном брусчаткой пятачке, вероятно, привокзальной площади, по ту сторону которой находилась стандартная будка автобусной остановки.

Дождь припустил сильнее, холодный, неприятный. Порывы ветра подхватывая капли, швыряли их в лицо.

Бегом я пересек площадь и спрятался в бетонном кубе автобусной остановки. Здесь преобладали сырость и грязь. В нос шибануло запахом мочи, экскрементов, но пришлось смириться. Из двух зол выбирают меньшее.

От лавочки у задней стены осталось лишь воспоминание в виде металлического уголка, проржавевшего и, отнюдь, не стерильного. Тем не менее, я счел его благом, примостил сумку и, подстелив носовой платок, присел сам. Сначала крепился и не решался прислоняться к стенке, но потом плюнул на условности, устроился удобнее, глаза сомкнулись, и на какое-то время дремота сгладила внешние неурядицы.

Сон не был глубоким. Я слышал, как шлепают капли дождя, как ветер шуршит еще не опавшими с деревьев листьями. Иногда холодные брызги залетали внутрь и орошали лицо, но скопившаяся усталость все же дала разрядку телу, включила некий предохранитель и теплым коконом оградила от внешнего дискомфорта.

* * *

Не знаю, долго ли я пребывал в этаком состоянии полудремы? Сном его не назвать; сознание лишь на мгновения проваливалось в забытье. Я осознавал, где нахожусь, звуки ненастья фиксировались слухом, тело со временем все больше дрожало от переизбытка влаги. Лишь временами накатывающие видения, позволяли отвлечься от жалости к себе, да и то, не полностью, а как-то наполовину.

Не единожды я посылал мысленные проклятия в адрес школьного товарища. Иногда пытался вспоминать о приятном: о Наталке, о том, как прекрасно складываются у нас отношения. Только хорошее и приятное в голове не удерживалось.

С одного из таких провалов выдернул меня раздавшийся рядом звук хлопнувшей автомобильной дверцы.

Казалось бы, экая невидаль. Только глушь, в которой я оказался, что-то перевернула в сознании. И даже наличие автобусной остановки почему-то почти не ассоциировалось с транспортом. Преобладала уверенность, что поселок вымер давным-давно. А вымощенная брусчаткой площадь, здание вокзала – всего лишь безмолвные памятники канувшей в века эпохи, наподобие римского Колизея. Поезда прибывают сюда из иного мира и, остановившись по привычке, тут же убегают обратно.

Ну и мысли!

И, тем не менее, стук автомобильной дверцы, естественный в привычной, нормальной обстановке, вынудил меня подскочить. Я едва не свалился с неудобного сидения. Дремота испарилась, но сознание прояснилось не сразу.

Мысли еще путались в лабиринте бессвязных ассоциаций, когда снаружи бетонной коробки послышался звук шлепающих по лужам шагов. Мгновенье спустя длинная тень наискосок пересекла замызганный пол моего временного убежища. Она была настолько громадной, что не помещалась на полу, сворачивала на стену и полностью заслоняла бледный свет горящего на противоположной стороне площади фонаря.

Хотя…

От фонаря, едва способного пробить завесу моросящей пыли, тень не могла быть настолько отчетливой и идеально черной. Да и света в моей конуре после пробуждения стало больше.

Вот балда! Это же свет от автомобильных фар.

– Ба, да здесь, никак, привидения завелись. Мужик, не спи, замерзнешь.

Нормальный человеческий голос, громкий, насмешливый, показался мне иррациональным, но, тем не менее, сразу же привел в чувство и навел порядок в мозгах.

– Ты кто? – спросил визитер, которого я никак не мог рассмотреть. Мои глаза различали лишь нечеткий силуэт.

– Приезжий, автобуса жду.

– Ха! – изумился собеседник невидимка. – Вася, ты слышишь? Вот наивняк. Да здесь автобус появляется раз в неделю и то по большим праздникам.

– Что к человеку привязался, – ответил ему хриплый голос. – Делай свое дело, и – поехали. Мне некогда ждать.

– Да уймись ты, торопыга, подождет твоя Машка. Или боишься, что воспользуется отсутствием мужа?

Его собеседник ругнулся и умолк.

– И куда путь держишь? – снова обратился ко мне силуэт.

Я едва вспомнил название населенного пункта. Наталка написала его на листочке, только в такой темнотище доставать шпаргалку бессмысленно.

– В Каменный Брод.

Уверенности в моем голосе не было, мог и напутать. Каменный или, какой там еще может быть брод? Но, наверное, угадал.

– Вот, блин! Так это километров пятьдесят пилить, если не больше.

Я промолчал. Мне нечего было сказать. Его слова о расписании местного общественного транспорта озадачили. Такого подвоха я не ожидал.

– Мужики, – стрельнула идея, – а вы не в ту сторону едете?

Судя по всему, мужик призадумался.

– Я заплачу, – добавил с надеждой.

Помимо желания, голос прозвучал жалобно, не хватало еще расплакаться. А ведь ситуация – патовая. Электричка придет только следующей ночью, если, Наталка не напутала, и не исключено, что график ее движения мало чем отличается от графика рейсового автобуса.

– Вась, ты как смотришь? Выручим парня? Обещает на бутылку забашлять.

– По такой погоде одной бутылкой не обойдется.

Слова невидимого Васи вселяли оптимизм.

– Сколько? – спросил я.

– Стольник дашь?

Призрак сдвинулся в сторону, и я смог рассмотреть его. Невысокий мужчина, примерно моего возраста, одетый в ветровку, и кепку с глубоко надвинутым на глаза козырьком.

– Дороговато, однако…

Я вовремя вспомнил о безвыходной ситуации и быстренько поправился.

– Согласен!

– Вот, блин! – мужик смешно дернул ногой, по-видимому, вступив в неприятное. Во что, не хотелось и думать, вариантов не много. – Ну и вонища! Как ты здесь сидишь?

– Ладно, бери вещи и беги к машине, я – сейчас.

Ему стало совсем невтерпеж, и он начал расстегивать штаны раньше, чем я успел покинуть затхлую конуру.

* * *

Дождь, как будто, перестал. Точно определить невозможно. Сырость и опустившийся туман предполагали как минимум два варианта: то ли капли измельчали, и я их перестал замечать, то ли меня обволокло влажной тучей. Впрочем, хрен редьки не слаще. Приятного мало. Хорошо хоть ветер угомонился.

Уподобляясь слепому котенку, почти наощупь, я медленно пробирался вперед, ориентируясь, на светлые маячки, и едва не стукнулся головой в неожиданно возникший передо мной кузов микроавтобуса. Пошарил рукой по мокрому металлу, пытаясь отыскать дверцу.

– Погодь, щас открою, – раздался над ухом голос, и я вздрогнул от неожиданности.

Вася оказался выше своего напарника. Широкий в плечах, одетый в кожаную куртку с короткой прической под ежика и угловатым лицом, он напоминал классического «братка» из шедевров отечественной киноиндустрии. Увидев этакую громадину, я на мгновенье пожалел о спонтанно принятом решении.

– Залезай! – стенка кузова раздвинулась, из черной пустоты на меня дохнуло умопомрачающим, по-домашнему уютным теплом. – Удобств не гарантирую, располагайся, как получится. На попутчиков мы не рассчитывали.

Вася улыбнулся, угловатые черты смягчились, лицо его стало добрым и приятным.

– Уж как-нибудь… Все лучше, чем здесь мерзнуть, – улыбнулся в ответ.

– Погодка конечно, не фонтан, – согласился Вася и закрыл за мной дверцу.

Он вернулся на водительское место, и под потолком вспыхнула маленькая лампочка, показавшаяся с непривычки ослепляющее яркой.

Сидений в салоне не оказалось. Только уложенные один на другой мешки с чем-то твердым и круглым, вероятно, картошкой. Лишь у перегородки, отделяющей водителя, нашлось немного свободного пространства. Окон тоже не было. Микроавтобус не для пассажиров, но я был и этому рад.

– Ты мешок стяни и устраивайся удобнее, – посоветовал Вася.

Я так и сделал. Сидеть на картошке не самый шик, но лучше, чем на металлической рейке.

– До Бродов мы тебя не доставим. Там по такой погоде сам черт не проедет. Сбросим у развилки.

– А от нее далеко до села?

Вася опустил козырек над головой, посмотрел на карту в прозрачной пленке, что-то подсчитал в уме.

– Километров восемь-десять. За пару часов дотопаешь.

Его слова меня не огорчили.

Я посмотрел на часы. Половина второго. Ну и ночка выдалась…

Невзирая на позднее время, решил все же дозвониться до Влада.

– И не мечтай, – увидев мои потуги, заметил Вася. – Сюда цивилизация еще не добралась.

В подтверждение его слов тоскливая надпись на мониторе известила об отсутствии сети.

Открылась, впустив порцию холодного воздуха, и тут же захлопнулась дверца. Напарник Васи взгромоздился на переднем сидении.

– Поехали! – скомандовал водителю и повернулся ко мне. – Как тебе купе люкс?

– Нормально, – ответил я.

– Ну и ладненько, – он оставил меня в покое, и я был благодарен за это. Чувствовал себя слишком уставшим и разбитым для поддержания бессмысленной болтовни.

Лампочка погасла, похоронив меня в почти полной темноте. Двигатель мягко заурчал, автомобиль двинулся с места. Некоторое время я пытался смотреть в лобовое стекло, но вид из него был скучный и однообразный. Точнее – никакой. Пятачок вырванного фарами у тумана асфальтового покрытия, а вокруг – молочная бледность.

Вася включил печку. Теплый воздух обогрел меня, глаза незаметно сомкнулись, и я, теперь уже по-настоящему, погрузился в глубокий сон.

* * *

– Твою мать!

Микроавтобус резко остановился, от толчка я слетел с неудобного картофельного ложа и проснулся. Хотя, наверное, сначала проснулся, а потом уже слетел. Потому что отчетливо услышал произнесенные водителем до или во время торможения слова, уловил их интонации и даже понял, что ничего хорошего не случилось. Скорей – наоборот.

– Не, Колян, ты видел?

Значит, второго спутника зовут Николаем. Бесполезная для меня информация. Скоро я сойду, наши дороги разойдутся, и мы никогда больше не увидимся.

– Что, видел? – не мог врубиться Колян. По-видимому, он тоже вздремнул, и остановка для него стала неожиданностью. – Ты где права купил? Я едва лоб не разбил.

Вася не ответил. Я услышал, как хлопнула дверца, и понял, что водитель вышел из машины.

В салоне темно, хоть глаз выхоли. Свалившийся на меня мешок, хоть и не пришиб, но лишил обзора. Наощупь я отыскал мобилку, присветил и стал выгребаться из завала.

Послышался второй хлопок, Колян последовал за напарником. Я нащупал ручку и с трудом отодвинул тяжелую дверцу. В лицо, прогоняя сон, дохнуло холодом и сыростью.

– Что случилось? – допрашивал водителя Колян.

Фары высвечивали длинные силуэты моих благодетелей, все вокруг тонуло в тумане.

– Старуха, будь она неладна! Откуда взялась? Тут километров на двадцать ни одной живой души быть не должно… – как-то виновато оправдывался Вася.

– Ты наехал на нее?

– Вроде бы нет… – уверенности в голосе водителя не было. – Куда же она подевалась, зараза? Бабка, ты, как, жива? Где ты?

В тумане его крик звучал приглушенно, неестественно.

Я достал сигарету и закурил.

Появился с фонариком Вася. Он осматривал кузов автомобиля, потом переместил луч на обочину. Только видимость – никудышная, шагов на пять, не больше.

– Ты как, братишка, не поранился?

– Все нормально. Что случилось?

– Угости сигареткой.

Я протянул пачку, Вася долго не мог нащупать сигарету, пальцы его дрожали.

– Бабка выскочила на дорогу. Едва успел затормозить.

Успел ли? Судя по всему, водитель не был уверен, потому и осматривал машину так тщательно.

– Вася, тебе ничего не приснилось?

Низкорослый крепыш стоял перед бампером и тоже дымил. В отличие от напарника, он был спокоен, и в его словах угадывалась насмешка.

– В таком тумане черт те, что привидеться может. Смотри, как клубится, чем не призрак старухи?

Освещенный фарами туман и в самом деле не был однородной массой. Отдельные струйки, словно пар над чайником, поднимались вверх и причудливо колыхались.

В словах Коляна присутствовала железная логика. Ночь, туман, усталость – вполне могли сыграть с водителем злую шутку.

Вася, наверное, подумал о том же. Он немного успокоился. Выбросил сигарету, но все же продолжил обход автомобиля.

Потом еще раз громко крикнул:

– Есть кто-нибудь?

В ответ – ничего. Ни шороха ветра, ни каплей дождя, его, правда, уже не было, ни иных посторонних звуков. Лишь едва различимый шорох гравия под ногами.

* * *

После происшествия никому не спалось. Колян дымил сигаретой, я пристально всматривался в лобовое стекло. Микроавтобус едва полз по разбитому асфальту, туман неохотно расступался под лучами, обнажая лишь крохотный пятачок проезжей части. По бокам проплывали едва заметные тени, которые с одинаковым успехом могли быть кустами, деревьями или телеграфными столбами. Все казалось нереальным и даже неземным, впору было поверить, что мы оказались в ином мире или на другой планете.

Из головы не выходила увиденная (или привидевшаяся?) водителем старуха. Была ли она на самом деле? Вдруг была? Лежит сейчас на обочине, истекает кровью, а мы даже не потрудились хорошенько поискать.

В очередной раз, машинально взглянув на мобилку, я вдруг понял, что едем мы довольно долго. Мысль о том, что в стрессовой ситуации Вася мог забыть, где меня высадить, молнией пронзила мозг.

– Василий, мне еще не пора выходить?

Водитель вздрогнул от неожиданности, как будто забыл о моем существовании.

– Указателя не было…

Ответ прозвучал неуверенно, виновато. Он не помнил, был указатель или нет. Мягко остановил автобус, включил лампочку, посмотрел на карту, сверился со спидометром.

– Как будто рядом уже. Нужно внимательнее смотреть. Должен быть поворот налево, проселок…

– Увидишь тут… – проворчал Колян.

– Если есть знак, не пропустим.

– А если, нет?

Вопрос завис в воздухе.

Микроавтобус тронулся и поехал еще медленнее. Наши взгляды были прикованы к левой обочине, только толку от этого было мало. Приходилось полагаться исключительно на везение.

Плелись мы со скоростью среднестатистического пешехода. Водитель вплотную приблизил лицо к лобовому стеклу, его руки напряженно сжимали руль, но колеса то и дела попадали в выбоины, автомобиль подбрасывало.

После одной из колдобин, Вася громко выругался, остановил машину и заглушил двигатель.

– Все, приехали!

– Ты че, охренел? – не врубился Колян.

– Охренеешь тут… – не обиженно, но как-то обреченно произнес Вася. – Колесо менять надо.

– Чтоб я еще куда-нибудь с тобой поехал… – возмущался Колян, пока Вася возился с домкратом.

Я молча стоял рядом.

– Слышь, браток, – обратился ко мне, – может, это ты у нас «удачливый»? Сколько с Васей ездили, никогда такого не было.

Я не понял, шутит он или серьезно?

– Что ты пристал к парню? – заступился за меня водитель. – Небось, сам его пригласил, он к нам в попутчики не набивался. Да и ерунда все это. Чем языком болтать, помог бы.

Колян сплюнул, нагнулся, взялся обеими руками за колесо, с силой потянул на себя и едва не шлепнулся на задницу, когда оно легко соскочило с креплений.

– Вот, зараза!

Он удержался на ногах, но колесо выпустил. Стукнувшись резиновой покрышкой об асфальт, оно подкатилось к моим ногам, заколыхалось и свалилось набок. Я отступил, но потом что-то привлекло внимание, и вернулся обратно. Наклонился, присветил мобилкой. Мороз пробежал по коже.

Старуха не привиделась водителю. Она была на самом деле. И, похоже, увернуться от автомобиля не успела…

Усилием воли я прогнал мысли о кровавых подробностях, отодрал застрявший возле ниппеля лоскуток плотной ткани с большой пластмассовой пуговицей и зачем-то спрятал его в карман.

* * *

– Готово, можно ехать, – Вася для надежности стукнул ногой по установленной на месте пробитого колеса запаске, собрал инструменты и спрятал в багажном отделении.

– Погодь, отлить надо.

Колян прикурил новую сигарету и скрылся в тумане.

– Ха! – вскоре раздался его голос. – Братишка, а тебе пофартило.

Так он обращался только ко мне.

– Что случилось? – спросил.

– Приехал уже, – в его голосе чувствовалась неподдельная радость. – Вот он указатель, вот он родименький.

Я двинулся на его голос и увидел бетонный столбик с погнутой железкой на нем. Посветил, прочитал надпись «Каменный брод – 7 км». Прошел еще немного и скорее угадал, чем заметил отходившую от основной трассы грунтовку. Действительно – чудо! Не отойди Колян по нужде, мы бы проехали мимо и ничего не заметили.

Но ведь еще было пробитое колесо. Мистика!

Едва я вытащил из салона сумку и закрыл дверцу, микроавтобус резко рванул с места. Спустя доли секунды красные огоньки габаритов скрылись в тумане, и я остался один, глухой ночью неведомо где. Вася с Коляном с такой поспешностью сбежали от приносящего несчастье, что позабыли об оплате. Невостребованный загодя отложенный стольник, так и остался лежать сиротинушкой в кармане рубашки.

Ситуация, в которой я оказался, глупее не придумаешь. За пару часов проведенных в относительном уюте приходилось расплачиваться по полной программе. До рассвета оставалось ужас, как долго и, мои умственные способности пасовали перед насущным вопросом: где скоротать время. Даже намека на укрытие не наблюдалось, а надеяться на попутку было бы верхом идиотизма.

Туман окружал со всех сторон. Я видел его, он как бы светился сам по себе. Но все остальное надежно пряталось от моих глаз. Лишь пятачок мокрого асфальта под ногами, да и тот больше ощущался. Пока не рассветет, идти куда-либо бессмысленно.

Я отыскал более-менее чистое место, поставил сумку, присел на нее. Холод и сырость сразу дали о себе знать, вскоре у меня зуб на зуб не попадал. Пришлось подняться, попрыгать, чтобы разогнать кровь, только толку от этого было мало. Тогда я плюнул на все и решил продолжить путь.

* * *

Я осознал оплошность, едва сошел с асфальта. Ноги сразу увязли в раскисшей грязи. Липкий чернозем тоннами налипал на ботинки, которые промокли, и вода неприятно чавкала в них. Каждый новый шаг давался ценою неимоверных усилий. Словно канатоходцу мне приходилось балансировать, чтобы не свалиться в грязь. Будь теплее, шел бы босиком, но сейчас сама мысль об этом навевала ужас.

Спустя некоторое время, я уже не мог думать ни о чем постороннем. Мне было наплевать на старуху, которая, возможно, попала под колеса автомобиля, я устал проклинать Влада и даже ощущения холода притупилось. Мысли сконцентрировалась на единственной важной задаче, вытащить ногу из болотной жижи, переставить ее и при этом не потерять равновесие.

Куда иду? Зачем? Это уже ничего не значило. Но каждый новый шаг воспринимался, как выдающееся достижение, мною овладел своеобразный азарт, и я даже начал получать удовольствие от нынешнего своего состояния.

Опасный симптом для здравомыслящего человека. Вот только таким я себя уже не ощущал. Я вообще себя не ощущал.

Вывело меня из сомнамбулического состояния яркое пятно, внезапно вспыхнувшее перед глазами. Я остановился и долго на него смотрел, пытаясь сообразить, что оно означает? В голову ничего не приходило. Явление – фантастическое, оно не вкладывалось в рамки моих познаний и поражало величием. Белый туман вдруг начал светиться сам по себе. Словно включили лампочку за стеной из матового стекла. Только, в отличие от лампочки, свечение не было ровным и стабильным. Поначалу небольшое пятно с каждым мгновением разрасталось, увеличивалось и становилось все больше. А вскоре вся стена тумана передо мной словно пылала.

Потом я услышал звук. Он доносился сзади.

Истина открылась вдруг и сразу.

Вовсе не чудо и не потустороннее явление. Я видел отраженный свет автомобильных фар.

Повинуясь скорей инстинкту, нежели понимая, что делаю, я отскочил в сторону, и тотчас черная громадина на большой скорости промчалась в сантиметрах от меня, забросав комьями мокрой грязи, вырывающимися из-под колес.

Я даже не успел испугаться. Только удивился. Настолько привык к тому, что остался один на белом свете, что появление автомобиля показалось фантастикой. Вслед за удивлением пришла мысль, что есть еще Вася с Коляном и, вероятно, именно их автомобиль едва не сбил меня. А, что они меня не заметили при такой видимости – ничего удивительного. Как и ничего странного в том, что они вернулись. Ведь я забыл расплатиться, а стольники в наше время на дороге не валяются.

Если даже за деньгами вернулись, как я буду им рад. Не откажут же они мне в крохотке тепла, позволят минут пять погреться в уютном теплом салоне.

Но, как они меня найдут? Если не заметили сейчас, где гарантия, что вернутся обратно? В глазах защемило, я был готов расплакаться.

Мне перехотелось переставлять ноги и куда-то двигаться. Бесполезное занятие. Все равно у меня не хватит сил куда-нибудь дойти. Сбросил с плеча осточертевшую сумку. Только сейчас, когда отчаяние победило летаргию, я ощутил, насколько она тяжела.

Сумка покатилась вниз. Я потянулся за ней, поскользнулся и оказался в овраге.

Я не ушибся, а лишняя влага не могла усугубить безрадостное положение. Сумка удобно подвернулась под голову, словно подушка. Я счел это благоприятным знаком, закрыл глаза, представил себя в теплой постели. Но холод вернулся и начал терзать с новой силой. Инстинкт самосохранения взял верх и вынудил шевелиться.

Постанывая, я снова выбрался на раскисшую дорогу, дабы продолжить постылую игру в «сделай шаг».

За что такие страдания? Зачем я сюда поперся? Чем мне плохо было дома? Разнообразия захотелось? Скучно стало? Получил по полной программе.

Слезы уже ручьями лились из глаз. От жалости к себе, от той несправедливости, которую я, никак не заслуживал.

Каждый следующий шаг давался труднее. Вязкий чернозем не желал отпускать, затягивал обувь, пытался разуть. Сил оставалось все меньше, а перед глазами все та же молочная бледность: непрозрачная, плотная, осязаемая.

Сколько я прошел, где нахожусь, туда ли иду?

Какая разница!

Я смирился с мыслью, что иду просто ради того, чтобы идти. Важен процесс. А результат…

Глаза мои ничего не видели кроме сплошного белого пятна. Можно было подумать, что я ослеп, но я знал, причина в ином: в тумане, в слезах, а может и в том, что я не хотел ничего видеть. И, когда на белом пятне появились красные точки, воспринял их не с радостью, а с удивлением. Возможно, с подозрением. В туманном мире, частицей которого я привык себя считать, они выглядели инородными. А все инородное настораживает и не внушает доверия.

Наученный недавним опытом, я отступил на обочину и, как оказалось, не зря. Обогнавший меня автомобиль (минуту или час назад, я не помнил, время потеряло значение), медленно пятился и, миновав меня, остановился. Теперь я не видел красных огоньков, меня озаряло белое сияние, непривычно яркое, ослепляющее.

Хлопнула дверца.

– Славик! – услышал знакомый голос.

Не Вася и не Колян.

– Влад?

– Кто же еще? Какого хрена ты здесь делаешь? Не мог на станции подождать?

Действительно, какого хрена я здесь делаю? Сложный вопрос.

– Да что с тобой, братишка? Снимись с ручника.

Только после этих слов я повернулся на звук голоса. Свет ударил по глазам. Я зажмурился.

– Крантец! Как же я тебя такого в машину возьму? Ты мне весь салон испачкаешь.

Вот буржуй! Ему автомобиль дороже школьного товарища. Но я не обиделся. У меня не оставалось сил обижаться.

– Ладно, что-нибудь придумаем.

Влад не решился выйти, и я не осуждал его за это. Он повозился в кабине, потом открыл дверцу.

– Влезай, братишка, сейчас согреешься.

Не понимаю, где я нашел силы, чтобы взобраться в кабину внедорожника. Опустился на мягкое сидение, посмотрел на Влада. Наверное, бессмысленно посмотрел.

– Ты что, не узнал меня? – всполошился он.

– Тебя не узнаешь… – выдавил из себя и с трудом узнал собственный голос. Губы едва мне подчинялись, были словно деревянные.

– На-ка выпей, – он достал из кармана плоскую металлическую фляжку, открутил крышку и протянул мне.

Безвкусная струйка пролилась в горло дошла до желудка и там взорвалась, накатив на меня огненной волной. Я ощутил давно забытое тепло. Тепло, в существование которого перестал верить. Сделал еще глоток. Теперь почувствовал вкус и понял, что пью коньяк. Хороший коньяк, крепкий, согревающий…

Влад осторожно отобрал у меня фляжку, я закрыл глаза и мгновенно уснул.