Текст книги "Призрачно всё"

Автор книги: Олег Бондарь

Соавторы: Светлана Томашевская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава девятнадцатая

Наталья Владимировна, похоже, смирилась. Если и не смирилась, а делала вид, получалось у нее талантливо. Обуздала гонор, подавила амбиции, от властной самоуверенной женщины осталась лишь оболочка. Выглядела она подавленной, угнетенной. Тень блаженного смирения опечалила лицо и, возможно, открыла ее истинную сущность.

Она хвостиком бегала за нами. Порывалась поговорить с Владом, но тот небрежно отмахивался. А когда мы спустились в подземелье, чтобы продолжить работу, Наталья Владимировна принесла большой термос с кофе и бутерброды.

– Владислав Викторович, – куда и подевалась былая твердость в голосе, – вы ведь понимаете, как много для меня это значит. Зачем вам нужны старые бумаги, которые ничего не стоят? Вы отдадите их мне, когда найдете?

Влад хмыкал и не отвечал.

– Славик, – дергала меня за рукав. – Это ведь память о семье…

Что я мог ей обещать? Влад – хозяин, ему и распоряжаться. К тому же тут Игорь Владимирович, мой непосредственный начальник. Мое мнение до лампочки.

– Наталья Владимировна, сейчас будет шумно и пыльно, вам лучше уйти, – соизволил подать голос Влад. – А по поводу бумаг, сначала нужно посмотреть, что это за бумаги…

Успокоенная, словно добилась своего, Наталья Владимировна поспешила к лесенке, радуясь маленькой победе и опасаясь, чтобы зять не передумал.

Снова заработал компрессор, снова затарахтел отбойник, снова поднялась пыль, но уже не так сильно, потому, что Влад притащил два ведра воды и, прежде чем долбить стену, обильно ее смочил.

Шеф, обмотав лицо тряпкой, продолжал возиться со своим прибором, и только я ничего не делал. Прихваченный ломик спрятал в нише, но пока не решался им воспользоваться.

Грохотало недолго. Стук отбойника внезапно прекратился, от чего показалось, что я оглох, но затем раздался торжествующий возглас Влада:

– Йес!!!

Мы с Игорем Владимировичем наперегонки бросились к нему.

Штольня была узкой, вдвоем не пройти, пришлось пропустить шефа вперед. Игорю Владимировичу удалось втиснуться между Владом и стенкой, я же видел только их спины и медленно оседающую пыль.

Сгорая от любопытства, поднялся на цыпочки и насколько мог, вытянул шею. Большой кусок бетона отвалился от стены и за штукатуркой, виднелась темная металлическая поверхность. На ней не было ни следа ржавчины, к металлу не пристало ни крошки цемента, а сам он казался влажным и скользким.

– Это уже кое-что, – сказал Игорь Владимирович.

В голосе его я уловил толику досады.

– Ребятки, вы пока погуляйте, а я закончу дело.

Влад повел плечом, и мы с Игорем Владимировичем под его напором послушно подались назад. Отбойный молоток застучал снова. Опять повалила пыль, но мы уже на нее внимания не обращали.

Стук прекратился почти сразу. Влад выглядел сокрушенным. Цельная металлическая стена, по-прежнему надежно преграждала путь в спрятанный за ней тайник. Скорее от отчаяния Влад снова долбанул по ней отбойником. В ответ – гулкий звон, как от потревоженного колокола. Острие молотка безнадежно соскользнуло, оставив на стальной поверхности едва заметный след.

– Без болгарки или сварочного аппарата не обойтись, тут металл прочнее, чем в сейфе будет.

– Это хорошо, – обнадежил его Игорь Владимирович. – Значит, за ним спрятано что-то важное. А, может, и ценное…

Искать нужные инструменты поздно, часы показывали половину восьмого. Но Влад вошел в раж и не хотел сдаваться. Его азарт передался и нам. Всем было интересно, что находится за металлической стеной.

– Попробую ка я сбоку подкопаться…

Влад направил острие отбойника в угол, где металл соприкасался с бетоном. От грохота снова заложило уши, каменная крошка оцарапала лицо. Куски штукатурки с легкими шлепками валились под ноги. Пыль забила ноздри, въедалась в глаза.

– Хм… – отбойник затих.

– Интересная картинка…

Что имел в виду Влад, я понял лишь, когда осела пыль.

Пробив бетонную штукатурку, Влад наткнулся на цельный гранит. Вместе с бетоном заканчивалась и железная стена. Точнее, не заканчивалась, а изгибалась под прямым углом и уходила вглубь. Как будто в бетон вмуровали металлический шкаф.

– Сейчас с другой стороны попробую, – Влад снова взялся за грозное оружие.

Результат оправдал мое предположение.

– Тут не разрезать нужно, а изымать, – заметил шеф, – и, желательно – специалистам.

– Каким еще специалистам, – возмутился Влад. – Ты мне ученые заморочки брось! Я здесь хозяин, моя территория, делаю, что хочу!

Игорь Владимирович понял, что спорить бесполезно и себе дороже.

– Я не то имел в виду, – пошел на попятную. – Кто знает, какие тут могут быть сюрпризы? А вдруг немцы взрывчатку присобачили?

Я невольно отошел подальше. В словах Игоря Владимировича присутствовал здравый смысл. Влад убрал с лица свирепое выражение, до него тоже начало доходить.

– Что же делать? Не хочется посвящать посторонних…

– Есть у меня в фирме нужные ребята. И, главное, все будет шито-крыто.

Владу затея Игоря Владимировича не понравилась.

Он намеривался раздолбить торец и в следующем проходе, но потом махнул рукой.

– Хорошего понемножку. Наше от нас никуда не денется. Пора и честь знать, – выпалил скороговоркой. – Значит так, сейчас все тщательно закрываем…

– Может, нужно посторожить? – намекнул я.

– Зачем?

– Вдруг кто-то заберется?

– Не заберется, я замок поменяю.

Игорь Владимирович хмыкнул. Я вспомнил, как он легко расправился с замком в прошлый раз, и был с ним солидарен.

– Отбойный молоток спрячем, а без него делать нечего, – Влад тоже сообразил, что замок может служить препятствием только для добропорядочных граждан. – Не сидеть же здесь всю ночь…

– Одну ночь можно и посидеть, тем более, когда вокруг столько непонятного…

– Фигня все это. Нужно помыться, поесть и отдохнуть.

Влад был прав, но и шеф – тоже. К тому же, показная беспечность Влада настораживала. Не задумал ли он чего втихаря от нас?

– Славик, надо что-то придумать, – шепнул мне на ухо Игорь Владимирович. – Мне кажется, что нас хотят спихнуть за борт…

Я чувствовал то же самое, к тому же, имел свои планы на ночь.

– Влад, если принесешь пару бутербродов и термос с чаем, так и быть, подежурю до утра.

– Славик, – его тяжелая рука опустилась мне на плечо, – не гони пургу!

Он открутил молоток от шланга, дав понять, что разговор закончен, и вопрос не обсуждается. Потом отправил нас наверх и проверил, закручено ли колесо на двери в подземелье.

Шеф прав, расслабляться этой ночью нельзя.

* * *

Я опасался включать фонарик и то и дело натыкался на кусты, деревья, ноги зацеплялись за колдобины и пару раз едва не шмякнулся на землю.

Возле склепа тихо и спокойно. Только полному идиоту пришло бы в голову совершить такую прогулку, но я знал, что идиотов в доме хватает.

Замок висел, где ему и положено было висеть. Дабы рассеять сомнения, подергал его и убедился, что через дверь в склеп никто не входил.

Во всяком случае, пока.

Хотел надеяться, что так будет и дальше, но не верилось. Ситуация достигла пика, вышла из-под контроля, и прогнозировать что-то невозможно.

Все так же, соблюдая меры предосторожности, вернулся к дому. Обошел его, спустился к двери в подвал. Она тоже была закрыта.

В доме не светилось ни одно окно, но это ничего не значило.

Через бар я пробрался в гостиную и устроился на диване, намереваясь бодрствовать до утра. Теперь каждый, кто захочет выйти из дому, попадет в поле моего зрения. Если не воспользуется боковой лесенкой. Но дверь, ведущую на нее, я предусмотрительно подпер табуреткой, и открыть ее не наделав шуму невозможно.

* * *

– Вот так на тебя понадеяться…

Шеф высился надо мной, и взгляд его был преисполнен укора. Неужели я уснул? Как такое могло случиться? Ведь я четко помнил, только что прислушивался к стуку часов, ночным шорохам…

– Я не спал.

– Вижу, как не спал. Храпом весь дом перебудил. Если, конечно, в этом доме, кроме тебя хоть кто-то уснул.

Мне было стыдно.

– Что-то случилось?

– Еще не знаю. Выглянул в окно, а там кто-то ходит. Здесь ведь не принято по ночам шастать, кому ни попадя?

– Здесь все только и делают, что шастают по ночам.

– Ладно, лирику оставим на потом, – оборвал меня шеф. – Прогуляемся к склепу.

Когда дом скрылся за кустарником, я включил фонарик. Пусть злоумышленник, если такой имеется, заранее нас увидит. Может, это его вспугнет, и он не решится причинять нам неприятности?

Дверь склепа оказалась открытой, могильная плита сдвинута, а внизу горела лампочка.

– Кто там? – громко спросил Игорь Владимирович, не решаясь приблизиться к люку.

– И вам не спится? – раздался из подземелья голос Влада, и мы оба вздохнули с облегчением.

– Решил посторожить?

– Ты ведь дрых, как суслик, – подколол меня, как недавно шеф, и мне снова стало стыдно.

– Коль все в сборе, зачем терять время? Продолжим?

Я посмотрел часы. Маленькая стрелка едва перевалила за два. Если я и спал, то не долго.

– А как же мины, ловушки?

– Фигня все это, Игорь Владимирович. Сознайся, специально для меня сказку придумал?

Шеф сдвинул плечами.

– Имелись прецеденты, – молвил.

– Ну и ладненько. Я – фаталист. Рванет, так рванет. От судьбы не уйдешь.

– Судьба не жалует идиотов, – напомнил я, – она их наказывает.

– Если страшно, можете наверху подождать.

Я бы так и сделал. Но Игорь Владимирович – упрямец под стать Владу, и уходить из подземелья не собирался.

Все же, когда затрещал отбойный молоток, шеф благоразумно скрылся в следующем отростке, а я, плюнув на конспирацию, вооружился ломом и отправился к заинтересовавшему меня аппендиксу.

Первый же удар оказался удачным. Стена покрылась паутиной трещин, после второго удара вывалился большой обломок. Теперь несложно было выковыривать куски штукатурки руками.

Под тонким слоем бетона открылся небольшой квадрат, заложенный красным кирпичом. Я снова взялся за лом. Кирпичи вываливались легко, раствор почти не держал.

Когда в стене образовалась приличная дыра, посветил фонариком. И сразу понял, что удача мне улыбнулась…

– Игорь Владимирович! Влад! – закричал во весь голос, но из-за грохота отбойного молотка они меня не услышали.

Не в силах побороть любопытство, я вытащил наружу спрятанный в тайнике деревянный ящичек. Он был крупнее шкатулки, но до сундучка не дорос. Наверное, сделан из дорогого дерева, сквозь толстый слой пыли просматривался замысловатый узор. Коричневая краска или лак облупились, от чего вид находка имела антикварный.

Откидная с изгибом крышка плотно закрыта, наверное, на ключ. Металлические завесы проржавели и готовы были рассыпаться, так что отсутствие ключа вряд ли станет помехой.

Я попробовал поднять крышку, она не шелохнулось. На большее не решился. Ни Игорь Владимирович, ни Влад не простят, если открою ящик без них. Бережно обхватил его руками, он оказался не тяжелым и не настолько хрупким, как опасался, и медленно, можно сказать, торжественно, отправился на звук отбойного молотка.

От едкой цементной пыли слезились глаза, и першило в горле. Фонарик повис на шнурке, его луч бесполезным пятном метался под ногами. Он не мог конкурировать с мощной пятисотваткой переноски, которая тоже пасовала перед поглощаемым и затмевающим все пылевым смерчем.

Как ежик в тумане, я пребывал в параллельной реальности. Словно не шел, а плыл, точнее, прорывался сквозь плотное ядовитое облако. При этом мне отказали и слух, и зрение. Шум отбойного молотка, раньше напрягавший до раздражения, трансформировался в почти неразличимый фон и, когда он на время умолкал, ощущался дискомфорт от внезапно наступавшей тишины. В редкие мгновенья, когда такое случалось, барабанные перепонки сжимались и, взамен привычного шума голова наполнялась болезненным до одури колокольным гулом. Наверное, тем, который называют звенящей тишиной.

Снова крикнул, и снова меня не услышали. Да и себя я слышал лишь потому, что знал, что кричу. Голос застревал внутри и лишь слегка, почти неощутимо, сотрясал пространство вокруг меня.

Отбойник умолк неожиданно и надолго.

– Игорь Владимирович! Влад!

Сквозь серую пелену нарисовалась призрачная, отдалённо похожая на человеческую фигура.

И в то же мгновенье начавший возвращаться слух уловил нечто странное за спиной. Мозг не распознал его природу, лишь среагировал на смутное несоответствие.

Я резко обернулся. Увидел расплывчатое, едва различимое, колесо запора.

Оно поворачивалось. Само по себе.

– Славик, ты чего раскричался?

Голос Игоря Владимировича прозвучал над самым ухом: громко и неожиданно.

– Что это?

Его рука опустилась на сундучок. Осторожно, словно не доверяя тому, что видит или, вернее, ощущает…

– Где ты его нашел?

Ответить я не успел. Раздался скрип, мощным потоком ворвался воздух, разметывая не успевшую улечься пыль, взъерошив волосы и обдав холодом разгоряченное тело. Из отворившейся дыры выплыло нечто несуразное, бесформенное.

Его можно было принять за привидение, если бы из-под светлого балахона не высунулась человеческая рука, и на нас с Игорем Владимировичем не уставилось черное отверстие вороненного ствола.

На меня раньше никогда не наводили оружие, ощущение жуткое до невозможности. Во рту пересохло и не от цементной пыли, в груди похолодело, и не от сквозняка.

– Это мое! – пистолет опустился, указывая на сундучок.

Голос, приглушенный балахоном, звучал бесстрастно и безапелляционно.

Я отступил, споткнулся, и едва не выронил находку.

– Поставь на пол! – пистолет снова смотрел мне в лицо.

Я подчинился, присел, аккуратно положил сундучок у ног.

– Теперь – назад! – приказал незнакомец или незнакомка.

Пятясь, я наткнулся на шефа, он отпрянул.

– Что происходит?

Влад или действительно ничего не видел, пыль уже развеялась, или не разобрался в ситуации. Вскрикнул шеф, я ощутил толчок, не удержался и, беспомощно взмахнув руками, упал под ноги неизвестного. Сверху на меня свалился Игорь Владимирович, а потом нас обоих придавило нечто тяжелое, с чем совладать было невозможно.

Не думаю, что мы барахтались долго. Но, когда я почувствовал себя свободным, поднялся и осмотрелся, незнакомца с пистолетом не было. Не было и найденного мной сундучка. А дверь в подземелье, оказалась закрытой.

– Что это было? – спросил Влад, отряхиваясь.

Шеф тяжело дышал, он держался за стену, взгляд его блуждал по сторонам. Он был похож на человека, который что-то потерял и сейчас пытается это что-то найти.

– То и было, – ответил, наконец. – Тю-тю сокровища… Уплыли родненькие.

– Значит, мне не показалось? Я действительно видел белое чучело в балахоне?

Вопрос и удивление Влада показались мне наигранными. Или я стал недоверчивым, или актер из Влада никудышный.

– Что там было? – спросил он.

– Где? – поинтересовался я.

– Ведь мне не привиделся тот деревянный ящичек?

Ничего не ускользнуло от его взгляда, научился бы еще под ноги смотреть. Впрочем, сознательно Влад помог убежать похитителю, или все произошло случайно, возможно, этим он спас нам жизни.

– Не знаю, – ответил. – Не успели посмотреть, тебя ждали.

– Чего же мы стоим?

Он ринулся к колесу и начал его поворачивать.

– Я – через подвал, а вы – бегом по верху. Хватайте каждого, кого увидите, тащите в дом, а там разберемся.

И скрылся в темном проеме.

* * *

Я подался к лестнице, но шеф меня придержал.

– Не спеши, покажи, где нашел ящичек.

Я провел его в аппендикс. Он забрал фонарик и начал что-то высматривать в пробитом мною отверстии. Не знаю, что он надеялся найти, однако, увиденное его не удовлетворило. Разочарованно хмыкнув, он засунул в дыру руку.

– Ага, – расплылся в улыбке. – Кажется, мы проводим время не зря…

И вытащил из тайника покрытый пылью и паутиной сверток, размером не больше бумажника.

– Как вы узнали? – удивился я.

Удивился – слабо сказано. Я был поражен проницательностью Игоря Владимировича.

Шеф расцвел от произведенного эффекта.

– Элементарно, Ватсон, – пытался скопировать Ливанова из фильма о Шерлоке Холмсе. – Разгадка лежала на поверхности, и ты мог сам догадаться.

Я не понимал, к чему он клонит.

– Вспомни, что я тебе недавно рассказывал.

Я пытался. Шеф говорил много и разное, и, что он подразумевает пот термином «недавно»?

И тут меня осенило.

– Понял я все, – сказал небрежно. – Письмо немецкого офицера и тому подобное… Мне другое неясно, как вы догадались, что сверток лежал отдельно от ларца. Я предполагал, что немец спрятал его с другими семейными реликвиям. Он же писал, что кое-что добавил.

Такой прозорливости шеф от меня не ожидал, его энтузиазм поубавился.

– Интуиция и немножко серого вещества, – пытался удержаться на достигнутой высоте. – Поставь себя на место офицера. У него подарок для любимой женщины, очень ценный. Благодаря этому подарку она, по его же словам, сможет безбедно существовать до скончания века. Неужели, ты думаешь, он разместил бы его вместе с другими реликвиями и тем самым унизил себя до уровня ее предков, растворил свое дорогое с чужим бесполезным?

Я призадумался. С большой натяжкой версию шефа можно было принять. И, наверное, нужно, учитывая результат.

– Не забывай, что он считал себя представителем высшей расы. К тому же – гордым представителем. Он не забрал из ларца ценное, что там было…

– Об этом мы судим из его слов. К тому же, – нашел аргумент, чтобы возразить, – его гордость не мешала без зазрения совести грабить все и вся, где было возможно.

– Славик, ты меня удивляешь. Как можно путать столь разные понятия? Украсть у любимой женщины и экспроприировать у врага – не одно и то же.

Я вынужден был согласиться. Спор изначально – бесполезный. Не терпелось узнать, что находится в свертке?

Игорь Владимирович первый поднялся по металлической лестнице, я поспешил за ним. В склепе было светлее и, несмотря на его предназначение, комфортнее. Шеф присел на каменное надгробие, достал из кармана носовой платок. Пыль плотно въелась в кожаный чехол, и полностью убрать ее не удалось. Да и незачем. Оболочка вряд ли представляла ценность.

Металлическая застежка проржавела и отломалась, едва Игорь Владимирович потянул за высохший до хруста ремешок. Края чехла слиплись, казались монолитными, и поддаваться не желали. Тогда шеф достал ножик, протолкнул острие в едва угадывающуюся щель, подковырнул, просунул немножко дальше и медленно двинул лезвие по ободку.

Покончив с нелегкой и, отчасти, ювелирной работой, осторожно потянул за край. Кожа затрещала, кое-где отслоилась, но футляр открылся. Внутри он имел матерчатую подкладку, которая, как ни странно, почти не пострадала.

Из бокового кармашка шеф извлек несколько пожелтевших снимков. На одном была изображена улица с дорожным указателем. На другом сельская хата, как по мне, ничем не примечательная. На третьей фотографии, наверняка был запечатлён хозяин футляра, немолодой мужчины в кителе и офицерской фуражке.

Шеф просмотрел фотографии, отложил их в сторону и взялся за другой кармашек. Там оказался сложенный в несколько раз лист плотной бумаги. Медленно, стараясь не повредить, Игорь Владимирович развернул его. Я увидел крупномасштабную карту с отпечатанными готическим шрифтом названиями населенных пунктов и множеством сделанных от руки пометок. Когда-то синие чернила выцвели и стали коричневыми, словно следы засохшей крови.

Карта заинтересовала Игоря Владимировича больше, чем снимки. Он изучал ее долго и пристально. Я же, чтобы не терять времени, достал мобилку и, дабы подстраховаться от возможных неожиданностей, сфотографировал, как снимки, так и карту.

Наконец, Игорь Владимирович отвлекся.

– Потом изучим, сейчас нужно спешить, пока Владислав Викторович не встревожился.

Он сложил бумаги обратно и спрятал чехол во внутренний карман.

– Думаю, твоему однокласснику не обязательно обо всем знать. Для него в этих бумагах нет ничего интересного.

* * *

– Славик, – когда вышли на улицу, обратился ко мне. – У тебя, кажется, телефон с собой? Мне нужно позвонить, а на моем, батарея села.

Я протянул ему мобилку, шеф осмотрел ее, и отошел в сторону.

Уже светало. На востоке розовел закат, предвещая скорый восход солнца.

Отсутствовал шеф недолго.

– Держи, – протянул мне аппарат и направился к дому.

Я приотстал, якобы подкурить сигарету. Мне было интересно, кому звонил Игорь Владимирович. Однако исходящих звонков телефон не зафиксировал.

Зачем же ему понадобилась мобилка?

Догадка пришла сразу. Открыл фотоальбом и увидел, что сделанные несколько минут назад снимки исчезли.

«Конспиратор», – улыбнулся я, радуясь, что наитие подсказало сбросить фотки на электронную почту.

* * *

В доме тихо и пусто, он словно вымер. Тусклые светильники казались блеклыми из-за проникающей в окна серости рождающегося дня. Серость преобладала во всем, сама атмосфера была серой, неуютной и тревожной.

Мы миновали холл, дошли до бара и никого не встретили. Ни Влада, ни других обитателей дома.

Снова вышли на улицу, проверили вход в подвал. Дверь распахнута, но посторонних звуков не слышно.

– Хоть порази меня гром, не верю я, что все в этом доме спят.

– Я не верю, что в этом доме хоть кто-то спит, – проявил солидарность с шефом.

– Куда же подевался Владислав?

Вопрос, на засыпку. Не вопрос, а – абстракция.

Что делать дальше, в голову не приходило. Не рыскать же по всем комнатам, проверяя, на месте хозяева или нет?

Хотя…

– Может, Влад у себя?

– Надо проверить, – не столько согласился Игорь Владимирович, сколько дал понять, что и его хваленая интуиция дала сбой.

– Я вас догоню.

– Что ты задумал?

– Потом, – отмахнулся я и почти побежал по коридору.

Привидение ассоциировалось у меня только с одной особой. Громко и настойчиво я постучал в дверь Марины. В ответ – ни звука. Постучал еще – результат тот же. Нажал на ручку, толкнул дверь, и она отворилась.

В прихожей горела люстра, но никого не было. Дверь в спальню – открыта. Я заглянул. Кровать не разобрана, инвалидного кресла нет.

На всякий случай заглянул в ванную, и там – пусто.

Ринулся на второй этаж. Комната Томы закрыта. Мой стук мог бы переполошить вселенную, но реакции – ноль.

Оставалась Наталка, однако я так и не удосужился узнать, где ее поселили.

Я уже почти дошел до апартаментов Влада, когда раздался выстрел.

Я замер.

Звук был резкий, неожиданный. Даже не сразу понял, что это выстрел. Будто сухая деревяшка переломилась.

Померещилось?

Но сгустившаяся вслед за тем тишина нахлынула с такой силой, что не оставалось сомнений, миг назад ее действительно что-то нарушило.

Стреляли внизу.

Я двинулся к лестнице, стараясь казаться ниже травы, тише воды. Спустился на первый этаж, прислушался. Тишина.

Когда приблизился к холлу, внимание привлекла дверь в столовую.

Что-то с ней было не так. Всего лишь раз я видел ее открытой, во время показухи в честь моего прибытия. Сейчас между дверью и косяком образовалась щель.

Вновь раздавшийся звук развеял сомнения относительно того, что в столовой что-то происходит. Я услышал шум передвигаемой мебели, затем кто-то вскрикнул.

Мне бы остаться там, где стоял, и притвориться ветошью, но разум со здравым смыслом объявили забастовку.

В столовой пусто и темно, но дальше, в торце из-за открытой двери ярко выплескивался свет. Неправильным прямоугольником пятно от него ложилось на пол и, сломавшись об угол стола, забиралось на увешанную картинами стену.

Я обошел стол, приблизился к двери. В той комнате я никогда не был и не знал, для чего она предназначена. Оказалось – нечто вроде отдельного кабинета с мягким уголком и низеньким столиком возле него.

На диванчике плотно и как-то очень тихо разместились Игорь Владимирович, Тома, на ее голове по-прежнему была повязка, Наталка и Сергей Петрович. Рядом на инвалидном кресле – Марина. Лица у всех неестественно напряжены. А на столике лежал знакомый мне ящичек. Похоже, его еще не открывали, значит, я успел вовремя.

Вот только смотрели все почему-то не на ящик с сокровищами.

Я повернул голову. В углу комнаты, прислонившись к стене, полулежал Влад. Лицо его было бледное, глаза выпучены и ненормальные. Лишь потом я обратил внимания, что рукав его рубашки пропитан кровью и капли ее, стекая на пол, образовали лужицу.

– Что случилось? – спросил я.

Никто не спешил мне отвечать, все словно затеяли игру в молчанку.

– Надеюсь, Вячеслав, вы не станете делать глупостей?

Голос раздался сзади. Обернулся. За моей спиной с пистолетом в руке стояла Наталья Владимировна.

– Что происходит? – повторил я, уже обращаясь к ней и еще не осознавая нависшую опасность.

– Вячеслав, обойдемся без вопросов. Предлагаю вам присоединиться к остальным. Иначе вам будет так же больно, как Владиславу.

Произнеся последние слова, она захихикала. Это был смех больной женщины, смех – сумасшедшей, и он пугал сильнее, чем нацеленный на меня ствол.

Корчить героя – бессмысленно, герои неуязвимы только в кинофильмах. Я покорно вошел в комнату и присел на стул рядом с мягким уголком. Картина отчасти выглядела комичной. Мы расположились словно в партере театра одного актер. Только смеяться, отнюдь, не хотелось.

– Сергей Петрович, я попрошу вас открыть коробочку. Только не делайте резких движений и стойте так, чтобы я всех видела.

– Наталья Владимировна, мы так не договаривались. В такие игры я не играю, – пробовал возразить врач, но до этого бесцельно блуждавший ствол замер, прицелившись ему в грудь.

Он умолк и подчинился.

В углу застонал Влад. Ему было плохо, он истекал кровью.

– Мама! – истерично взорвалась Марина. – Сделай что-нибудь! Ведь он умрет!

– Ну и что?

Никаких эмоций, полнейшее равнодушие. Ей было все равно, выживет зять или нет.

– Мама, тебя посадят?

– За что? – удивилась Наталья Владимировна. – Все видели, как он хотел на меня наброситься. Я оборонялась.

– Вряд ли это поможет, если он окочурится, – подала голос Наталка.

– А тебе, милочка, я бы, вообще, советовала заткнуться!

Тем временем, Сергей Петрович тщетно пытался отковырять ногтями крышку ящика. Она не поддавалась, и врач то и дело испуганно косился на Наталью Владимировну.

– Мне бы ножичек или что-нибудь такое… – наконец, решился попросить.

Голос его дрожал, был умоляющий и испуганный одновременно.

Наталья Владимировна посмотрела на него, потом перевела взгляд на Влада.

– Ладно, – смилостивилась, – ящичек подождет. Остановите ему кровь, – кивнула в сторону зятя.

Врач склонился над раненым.

– Мне нужны мои инструменты.

– Потом, – резко, словно обрезала Наталья Владимировна. – Просто остановите кровь.

Мучительно медленно Сергей Петрович стягивал с Влада рубашку, долго рассматривал рану. Он был серьезный и сосредоточенный. Погрузившись в привычную работу, кажется, даже перестал бояться.

Пощупав руку Влада, вытащил из кармана носовой платок и приложил к ране. На этом лечение закончилось.

– Нужно бы продезинфицировать, но, коль такие обстоятельства…

– Что с ним? – спросила Наталья Владимировна.

– Ничего страшного. Царапина.

– Почему тогда столько крови?

Ответить Сергей Петрович не успел. Послышался скрип, я повернул голову и увидел, как коляска с Мариной, набирая скорость, движется в сторону Натальи Владимировны.

Марина быстро перебирала руками на колесах, лицо ее было неистовое и отрешенное, как у человека, которому нечего терять. Размеры комнатушки не позволяли разогнаться, коляска катилась медленно, тем не менее, Наталья Владимировна поздно заметила угрозу и не успела отреагировать.

Она пыталась отскочить, но как-то неуклюже. Запнулась за что-то, оступилась и в это время колесо коляски не то, чтобы стукнуло, слегка зацепило ее ногу. Толчок, который в нормальной ситуации можно было проигнорировать, тем не менее, сделал свое дело. Наталья Владимировна приложилась затылком о косяк и начала оседать. Глаза ее закатились, пистолет с глухим стуком свалился на ковер.

Первой среагировала Наталка. Она вскочила с дивана, но вместо того, чтобы помочь женщине, схватила пистолет. Я не знал, умела ли она им пользоваться, но не сомневался, что вооруженная женщина способна натворить многое.

Девушка неуверенно держалась за рукоятку, зачем-то понюхала ствол, а я сидел и молил Бога, чтобы она случайно не нажала на спусковой крючок.

Затем поднялся Влад. Узнав, что рана несерьезная, он обрел привычную уверенность. Небрежно оттолкнул врача, подошел к теще, посмотрел на нее с высоты собственного роста, повернулся к нам.

– Ну и дела, однако.

Взял со стола ящичек.

– Это я пока спрячу в сейфе.

И направился к выходу. Мы так и сидели, даже не пошевелившись. Никто ничего не говорил, никто не пытался возразить.

Влад уже дошел к двери, когда путь ему преградила коляска с Мариной.

– Оставь! – сказала она твердо и безапелляционно.

Влад хмыкнул. В этом «хмыке» было столько пренебрежения, что Марина мгновенно побледнела то ли от обиды, то ли от злости.

Руки у Влада были заняты, он ногой пытался оттолкнуть коляску. И тут произошло то, что стало неожиданностью для всех, кроме меня. Маринка вскочила и обеими руками вцепилась в сундучок.

– Это мое! – крикнула громко, истерично.

Они вырывали друг у друга сундучок с остервенением.

– Маринка, ты можешь ходить?

У Томы от изумления отвисла челюсть, но ее вопрос остался без ответа.

Марина словно взбесилась, ярость придавала ей силы, и Влад не мог с ней справиться.

– Оставь его, стерва! – крикнула Наталка и выстрелила.

Руки Маринки медленно, нехотя, оторвались от сундучка. Она еще успела повернуться, посмотреть на Наталку и только потом упала. Без слов, без стона, только пол глухо содрогнулся.

– Влад, бежим! – истерила Наталка, – Я из-за этой дуры сидеть не собираюсь! Увези меня отсюда! Если не увезешь, я всем расскажу, что ты убил Иннокентия!

Влад был похож на затравленного зверя.

– Молчи, дура! – рявкнул он. – Бегом к машине, заводи двигатель!

Он вырвал из ее рук пистолет и направил на нас.

– Если кто рыпнется, стреляю.

Но никто и не думал рыпаться. Героем можно быть, когда имеется шанс. Ни у кого из нас шанса не было.