Текст книги "Ролевик: Рыцарь. Книга 2. Выбор"

Автор книги: Олег Говда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Кто ж тогда порядок в гавани поддерживает? – продолжал допытываться Мирослав.

– А зачем его поддерживать? – совершенно искренне, или искусно притворяясь, не понимал 'серый'. – Он что, тоже напился и сам на ногах удержаться не может? Га-га-га… Не волнуйтесь – не упадет.

– А все-таки, – не унимался посол.

Брат Вильгельм твердой рукой наполнил кубки и провозгласил:

– Да приблизиться приход Искупителя!

Выпили, закусили кто чем. И 'серый' продолжил:

– Да сами жители и поддерживают. Согласитесь, братья, что жить в мире и спокойствии гораздо приятнее, чем в бардаке. Так почему бы не приложить немного старания и не навести общими усилиями порядок раз и навсегда? А если никто не станет его нарушать, то и поддерживать не понадобиться.

– Но люди разные. Нарушитель всегда найдется.

– На все воля Создателя. Искупитель позаботиться о грешнике, – торжественно ответствовал брат Вильгельм. – Извини, сударь, не могу с тобой согласиться. Как раз люди совершенно одинаковые, как овцы в отаре. И вряд ли во всем княжестве найдется достаточно богатых глупцов, чтоб закон преступали слишком часто.

– Любое правонарушение карается денежным штрафом, – поспешил объяснить сотнику Маковей. – Мелкие провинности – в размере полугодового дохода всей семьи смутьяна. А те, что посерьезнее, с материальным и физическим ущербом – вообще могут ввергнуть в вечную кабалу пострадавшему или Ордену весь род преступника. Думаю, на таких условиях, всякий поостережется.

– Совершенно верно, – кивнул брат Вильгельм, но поднял голову уже с заметным усилием.

– По тем суммам штрафов, которые были доведены нам, – не согласился Мирослав, – это не слишком заметно. Неприятно, согласен, но никак не разорительно. Кроме смертельного исхода…

– Для чужеземцев установлена десятинная часть виры, – объяснил 'серый'. – Мы же понимаем, что варварам трудно сразу избавиться от дурных привычек. Да и плата за стоянку судна частично выравнивает разницу…

– И что, если я дам в морду зарвавшемуся хаму, то он еще и заработает на моем оскорблении? – возмутился Мирослав. – А как быть униженному достоинству? Утереться и промолчать? Угроза вечного рабства остудит любой, даже самое благородное сердце!

– Напротив, – возразил брат Вильгельм. – Если хамское поведение будет подтверждено хотя бы одним свидетелем, хам заплатит по дукату пострадавшему и в княжескую казну. А если кто не удовлетвориться вирой и потребует дуэли, то и тут нет препятствий. Правда, проводиться поединок должен в специально отведенном для этого месте и в присутствии братьев Ордена. Которые сначала уточнят все подробности возникшего инцидента, установят ответчика, размер налагаемого штрафа, предложат пострадавшему компенсацию и только в том случае, если истец категорически откажется принять денежную компенсацию, разрешат получить сатисфакцию кровью. Но, в случае нанесения серьезного увечья или смертельного исхода дуэли, платить уже придется истцу. И чем больше семья ответчика, тем выше сума начисляемой компенсации. По-моему – очень даже справедливо. Вы как считаете?

– Похоже, – задумчиво прогудел Маковей. – Но без кубка доброго вина, во всех тонкостях дела сразу и не разберешься. Давайте, други, выпьем, чтоб наше пребывание на островах обошлось без происшествий…

– Великолепный тост, – согласился брат Вильгельм. Выпил до дна, а потом произнес извиняющимся тоном. – Что-то я устал сегодня. Не будете ли вы любезны, предоставить мне одну из кают для отдыха, или парочку матросов – для сопровождения в мои чертоги? Первое – предпочтительнее. Мое появление в порту в столь веселом виде не нанесет урона достоинству, но выдаст аванс подчиненным. А зачем их баловать? Я и так не суров и снисходителен к невинным слабостям.

– Конечно, конечно, – успокоил начальника портовой службы Маковей. – Я сейчас же распоряжусь. Будь нашим гостем, брат Вильгельм.

– Благодарю, – тяжело уронил голову на грудь 'серый', но последним усилием воли еще раз взял себя в руки и довольно внятно произнес. – А завтра, милости прошу ко мне в самую лучшую харчевню… – после чего уткнулся лицом в сложенные на столешнице руки и сладко захрапел.

– Слабак! – подвел итог Лебедян, потрясая возле уха кувшином и с недовольной гримасой ставя его на пол. – Пустой… Предлагаю, продолжить трапезу на берегу… Вы как?

– Согласен, – поддержал младшего Бобра посол. – Почувствовать под ногами твердую почву, а не эту норовистую палубу, будет приятно.

– Сомневаюсь, что именно сейчас тебе удастся ощутить разницу, но почему б не и попытаться?.. – не стал возражать Маковей.

– А ты разве не с нами? – удивился Мирослав.

– Если кто позабыл, то я охотно напомню. Приказ короля был совершенно однозначен. Один из нас обязан оставаться на корабле.

– Точно! – подержал брата Лебедян. – И поскольку приказы не обсуждаются, пошли, сотник, гулять вдвоем. Проветримся, поглядим вблизи на врага.

– Не мели языком! – цыкнул Маковей, указывая взглядом на безмятежно похрапывающего 'серого' брата.

– Будет тебе, – легкомысленно отмахнулся младший Бобер. – 'Монах' спит, как убитый. А если и нет, то и так завтра ничего не вспомнит. И потом, кто в здравом уме, поверит, что мы хотим воевать?

– Поверит, не поверит, но темы этой лучше не касаться даже в шутку.

– Ладно, ладно, – сдался Лебедян. – Чего налетели будто коршуны?.. Каюсь, глупость сморозил. В дальнейшем буду более осторожен. Годиться? Или вам, по обычаю островитян, виру заплатить?

– Знаешь, – произнес задумчиво Маковей. – Похоже, не такая уж и глупая придумка… Вот чем тебя, баламута, пронять? Сечь нельзя – дворянин. Сразу на плаху – провинность пустячная. А вот если ты б выложил из собственного кармана парочку талеров, а после прикинул сколько вина или иных сладостей мог за них приобрести – небось, в следующий раз хорошенько подумал бы, прежде чем рот открывать.

– Хвала, Создателю, что наши хранители не додумались до подобного изуверства… – непритворно ужаснулся Лебедян. – Пошли, Мирослав, быстрее отсюда, пока брат Маковей, на правах капитана, не ввел этот закон на 'Бобре'. А то мне нечем будет наш ужин оплатить.

Старший брат оценивающе пригляделся обоим и громко свистнул. В дверях каюты почти мгновенно возник вестовой матрос.

– Боцмана! – бросил отрывисто капитан, и посыльный исчез. А еще через несколько минут на его месте возникла бородатая физиономия боцмана.

– Лобан! Выдать всем полумесячное жалование, разрешить до полуночи вольный выход в город. Штурману и послу обеспечить незаметную охрану. На глаза не показываться, но и шалостей не допускать!

– В общем, все, как обычно, – кивнул понимающе боцман. – Не извольте беспокоиться, капитан. Исполним в лучшем виде…

– Свободен! – рявкнул Маковей, оглядываясь на Мирослава и думая понял ли тот главное в словах боцмана или пропустил мимо ушей.

Наверное та же мысль посетила и Лебедяна, ибо младший Бобр забубнил что-то о духоте в каюте и необходимости срочно освежиться и заторопился вон, утаскивая с собой совершенно разомлевшего посла…

 
За деревнею луга.
На лугах стоят стога.
В небе радуга дуга
Спину вы-гну-ла.
Из-за пасмурных холмов,
Стаю белых облаков,
Утром алая заря
В поле вы-гна-ла…
 

– донесся снаружи до Маковея голос полномочного посла. И хоть изъясняться Мирослав мог уже с изрядным трудом, пел он вполне внятно и громко. Возможно, потому что крепко держался обеими руками за мачту и мог сосредоточить все внимание на любимой песенке.

– Вы-гну-ла!.. Вы-гна-ла!.. – вторил ему хоть и невпопад, но с завидным энтузиазмом Лебедян.

– Вперед, сотник! Гвардия не сдается!

– Вперед! Тур! – заорал тот и, как в атаку, рванул на берег. Первых пять шагов… А там его аккуратно приняли матросы, в последний момент успев поймать в ладони от земли, попробовавшего с разбега нырнуть головой в мостовую, посла. Поймали, поставили на ноги, отряхнули и прислонили к Лебедяну.

После чего оба дворянина, образовав равносторонний, но еще достаточно острый угол, неспешным шагом двинулись в сторону близлежащей таверны.

В отличие от пшеничного вина, валящего с ног качественно и надолго, виноградный хмель тем и хорош, что хоть и забирает быстро, но столь же легко отпускает. Особенно если день ветреный и не особо жаркий. Поэтому, когда они добрались до заветной двери, то уже и шаг печатали гораздо тверже и взгляды обрели осмысленность. Но ненадолго… Войдя внутрь таверны, Мирослав перестал вообще что-то понимать.

Каждому купцу известно, что понять истинную покупательную возможность жителей любого населенного пункта, можно наведавшись в парочку окраинных или портовых питейных заведений. И здешний контингент безошибочно укажет нижний уровень платежеспособности населения. Поэтому, если видишь заплеванный пол, грязные столы, непонятно когда стираный фартук хозяина, засаленные передники служанок, неопрятную одежду и опухшие морды завсегдатаев – с дорогим товаром здесь делать нечего. А на время пребывания хорошо бы усилить охрану. Ибо эти места для дешевой контрабанды и… торговцев драгоценностями. Потому как крайняя бедность подразумевает стоящий за ее спиной призрак по-настоящему огромного состояния. И тому, кто выкладывает на прилавок товар среднего качества, здесь не найти покупателя ни среди богачей, ни в домах простолюдинов.

Тогда как опрятная прислуга, чисто выскобленные столы, приятный запах, наплывающий из кухни в обеденную залу, и неторопливый говор, зашедших подкрепиться или отдохнуть, степенных клиентов – не менее убедительно утверждают, что тут проживают люди состоятельные и рачительные. За добротный товар готовые заплатить надлежащую цену, а никудышную дешевизну или роскошные безделушки – им лучше не предлагать.

Но это заведение язык не поворачивался обозвать таверной или харчевней.

В просторном и светлом помещении все сверкало чистотой. Сквозь прозрачные стекла свет беспрепятственно вливался внутрь, придавая ощущение домашнего уюта. Тем более, что снизу и чуть выше головы сидящего человека широкие окна были прикрыты от взглядов прохожих, белыми занавесками. Столики, рассчитанные не больше чем на пять-шесть человек, застелены такими же, белоснежно-чистыми скатертями!

Миловидные служанки, разносившие заказы, напоминали сбежавшую из театра группу танцовщиц. Ибо, невзирая на вполне целомудренную одежду, любому было понятно, что под ней скрыто стройное, красивое тело, соответствующее хорошеньким личикам и ослепительными улыбками. И наполненные тарелки они не шлепали на стол абы как, а подложив под каждую салфетку из мягкой кожи.

Стоявший за шинквасом детина, своей внешностью и силой рук мог поспорить с мясником или биндюжником, но накрахмаленный фартук на нем прямо сиял девственной чистотой. А разбойничья рожа излучала такое искреннее радушие, что Мирослав, на всякий случай, проверил на месте ли кошель с деньгами. Особенно, после того, как к ним подскочила пара подростков, чтоб проводить гостей к свободному столику.

А следом ним подлетела улыбчивая служанка и почтительно поинтересовалась:

– Что, гости, желают заказать?

– Для начала, – ответил за обоих Лебедян, – хорошо бы промочить горло. Чем-то не слишком крепким.

– Вино, пиво? – уточнила служанка. И получив согласие на пиво, улетучилась, чтоб вскоре вернуться и поставить перед путниками запотевшие литровые глиняные кружки. Грубой лепки, но покрытых глазурью.

– Это куда же мы с тобой забрели, штурман? – изумленно поинтересовался сотник, стараясь не вертеть головой.

– На вывеске было написано: харчевня 'Приют моряка'… – обстоятельно ответил Лебедян, прихлебывая пенный напиток. – Ох, хорошо пошло… Как сплетня по деревне. Попробуй.

Мирослав попробовал и согласился.

– Но это никак невозможно… Даже в столичных постоялых дворах полы устланы соломой, а скатерти шьют из разноцветных лоскутков, чтоб не бросались в глаза пятна от вин и соусов. Сколько ж надо тратить на поддержание такой чистоты? Нам хватит денег расплатиться? – забеспокоился посол.

– Хватит, – успокоил его штурман. – Мы с братом здесь уже бывали пару раз. И не разорились. Да и люди, сидящие вокруг нас, не похожи на вельмож.

Внимательнее осмотревшись, Мирослав согласился с Лебедяном. Посетители харчевни одевались как обычные горожане. Опрятно и добротно, но совсем не вычурно. Частично успокоенный этим обстоятельством, он смог более внимательно распробовать предложенный напиток. Пиво было холодным, отдавало приятной горчинкой и вызывало аппетит.

– Вы уже определились с выбором блюд? – будто подслушав его мысли, опять подошла служанка.

– А что повару сегодня особенно удалось? – вспомнил Мирослав самую эффективную тактику общения с прислугой.

– Мясо в горшочках с острой приправой. Под пиво – изумительно. А так же, отбивные котлеты из оленины с картофельно-грибным гарниром.

– Подходит, – одобрил посол перечисленные блюда. – Неси.

– И еще пару пива! – кинул вдогонку Лебедян.

– Не понимаю, – пожал плечами Мирослав, когда они снова остались одни. – Если так едят простолюдины, то где и как трапезничает знать?

– Не знаю, – пожал плечами младший Бобер. – Мы никогда не покидали порт. Но местные купцы утверждают, что столовые для состоятельных людей и знати отличаются от обычных харчевен лишь тем, что пищу там подают на серебряной утвари.

– Ты шутишь?! Этого не может быть!

– Если мне будет позволено вмешаться… – несмело подала голос служанка, подающая на стол.

– Говори, – разрешил Мирослав.

– Господин штурман прав. В столовых для уважаемых граждан княжества посуда серебряная.

– Невероятно… – помотал головой сотник, прикладываясь к кружке с пивом.

– Почему? – не поняла его недоверия к своим словам служанка. – Они делами и искренней верой заслужили такой почет… – но заметив, что гости не намерены поддерживать разговор, сделала книксен и упорхнула к другим клиентам.

– Я не купец и не смогу толково объяснить, – проговорил чуть погодя Лебедян, когда мастерство повара было оценено по достоинству. – Маковей сделает это лучше. Но помниться позапрошлый раз, он спросил у хозяина харчевни во что ему обходиться поддержание чистоты. И тот ответил: 'Во много раз дешевле штрафа… Особенно, если комиссия магистрата ее заметит и внесет в список заведений, заслуживающих поощрения'.

– Все не так, как дома… – вздохнул посол. – Трудно нам будет. Ох, трудно.

– Ничего, сотник, – подмигнул Лебедян. – Гвардия не сдается. И не только за пиршественным столом?

– Гвардия не сдается никогда! – едва не грохнул кулаком по столу тот, но вовремя сдержался. – Но пусть нам поможет Создатель, ибо я сам уже начинаю думать, что без магии здесь не обошлось…

– Конечно, – охотно подтвердила, кстати подвернувшаяся служанка и на всякий случай отошла подальше от странных клиентов. Потом переглянулась с хозяином и недоуменно пожала плечами. – Интересно, а как еще можно приготовить на такую ораву? Руками что ли?

Глава восьмая

Владивой догадывался, что человек, собирающийся перейти Барьер и сразиться с чернокнижником Темном, не из простого десятка, но увидеть незнакомца, выходящего из собственноручно сложенного костра – не ожидал никак. Хорошо хоть котелок с кашей успел снять, а то б странный гость весь ужин в огонь вывернул, – так поспешно он вышагнул наружу. Почти что выпрыгнул. А потом громко выругался. Смачно так, от души.

– И вам не хворать, – насмешливо проворчал Владивой.

Молодой, рослый мужчина, несмотря на кажущуюся тяжеловесность, по-кошачьи ловко и быстро извернулся на голос, но за меч хвататься не стал. Увидев Владивоя, он чуть замешкался, а потом широко улыбнулся и извинился.

– Прошу прощения, сударь, я совсем не вас имел в виду…

– Охотно верю, – кивнул Владивой. – Но, поскольку вокруг никого кроме нас с вами нет, позвольте полюбопытствовать: кто именно был удостоен столь лестных сравнений?

– Шутник один, доморощенный… – не слишком охотно ответил гость. – Почему-то уверенный, что чем глупее шутка – тем она смешнее.

– А разве нет?

Незнакомец внимательнее взглянул на Владивоя, стараясь понять: смеется тот или серьезен. Но, видимо, так и не пришел к окончательному решению.

– Я, во всяком случае, от его затей не в восторге. Да и вы, уверен, окажись на моем месте, тоже изменили бы мнение. Кстати, с кем имею?

– Бывший барон Дуброва, а ныне великий Ханджар Вольной Степи Владивой. А вас как величать, шевалье?

– Барон Дуброва? – вместо ответа не слишком вежливо хмыкнул витязь. – Как же, как же. Наслышан… А меня, сударь, можете называть – Игорем. К другим титулам я еще не привык.

– Мы с вами знакомы? – удивился Владивой. – Простите, не припомню.

– Лично вам представлен не был, но с гостеприимством господина барона знаком не понаслышке.

– Странно, – пожал плечами тот. – Обычно, я на память не жалуюсь. И когда вы, шевалье, у нас в Дуброве бывать изволили?

– Аккурат в тот самый день, когда ваша падчерица сбежала из замка. Собственно, сударь, я и был тем самым харцызом, которому баронета Анжелина устроила побег, и который потом помог ей скрыться от погони.

С каждым произнесенным словом Игоря, Владивой мрачнел все больше.

– Значит, это благодаря тебе я был вынужден бежать из Зелен-Лога и скрываться в Степи?

Он говорил ровно, не повышая голоса, но просыпающаяся в душе бывшего барона ярость все ж прорывалась наружу, обозначая себя чуть более длинными паузами между словами.

– Можно и так сказать, – не стал отрицать своего участия в судьбе Владивоя Игорь. – Но я считаю, что каждый человек сам ответственен за свои поступки. И не будь, господин барон, ваши виды на девушку столь, мм… энергичны, все вполне могло бы сложиться по-другому.

– Я не намерен обсуждать свои поступки с кем бы то ни было, – от спокойного и рассудительного тона гостя Владивой вскипел еще больше. – А сейчас прошу ответить: зачем вы здесь?

– Вот как? – прищурился Игорь. – А вы уверенны, милостивый сударь, что вправе задавать подобные вопросы. Что-то я не наблюдаю у вас на руке красной повязки с тремя буквами.

Владивой не до конца понял, причем тут какая-то повязка и тем более какие-то буквы, – но суть ответа уловил.

– Не советую дерзить, шевалье Игорь Без Титулов. Иначе мне придется поучить тебя хорошим манерам! Лучше отвечай, когда спрашиваю!

– Ого, а мы уже перешли на 'ты'?! – радостно воскликнул Игорь. – Странно, я что-то ни бокалов с вином для брудершафта не заметил, ни дружеского поцелуя.

Витязь изъяснялся как-то странно. Вроде и слова обычные, а смысл, произносимых им фраз, все время ускользал от понимания Владивоя. Это начинало раздражать…

– Послушай, Игорь, или кто ты там, – барон чувствовал, как его захлестывает злость. – Я здесь жду…

И не договорил. Вот же глупость! Вспылив из-за еще не улегшейся в душе горечи, он совершенно запамятовал о необычном появлении витязя.

– Да, похоже, именно тебя и жду!

– Это приятно, – несмотря на угрожающий тон бывшего барона, Игорь продолжал держаться очень спокойно. – Значит, я еще кому-то в этом мире нужен. И вдвойне радует – если ждут с добром. Вы, сударь, к какой категории встречающих относитесь? Тех, которые скандируют: 'Добро пожаловать!', или предпочитаете лозунг 'Посторонним вход воспрещен!'?

И опять Владивой уловил только общее очертание ответа.

– Отвечай, невежда, когда тебя потомственный дворянин спрашивает! – теряя остатки самообладания, Владивой вскочил на ноги и положил ладонь на эфес меча. – Это ты вознамерился перейти Барьер?!

– Ааа… – понимающе кивнул Игорь. – Так вот зачем понадобилось все это демонстративное раздражение и напускная злость. Нужен повод для драки? Извольте, господин барон. И хоть я не понимаю: почему вас так обеспокоило мое желание покончить с чернокнижником Темном, – но, если угодно…

Витязь неспешно уложил на землю свои пожитки и отшагнул в сторону, так чтобы близость огня не мешала поединку. Он и в самом деле был готов скрестить клинки, хотя всем своим поведением, мимикой и жестами выражал сомнение в целесообразности этого действа. И Владивою, несмотря на данное Артасу слово, и неприкрытую угрозу со стороны бога, вдруг захотелось просто поговорить с Игорем. Как с давним приятелем. Без церемоний, не выискивая в каждом произнесенном слове двойного смысла. Но прежде все-таки требовалось удостовериться: достоин ли этот неизвестный рыцарь его расположения и доверия…

* * *

Терпеть ненавижу попусту размахивать оружием, толком даже не понимая: во имя чего приходиться сражаться? Но, судя по всему, сейчас без выяснения: 'кто кому Рабинович?' не обойтись. Слишком уж напорист вице-барон. Явно считает себя непревзойденным фехтовальщиком и, используя это преимущество, конкретно намеревается повозить меня физиономией по почве. Ну, это мы еще поглядим. Меня сейчас другое больше интересует: кто его надоумил именно здесь дожидаться? Ведь время и точка перехода только Арагону известна. Неужто и этот бог двойную игру затеял? Или давешний знакомец Артас подсуетился? Ладно, после точки над 'ё' расставлять будем, а для начала общий текст пропишем. Вон, Владивой уже и стило свое обнажил…

А оружие у барона, надо отметить, довольно интересное, как по здешним меркам. Эдакий благородный отпрыск папы-меча и матушки-шпаги. Минимум инерции. Клинок рассчитанный на быстроту удара, а не на силу. Моим бастардом, пожалуй, от такого перышка не отмашешься.

– Одну минуту, – я снял через голову перевязь и, не вынимая меч, вместе с ножнами отложил его в сторону. – С вашего позволения, я воспользуюсь другим оружием.

Владивой равнодушно пожал плечами, мол: мне все равно, чем ты собираешься защищаться. Исход поединка был ему известен заранее. Но когда я пару раз крутанул восьмерку, приноравливаясь к весу и балансу атаманской сабли, его самомнение, похоже, дало первую трещину. Во всяком случае, вальяжности в позе заметно поубавилось. Барон подобрался, и стал в стойку.

– Начнем?

Вместо ответа Владивой коротко отсалютовал мечом и, почти продолжая движение, прямо из верхней позиции нанес удар.

– Ого! – прокомментировал я, уходя с линии атаки, его не то чтобы подлость, но и не тот поступок, который прибавляет воину чести. – Куда торопимся? Детки малые дома плачут?

Еще один выпад. Теперь барон метил в грудь, но я отвел нехитрый удар саблей.

Вполне возможно, что здесь Владивой числился среди мастеров клинка, но в нашем мире ему едва удалось бы сдать и кандидатский минимум. Уже прямо сейчас я мог использовать инерцию и на обратном движении черкнуть его по руке, но мы же не кровожадные туземцы, а благородные прогрессоры. Зачем приумножать зло, даже если оно само на акт размножения напрашивается?

О, а вот этот финт более интересный. Я едва не купился. Надо запомнить… Едва успел заметить – откуда прилетело. Поспешил я барона в разрядники списывать. Но, чтоб не наглела их светлость, мы его вот так пугнем чуток. Ага! Не нравиться? То-то, дядя! Знай наших! А то наехал, как с рублем на буфет… И вообще, меняй программу, сколько можно одно и то же ката крутить? Что-то праведного энтузиазма не видно, словно на почасовой оплате отмахиваешься. Совсем на последний и решительный бой не похоже. К чему бы?

Я разорвал дистанцию и сделал вид, что тяжело перевожу дыхание. Устал, мол. В сам раз лютому вражине нещадно атаковать и добить кулему. Ну же, барон, давай, действуй!.. Вот он я – весь твой.

Хм, не спешит Владивой, не торопится. Опустил меч, отирает рукой совершенно сухой лоб.

'Ничего не понятно?! А нафига вообще было кашу заваривать, если жрать не охота? М-да, это 'жу-жу' не спроста…'

Но, зачем? А главное, как же я сразу не сообразил – моя божья коровка спит сном праведника и даже не чешется. Значит, никакой угрозы нет, а весь поединок – от начала и до конца – спектакль, бутафория? Я даже огляделся украдкой, высматривая постановщика трюков, но нет – никого не видно.

Ну, ты, Игорь, и тупой! М-да, как одену портупею, так все тупею и тупею. Это же фуфушка! Фу-фу! Фу-фу! Инсценировка для того, кто Владивоя 'на тумбочку' поставил и меня встретить велел! Дошло?

'До Штирлица не дошла шифровка из центра. Он перечитал ее еще раз – все равно не дошла…' – веселилось самокритичное подсознание.

Ладно, берем бразды правления в свои руки. Раздайтесь господа присяжные заседатели, править парадом буду я.

Конкретность ситуации сразу все упростила. 'Передохнув', я напал на барона с удвоенной энергией. И через пару минут агрессивного бряцанья, поймав Владивоя на противоходе, заплел саблей его меч и выбил оружие из руки.

Может, и показалось, но я почти уверен, что увидел улыбку на лице воина. Да и меч выпорхнул так легко, словно его и не держали вовсе.

Барон шагнул назад и замер, скрестив на груди руки.

Я в свою очередь тоже отступил и спросил:

– Продолжим, или поговорим? Кажется, нам есть, что сказать друг другу? А танец с саблями всегда доплясать можно. Хачатурян не обидится… Вы как считаете, господин барон?

– Возможно, шевалье Игорь, вы правы, – неспешно кивнул тот. – Можно и поговорить. Тем более – каша стынет. Я и так не ахти какой повар, а чем разогревать это варево, лучше сразу вылить.

– Своеобразное, должен заметить, предложение, – засмеялся я. – Так убедительно меня еще ни разу к трапезе не приглашали.

Владивой тоже рассмеялся. Потом подобрал меч, вложил его в ножны и церемонно указал на костер.

– Прошу.

– С удовольствием.

Моя сабля тоже удалилась на заслуженный отдых, а вместо нее я взял в руки увесистую флягу с вином.

– Из запасов Зеленца. Подавалось на стол новобрачных.

– Кто-то из троих Вепрей женился? – заинтересовался Владивой. – Кто? Когда? Видно, здорово я тут, в степи, отстал от светской жизни.

– Я.

– Вы? – пуще прежнего удивился бывший хозяин Дуброва.

– Позвольте представиться… Муж виконтессы Весняны из рода Зеленых Вепрей, шевалье Игорь из рода Белых Журавлей.

– Вот как? – сменил тон Владивой. – Это меняет дело. Прошу прощения, виконт, но вы сами виноваты, что не представились надлежащим образом. Вот я и держал себя, как с обычным, гм… харцызом. Тут, в Кара-Кермене, разбойник на разбойнике едет и разбойником погоняет…

– Так уж прямо все разбойники?

– Как один, – кивнул Владивой. – И наглядное подтверждение моим словам, вы видите перед собой. Как я уже представлялся – Хан харцызов. То есть, самый главный среди упомянутых мною разбойников.

– О, за такое повышение, барон, стоит выпить! – я призывно колыхнул флягой. И мы оба рассмеялись, давая понять друг другу, что все это не что иное, как шутка, в которой, как известно, есть доля шутки, – а для серьезных разговоров время еще не настало.

* * *

– Судя по вашему удивлению, господин барон, вы давненько не получали известий из королевства?

– С того самого дня, виконт, когда почтовый голубь доставил в замок письмо Ее Величества, в котором королева ясно давала понять: что ей ведомы мои тайные замыслы. А таким предупреждением, как вы сами понимаете, не пренебрегают. Поэтому, я уже к вечеру был по эту сторону Прохода. Вот только, до сих пор, ума не приложу: каким образом Беляна сумела разузнать обо всем так быстро?

– А вы не станете опять хвататься за меч, если я приоткрою вам сию страшную тайну? – я повторно наполнил опустевшие кубки.

– Воздержусь, – пообещал Владивой и, чтоб занять руки, взялся за вино. – Более того, буду весьма благодарен.

– Ну, это вряд ли… – покачал головой я. – Потому, как и здесь не обошлось без моего участия.

– Вот как? Тем более. И… знаете что, говорите все, как есть. Один месяц, вроде, и не большой срок, но за это время со мной столько всего приключилось, что былое баронство иногда уже кажется бесконечно далеким прошлым. Как детство… Мне всего лишь любопытно узнать: как вам удалось так ловко запутать моих следопытов и уйти от погони? Да еще и сообщить обо всем королеве, раньше чем в столицу домчались гонцы?

– Если честно, – я тоже отхлебнул из своего кубка. – Большей частью, благодаря случаю и везению. Если б ненастье не заставило свернуть с дороги, то ваши дружинники настигли бы нас всего через каких-то полчаса. Погоня промчалась мимо раньше, чем мы успели толком укрыться. И только сгущающиеся сумерки да пелена дождя не дали вашим людям разглядеть нас. А после того, как за первым отрядом проследовал и второй, мы просто развернули коней и поскакали обратно.

– Куда обратно? – изумился Владивой. – В замок?! Вы укрылись от погони в Дуброве? Следопыты, чтоб им до конца жизни собственный зад не найти!..

– Нет, – поспешил я успокоить его. – Не в замке. На развилке мы свернули к мельнице Мышаты. Ну, а припустивший ливень завершил дело. Пока погоня моталась вперед и назад, следы троих коней не прочитал бы и вождь апачей Винниту, а не только бледнолицый охотник Соколиный Глаз.

– Это ты Кривицу так красиво называешь? – хмыкнул Владивой. – Хотя, похоже. Во всяком случае, что-то ястребиное в лице отступника было. Особенно, когда слепой глаз не виден…

Он немного помолчал, задумчиво глядя в огонь, а потом протянул мне вновь опустевший кубок.

– Гм, и в самом деле – досадная случайность. Не заряди так не вовремя дождь, ни по чем не уйти бы вам от отступников. Что ж, значит, так было угодно Создателю… С этим разобрались. А дальше?

– Дальше, еще проще. Мельник Мышата приютил у себя баронету, а меня его внук Лукаш, прямиком через болота, вывел к Зеленецкому замку, где я и передал графине весточку от Анжелины. Вот и все…

– Действительно, просто и глупо. Подумать только: от каких ничтожных мелочей, порой, зависит судьба человека, да и сама жизнь. Всего лишь, обыкновенный дождь… Эх, выпьем, виконт, а то мне что-то опять грустно становиться!

– За удачу…

Отхлебнув, еще немного помолчали.

– И не верь после всего этого в судьбу… – чуть погодя продолжил Владивой. – Ты встал у меня на пути и не дал надеть баронский венец… Хотя, я не в обиде – иначе не видать мне ни пернача Хана, ни обруча Ханджара, но… – он сделал длинную паузу, наставительно подняв палец. – А теперь я должен удержать тебя от опрометчивого поступка.

– Что именно ты называешь опрометчивым?

– Понимаешь, Игорь, – Владивой был очень серьезен. – Того что случиться с миром, если ты пройдешь Барьер, но не убьешь Темна, даже в самом кошмарном сне нельзя себе представить. Месть чернокнижника будет ужасной. И это я даже не упоминаю о полчищах мертвяков, которые хлынут на наши земли. Именно поэтому я здесь. Чтоб остановить тебя.

– А направил тебя, Владивой, в это место некий бог, отзывающийся на имя Артас? Угадал?

Мог и не спрашивать. Ответ легко читался на лице бывшего барона.

– Значит, угадал… И тебя ничего не насторожило, не показалось фальшивым в его поведении?

Владивой молчаливо и хмуро глядел в огонь.

– Это я к тому веду, что однажды тоже имел с ним дело. И должен заметить, что Артас даже для бога слишком лукав.

– Ты так рассуждаешь, – проворчал Владивой, – словно знаком с несколькими богами и можешь сравнивать.