Текст книги "Ролевик: Рыцарь. Книга 2. Выбор"

Автор книги: Олег Говда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Хорошо, Яр, – согласился король. Ему и самому не хотелось расстраивать сестру. – Ты здешний воевода, значит, тебе решать. Сделаем, как считаешь нужным. А еще лучше – отдайте необходимые распоряжения, а сами забудем до утра обо всех горестях и тревогах. В конце концов, ты прав, зять, я домой приехал!

Сказав это, Ладислав вдруг увидел, что Бобруйск на мгновение растворился в дымке, а снова возник совершенно преобразившись. Будто принарядился и помолодел. Или это его, невольно увлажнившиеся, глаза очистились от дорожной пыли и стали видеть четче?..

* * *

…Вот уже которое утро, после отплытия 'Зеленого Бобра', Ладислав начинал с того, что поднимался на крышу донжона и, глядя на город и замок глазами врага, планировал его осаду и всевозможные способы захвата. А потом делился своими соображениями с Бобруйским воеводой, а тот либо спорил с ним до хрипоты, либо тут же отдавал надлежащие распоряжения начальникам строительных подразделений.

Здесь расширить, там – углубить. Между этими домами приготовить материал для завала. Вот эти деревья спилить и расчистить простор для обстрела, а вон там, наоборот, сложить хворост, чтобы поджечь его и осветить для лучников врага, если тот попытается пробраться к стенам крепости в ночное время.

И с каждым днем королю все труднее было застать самого себя врасплох, но облегчения и радости это не приносило. Ладислав совершенно отчетливо понимал: что войско 'серых' не станет штурмовать, ожидающую нападения, крепость. Княжеский военачальник прикажет поджечь, не вступая в бой, все внешние постройки, оставит у стен, удерживающий горожан и защитников внутри, отряд, – а главные силы поведет прямиком на беззащитную столицу. Поэтому первый оборонительный рубеж надо ставить на большаке, ведущем из Бобруйска в Турин, а второй – на берегах реки Веселой.

Осознав это, Ладислав уже и с выбором места сосредоточения всех сил королевства определился, но не мог в душе смириться с тем, что родной Бобруйск и сестру Светлану ему придется покинуть с малым гарнизоном защитников, на милость врага… Оставить отрезанными от остального Зелен-Лога. И если 'серые', вопреки логике и целесообразности, все же решат начать со штурма припортового замка, причем всей армией, то Бобруйску не устоять и нескольких дней. А у короля уже не будет возможности, хоть что-то изменить, хоть как-то повлиять на ход событий.

Тяжела доля военачальника… Гораздо тяжелее обычного ратника. Воину предстоит всего лишь один раз встретиться в бою с врагом и там, либо победить, либо умереть, а полководец проводит сражение в уме десятки, сотни раз. При этом, каждый раз умерщвляя частичку собственной души. Потому что даже, если побеждает, – все равно осознает: какой ценой придется заплатить за одержанную викторию.

Глава третья

Взбудораженная и потрясенная известием о загадочной смерти провидца, Беляна вспомнила последний разговор с Ксандором, и собственную шутку о неизбежности его преждевременной кончины. И вот уже последовало ужасное подтверждение того, что астролог не ошибся и в этот раз. А упоминание о возможном появлении в Турине 'серого призрака', окончательно убедило королеву в обоснованности его опасений.

Едва дослушав доклад тысяцкого, королева приказала немедленно усилить охрану дочери и распорядилась отправить с голубиной почтой сообщение мужу, с требованием его немедленного возвращения в столицу. Потом Беляна велела удвоить и даже утроить все караулы во дворце и выставить дополнительный пост у каждой двери. А еще лучше: вообще закрыть ворота в город, никого не впускать и никого не выпускать из Турина, без тщательного досмотра. Запереть на замок всю столицу!.. Обязать горожан не покидать собственные дома без особой надобности и ее личного на то разрешения.

Пока напуганная и не вполне еще проснувшаяся молодая женщина несла всю эту околесицу, рядом находились только тысяцкий Маламир, Вышемир и самая доверенная из ее фрейлин Истома. Понимая состояние королевы, мужчины не торопились выполнять ее распоряжения, а лишь кивали головами, предоставив тем самым Их Величеству время выговориться и успокоиться. Тогда как, растревоженная душевным состоянием своей госпожи, и такая же сонная фрейлина суетилась вокруг своей госпожи, пытаясь всунуть Беляне в руки флакон с нюхательной солью.

Именно эта, вполне невинная, сценка натолкнула Вышемира на мысль: использовать так удачно сложившиеся обстоятельства, для более решительных действий. И поскольку идея возникла мгновенно, без длительных раздумий, он имел все шансы обойти запрет на приумножение зла. Уже привычным усилием воли Вышемир спешно загнал подлинные мысли в самый потаенный уголок сознания, как щитом прикрывая и маскируя их за, почти искренним, желанием всего лишь помочь тетушке успокоиться… Все же королеве не подобает вести себя, словно простолюдинке…

Хранитель тронул за рукав Истому и заменил ее флакон с нюхательной солью на коробочку с пыльцой сирени, которую, с недавних пор, стал постоянно носить с собой. Фрейлина по-своему, сообразно обстоятельствам, истолковала его намерение. И, считая, что этот порошок более сильное успокоительное, изловчилась заставить Беляну нюхнуть его, а потом и сама вдохнула полной грудью непривычный аромат. Она ведь тоже волновалась…

Результат воздействия сказался незамедлительно. Королева безвольно обмякла в кресле, словно ее сморил мгновенный сон, а Истома опустилась на пол у ног госпожи, таращась на мужчин бездумно-кукольными глазками. Впрочем, она всегда так смотрела…

– Здорово, – одобрил уловку Ищущего истину простодушный вояка. – Убойное средство. Хотел бы и я такое действенное зелье иметь под рукой, когда моя супружница бушевать начинает. А то, стыдно признаться, единственный способ, которым мне удается избежать полного разгрома, это вовремя ретироваться с поля сражения. Не продашь щепотку, Вышемир? Вовек не забуду…

– Снадобье редкое, дорогое… – словно в нерешительности промолвил тот, а потом вынул из мягких, словно вылепленных из теплого воска, пальчиков Истомы заветную коробочку и протянул ее Маламиру. – Ладно, держи. Пятьдесят золотых…

– Благодарю, – радостно ответил тысяцкий, совершенно искренне считая, что заключил удачную сделку и тут же сунул в коробочку свой нос.

Мгновение – и Вышемир едва успел поймать закованную в легкую броню тушу Маламира, которая грохотом падения могла всполошить полгорода. А потом щелкнул пальцами перед его лицом.

– Сядь в кресло, закрой глаза и дремли, пока не позову по имени. Ни к чему не прислушивайся и ни во что не вмешивайся!

И когда начальник гарнизона послушно выполнил полученное распоряжение, Вышемир поспешил к женщинам. Сначала повторил ту же фразу для Истомы и только потом занялся королевой.

– Беляна, тетушка, ты меня хорошо слышишь?

– Да, – вяло ответила королева.

– Я здесь для того чтобы помочь. Если ты помнишь: следующая смерть, которую предсказал Ксандор – твоя. Но ее можно избежать. Доверься мне! Я знаю, что делать! Сейчас главное: немедленно, не мешкая ни дня, услать из столицы Боженку!

– Куда?! Зачем?! – материнские чувства оказались так сильны, что королева даже сумела частично оправиться от воздействия гипнотического снадобья, и взгляд ее стал чуть осмысленнее.

– Думаю, в Зеленец – Вышемир старался говорить, так убедительно, что почти сам поверил в собственные слова. – Матушка присмотрит за принцессой, лучше, чем за родной дочерью. И 'серым призракам' Боженку там ни по чем не достать. У нас не столица, каждый чужак на виду…

– Наверное, ты прав, Вышемир, – под воздействием зелья и непоколебимой логики рассуждения, согласилась королева. – Звенислава сможет спрятать и защитить принцессу… Да, надо немедленно отдать распоряжение и подготовить усиленный отряд сопровождения из особо доверенных гвардейцев. А возглавишь их ты!..

Похоже, провозившись с Маламиром и Истомой, Вышемир пропустил мгновение, когда гипнотическое влияние порошка самое эффективное, и к Беляне начало возвращаться сознание и присущая королеве властность. Следовало либо оставить все как есть и поспешно приводить в чувство остальных, либо…

Гм!

Вышемир задумался, уже почти привычно приводя мысли в нужный настрой. В таком состоянии королева не отвечает за свои слова и поступки! Кто знает, к чему приведут ее необдуманные приказы? Возможно, даже к смерти принцессы! Так какие еще могут быть сомнения? Он просто обязан воспрепятствовать этому! В ее же собственных интересах!

Вышемир тряхнул головой, прогоняя остатки сомнения, и снова открыл коробочку.

– Нюхните, тетушка, – предложил вкрадчиво, поднося снадобье к лицу королевы.

Оставаясь, пусть и частично, под влиянием гипноза, Беляна послушно вдохнула коварную пыльцу.

– Вот и славно, – облегченно перевел дыхание Ищущий истину. – Вот и ладушки. И почему женщины решили, что они умнее нас? Вот же – дура дурой.

Вышемир подошел к двери в опочивальню, приоткрыл ее и выглянул в коридор. По обоим бокам створа каменными истуканами застыли четверо гвардейцев, выставленных еще Маламиром.

– Повторяю приказ! – не терпящим возражений тоном, негромко произнес хранитель. – Никто и ни при каких обстоятельствах не должен войти в эту дверь, пока королева лично не отменит мое распоряжение. Это ясно или повторить?!

– Не извольте беспокоиться, господин хранитель, – вывернулся откуда-то сбоку десятник. – Не впервой на посту. Телами дверь загородим, но никого не впустим… Кроме Их Величества короля Ладислава.

Вышемир одобрительно кивнул и запер дверь.

Потом вернулся к королеве и щелкнул пальцами.

– С этой минуты, тетушка, все, что я скажу, станет для тебя непреложной истиной и обязательным приказом. У тебя не должно возникать никаких сомнений, вправе я отдавать подобные распоряжения или нет. Помни: все это делается с одной единственной целью – сохранить жизнь королевы и спасти от наемных убийц наследницу престола. И чем быстрее и лучше ты станешь исполнять мои советы, тем больше шансов у вас с Боженой уцелеть. Я доступно излагаю?

– Да… – голос королевы потерял какой-либо оттенок. Так могла разговаривать деревянная кукла, будь она наделена даром речи.

– Ты поняла, как обязана себя вести?

– Да…

– Отлично, встань!

Королева повиновалась.

– Приклони колени.

Беляна без каких-либо колебаний выполнила и это распоряжение.

– Умница, – похвалил ее Вышемир. – Садись в кресло и слушай дальше… Когда меня нет рядом, ты должна вести себя как обычно, но при этом твердо помнить, что все распоряжения отданные тобой по моему совету, сделаны исключительно во благо Зелен-Лога и благополучия дочери. Как бы тебя не пытались убедить в обратном другие. Запомнила?

– Да…

– Вот и хорошо… – Вышемир ласково потрепал королеву по щеке, словно послушную собаку. – Жаль, нет времени, милая тетушка, а то б мы с тобой еще во что-нибудь не менее интересное поиграли. Ну, ничего, еще успеем, правда?

– Да…

– Ладно, а для проверки и успокоения, поцелуй меня, так сладко, как только умеешь, и займемся спасением принцессы… – не смог удержаться хранитель, чтоб хоть немного не покуражиться и не потешить самолюбие, пользуясь ситуацией.

Целоваться Беляна умела! Да так, что не готовому к подобному пылу королевы, Вышемиру едва удалось освободиться из ее объятий.

– Ого! – воскликнул он, отдышавшись. – Юность и наивность, конечно, полны очарования, но и некоторый опыт имеет цену. Вот это страсть! Ну все, все, мой бельчонок… Поспи немного. Очнешься, когда я трижды хлопну в ладоши.

– Хорошо, – покладисто согласилась королева, привалилась к спинке кресла и безмятежно задремала. Откинув золотистую головку на спинку, от чего губы ее слегка приоткрылись, Беляна была настолько прелестна, что молодому мужчине пришлось собрать всю волю, чтоб подавить, вспыхнувшее желание.

– Клянусь Создателем, она будет жить! – произнес задумчиво Вышемир. – Тетушка мне еще пригодится. А вообще-то, пора б и остепениться?! Что-то я, в последнее время, стал слишком много внимания уделять женским прелестям.

Но, прежде чем привести в чувство фрейлину, вопреки собственным словам, Вышемир с удовольствием помял безвольное тело. Совсем чуть-чуть… А поскольку от этой ветреной красавицы ему не было никакой пользы, кроме определенного рода услуг, но не здесь и не сейчас, то Вышемир без затей приказал Истоме считать его своим возлюбленным. А потом условился с красоткой о тайном свидании, ни мгновения не сомневаясь, что она прибежит хоть на край света, как только Вышемир подаст нужный знак.

Потом занялся Маламиром. Подчинение старого рыцаря не входило в планы хранителя, поэтому он всего лишь дал тысяцкому установку забыть о происшествии в королевских апартаментах. И посоветовал начальнику гарнизона считать его, Вышемира, не смотря на разницу в возрасте, одним из самых лучших друзей. После чего трижды хлопнул в ладоши.

Все тут же ожили, и Маламир повторно начал докладывать королеве о ночном происшествии. На что та непреклонным тоном заметила, что если пророчества Ксандора столь неуклонно сбываются, то стоит немедленно отправить наследницу престола в более безопасное место. Например, в замок Зеленец, под присмотр графини Звениславы. Поскольку в провинции людей настолько мало, что всякий чужак заметен сразу, а значит: наемному убийце не удастся подобраться к принцессе.

Тысяцкий одобрил такое решение и предложил сформировать эскорт из лучших воинов гвардии и дружины.

Тут королева замялась и вопросительно взглянула на Вышемира.

– Мне кажется, – начал медленно хранитель, – что большое сопровождение привлечет внимание 'серого призрака'. А что, если он здесь не один? Нет, принцессу надо отправить с доверенным человеком и небольшой охраной.

– Возможно, ты и прав, – спустя некоторое время согласился Маламир, неожиданно для себя осознав, что уж кто-кто, а его друг Ищущий истину Вышемир плохого не присоветует. – Есть в этом плане здравый смысл. Хорошо, я подберу троих самых лучших…

– И опять-таки, привлечете этим всеобщее внимание, – возразил хранитель. – Разве не заинтересует вражеского агента, куда собрались ваши лучшие люди?

– А как же быть? – растерялся начальник гарнизона. – И так плохо, и эдак не хорошо…

– Есть у меня на примете один ратник. Парень вполне надежный. Посадим его кучером на повозку, никто и внимания не обратит…

– Кто таков? – проявила заинтересованность Беляна. Все ж материнское сердце умудрялось творить чудеса, проявляя беспокойство даже через двойное внушение.

– Зовут Лучезаром, тетушка, но что вам скажет имя простого ратника, одного из сотен…

– Ты прав, Вышемир. Твоя рекомендация, для меня, гораздо важнее. А кого определим в сопровождающие?

– Двух бывших слуг барона Владивоя, ушедших от хозяина, когда тот затеял свое черное дело, пытаясь отнять венец у падчерицы. Кстати, именно они предупредили Анжелину, благодаря чему, баронете удалось избежать его коварства.

– Что ж, все эти люди, действительно заслуживают нашего доверия, – кивнула головой королева. – И наследница будет находиться в полной безопасности под их защитой. Я согласна с Вышемиром. Маламир, прикажи приготовить коней, но – только не привлекая к этому всю столицу. Истома, передай мое распоряжение нянькам, одеть принцессу в дорогу. Хранитель, собирай своих людей. Я хочу, чтобы моя дочь еще сегодня покинула Турин!

– Как прикажете Ваше Величество, – дружно поклонились все трое и вышли из комнаты. Истома тут же метнулась в детскую, успев украдкой прислониться грудью к плечу хранителя. Вроде, незаметно, но в коридоре Маламир ткнул шутейно Вышемира в бок кулаком и одобрительно произнес.

– Ты обратил внимание, как эта кошка на тебя глядела? Едва из платья не выпрыгнула! Но ты не тушуйся… Я слышал как-то, от своих бедокуров, что фрейлина, в этих забавах настоящая мастерица… Хотя, глядя на ее невинное личико, невольно задумаешься: а не брешут ли злые языки понапрасну? Эх, мне бы твои годы, уж я такой шанс проверить слухи, ни за что б не упустил… Тем более, что по тем же самым сплетням: завоевать расположение капризной и разборчивой красотки, очень непросто… Вот и кумекай, го-го-го! – засмеялся раскатисто тысяцкий, топая огромными сапожищами по ступенькам вниз. Словно и не случилось ничего, и не лежал несколькими анфиладами дальше, хладный труп Ксандора,

Вышемир усмехнулся, провожая взглядом широкую спину Маламира, и медленно прошествовал к себе, впервые приглядываясь к королевскому дворцу, как к собственности. Если до сих пор Ищущему истину хватало всего лишь знать о возможности повелевать людьми, то теперь Вышемир уже не собирался ограничиться удовлетворением простейших желаний. Теперь он мог подчинить себе весь этот мир. Полностью и безраздельно! Естественно, для его же, мира, блага. Ведь люди так безрассудны и опрометчивы в желаниях и поступках, а потому нуждаются в умном, добром, заботливом и справедливом хозяин… отце!

А в королевской опочивальне Беляна поднялась с кресла и в задумчивости подошла к окну. Прижалась воспаленным лбом к прохладному, дарующему облегчение стеклу и едва не упала от внезапно нахлынувшей слабости. Вроде она сделала все правильно, вроде именно так и надо, но что-то в душе молодой женщины предвещало неминуемую беду и пыталось дать знать об этом ее задурманенному разуму. Но, увы – напрасно… Вроде, немного и оставалось, чтобы сознание королевы прояснилось, но тут Беляне почудилось, что она целуется с Вышемиром, и это ощущение было таким правдоподобным, что ее даже в жар бросило.

Зардевшись от смущения и машинально прикоснувшись кончиками пальцев к странно припухшим губам Беляна, пытаясь избавиться от столь неприличных для замужней женщины фантазий, поспешно присела за столик, торопясь написать письмо мужу. Совет, поддержка Ладислава очень пригодились бы ей сейчас. Но, мужчины редко оказываются рядом, когда в них возникает настоящая нужда.

Глава четвертая

Горы! Такие однообразные издали и столь непохожие вблизи… От беспощадных, стреляющих на поражение, каменистых скал и обрывов, до мягких пологих склонов, ласково шелестящих уютным лапником над тихо журчащим ручьем. Большинство моих бывших сослуживцев с радостью соглашались повидаться и тут же оказывались невероятно занятыми, получив приглашение приехать на курорт в Моршин или Трускавец. Самая смертоносная пустыня вызывала у них меньшую неприязнь, чем воспоминание о горах. И только побывав, пожив недельку-другую в Карпатах, парни оттаивали душой, вновь начиная понимать, что ненависть живет в человеческом сердце, а природа 'чиста и невинна'.

Скалы Прохода, с виду, тоже были не слишком гостеприимны, но и не таили особенной опасности. Если б не десяток Змиев, чьи неподвижные силуэты, словно высеченные из камня статуи, четко выделялись на фоне более светлого известняка.

Стражи Прохода внимательно следили за приближением чужака, и их пронзительные взгляды отчетливо напомнили мне то, давнее, уже полузабытое ощущение, когда на тебя наводит прицел и берет на мушку вражеский снайпер. А ведь я даже пароль не знаю… Вот будет забавно, если спросят. Как там Алибаба к закрытой скале подмазывался? В общем, будем надеяться, что служба оповещения у Змиев на должном уровне поставлена, и о том, что я временно свой, Стражей уже предупредили.

Отвесные склоны обрывались так круто, что если хозяева Прохода передумают, мне с узкой расщелины – еле-еле идущей рядом паре вьючных лошадей протиснутся – деваться будет некуда.

М-да, похоже, поторопился я разоблачаться. Надо было еще немного походить в латах чернокнижника. Хоть на ту сторону перебраться. Но я давно привык доверять интуиции. И коль она трезвонила во все колокола, что обманувший один раз, легко может сподличать снова, к ее ответственному мнению стоило прислушаться. С Артаса станется: оставить меня, в самый неподходящий момент, так сказать: посреди бала, в трусах и ластах. Нет, что не говорите, а старенькая кольчужка Мышаты, хоть и не так убойно прокачана, как доспех Темна, зато подарена от чистого сердца, и послужит исправно. Понятное дело – в меру своих возможностей. Ну, так и нечего переть на рожон. Человеку, в довесок к уму, за тем и даден природой-матушкой страх, чтобы мы могли соизмерять реальную опасность с собственными возможностями. Как говориться: на Бога надейся, а бегать кроссы учись смолоду…

Экспериментальным путем установлено, что в неизвестных условиях имеет больше шансов уцелеть не тот боец, который вооружен до зубов и считает себя круче Терминатора и Ильи Муромца вместе взятых, а тот – кто ощущает свою незащищенность, а потому предельно собран и всегда начеку.

Исходя из этих соображений, я тоже решил основательно разгрузиться, дабы не дать шанса излишней самоуверенности возобладать над разумной предосторожностью. И захватил с собой только самое необходимое… В перечень которого, по уже изложенным причинам, даренный мне Артасом, полный рыцарский доспех не вошел. Вот и наслаждался теперь всем букетом острых ощущений по самое 'не хочу'. Так и подмывало нырнуть под корпус коня, чтоб хоть как-то укрыться от цепких взглядов чудовищ, изучающих меня, словно аист лягушку. В раздумье: проглотить, или пускай себе скачет?.. Врете, гады! Человек – это звучит громко! Особенно если водка на столе давно закончилась, а официант не торопится. И вообще, русские просто так не сдаются… С нас еще, сперва, фольгу соскоблить надо!..

А тем временем, пока я старался держать спину и в диареи мыслеблудия нащупывал психологическую опору, мой верный конь – который в этом мире 'не роскошь, а средство передвижения', а так же друг, товарищ и почти что близкий родственник – неторопливо цокая по каменной осыпи подковами, потихонечку вывез меня из жуткого ущелья.

Степь распахнулась внезапно, словно рывком отдернули занавес.

Крутой поворот, и беспредельная равнина, на которой не зацепится взгляду, так неудержимо и стремительно ринулась в глаза, что даже слезу вышибла.

А я едва успел подхватить падающую челюсть… Очуметь! Феерическое зрелище! Непостижимое… Такое, что мне, выросшему в горах, а после демобилизации поселившемуся на морском побережье, вдруг захотелось, подчиняясь какому-то подспудному велению, возникшем на генном уровне – гикнуть, свистнуть, хлестнуть коня нагайкой, и пустить его вскачь, вопя от запредельного экстаза, что-то разудалое и непристойное! Матерясь и богохульствуя…

Леса и рощи, морская гладь и седой шторм, дороги и проселки, села, города, замки и прочие селения – все это и рядом не стояло с великолепьем степи. Вот где ширь, вот где ори что хочешь, все равно никто не услышит.

Подсознание тут же, уловив ключевое слово, привычно подсунуло анекдот в тему. Заблудился как-то охотник в лесу. Стрелял, стрелял, чтоб внимание привлечь, пока патроны не закончились. Стал кричать. Подходит к нему медведь и спрашивает: 'Чего орешь-то?'. 'Да вот – заблудился, понимаешь. Кричу, может, услышит кто', – отвечает охотник. 'Ну, я услышал, – ухмыляется медведь. – Легче стало?..'

Откат от безудержного восторга саданул так, что аж под ложечкой заныло.

И куда я такая ничтожная букашка лезу?! Да ведь в сравнении только с этим миром, я меньше любого собственного микроба. А миров энтих, как мне тут давеча объяснили, до фига и еще пара дюжин. Вот же, блин, угораздило записаться добровольцем! Раздайся море, г-герой плывет…

Эмоциональный маятник долетел до очередной крайней точки и лопнул с таким звоном, что уши заложило. Мотнув головой, прочищая слух, я ощутил прилив здоровой злости.

Это что еще за левый уклонизм и прочее оппортунистическое разгильдяйство, товарищ Ракитин? Вы венец творения или пивка попить вышли?! Ну-ка, прекратить панику, смирно и равнение на впередсмотрящих…

Фу, ну и бредятина. Это я так разнервничался, или надышался в ущелье каких-то галлюциногенных испарений? Ладно, кроме Змиев моего паникерства никто не видел, а сам я никому об этом не расскажу. И вообще – бояться не зазорно, главное не дать страху собой овладеть…

Я отер ладонью лоб, стирая с него побочный продукт мыслительного процесса, а так же волнительного восторга, и уже более осознанно вгляделся в раскинувшуюся впереди ширь, лениво простирающуюся во все стороны от горизонта и до… горизонта.

И это некоторые злопыхатели смеют утверждать, что у нас не дороги, а направление? Хотел бы я услышать их мнение сейчас, когда и направления-то никакого нету! Даже непременного камня с упреждающей надписью поставить не удосужились! Езжай, путник, куда глаза глядят, может, если очень повезет, во что-нибудь со временем и упрешься.

Ха!.. А ведь мысль грамотная! И в самом деле – упрусь… в Барьер. Его, как я понял, где-то там, поперек всех Полуденных Земель поставили. Значит, мимо не проеду. А раз так, то и нечего тень на плетень наводить, погоняй до яма… В смысле: до того приятного времени, когда диетологи рекомендуют отдать пищу своему врагу. Но, пусть тот не раскатывает губу – лично я, пропустив обед, ужин намерен слопать самолично, хоть он, враг, и дерись…

* * *

Никто не пробовал готовить на охапке сухой травы? Уверяю вас, гораздо проще сжечь всю степь, нежели получить требуемый результат. Все, чего я добился от жарко полыхнувшего сена-соломы – ветчина стала чуть теплее на ощупь, чем нагретая в ладонях, а к вкусовым качествам прибавилась легкая горчинка, и стал более ощутим запах дыма. Такая вот петрушка. Вообще-то, насколько я осведомлен, степь это не просто большая лужайка, в пару-другую тысяч квадратных километров. Должны здесь и рощи попадаться, и буераки, и прочие зеленые насаждения, способные обеспечить усталого путника запасом сухой древесины для костра, но лично мне вот подвернулась именно такая, неправильная степь. И ничего, толще стеблей лебеды и чертополоха, в обозримом пространстве не наблюдалось.

Ну, ничего: кто знает беду – ест колбасу без хлеба и маслом намазывает…

Стоп! Ощутив важность мимолетной мысли, промелькнувшей краешком сознания, я напрягся и попытался подтащить ее поближе. Так, так, так… Где она там прячется? 'Колбаса – кишка, начиненная рубленым мясом с приправами…' Не то. 'Хлеб с маслом – это бутерброд…' Не то. 'А Васька слушает да ест…' Тьфу, ты! Не мешай!.. 'Беда всему научит…' Опять мимо. 'Кто знает…' Знать – уметь, мочь! Вот он – ключ к счастью, благоденствию и процветанию! Правда, не всеобщему, а только моему личному.

Кой дурень станет возиться с сухой травой, пытаясь разогреть мясо, если в Междумирье без толку полыхает такой прелестный и почти бесхозный костер, а ты умеешь между этими самими мирами перемещаться?.. Сейчас, мотнусь туда по-быстрому, разогрею ветчину, а заодно – взгляну: может, Алена уже прикопала в уголке мою волшебную книжицу. Очень было бы кстати… Когда ж еще читать, как не теперь? И время убью, и поумнею чуток…

Сказано-сделано… Наученный историей с волками, я сперва стреножил коня и только потом, не забыв прихватить мясо, закрыл глаза и внутренним взглядом стал искать в кромешной тьме отблеск вечного огня…

Костер не промедлил откликнуться. Да так быстро, что я едва носом в него не влетел. Аж волосы от жара затрещали… Тоже, наверно, скучает в одиночестве, вот и рад компании, пусть даже такой бесцеремонной, как я. Глядя на игру пламени в этом варианте Неопалимой купины, я что-то сильно засомневался, что идея поджарить здесь мясо такая удачная, как казалось сперва. Богохульством однако отдавало… Но, мы атеисты народ плечистый, и вообще – голод не тетка, так что попытка не пытка и если наше не в лад, то свалить со своим назад никогда не поздно. И я медленно, чтоб при малейших признаках недовольства, успеть отдернуть руку, стал протягивать к огню, насаженные на стрелу, кусок полусырой ветчины.

– Зря стараешься, – неожиданная фраза полоснула по напряженным нервам, как медиатор по струнам. Я аж отскочил на пару шагов, прежде чем распознал голос. Едва мясо не выронил.

– А постучать нельзя? Что за манера подкрадываться со спины?

– Ну, извини, – усмехнулся Арагон. – Не знал, что мы нынче такие нервные. Но мясо можешь в любом случае в костер не тыкать, там по-другому организовано и с процессом термического окисления ничего общего не имеет. Скорее твой ужин, даже, остынет немного…

– Не понял? А как же жар? Галлюцинация?

– Не совсем. Это спонтанная реакция твоей психики на сумму привычных ощущений. И недостающий фактор, воображения дорисовывает само. Вода – значит мокрая; огонь – должен жечь; укус змеи – ядовит; камень – тяжелый и твердый, ну и так далее.

– Вот и сходил за хлебушком, – вздохнул я. – Ну, ничего, как-нибудь прожуем. Это не беда, а всего лишь неприятность. Хуже, когда жевать нечего. Вы-то сами, господин Арагорн, по какой надобности сюда пожаловали?

– Уж точно не амброзию разогревать, или чем вы, люди, еще обычно нас потчуете… – рассмеялся тот. – Разговор есть… Я же обещал: объяснить подробно, куда и зачем тебя посылаю. Или ты уже не интересуешься?

– Мало ли… – повел я плечом. – У бессмертных, небось, заботы и важнее разговоров со стабилизаторами найдутся.

– Угу, я вижу, что общение с Аленой не пропало зря. Прогресс, так сказать: на лице в виде упрека написан… Причем, очень большими буквами.

– Не обращайте внимания, игра света…

– О Свете пока умолчим, а вот сор из твоих мозгов самое время вымести. Готов слушать?

– У меня есть выбор?

– Естественно, – кивнул Арагон. – Ты можешь слушать, не перебивая меня, и в этом случае мы быстро все проясним, а можешь умничать – но тогда логика повествования затеряется в словесной пурге. Какой из перечисленных вариантов предпочитаешь?

– Первый.

– Почему-то я так и подумал. И в виде бонуса разогрел твой ужин…

– Спасибо, – буркнул я, недоверчиво поглядывая на сочащуюся жиром ветчину.

– Не стоит… С полным ртом на порядок больше шансов, что ты промолчишь и дослушаешь до конца без реплик.

Логично. Я как раз откусил от бутерброда и вынужденно оставил колкость бога без ответа.

– Судя по тишине, работает, – правильно оценил возникшую паузу Арагон. – Тогда, приступим… Итак, для начала хочу сообщить тебе одну затасканную мудрость. Большинство глупостей и несуразностей происходит из-за скуки. Сидит себе некий индивидуум на стуле или… облаке, зевает, почесывается в… разных местах. В общем, дурью мается, а потом какая-то мыслишка – бац! – прямо в голову. И понеслась телега по бездорожью, ломая колеса и дышло. Примерно так случилось и с этим миром. Один из божков здешнего пантеона с чего-то невзлюбил людей и решил их извести. Но, поскольку, особым могуществом наделен не был, то для этой цели создал Змиев. В твоем мире их больше драконами именуют, хотя и тем, и тутошним Змиям – до настоящих драконов Междумирия, как смертному до бога. Впрочем, это неважно, не будем отвлекаться… В целом, идея Неназываемого, была не так и глупа. Спроектированные по передовым открытиям магии и генной инженерии, Змии вполне могли справиться, с возложенной на них миссией. Если б их создателю не взбрело в голову дать своим творения зачатки разума. И естественно, осознав, в процессе развития, себя и свое место в мире, Змии отказались служить палачами, и убрались из этой ветки веера, достаточно далеко, чтобы Неназываемый не смог их оттуда призвать и подчинить себе.