Текст книги "Рассказы (СИ)"

Автор книги: Олег Голиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

–

НОСТАЛЬГИЯ ПО ИДИОТУ

Не знаю почему, но после продолжительного знакомства с нашей постперестроечной

литературой, которая продолжает поднимать свои скелеты из тёмного ила криминальной

революции, хочется хотя бы для себя уяснить, что же такое высокохудожественное

литературное произведение?

По-моему основным критерием качества содержимого книги, является грамотно

выстроенная сюжетная линия, обеспечивающая движение читательского интереса вперёд,

к развязке, не допуская при этом в процессе прочтения возникновения и развития

срамных качеств души, таких как алчность, похоть, зависть, страдание от собственного

материального неблагополучия или желание поучаствовать во всеобщем грабеже.

Вторым признаком чистоплотности литературного произведения хорошего вкуса,

является его способность пробуждать у читателя светлые и чистые чувства, изрядно

подзабытые в нынешним забеге с препятствиями за куском послаще, но из-за этого ещё

более драгоценные по своей сути. И об этом хотелось бы рассказать поподробнее.

«Главная мысль романа – изобразить положительного прекрасного человека. Труднее

этого нет ничего на свете, а особенно теперь…», – писал Достоевский, в то время, когда

художественная литература приходила в себя от глубокой психологической травмы,

явившейся следствием появления убийственной по своему исполнению гротескных

образов русской глубинки поэмой «Мертвые души». Самый загадочный русский писатель

Николай Гоголь завершил этим ядовитым шедевром своё впечатляющее по силе описания

комедийных образов творчество, и поныне вызывающее горький

смех сквозь слёзы у

читателя – «Над кем смеётесь?»...

Действительно, романы, пьесы и рассказы Николая Васильевича произвели на свет божий

целый бесовской хоровод порочных, в высшей степени комичных типажей, в которых,

словно в кривом зеркале отразились все социально-психологические болезни матушки

России. После Гоголя невероятно трудно стало вернуть на страницы литературных

произведений героя, внутренний мир которого не изуродован алчностью, угодливостью и

мошенничеством. И эта задача перед писателями девятнадцатого века стояла достаточно

остро.

Но за дело взялся молчаливый житель Мёртвого дома и, сочинив своего «Идиота», сумел

преодолеть наваждение остроносого усатого колдуна, натворившего так много бед в

создании многих устоявшихся стереотипов о русском человеке. Возможно, что

предвестником появления идеального положительного героя, князя Мышкина, стал

кроткий лежебока гончаровский Обломов, так и не изведавший за свою короткую жизнь

дурных течений своего мягкого и задушевного характера. Он умер, как и подобало

доброму честному человеку Российской империи – от бессмысленной лени, в каком-то

смутном и верном предчувствии, что любая деятельность «на благо отечества» может

вовлечь его невинную душу в пугающие закоулки грязных проступков и нечистой

совести.

Но, как бы там ни было, свою социально-эстетическую миссию «Идиот» выполнил на все

сто – не было до него столь пугающе-откровенных в своих помыслах и делах

литературных типажей, которые бы вызывали столь широкую палитру чувств у читателя –

от восхищения до искренней жалости, граничащей с презрением. «Изобразить

прекрасного человека» великому мастеру удалось и даже с запасом. Роман и в наши дни

предстаёт неким невиданным заповедником христианской доброты в крайнем её

проявлении, а заодно продолжает будоражить тех, кто впервые прочитал книгу, весьма

непростым библейским вопросом, а стоит ли «быть как дети?..»

Сегодня, на мой взгляд, перед литераторами, сценаристами, режиссёрами не менее остро

стоит подобная задача создания глубоко положительного персонажа новейшей истории.

Пафос Павки Корчагина и обаятельная сила штандартенфюрера Штирлица успешно

заброшены на задворки двадцатого века, здоровый дух совкового романтизма давно уж

почил под тяжёлым надгробьем мелких обывательских расчётцев, а тело мальчика

Бананана надёжно упрятано в водах Чёрного моря.

Новые люди сложного виртуально-информационного мира блуждают впотьмах в

неосознанных поисках светлого образа, на который можно было бы опереться в минуты

одинокой бесприютной печали, наступающей каждый раз, когда они остаются одни.

Безусловно, нам всем сейчас нужен этот молодой человек без навязчивых карьерных

амбиций, с нормальной шкалой ценностей, и с полным отсутствием криминального или

бомондного окраса, и, желательно, не имеющего никакого отношения к

правоохранительным органам. Этот персонаж вовсе не должен быть безработным

попрошайкой или безнадёжным люмпеном, скорее даже наоборот. Он может входить в

крепкую среднюю социальную прослойку, где прилично, без истерических метаний на

грани криминала, зарабатывать, любить и ненавидеть, но главное – размышлять о том,

что твориться вокруг, принимать и прогнозировать сложный мир настоящего. Очень

важно, чтобы построение произведения с обрисованным выше образом во главе, имело

своим фундаментом внутреннюю психологическую плоскость эмоций и чувств всех

действующих персонажей, возникающих при взаимоотношениях с внешней средой.

Предвижу вопросы, зачем нужен нашей рыночной культуре новый «идиот», а тем более

«скучные» страницы без диалогов, где будут описаны эти самые переживания? Ведь мир

вокруг качественно изменился, люди меняются с каждой минутой, проведённой у

телевизора или компьютера, а без карьеры и денег, впору действительно сделаться

идиотом, в медицинском смысле этого слова.

Но нужно помнить, что «… в наш век негодяй, опровергающий благородного, всегда

сильнее, ибо имеет вид достоинства, почерпаемого в здравом смысле, а благородный,

походя на идеалиста, имеет вид шута» (Ф.Достоевский), и стараться исправить этот

досадный перекос в миропонимании подрастающего поколения.

Потеряв сегодня в литературных произведениях образ благородного идеалиста, не всегда

руководствующегося здравым смыслом и материальной выгодой, способного на

искренние порывы души, психология читателя, основательно зачерствев, быстро начинает

застывать неким огромным каменным памятником заморской валюте, по которому

стекают капли крови и ещё бог знает чего.

Поэтому именно сейчас необходимо основным направлением развития беллетристики

сделать описание внутреннего мира в целом положительного по своей психологической

конституции типажа, его реакций на нашу, мягко говоря, непростую действительность,

его переживания при столкновении с меркантильностью и холодностью нынешних

отношений между людьми. Эта часть художественного произведения, которая должна

стать основной и по объёму и по смысловой нагрузке, конечно же, предполагает наличие

некоего детективного или другого захватывающего интерес читателя сюжета, идущего

своим чередом. Необходимо привнести в психологию образа здоровую, с точки зрения

вышеописанного критерия нравственной чистоты литературы, мотивацию поступков,

описывая внутренние переживания героев. Конечно, для этого понадобится немалое

мастерство, но здесь как раз и может проявиться естественный отбор, отделяющий

рядовых ремесленников от литературы, сетующих на то, что их не издают, от настоящих

талантов, способных к глубокому анализу и не чурающихся ломать коньюктуру.

Создание подобных персонажей может вывести современного писателя на достойный

уровень восприятия его творений, и продлить угасающий интерес читательской

аудитории к нашей художественной литературе. Конечно, такая задача может

трактоваться как возврат к старому, как попытки повторить приёмы отжившего

классического направления, и это, в действительности, так и есть. Только сеять придётся

на качественно новом и давно непаханом поле.

Чтобы хоть что-то спасти от массового внутреннего окаменения, нашим литераторам

нужно стараться в своём творчестве противопоставлять неограниченные возможности

слова, как инструмента описания любых художественных конструкций, штампованному

видеоряду массовой медиа-культуры, а именно: научиться увлекательно изображать

внутренние миры действующих лиц, делая совершенно невозможным перенести это

действительно изысканное блюдо читателей-гурманов на экраны телевизоров для

всеобщего механического пережёвывания. Проще говоря, писать о том, что никогда

нельзя экранизировать в низкокачественном формате.

И если в современной литературе время от времени появляются подобные персонажи с

глубоким внутренним содержанием, которым свойственно неприятие дурно пахнущих

компромиссов с жизнью, то эти произведения сразу же выгодно выделяются из

нагромождения книг, населённых бесхарактерными разношёрстными роботами с

плоскими художественными физиономиями, большинство из которых запрограммировано

на убийство и добывание денег. Но ощутимой тенденции к выздоровлению, к сожалению,

пока не заметно, и поэтому возникает временами нешуточная тоска по некоему князю

Мышкину, который одной своей наивной фразой растопит подёрнутые инеем сердца

современных любителей книги и заставит полюбить её по-настоящему. И, закрыв

последнюю страницу, захочется ещё немного полежать в тишине, чтобы удержать в себе

тонкую печаль и тихую радость, навеянную детской искренней улыбкой «идиота».

Наш грохочущий железом и плюющийся в синее небо нефтяными парами мир, по

преимуществу, жесток и смраден. Именно поэтому живущим в нём сегодня так

необходимы островки свежего воздуха, неважно, откуда они явятся – из только что

прочитанной новой книги, или из просмотренного хорошего фильма, после которого не

возникает желания для очищения душевной грязи принять условный душ.

Противопоставить своё творчество столетию, которое для того, чтобы заснять на

мобильный телефон казнь старика Хусейна так лихо ухлопало нью-йоркские небоскрёбы,

возведя коварство и преступление в героизм, а пошлость и разврат в норму жизни – вот

достойная задача для последних писателей в их борьбе за возможность человека

читающего, думать и грустить о чём-нибудь далёком и прекрасном.

–

АКВАРИУМ. ТАЙНА ВЕЛИКОГО И УЖАСНОГО

«…в стеклянный сосуд, разделённый на две половины стеклянной же, совершенно

прозрачной перегородкой, поместили по одну сторону щуку, а по другую разную мелкую

рыбу, которая обыкновенно служит щуке добычей. Щука не заметила прозрачной

перегородки и бросилась на добычу, но, разумеется, только зашибла пасть. Много раз

проделывала она свой опыт – и всё с теми же результатами. Под конец, видя, что все её

попытки так печально кончаются, щука уже не пробовала охотиться, так, что даже когда

через несколько дней перегородку вынули, она продолжала спокойно плавать между

мелкой рыбой и уже боялась нападать на неё. ( Лев Шестов «Философия трагедии»).

Вот уже несколько десятилетий длится в наших краях это странное чарующее действо –

творчество БГ (Бориса Гребенщикова). Как опытный крысолов со своей дудочкой, БГ с

милой улыбкой на изящных устах увёл в поисках Города Золотого лучших

представителей поколения 60-70-х прошлого столетия, и продолжает, не без успеха,

уводить в колдовские переливы своих песен «юношей бледных со взором горящим» века

нынешнего, когда, казалось бы, оторвать подрастающее поколение от мечты о

собственном золотом унитазе весьма непросто.

Тексты БГ сродни узорам, которые рисуют опавшие осенние листья на гладкой

поверхности чёрного пруда тихим безветренным вечером где-нибудь в глухом лесу

средне-русской полосы или у подножия мистических Гималаев, где снег заметает следы

седого налджорпы, медленно бредущего к своей хижине.

Слова, образы, фразы его песен, могут одновременно казаться глубоко значимыми, почти

Откровениями, а повернёшь чуть голову в сторону, наклонишь – и вдруг исчезло

чарующее видение, растаяло без следа, подменённое детским невинным лепетом о

хороших маленьких забавах или просто будничным разговором о пустяках. Пытаться

сделать вытяжку из одуванчикового вина его музыкальных зарисовок, проанализировать

тематику, образность или генезис песен БГ – всё равно, что с завязанными глазами

размахивать топором в хрустальном царстве: один неловкий взмах руки – и токая

скульптура стихотворения рассыплется на мириады осколков, которые заново ни за что не

собрать.

В том, что время от времени преподносит нам Гребенщиков больше не вопросов и

ответов, которые так лихорадочно и поспешно пытается выудить из его песен охочая до

суровых максим наша молодёжь. Скорее, это предложение полюбоваться на изящно

составленный рисунок слов, удачно подобранную последовательность образов,

вызывающую различные ассоциации у слушающего, которые, безусловно, зависят и от

качества его образования, и от настроения, а порою и просто времени суток.

Нечто подобное можно найти в японских коротких стихотворениях, обрядах наблюдения

за цветением сакуры и прочих тонких восточных удовольствиях, по лёгкости и глубине

глубоко отличных от грубоватых развлечений наших просоленных славянско-азиатских

душ.

Однако, время от времени, что вполне объяснимо и даже необходимо, из-под расшитого

улыбающимися драконами кимоно загадочного питерского Мастера вызывающе свисают

совковые тренировочные штаны со штрипками, заправленные в крепкие русские смазные

сапоги, готовые и в пляс пуститься и накостылять кому при случае. Что, впрочем, придаёт

ещё большую изящность его сюрреалистическим этюдам, оправленным то в классический

блюз, то в тибетскую мантру, а то и вовсе в русскую народную.

Что и говорить, далеко не прост этот бородатый многозначительно улыбающийся

почитатель Тибета и сказок Толкиена. В его образе, так редко появляющимся на экране,

как и в его песнях – то бес проступит ухмыляющийся, а то вдруг старец благообразный и

всеведущий благостно захихикает над собственною же остротой. Одним словом, БГ давно

уже всё понял, и поэтому тихо развлекается, и нам вежливо предлагает присоединиться.

Что же он понял? В чём секрет? Это неважно совершенно – не стоит, право, и голову

ломать. Главное, чтобы весело и легко было – тогда узоры в калейдоскопе жизни будут

гармоничны и благолепны для взора и души человеческой. Ведь даже о смерти Великий и

Ужасный БГ поёт, как о своей хорошей давней подруге.

И если вернуться к приведённому выше опыту со стеклянной перегородкой, описанному

Л. Шестовым, то в случае с Гребенщиковым, маленьким рыбкам-истинам никогда бы не

пришлось почувствовать себя в безопасности в присутствии зубастого и жадного до их

сверкающей чешуи Бориса. И боязнь расшибить себе лоб о коварную невидимую

преграду Времени и Великих Перемен за долгие годы так и не привилась к могучему духу

Того, кто наверняка знает, какая рыба в океане плавает быстрее всех.

===========–

ПРОГРАММА «ПО-МАКСИМУМУ»

Совершенно неважно, при каких обстоятельствах рождается чувство, позволяющее

осознать и передать многогранность окружающего нас мира в красках, поэтических

строфах или в гармоничном звучании музыкальных произведений. То ли это

трансформированное ощущение ушедшего навсегда детства, с его милыми заботами,

первыми влюблённостями во всё и сразу, навеянными тёплыми волнами далёкого или

близкого моря, а может быть просто синевой неба в кудрявых облаках, при взгляде на

которые невольно хотелось плакать лёгкими слезами первого соприкосновения с чем-то

прекрасным, но, увы, далёким и несбыточным.

Как бы там ни было, но сегодня особенно хочется верить, что где-то глубоко внутри у

каждого из нас пока ещё мерцает таинственная волшебная лампа, вспыхивающая иногда с

такой силой, что её огнь затмевает всю суетность современного мира, и не даёт его

тёмным волнам до конца поглотить последние островки человеческого тепла и

взаимопонимания.

Но когда в очередной раз читаешь или смотришь то, что, безусловно, не имеет право на

твой интерес и на твоё время, тогда вдруг внезапно чувствуешь бесконечную собственную

отрешённость от предлагаемого варианта «развлечения», от окружающего повсеместного

безвкусия.

Наш мир за последнее десятилетие сильно изменился. Изменились мы, наши друзья и

наши дети. Мы стали меньше читать и меньше думать. Мы стали более меркантильными

по отношению к другим и изрядно зачерствели по отношению к себе. Наши мысли

пропитались нездоровой квинтэссенцией последних новостей о политических дрязгах и о

нашумевших терактах. Мы совершенно невольно прониклись безликой ненавистью,

которую исправно выплёскивают на наши усталые мозги средства массовой информации.

Но самое страшное сегодня – похоже, мы полностью смирились с подобной жуткой

метаморфозой собственного сознания или, во всяком случае, близки к тому, чтобы это

превращение стало нормой.

Но если пустую и бездарно написанную книгу можно отложить в сторону, мимоходом

пожалев о потраченных деньгах, то спасти своё внимание от вездесущей

видеоинформации, которая неотвратимо проникает в наши жилища, с помощью

телепрограмм и новых кинолент, сценарное качество которых с каждым годом

упрощается до известного сюжетного примитива, не представляется возможным.

Думаю, случалось вам, уважаемый читатель, неоднократно прокляв создателей и

режиссёров всех мастей, в который раз осознать, что ни одна из идущих в этот день

программ и ни один из художественных фильмов не располагают к просмотру. И если вы

не поклонник какого-нибудь сериала, или телевизионного шоу, с огорчением пролистав

вкруговую весь спектр каналов, вы прекрасно понимаете, что смотреть, в принципе,

сегодня, как и всегда нечего. Но, скрепив себя, вы, возможно, всё же выбираете

минимально уродливое телезрелище, и, критикуя и плюясь про себя и вслух, начинаете

закачивать в свою бедную голову неудобоваримый видеоряд, прерываемый разномастной

рекламой.

Именно с этого момента начинается наше всеобщее сокрушительное поражение.

Сегодня необходимость интересоваться программой телепередач как в старые добрые

времена отпала даже не благодаря различным анонсам и Интернету – причина кроется в

обречённой внутренней уверенности телезрителя, что ничего хорошего ему показать не

могут. С трепетом ждать третьей серии «Места встречи изменить нельзя» теперь не

нужно – в каждом видеопрокате вам предложат широкий ассортимент любых

отечественных и зарубежных кинолент. Те же, чьё сознание «подсажено» на тот или иной

телесериал и без программы даже во сне смогут сказать вам, когда из телеящика им

впрыснут очередную дозу примитивной мути про очаровательную няню или про

уродливую, но, тем не менее, очень счастливую акселератку. Про различные ток-шоу и

телешоу и говорить не приходиться – мало кто из ныне живущих избежал незаметных,

пагубных для сознания психических травм при контакте с подобным продуктом.

Таким образом, основной позыв, управляющий нашим сознанием при включении

телевизора, это не желание удовлетворить некий духовный импульс или ослабить

напряжение от добычи средств к существованию, а скорее просто привычный ритуал

заполнения собственной внутренней пустоты, которая словно слюна подопытной собаки

образовывается при строго определённых обстоятельствах. В частности, когда есть

свободное время, и под рукой чёрной меткой поблёскивает пульт, а прямо на тебя, словно

из самой преисподней, направлена бездонная трубка кинескопа, при помощи невольного

движения кончиков пальцев наше сознание легко погружается в телевизионный мир, где

оно, как индивидуальное свойство личности, на самом деле отсутствует. Мысль эта, к

сожалению, не нова, но её следует повторять вновь и вновь, чтобы попытаться отдалить

грядущий «всеобщий телеэфир», когда мы сами будем и героями, и авторами, и зрителями

бесконечного сериала про самих себя.

Вероятно, основной зомбирующий момент в этом почти сектантском действе, которое

более известно среди населения как «посмотреть телик», наступает тогда, когда

телезритель, как описано выше, против своего желания продолжает поглощать ту или

иную передачу, независимо от того нравится она ему или нет. Жёсткая манипуляция

сознанием, бьющая из телеэкрана, не щадит никого, даже самых искушённых зрителей,

которые то и дело успокаивают себя, что интересуются лишь новостями, спортом или

жизнью экзотических животных.

Несомненно, для человека, осознавшего весь этот кошмар, найдётся одна, много две

передачи в неделю, несущие в себе познавательную функцию, которые оставляют после

просмотра некоторое психологическое удовлетворение от полученной информации.

Но, к сожалению, наш отечественный телеэфир забит под завязку лишь различного рода

отходами борьбы за политическую власть и давно утратил все свои малочисленные

позитивные аспекты.

Ураган телевизионного негатива, выхолащивая нравственную и эмоциональную полноту

человеческой жизни, сметает всё на своём пути, не щадя при этом ни умудрённого

жизненным опытом человека, ни молодых неокрепших мозгов. Наркотическое

пристрастие к иностранным телевизионным ящикам разной величины, круглые сутки

изрыгающих негатив в глаза и уши миллиардов жителей планеты, становится всеобщим и

устрашающим. В этом противостоянии война идёт по-максимуму, здесь нет осязаемого

врага, но, без сомнения есть жертвы и с каждым днём виртуальное поле боя насыщается

новой кровью, к сожалению, всё чаще реальной и горячей.

Спрогнозировать дальнейшее развитие событий в этом интерактивном поле не составляет

труда – противостоящие стороны несоизмеримы по силе. С одной стороны есть

потребитель, который плотно прирос к продукту потребления, а с другой вся мощь

информационно-рекламной машины, подпитываемая гигантским денежным потоком и

направленная на уничтожение человеческой индивидуальности. И теперь это уже не

сюжет, взятый из фантастических романов, которыми с таким упоением зачитывались в

прошлом веке, эта беда уже в наших домах и в наших душах.

Выход есть, но он требует определённого мужества, силы характера, а главное -

серьёзного желания спасти своих близких, особенно подростков от психологического

разрушения, которое скажется не в ближайшем будущем, а прямо сегодня, когда вы

попробуете оторвать своё чадо от «Дома 2», или не дать посмотреть очередной

извращённый маразм полуночных «Окон».

Необходима немедленная и настойчивая (здесь переусердствовать невозможно!)

пропаганда на государственном (в системе начального и высшего образования) и

семейном уровне обязательного прочтения и внимательного изучения классического

наследия мировой литературы. Возможно, сегодня это единственная альтернатива

разрушению мыслительных процессов молодёжи современной телепродукцией. Хорошие

результаты «очистки мозга» может принести также принудительное сокращение до

минимума числа часов, проводимых у телевизора.

Несмотря на то, что эта война нами уже почти проиграна, нужно изо дня в день пытаться

вырвать из рядов будущих телевизионных зомби хотя бы десятки, сотни юных душ, на

которые можно будет опереться в дальнейшем как на относительно здоровую часть

общества, способную к дальнейшей борьбе за здравомыслящее восприятие окружающего

мира. В этом сегодня основная задача педагогов и родителей, которые ещё имеют силы и

возможности противостоять телевизионной чуме двадцать первого века.

В противном случае скоро не будет ни украинской, о которой так пекутся руководители

нашей страны, ни русской, да и вообще никакой литературы. Не будет ни «нового» ни

«старого» кино, в традиционном понимании этого явления, как продукта трудоёмкого

творческого процесса.

Массовая псевдокультура двадцать первого века ступила на скользкий путь

изображения и смакования пороков и катастроф, как физических, так и эмоциональных,

взяв при этом на вооружение самое мощное оружие тотального поражения – телевидение,

и поэтому чёрная метка осуждённых на духовную казнь нам всем уже выдана, дело лишь

за малым – подождать до рассвета.

Если он, конечно, наступит…

–

ПЕЛЕВИН И ПУСТОТА

Несомненно, многообещающим и глубоким явлением в русскоязычной литературе

последнего десятилетия стал Виктор Пелевин, творчество которого вызывает такую

разнообразную реакцию у разных возрастных слоёв читательской аудитории.

Как ни странно, его сегодня читают по-настоящему. Ругают, превозносят, поклоняются и

разносят в пух и прах, но читают очень многие. Его произведения хочется перечитывать, а

это несомненный показатель настоящего таланта. И что совсем уж необычно для нашего

скособоченного литературного рынка, писатель с такой неординарной манерой стиля и

сюжета умудрился попасть в многотиражные российские издания, был переведён во

многих странах мира, а теперь даже идёт экранизация его романа «Поколение «П»». Что

это, удача или блестящий писательский талант, который всегда пробьёт себе дорогу? Или

то и другое вместе?

Хотелось бы попытаться немного приоткрыть завесу над пелевинской тайной создания

сюжетов для своих произведений и попробовать хоть немного разобраться, в причинах

восторга его творчеством столь широкой прослойки читателей.

Удивительна восприимчивость его творений – ведь каждый рассказ или роман Виктора П.

довольно непрост по своему внутреннему содержанию. К примеру, не каждому человеку

могут быть понятны такие вещи как платоновские диалоги, интерпретированные в

понятиях мелких московских бандитов, или шаманские обряды с налётом буддизма в

среднерусской полосе для воскрешения погибших немецких солдат. О более сложных

смыслах, заключённых в каждой его притче и говорить не приходится – тут каждый сам

себе хозяин, и каждый понимает всё по-своему. Именно в этом индивидуальном

понимании, или непонимании чего-то скрытого между строк, кроется первая маленькая

тайна большого писателя, сумевшего так ловко запрограммировать свои произведения,

что за несколькими явными смыслами, идеями и образами, проступает что-то такое, что

каждому читателю видится по-разному. Каждая ключевая фраза несёт в себе

многослойную смысловую нагрузку. А это уже больше чем талант, это уже некий обряд,

заклинание, созвучный глубоким религиозным или магическим процессам, которые

связаны между собой мистической тайной неназванного бога.

Казалось, Виктор П., такой гламурный писатель, ведущий совсем негламурный образ

жизни, неминуемо должен был стать неким современным литературным генералом, давая

бесконечные интервью, участвуя в различных тусовках и т.д. и т.п. Но нет – даже мало кто

знает, как он выглядит внешне, а та немногочисленная информация, которая мелькает о

нём в Интернете, больше интригует, чем проясняет образ мастера-мистификатора. Это,

несомненно, вторая, не менее важная составляющая успеха Пелевина.

Конечно же, личная жизнь писателя, его привычки и манера поведения, как правило,

очень мало связаны с художественной ценностью его творений. Очень часто гений в быту

представляет собой малопривлекательный брюзжащий персонаж с множеством

комплексов. Но когда тебя печатают серьезными тиражами, снимают по твоему роману

фильм, но никто не знает, кто ты, и что ты кушаешь на завтрак – это, несомненно, верный

стиль поведения, который будет и дальше способствовать популярности.

Однако, для более глубокого погружения в таинственную мистическую глубину творений

писателя-философа, стоит посмотреть на творчество Виктора П. с помощью методов и

приёмов самого Пелевина. Для этого нужно немного отстраниться от стереотипного

здравого мышления. Стоит лишь сравнить всё, что он создал с произведениями других

популярных сегодня авторов, и сразу же на фоне современного литературного моря его

загадочная фигура предстаёт неким Летучим Голландцем, предвещающим гибель

отживающему способу создания художественных литературных произведений, в

классическом его понимании.

Привычные приёмы раскрутки сюжетов, описания внешности и внутреннего мира

персонажей, которые уже давно не могут заинтересовать современного читателя из-за

множества причин – повторяемости, предсказуемости финала, стереотипности главных

героев и мотивации их поведения – отмирают и скоро станут просто невостребованными

на сужающемся потребительском рынке беллетристики. Читатель сегодня не хочет знать,

кто кого любит или не любит, убьёт или подставит – эти тривиальные схемы принесла с

собой быстротечная постперестроечная волна, которая, играя мелкими пузырьками

детективчиков и женских романчиков, вот-вот раствориться в песке времени. А вот

затем…

Затем, несомненно, наступит странная суровая эра литературно-вкусового чистилища.

Наступит время психоделических путешествий по страницам новых романов неких

интернет-вирусов, озабоченных синтезом материальных благ из потовых желёз

волнующихся сетевых геймеров. Причём, эти компьютерные игроки будут временами

превращаться в соседских любовниц для того, чтобы соблазнять при полном отсутствии

физиологического инструмента соблазнения главного нефтяника страны, который в свою

очередь является транссексуалом-брамином. Весь этот брульон будет щедро сдобрен

специализированными терминами и неологизмами. Подобный поток информации из

различных областей науки и религиозной философии, начиная от эпидемии буддизма на

Рублёвке и заканчивая приготовлением ЛСД в домашних условиях, пережёванный и

переваренный для всеобщего понимания, писатель нового времени должен будет

мастерски сгущать до удобоваримого книжного концентрата. И всё это, рано или поздно,

прозвучит финальным аккордом для того явления, которое мы привыкли именовать

«развлекательной литературой».

Посудите сами – современный молодой человек, прочитавший хотя бы парочку романов

Пелевина, имеет возможность преспокойно занести в ячейки своей памяти множество

различных смысловых конструкций, о которых можно всегда, правда осторожно,

поговорить в приличном обществе таких же молодых людей, которые в свою очередь

напичканы под завязку модными обрывками серьёзных достижений человеческой мысли.

И подобные диалоги, целью которых помимо самоутверждения, является и обмен

обрывками информации для расширения «умного» словарного запаса, среди

подрастающих «продвинутых» подростков уже имеют место, благодаря широкому

информативному пласту творений Виктора П.

Именно поэтому так притягательна для нынешней немногочисленной читающей

молодёжи пелевинская Внутренняя Монголия. Ведь за ней будущее, там можно узнать и

почувствовать многое, не принимая наркотиков и не ломая себе голову над сложными

философскими текстами. За стильной обложкой с многоуровневым продуманным

названием, читатель находит светящийся разноцветными болотными огоньками путь в

манящую своей непонятностью мыслительную бездну. Там найдётся место и для теории

создания Вселенной и для лёгкого светского вампиризма. А, помимо всего прочего, читать

Пелевина – это просто модно.

Люди постарше и поухватистей тоже не внакладе – интересно пишет, несомненное

мастерство и неординарный юмор, а уж про сочность образов, добытых из пучин небытия

хитроумным оборотнем Виктором П. и говорить не приходиться – хоть отдельный