Текст книги "На чужой территории"

Автор книги: Олег Герантиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Итак, совещание. Майкл Дуглас, он же, по легенде, созданной специально для операции, – Майкл Джонсон. Командирован из Аризоны, в кадрах, на случай утечки, положено залегендированное досье на него, якобы архивный работник, игрок, иногда впадает в запой, в общем – мечта вербовщика. Он же – и главное действующее лицо операции, и «ходячий микрофон», и «подсадная утка». На него же и возложено все оперативное руководство операцией.

Далее – Мэт Браун. Идёт под своим именем и под своей должностью начальника управления по борьбе со шпионажем департамента аналитики ИНО ФБР. Аналитика, связь, новейшие разведывательные технологии.

Остальные – восемь наружников и три опера, имена их не имеют значения, прикомандированы из разных штатов страны. Никогда не жили в столицах. По возрасту – бесперспективны, по этой же причине – вряд ли завербованы противником, и поэтому здесь. Минус – не знают местных реалий, что, в свою очередь, не должно помешать им сделать работу, поскольку еду, питьё, ночлег им обеспечат, а отсутствие семей не будет отвлекать на время командировки. Используются почти вслепую, только на узких участках работы.

– Господа, нужно выяснить следующие моменты, – Джонсон после короткого приветствия начал совещание. – Кто из вычисленной структуры может быть агентом потенциального противника, и самое главное, кто этот потенциальный противник?

– Я думаю, – вступил в разговор Директор, – что изначально нужно рассмотреть наиболее невероятные предположения. Во-первых, то, что вся эта структура и есть шпионская сеть, и во-вторых, что заказчиком информации является либо Китай, либо СССР. Кто что может сказать по этому поводу?

– Китайцы точно не могут быть заказчиками. Там нет ни одного китайца, за исключением нескольких уборщиков, а во-вторых, информация-то пришла из Европы, при чем здесь Китай?

– Логично. Дальше – Советы?

– Из бывших советских там только один Филлипи, он же Пилипенко Олег. Никогда не скрывал своего российского происхождения.

– Вообще-то он украинец. И именно из-за несогласия с властями бежал из СССР.

– Какая разница?

– Его пыталась вербовать Организация украинских националистов. Если бы он был советским шпионом, а внедрение в эту организацию – мечта ГРУ, то он уже сейчас стал бы её председателем, или как там у них называется главарь?

– А что говорит про него ОУН?

– Труслив, мелочен, туп. Никакого интереса не представляет.

– Эту характеристику они с себя списали?

– Давайте не будем отвлекаться. Следовательно – ни Филлипи, ни кто-либо другой там с Советами не связан. Остаётся, помимо всякой мелочи, либо Европа, либо Южная Америка.

– При чем здесь Южная Америка? Родригес?

– Что дала утечка информации Южной Америке? Я думаю, южноамериканцев тоже можно пропустить.

– Но Родригес! Мечта всякого разведчика! Такого приловить на чем-нибудь да вербануть – пальчики оближешь!

– Думаете, ЕРА его завербовало? Вряд ли! Он постоянно мелькает в странах, где произошли революции. Европейский союз непричастен к этим революциям, там шустрят Советы.

– Да это же типичный гриф-падальщик. Советы из идеологических соображений не станут с ним связываться.

– Ты в разведке много идеологов видел?

– Советская разведка забюрокрачена напрочь. Никто не возьмёт на себя ответственность за такого непредсказуемого субъекта. Тем более что он вхож во многие президентские кабинеты по всей Южной Америке, на чем его прихватишь? Да он плевать готов на всех, в том числе и на Советы.

– Хорошо, пропускаем Южную Америку. Все-таки остаётся Европейское разведывательное агентство.

– А вот тогда все складывается. Все они – европейские иммигранты. Все сплочены в группу, которая имеет доступ к новым разработкам.

– Кто имеет?

– Та же Эрика Фон.

– Да кто её куда пустит?!

– Но она же – один из крупнейших акционеров «Дженерал дайнэмикс»!

– Ну и что. И у меня тоже есть акции «Дженерал Дайнэмикс». Так я не знаю, кто сейчас там президент компании, не говоря уж о том, чем занимаются их лаборатории. А вот охрану осуществляет «Джи Эс», и уж они-то могут пошерстить в нерабочее время и ЭВМ, и чертёжные столы, и архивы.

– Точно. Нужно только ещё понять, кто именно из них. Я не верю, что все тысячи сотрудников – шпионы!

– Нет, конечно. Кандидата три, сам Алекс Шварц, затем Ол Филлипи, ну и Лео Рубинштейн.

– А этот-то жиденок при чем? Он только рекламные тексты писать умеет!

– Не скажи! Рубинштейн стоит у истоков основания фирмы. При этом не является акционером, и к тому же – довольствуется ролью вечно второго. Не является ли мотивом такой верности фирме какое-то другое вознаграждение, кроме зарплаты и щедрых премиальных?

– Я думаю – ерунда! Варианта два – или Шварц, причём втайне от всех, или Филлипи. Он ведь тоже стоит у истоков.

– Не стыкуется с характеристикой ОУН.

– Да они сами там придурки. Человек занимает третий пост в крупнейшей американской корпорации, а они его за какого-то злобного тролля держат.

– А почему он не пошёл на контакт с ними?

– А может, ему начальство не разрешило. Зачем человеку светиться в компании сумасшедших, если на него есть более амбициозные планы?

– Что ж, логично. Итого – Эрика Фон не при делах, Алекс Шварц не при делах…

– А чего он меня тогда вербовал?

– А ты бы на его месте упустил такого лоха?

– Нет, но…

– То-то! И он не упустил, что вовсе не доказывает его связей с иностранной разведкой.

– Как и не опровергает.

– Далее – разрабатывать будем мистера Филлипи. Очень перспективный субъект.

Пилипенко ехал на работу. Он почему-то только вчера вдруг ощутил себя по-настоящему счастливым человеком. Лишь после того как он решил, что в СССР он уже не сможет вернуться, и это открытие или решение, тут можно спорить, словно отрезав пути назад, дало возможность взглянуть на себя и окружающий мир по-новому, он вдруг увидел, какая у него красивая жена, и словно влюбился заново. Она и понять не смогла, откуда у её молчаливого и сурового супруга вдруг появилось столько нежности и силы в любовном поединке. Он никогда её так долго не целовал раньше, а в порыве страсти вдруг стал называть непонятным именем – Машенька. До этого Фил долго играл с детьми, потом просмотрел дневник дочери, чего никогда не делал ранее.

Утром, вместо газеты на завтрак, на столе стоял букет роз, а Олег, после душа, отправив детей в школу, вдруг «зажал» на кухне Мэри, и поесть времени не осталось. Когда он отъехал, Мэри ещё долго удивлённо смотрела вслед его машине.

Фил поставил машину на корпоративной стоянке, поднялся на лифте в офис и попросил Эллис, свою секретаршу, принести последние сводки его службы по долгосрочному прогнозу в стране. Эллис «продемонстрировала» ещё более короткую юбочку, чем вчера, и, склонившись над его столом, ещё и бюст, на что Олег хмыкнул, а когда она, уходя, дошла до дверей, пробурчал себе под нос: – Замуж тебе пора, девочка.

Потом ещё переговорил со Львом Рубином, тот хотел поехать в Сан-Франциско, проверить работу местных охранников. Какие-то претензии начали поступать с нефтеперерабатывающего завода «Би Пи», на что Олег решил не соглашаться и взял паузу, чтобы придумать отговорку.

– Босс, к тебе посетители, – раздался в селекторе голос Эллис.

– Пусть проходят.

– Это агенты ФБР.

– Тем более, пусть проходят. Мы всегда рады коллегам.

В кабинет вошли двое мужчин, один одет как хиппи, второй в более традиционной одежде для агента ФБР: тёмный костюм-тройка, шляпа, белоснежная рубашка. Фил поднялся из-за стола, раскинув руки, встретил их посреди кабинета.

– Проходите, коллеги. Чем обязан? – Он указал на два полукресла рядом со своим столом. – Проходите, садитесь. – Те присели, один из них, представившийся Майком Джонсоном, достал из кожаной папки, так не соответствующей его имиджу, объёмный пакет и положил его на стол.

– Рассказывайте, что привело вас ко мне? – Фил так и лучился, хотя внутреннее чутьё заставило его насторожиться. Среди этих двух агентов – один завербован Алексом. Обещал поставлять информацию о кадровых перемещениях в центральном офисе ФБР. Информация – так себе, ерунда, но кто может заранее сказать, что выйдет из этого несмышлёныша?

– Мы ненадолго, – сказал Майкл Джонсон. Фил вспомнил досье этого парня, копию которого ему на прошлой неделе принесли его ребята. Двадцать семь лет, выпивоха, игрок, с деньгами не дружит, постоянно нуждается.

– Да сидите, время есть.

– У нас его нет. Мы пришли арестовать тебя, Олег Пилипенко, советский агент. – У Олега оборвалось внутри, но он легко сумел взять себя в руки.

– А пояснить не можете? Это что ещё за бред?

– Можем. – Майкл достал из пакета несколько бумаг – Вот ордер на арест, вот разрешение прокурора штата на проведение документирования с использованием технических средств, вот…

– Ты это… подожди гнать лошадей-то. С чего вообще вы взяли, что я какой-то шпион?

– С данного момента вы можете сохранять молчание, любое сказанное вами слово может быть использовано против вас, вы имеете право на адвоката, если вам не позволяют средства иметь своего адвоката, правительство штата предоставит вам его, вы имеете право на один телефонный звонок длительностью до минуты…

– Ты что трындычишь? Погодь, я тебе говорю, с чего вы взяли, что я шпион? И мне горло не затыкай своими правами, не дождёшься. Я такую бучу подниму, что чертям тошно станет!..

– С чего мы взяли, что ты шпион, изволь. – Майкл достал из портфеля ещё один свёрток, развернул его, внутри упаковки лежал аппарат, с виду похожий на транзисторный приёмник. Он нажал кнопку на передней панели и после этого продолжил: – Это – самая современная на сегодня глушилка радиосигналов. Сейчас никому ничего за пределами кабинета не слышно, о чем мы говорим. Так тебе рассказать, на чем мы тебя прихватили? А зачем тебе это? Опровержение придумать?

– Но ордер на арест должен основываться на каких-то обвинениях. С чего ради, я пойду с вами, вдруг вы хотите похитить третье лицо корпорации, обладающее секретами фирмы.

– Не юли. Ты прекрасно видел наши документы.

– При сегодняшнем уровне развития полиграфии я могу соорудить вам какие угодно документы, хоть удостоверение Папы Римского. Что мне ваши ксивы. Поэтому – обвинения, пожалуйста. – Олег уже не зная, что делать, начал тянуть время, авось что-нибудь да произойдёт. Но агенты попались не из новичков, сразу же раскусили его тактику.

– Хорошо. Во время выставки авиатехники в Ле-Бурже наши специалисты обратили внимание на двухконтурный реактивно-вентиляторный авиационный двигатель фирмы «БМВ». Они узнали в нем новейшую разработку концерна «Дженерал дайнэмикс», двигатель, который ещё не показывался публике, только построенный с учётом перевода из дюймовой системы в метрическую. Сразу стало понятно, что на флагмане нашей индустрии – утечка информации. Мы перепроверили всех, и единственные, кто остался под подозрением – ваша фирма. Когда мы поподробнее присмотрелись к действующим лицам, то обалдели. Три высших лица фирмы – бывший нацист, еврей и русский. Согласись, более абсурдное сочетание найти трудно.

– Не русский, а украинец.

– Какая разница? Причём если с евреем все понятно, родился, учился, все на наших глазах, то с нацистом и русским – не так все просто. Фирму организовал немец. Он же и нанял на работу еврея, понятно, зачем, откуда у немца связи и знание бизнеса в Америке? А вот русский пришёл сам, причём намного позже. Мы просеяли немца. У него все чисто, за исключением периода его наёмничества в Латинской Америке. А вот с русским – проблема. Русского опознали, и опознали именно как начальника диверсионной группы на Восточном фронте. Этот русский захватывал, в частности, мост в Руане, Франция, руководил там обороной моста до подхода основных сил. Последнюю точку в наших сомнениях поставил твой вчерашний бурный секс, когда ты по-русски называл нашу женщину.

– Она моя жена.

– Браки, заключённые между протестантами и схизматиками – незаконны. Твои дети – ублюдки, и я сам займусь их передачей в самый ужасный детский дом, а твоя женщина – грязная шлюха, и я через свои знакомства с мафией загоню её в самый грязный бордель с мексиканцами и неграми в качестве постоянных клиентов. Я приклею ей прозвище – «грязная русская шлюха», и она кончит на помойке, сгнивая заживо от сифилиса. Самому тебе грозит «горячее кресло», и я доведу дело до того момента, как тебя поджарят. – Майкл Джонсон ещё много чего-то говорил, почти кричал, но Олег уже понял, что попал, причём попал основательно. Он вдруг понял по интонации, что этому агенту не двадцать семь лет, а под сорок, точно. И его догадку подтвердил грим, который он разглядел на переносице у Майкла. – Уж не пидор ли? – А цвет волос… точно – краска, закрашивает седые волосы и гримом скрывает морщины, молотит под молодого. И этого волка Эрика с Александром завербовали? А чьё досье принесли ему позавчера? Подстава! Они ведут игру давно, а мы её проглядели! Так, исходные данные: я – советский шпион. Я сам, по своей инициативе, провёл операцию по снятию информации из «Дженерал дайнэмикс». Когда это было, когда Саша мог провернуть такое дело? Без разницы! Это я беру на себя. Но как дать знать об опасности, нависшей над ними, Александру и Эрике? Выйти не дадут, одного не оставят, внутреннюю прослушку отрубили. Как предупредить? Итак, решение – брать все на себя, предупредить.

– Лихо вы меня вычислили. Только неувязочка одна есть. Я-то, с ваших слов, работаю на ГРУ, а мотор вышел в серию в Европе.

– Не пори ерунду. Европа давно выпускает то, что Советский Союз либо не может выпустить, либо не видит в том смысла. Поэтому они и передали чертежи «БМВ».

– Ну и когда это было?

– Тебе число нужно? Да легко, в твой последний приезд в Чикаго, на инспекцию филиала. Вот нам ещё неизвестен твой сообщник там, но у нас ты заговоришь, есть такое средство – героин. От него у любого развязывается язык. – «Он говорит не о героине, – подумал Олег, – а о пентотале, что ж, влип по полной программе. Вколют дурь, выспросят все и узнают, что Александр был моим командиром на войне. А потом и Эрику вычислят. И им тоже будет грозить электрический стул, и уже никто не позаботится о моей Мэри, о моих детях! Бля! Что делать? А если эти гады ничего не узнают от меня, то и им ничего грозить не будет, а вот если меня сейчас скрутят, то дело времени, всего пары часов, расколоть до жопы. Надо решаться!»

– Мне положен один телефонный звонок?

– Конечно, мистер шпион. Мы не такие дураки, чтобы упускать тебя из-за юридических крючочков.

– Ладно… влип так влип. – Олег протянул руку к телефону, затем отдёрнул её от него – телефон на прослушке, а как тогда дать знать Чернышкову? Он нажал кнопку селектора.

– Эллис, детка моя, принеси нам три чашки чая, я чувствую, разговор у нас затянется… и передай Мэри, Марии, Машеньке, что я ни в чем не виноват, ни в чем не виноват!!!

К. нему резко прыгнул второй агент, пытаясь сбить со стола селектор, но Олег жёстко встретил его слева в горло, потом через стол в атаку пошёл Майкл и тоже, получив в лицо, откинулся в кресло. В приёмной раздался грохот, женский визг, и вот уже через тамбур в кабинет, протискиваясь в дверях, врываются несколько фэбээровцев в штатском и в униформе. Пилипенко рывком перевернул на них свой тяжеленный рабочий стол и щучкой, сквозь стекло ушёл на улицу. Из окна двадцать второго этажа.

Олег пальцами вытянутых рук проломил двойное стекло, словно шоколад, и, проваливаясь в бездну, всеми фибрами души, как когда-то в юности, ждал, что вот-вот распахнётся белым крылом за спиной купол парашюта и весёлый весенний ветер подхватит его тёплыми руками. Но не было парашюта, забыл, не надел. Молнией пронеслась мысль, что вот так же много лет назад он спас Чернышкова, когда того сбросило с железнодорожного моста взрывом немецкого снаряда, и он, не скинув даже сапог, прыгнул за ним и спас своего командира, вытащив его, контуженного, из тёплых вод голубого Дуная. Станет ли спасением для Чернышкова этот, последний его прыжок?

Земля приближалась, и Пилипенко, зажмурив от страха глаза, прошептал:

– Господи, прости… не для себя… за други своя…

В приёмную Пилипенко ворвался Алекс Шварц. Следом за ним, подобно разъярённой фурии, неслась Эрика. В переполненной комнате столпились агенты ФБР, один из них, тряся девушку за плечи, что-то выспрашивал у Эллис.

Шварц, напряжённым плечом расталкивая людей, прошёл к Эллис.

– Девушка арестована, вы не имеете права с ней общаться, – взял его за локоть один из агентов.

– Руки убери! – Чернышков находился в таком состоянии, что готов был порвать всех этих служителей закона. А ну, покажите-ка мне ордер на арест Алисии Стимсон! Нет ордерочка! Вы, козлы, находитесь на территории детективного агентства, имеющего лицензию федерального правительства! Вы не имеете права здесь хоть кого-то задержать или арестовать. Даю пять секунд на очистку помещения.

– А что ты сделаешь, нацист! – Вперёд выбрался Майкл Джонсон. – Папочке пожалуешься?

– Три, четыре, пять! – Алекс протянул руку к селектору внутренней связи, нажал пару кнопок, и по всем пяти этажам, занимаемым центральным офисом «Джи Эс», из динамиков, спрятанных в системе вентиляции, разнёсся записанный на магнитофонную ленту голос Эрики.

– Внимание – красный цвет, внимание – тревога, нападение на головной офис. Сохраняйте спокойствие, следуйте инструкциям: немедленно забаррикадировать двери кабинетов, закрыть окна и запереть решётки на них. Особо важные документы и важные документы переложить в «ящики уничтожения», запалить факелы. Быть готовыми произвести сжигание документов при попытке сломать двери. Документы «для служебного пользования» приготовить к уничтожению во вторую очередь. Бухгалтерии и кассе опустить решётки, надеть противогазы и привести в готовность спецсредства для отражения атаки. Всему мужскому персоналу, свободному от службы по уничтожению документов, запереть кабинеты и приготовиться к отражению атаки. Заблокировать все выходы и пресечь передвижение по коридорам посторонних лиц. Посетителей перевести в комнаты отдыха и переговорные комнаты и под угрозой применения оружия пресекать панику. Лицам по первому расписанию немедленно перейти на командный этаж и не допустить блокирования действий руководства…

Чернышков стоял, сложив руки на груди, и слушал, как нарастающий топот десятков пар ног его ребят, людей, многих из которых он сам, лично, подобрал на улице, накормил, согрел, дал крышу над головой и надежду на новую безбедную жизнь, приближается к приёмной.

– Напоминаю, территория агентства – суверенная территория, при конфликте, при угрозе жизни сотрудников компании законом разрешено применение оружия на поражение… – механически звучал голос Эрики из динамиков.

Эрика в это время, стоя чуть в стороне, переговаривалась с кем-то по переносной радиостанции, затем отдала приказ:

– Продавайте, прямо сейчас. Да, весь пакет. Ну и что, что семьсот миллионов, пакетом и продавайте. Минут пятнадцать они пойдут вниз, посмотрим, что запоёт комиссия по ценным бумагам.

Майкл Дуглас, наблюдая за таким развитием событий, не мог поверить, что эти люди вот так, на глазах у всех, своё сокрушительное поражение превращают в оглушительную победу, да ещё и делают просто фантастические деньги. Деньги делают на них, на фэбээровцах!

– Заявления для прессы? Нет, не будет никаких заявлений. Как только станет известно, что Центробанк начнёт игру на повышение, сразу же выкупайте весь пакет назад… что… нет, вниз не играть, только сброс, вдруг у Центробанка не окажется таких денег. Тогда я останусь с похудевшим пакетом… ну и что, пусть фондовый рынок рухнет, это не я, это ФБР делает… при чем здесь Великая депрессия… тогда сам играй на понижение, для биржи наступают плохие времена… Нет, только на наличные или векселя… какие векселя? Подойдут векселя Хандкаряна, Баффета и Родригеса… и помаячьте брокеру Хандкаряна и Баффета.

В приёмную ворвались Маккормик, Рубинштейн и ещё несколько ребят. Те, что помоложе, сразу обступили Шварца и прикрыли собой Эрику, Маккормик, обнажив «ствол» и подняв его дулом вверх на уровне глаз, встал впереди своих парней. Рубин вальяжно, несмотря на то, что запыхался от бега по лестницам, тоже встал впереди.

– Проблемы? – спросил Лев.

– Эти индейцы выкинули из окна Фила, Эллис подтвердит. Но они хотят увести её с собой, а вот тогда она уже ничего не сможет подтвердить, – сквозь зубы проговорил Алекс.

– Тогда не отдаём девочку?

– Не имеете права!

– Рот закрой, баран! Документики кому показывали?

– Я их не видел.

– Вот документы! Вот значки агентов!

– Типичная липа! Дай-ка сюда!

– Да вы чё, блин, совсем поохренели! Мы – федеральные агенты!

– Да мы таких агентов на… мотали!

– А ну тихо! – Майкл уже понял, что этот раунд он проиграл и что Шварц специально накаляет обстановку, для того чтобы ситуация вышла из-под контроля. Если прольётся кровь, вся вина ляжет на ФБР, спишут на непрофессиональные действия агентов. И самое поганое, что ничего сделать нельзя, у долбанной демократической Америки такие вот либеральные законы.

– Тихо! Мы уходим! Девочка ваша нам не нужна, трахайте её сами. Все, выходим, пошли!

– Президент, что, так и отпустим?

– Пусть идут! Лев, пресса внизу?

– У подъезда.

– Все! Пусть идут!

Родригес вошёл в кабинет Шварца, когда там уже все собрались, ожидая его. Алекс поднялся со своего кресла и встретил Родригеса дружеским рукопожатием. Тот прошёл на его место и сел во главе стола. Алекс пододвинул кресло от стены и сел рядом.

– Начнём. – Хорхе обвёл всех взглядом. – Я вижу, все свои. – За столом сидели и Баффет, и Хандкарян, и Эрика, и ещё несколько человек, каждый из которых «стоил» никак не меньше этой троицы.

– «Они» убили Фила. – Эрика с трудом сдержала себя, чтобы вновь, уже в сотый раз за последние два дня, не зарыдать.

– Какая у них версия? – Хорхе поднял руку, достал из кармана глушилку и поставил её на стол. – Теперь можно.

– Что Фил – советский агент и снял информацию с «Дженерал дайнэмикс» для «БМВ».

– Мне не нужно повторять то, о чем говорят все новостные агентства.

– А это и есть их версия. И ещё, они обвинили Алекса в том, что он бывший нацистский преступник.

– И все? А зачем они хотели увезти секретаршу Фила?

– Фил успел ей крикнуть, что он ни в чем не виноват.

– Это так? Фил не проговорился?

– «Они» заглушили внутреннюю запись, поэтому мы пока не знаем, о чем они говорили.

– Запись сохранили?

– Да, конечно.

– Давай сюда. – Хорхе открыл свой дипломат.

– Сейчас принесут. – Алекс пошёл к выходу.

– Алекс, почему запись не у тебя в кармане? Ты понимаешь, какая это улика?

– Там просто шум…

– Ладно. Мы попробуем понять, что скрывается за этим шумом. Когда похороны?

– Мы тебя ждали.

– Понял. Что с его семьёй?

– Трое детей, жена-домохозяйка. Я обо всем распорядился…

– Я знаю. Охрану поставили? Дети учатся? Кто доставляет продукты? Что думает местная мафия и копы? Кто чинит водопровод? Кто приносит почту?

– Там Маккормик, он все сделает как надо.

– Стало быть, похороны завтра? Дальше. Про биржевой кризис уже поговорили до меня?

– Да.

– Кстати, Эрика, спасибо тебе, ты среагировала, как боксёр. Всех одним ударом в нокаут. Я не ждал, что векселя международного афериста Хорхе Родригеса так востребованы на нью-йоркской фондовой бирже. – В глазах Родригеса мелькнула озорная искра. – Только не рано ли мы Америку рушим?

– Устоит, – задумчиво произнёс Хандкарян.

– Самвел, ну а ты, старый лис, сколько денег сделал?

– Если бы не Эрика, все бы потерял. И Баффет также.

– Вам-то она маякнула, а мне, старому больному человеку, пришлось самому выгребаться, – дребезжащим голосом произнёс Самуил Шнеерсон, один из наиболее мощных финансовых тузов, перед которым даже хитромудрый Хан всегда готов снять шляпу. – Ты, девочка, в следующий раз, когда надумаешь перебить все горшки в этой лавке, заранее подскажи мне, старому еврею, а то у меня уже не те годы, бегать за вами наперегонки.

– У меня, Шмуль, не было времени на размышления, я и так все делала над неостывшим телом своего друга…

– Прости меня, дочка… не подумав, сказал.

– Подытожим? Значит, так. Эрика скинула все свои пакеты и взяла наши векселя. Теперь её пакет стоит около миллиарда. Когда векселя кончились, а цены на них продолжали расти, я сунул на торги ещё на два арбуза векселей, и рынок их проглотил! Более того, на рынке ждут ещё наших векселей. Настало время накачать рынок бумагой, перевести деньги в золото и европейские бумага, и давать деру – доллар этого не вынесет. Мои аналитики прогнозируют его падение на тридцать семь-тридцать восемь с четвертью процентов.

– Сорок, как минимум, – ворчливо произнёс Хан.

– А максимум?

– До пятидесяти.

– То есть вслед за нашими деньгами в Европу, СНГ и в Южную Америку пойдут и деньги американских промышленников. Чем ответим?

– В Лондоне, Франкфурте и в Рио нужно вздувать цены на все индексы. Сейчас и не угадаешь, во что они будут вкладываться.

– Золото?

– Золото сейчас наверху. В него только Родригес может вкладываться.

– А если Родригес начнёт вкладываться в золото, оно ещё не пойдёт вверх? – о себе в третьем лице спросил Родригес.

– Может, и пойдёт. Но только что-то мне говорит, что на рынке сейчас полно золота, и ещё, как посмотрит Рыбаков на всю эту канитель?

– СССР не сможет выбрасывать на внешний рынок большие объёмы золота. По-моему, они сейчас сами закупают.

– Поэтому на рынке цены на золото высокие? У тебя есть какая-то информация? – Шнеерсон напрягся, и даже его еврейский акцент пропал.

– Да нет, нет никакой информации, так, мысли вслух.

Совещание проходило неспешно и успело наскучить Алексу, азартная натура которого не терпела долгих переливаний из пустого в порожнее. Но он, отдавая дань уважения своим соратникам, вынес эту тягомотину до конца.

А ведь ему ещё предстояли похороны и разборки с ФБР, на которых было необходимо доказать чистоту компании перед законом, и что самое поганое – отречься от Фила, от капитана спецназа ГРУ Олега Пилипенко.

После того как похоронили Олега Пилипенко, а его семью Александр сам перевёз в Гавану, выделив ей просторный дом в посёлке иностранных специалистов и назначив огромное, по меркам Кубы, содержание, настало время определяться и с собственной судьбой. Родригес выкупил «General Security», а точнее, его юристы переоформили право собственности на компанию на «Родригес Инк.», а Лев Рубинштейн по своим каналам тихо продал дом и квартиры Шварца и деньги перегнал в банки Южной Америки.

Эрика тоже передала под контроль менеджеров Родригеса свои активы, и вся семья спокойно перелетела на самолёте корпорации Родригеса в Аргентину. Эрика весь полет плакала, не столько об оставленном позади, сколько о своей юности, потраченной на эти миражи. И только когда видела, как увлечённо, не замечая расстройства жены и матери, играют её мужчины, она пыталась брать себя в руки.

Вскоре после их прилёта и обустройства в Аргентине прилетел Хорхе, полный новых планов и задач для них, но только Эрика грубо заявила, что с неё хватит, и послала недоумевающего Судостроева подальше.

Алекс, отдохнув, с новыми силами включился в работу мощнейшей корпорации, и Хорхе давал ему все новые и новые задания. Про США они старались больше не вспоминать, хотя Эрика каждую неделю звонила на Кубу, узнать, как идут дела у Марии Пилипенко и её детей.

Но однажды Алекс не выдержал, вызвал Судостроева, и они часа два бродили с ним по берегу океана, что-то эмоционально обсуждая.

После чего Алекс улетел «по делам» и, вернувшись через месяц, долго не мог взглянуть в глаза Эрике, хотя она поняла, что ему стало намного легче.

Фольи не ждал никого. Тем не менее к роскошным дверям ограды его особняка подъехал автомобиль, из которого вышел Алекс Шварц, и нудно сигналил, пока неторопливый охранник не подошёл узнать, что надо этому буффону.

– Скажи дону Адриано, что у ворот стоит Алекс Шварц. Да побыстрее, от этого зависит твоя зарплата. – Охранник переговорил по переносной рации, открыл ворота, и машина направилась знакомой дорогой к подъезду. Дон Адриано сам на крыльце встретил Алекса, причём встретил очень приветливо, как давнего друга, как близкого родственника, что ввело в недоумение приближённых старого мафиози.

– Рассказывай, дон Алекс, какими судьбами тебя принесло ко мне, старому и уже ни на что не годному старику? И что вообще творится в мире, я то не езжу никуда, сижу здесь, грею кости на солнышке.

– Много интересного, Дон, творится на белом свете. Но пока все тихо, мирно.

– Что, революций больше не предвидится? Это прибыльное дело, да? – Дону Адриано было приятно, когда такой влиятельный и богатый «человек» запросто сидит с ним, бандитом провинциального масштаба. Но ведь не зря он приехал к нему, ведь что-то понадобилось. И поэтому Дон не спешил выспрашивать, в нем боролись как лёгкая гордыня перед своими подручными, так и желание предстать перед ними ещё более значительным. Они-то потом обязательно вызнают по своим каналам, кто такой этот Алекс Шварц.

– Дон, я знаю, как быстро летит время в ваши годы, поэтому можно я сразу перейду к делу?

– Отчего же? Конечно. Ты волен поступать, как знаешь. Между старыми друзьями не может быть условностей, тем более ты не из «традиционной семьи».

– И все же я не хотел бы тебя обидеть. Если я скажу что-то не так, прости меня заранее. Я расстроен, поэтому могу ляпнуть что-нибудь не то.

– Говори, Алекс.

– Я помог тебе в том деле с Парагваем?

– О чем речь? Конечно, помог.

– Я закрыл глаза на то, что, помимо твоих денег, ты вытащил ещё больше трехсот миллионов?

– Алекс… – Дон осёкся, прошёл к бару за спиной у Шварца, но тот даже не повернулся, и Адриано понял, что речь идёт не о деньгах, потому решительно произнёс: – Да, закрыл.

– Мне нужна услуга.

– Алекс, прежде чем я отвечу, можно я задам тебе вопрос?

– Да.

– Лаки Лучано.

– Тебе нужно это знать?

– Ты не отрицаешь. Не спрашиваешь, кто такой этот Лаки Лучано. Значит, все-таки ты?

– Он не был твоим другом.

– Нет. Он был моим врагом. Говори, что за услуга. – Дон сел на своё кресло, и теперь перед Шварцем сидел не дряхлый старик, а Человек, Принимающий Решения.

– Адриано, ты знаешь, я не беден. Поэтому о деньгах речь не идёт вообще. Все, что ты скажешь, я оплачу.

– Я знаю. Говори.

– Дон, ты слышал, почему я перевёл бизнес из Штатов?

– Да, Алекс. На тебя наехало ФБР. Но ведь бизнес остался у твоего друга, мистера Родригеса. Как он поживает?

– Жив-здоров, слава Богу. Но речь не о нем. Помнишь подробности наезда?

– Тот парень, который выбросился из окна, он что… ему помогли?

– Он был моим другом.

– Твоим настоящим другом? О нем говорили, что он советский шпион.