Текст книги "Один Из Восьми(СИ)"

Автор книги: Олег Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Иван зачеркнул все фамилии из списка, кроме трех.

– И вот, кто остался на базе, – мрачно продемонстрировал он. – Мэтт Стовер, Руди Клатт и Вэй Тьяо. Каково?

– Остальных можно даже не перечислять, – высказался Орлов. – Уже понятно, что часть ваших друзей отправили подальше, но непонятен критерий. Можете кратко дать этой Восьмерке характеристику, в плане отношений лично с вами?

– Не факт, что получится кратко, – вздохнул Иван. – Но я попробую. Одновременно буду выводить на экран их портреты.

– Замечательно, – одобрил Верховный. – Начинайте.

Иван чуть собрался с мыслями и начал не спеша говорить.

– Первый номер, Варвара Нартова. Насколько знаю, родилась в 1860 году. Ходят слухи, что она вообще самая первая из нас и у нее особые отношения с Рьялхи. Проницательна до дрожи в коленках, но не злоупотребляет своим статусом «живой богини». Мы все для нее как дети, а я не так много с ней общался, она панибратство не любит. В манерах и в одежде скромна, носит крестик на груди.

– Дальше, – тихо сказал Орлов, пристально рассмотрев фото и ставя галочку напротив фамилии.

– Стовер и Клатт, – продолжил Иван. – Рыцари, как мне кажется, до мозга костей, еще той породы. Точного возраста не знаю, но чуть моложе Нартовой, судя по всему. Благородные, но и себе на уме, я никогда не был с ними дружен, но и не ругался. Работали вместе всего пару раз, не больше. Это, пожалуй, все.

– Дальше, – Орлов пометил Стовера и Клатта плюсиками, а про себя отметил спортивную внешность обоих фигурантов. Эта парочка почему-то напоминала ему гимнастов-олимпийцев.

– Четвертый номер, – улыбнулся Иван. – Это немного личное, уж извините. Альбина Барсова, 1907 года рождения.

– Ровесница Королева, кстати, – добавил Мельников, с улыбкой разглядывая уже виденный им фотопортрет Альбины.

– Я в курсе, – хмыкнул Иван. – А еще ровесница группенфюрера Олендорфа. И моего любимого писателя Ефремова. Ладно, вернемся к Альбине… Беспризорница, пережила Гражданскую, интервентов и прочие прелести, но при этом рано начала учиться и показала исключительные способности. После войны окончила школу всего за три года, поступила в Одесский университет. Среди наблюдателей стала всего лишь пятой, а позже вошла в Четверку. Про отношения со мной лично тут уже все, похоже, знают.

– Да, не будем повторяться, – неуловимо улыбнулся Орлов, сохраняя деловой тон. – Дальше.

– Пятый номер, Саша Кроун. Примерно ровесник Стовера и Клатта, точной даты не знаю. Парень из низов, мастер ножевого боя, при этом гениальный механик-самоучка. Продолжил образование, но перспектив не имел, пока не попал к нам. Был в четверке, но потом отказался, стал вечным номером пять.

– Ты про это не говорил, – упрекнул его Мельников. – Как так получилось?

– Когда мы с тобой беседовали, – объяснил Иван, – Эти подробности были не нужны. Короче, Саня пошел добровольцем на фронт, в сорок первом. Не смог остаться в стороне, потребовал вывести его из Четверки и отпустить воевать. Особенно эффектно это смотрелось на фоне каменных рож англичанина Стовера и немца Клатта. Саше отключили импланты, но не растворили, дали шанс. И что удивительно, от звонка до звонка, четыре ранения, живого места нет, но дожил до Победы и вернулся. Мне кажется, это самое главное в его характере. А со мной и с Альбиной он очень дружен, никогда даже не посмотрел косо.

– Отличная история, – оценил Верховный и пометил фамилию Кроуна галочкой. – Шестой у нас Вэй Тьяо, но про него мы уже знаем. Давайте дальше.

– Седьмой номер, Рита Ярвич, – объявил Иван, проецируя фото. – Одна тысяча девятьсот шестнадцатого года рождения, хорватка. Кличка «Пирра», рыжая убийца, адская стерва и куча подобных эпитетов. И огромное, потрясающее сердце, с которым мало кого сравнишь. Мы с ней немного на ножах были, отчасти из-за Альбины, отчасти из-за того, что она вообще была против нашего набора. Считала тех, кто был родом из второй половины двадцатого века, изнеженными хлюпиками. Пришлось доказывать.

– Потрясающая тетка, – оценил Мельников, разглядывая картинку. – Эту ты мне раньше не показывал.

– Наконец, восьмой номер, – стал закругляться Иван. – Тони Марано, бывший начинающий мафиози, отказавшийся пройти «крещение». Сколько он при этом замочил народу из числа своих бывших дружков, я даже не знаю… Но главное не это, Тони у нас главный по финансам. Ну, по нашим подпольным финансам, которые нужны наблюдателям для операций по всему миру. По слухам, Нартова имеет доступ к этим деньгам, но больше, похоже, никто. Что касается меня, то ничего плохого про Тони не могу сказать. Итальянец в самом лучшем смысле слова. Если при разговоре с вами не машет руками, значит, в этот момент держится за какую-то девку…

– Исчерпывающе, – подвел итог Орлов. – Спасибо, я теперь немного лучше понимаю и вас, и ваших бывших коллег.

– Понятно, что кто-то отправляет подальше тех, кто может чему-то помешать, – предположил Мельников. – Но чему именно и кто за этим стоит?

– Есть сведения о том, кто из отосланных должен вернуться первым? – уточнил Орлов. – Это может быть важно.

– Это Альбина и Альварес, – ответил Иван. – У них обратный рейс через три дня.

– Ну, в таком случае, вот мое предположение, – начал рассуждать Верховный. – Хотел бы ошибиться, но мне кажется, что Альбина Барсова потеряла доверие Четверки и ее хотят заменить. А для этого, отсылают подальше всех, кто мог бы за нее вступиться хотя бы теоретически.

– Вот те раз, – почесал в затылке Иван. – Я даже подумать о таком не мог… А ведь логично, черт возьми! Ну, спасибо вам, Николай Витальевич! Вот, что значит свежий взгляд профессионала…

– Получается, что Стовер и Клатт пытаются выдавить твою Альбину из Четверки, – более уверенно перешел на личности Мельников. – Но кем они ее заменят?

– А разве непонятно? – хмыкнул Иван. – Вэя Тьяо никуда не отправили, его сейчас к приезду Альбины обработают и все будет в лучшем виде. Черт побери! Она тут вообще не при делах, зачем устраивать ей обструкцию, если я уже покойник?

– Это может быть ловушкой для тебя, – предупредил Мельников. – Может, «они» не совсем уверены в твоей гибели. И теперь ставят Барсову под угрозу, чтобы ты кинулся на выручку.

– Это маловероятно, – ответил Иван, обдумав и взвесив такое предположение. – Для начала, мое нынешнее отношение к Альбине для них величина неизвестная. Могу и не кинуться никуда. А еще, вряд ли они рассчитывают, что я способен вскрыть такой план, не имея доступа к «инсайду». Но я в любом случае буду осторожен, это без вопросов.

– Остается главная интрига, – добавил Орлов. – Зачем это им вообще надо?

– Как насчет простой перестраховки? – предложил вариант Иван. – Вэй под подозрением, Сарги для наших «небожителей» это вовсе не пустой звук. Теперь Вэй в Четверке, там за ним будет легче приглядеть, а сам он вместе со Стовером и Клаттом будет думать, что очень ловко все провернул. И одновременно, Альбину на всякий случай отодвигают от всего интересного и вкусного. Вдруг, я не такой уж и покойник?

– Скорее всего, – согласился Орлов. – Но мы не владеем всей информацией.

– Я боюсь, что когда Альбине скажут о такой комбинации, будет скандал, – мрачно усмехнулся Иван. – Она не станет молчать, получив такой удар в спину. В принципе, у меня есть задумка, как предупредить ее, при этом не засветившись самому и получить хоть и жиденький, но инсайд. И есть еще один интересный вопрос…

– Одни вопросы и почти без ответов, – прокомментировал Мельников.

– Тут ничего не поделаешь, – пожал плечами Иван. – Но вопрос и вправду интересный. Как эту новенькую ввели в состав наблюдателей всего за три дня? Понятно, что имплантов она пока не получит, тут может пройти еще несколько лет. Но как быть с испытанием?

– Что за испытание? – с интересом спросил Орлов. – И в чем оно выражается?

– Смерть, – жутковато усмехнулся Иван. – Испытание это смерть. Уж простите, что не говорил этого раньше. Все наблюдатели на самом деле однажды умерли. Это главное мерило того, чего стоит человек. Когда глядишь в глаза смерти, проявляется твоя истинная сущность. И ты показываешь, и доказываешь, есть ли в тебе хоть капля человеческого. Мы все через это прошли, до того, как узнали цену приза.

– Вам подстроили несчастные случаи? – недоверчиво спросил Мельников. – Чтобы проверить?

– Вовсе нет, – отверг Иван его предположение. – По крайней мере, в моем случае все чисто, авиакатастрофа. Но меня уже вели, следили, оценивали. В последний момент вытащили и дали спастись. Так я и попал к ним. Я знаю про некоторых других, но без особых подробностей. Альбину зверски убили в драке, два удара ножом. Знаю про Риту Ярвич – погибла в войну от рук карателей. Еще про нескольких знаю, рангом пониже. Если Рьялхи и подстроили какие-то случаи, то только минимум и в особых обстоятельствах. Например, сейчас, когда новенькую всего через три дня выбрали… Нартова может знать, а остальные вряд ли. Так что, «инсайд» нам нужен, любой. Чтобы не бродить в потемках…

Иван видел, как впечатлила эта информация его соратников. Да уж, пусть поймут, что наблюдатели – это не просто клуб по интересам для счастливчиков, от которых ничего не зависит. Цена за вход каждым из них заплачена страшная. Случайных людей там нет. Ну, почти нет… Даже Рьялхи могут ошибиться в анализе того, как человек повел себя в критической ситуации.

Если неправильно оценить причину того или иного поступка, можно очень жестоко ошибиться, и такой человек, став одним из избранных, способен натворить неприятностей. Такие случаи были и потребовали жесткой «коррекции», если так можно назвать, по сути, физическое устранение провинившихся…

Но и с проверенными кадрами, получается, нет никакой гарантии. Даже с учетом нескольких прошлых ошибок, до сих пор больше всего проблем доставил Рьялхи честно прошедший свое испытание Иван Родин…

Околоземная орбита, 25 марта 1959 года

– Ну что, Паша, видно что-нибудь? Сейчас выходим из тени! – стараясь не показать нетерпение, спросил Андриян Николаев своего бортинженера и друга.

– Ты, главное, по ветру держи, – усмехнулся в ответ Павел Попович, подстраивая оптику. – Вижу звездочку какую-то… Кажется, оно! Нет, точно, оно! Очень яркий объект. Почти не движется.

– Как в аптеке, – с облегчением вздохнул Николаев и доложил на Землю: – Я «Сокол-1», вышли из тени Земли, цель наблюдаем отчетливо! Готовы работать по режиму! Прием.

– Я «Заря», – прохрипела в ответ Земля. – НИПы параметры орбиты подтверждают. Работайте, «Соколы»!

– Земля дает «добро», – делово сказал Николаев напарнику. – У нас первый режим через четыре минуты, давай строиться.

С этими словами командир перещелкнул тумблер УО (управление ориентацией – прим. авт.) на «ручной» и еще раз сверился с индикатором БЦВК, исправно отсчитывавшим время до первой попытки маневра.

Все это время бортинженер «висел» у правого иллюминатора, где был закреплен довольно нехитрый оптический визир с простыми градусными делениями. Теперь, его задачей было диктовать командиру инструкции, чтобы тот удерживал цель точно в середине перекрестия.

– Крен вправо три с половиной, – бегло начал Попович.

– Есть крен вправо три с половиной, – четко ответил командир, неуловимыми прикосновениями к РУО (ручка управления ориентацией – прим. авт.) корректируя угол.

Вообще, этот полет мог состояться чуть раньше и не превратиться в этакую хорошо продуманную авантюру. Еще в декабре, когда американец Алан Шепард все-таки взял реванш и стал первым человеком на орбите, Королев, не желая увеличивать и без того высокий риск, перенес первый орбитальный полет сначала на две недели, а потом еще на месяц. Спешить уже некуда, усмехнулся он тогда, но и просто повторять полет Шепарда с двумя космонавтами мы тоже не будем.

А что мы будем делать? Мы, товарищи, проведем первое в истории сближение двух космических аппаратов. Разумеется, без стыковки. Все, кто был тогда на совещании у Главного, прекрасно знали своего шефа и понимали, что он уже давно все решил и скорее всего, даже обдумал и нашел решение. Но, ради развития науки и техники, соратники Королева все же решили повозмущаться. Разумеется, наработки по этой теме у баллистиков уже были, но именно поэтому все прекрасно понимали нереальность такой задачи.

Для начала, не было даже мишени! С чем сближаться? Будущее пока не наступило, на орбитах почти пусто. Запустить два корабля или беспилотную мишень никак не получится, стартовая площадка пока всего одна. Ждать на орбите несколько суток тоже нельзя! Королев всех выслушал и сказал:

– Мишень, субчики-голубчики, у меня для вас очень даже есть! Вы уже забыли про застрявшую на орбите Е-6 с четвертой ступенью? Машина до сих пор жива, питание есть, солнечные батареи развернуты, и хоть уже и деградация идет, и аккумуляторы несвежие, но нам много и не надо! Включим радиокомплекс, пусть излучает. Так мы сможем очень точно измерить орбиту и подготовить к старту наш корабль-перехватчик!

С этими словами он усмехнулся и добавил:

– Ради такого эксперимента «двойного назначения» товарищи военные не только свои средства контроля и вычислений нам бесплатно предоставят, но и записки на заклад души на хранение в мой сейф сдадут. Нам останется только подгадать момент и запустить нашу «птицу» точно в плоскость орбиты цели и с минимальным фазовым углом. Неужто не сможем, после Луны-то?

Тишина, народ задумался, а чуть позже сели считать. А не опасно ли сближаться на обитаемом корабле с несработавшей четвертой ступенью? Подумали, и решили, что можно. Кислород давно выкипел, а керосин сам по себе не взорвется. К тому же, дренажные клапаны открыты по-аварийному, давление не накапливается. С другой стороны, после запуска оставались полные баки «вонючки» на самой Е-6, но их сразу же стравили, во избежание… Хорошо, что предусмотрели такой вариант, а то на первой Е-6 через несколько витков баки перегрелись и все взорвалось…

Что «семерка» (здесь и далее ракета семейства Р-7 – прим. авт.) вполне способна обеспечить выведение с нужной точностью, не сомневался никто, хоть все равно потребуется небольшая «доработка напильником», но это была вполне посильная задача. Но что делать дальше?

По идее, при прямом выведении в окрестности цели достаточно построить ориентацию и включить специальный радиолокатор, соединенный с бортовой ЭВМ. Теоретически, после этого можно автоматически сблизиться на несколько сот метров и дальше очень аккуратно идти вручную. Но вот незадача, такого радиолокатора нет, и в обозримом будущем не будет, просто разработать не успеем. И если бы он был, то все равно, его на корабле некуда поставить, бытового отсека еще нет. И как же быть?

– У нас есть на борту вычислительная машина, – напомнил Королев. – Мы можем установить на иллюминатор визир, и удерживая в нем цель, решить задачу сближения «на лету».

Ученые мужи снова пошумели и опять сели считать. Баллистики отдельно, ребята Рязанского отдельно, Келдыш отдельно. Только Королев не стал участвовать, потому что посчитал все заранее, а самое главное, он и так знал, что это возможно. Интересный был сон: авария на орбитальной станции, ставшей огромным куском космического мусора, и двухместный корабль-спасатель, сумевший сблизиться и состыковаться с молчащим объектом…

У тех ребят был простой оптический визир на боковом иллюминаторе, и ничего, справились. Правда, у них была более мощная ЭВМ, а также очень передовой дальномер, основанный на новых физических принципах. Но и это не беда, мазер уже изобретен, а первые оптические квантовые генераторы вот-вот заработают. Зато у нас цель не пассивная, а излучающая, что позволит гораздо точнее отслеживать орбиту…

Скептиков, нужно сказать, почти не было. Все решили, что терять нечего и в самом крайнем случае состоится просто первый в мире орбитальный полет двухместного корабля, что само по себе неплохо…

– По крену полградуса влево, – подсказал Попович.

– Есть влево, – ответил командир, выполняя ювелирную коррекцию. Хорошо, что в перчатках не приходится работать!

– Десять секунд до режима. Все точно?

– Пока не начнем режим, не трогаем, – заключил бортинженер.

– Три, два, один, есть режим! – объявил Николаев, наблюдая за сменой индикации.

Шипящие плевки двигателей зазвучали, отдаваясь по корпусу. Часто и хаотично замигал транспарант «работа ДО». (ДО – двигатели ориентации – прим. авт.)

– Рыскаем, – подсказал Попович. – Вправо два градуса и оставь немного.

– Есть два градуса, – отозвался Николаев, чуть доворачивая корабль и оставляя совсем крошечную угловую скорость.

– Вращение, пять влево и по нулям.

– Есть пять влево и по нулям.

– Рыскание по нулям.

– Есть по нулям.

Тренировки на спешно собранном для этой цели «стенде» давали себя знать, работа получалась слаженная, никаких лишних движений. Месяц лишних тренировок дал очень солидный результат.

Через несколько минут относительное движение цели практически прекратилось, что было хорошим знаком. Андрияну хотелось повернуть голову и самому выглянуть в иллюминатор. Но, во-первых, нужно следить за индикацией и не отвлекаться. А во-вторых, он бы все равно сейчас увидел только широкую спину нависающего над иллюминатором бортинженера. И хорошо, если только спину…

– По МФИ-3 (три «основных» строчки на индикаторе БЦВК – прим. авт.) дистанция шестьсот, скорость в нулях, – наконец, выдал командир и для Павла, и для Земли, и выключил «активный» режим.

– Врет немного, – покачал головой Попович, сверяясь со специально отпечатанными для этого листами «шпаргалок». – Скорость-то почти в нулях, но мы ближе, раза в полтора. Ступень вижу отлично, по рискам метров четыреста выходит.

– «Заря», я «Сокол», – тут же передал Николаев. – Визуально дистанция около четырехсот. Четыреста! Как слышите? Прием.

– Вас поняли, «Сокол»! – ответила Земля. – Двадцать пять минут до тени, работайте по плану. Двадцатый просит, будьте осторожны!

Трогательно, но космонавты и сами понимали, что в случае чего от многотонной бочки не увернешься.

– Паша, посмотри как следует, что со скоростью? – спросил командир, вводя в БЦВК поправку на расстояние.

– Медленно сближаемся, – чуть помедлив, ответил Попович. – Метра полтора в секунду, или два, не больше. Пройдем двести, притормозишь.

Теперь относительная скорость медленно, но неизбежно «стягивала» аппараты вместе. Командир, сверяясь со своей «шпаргалкой», заранее приготовился гасить скорость, переключив тумблер УД (управление движением – прим. авт.) на «ручное».

– Отлично вижу ступень, – продолжал дразнить бортинженер. – Вижу баки, сопло двигателя, опорные фермы. И сам объект. Вижу приборный отсек, антенны. Фотографии будут, закачаешься.

Главное, не врезаться, подумал командир, а то фотографии и впрямь будут сенсационные.

– Дистанция двести, притормози на метр, – вовремя подсказал Попович.

Командир нажал клавишу СТЕР и сбросил в нули показания МФИ-3. Затем, несколькими легчайшими прикосновениями к РУД (ручка управления движением – прим. авт.) набрал по инерциальным датчикам чуть меньше метра в секунду «от» цели.

– Отлично! – проконтролировал напарник. – Сближаемся дальше, скорость около полутора, чуть меньше. Держи углы.

– Я «Сокол», дистанция двести, скорость полтора, продолжаю сближение, – нарочито нейтрально доложил на землю Николаев, стараясь не драматизировать ситуацию. Все теперь в руках Павла, все зависит от его выдержки и глазомера. Если он ошибется…

– Я слежу, командир, – словно угадав его мысли, тихо сказал бортинженер, не отрываясь от визира. – Идем очень тихо, бояться нечего.

Хорошо, если так…

– Дистанция пятьдесят, сбрось еще метр, – снова подсказал Попович. – Подкрадемся к нему в лучшем виде.

Николаев погасил еще метр боковой скорости. Еще двадцать метров они буквально проползли, пока Попович не дал отмашку:

– Все, тормози, будем «висеть»! Дистанция тридцать.

И они «зависли», а в руках у Павла уже появился фотоаппарат. Да, эта дорогущая и качественная цветная пленка войдет в историю, независимо от того, засекретят ее или нет. Первое сближение с другим космическим аппаратом! «Бочонок» ступени очень медленно вращается, поэтому, «повисев» несколько минут они отсняли объект со всех сторон.

– «Заря», я «Сокол»! Дистанция тридцать, перешли в «зависание»! Все под контролем, на борту порядок!

Пусть Земля немного успокоится, а особенно, Двадцатый. Павел, наконец, посторонился и дал командиру хоть краем глаза взглянуть на удивительное зрелище. Николаев не имел права в такой момент покидать командирское кресло, но в боковой иллюминатор что-либо разглядеть было невозможно. Поэтому, он дал кораблю небольшую закрутку по рысканию и поймал объект во «Взоре». Грандиозное зрелище! Возможно, кто-то думает, что ракетная ступень это бочка с топливом и двигатель сзади. На самом деле, это сложнейший механизм, опутанный трубопроводами и кабелями, состоящий из сотен работающих вместе узлов, иначе бы создание такой техники не занимало месяцы и годы. И не требовались бы огромные заводы, институты и КБ…

Смотреть на эти хитрые механизмы можно до бесконечности, но до тени остается всего десять минут! У Павла закончилась пленка в фотоаппарате. Пора убраться подальше от опасной «бочки».

– «Заря», я «Сокол», зависание закончил, начинаю увод от цели!

Изначально, хотели отойти подальше и опять «зависнуть», переждать тень и сблизиться еще раз, топлива хватило бы с избытком. Но решили, что риск не оправдан. Как держать дистанцию в тени без средств объективного контроля? Локатора нет, дальномера нет, а на мишени даже огней нет! Слишком опасно! Ну его, в другой раз…

Хорошо их учили орбитальной механике! Притом, не только с формулами, но и на пальцах объясняли, чтобы на уровне инстинктов запомнили. Зависать надолго можно только спереди или сзади по касательной к орбите! Потому что в таком случае относительное положение объектов сохранится сколь угодно долго, если относительная скорость погашена. Так и будешь лететь, либо сзади, либо спереди от цели, совершенно безопасно! А если зависнешь, к примеру, сбоку? Тогда ты с целью оказываешься на пересекающихся орбитах! Через четверть витка, проходя линию пересечения плоскостей орбит, или «линию узлов», вы столкнетесь!

Сейчас они уходили от цели по вертикали, вверх, чтобы через полвитка оказавшись в апогее, дать еще один импульс и скруглить орбиту, оставив цель чуть ниже и отставая от нее все больше и больше.

– «Заря», я «Сокол», цель во «Взоре» быстро удаляется, – доложил Николаев. – Визуально, дистанция около километра.

Выждав еще пару минут, он перекинул тумблеры УО и УД на «авто». Все, руками больше ничего не трогаем.

– Ну, вот и кончилось свидание, – немного грустно улыбнулся бортинженер, возвращаясь в свое кресло. – Состыковаться бы по-настоящему!

– Ничего, Паша, – не моргнув глазом, утешил друга командир. – У тебя такая жена, что грех жаловаться. Дома состыкуешься.

Павел только рукой махнул и молча выпил почти целый пакет воды.

– В горле пересохло, пока тебе цифры диктовал, – объяснил он, глядя в иллюминатор. – Входим в тень, красота какая… Заряжу-ка я вторую пленку. Зря, что ли, везли?

Николаев посмотрел во «Взор», но ничего там не увидел, даже звезд. Внизу был темный Тихий океан, ни облачка, ни огонька.

– Заряжай пленку и отдыхай, – велел он. – Связи долго теперь не будет, так что…

Нет, внизу определенно что-то мелькнуло, какой-то отсвет на волнах! Интересно, откуда он взялся? Хотя…

– Черт, сегодня же полнолуние! – вслух упрекнул себя Андриян и тише добавил: – Ладно, связи все равно нет…

Он снова перещелкнул тумблер УО в ручной режим, аккуратно развернул корабль и поймал во «Взор» Луну, ориентируясь по тусклым отблескам на матовой бленде иллюминатора.

– Хулиганишь, командир? – улыбнулся Попович. – Эх, будь у нас целый корабль, и на Луну бы сейчас рванули, пока никто не видит…

Отчасти, это сожаление можно было понять. Королев продолжал двигаться последовательно, от задачи к задаче, но получить сразу все в готовом виде было нереально. «Восток-2» уже не был лишь спускаемым аппаратом, как в первом полете, но и до готового к эксплуатации комплекса ему было еще далеко. У них уже был «малый» агрегатный отсек с батареями и баками для околоземных полетов, но и там часть аппаратуры заменена макетами. А за передним люком сейчас и вовсе пустота, бытовой отсек пока тоже не готов. Соответственно, нет никакой аппаратуры для нормального сближения и стыковки. Но ничего, в этот раз справились. Зато, жизнеобеспечение на неделю! Но это в теории. Летать решили сутки, для начала и так неплохо. Кто-то, кто полетит позже, пробудет в космосе намного дольше…

Николаев смотрел во «Взор» на яркую и крупную Луну и мечтал. Мечтал, как однажды поведет в полет тяжелый автономный корабль с пристегнутым к нему разгонным блоком. И, глядя на индикаторы БЦВК, почти как сегодня, будет отсчитывать последние секунды перед стартом в глубокий космос… В принципе, он знал, что эти мечты не беспочвенны. Давно ли он так же мечтал сделать хотя бы пару витков по орбите? И вот, пожалуйста, по программе им с Павлом предстоит целых семнадцать оборотов вокруг планеты! Семнадцать закатов и семнадцать восходов! И уже хочется слетать еще дальше. На лунной орбите, конечно, этих красивых атмосферных эффектов не увидишь. Но зато, там есть много другого, на что можно посмотреть!

Кто не видел снимков Земли с лунной орбиты? Кто не хотел бы стать первым, кто увидит эту картину сам, без посредника в виде пленки и радиоволн? Так хочется увидеть все в цвете, своими глазами! А еще, Королев со знанием дела говорил им, что Луна на самом деле коричневато-серая. Вот бы проверить!

Но сначала, нужно научиться хозяйничать на орбите. Отработать стыковку, совершить выход в открытый космос, научиться просто жить здесь не минуты и часы, а дни и недели. И только после этого откроется новая дорога…