Текст книги "История Халифата. Том 1. Ислам в Аравии, 570—633"

Автор книги: Олег Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

ОБСТАНОВКА НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ

Медленный, но неуклонный рост экономического и политического значения Мекки происходил на фоне важных политических изменений в окружающем мире. Важнейшим из них стало усиление сасанидского Ирана.

На рубеже VI–VII вв., после свержения в Йемене Сайфа б. Зу-Йазана одним из сыновей Абрахи, персидский военачальник Вахриз сверг неугодного Ирану правителя и стал наместником Йемена. Центральная Аравия оказалась зажатой между сасанидскими владениями. Особое значение для Ирана приобрел кратчайший путь в Йемен из Месопотамии через Йамаму, проходивший через земли независимых племен. Надежное его функционирование можно было обеспечить либо созданием системы договоров, либо установлением военного контроля. Первую возможность легче всего было осуществить через арабского правителя Хиры ан-Ну'мана, умело лавировавшего в хитросплетениях межплеменных отношений для поддержания своего авторитета среди вассалов и их соседей. Однако ан-Ну'ман впал в немилость, бежал к таййитам, но был схвачен, заключен в темницу и вскоре погиб, а его государство, державшееся слабыми узами личных обязательств, сразу распалось [+50]. Заменившие ан-Ну'мана сасанидские наместники могли лишь обеспечивать охрану степной границы размещением персидских гарнизонов в приграничных крепостях, расположенных в 50—100 км от Евфрата. Возможно, что уничтожение государства Лахмидов было лишь началом новой активной аравийской политики Сасанидов, которой не суждено было осуществиться. Дальнейшие события показали, что рыхлое владение ан-Ну'мана было хорошим буфером, который не смогли заменить персидские пограничные гарнизоны. Бедуины легко проходили через промежутки между крепостями и нападали на окраину земледельческих районов по Евфрату. Попытка наказать непокорных бедуинов около урочища Зу-Кар, куда они приводили в летнюю жару свои стада, закончилась поражением двухтысячного персидского отряда из пограничных войск, подкрепленного пятью тысячами арабов [+51]. Этой битве иногда придается особое значение как предвестнику будущих арабских завоеваний. Но масштаб сражения говорит о том, что оно было значительным только для арабской стороны, запечатлевшей его во множестве стихов, а для сасанидского Ирана оно не более чем неприятный эпизод на границе, не сопоставимый с другими событиями того же времени. Битва при Зу-Каре не изменила соотношения сил на ирано-арабской границе, иранские гарнизоны остались в тех же пограничных укреплениях, а бедуины не получили никаких преимуществ в этом районе.

Главным событием тех лет была вновь начавшаяся война с Византией. В 602 г. восстание византийской армии на Дунае привело к свержению императора Маврикия, помощи которого Хосров II был обязан своим троном. Казнь благодетеля послужила прекрасным легальным поводом объявить войну узурпатору Фоке и добиться пересмотра условий договора 591 г.

Обстоятельства как нельзя более благоприятствовали этому. Правление Фоки было непопулярным. Жестокостью он сумел восстановить против себя и столичную аристократию, и провинциальные города, преследования монофизитов настроили против него Сирию и Египет, во многих местах вспыхивали восстания, даже армия восточной половины империи не была ему опорой. В этих условиях новый претендент мог рассчитывать на успех.

Хосров начал с того, что не признал Фоку и пригрел сына Маврикия (или самозванца), который был объявлен императором и получил щедрую материальную поддержку. Затем в 604 г. начались военные действия в Верхней Месопотамии. После тяжелых боев за пограничные крепости, затянувшихся на два года, персидская армия в 607 г. вышла на оперативный простор.

В то время как иранские войска завершали завоевание Верхней Месопотамии, на дальнем западе империи экзарх Карфагена отказался посылать зерно в Константинополь, что было равносильно мятежу против императора. Затем в том же, 608 г. племянник экзарха Никита двинулся с армией через Триполитанию и Киренаику на Александрию. Небольшой отряд императорских войск попытался удержать его, но в бою на канале перед Александрией потерпел поражение. В городе произошло восстание, возглавленное «зелеными», и Никита вошел в столицу Египта как освободитель. Лишь несколько городов в Дельте остались верны императору. В следующем году императорским войскам удалось на некоторое время занять всю Дельту, но под стенами Александрии и в Кирйауне они потерпели поражение и без дальнейшего сопротивления оставили Египет.

В это время сын карфагенского экзарха Ираклий с большим флотом появился в Эгейском море, занял острова Архипелага и некоторые прибрежные острова. В сентябре 610 г. его войска на суше и с моря подошли к Константинополю. Фока не имел достаточных сил для организации обороны, а горожане не были намерены поддерживать его. Здесь, как и в Египте, димоты из «зеленых» выступили против Фоки, опустили цепь, закрывавшую гавань Золотого Рога, и боевые суда Ираклия оказались внутри города. 5 октября 610 г. Ираклий был провозглашен императором, а Никита стал наместником Египта.

Некоторое смягчение внутренней политики при Ираклии не могло исправить положение в империи, персы продолжали продвигаться на востоке, а на западе по соседству со столицей славяне заняли Фракию и неотвратимо распространялись по Балканскому полуострову.

В том же году, когда Северная Сирия и Армения были охвачены войной, когда один император свергал другого, в далекой Мекке одному из внуков Абдалмутталиба, Мухаммаду, стали являться видения, о которых он рассказывал лишь самым близким людям. Это происшествие скоро забылось бы даже в самой Мекке, если бы видения Мухаммада не стали началом рождения новой религии.

МУХАММАД ДО ИСЛАМА

Феномен рождения новой религии благодаря деятельности одного человека настолько редок, что заслуживает пристального внимания к личности ее создателя. К сожалению, для этого мы располагаем, хотя и обширным, но сомнительным по достоверности материалом.

Единственный подлинный источник – Коран, представляющий собой собрание проповедей Мухаммада, произнесенных им в состоянии религиозных экстазов, но собрание хаотическое, без хронологического порядка. Для правильного понимания Корана поколениям мусульман, родившимся после смерти Мухаммада, уже требовались обширные комментарии, которые составлялись на основе воспоминаний его современников.

Несколько десятилетий эти воспоминания сохранялись в памяти сподвижников пророка и распространялись в основном в виде устных рассказов. Часть из них фиксировалась самими сподвижниками или их слушателями, часть передавалась и дальше изустно. Коллективная память сподвижников служила источником, к которому обращались в поисках прецедентов для решения культовых, юридических и административных вопросов. Эти краткие сообщения о словах и поступках вероучителя– хадисы – явились одним из основных источников для создания связной письменной биографии пророка.

Первые письменные сочинения биографического характера были просто тематическими подборками рассказов на определенный сюжет (рождение пророка, приобретение пророческого дара, наиболее примечательные походы и т. д.). Раньше всего был собран и систематизирован материал о позднем периоде жизни Мухаммада, прежде всего о его походах (магази). Первые сводные сочинения о магази появились, по-видимому, в начале VIII в., когда в живых не осталось ни одного из их участников. Приоритет этой тематики легко объясним – события последнего десятилетия деятельности Мухаммада происходили на глазах большего числа людей, к тому же сознававших значимость происходящего и поэтому лучше запоминавших его.

Первая полная связная биография (сира) была составлена Ибн Исхаком (704–767) лишь в середине VIII в., когда вокруг Мухаммада сложились легенды, возникавшие под значительным влиянием христианской и иудейской религиозной мифологии. Она уже имеет многие черты житийной литературы. К сожалению, и эта биография дошла до нас только в обработке Ибн Хишама, сделанной, вероятно, в начале IX в. [+52]. Труд Ибн Исхака – Ибн Хишама не исчерпал всего объема информации, сохраненной в разных записях. Процесс ее сбора и систематизации продолжался до середины IX в. В более поздних биографиях Мухаммада все же иногда встречаются сведения, отсутствующие в известных нам ранних историко-биографических сочинениях [+53].

Своеобразным комментарием к истории деятельности Мухаммада служат толкования Корана (тафсир) [+54], содержащие немало дополнительных сведений о деятельности Мухаммада, особенно на раннем этапе.

Мы не можем здесь даже кратко охарактеризовать все источники сведений о жизни и деятельности Мухаммада. Для нас важно, прежде всего, то, что все они, в конечном счете, восходят к первоначальному кругу воспоминаний его современников, что и определяет характер всех сведений. Уважительное отношение к этим материалам породило традицию указаний на источник, составивших со временем длинную цепь упоминаний лиц, передававших друг другу данное сообщение (иснад). Все биографические и исторические сочинения (даже опускающие иснады ради краткости) верны документально-цитатной передаче материала, поэтому даже сочинения X в. достаточно точно передают исходную информацию. С этой точки зрения все исторические и биографические сочинения IX–X вв., касающиеся жизнеописания Мухаммада, следует признать совершенно достоверными. Иное дело – достоверность самого исходного материала.

С момента, когда европейское востоковедение получило в свое распоряжение упомянутые жития Мухаммада и создало первые научные биографии основателя ислама [+55], важнейшей проблемой, волновавшей исламоведов, стал вопрос о достоверности хадисов, на которых в основном зиждется история раннего ислама. Первые исследователи, опиравшиеся на материал сочинения Ибн Хишама, – У. Мьюр и А. Шпренгер, – отвергая явно легендарные сведения, считали его и другие аналогичные источники в принципе достоверными. Изучение хадисов, предпринятое в конце XIX в. И. Гольдциером [+56], выявило подложность многих из них, и это надолго определило скептическое отношение к достоверности биографических сведений о Мухаммаде. Крупнейший русский историк мусульманского Востока В. В. Бартольд в предисловии к своему очерку «Ислам» писал в 1918 г.: «Недостоверность хадисов как исторического источника в настоящее время вполне установлена наукой; вместе с хадисами падает и сира; в противоположность мнению Ренана современный итальянский исследователь ислама Каэтани приходит к выводу, что все известия о деятельности Мухаммада до его бегства в Медину более относятся к области легенды, чем к области истории» [+57].

Однако постепенно излишний скептицизм, порожденный в значительной мере христианским и иудаистским пренебрежительным отношением к исламу как к эклектической религии [+58], уступил место более реалистическому отношению к вопросу о достоверности интересующих нас источников.

Действительно, сведения о раннем периоде жизни и деятельности Мухаммада очень ненадежны. Но не потому, что они фальсифицированы. Подавляющая часть их (исключая рассказы о чудесах) достоверна в той степени, в какой достоверны любые воспоминания очевидцев. Человеческая память не механична, а эмоциональна, она фиксирует детали, производящие впечатление на данное лицо, опуская остальное. Поэтому зрительно яркие воспоминания о далеком прошлом почти всегда не датированы и лишь привязываются к каким-то другим событиям, врезавшимся в память. Точно так же запоминаются эффектные фразы, но может забыться, кто их произнес и т. д.

Но если мы, современные люди, привыкшие отмечать не только годы, а минуты, часто забываем, в каком году произошло то или иное событие, то как же требовать от мекканцев начала VII в., не имевших даже летосчисления, чтобы они точно помнили, сколько лет прошло от одного события до другого или когда, какого числа, родился тот или иной человек? События, о которых по памяти рассказывали сподвижники Мухаммада, в большинстве случаев достоверны в том, что само событие, действительно имело место, его не выдумали, но оно могло быть неверно датировано абсолютно или относительно другого, могли быть перепутаны действующие лица. Словом, мы находимся в таком же положении, как следователь из детективной истории, которому каждый очевидец дорожного происшествия добросовестно называет другой цвет и марку скрывшегося автомобиля. Естественно, что, говоря о достоверности рассказов, не имеющих легендарного характера, мы не должны забывать о тенденциозности многих сообщений, определявшейся не только более поздними религиозно-политическими симпатиями, но и понятным тщеславием рассказчиков, желавших возвысить себя в глазах слушателей.

Близкие к Мухаммаду люди не придавали значения фиксации или систематизированной передаче своих воспоминаний о нем, заботясь, прежде всего, о сохранении главного – текстов откровений. Когда же была осознана необходимость фиксации воспоминаний, то ближайшие сподвижники Мухаммада уже ушли из жизни, а остались либо второстепенные лица, знавшие лишь последние годы его жизни, либо люди, знакомые с отдельными эпизодами его допророческой биографии со слов предыдущего поколения. Наиболее интересны для понимания характера Мухаммада и его поведения в семье воспоминания его самой молодой и любимой жены Аиши, с которой он иногда откровенничал больше, чем с кем-нибудь из окружения, но и они в основном касаются последнего десятилетия его жизни.

Противоречивые датировки и даже полное отсутствие хотя бы относительных дат для многих эпизодов жизни Мухаммада представляют наибольшее затруднение при реконструкции раннего этапа биографии. Конечно, и из этих путаных сведений можно извлечь какие-то дополнительные крупицы истины, но это возможно только при таком детальном анализе, который в настоящей работе невозможен.

Сложности начинаются с определения времени рождения Мухаммада. В исламе давно канонизировано празднование дня рождения пророка 12 раби I [+59], а годом его рождения принято считать «год слона» – 570 г. Однако это только одна из дат, указываемых источниками, которой отдано предпочтение на основании убеждения, что по особой милости Аллаха Мухаммад умер в тот же день недели и месяца, в какой родился [+60]; но если даже дата смерти не бесспорна (см. конец гл. 4), то трудно поверить, чтобы запомнилась дата рождения одного из многочисленных, ничем не приметных младенцев [+61].

Удивляться этому не приходится. В любом обществе, не знающем официальной регистрации рождения и обычая праздновать дни рождения, даты рождения запоминаются только относительно каких-то из ряда вон выходящих событий (которые сами по себе не имеют точной датировки). В случае с рождением Мухаммада таким событием стало прибытие войска со слоном, однако оно, как мы уже говорили, точно не датировано [+62] и может быть определено только сопоставлением с возрастом лиц, которые родились около этого времени.

Некоторые варианты датировки заслуживают серьезного рассмотрения. Так, дата «10 лет после слона» будет соответствовать, при традиционной датировке похода, 580 г. н. э. Ее считал наиболее вероятной А. Лямменс, опираясь на дату 892 г. эры Александра приводимую у Бар Эбрея [+63]. Однако, скорее всего, это ошибочный вариант даты, упоминаемой ал-Бируни, – 882 г. эры Александра, т. е. 570 г. н. э., тем более что существуют другие, косвенные датировки, показывающие, что Мухаммад родился до 580 г., скорее всего в пределах 570–573 гг. [+64]. Следовательно, оценивая те или иные события в жизни Мухаммада, мы можем полагаться на оценки его возраста, сохраненные мусульманской традицией.

Мухаммад был единственным, но, видимо, не первым ребенком Абдаллаха [+65], младшего сына Абдалмутталиба. Мать Мухаммада, Амина, происходила из рода зухра, а ее мать – из рода абдаддар. Абдаллах умер в Йасрибе вскоре после рождения сына то ли на обратном пути из Газзы, то ли во время торговой поездки в Йасриб. По обычаю состоятельных мекканцев мальчика отдали кормилице-бедуинке по имени Халима из племени са'д б. бакр (из хавазин), у которой он прожил около пяти лет.

К этому периоду биографы Мухаммада относят рассказ о том, как ангелы вскрыли ему грудь и очистили сердце от скверны [+66]. Некоторые исследователи пытались видеть в нем отражение какого-то реального факта, искаженное воспоминание о припадках типа эпилептических, которыми будто бы объясняются экстатические видения Мухаммада в зрелом возрасте [+67]. Происхождение этих рассказов очень подозрительно [+68], видимо, они родились через несколько лет после смерти Мухаммада в среде благочестивых сочинителей, черпавших вдохновение в готовом репертуаре религиозных легенд Ближнего Востока, для объяснения образного выражения Корана: «Разве Мы не раскрыли тебе твою грудь?» [Кор., пер., XCIV, 1].

На шестом году жизни Мухаммад лишился матери, скончавшейся в Абве на обратном пути из Йасриба, куда она ездила с сыном на могилу мужа. Сироту приютил сначала дед, Абдал-мутталиб, а через два года, когда дед умер, – дядя Абдманаф, больше известный как Абу Талиб. Как и все хашимиты, он занимался торговлей, но большого богатства не имел, семья с четырьмя детьми жила скромно, и Мухаммад, видимо, не всегда ел досыта [+69]. Когда Мухаммаду было лет 12–13, дядя взял его с собой на ярмарку в Бусру (Южная Сирия); об этой поездке сообщается лишь то, что будто бы некий монах возвестил там курайшитам, что среди них находится пророк [+70]. Лет с пятнадцати Мухаммад начал самостоятельную жизнь: какое-то время нанимался пасти овец мекканцев [+71], а потом, вероятно, участвовал в снаряжении караванов. Около 590 г. он принял участие в сражении близ Указа, а затем был среди хашимитов, заключавших союз хилф ал-фудул [+72].

О том, насколько незавидно было положение Мухаммада в те годы, свидетельствует отказ Абу Талиба выдать за него свою Дочь Фахиту (Умм Хани), которую он выдал за махзумита Хубайру б. Абу Вахба. На упрек племянника, что ему предпочли человека из другого рода, Абу Талиб ответил: «Да, мы породнились с ними – благородный достоин благородного» [+73].

Только около 595 г. в жизни Мухаммада произошел поворот к лучшему. По совету Абу Талиба он нанялся в качестве приказчика сопроводить в сирийском караване товары богатой вдовы Хадиджи бинт Хувайлид. Плата была не слишком великf– четыре молодых верблюда, но главное было не в ней: Мухаммад понравился Хадидже, она дала ему это понять, он посватался, получил согласие и стал ее мужем.

Хадиджа принадлежала к близкому хашимитам роду асад, была уже дважды замужем и от последнего брака имела малолетнего сына. Это была умная, энергичная женщина, сохранившая право распоряжения своим капиталом и в новом браке. Поэтому когда Мухаммад захотел одарить свою бывшую кормилицу Халиму, то «рассказал о ней Хадидже, и она дала ей 40 овец и верблюда для езды» [+74].

Брак Мухаммада в оценках европейских исследователей всегда выглядит несколько некрасивым, чем-то вроде прихоти богатой старой купчихи, польстившейся на молодого человека. Основанием для этого служит утвердившееся в мусульманской исторической традиции мнение, что Хадидже, когда она выходила замуж за Мухаммада, было 40 лет, между тем имеются сведения, что ей было всего 28 лет [+75], и это многое меняет в оценке их счастливого брака. Сам Мухаммад всегда тепло вспоминал свою первую супругу, которая была для него не только женой, но и лучшим другом.

После женитьбы Мухаммад занялся торговлей кожами, но не смог завести собственное дело, а торговал на паях в лавке своего компаньона ас-Саиба б. Абу Саиба ал-Махзуми [+76]. В дальние торговые поездки он, видимо, больше не пускался. Характерно, что Мухаммад не кооперировался с кем-либо из хашимитов: видимо, родоплеменные узы, о которых так много говорят при характеристике мекканского общества этого периода, нередко отступали перед денежными расчетами.

Так, когда Абу Талиб после смерти старшего брата, аз-Зубайра (рубеж VI–VII вв.), стал главой хашимитов и оказался не в состоянии выполнять почетную обязанность кормить и поить паломников, то его богатый младший брат, ал-Аббас, дважды дав деньги на покрытие расходов, потребовал затем в погашение долга передать это право ему. Абу Талиб настолько разорился, что родственникам пришлось взять его младших детей к себе [+77]. Мухаммад приютил самого младшего из них, Али, которому предстояло сыграть огромную роль в истории ислама, сказывающуюся даже в наши дни.

К этому времени у Мухаммада была уже большая семья. Его первенец, ал-Касим, по которому его самого стали звать Абу-л-Касим [+78], умер, едва начав ходить, но затем одна за другой появились четыре дочери: Зайнаб, Рукаййа, Умм Кулсум и Фатима. Дом обслуживало несколько рабов и рабынь. Особое место среди них занимал Зайд б. ал-Хариса, юноша из племени калб, захваченный в детстве во время набега и проданный в рабство, которого Хадиджа подарила супругу. Мухаммад через некоторое время торжественно освободил его перед Ка'бой и объявил своим сыном [+79].

Между тем в Мекке произошло знаменательное событие: курайшиты решились взяться за ремонт Ка'бы, которая сначала выгорела изнутри, а затем пострадала от селя и стояла некоторое время в виде полуразрушенного остова.

Мекканцы купили обломки византийского корабля, потерпевшего крушение возле Джидды, и наняли корабельного плотника для выполнения непривычных для них плотницких работ. Стены были разобраны до основания и затем возведены вновь из перемежающихся рядов камня и деревянных брусьев. Вход был поднят выше человеческого роста, чтобы внутрь не попадали дождевые потоки и не могли пробраться злоумышленники. Стены были подняты вдвое, до 18 локтей (9 м), наконец, Ка'ба впервые получила крышу, которую поддерживали шесть деревянных столбов. Изнутри стены были оштукатурены и покрыты росписями [+80]. Для возведения стен курайшиты разделились на четыре группы, в какой-то мере отражающие существовавшие союзные отношения и соседство [+81].

Ремонт Ка'бы был не просто сложной для мекканцев технической задачей, а прежде всего идеологическим событием большой значимости. Требовалось большое мужество, чтобы вынуть первые камни из стены храма, не помогало даже сознание того, что совершается благое дело. Никто не решался приступить к разборке стены, пока не увидели, что ал-Валид б. Мугира выломал часть стены и не был наказан. Разбирая старый храм и возводя новый, курайшиты еще больше проникались сознанием своей особой связи с божеством. Особенно это касалось снятия с места «черного камня».

Мусульманская традиция приписывает честь этой инициативы Мухаммаду. Он будто бы первый взялся за это, и ему помогли в переноске старейшины четырех строительных групп [+82]. Этот рассказ может быть благочестивой выдумкой, но, с другой стороны, в нем нет ничего невероятного. Возможно, сознание особой близости к божеству охватило Мухаммеда именно в этот момент.

Примечательно, что инициатива перестройки принадлежала не охранителям храма, бану абдаддар, а махзумитам, что, возможно, отражает их возросшее значение.

Перестройку Ка'бы курайшитская традиция относит к 10-му году после женитьбы Мухаммеда, т. е. к 603–605 гг. Этим же временем датируется рождение у Абу Талиба последнего сына, Али.