Текст книги "Попаданцы в стране царя Петра (СИ)"

Автор книги: Олег Белоус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 4

  Солнечное утро 13 мая не для всех началось с трудов и повседневных забот. Люди еще только добирались на работу, теснясь в маршрутных такси, сменивших поглощавших дефицитную солярку автобусы, когда черный Range Rover с тонированными стеклами плавно затормозил у свежеокрашенного перед майскими праздниками здания городской администрации. Проехав еще немного по улице Ленина, аккуратно свернул, разбрызгивая многочисленные лужи, оставшиеся после ночного дождя направо, во двор. Машина плавно остановилась у второго, не для всех, входа в ресторан Степные Дали. Большинство подобных заведений города в условиях карточной системы на продовольствие вынуждено закрылись, но только не лучшее заведение города. Дверь автомобиля открылась, с водительского места на асфальт вылез Романов Федор Владиславович, высокого роста человек в классическом костюме с худым и нервным лицом – хозяин множества больших и маленьких магазинов, хозяин ресторана Степные Дали и по совместительству депутат городского Совета. Глухо чавкнула закрываясь дверь машины, тонко пискнула, включаясь сигналка. Быстрый взгляд упал на часы, он приехал вовремя. Брезгливо глянув на неглубокую лужу на асфальте перед входом в здание, он осторожно, стараясь не испачкать блестящие на солнце словно лакированные черные ботинки обошел ее. Пробормотав что-то недовольным голосом под нос, открыл оказавшуюся незакрытой оббитую металлом дверь. Недолгий, хорошо знакомый путь по полутемному коридору, затем вверх по лестнице на второй этаж. Все громче доносящаяся из-за двери звуки 'Владимирского централа'. Федор Владиславович уверенной походкой зашел в приватный зал, там его уж ожидали. Слегка сощуренные глаза цепко пробежались по лицам собравшихся за длинным столом из благородного натурального дерева. Приехали все, кого он пригласил. Он ощутимо расслабился, на губах появилась радушная улыбка гостеприимного хозяина, вот только если бы кто-нибудь дал себе труд внимательно присмотреться к Романову, то появлялось мерзкое впечатление, словно неожиданно коснулся скользкой и холодной жабы.

  -Доброе утро, господа, – провозгласил Федор Владиславович, от стола послышались ответные крики приглашенных на банкет гостей. На стоящем посредине и укрытом белоснежной скатертью столе, словно и не было введено карточной системы, в изобилии стояли приготовленные искусными поварами ресторана тарелки с разнообразными и дорогими блюдами, изысканными закусками. По просторному залу витали соблазнительные мясные и рыбные запахи. Свежий ветерок из распахнутых настежь окон играл длинными, до пола плотными шторами, приносил с улицы запахи свежести и цветущей сирени. Солнечный свет преломлялся на стоящий посредине стола внушительной батарее дорогих водок и коньяков, бросая разноцветные блики на скатерть.

  В зале остались только приглашенные гости, официанты, дожидавшиеся прихода хозяина заведения, недружно поздоровавшись, немедленно удалились. Федор Владиславович неторопливо обошел вокруг стола, крепко пожимая протянутые руки. Время от времени останавливаясь и отвечая на поздравления с юбилеем ресторана. Собравшиеся, крепкие мужики в возрасте от сорока до пятидесяти или немного больше, в основном занимались торговлей, гостиничным бизнесом или содержали кафешки и рестораны. По мнению Федора Владиславовича, они и составляли высшее общество города. В компанию к ним затесалась единственная женщина – хозяйка небольшого швейного цеха. Каждый из собравшихся начав собственное дело в лихие девяностые почти с нуля, сумел сколотить приличный капитал, и к десятым годам двадцать первого века, как и Романов стал в масштабах маленького города известным предпринимателем. Кто-то конкурент, кто-то приятель, но всех их собрали общие непростые проблемы. Вместе они сплоченной группой безуспешно противостояли на выборах нынешнему мэру. Про каждого из них Романов знал слишком много компрометирующего перед городской властью чтобы в известной мере не опасаться предательства и доверять им. Впрочем, и им многое было известно о грязных делишках Федора Владиславовича.

  Сняв пиджак и небрежно набросив его на спинку стула, Романов уселся на свободное место во главе стола. 'Жаль лишь что никто из директоров заводов не принял предложение поучаствовать в мероприятии. Даже вечно фрондирующий директор ГРЭС на этот раз на недвусмысленные намеки Романова, отделался лишь неопределенным обещанием помогать в благом деле'.

  -Прошу Вас, угощайтесь, – заявил Федор Владиславович и мысленно поморщился. Праздничный банкет обходился в копеечку, но по-другому собрать сливки городского общества, да еще так чтобы никто не заподозрил неладного, было невозможно. Когда гости утолили первый голод и даже пропустили по паре рюмочек Hennessy и других напитков, зорко наблюдавший за ними хозяин небрежно отодвинул тарелку в сторону и дистанционником уменьшил громкость орущих на стенках музыкальных колонок.

  Hennessy – один из старейших и известнейших французских коньячных домов.

  Хотя со всеми гостями уже прошли предварительные разговоры, но еще ничего не решено. Наступил его звездный час, но эту партию он должен провести филигранно, чтобы добиться от битых жизнью и бывалых людей поддержки и участия в рискованном предприятии.

  -Уважаемые друзья, -начал он заранее подготовленную речь. Собравшиеся, поняв, что начинается то, ради чего они все здесь собрались, отложили столовые приборы, настороженные взгляды скрестились на гостеприимном хозяине.

  -Прошло уже три недели, когда божьим промышлением, – Федор Владиславович повернулся к углу, поискал глазами икону, не найдя, нервно дернул уголком рта. Несмотря на это правая рука размашисто перекрестилась, – мы перенеслись в семнадцатый век. И что мы видим? Российская Федерация еще не появилась и центральных московских властей больше нет, есть только петровская Русь, которая знать не знает никакого мэра Соловьева. Не страны, не законов по которым Соловьев выбирался больше нет, и кто такой он тогда? Да никто! Такой-же рядовой гражданин, как и мы! У городской власти больше нет легитимности! Царь его не назначал Главой города. И встает вопрос почему мы, лучшие люди города должны ему подчиняться? Он что подтвердил свою легитимность? Были перевыборы? Нет! А что делает наш мэр Соловьев вместо того, чтобы готовить новые, честные выборы?

  Голос Романова задрожал от плохо скрываемого праведного негодования:

  – Вместо того чтобы поддерживать социально-ответственный бизнес в трудное время, он ввел карточную систему для населения словно во время военного коммунизма. В администрации города образовали планово-промышленное управление, которое диктует честным бизнесменам по каким ценам продавать продукцию, словно, мы! – при этих словах он яростно ткнул себя в грудь рукой, -сами не знаем по какой цене что нам продавать!

  Романов обвел полным праведного гнева взглядом собравшихся, ответивших ему дружным согласным гулом, затем продолжил обличительную речь:

  -Малейшая попытка изменить цены или продавать товары без дурацких карточек приводит к тому, что администрация немедленно запрещает нам отпуск товаров с оптовых складов, а городские чинуши отправляются по нашим магазинам и безбожно штрафуют честных предпринимателей! Я всегда знал, что Витька изрядный самодур, но теперь он еще и настоящий диктатор!

  Собравшиеся разразились дружным согласным шумом.

  -Да Витька ох..., – запальчиво начал плотный мужчина в рубашке с короткими рукавами и с хитрыми татарскими глазами, но в последний момент он оглянулся на единственную женщину в их компании и в замешательстве закрыл рот. Та не смогла смолчать и добавила неожиданно низким, почти мужским голосом:

  – Виктор Александрович после Переноса не дает даже вздохнуть честному бизнесу, терпеть это нельзя.

  -Да еще та сволочь! Устроил тут коммунизм, не дает честным бизнесменам развернуться! – поддержал даму кто-то из собравшихся.

  Дождавшись, когда толпа успокоится, Романов продолжил список претензий к Главе города:

   -Далее, он фактически национализировал заводы. Как будто мы, предприниматели хуже него разбираемся, что в первую очередь необходимо нашему городу! Если бы он действительно хотел блага, то мог поручить руководство предприятиями тем, кто уже показал себя талантливыми бизнесменами, вместо этого он расставил на директорские места своих выкормышей или оставил заезжих варягов. Нет чтобы опереться на лучших людей города, вместо этого он всячески усложняет нам жизнь. Если так пойдет и дальше, то я не удивлюсь если Витька попытается отнять бизнес и у нас.

  Федор Владиславович на секунду прервался, зал ответил недовольным гулом. По тонким губам оратора пробежала кривая улыбка, а рука указал на гостей:

  -Вот кто достоин, возглавить предприятия! – патетическим голосом провозгласил он, глаза его предательски вильнули в сторону. 'А еще напрочь разграбить их, естественно при условии, если я получу власть в городе и самый лакомый кусок собственности'. И город, и его жителей ему не было жалко, оставаться в нем жить он не планировал.

  Федор Владиславович сделал паузу и посмотрел на реакцию сидевших за столом предпринимателей. После принятых на грудь рюмочек они повеселели и предложение Романова приняли явно благосклонно. Он снова усмехнулся, но на этот раз несколько спокойнее, смахнул платочком пот с лысины и продолжил более фривольным тоном:

  -Мэр объявил монополию внешней торговли и строит на границе наших земель там, где традиционное место проведения ярмарок, поселок для иноземных купцов. Неделю тому назад прибыл на ярмарку первый караван из Бухары со среднеазиатскими и китайскими товарами. Хотя купцы направлялись к местным кочевникам, но от городских товаров они обалдели и распродал почти все, что приготовлено для торга. Деньги там крутятся сумасшедшие. За штампованный из чугуна котел дают золотую монету! И все эти деньги утекают мимо нас!

  -Чугунные котлы не штампуют, их льют– притворно-ласково улыбнувшись, поправил татарин.

  -Равиль, да какая разница, – отмахнулся Романов, неприязненно глянув на татарина. Он не любил, и завидовал его уму и удачливости в делах, – главное, что бешеные деньги, власть и громадные возможности лежат валяются перед нами и ждут, когда мы подымем их и только Соловьев не дает нам воспользоваться своим шансом.

  Собравшиеся за столом угрюмо молчали. Сидевший на дальнем конце стола мужчина лет сорока со злым взглядом, потушил в пепельнице сигарету и громко произнес:

  -Он раздал оружие босоте и назвал ее казаками вместо того, чтобы выдавать его только людям солидным, состоятельным. А еще разрешил свободное владение и продажу оружия! Словно справка от полиции делает человека порядочным. И что я теперь должен бояться, а не придут ли они меня самого грабить опереточные казачки, когда Витька разбазарит городские запасы?

  Затем налив рюмку дорогого коньяка, и отодвинув в сторону мешавший галстук, он лихо закинул ее в рот.

  Халявщик проклятый, больше такого спиртного нет во всем мире, на Вас не напасешься, подумал, не прекращая радушно улыбаться, Федор Владиславович. 'Ну ничего, главное правильно провести эту партию, а когда перееду в Москву, там можно будет развернуться и не считать каждую копеечку!'

  -Что ты предлагаешь?

  -Кар, кар! – громко и недовольно каркнула здоровенная иссиню черная ворона, присевшая на ветку росшей напротив окна липы.

  Федор Владиславович нервно вздрогнул и бросил раздосадованный взгляд на окно.

  -Нам необходимо избавиться от мэра, он слишком зажрался и не понимает по-хорошему, – Романов оглядел притихших предпринимателей, – Все согласны?

  Сидевшие за столом промолчали. По губам Романова мелькнула довольная ухмылка, он продолжил речь:

  – Предлагаю, создать большинство в городском совете, купить депутатов, за любую цену... и принять постановление, по которому мэр станет свадебным генералом, а реальная власть перейдет к нашим представителям! – он крепко сжал руку в кулак.

  -А если не сможем собрать большинство депутатов? -выкрикнул мужчина с семитскими чертами лица.

  -Значит, соберем толпу на площади перед администрацией из недовольных, а Витька сумел их наплодить множество и выгоним его как не оправдавшего народное доверие.

  Зал затих, владельцы жизни придирчиво взвешивали выгоды и возможные риски от предложения Романова. По всему выходило что игра стоила свеч. Власть, пусть и негласная, могла стократно окупить вложения в переворот. Солнце спряталось за случайную тучку, в зале стремительно потемнело. Гостеприимный хозяин поднялся, подошел к стене, щелкнул переключатель, загоревшиеся на потолке лампы высветили сосредоточенные лица собравшихся. Романов вернулся и встал перед своим стулом, пробежался взглядом по задумчивым лицам.

  -Господа! -обратился он к собравшимся, -как говорится накатила грусть? Накати и ты! Наполняем рюмки!

  Он первый наполнил себе коньячный бокал, тонкий аромат благородного напитка защекотал ноздри. Дождавшись, когда гости поднимут бокалы и рюмки, провозгласил:

  -За нас! За лучших людей города, достойных вести его в будущее!

  Он слегка пригубил коньяк, продолжая оценивать состояния собравшихся, не пора ли подкинуть новых дров в топку недовольства. По залу поплыл тонкий звон, от соприкосновения наполненных дорогими напитками бокалов и рюмок, публика достойно закусила, нахмуренные лица слегка прояснились. Толпа все больше пьянела.

  Мужчина с семитскими чертами лица поставил полупустой бокал на столешницу, его лицо исказила неприятная судорога, которая тут же пропала, он снова стала настороженно-спокойным. Рассеяно побарабанив кончиками пальцев по тщательному выбритому подбородку он спросил Романова, комедийно пародируя одесский говор:

  -Нет, так что ты получишь, если скинуть Витьку я понимаю, не понимаю я лишь одно, мне какой от этого гешефт? Кинешь свои объедки?

  Напряженные лица присутствующих разом повернулись к бузотеру и инициатору встречи. Что ответит на обвинение Романов?

  -Ты Александр, как всегда в своем репертуаре! – воскликнул Федор Владиславович, широко разводя руки, словно хотел обняться с оппонентом, но обниматься и не подумал, а сказал жестко:

  -Только о собственной выгоде думаешь.

  Его собеседник развел руки в стороны и ответил со все тем же акцентом:

  -Ну так что Вы хотели? Меня, как и всех здесь присутствующих, интересует мой интерес! -он замолчал, с интересом рассматривая Романова, по лицу которого промелькнула смесь озлобленности и нетерпения, впрочем, тут-же сменившаяся благожелательной улыбкой.

  'Главный вопрос, что получит каждый из присутствующих, от него зависит поддержат меня или нет. Витьку, пока совсем не зарвется, они согласны терпеть'.

  -Вопрос кто станет кем после, – последнее слово Романов выделил голосом, – мы сейчас обсудим, но я гарантирую отмену карточной системы и фиксированных цен, допуск бизнеса к торговле со среднеазиатскими и прочими купцами и передачу заводов в управление городским предпринимателям! И еще помнишь тендер на поставку обедов в школы, под который ты взял кредит, и проиграл? И отдавая деньги банку тебе пришлось продать заправку?

  Его собеседник нехорошо прищурился, все балагурство с 'одесским' акцентом с него слезло как шкура с линяющего хищника, наружу вышла его человеческая сущность – двуногого хищника.

  -И?

  -Я точно знаю, что это Соловьев дал указание прокатить тебя!

  Глаза мужчина с семитскими чертами лица полыхнули сдержанным гневом, а губы побледнели и сжались в тонкую линию. Налив бокал коньяка, глотнув из него, он произнес, словно выплюнул слова:

  -Падла! ...Я с тобой Владиславович!

  -А что скажут военные и полиция, если мы попытаемся убрать Виктора? – задумчиво почесав подбородок, спросил мужчина с хитрыми татарскими глазами. Он долгое время был приятелем Соловьеву, вместе они работали в городской администрации, затем что-то не поделили и их пути разошлись. Татарин Равиль ушел в личный бизнес, где благодаря наработанным неформальным связям его дела стремительно пошли в гору.

  -Я сам был военным, и понимаю их психологию, если мы прочно возьмем власть, они не станут раскачивать тонущую лодку, и устраивать бучу в городе, – ответил Романов. Он действительно закончил в конце восьмидесятых прошлого века Ярославское военное училище по профессии военного финансиста и даже успел получить звание старшего лейтенанта, но в результате темной истории, когда его едва не посадили за растрату, вынужденно уволился.

  Мужчина со злым взглядом трубно высморкался в платок и спрятав его в карман, произнес:

  -Нет, это все ерунда, Витька руками и ногами станет держаться за власть. Так мы его не скинем, есть план, на случай если он заартачится?

   'О! – подумал Романов, если даже этот говорит 'мы' скинем Витьку, значит они уже мои, вопрос лишь в гарантиях что все пройдет гладко!

  -Значит, обратимся к смотрящему за городом и попросим его решить проблему, – хищно улыбнулся хозяин, – есть еще принципиальные вопросы?

  -Ну, наверное, нет, – оглядев притихшую публику отозвался татарин, по губам его скользнула едва заметная, но довольная улыбка, – остаются сущие мелочи, как изменим Устав города, кто станет фактическим Главой города, и другие мелочи.

  -Это мы сейчас обсудим, -согласился Романов, -мои предложения не сомневаюсь устроят всех. Надо решить главный вопрос, все согласны что нужно убрать мэра? – собравшиеся дружно закивали.

  'Успех! Подкоплю золота с серебром, возьму лучших мастеров с инженерами и махну к Петрушке первому. С деньгами, моими знаниями двадцать первого века и оборотистостью, я стану для него Меньшиковым! Светлейший князь Федор Владиславович! Звучит! Только фамилию нужно поменять, около престола в Москве должен быть лишь один Романов!' Федор Владиславович коротко хохотнул:

  -В таком случае если возражений нет по главному вопросу, предлагаю сложится на мероприятие, думаю, по сто тысяч достаточно...

  Утром этого же дня Александр с трудом разлепил глаза. Проснулся он не как обычно от звонка будильника, а от резкого звука захлопнувшейся входной двери. Это сосед-летчик убежал на дежурство. С утра он летел на своем мотодельтаплане патрулировать границы перенесенной вместе с городом территории и до вечера его можно было дома не ожидать. Пронзительный свет наотмашь ударил по глазам, при этом почему-то в основном слева, справа мир виделся через щелочку. Сон улетучился, словно его и не было. Яркое весеннее солнце врывалось сквозь не задернутое шторой окно в комнату, разрезая сырой весенний воздух косыми лучами. Из открытой форточки доносилось мелодичное пение птиц, внезапный порыв ветра принес волну свежести и запах цветущей сирени. Александр прислушался к еще не до конца проснувшемуся организму. Занудно ныли ребра и почему-то не открывался, и дергался правый глаз, а голова трещала как после дикого похмелья. Вообще-то он почти не пил, но опыт похмелья он успел получить. В Новогоднюю ночь, проведенную в небольшом кафе в компании Оли, он до утра праздновал и безобразил с алкогольными напитками, потом до позднего вечера страдал и мучился, так что никакие анальгины не помогали. Александр осторожно притронулся к глазу. Больно! И здоровенная шишка пониже, на скуле. Подоспели вчерашние воспоминания, перед мысленным взором замелькали уголовные рожи избивших его парней. Он яростно скрипнул зубами и тут же приглушенно охнул от вспышки боли, взорвавшейся в голове. Терпеливо переждав, когда она пройдет, задумался. Спать больше не хотелось. Сколько времени то? Нащупав на прикроватной тумбочке мобильник, он поднес его к видящему глазу. Ого! Всего шесть часов утра, вставать на службу вроде еще рано, но и спать не хочется.

  С трудом приподняв с подушки голову, он опустил ноги с кровати на холодные доски пола и внимательно осмотрел 'боевые' раны. Несколько шикарных синяков вызревали на боках, но, впрочем, ничего страшного, бывало и посильнее доставалось в подростковых драках, вот только беспокоил не открывающийся правый глаз. Александр осторожно приподнялся с кровати, еще раз охнув от небольшой бомбы, взорвавшейся от неосторожного движения в голове, потихоньку доплелся до ванны. Глянул в небольшое зеркало, укрепленное над раковиной. Нарисовавшийся вид не радовал: деформированная на правую половину физиономия с роскошным, уже начавшим синеть фингалом под сжавшимся в узенькую щелочку, как у китайца глазом и второй синяк, поменьше на челюсти. Он поморщился. Блин! Ну и рожа! Да как же я в таком виде на службу пойду, перед срочниками позориться? Голова трещит, а вид как будто у избитого бомжа. Решено, попрошу отгула у ротного, необходимо время чтобы хоть немного привести себя в порядок....

  С ротным-бывшим начальником отдела длительного хранения техники рембазы, несмотря на всю разницу положения майора и молодого лейтенанта, у него сложились неплохие отношения еще до Переноса, так что Александр надеялся, что тот войдет в положение.

  Он оглянулся, вместо туалетного мыла лежал кусок чего-то непонятного, больше похожего по консистенции на хозяйственное. Доморощенное, после Переноса изделие, приобретенное соседом, решил Александр, впрочем, когда он осторожно понюхал его, оказалось что пахнет вполне приятно какими-то травами и мылится вполне нормально. Пойдет, решил он. Кое-как умылся, немного полегчало. Проковыляв обратно в комнату, он покопался в шкафу, нашел в аптечке пачку аспирина. Проковыляв обратно в комнату, он покопался в шкафу, нашел в аптечке пачку аспирина. Подхватив по пути мобильный телефон прошел на кухню. Вытащив из довольно урчащего после ночи, когда холодильник стоял обесточенный, бутылку воды, запил таблетку. Рухнув на табуретку у кухонного стола, торопливо набрал номер мобильника непосредственного начальника-командира роты. По привычке поднес телефон к правому уху, глаз немедленно прострелило болью. Мучительно ойкнув и поморщившись на собственную неловкость, он переложил телефон на другую сторону.

   Дзинь! Дзинь! Настойчиво трещали звонки, но к трубке долго никто не подходил, так что Александр начал беспокоиться. Ну возьми же трубку! Уже утро ты не можешь еще спать!

  – Да, – заспанный голос должен был дать понять тому, кто так рано позвонил, что ротный жутко недоволен, что его разбудили.

   -Здравия желаю, товарищ майор, лейтенант Петелин беспокоит!

   В трубке сладко зевнули и басистый, голос ротного ответил:

  – Здорово Петелин! Ты время видел?

  -Да, -растерялся Александр, делая паузу, но не успел продолжить, потому, что ротный перебил его.

   -Я вчера в двенадцать ночи домой пришел! Ты какого черта в такую рань будешь?

  В трубке послышался громкий младенческий плачь и недовольный женский голос.

  -Ну вот Сашку разбудил, теперь не заснет, – обреченным голосом сообщил ротный и добавил, – чего звонил говори уж!

  -Когда я вчера возвращался домой у подъезда на меня напали какие-то парни, можно я возьму на сегодня отгул, чтобы оклематься?

  Последовала короткая пауза, а затем послышался мгновенно изменившийся настороженный голос:

  -Стоп! Четко и внятно рассказываешь с самого начала что произошло!

  -Возвращался домой, у подъезда встретили какие-то двое уголовников. Вначале попросили закурить, потом стали требовать, чтобы я перестал встречаться с Олей. Я отказался. Тогда завязалась драка. Их двое, здоровые такие. Сбили с ног, попинали. Затем их отозвал другой мужик, сидевший в машине. Он тоже грозил, если не перестану встречаться с Ольгой.

  -Так-так, – донеслось из трубки. Похоже, что ротный лихорадочно о чем-то размышлял.

  -Сильно досталось?

  -Да так, не очень, только под глаз похоже хорошо засветили, совсем не видит, -немного скривившись признался Александр.

  Ротный еще помедлил, затем все так же настороженно произнес:

  -А кто такая Ольга?

  -Невеста моя, Ольга Соловьева, – произнес Александр. Не выдержав похвастался, – она племянница мэра и сейчас живет в его доме!

  -Вот как? – на это раз пауза была более продолжительной.

  Внезапно словно луч света сверкнул в мозгу Александра, объясняя все странности поведения напавших на него уголовников. Он на мгновение растерянно замер вспоминая подробности. Не может быть! Неужели нападение на него как-то связано с мэром города? Александр нахмурился, но не успел он обкатать запоздалую мысль, как в трубке раздалось:

  -Так, на сегодня я даю тебе отгул, будь у телефона, я звоню комбату, -отрывисто произнес ротный и отключился.

   Александр несколько раз набирал телефонный номер Ольги, но трубку никто так и не взял, давая повод самых черных предположений. Вчера он ей тоже звонил, но она так и не ответила... Что это, случайность или ее насильно удерживают в доме у дяди, размышлял он. Так и не придя к однозначному выводу, он торопливо набил подруге смску с просьбой ему перезвонить и занялся приготовлением завтрака. Он уже заканчивал расправляться с яичницей-глазуньей, когда вновь пронзительно зазвенел телефон. Высветившийся на экране номер был ему не знаком.

   -Петелин? Подполковник Изюмов, – раздался знакомый голос командира батальона. Александр немного растерялся, но и ощутил острое волнение. Большое начальство еще никогда не удостаивало его звонков, уровень общения лейтенанта-командир роты-начальник отдела рембазы.

   -Здравия желаю! – торопливо поздоровался Александр.

   -Здравствуй, – небрежно отмахнулся комбат, и тут же осведомился простуженным голосом, – ну что там у тебя произошло. Докладывай все подробно.

  Рассказ подчиненного комбат выслушал молча, лишь в трубке иногда слышалось тяжелое дыхание, потом пару раз задал напряженным голосом уточняющие вопросы, кто из напавших что говорил, да запомнил ли он в лицо кого-нибудь из них. В конце подполковник поинтересовался самочувствием подчиненного. Получив ответы на все интересующие его вопросы, командир на несколько секунд замолчал, видимо размышляя, потом придя к какому-то выводу, вновь обратилась к своему собеседнику и приказал:

   -Значит так, лечись, приводи себя в порядок! Обязательно, – командир выделил последнее слово интонацией, – сходи в травмопункт, сними побои. На службе светиться синяками не надо, даю тебе три дня, шестнадцатого с утра на службе. Понял меня?

  -Так точно, – излишне браво отрапортовал Александр, в трубке послышались гудки отбоя.

  Через час, переодетый в гражданскую одежду лейтенант вышел из травмопункта на крыльцо и облегченно вздохнул. Слава богу ничего серьезного! На улице, в отличие от насквозь пропахшего запахами карболки и лекарств больничного заведения, хорошо. С безоблачного неба понемногу начинает припекать весеннее солнышко, птицы чирикают, в воздухе разлиты ароматы весны, даже холодный ветер не портит настроения. Подъехала карета скорой помощи, остановилась, напротив крыльца. Проворно выскочившие санитары открыли задние двери машины и осторожно вытащили носилки с жалобно постанывающей старухой. В травмопункте, Александра первым делом отправили на второй этаж в рентгенкабинет, потом предпенсионного возраста медсестра молча обработала Александру 'боевые' раны на боках и лице, а молодая улыбчивая доктор-травматолог, внимательно изучив рентгеновские снимки, утешила что трещин на ребрах нет, и он отделался лишь гематомами, а от головы прописала анальгин. Мимо пронесли носилки со старухой. Торопливо посторонившись, Александр спустился с крыльца, достав трубку мобильного вновь набрал номер подруги, но в трубке по-прежнему раздавались лишь длинные гудки. Он нервно нахмурился, забросил телефон в карман и крепко сжал кулаки. Что же с Олей случилось, не давала ему покоя тревожная мысль. Почему от меня требовали отказаться от нее под страхом смерти, а она не берет трубку телефона? Ничего не понятно!

  Размышлял он не долго, так как имел характер импульсивный и взрывчатый. Где располагался дом Соловьева знал весь город, даже коттеджный поселок вокруг в народе прозвали Соловьевкой. Застегнув замок ветровки, все же когда в тени, ветер с севера задувает вполне прилично, он направился в дом Соловьева требовать встречи с подружкой. На улице Советской пустынно, рабочий день в разгаре, а в школах еще не закончился учебный год, лишь ветер разбрасывал по тротуарам обрывки бумаг и мусор. Изредка по дороге проскочит украшенный уродливой нашлепкой газогенератора автомобиль. Александр дошел до перекрестка, справа микрорайон пятиэтажек, слева, ближе к реке поселок Соловьевка. У панельного здания, первый этаж его занимал большой продуктовый магазин 'Россия', его взгляд привлекли выцветшие на солнце буквы 'Аптека'. Болеутоляющих пилюль дома осталось мало, и он решительно свернул в сторону аптеки. Когда Александр зашел в пустой торговый зал, стоявшая за прилавком провизор, сначала оживилась при виде потенциального покупателя, но рассмотрев пару роскошных синяков, украшавших физиономию парня, слегка смутилась, но ничего не сказала, а лишь поинтересовалась, что Александр хочет. Взгляд парня торопливо скользнул по полупустым полкам. Медикаменты, как и многие другие продукты, стали в последнее время дефицитом, купишь, только если повезет.

  -А аспирин есть? – не особо надеясь на удачу поинтересовался Александр.

  -Есть, есть, – ответила довольная, что не приходится отказывать покупателю женщина. Недолго покопавшись под прилавком, она подала бумажный пакетик размерами в половину ладони. Большими буквами на нем красовалась надпись 'Аспирин', а прямо под ней-произведено 10 мая 1689 года. Внутри пересыпался какой-то порошок. Александр удивленно вскинул брови. Уже перешли на местные даты и начали производить простые лекарства! Молодцы! Расплатившись за покупку, он небрежно поинтересовался:

  -А откуда лекарство? Судя по дате и упаковке его произвели в городе.

  Женщина изумленно всплеснула руками:

  -Вы что телевизор не смотрите? Несколько дней подряд показывали экспериментальный фармакологический цех в сельхозакадемии!

  -Слишком занят на работе, некогда телевизор смотреть – смешался под недоумевающим взглядом провизора Александр и смущенно развел руки.

  -А что, много новых лекарств начали производить?

  – Ну, кое-что – обрадовалась собеседнику женщина, – вот Вы порошок аспирина купили, валерьянку еще начали производить, валидол, стрептоцид и еще кое-что, вот много лекарственных трав начали поставлять.

  Лишь сейчас взгляд парня зацепился за несколько рядов с невзрачными белыми пакетиками, отличавшимися друг от друга лишь надписью на них. Александр не разбирался в фармакологии и поэтому не мог оценить каким прорывом для города стало получение стрептоцида. До получения антибиотиков им достаточно успешно лечили опаснейшие заболевания вплоть до чумы, сибирской язвы и даже газового сепсиса. Лекарство стало единственным средством. помимо мер гигиены и санитарной профилактики, для борьбы с особо-опасными инфекциями, естественные очаги которых таились на просторах казахстанских степей.