Текст книги "Власть молнии"

Автор книги: Олег Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

– На Андрея тоже напали. Сейчас он седлает коня и выезжает сюда. Тебе лучше самому поехать к Лядским воротам и позаботиться, чтобы его пропустили. Разумеется, если хочешь, чтобы всё было по-простому, иначе Андрей вынужден будет колдовать и мгновенно перенестись от ворот во двор твоего дома, – закончил Карсидар и с хитрым видом посмотрел на Михайла.

Тот, ясное дело, был против колдовства – по крайней мере, если без него можно обойтись. Не то люди в самом деле удивятся, как это лекарь Андрей утром оказался в городе, не проехав ночью заставу, опять слухи поползут…

– Уговорил, сей же час еду, – согласился Михайло. – Твоя правда, лучше доложить Остромиру о случившемся, когда мы будем знать побольше.

– А этого куда девать? – спросил Карсидар, указывая на прислонённого к стенке главаря налётчиков.

– А давай его в подпол сволокём, – предложил сотник. – Я тебе помогу, а потом Андрея встречать поеду.

Вдвоём они перетащили парализованного в подпол дома, где хранились продуктовые запасы. Тут Михайло и оставил Карсидара, который перво-наперво накрепко привязал одеревеневшее тело к подпирающему потолок деревянному столбу и занялся снятием паралича. Дело это было непростое – он явно переусердствовал с силой удара. Карсидар провозился вплоть до прибытия Читрадривы, и то пленник едва мог шевельнуться. А его широко раскрытые глаза со сжавшимися в точку зрачками оставались по-прежнему остекленевшими.

– Стоп. Пока не продолжай, – велел Читрадрива. – Сначала расскажи, что тут у вас произошло.

Карсидар поведал о случившемся. Затем в свою очередь узнал, что Читрадрива тоже почувствовал опасность сквозь сон, а проснувшись, обнаружил, что в его доме полным-полно змей. Работать с животными ему ещё не доводилось, но от Карсидара он знал, что влиять на них можно, поэтому тут же попытался противостоять ядовитым тварям с помощью хайен-эрец. Правда, они не погибли, но и вперёд не ползли. Получив возможность выбраться из дома через окно, Читрадрива заметил за оградой двоих, которые, увидев его живым и невредимым, с перепугу бросились наутёк. Он послал им вслед парализующий импульс. Несколько поотставший русич погиб, но маленький худенький дикарь, который бегал гораздо быстрее, оказался всего лишь обездвиженным. Затем с Читрадривой связался Карсидар, он пошёл на конюшню, оседлал лошадь и, перебросив дикаря поперёк седла, поскакал в Киев. Пленника они с Михайлом заперли в сарае. По одежде сотник определил, что это не татарин, а «чёрный клобук». Так называлось одно из племён, жившее между русичами. Впрочем, достоверно это не было известно, так как Читрадрива на всякий случай не стал выводить пленника из паралича.

– А теперь мы хорошенечко допросим этого убийцу. – Читрадрива шагнул к парализованному и, склонив голову набок, принялся задумчиво рассматривать его. – Да, ты изрядно постарался. Зачем было так усердствовать? Полегче надо, полегче, сколько тебе объяснять…

– Я и так совсем легонько, – принялся оправдываться Карсидар. – Но слишком уж они меня разозлили. Я подумал, а вдруг Милке угрожает опасность… То есть могла бы угрожать…

Он замялся. Михайло деликатно кашлянул.

– Они за тобой охотились, разве не ясно? – удивился Читрадрива.

Карсидару неудобно было объясняться вслух, тем более в присутствии будущего тестя, и он мысленно послал другу коротенькое представление о своих переживаниях в начале нападения.

– Ага, – Читрадрива неопределённо хмыкнул. – Что ж, понятно. Значит, так… Михайло, сейчас мы с Давидом растормошим этого мерзавца и будем допрашивать. Стой в сторонке и ни в коем случае не вмешивайся, каким бы странным не выглядел допрос. Ясно?

– А чего тут не понять! – сотник крякнул и почесал затылок. – Колдовать начнёте, а то я не знаю вас…

«…поганцев», – мысленно добавил он и предложил:

– Только, может, лучше того… по-простому? Бороду этому шелудивому подпалить, аль ещё как. Я бы отвёз его в поруб да напустил на него заплечных дел мастеров, уж они бы из него всё вытрясли!

– Всё, да не всё, – возразил Читрадрива. – Это во-первых.

– Ну, смотря как пытать…

– Зато мы с Давидом без всяких пыток дознаемся, что он думает. Далее, везти его в поруб – значит, посвящать в наши дела не только государя, но и палачей, и тюремщиков. И в-третьих, таким образом мы покажем остальным, что он жив. А уверен ли ты, что кроме известных нам шестерых, на свободе не остался кто-нибудь ещё? А если так, то какие у них возможности?

– Ну, ты голова-а! – Михайло был восхищён.

А Карсидар от досады хлопнул себя по лбу. Конечно! Ведь налётчики знали даже, в какой комнате он разместился. Видимо, наблюдали за домом не один день. Тщательно готовились… Может быть, подкупили кого из слуг…

– Подкуп исключается, – возразил Читрадрива. – Иначе бы им открыли двери. А вот готовились они основательно, это точно. Другое дело, что недооценили нас обоих.

– Как хорошо, что я подарил тебе перстень! – воскликнул Карсидар. – А я уже пожалел об этом.

– Да, неплохо, – согласился Читрадрива. – Не знаю, как бы я справился без него со змеями и обменялся с тобой мыслями на таком расстоянии. Впрочем, ладно. Займёмся допросом, пока остальные видели парализованного злодея и уверены, что ты его прикончил. Михайло, не вмешивайся. За дело!

Сотник отошёл в сторону и принялся наблюдать, как Карсидар и Читрадрива приводят пленника в чувство.

– Эх, Давид, – вздыхал Читрадрива, когда они отрывались от дела, чтобы передохнуть. – Надо бы тебе работать ещё вдвое-втрое мягче.

Наконец пленник обмяк, повис на верёвках и бессмысленно повёл сонными глазами.

«Отлично, – обрадовался Читрадрива. – Теперь спрашивай его о чём угодно. Я буду следить за его мыслями, а ты следи за моими».

«Может, лучше я? – спросил Карсидар. – Я могу сильнее нажать».

«Нет уж, ты нажимаешь слишком сильно», – не согласился Читрадрива.

Возразить было нечего. Карсидар подошёл к пленнику вплотную, получше прикрутил его к столбу, взял за подбородок и, пристально глядя в глаза, спросил:

– Ты кто такой?

Смысл сказанного до главаря налётчиков не дошёл, он не отреагировал. Карсидар хорошенько потряс его, дал пару оплеух и повторил вопрос.

– Так я тебе… и сказ… зал… – заплетающимся языком пробормотал пленник.

Тут же Карсидар услышал его мысль, как бы исходящую от Читрадривы: «Артемий».

– Ты откуда?

– Оттуда, – пленник криво ухмыльнулся. Но помимо воли в голове у него пронеслось: «Из Суздали», – и эхом отозвалось у Читрадривы.

– Зачем ты явился в Киев? – продолжал спрашивать Карсидар.

Стоявший позади Михайло не выдержал и хотел было сказать, что мерзкого упрямца надо отдать палачу, иначе толку не будет. Читрадрива мигом сделал ему знак молчать. Впрочем, теперь пленник не отпирался:

– Тебя, колдун, убить да вон помощничка твово извести, зачем же ещё! Только вы, смотрю, не такие простые, как кажетесь.

А мысленно он добавил к своей реплике любопытное окончание: «Ничего, вот придёт в Киев Ярослав Всеволодович, он уж вам покажет!»

«Это уже интересно», – вставил от себя Читрадрива.

Карсидар и сам заинтересовался этим и спросил:

– А когда Ярослав в Киев собирается?

Михайло изумлённо промычал, опять не сдержавшись.

– Ишь ты! Вон вы про что ведаете, – протянул Артемий, который ещё не совсем пришёл в себя после обморока и не заподозрил Карсидара в чтении мыслей. Подумав немного, он съязвил:

– На твои похороны, колдун.

Зато мысли пленника приняли явно невесёлый оборот. Стало ясно, что дружины суздальцев выступят в предстоящей битве на стороне татар. Наступление начнётся, едва замёрзнет Днепр и появятся условия для переправы.

– Но это же измена! – возмутился Карсидар. – Как Ярослав Всеволодович согласился на такое? И как согласились другие князья?

Услышав об измене в связи с именем владимиро-суздальского князя, Михайло не вытерпел и шагнул к пленнику. Читрадрива обернулся к сотнику и пригрозил временным параличом, если тот не угомонится. Тогда Михайло вжался в угол и лишь зубами скрипел от досады. А Артемий злобно зыркнул на Карсидара вспыхнувшими глазами, прошипел:

– А ты откелева знаешь про то, чего не спрашивал? Колдуешь, лукавый?! – и вслед за тем принялся на все лады поносить проклятых чародеев.

Однако с мыслями своими он ничего не мог поделать, и Карсидар с Читрадривой узнали интереснейшую вещь. Оказывается, в середине месяца червня во Владимир прибыло новое, ещё более грандиозное посольство из Золотой Орды, чем разгромленное Карсидаром по пути в Муром. Посол передал Ярославу Всеволодовичу, что великий хан Бату ужасно недоволен его обхождением с предыдущими посланцами и удивлён тем более сильно, что великий князь Владимирский и Суздальский отлично знает, сколь ужасна месть татар.

Ярослав Всеволодович оправдывался, доказывал, что посольство уничтожил мерзкий колдун Давид, прозванный Хорсадаром, с сотней киевских головорезов, которых подослал во Владимир проклятый интриган Данила Романович, что князя самого обворовали, чуть ли не с головы сорвав бесценную святыню – шапку Мономаха. Но посол утверждал, что одна сотня никак не может одолеть восемь, что дело было во Владимиро-Суздальской земле и что если первый посол (кстати, дальний родственник самого великого Бату) ехал лишь с предложением, то теперь хан безоговорочно повелевает Ярославу Всеволодовичу с удельными князьями выставить дружины против упрямца Данилы Романовича, безрассудно не желающего кориться Золотой Орде. В противном случае великий Бату грозился повторить опустошительное нашествие на северные земли и предать огню не только Суздаль, но и Владимир, и другие города, а население частью перебить, частью угнать в полон.

Естественно, Ярослав Всеволодович понимал всю реальность этой угрозы. Бату мог послать войско даже до штурма Киева, благо времени было предостаточно. А пережившим нашествие русичам так хотелось ещё пожить в мире, пусть даже нестойком…

И князь вынужден был согласиться. По крайней мере, он успокоил себя мыслью, что Бату непременно захватит Киев, и вот тогда Ярослав Всеволодович потешится, увидев Данилку-выскочку мёртвым, получит назад шапку Мономаха и уже беспрепятственно объявит государем всея Руси себя.

– А как отнеслись к этому удельные князья? – спросил Карсидар.

Артемий зажмурился и стал ругаться с отчаянием обречённого. Он уже понял, что от него так или иначе выведают всё. И в самом деле, Читрадрива выяснил, а Карсидар услышал, что удельные князья, не испытывавшие к Даниле Романовичу такой сильной неприязни, как Ярослав Всеволодович, пытались противиться, особенно его брат Святослав. Но в конце концов Ярослав их уломал, а Святослава Всеволодовича вдобавок заставил лично участвовать в походе на Киев. Артемий полагал, что сделано это было из мести, ибо другие князья посылали воевод. Кроме того, в этом случае Ярослав Всеволодович не выглядел одиноким изменником. Вместе с отцом к татарами должен был отправиться также сын князя, Андрей.

– А что другой его сын, Александр? – вмешался в странный полумысленный диалог Читрадрива.

Артемий устремил на него исподлобья ненавидящий взгляд и проворчал:

– Ты, пёс смердящий, не трожь Александра!

Стало ясно, что Александр Ярославович отсидится в Новгороде. В позапрошлом году татары не дошли до Новгородской земли, а нынешним летом Александр одержал блестящую победу над шведами, и сердцами его подданных завладел боевой дух непокорности. Учитывая это, Бату решил не рисковать, угрожая Александру, не то молодой князь, чего доброго, позабудет о своём нейтралитете и окажет поддержку Даниле Романовичу; тем паче, что его отношения с отцом особо тёплыми не назовёшь – ведь он фактически выдворил Ярослава из Новгорода. Так что хан рассудил, что для внесения раскола в ряды русичей хватит и того, что новгородцы не будут участвовать в предстоящем сражении, а на стороне татар выступит сводная дружина суздальцев под предводительством Ярослава Всеволодовича. Артемий даже завидовал новгородцам – ещё бы, им не придётся позориться…

– А зачем «чёрного клобука» с собой привёл? – спросил Карсидар, хотя и без того было ясно, кто именно напустил змей в дом Читрадривы.

Однако вопрос преследовал совсем иную цель. Читрадрива понял это и мысленно поздравил Карсидара за находчивость. Действительно, криво ухмыльнувшийся пленник подумал, что киевлян удалось одурачить с помощью такого простого приёма. Переодетый «чёрным клобуком» змееносец-татарин сумел беспрепятственно пройти через все встречавшиеся на его пути заставы.

– Про «клобука» и его змей ты лучше друга своего спроси, – сказал вслух Артемий и кивнул в сторону Читрадривы. – Видимо, яд этих гадов потерял свою силу. А жаль, не то, Андрей, тебе бы не жить.

– А что за змеи были? – поинтересовался Читрадрива.

– Нечистый его разберёт… – Артемий прищурил левый глаз, подумал, что «младший колдун» наверняка убил татарина, и прибавил:

– …этого покойника, каких он змей приволок. Такие в здешних краях не водятся. Предлагал я наших гадюк – не послушался, поганец.

– А другие каких змей предлагали? – поддержал разговор Карсидар, почувствовавший, что, уклоняясь на малозначительные детали неудавшегося покушения, они усыпляют возросшую бдительность пленника.

– Всяких, – фыркнул Артемий и подумал, что на самом деле другие злоумышленники ничего предлагать не могли, поскольку татарина видел только он один да посланный с ним Игнатий.

– Об этом я спрошу у самого «клобука», – с невинным видом заметил Читрадрива.

Пленник вскрикнул, рванулся и прорычал:

– Так он жив?!

– Жив, жив, – радостно сказал Карсидар.

Он не понимал, для чего Читрадриве понадобилось злить Артемия, но решил подыграть товарищу. Тут же всё разъяснилось, ибо главарь налётчиков подумал: как хорошо, что татарин не был знаком с двумя другими лазутчиками, посланными Ярославом Всеволодовичем в Киев, с Юрием и Серафимом, которые затесались в ряды суздальских добровольцев и вместе с ними нанялись на службу в войско Данилы Романовича…

В этот миг Карсидар услышал, как Читрадрива мысленно приказал ему: «Кончай спрашивать и не следи за моими мыслями». Пленник встрепенулся и взглянул на них непонимающе. Карсидар начал было протестовать, но тут Читрадрива прикрикнул на него:

– Ну! Быстро!

Пришлось перестать концентрироваться. Почуявший неладное Артемий беспокойно стрелял глазами по сторонам, как вдруг охнул и вновь обвис, потеряв сознание.

– Это… чего это он? – спросил Михайло из своего угла.

Читрадрива подошёл к пленнику, деловито развязал путы, уложил его на пол и спросил:

– В какой он позе застыл, когда Давид нажал на него?

– Ты его убил? – спросил Карсидар.

– Пока только усыпил, но теперь убью, – Читрадрива был на удивление спокоен и невозмутим.

– Но зачем? – Карсидар был поражён проявлением несвойственной его товарищу кровожадности.

Михайло же откровенно признался:

– А я совсем ничего и не понял.

Тогда Читрадрива вкратце рассказал ему о том, что удалось проследить в мыслях Артемия и закончил так:

– Этот человек теперь нам не нужен, да и татарин ни к чему. Более того, живыми они будут только мешать, поэтому сейчас мы убьём их обоих. Пусть Юрий и Серафим думают, что все участники нападения мертвы. Пусть будут уверены, что трое суздальцев погибли от меча Давида, а два остальных и татарин – от нашей силы. Тогда они не заподозрят, что нам известно об их существовании.

– А это ещё зачем? – изумился Михайло.

– Неплохо было бы обмануть татар и их приспешников с помощью ими же подосланных лазутчиков. – Читрадрива загадочно улыбнулся. – Но для этого предатели не должны ничего заподозрить, иначе от них не будет никакого проку.

Карсидар и Михайло переглянулись, дивясь его дальновидности.

– Значит, ты рассчитываешь проследить за Юрием и Серафимом? – Карсидар уже заразился этой идеей.

– А также за теми, кого пришлют к ним взамен погибших, – подтвердил Читрадрива. – Только следят пусть другие.

– Это можно, – согласился Михайло. – Они наверняка затесались среди добровольцев, которые прибывают к нам с севера. Воевода Димитрий сейчас сколачивает из них сборные отряды. Но что ж это будет?.. Брат на брата! Это ж как степовики в битве на Калке семнадцать лет тому…

Сотник нахмурился, подумав о северянах, вынужденных выступить на стороне татар.

– О том пусть князья заботятся, – сказал Читрадрива, выпрямляясь, и обратился к Карсидару:

– Ну, Давид, теперь убей этого злодея. Кажется, я положил его довольно точно… Да не робей! Во время нападения ты и так чуть не прикончил его, а сейчас это просто необходимо, пойми!

Карсидар, который действительно колебался, поскольку не привык убивать беззащитных и беспомощных, уподобляясь палачу, заставил себя вспомнить, что Артемий со своими молодцами угрожал Милке… и всё было кончено в мгновение ока. Затем они прошли в сарай, где Карсидар таким же образом разделался с татарином, и вернулись в дом. Михайло посоветовал им хорошенько выспаться, однако до утра они почти не сомкнули глаз. Как, впрочем, и все остальные.

Поднялись рано, наскоро перекусили.

– Похоже, в твоём доме никогда не кормят досыта, – обращаясь к Михайлу, пошутил Читрадрива.

Никто не откликнулся на это замечание. Лица у всех были хмурые и напряжённые, одна Милка смотрела на жениха с откровенным восторгом. Зато Вышата, выбрав подходящий момент по окончании завтрака, отвёл Карсидара в сторону и тихонько поблагодарил за защиту.

– Пустое, – отмахнулся Карсидар. – Если бы меня в доме не было, никто бы сюда не сунулся.

– Всё равно спасибо, – угрюмо буркнул парень и, стараясь скрыть восхищение, добавил:

– А ты могучий боец, Давид.

– Можно подумать, ты этого не знал! – Карсидар пожал плечами. – Сколько раз я говорил, что на своей родине был наёмником.

– Я не видел, как ты дерёшься, вот и не верил, – вздохнул Вышата.

От дальнейших объяснений его спасло появление Остромира. Михайло решил известить тысяцкого о ночном нападении, поскольку тот был его непосредственным начальником. Карсидару и Читрадриве пришлось рассказать Остромиру обо всём. Умолчали они разве что о методе, с помощью которого вёлся допрос, а кроме того сказали, что Артемий и татарин умерли от пыток, но об этом никто не должен знать.

– Дело, сам понимаешь, секретное, – развёл руками Михайло.

Тысяцкий согласился с ним и сказал, что к государю следует отправляться немедленно.

– А с пленниками надо было поаккуратнее. Я посмотрел, ран у них нет. Небось, по-своему с ними обошлись?

Карсидар нехотя кивнул.

– Я и говорю, поаккуратней надо было, – с укором сказал Остромир. – Что они подохли, как собаки, то им, конечно, туда и дорога. Но вдруг этот Артемий не всех своих назвал?

– Вряд ли, – уверенно сказал Читрадрива.

– Думаешь? – тысяцкий покрутил ус. – Ладно, там увидим. Поехали в Старый Город.

Государев дворец ещё только-только просыпался. Однако зная, что Карсидар не будет беспокоить его по пустякам, а Читрадрива не станет зря мчаться в город посреди ночи, Данила Романович принял их незамедлительно. Выслушав рассказ, он нахмурился, долго думал. Наконец кликнул слуг и велел передать кому следует, что сразу же после завтрака созывает военный совет.

– Не ожидал я от Ярослава такого, ох, не ожидал! – возмущался Данила Романович, расхаживая по комнате. – Но ничего, мы с этим справимся. Так говорите, Святослав Всеволодович особенно возражал? И Ярослав вынудил брата идти супротив меня? Это хорошо, я со Святославом снесусь, мы сумеем договориться. Но Бату, Бату… Каков, а?! Поганец проклятый, пёс шелудивый, Буняка окаянный! Думает расколоть нас? Хочет русских князей на меня натравить, на государя ихнего?! Не выйдет! Я и сам посею раскол меж детьми Всеволода, меж Святославом и Ярославом!

– А тебе, Давид, спасибо, – обратился он к Карсидару. – Знать, не ошибся я, когда не послушался митрополита и нанял тебя на службу. И вам спасибо, – кивнул государь Читрадриве, сотнику и тысяцкому. – Остромир, ты имеешь дело с прибывающими с северных земель добровольцами?.. Нет? Ничего, теперь займёшься ими, я скажу Димитрию. Сыщи мне Серафима с Юрием, понял? Хоть из-под земли достань! Узнай, кто пришёл в Киев вместе с Артемием, и выследи обоих! Только будь осторожен, не спугни их… Это ты, Андрей, верно сообразил, они нам ещё пригодятся.

– Так если б они Артемия этого не уходили, искать было бы легче, – заметил Остромир.

– Ничего, всё верно, – не согласился Данила Романович. – А вдруг бы кто разболтал, что Артемий жив? Сам знаешь, слово – не воробей…

Тут государь резко остановился, обвёл глазами гостей и, немного успокоившись, произнёс:

– Ладно, с этим пока всё ясно. Как бы наши недруги ни хитрили, а и мы не лыком шиты. Но я полагаю, вы так торопились, что и не поели толком?.. Понятно! Ничего, это дело поправимое, будете завтракать у меня. Думать о делах на голодный желудок весьма затруднительно.

Затем в гриднице собрался большой военный совет. Повторять рассказ о ночном налёте в третий раз Карсидару и Читрадриве не пришлось. Как было условленно заранее, Данила Романович сам изложил наиболее важные с военной точки зрения моменты, опуская незначительные подробности, ибо справедливо полагал, что весть о нападении уже пошла гулять по Киеву.

– Итак, татары не сидят сложа руки. Сегодня ночью подосланные предателем Ярославом люди предприняли попытку уничтожить моего советника Давида и лекаря Андрея. К счастью, покушение не удалось, все нападавшие погибли. Однако… – Данила Романович многозначительно умолк и поднял вверх указательный палец. – Это покушение, пусть и неудавшееся, свидетельствует о том, что мы частично утратили бдительность, позволив лазутчикам врага затесаться в наши ряды. Находясь среди нас, даже в малом числе, предатели способны нанести нам огромный ущерб. Через них Бату сможет узнать о расположении наших войск перед битвой, о наиболее уязвимых местах в обороне Киева… Посему прежде всего я хотел бы услышать, как продвигаются дела с подготовкой городских укреплений.

Присутствующие говорили по очереди, лишь изредка перебивая друг друга и вступая в спор. Государю поведали о ремонте стен, окружающих город, укреплении ворот, а также об усилении деревянного частокола, которым был обнесен Подол.

– Частокол не стена, его преодолеть нетрудно, – заметил Данила Романович. – И ежели татары пойдут через Днепр по льду, сжечь Подол им будет легче всего. А Оболонская низина и вовсе за пределами частокола.

– Зато подъём с Подола в Верхний Город больно крутой, – возразил один из тысяцких. – Татарва скорее обложит кругом Киев и начнёт штурм стен и ворот.

Дальше заспорили, какая часть города наиболее уязвима. Одни говорили, что первым делом враги попробуют прорваться в Копырев конец. Другие стояли на том, что Копырев слишком удалён от сердца Киева – Старого Города, поэтому прежде следует ожидать удара по Новому Городу, наиболее вероятно – штурма Золотых или Лядских ворот. Третьи не соглашались и утверждали, что город Изяслава-Святополка ближе всего расположен к Днепру и к относительно легкодоступному Подолу, хотя путь к нему также лежит по склонам довольно крутого холма.

– Ну, ладно вам, – оборвал этот малополезный спор Данила Романович. – Разошлись… Не дай Бог, чтобы всё это случилось. Забиться мышкой в город и боронить его – самое последнее дело. Димитрий, расскажи нам, как обстоят дела с войском и хватит ли у нас сил, чтобы напасть на татар первыми.

Тщательно взвешивая каждое слово, государев воевода Димитрий доложил, что со всех уделов Руси удалось собрать четыреста тысяч воинов и, оглядывая других воевод, представлявших на совете князей отдельных земель, заключил, что большего ожидать не приходится. Может быть, до наступления заморозков удастся сколотить полков ещё тысяч на пятьдесят из добровольцев, прибывающих с северных земель, а также просачивающихся с Переяславщины, Черниговщины и Новгород-Сиверщины, где сосредотачиваются татары. Ещё ополченцев наберётся тысяч сто, пожалуй. И всё.

– Ну, после событий сегодняшней ночи ты понимаешь, что суздальцев нельзя ставить в первые ряды, – заметил государь. – Люди из восточных уделов тоже татарами пуганы. Да и ополченцы что такое? Необученный народ. А вдруг дрогнут?..

– Не дрогнем, государь, – возразил один из тысяцких черниговцев. По голосу чувствовалось, что он обижен таким пренебрежительным тоном. – Мы на татарву наоборот злые, у нас с ними свои счёты.

– Вы с Мстиславом Глебовичем города не удержали, князя не уберегли. Не могу на вас рассчитывать! – в голосе Данилы Романовича зазвучали металлические нотки. – Итак, у нас четыреста тысяч воинов и сто пятьдесят резерва. А сколько у татар?

– Как мы слышали, Бату собрал около семисот тысяч, – по-прежнему осторожно доложил Димитрий. – Думаю, к зиме их станет ещё больше. Может, целый миллион наберётся.

Присутствующие зароптали. Семьсот тысяч! Миллион!.. Такое количество войска даже представить трудно.

– Семьсот тысяч, это с дружинами суздальцев или без них? – осведомился государь.

– Об этом и я, и все остальные впервые узнали только сегодня, – виновато ответил воевода.

– И всё благодаря моему советнику Давиду, – Данила Романович благодарно кивнул Карсидару. – Но тогда выходит, что татарского войска уже больше, чем семьсот тысяч, возможно, все восемьсот. Впрочем, я полагаю, на дружины Ярослава Всеволодовича и его удельных князей Бату не может рассчитывать всерьёз, как и я на свой резерв, это подсобные силы.

– Государь!.. – вновь попытался протестовать черниговец, но Данила Романович не стал его слушать и подвёл итог:

– Остаётся вчистую четыреста тысяч против семисот. Нашего войска почти вдвое меньше. А если подтвердятся опасения Димитрия, то к зиме татары будут превосходить нас в численности более чем в два раза. Можно ли нападать на них такими силами?

Воевода князя Пинского, Ростислава Володимировича, встал, степенно откашлялся и, косясь на Карсидара, предложил:

– Государь, а почему ты рассчитываешь только на своих доблестных воев? Ведь у тебя есть… – он слегка замялся. – …верный советник Давид, который сегодня ещё раз доказал тебе свою преданность. Я слышал… да и не я один, что… – новая заминка. – В общем, прошлой осенью он одним махом уничтожил пятьсот татар во главе с самим Менке. Так отчего бы ему не пожечь…

Карсидар потупился, а Читрадрива саркастически ухмыльнулся.

– Ну, я хотел сказать, отчего бы ему не встать против большего войска? Ему и почёт больший будет. – И воевода вопросительно уставился на Карсидара.

«Этим должно было всё кончиться. Видишь, русичи рассчитывают на помощь, которую ты оказать просто не в состоянии», – подумал Читрадрива и с невинным видом заметил:

– Между прочим, пятьсот человек – это не семьсот тысяч.

Пинский воевода хотел возразить, что лекарю негоже вмешиваться в дела военных, однако подумал, что и с более слабым колдуном связываться не стоит. А Карсидар сказал:

– Не в почёте дело. Мне нечего добавить к словам моего товарища Андрея. Я просто не смогу охватить… м-м-м… своим вниманием всё татарское войско.

– Но… – не сдавался воевода.

– Мой советник Давид не обижен почётом, – вступил в разговор Данила Романович. – Через несколько дней он женится на дочери присутствующего здесь сотника Михайла. Ему будет выделен во владение дом в Новом Городе, и сколько кун серебра он у меня ни попросит, столько я ему дам. Значит, ежели Давид говорит, что не сможет в одиночку совладать с татарским войском, то так оно и есть. И нечего перекладывать на его плечи всю тяжесть битвы.

– Но раз Давид пожёг Менке и пятьсот татар в придачу, почему бы ему не проникнуть во вражеский стан и не убить одного-единственного Бату? – предложил смоленский воевода.

Присутствующие оживились, закивали головами, однако Данила Романович не разделял их энтузиазма.

– А что, к примеру, не было бы меня, некому было бы и Киев боронить? – осведомился он со скептическим видом. – Я ведь мог заместо себя воеводу Димитрия оставить. Или, не сорвись я прошлой зимой с насиженного места в Галиче, был бы сейчас на киевском столе Ростислав Мстиславович. Так и тут: если Бату погибнет, его место займёт кто-нибудь из младших ханов, и битвы всё одно не миновать. Я слышал, хан Чингиз заразил весь свой народ идеей дойти до последнего моря. Так что найдутся командиры и без Бату.

– Но если советник Давид попробует сжечь не одного его, а всех начальников над татарами? – предложил молчавший до сих пор рязанский воевода. – Их шатры наверняка будут расположены неподалёку один от другого.

Это предложение понравилось даже Даниле Романовичу. Карсидар уже начал всерьёз обдумывать его, когда Димитрий возразил, что в таком случае оставшееся без надзора и надлежащего руководства громаднейшее татарское войско просто-напросто рассеется по Руси и начнёт грабить все уделы вдоль и поперёк. А через некоторое время с востока, из дикой степи, откуда и появились татары, прибудут новые ханы с новыми силами, и банды грабителей сольются с ними. Тогда ситуация станет ещё более угрожающей.

– В общем, ежели рязанцы хотят отлавливать бродячую татарву, то пусть и занимаются этим. Вольному – воля! Только тогда, государь, снимай меня с воеводства и бери к себе рязанца, потому как мне такое не под силу, – проворчал Димитрий.

Собравшиеся возбуждённо загудели, потому что поняли: к сожалению, использовать в предстоящей схватке чужеземного колдуна с его замечательными способностями не представляется возможным. Придётся выдержать тяжелейшую битву с татарами при условии, что войско противника будет вдвое превосходить их собственные силы.

– Итак, нам остаётся решить, где встретить татарву, на левом берегу или на правом, – призывая к порядку, Данила Романович энергично похлопал ладонью по подлокотнику трона. – В первом случае мы переправляемся через Днепр и нападаем на врага меньшими силами. Во втором случае татары переходят Днепр по льду, а мы прячемся за городскими стенами и выдерживаем осаду… Кстати, возможно, татары разделятся, часть их обойдёт Киев и двинется дальше на запад. Думаю, такое никому не по нраву. Вот и давайте решать, что делать.

За ходом дальнейшего обсуждения Карсидар уже не следил. В словах государя он увидел некую… незавершённость, что ли. Ведь кроме этих двух был ещё третий вариант. Только он не спешил высказываться, пока промелькнувшая идея не созреет окончательно и не превратится в более-менее конкретный план.

«А ты думаешь, такую ценную задумку стоит преподносить военному совету? – послал ему мысль Читрадрива, которому понравилась идея товарища. – Ведь это крайне необычно, согласись. И ты ещё не знаешь, сумеешь ли справиться».

«В самом деле, я один не управлюсь. Ты должен будешь меня поддержать», – Карсидар обрадовался, что Читрадрива оценил его идею по достоинству.

«Но я же не собираюсь сражаться в войске русичей…»