Текст книги "Зрячий (СИ)"

Автор книги: Олег Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Прошу вас, Карл, начинаем работать. Вспоминайте вчерашний день, своих контрагентов, всех троих. Чем больше подробностей, деталей – тем лучше. Вообразите себе их внешность, жесты, постарайтесь услышать вновь, о чем и как говорилось во время встречи. Это очень важно…

Теперь многое зависит от самого клиента. Чем лучше у него зрительная память, воображение и способность к образному мышлению, тем легче будет мне. Похоже, у господина Бревиуса получилось, потому что я увидел – будто в кино.

Крест. Парусник. Копье.

Вглядываюсь, стараюсь различить детали. Не просто крест, а большой, темного дерева, стоящий у стены огромного полутемного зала. Стены выложены грубо отесанным камнем, маленькие оконца высоко под потолком, но это не темница, скорее зал старинного замка. Факелы на стенах. Блики от огня играют на гладкой поверхности дерева.

Взор скользит по кресту, по залу, упирается в низкую, окованную металлическими пластинами дверь. Та беззвучно растворяется, и открывается широкий обзор: внизу море, зажатое в подкову бухты, пристань, от причала отходит парусник. Ветер туго наполняет его паруса, трепещут флаги на мачтах, и за кормой остается пенный след. У двери лежит сломанное копье – свежий излом древка, сверкающий стальной наконечник.

Можно провести анализ увиденного: крест в общем смысле – затруднения и неудачи; полутемный зал, каменные стены, факелы – всё это характеристики ситуации. Намерения у партнеров серьезные с обеих сторон, они готовы к активным действиям. Отплывающий парусник символизирует предприятие с сомнительным исходом, пенный след за кормой – ненадежность и зыбкость.

Судя по образам, дело Карлу Густаву предстоит непростое, с гнильцой, а вот сломанное копье – это хорошо. Возможность успеха в результате настойчивых усилий. И дверь – возможность выхода, преобразований.

А теперь действовать! Хватаю в руки обломок копья и бросаюсь к пристани. Бежать приходится с горки, спуск крутой, тропинка неровная. Под ноги то и дело попадают камни, выступающие корни растений, какой-то мусор. Тело ускоряет бег за счет инерции, земля чувствительно бьет в подошвы, дыхание перехватывает. Всё выглядит очень реально, я абсолютно уверен, что, если споткнусь, полечу кубарем и набью себе совершенно реальные синяки и шишки. Хотя всё это лишь череда образов…

В конце спуска всё-таки спотыкаюсь, нелепо размахивая руками, пытаюсь сохранить равновесие, и это мне каким-то чудом удается. И вот уже живым снарядом вылетаю на пристань, под ногами ровная надежная поверхность. На бегу, не снижая скорости, отвожу руку с копьем и за пару метров до кромки воды с силой запускаю снаряд вдогонку каравелле. Вкладываю в бросок всю мощь инерции движущегося тела!

Короткий посвист, тупой звук удара – копье вонзается в корму. С дребезжанием вибрирует обломок древка со свежим сколом. Вот так – копье моих благих намерений в корму ваших плутовских хитростей!

Потом неспешно поднимаюсь в гору, обратно к замку. По пути нахожу длинную прочную палку и, подойдя к двери, намертво зажимаю ее в открытом положении. Пусть вход и выход из ситуации будет свободным.

Всё, больше мне эти картинки не нужны. Мысленно помещаю галерею образов на школьную доску, ту, что была в моей приютской школе когда-то. Беру в руки влажную тряпку и всё стираю.

– Отлично, Карл, продолжаем. Теперь представьте себе хорошенько третьего, от которого зависит результат сделки. Постарайтесь увидеть его как можно ярче. Что он говорил, предлагал?

– Да, конечно… – Голос моего подопечного слегка плывет, и это хорошо. Значит, действительно пытается вспомнить и представить себе картину вчерашних событий.

– Какие предложения он вносил? Их последовательность, содержание… Помните?

– Да…

– Сколько было позиций?

– Всего четыре…

– Первая позиция! Вспоминайте!

Прикрываю глаза, концентрируюсь на точке между бровями. Вместо ярких образов в средневековом стиле появляется не такое красочное, но четкое серебристо-серое куриное яйцо. Оно правильной формы, с ровными краями, без изъянов и трещин. Это и есть образ устремлений партнеров моего клиента. Поскольку форма гармонична, то и намерения честны.

– Отлично! Вторая!

Второе яйцо слегка вытянуто кверху, немного больше в размерах. Тоже нормально, хоть и примешиваются тут какие-то попутные интересы, но они для клиента не опасны. Между образами тянется отчетливая серебристая нить: образ причинно-следственной связи.

– Очень хорошо, Карл! Продолжаем! – Меня самого в подобные моменты охватывает нешуточный азарт. – Третья позиция!

Есть, вот оно! Скорлупа яйца в трещинах, сердцевина алая, пульсирующая, к краям алый фон затухает и цвет становится обычным, серебристо-серым. Верный признак тщательной маскировки. Это то, что на своем профессиональном сленге мы называем «гвоздем», – скрытое враждебное намерение, ущемление интересов клиента.

Серебристая нить после треснутого яйца превращается в пунктир. Если «гвоздь» сработает, интерес партнера к моему клиенту резко упадет: результат достигнут, к чему утруждаться? Прошу Карла «дать» четвертую позицию – так и есть, она размыта, форму рассмотреть не удается. Не позиция, а скорее, страховка, запасной вариант.

Перевожу дух. Теперь энергетическая связь замкнута на меня и для просмотра можно тратить гораздо меньше усилий. Карл Густав тоже заворочался в кресле, до этого сидел (или лежал) не шелохнувшись.

– Можно открыть глаза, Карл. Возвращайтесь на бренную землю… Вы выступали со встречными предложениями, уточнениями? Предлагали свою программу сотрудничества?

– Да, Мартин. – Клиент слегка щурится, потряхивает головой, окончательно приходя в себя. Всё-таки насчет транса я был не совсем прав – в какой-то степени наши подопечные в него впадают.

Предприниматель по моей просьбе мысленно прокручивает цепочку предполагаемых действий, а потом и проговаривает вслух то, что считает возможным. Под звуки голоса Карла в моей голове, как на фотографической пластине, проступает энергетическая структура договора.

На темном, почти черном фоне проявляется, чуть колеблется, будто дышит, ажурная ярко-изумрудная сеть энергетических линий – прихотливый узор мыслей, чувств и устремлений клиента и людей, с ним связанных. Поверх узора, как проложенный на карте маршрут, пульсирует алым положительный вектор. Он струится, слегка меняя направление от одной опорной точки к другой, и чем-то похож на суставчатую конечность. «Рука судьбы», сказал бы я. Это благоприятный для господина Бревиуса сценарий развития событий.

– Вы обратились к нам не зря, Карл. – Я привожу кресло клиента в обычное положение. Карл Густав внимательно меня слушает – ни сонливости, ни рассеянности. – В третьем пункте предложений противной стороны скрыта безусловная угроза. Какой-то подвох, незаметный с первого взгляда. Этот пункт стоит изучить от первой буквы до последней, рассмотреть под увеличительным стеклом. Привлекайте самого грамотного юриста и требуйте от него тщательнейшего анализа сделки с оценкой всех возможных последствий. За два дня, я уверен, вы найдете ловушку и, избежав ее, сможете получить немалую выгоду от переговоров. Отказываться от партнеров не стоит, нужно только развернуть ситуацию в свою сторону.

Говорю и вижу мелькнувшее в глазах Карла узнавание. Похоже, и сам делец чувствовал в третьей позиции какую-то гнильцу, только понять не мог. Если маскировка умелая и дело готовит опытный человек, то на логическом уровне можно ничего и не найти. Тут уже вопрос интуиции, чутья. Зубры с тонким деловым чутьем к нам за консультациями не ходят, все сами норовят…

На этом процедуру можно считать завершенной. Кстати, именно так этот этап работы мы и называем. Я раскланиваюсь с клиентом, мы трогательно прощаемся на самой мажорной ноте. Теперь «просто Карл» пойдет заниматься изучением документов и работой с юристом, а я буду заканчивать операцию адаптации своим, только мне доступным способом.

Называется это финтом.

* * *

Есть в Капиталле Университет Естественных Наук, один из старейших в стране. Можно пойти в библиотеку, заказать и перечитать стопку толстых научных трудов. Я всей этой заумью голову не забиваю, да и образование не позволяет свободно разбираться в измышлениях высоколобых мужей. Но своими словами, простенько могу объяснить, чем мы тут занимаемся.

Миром правят причины и следствия. Всё, что случается с человеком, это не цепь случайностей, хотя нам порой кажется именно так, не хаотичный набор встреч, событий и сказанных слов. Каждый прожитый день есть прямое следствие дня предыдущего. Как прожил ты «вчера», так и аукнется тебе сегодня, а нынешний день будет строить светлое «завтра». Или не очень светлое, это уже как у кого получится.

Каждый из нас прокладывает свой курс в море житейских проблем. И каждый из нас проходит свой маршрут, свой путь. Но море – это не пассивная лужа стоячей воды. Это стихия – шквальные ветры, волны до небес, властные течения и подводные рифы… Да много чего встречается человеку в бурном океане жизни.

Представьте, что вам нужно добраться до некоего счастливого острова. Там цветут сказочные сады, пляшут веселые островитяне и жизнь наполнена счастьем. Но путь по прямой невозможен. Только взяли вы курс на желанные берега, а тут шторм – и вас относит к югу. Только выбрались из передряги, сориентировались по солнцу, подправили курс – на дороге течение. Сносит к западу – хоть плачь! Приходится плыть по дуге, удлиняя путь, платить затраченным временем за экономию сил. Точно так же нужно обходить рифы и отмели, преодолевать прочие превратности стихии…

Вот так и человек на жизненном маршруте. Каждый двигается к намеченной цели, но путь по прямой далеко не всегда самый легкий и короткий. Кроме попутного ветра собственного желания и воли дуют сбоку – а иногда и в лоб! – чужие устремления и чаяния. Сносят течения посторонних мнений, скребут о днище поступки и слова других людей.

Дорога из одной точки жизненного пути в другую часто оказывается запутанной – с петлями, зигзагами, вынужденными возвратами и длинными обходными маневрами.

Если вы не нравитесь начальнику, ваше продвижение по службе может оказаться крайне затруднительным. Даже если он не преследует вас в открытую, не ставит подножки и не придирается по мелочам. Но напоминаете вы ему, к примеру, соседского мальчишку из далекого детства. Того, что мутузил и обижал его по-всякому. Неосознанная глубинная неприязнь может не проявляться в реальных поступках, но путь к цели в житейском море будет отклоняться настолько, насколько сильно эта неприязнь выражена.

А теперь представьте себе на миг, что есть где-то в мире лоцманская карта, на которой проложены все маршруты. На глубокой синеве морской глади прочерчены линии – пути следования людей. И карта эта не застывший кусок картона, косная материя, данная нам один раз и навсегда. Она живая. Струятся по ней алые векторы человеческих судеб – вьются, изгибаются под влиянием слов, поступков, и даже мыслей других людей. Смещаются, а иногда и попросту ведут в тупик. К жизненному краху.

И пересекаются. Много-много раз – перекрещиваются, сходятся и расходятся, сдвигают друг друга, перекрывают одна другой путь… Всё это – встречи, поступки, разговоры, ситуации. И сильнее других – отрицательная энергия неприязни, раздражения, гнева. Она очень сильна и «не пропускает» объект коротким путем, отталкивает. Путь отклоняется и удлиняется, расход сил на его преодоление значительно возрастает. Вы можете побороть ситуацию, «пробить» препятствие и достигнуть желаемого, но результат, скорее всего, не оправдает затраченных усилий.

Вот это и видят сенсы во время процедуры. Паутину, ажурную вязь, восхитительный узор энергетических каналов, словно маршруты на карте. Работа с образами – лишь предварительный этап, необходимый, но не основной. Увидеть вектор – вот главная цель оператора. Посмотреть на ситуацию, как она выглядит на энергетическом плане – тоже в виде образов, – но через это подобраться к линии судьбы и… стать лоцманом! Капитаном! Кормчим! Пусть на небольшом, доверенном клиентом отрезке его жизни, но – корректором! Направляющим…

В этом и заключалась изначально цель проекта «Адаптация» – позволить всем гражданам Республики просчитывать с помощью операторов шансы на успех в своих начинаниях, жизненных планах и проектах. Выбрать лучший вариант и воплотить задуманное. Общество равных возможностей.

Случай с Карлом Густавом классический – надо делать деньги, рисковать, но есть определенные опасения. Таких клиентов у нас большинство, они надеются получить от оператора Агентства точные рецепты, как медный грош в короткий срок и безопасно превратить в хорошие деньги. Не ловчат ли партнеры, не собираются ли обмануть? Что способствует и что препятствует задуманному?

Траекторию жизненного пути мы называем линией судьбы. Чаще всего она выглядит как кривая с большим количеством петель и извивов. Точки, где пересекаются каналы, можно назвать опорными. Здесь энергетический потенциал гораздо выше, чем на остальном ее протяжении. Быть может, заряды суммируются, резонируют, как бы то ни было, именно тут происходят чудесные превращения: количество преобразуется в качество, лягушка обращается в прекрасную царевну, мышление принимает эвристический характер, и знаменитое яблоко падает на еще более знаменитую голову.

Опорные точки могут выполнять функцию неких трамплинов, значительно ускоряющих движение по линии судьбы. Как по камешкам через ручеек – прыг-прыг, и вы на другом берегу!

Может быть, везением как раз и называют способность попадать как бы случайно в узловые моменты ситуаций. Может быть, интуиция связана именно с этим – человек неосознанно, на уровне чутья, находит в жизни проекции опорных точек. Отталкиваясь от энергетических узлов, он достигает цели максимально быстро и с минимальными затратами, принимает единственно верное решение. При этом логически оно может выглядеть спорным или даже ошибочным.

Вся эта механика плохо поддается изучению и измерению, ученые в этой области делают лишь первые робкие шаги, но есть люди, которые видят каналы, их переплетения, взаимодействия, опорные точки. Таких людей немного, для работы с информацией нужны специфические способности, и к тому же способности надо развивать, умение считывать информацию – шлифовать.

В официальных бумагах нас называют операторами, люди – сенсами, между собой мы зовем друг друга Зрячими. Отсюда и логотип АСА: распахнутый глаз на фоне шахматного поля. Глаз – данное нам природой видение, поле – линии судеб с опорными точками.

* * *

В правом углу операционной, за темной портьерой скрыта неприметная дверь, ведущая в совершенно особое помещение. Это сугубо мои владения, предназначенные для завершающего элемента работы. Открываю, вхожу и попадаю в темный обширный зал. Моя Мастерская, площадка для танц-коррекции.

Каждый оператор имеет свой метод воздействия на линию судьбы клиента, так называемый финт. Советы, которые я дал Карлу Густаву, сыграют свою роль: хороший юрист найдет в третьем пункте договора скрытый подвох, я в этом уверен. Клиент предупрежден, а значит, уже вооружен и предпримет необходимые меры. Ведь он сам назвал себя предпринимателем!

Но этого мало. Если контрагент горячо желает добиться результата, он сможет напряжением воли, за счет упорного стремления сохранить «гвоздь» в энергетическом узоре. Эта скрытая «мина» будет переходить в договоре с позиции на позицию, изменять внутренние связи, порождая всё новые возможности для обмана. Тогда даже многократные коррекции не дадут ощутимого результата. Брешь, заделанная в одном месте, обязательно появится в другом.

В конце концов, ловушка может и вовсе потерять зримые очертания, но это не значит, что она исчезнет. Изменится знак вектора, из положительного он станет отрицательным, после чего ситуацию не поправить никакими силами. Более того, несчастья и поражения могут распространиться по линии судьбы, и жизнь человека перейдет совсем в другое русло. Болезни собственные и близких людей, крах начинаний, фатальное невезение – вот неполный перечень печальных событий, угрожающих клиенту. Это полный провал для оператора – заказ на адаптацию не выполнен, квалификация сенса оказывается под вопросом.

Поэтому оператор, помимо процедуры, закрепляет линию судьбы клиента. Делает это каждый по-своему, и здесь не обойтись без специального помещения, методики и принадлежностей. Однако в свое время мне пришлось немало потрудиться, чтобы доказать необходимость такой вот Мастерской.

На стенах зала канделябры со свечами, которых ровно дюжина, и я зажигаю их одну за другой. Господин директор предлагал и сюда провести новомодное электричество и навесить светильники, но я наотрез отказался. Это моя территория, здесь всё будет обустроено на мой вкус. Разве можно сравнить холодное сияние ламп с теплым трепетным светом свечей? Это совсем другая атмосфера: игра теней, загадочные флюиды, совершенно особый настрой.

Пол покрыт ковром, мягким и в то же время упругим. У дальней стены маленький изящный столик, на котором покоятся метроном и кинжал. Это мои инструменты.

Снимаю верхнюю одежду и обувь, надеваю что-то наподобие бриджей из мягкой хлопковой ткани. Достаю кинжал из тяжелых ножен: мощная рукоять, обмотанная сыромятной кожей, круглая массивная головка, называемая навершием, широкий прямой клинок. На тусклом металле отсвечивают огоньки свечей. Никаких излишеств: инкрустаций, золота или камней. Настоящее боевое оружие.

Старина Поль, продавший мне клинок, клялся, что каких-то пятнадцать-двадцать лет назад им пользовались по прямому назначению – лишали жизни недругов. Кинжал принадлежал горцу. В тех краях еще и сегодня можно услышать о краже невест, кровной мести и непримиримой войне между кланами – это необычная страна с древними обычаями.

Клинок обагрялся кровью врагов – кинжал напитывался силой.

Во многих мировых религиях и философских доктринах крови придается особое значение. Она рассматривается как некая сакральная субстанция, материальное воплощение души. На Востоке поток животворной энергии неразрывно связан с током крови, а перемещение энергии в теле – с кровеносными сосудами. В христианстве причащают кровью Христа. В огромном количестве культов, при совершении самых разных ритуалов именно кровь – человека или животного – является основным пусковым моментом магических превращений. Мы, сенсы, тоже относимся к священной жидкости с большим почтением.

В свою очередь, холодному оружию давно приписывают уникальные и даже мистические свойства. Это отображено во множестве сказаний разных народов о легендарных мечах древности, которые помогали воину побеждать чудовищ, противостоять злым чарам и спасать прекрасных принцесс.

Оружие ковали в единственном экземпляре, из особых материалов и по уникальной технологии. Мечи, сабли, боевые топоры и копья делали под определенного человека, героя, и давали им собственные имена. Чудо-оружие принимало не всякого. Если нет сродства с воином, клинок может проявить неповиновение, даже обернуться против хозяина.

В лавке старины Поля, кстати, неплохая коллекция холодного оружия. На витрине представлены имитации, а вот в закромах у старого антиквара можно увидеть вещи действительно любопытные. Например, старинные кинжалы. Здесь немало интересных экземпляров.

Я задумался, вспоминая, как сам покупал этот клинок…

По моей просьбе Поль провел меня в заднюю комнату, за тяжелую дубовую дверь, укрепленную металлическими полосами, и достал сундучки, шкатулки, кожаные скатки с карманчиками, где покоятся кинжалы всех времен и народов. Моему взору открылось богатейшее разнообразие клинков на любой вкус – треугольные и листовидные, широкие и узкие, прямые и изогнутые, двояковогнутые и волнистые.

Вот изящный старинный квилон с загнутой двухсторонней гардой. Широкий крестьянский хаусвер, более похожий на хозяйственный нож, да часто таковым и являвшийся. Вот тонкий, как шило, стилет и широкий итальянский чинкведеа, что в переводе значит «пять пальцев» – именно такова ширина клинка у основания. Рядом дага с чашеобразной мощной гардой. Этот кинжал вытеснил в свое время щит. Длинные и мощные персидские карды, маленькие пиха-каетты из Шри-Ланки и множество других.

Отдельно Поль держит оружие с загнутыми клинками. Индийские кханджары и загнуто-выгнутые кханджарли, хищные арабские джамбии и, наконец, катар – нелепый с виду и крайне опасный в умелых руках кинжал, который надевают на руку наподобие кастета. Да при этом имеющий три лезвия, направленные вперед, вверх и вниз.

Был тут и мой любимец, длинный кинжал с богатой инкрустацией серебром и камнями. Не оружие, а воплощенный гимн оружейной эстетике. Несколько раз я порывался купить его, но Поль запросил столько, что я лишился дара речи. Все мои попытки торговаться со старым антикваром ни к чему не привели, он ни в какую не хотел сбрасывать цену.

Каждый раз, попадая в закрома, я беру кинжал в руки, любуюсь и шумно восхищаюсь им в надежде растопить его сердце торговца, но дальше разговоров дело не идет.

Коллекция не ограничивается короткими клинками, здесь есть и длинные. Отличный средневековый эсток: меч с широким основанием и тонким и острым, как игла, острием. Поль по праву считает его своей гордостью. Радуют глаз огромный двуручный эспадон и полуторный бастард, мечи внушительные и по-своему очень красивые.

Отдельно в небольшом простом ящике лежат две сабли: сильно загнутая турецкая пала и другая, малой кривизны, больше похожая на польскую карабелу. Судя по навершию в форме птичьей головы, с двумя нелепыми углублениями вместо глаз, это карабела и есть. У меня имеется сильное подозрение, что сабли – новоделы. Поль утверждает, что это не так. Палу он называет «султанской», приписывая ее некоей легендарной личности, рассказать о которой, правда, ничего толком не может. Ну да картина «великого Откена» тоже красуется на витрине…

Карабела имеет скромную табличку: «Сабля кавалерийская». Антиквар уверяет, что клинок очень старый, найден, мол, еще его отцом, когда тот только начинал дело далеко на юге, откуда был родом. Что в словах хитреца правда, а что нет – для меня загадка…

Я с трудом вернулся в реальность и поудобнее перехватил клинок. Сейчас не время для воспоминаний об оружии – время его использовать.

В моем случае кинжал – это связь с информационным полем, проводник, облегчающий приток информации. Продолжение моей руки, волшебная указка, способная находить верные направления.

Я беру благородное оружие, познавшее кровь врагов и радость побед. Клинок становится некоей дирижерской палочкой, способной управлять грандиозным оркестром, составленным из линий судеб. Как послушные музыканты, начинают они исполнять партии, подвластные моей воле, выстраиваться необходимым образом, струиться в нужном направлении. Картина мира наполняется новым содержанием и смыслом. В такие минуты я чувствую себя почти Творцом, созидающим хрупкую ткань мироздания…

Становлюсь в центре зала, кинжал прижат к внутренней поверхности предплечья. Метроном отмеряет пять восьмых – мой любимый размер. Стою на носочках, вытянувшись струной, прикрыв глаза. Жду, слушаю, внимаю всем телом – вот-вот должна появиться мелодия, созвучная миру, гармоничная с хрупкими линиями энергетических каналов.

Четыре опорные точки, четыре поворотных пункта Карла Густава Бревиуса. Сейчас я в первом, отсюда и начну писать его судьбу. Не всю, конечно, но тот ее отрезок, сопричастным которому я стал, который доверен мне Карлом.

Взрыв! Падаю в пропасть. Весь, без остатка. Очень глубокий присед на правую ногу с одновременным махом правой руки вверх, левая нога вытянута в сторону, левая рука чуть отведена. Кинжал устремлен ввысь.

Мелодия рождается в области солнечного сплетения, звучит всё громче, поднимается, заполняет грудь, горячей волной вливается в голову. А в животе холод! – ощущение морозной свежести! Медленно поворачиваюсь на опорной ноге, вычерчивая другой ногой правильную окружность, а потом переношу на нее вес тела. В средней точке встаю из приседа: руки вверху, кинжал устремлен в небо, скрытое потолком зала.

И начинаю кружиться волчком – каскад фуэте, нога как хлыст стегает пустоту. Рука с кинжалом делает мощные горизонтальные махи, клинок рассекает воздух. И следом переход в баллоне – прыжками передвигаюсь по залу сначала в одну сторону, затем в другую. Тело порхает, клинок продолжает рубить сверху вниз. Переход в ан дедан – вращение волчком по часовой стрелке, начинаю двигаться в нем. Именно по часовой стрелке крутился поток над макушкой клиента, и сейчас я это учитываю. Вращением своим вью тугой жгут будущих успехов, протаптываю тропу в рыхлом сугробе чужых недобрых намерений и досадных случайностей.

Останавливаю бег, переход – что-то вроде джиги. Топчусь и вышагиваю на месте, утрамбовываю достигнутый результат, закрепляю. Клинок сейчас в вытянутых руках, горизонтально лежит на ладонях. То низко кланяюсь земле, то выгибаюсь максимально, запрокидывая голову и поднимая руки к небу. Сейчас я во второй точке. Еще немного…

И опять взрыв! Жете ан авант – с ноги на ногу по кругу, высокий кабриоль – нещадно луплю в полете ногой об ногу, рассекаю пространство зала. Трепещут свечи, тени удивленно шепчутся по углам. Воздух становится густым и вязким, клинок режет его с мелодичным посвистом.

И еще каскад фуэте! Мой учитель балета – а было время, я обучался этому искусству вполне серьезно – остался бы доволен. Он говорил, что у меня есть будущее. Спасибо, учитель, сегодня я строю будущее других людей так же легко, как ты выпивал кружку крепкого пива после занятий со школярами.

Третья точка, самая ответственная. Теперь я выплясываю что-то наподобие горской лезгинки. Только не хожу по кругу, а вытанцовываю на одном месте, руки в это время работают с кинжалом – отмахиваю широко и свободно, перекидывая клинок из руки в руку, играю им. Закаленная сталь постреливает тусклыми бликами. В какой-то момент вижу, как острие наливается сочным малиновым свечением, кисть нещадно колет, по руке пробегают упругие волны…

И опять движение по кругу, в больших падеша взлетаю высоко над землей и парю, ноги тянутся в шпагат. Чередую падеша с револьтадами, закручивая тело в воздухе по часовой стрелке. Всё время по часовой стрелке. Во время махов – от плеча, с разворотом корпуса – с кинжала летят алые брызги. Тело наполняет пьянящий восторг, кружится голова, и хрустальные молоточки стучат в висках. Вот так, шире и сильнее, рублю всё ненужное, вредное и в то же время созидаю необходимое…

Из прыжка падаю на колени, замираю, припадаю к разогревшемуся клинку губами. Четвертая точка. Перед внутренним взором четко встает линия судьбы – такая, как надо, ровненькая, намертво вмороженная в ткань бытия. Зеленая улица для господина Бревиуса.

Вслед за танц-коррекцией приходит похмелье. Тело заливает горячий пот, в голове гудящая пустота, меня словно выпотрошили, как рыбу перед готовкой. На слабых ватных ногах иду в душ. За него тоже пришлось побороться с господином директором, считавшим душ ненужной роскошью. И ведь знал о моем методе работы, понимал, что после сеанса от меня пахнет, как от стада жеребцов после дикой гонки по степи, но всё равно сопротивлялся.

Теперь все мои усилия оправдываются: расслабленно, почти сонно стою под прохладными струями. Вода стекает по телу, унося напряжение, усталость, а вместе с ними и буйное счастье творчества.

В течение пяти долгих лет я честно служил в подотделе заштатного городишки в провинции, способствуя успешному развитию местной торговли и образованию новых супружеских пар. Однако три года назад где-то наверху скрипнули тайные пружины, непредсказуемо провернулись бюрократические жернова, грянула очередная реорганизация и меня перевели в столичный тринадцатый отдел АСА.

Теперь я чрезвычайно рад такому изменению в своей судьбе и сейчас, после сеанса, по инструкции обязан отдыхать не менее одного часа. Имею полное право!

Глава 2

Если подняться по лестнице, перекинуться парой слов со Столбом, улыбнуться Лили и пройти через приемную, то можно попасть в заднюю часть здания. Здесь располагается веранда, выходящая на задний двор особняка. Увитая диким плющом, тенистая и прохладная, она дает отдохновение утомленным операторам.

Возьмите легкий плетеный стул, присядьте за большой стол светлого дерева. Закажите чай, кофе или лимонад, булочки с конфитюром или швейцарский сыр и будьте уверены: чай подадут горячий и крепкий, а булочки – свежие. В жаркую погоду на веранде прохладно и тихо, осенью рабочие поставят остекление, и здесь можно будет посидеть с чашечкой какао, расслабленно глядя на потоки дождевой воды за стеклом.

В тринадцатом отделе служит пять операторов.

Стефан Стацки – живая легенда проекта. В системе с момента основания, а может, и раньше. С тех самых пор, когда существовал еще консультативный отдел Тайной полиции. Это опытный и умелый профессионал, у нас он за старшего. О себе распространяться не любит, но на его счету немало славных дел.

Выглядит Стацки желчным мужчиной хорошо за сорок. Невысокого роста, худощавого сложения, с грубым морщинистым лицом. Костюм, а он предпочитает цивильные костюмы от модных портных, сидит на нем, словно на вешалке. Волосы у Стефана совершенно седые, кожа желтоватая, а воротничок рубашки вечно несвежий.

Вне операционной он не выпускает изо рта толстую сигару, которая у него постоянно тухнет, и ветеран беспрестанно ее раскуривает, бросая на пол горелые спички. В кармане пиджака болтается неизменная фляжка с выдержанным коньяком, и хоть алкоголь в отделе строго запрещен, Стефан прихлебывает по глоточку. Стацки прощается многое.

Жан Клод Эйдельман – полная противоположность ветерану. Высокий мускулистый молодой человек, стройный и широкоплечий, из-под короткой челки смотрят наивные голубые глаза. Жан увлекается восточной борьбой, основанной на прыжках и ударах руками, ногами и головой, поэтому на лбу у него непроходящая шишка, которая, впрочем, его ничуть не портит. Он работает оператором второй год, опыта еще не набрался, и сложных случаев ему, как правило, не поручают. Но парень рвется в бой.

Помимо меня и указанных господ в штате состоят еще Венера Спай и Яков Патока. Венера – единственная известная мне женщина-оператор. Почему-то дамы не слишком расположены к нашей профессии. Яков – совсем молодой сенс-стажер, у него всё впереди. Сейчас ни нашей матроны, ни юного дарования поблизости не наблюдалось. За столом сидели Стефан и Жан Клод.

Разговор протекал вяло. Это было заметно хотя бы по чашкам собеседников. Молодой оператор почти допил свой чай, чашечка же ветерана была, напротив, полна. Я давно заметил, что Жан Клод – спорщик по натуре – увлекшись, забывает обо всем, и о чае в первую очередь. Стацки же во время содержательной беседы обязательно прихлебывает коньяк из фляжки, опустошив предварительно чайную посуду.