355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Быстров » Зрячий (СИ) » Текст книги (страница 1)
Зрячий (СИ)
  • Текст добавлен: 16 мая 2017, 19:30

Текст книги "Зрячий (СИ)"


Автор книги: Олег Быстров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Annotation

Кто из нас порой не хотел бы получить подсказку от судьбы – принять должность или отказаться, сделать девушке предложение или подождать? А то и вовсе найти другую избранницу? Вся наша жизнь – один сплошной выбор. И вот приходят операторы Агентства Социальной Адаптации, просматривают варианты вашего жизненного пути и судьбоносные повороты. И дают эти самые советы. Дельные, точные, надёжные. Но иногда приходится вступать в борьбу с Линиями Судьбы – своими и чужими. И порой это может оказаться смертельно опасным.

Зрячий

Пролог

Часть 1, глава 1

Глава 2

Глава 3

Часть 2, глава 1

Глава 2

Глава 3

Часть 3, глава 1

Глава 2

Глава 3 и эпилог

Зрячий

ПРОЛОГ

Каждый, кому довелось побывать в столице, знает: Капиталла делится на две части, как разрезанное пополам яблоко. И темп жизни там различается, как течение реки на стремнине и где-нибудь в тихой заводи. Деловой центр высится громадами многоэтажных строений – банки, конторы, отели. Сияет вывесками дорогих магазинов, гудит клаксонами авто. Жизнь там кипит, захватывает и мчит человека, словно осенний палый лист.

А на окраинах города всё совершенно иначе. Узенькие улочки петляют между уютными домиками старой постройки, раскрашенными в теплые цвета. И перед каждым обязательная клумба с нарциссами и гиацинтами. Вдоль мощеных тротуаров тянутся старые развесистые липы. Тишина, покой, аромат цветов…

В обеденный час здесь не встретишь даже прохожих, добропорядочные люди обедают в кругу семьи. Честные граждане наслаждаются блюдами домашней кухни – борщами и солянкой, отбивными на ребрышках и бифштексами, салатами и сложными гарнирами – кому что нравится. Но в этот раз не все жители окраины предавались праздному чревоугодию.

В тени лип по тротуару шествовали двое мужчин. Один чуть впереди: высокий, с волевым, но угрюмым лицом, он вышагивал широко и размеренно. Из-под шляпы, надвинутой на лоб, выбивались черные волосы, густо припорошенные сединой. Хрящеватый длинный нос напоминал клюв хищной птицы. Фигуру скрывал просторный темный плащ до пят, а на плече висел тубус, какими пользуются чертежники, но больших размеров.

Второй, среднего роста и обычного сложения, выглядел как типичный молодой маргинал городской окраины: потертые кожаные штаны, заправленные в стоптанные сапоги, бесформенная рубаха, утратившая свой первоначальный цвет. Давно не мытые длинные волосы были схвачены сзади в хвост, а щеки покрывала трехдневная щетина. Молодой человек пытался идти расхлябанной ленивой походкой, но, чтобы не отстать от старшего товарища, ему всё время приходилось ускорять шаг, и парню это явно не нравилось.

– Слышь, дядя, долго еще топать-то? – ухмыльнулся молодой спутник. – Укромных мест мало? Да здесь за любым углом…

– Не бренчи, – резко оборвал старший. – Уже почти пришли. За любым углом нельзя.

Его пронзительные недобрые глаза внимательно ощупали улицу и нашли мясную лавку на углу. От одноэтажного домика с незамысловатой вывеской, изображавшей сочную вырезку, улица уходила вбок, а сразу за лавкой зеленела плотная стена живой изгороди.

– Здесь, – сказал старший и подвел спутника к узкому проходу в густом колючем кустарнике.

Внутри оказалась обширная ровная площадка, заросшая невысокой травой. Было ясно, что люди сюда не заходят – трава имела совершенно нетронутый вид, то тут, то там синели васильки. Высокие кусты живой изгороди надежно укрывали пустырь от чужих глаз, лавка мясника осталась в стороне, никаких других строений поблизости не наблюдалось.

– Ну, вот здесь и расположимся. Нравится, Сиг? – обратился старший к напарнику.

– Нормально, – нехотя протянул тот. – По мне, так хоть посреди площади, лишь бы топать недалеко. Но раз уж привел, будем здесь.

Старший бережно устроил на траве свою ношу, аккуратно сложил плащ и шляпу. Теперь стало видно, что это сухощавый, легкий в движениях мужчина в просторной, не стесняющей движений рубахе и широких штанах. Он перехватил ленточкой длинные темные волосы на затылке и принялся за содержимое тубуса.

Оттуда появились два клинка без ножен, обмотанные ветошью и обвязанные бечевкой. Мужчина быстро размотал ветошь, и на свет появился индийский тальвар – широкая и длинная сабля с небольшим изгибом к обуху. Обоюдоострое утолщение в конце клинка – елмань – придавало оружию вид грозный и внушительный. Бочкообразную рукоять украшало традиционное для этих сабель навершие в виде диска. Старший отложил тальвар в сторону, а спутнику протянул спату, прямой метровый клинок с заточенным острием, которым удобно наносить колющие удары. Массивная крестовина без украшений, рукоять, перевитая сыромятной кожей, навершие в виде шара – никаких изысков.

– Ты вроде к такому привык? – Старший посмотрел на товарища с легкой усмешкой. – Уговор помнишь?

– Что тут не помнить… Деньги принес?

– Сразу по окончании развлечения всё сполна. Так ведь договаривались?

– Ну да… – неохотно протянул Сиг, но, взяв оружие, оживился. – Хороший меч, таким работать одно удовольствие. Слышал я, дядя, что способен ты доставать правильные клинки, теперь и сам вижу. Ну, давай…

Рубанув несколько раз воздух для разогрева, а также чтоб почувствовать клинок, бойцы встали в стойку. Первые осторожные пробы – звякнула сталь. Поединщики сместились, двинулись по кругу, внимательно наблюдая друг за другом. Каждый примеривался, рассчитывал дистанцию, скорость, выбирая момент для атаки. Чувствовалось, что оружие в умелых руках: мужчины двигались с той особой грацией, что появляется в результате длительных и упорных упражнений.

Сиг не торопился, двигался как бы с ленцой. Охота дяде потеть в жару, и пусть его – главное, платит звонкой монетой, без обмана. Правда, и медлительность его, и расслабленность были кажущимися. Защитив свою жизнь в десятке поединков, этот неказистый с виду парень умел драться.

– Ну давай, давай, дядя, – подначил он. – Покажи мастерство… Сабелька у тебя знатная, а вот как ты умеешь с ней управляться?..

Старший не ответил, настроен он был более решительно. Лицо, и без того мрачное, стало и вовсе жестким, напряженным и сосредоточенным. Глаза сузились, выбирая место на теле соперника, куда вопьется тальвар. Боец нехорошо усмехнулся.

Бросок был стремительным. Рубящие вертикальные удары чередовались с секущими диагональными, справа и слева, потом опять рубящий удар сверху и снова горизонтальный. Клинок превратился в сверкающую разящую молнию. Но Сиг ловко переступал, уходя с линии атаки, уклонялся, успевал отражать удары скупыми сбивами, не подставляя спату жестко под атакующий клинок.

Дистанция между поединщиками увеличилась, и они вновь пошли по кругу.

– Ты осторожнее, дядя. – Сиг чуть запыхался. – Больно прытко начал…

– Договор был друг друга не жалеть, не так ли? Всё по правилам…

Последовал неожиданный и молниеносный выпад. Тальвар больше предназначен для рубки, но из-за небольшой кривизны клинка им можно колоть. Сиг успел увернуться, подставив свое оружие и изменив направление атаки, но всё же полностью уберечься не смог. Хищный зуб тальвара распорол рубаху, рассек кожу на боку. Теплая липкая кровь потекла из раны, и, почувствовав ее, молодой негодующе изогнул брови:

– Эй! Потише, дядя! Ты в своем уме? Мы так не договаривались…

Закончить он не успел. Старший боец вдруг неуловимо изменился: лицо застыло, черты заострились. Вмиг отяжелевшие веки прикрыли глаза, но это никак не сказалось на его проворстве. Наоборот, он стал двигаться еще быстрее, удары посыпались на противника – размашистые, хлесткие, точные. Атакующий неуловимо менял направление, и косые секущие удары мгновенно переходили в горизонтальные или вертикальные.

С молодого бойца слетела вся его ленивая расслабленность. Он понял, что сейчас, на этом уединенном пустыре, защищаться придется всерьез, и теперь рубился в полную силу. Тальвар скрестился со спатой не на жизнь, а на смерть.

Сиг жестко отбивал атаки, надеясь использовать длину клинка и достать противника в молниеносном выпаде, но сделать этого не мог. В последний момент тот уклонялся неуловимым движением, похожим на танцевальное па, и тут же отвечал новой серией рубящих ударов, принуждая Сига всё больше уходить в оборону, пятиться.

Силы молодого поединщика начинали иссякать. Фью-у-у! – свистнул тальвар, и на груди бойца расцвела алая полоса. А сабля, повернутая легким кистевым движением, уже летела обратно, на добивание. Сиг ушел в низкий присед, пропуская ее над головой, и тут же получил сильный тычок ногой в бок. Упал, перекатился, попытался встать, но схлопотал новый удар эфесом в висок. В глазах поплыло, тело повело в сторону. В следующий миг волна острой боли обожгла спину, разрезала надвое, затопила сознание…

…Страшный сабельный удар настиг со спины. Боец выгнулся, как в судороге, хриплый клекот вырвался из горла. Но старший с мертвым лицом рубанул еще раз, потом еще и еще. Тело рухнуло на истоптанную траву, орошая всё вокруг кровью, но убийца продолжал свою страшную работу, превращая уже мертвого противника в груду изрубленной плоти.

Наконец он остановился. Отошел от мертвеца, покачиваясь, тяжело и надсадно дыша, с ног до головы покрытый чужой кровью, опустился на землю и, казалось, задремал: голова свесилась на грудь, руки плетьми упали вдоль тела, сабля выскользнула из ослабевшей кисти. Какое-то время он пребывал в неподвижности, но постепенно дыхание его выровнялось, плечи распрямились. Через несколько минут человек упруго вскочил на ноги.

Дальше он всё делал быстро и сноровисто, не обращая ни малейшего внимания на мертвое тело: собрал оружие, тщательно вытер клинки, руки и лицо ветошью, извлеченной из тубуса. Аккуратно обмотав оружие, спрятал его вместе с испачканной ветошью обратно. Оставалось только нахлобучить пониже на лоб шляпу и закутаться в плащ, что и было сделано. Теперь ничто не выдавало его участие в страшных событиях, разыгравшихся здесь совсем недавно.

Мужчина еще раз внимательно оглядел пустырь, проверяя, не забыл ли чего, и, убедившись, что всё в порядке, двинулся к проходу. «Нет, не то! Всё-таки это не то, и делать надо не так…» – прошептал он сам себе, уходя и отрицательно качая головой. Колыхнулись ветви кустов…

Три часа спустя мальчуган, отправленный мамкой в лавку дядюшки Эдварда за гусиными потрошками, решит сократить путь – пройти со стороны пустыря. Он и обнаружит изрубленное тело с тучей вьющихся над ним черно-зеленых жирных мух. Прибывшего на место полицейского чиновника, бывалого служаку, повидавшего на своем веку всякого, чуть не стошнит от вида страшной находки. Документов либо чего-то еще, что помогло бы установить личность убитого, на теле не найдут. О происшествии сообщат по инстанции, дело ляжет в дальний ящик стола дознавателя. До лучших времен…

ЧАСТЬ 1. СЕНС

Глава 1

Бульвар Усталых Грез, тенистый и притихший. Милая старозаветная окраина Капиталлы, что зовется Предместьем. Ток времени здесь как бы замедляется, а сама ткань его густеет, становится более плотной, почти осязаемой. Станьте в тени раскидистой липы, замрите, затаите дыхание и прислушайтесь, – и вы услышите мерную поступь столетий по щербатым мостовым.

Я снимаю комнатушку на улице Заплутавшего Счастья. Каждое утро покидаю сумрачную прохладу подъезда и коротким переулком Одинокой Мечты прохожу на бульвар Усталых Грез. Я люблю эти неспешные улочки с уютными одноэтажными домиками под черепичными крышами.

Здесь соседи знают друг друга по имени и чинно раскланиваются при встрече. Здесь «блошиные» рынки, где продают всякую всячину и где можно торговаться до упада из-за старого поломанного велосипеда и купить-таки его, совершенно ненужный, задешево. Здесь бегает красная дребезжащая конка, которая довезет вас всего за три монетки от Парка до Стадиона, и усатый добродушный кучер обязательно пожелает доброго здоровья и всяческих успехов.

Я иду по чисто выметенному тротуару под сенью старых лип. Вот аптека, где заправляет дядюшка Илларион. За двадцать минут он приготовит любое снадобье: от мигрени и насморка, от подагры и радикулита, от несчастной любви или для процветания в делах.

Вот антикварная лавка старины Поля, которую он открыл задолго до моего появления на свет. На витрине старинные кинжалы, чайный набор и картина неизвестного автора. Поль утверждает, что это работа самого великого Откена, но подобное заявление полностью на его совести.

На углу улиц Усталых Грез и Розовых Очков лоток – пожилой астматический толстяк Юлек торгует здесь газетами и табаком. Я каждое утро беру у него коробку крепких папирос с летящим всадником на этикетке, он меня давно запомнил и готовит товар, лишь только завидит, и всегда предлагает в придачу «Политик Ревю».

Я отказываюсь, политика меня не интересует, но он предлагает всё равно. Мы обмениваемся несколькими фразами о погоде и здоровье – это стало традицией, неким ритуалом, который мы добровольно, но очень тщательно соблюдаем.

Чуть дальше расположена известная пивная «Пена». Здесь собираются местные знаменитости: самый ловкий карманник Капиталлы и непререкаемый авторитет в этой области Антонин Кисть, предводитель разномастных рыночных жуликов Ганс Сундук. А порой заходит неуловимый налетчик, легендарный Лорд Железный Коготь, гроза ростовщиков и содержателей ломбардов Предместья.

Через десять минут неспешной ходьбы улица выводит на проспект Свершений. Здесь всё по-другому – вас оглушит какофония звуков: топот копыт и шелест шин, протяжные крики извозчиков, рев моторов и резкие гудки клаксонов новомодных авто. Пронзительной трелью взрывается свисток полицейского – в ярко-синем мундире и ослепительно белых перчатках, он стоит в меловом круге посреди дороги незыблемым символом закона.

Толпы горожан, нескончаемым потоком идущие по тротуарам, создают тот неповторимый колорит большого города, который невозможно спутать ни с чем. А вдоль тротуаров разряженные, как новогодние елки, модные магазины, чопорные офисы, строгие банки, тяжелые строения муниципальных служб. Кажется, старые дома задумчиво наблюдают за прохожими.

Здесь царит дух деловитой напористости. Именно тут накапливаются деньги столицы, рождаются новые возможности, реализуются грандиозные проекты и авантюры. Или не реализуются. Словно в некой огромной кастрюле, варится тут удивительный бульон под названием «благосостояние нации».

Молодые мужчины и женщины с жадными холодными глазами, дежурными улыбками и цепкими пальцами штурмуют мир больших денег. Кто-то добирается до вершины и получает право смотреть на сограждан свысока, кто-то срывается и летит в пропасть – обдирая кожу, ломая кости…

Вечером проспект заливает сияние электрических огней. Днем здесь деньги зарабатывают, вечером их тратят, стараясь получить максимум удовольствия. В шикарных ресторанах, модных кафе и закрытых клубах идет горячечное болезненное веселье, когда самые грубые и низменные забавы соседствуют с самыми изысканными и утонченными развлечениями.

Экономикой я тоже не интересуюсь: не бегу вдогонку за птицей удачи, не принимаю участия в марафоне, где призами будут дом в престижном районе и именной счет в Мировом банке. Я двигаюсь между этими двумя мирами: сонным Предместьем и лихорадочным Центром – и не принадлежу ни одному из них. Они не властны надо мной, у меня своя судьба.

Мало кто пожелает поменяться со мной местами. Я – оператор Агентства Социальной Адаптации.

* * *

Утреннее путешествие заканчивается около неброского здания с затертой табличкой над входом. Может, по прихоти судьбы, а может, умышленно, следуя конспиративным планам первых руководителей проекта, трехэтажный особняк АСА теряется между двумя гигантами.

Справа расположена громада Мирового банка: циклопическое изображение земного шара на фасаде здания поражает воображение даже привычных ко всему иностранцев.

Слева – новомодный магазин «Вижу цель» с огромным макетом артиллерийского прицела под крышей – и не думайте безнаказанно пройти мимо, невидимый пушкарь вам этого не простит! В ассортименте есть всё: от булавок до стиральных агрегатов на электрической тяге, и вам не уйти от стрелка с пустыми руками.

На этом фоне особняк Агентства выглядит более чем скромно. У нас вообще не любят внешних эффектов, зато внутри всё очень благопристойно. На первом этаже небольшой зал для клиентов и приемная: глубокие удобные кресла, пальмы, столики с журналами. Бассейн с фонтаном и обои спокойных тонов создают атмосферу покоя и психологического расслабления. Это важно.

В приемной – миловидные улыбчивые девушки в униформе с логотипом АСА: стилизованный глаз на шахматном поле. Девушки выслушают вас со вниманием и сочувствием, проникнутся вашими проблемами, помогут составить заявку. А если до приема остается время, предложат посидеть в уютном кафе, где посетителю подадут горячий чай и свежие хрустящие булочки.

На втором этаже расположены бухгалтерия, вспомогательные службы и ряд глухих дверей, почти всегда закрытых. Владельцев этих кабинетов мы видим редко, но значение их для жизни Агентства огромно. Наконец, на третьем – начальство.

Я проскальзываю через прихожую, минуя зал, иду коротким боковым коридором и ныряю в малозаметную дверь в приемной. Это диспетчерская, и дежурит сегодня Лили, симпатичная девушка, общение с которой всегда улучшает мне настроение. Лили приветлива и улыбчива, и я теряюсь в догадках – то ли нравлюсь ей, то ли она легкий и отзывчивый человек по природе.

Скорее второе, внешность-то у меня самая заурядная: рост чуть выше среднего, никаких рельефных мышц, ничего от расхожего образа мужской привлекательности. Сухощав, подвижен, порывист. Да и лицом – не герой синематографа, увы. Глаза серые, скорее водянистые, брови – светлый пух, волосы цвета спелой ржи, но жидковаты. Всегда завидовал мужчинам с буйной растительностью на голове. Чтоб грива до плеч, усы роскошные… Не дал бог.

В общем, ничего примечательного. Но известен мне секрет обаяния – улыбайся! Будь приветлив, не хмурь брови! Не переношу серьезных людей – все беды от них. Такой всем видом своим показывает – я один знаю, как правильно! Лопается от осознания собственного величия, значимости мыслей, слов и свершаемых деяний.

Даже когда в голове пусто, слова еще не родились, а до поступков дело может и вовсе не дойти…

В приюте, где я воспитывался, простые истины вколачивали доступными методами. Стал чересчур серьезным, заважничал, посматриваешь на окружающих свысока – по ушам! Не усвоил урок – «темная». И так, пока не дойдет до спинного мозга: ты здесь равный, но не лучший.

И если что-нибудь умеешь, доказывай делом. Не пустословием, не цветастыми фразами и громкими обещаниями, а поступками. А если всё-таки пообещал – умри, но выполни. Потому что цена слова у приютских очень высока. Улыбайся и делай, даже когда силы на исходе и злые слезы закипают на глазах.

– Здравствуйте, Мартин, – улыбается Лили мне навстречу, – рада вас видеть. Проходите в операционную, клиент уже ожидает. – Тут она заговорщически подмигнула. – Директор у себя и пока не показывался…

– Здравствуйте, Лили, – улыбаюсь в ответ и я. – Вот увижу вас, и солнце светит ярче, и тучам не остается места в небе! А что до старой перечницы, нашего директора, так я сегодня вовремя…

Руководитель имеет обыкновение наведываться в приемную в самом начале рабочего дня. У опоздавших сотрудников нет ни малейшего шанса проскочить незамеченными, так как директор почитает пунктуальность первейшей добродетелью служащего Агентства.

– Даже пять минут в запасе, – смеется Лили, – но я всё равно не люблю, когда он приходит. Станет за спиной и дышит в затылок, как цапля на охоте, а я поневоле начинаю чувствовать себя лягушкой…

– Если б все лягушки были столь очаровательны – я б жил на болоте! – восклицаю с жаром.

– Скажете тоже, оператор, – кокетничает Лили. – Но вообще мне показалось, что сегодня директор чем-то озабочен. Проскочил насупленный, еле кивнул в ответ… Обычно он так себя не ведет – всегда здоровается: «Как дела, Лили?»

– А как вы думали – большое начальство, большие заботы… – смеюсь я и прохожу дальше.

Вторая дверь, обитая металлическими полосами, пропускает меня в маленькую комнатушку, где на складном стульчике сидит здоровяк Тодд по кличке Столб. Этот добродушный малый в форме охранника и с револьвером на боку держит здесь пост. По-хорошему надо предъявлять пропуск, но меня Столб знает и не придирается.

Тодд, как и я, воспитывался в приюте и не имеет фамилии. В его понимании я символ человека, достигшего в этой жизни определенных высот, невзирая на сиротскую долю, и это вызывает его уважение и дружеское расположение.

К тому же мы оба увлекаемся боксом и оба страстные поклонники чемпиона мира в тяжелом весе Махмуда Алия. Тодд сам не чужд кулачной забавы и по выходным выступает в Народном ринге. Как многие крупные люди, он выглядит добродушным, даже чуточку медлительным, но впечатление это обманчиво. При случае охранник ударом кулака легко своротит скулу любому.

– Привет, Тодд! В эти выходные Алий бьется с Хорхе, и я догадываюсь, на кого ты поставишь. У нашего парня убойная правая, Хорхе придется туго! – Спортивное событие будет предметом обсуждения всю предстоящую неделю.

– Привет, Мартин! Видит бог, против этой правой мало кто устоит! – Столб возбужденно потирает ладони. – Через верного человека я уже заказал себе билет на стадион. А как вы?

– Честно говоря, пока нет, но что-нибудь обязательно придумаю…

– Может, поспособствовать?

– Не стоит, дружище, справлюсь сам.

Тодд стремится поддерживать со мной хорошие отношения еще и потому, что у нас есть маленькая тайна. Вернее, тайна его, а я – поверенный. Хранитель и сообщник. Но об этом как-нибудь после…

С поста охраны крутая лестница ведет на глубину трех метров под землю. Здесь располагается узкий коридор с тремя безликими дверьми без табличек. Открываю своим ключом ближнюю – и вот я в операционной. В груди появляется легкий зуд, приятное нетерпение, почти как перед свиданием. Конечно, встреча с симпатичной девушкой – это не работа, это… Ох, ну кто из нас не знает, что такое свидание?! Только вот и перед встречей с клиентом я испытываю этакое томление духа. Радостное ожидание и предвкушение того основного, ради чего хожу в Агентство, – операции.

* * *

Не подумайте, что мы режем людей, к хирургическим операциям наше ведомство не имеет никакого отношения. И всё-таки здесь находится основная, самая главная часть Агентства. Именно здесь мы проводим операции по коррекции судеб людей, помогаем изменить жизненный путь человека, строим его будущее. Называйте как хотите. Я чуть позже постараюсь объяснить, чем именно мы занимаемся и как это делаем, но сейчас не до того – надо работать.

Стол пуст, если не считать листочка заявки на операцию адаптации, заполненную самим клиентом. Итак, что мы имеем:

«Карл Густав Бревиус» – недурно. Не потомственный аристократ, конечно, но наличие двух имен в Республике говорит об определенном социальном статусе. Буржуа средней руки, чиновник рангом не ниже мэрии, не исключены некоторые особые заслуги перед государством. Далее…

«Предприниматель». Расплывчатое, но самое распространенное определение в наше непростое время. Предпринимать попытки, прикладывать усилия можно в какой угодно области. Например, разводить крокодилов в бассейне городского Парка на потеху публике. Или продавать секреты бабушкиных пирогов. А можно проворачивать головокружительные махинации на фондовой бирже. Ясно, что господин не хочет афишировать свой род занятий, но правилами это не возбраняется.

Далее. Возраст, подданство, вероисповедание… Всё понятно… Вот:

«Цель визита – адаптация в сфере предпринимательской деятельности… создания оптимальных условий для делового сотрудничества… конструктивного развития коммерческой активности… перспективного взаимодействия в инновационной сфере…» Уф! Явно не обошлось без девочек из приемной. Только они умеют так лихо закручивать формулировки.

Если сказать простым языком, то Карл Густав хочет быть уверен в честности партнеров, их заинтересованности в «перспективном взаимодействии» и опасается оказаться обманутым на кругленькую сумму.

В углу кабинета имеется шелковый шнур, конец которого тянется к колокольчику в приемной. Как только я готов к работе, даю об этом знать девушкам-консультантам, и они направляют клиента. Посетитель спускается на три метра под землю, но уже с другой стороны: лестница здесь более пологая и нарядная, двери отделаны красным деревом и пронумерованы.

Услышав деликатный стук, распахиваю створку. Обмен приветствиями, представление: «Если угодно, просто Карл». – «С удовольствием, но и я прошу вас – просто Мартин!» – и я усаживаю «просто Карла» в кресло.

Операционная представляет собой обычный кабинет пяти метров в длину, трех в ширину и двух в высоту. Плюс три метра грунта над потолком. Операторам нужна тишина, в определенные периоды работы – максимальная сосредоточенность, даже вдохновение. По той же причине приглушен свет.

До недавнего времени мы пользовались свечами, но сейчас электричество вытесняет прежние виды освещения повсеместно. На улицах почти не встретишь масляных фонарей, разве что в самых глухих уголках Предместья. Технический прогресс добрался и до АСА: на стенах появились бра с матовыми стеклами, а на моем столе – лампа под зеленым абажуром с кисточками.

Салатные обои, такой же ковер под ногами, зеленый цвет преобладает во всём. Известно, что он успокаивает нервную систему.

– Прошу вас, Карл, несколько слов – вы сомневаетесь в честности партнеров, хотите выяснить их намерения или для вас важнее оптимальное решение проблемы?

– И то и другое, Мартин. Сделка подразумевает сумму не астрономическую, но для меня это немалые деньги. – При этих словах «просто Карл» слегка вильнул взглядом, как видно, денежки на кону приличные. – Коммерция всегда риск, но хотелось бы иметь некоторую уверенность. Насколько это возможно…

– Количество партнеров?

– Трое.

– И все будут решать судьбу соглашения?

– Нет. Двое имеют статус младших партнеров с совещательными голосами. Окончательное решение за третьим, и меня больше интересует он.

– Определимся сразу, Карл. Я не смогу дать вам точный прогноз поведения этого человека, предугадать, какие решения он будет принимать и как поведет себя в том или ином случае. Но я могу дать – и дам – анализ ситуации в целом, основное направление развития. Вектор, который может быть благоприятным или неблагоприятным для вас. И постараюсь подсказать, какие действия могут способствовать развитию событий в вашу пользу. Договорились?

– Безусловно, Мартин. Меня вполне устроит подобный результат.

– Когда вы виделись с партнерами?

– Вчера был предварительный тур переговоров, обговорили общие положения, даже, я бы сказал, намерения. Через два дня заключительная встреча, уточнение позиций и подписание.

Посреди операционной – стол, точно такой же, как и тысячи других в конторах и присутствиях Республики, и два кресла. Предназначенное мне – удобное рабочее кресло без каких-либо секретов, второе – для клиента. Оно несколько больших размеров, с подголовником и при помощи специального рычага может изменять свое положение, раскладываясь горизонтально, как кушетка.

– Хорошо, Карл. Теперь попытайтесь максимально расслабиться. – Я начал регулировать спинку кресла, укладывая клиента. – Вот так удобно? Немного выше? – секунду… Чудесно. Расслабляемся, Карл. Вы чувствуете, как ваше тело наливается приятной горячей тяжестью. Становятся горячими руки…

Стандартная процедура релаксации, только расслабление неглубокое. Именно для этого приглушен свет и в интерьере преобладают успокаивающие тона. Мне не нужно, чтобы клиент уснул или впал в транс, он должен сохранять ясное сознание, но быть при этом максимально расслабленным.

Подношу ладонь левой руки к темени Карла (левая рука воспринимающая, правая – дающая). На пальцы начинает давить поток энергии, подобный легкому теплому ветерку. Поток закручивается по часовой стрелке – я запоминаю этот факт. Пальцы слегка покалывает, энергия достаточно жесткая. Судя по всему, Карл Густав привык достигать поставленных целей. Тем лучше, больше шансов на положительный результат, а оценивают нашу работу именно по результату.

Потом устанавливаю ладони с обеих сторон головы, на расстоянии примерно десяти сантиметров. Вожу кругообразно – вначале в одну сторону, по часовой стрелке, потом обратно. Теперь сверху вниз: от темени, над шеей, к плечам, как будто скольжу, разглаживаю нечто упругое и одновременно мягкое. Ощущаю легкое сопротивление поля: я действительно разглаживаю его руками, это не просто поэтический образ.

Справа, на уровне уха, в ладонь болезненно «стреляет». У клиента проблема, небольшое воспаление, походя можно немного «подчистить». Но долго задерживаться и лечить ухо мне не с руки (в данном случае в прямом смысле!), я не целитель, проблемы здоровья меня не интересуют. Еще несколько скользящих пасов: я отрешаюсь сейчас от всего земного, затихают мысли, гаснут эмоции, тело становится невесомым. Дыхание глубокое, с короткой задержкой сразу после вдоха. Раз, два, три и…

Распахиваю объятия миру, на резком выдохе разбрасываю руки широко в стороны, как будто хочу обнять всю вселенную. Одновременно делаю глубокий медленный вдох через вытянутые трубочкой губы и сжатые зубы. В области крестца возникает раскаленный шар. На вдохе он начинает подниматься вдоль позвоночника, достигает черепа и взрывается там миллионом цветных искр, тупо отдаваясь в затылок горячим ударом. Я издаю хриплый стон. Тело вытягивается в струнку, и, кажется, сейчас я воспарю над креслом с распластавшимся Карлом Густавом, над операционной, над особняком АСА…

Все мое существо наполняет неописуемый восторг! Ради этих секунд стоит жить – мириться с господином директором, дружить с Лили и Тоддом, ходить ежедневно в Агентство. Ради секунд единения с потаенным смыслом, сокровенным содержанием наших судеб. Для того чтобы увидеть в конце вектор!..

Волна пьянящей радости накрывает меня и тут же стремительно отступает. Этот момент нужно уловить, почувствовать, в чем и заключается мастерство профессионального оператора. Чуть промедлишь – и миг чудесного перехода на новую ступень бытия будет безвозвратно упущен. Останется только память о волшебной возможности…

Вслед за «отливом» тело немеет, голова становится пустой и ясной. Наступает момент, из-за которого мы называем себя Зрячими.

– Карл, вы слышите меня? – Голос немного осип, во рту пересохло.

– Слышу… – слабо бормочет Карл, всплеск энергии не прошел незаметным и для него. Мои коллеги чувствуют точку прорыва на расстоянии: сотрясается ткань бытия, возмущение идет волнами, как от камня, брошенного в воду. Но и обычные люди ощущают нечто, краткий миг резонируют со мной, с каналами, с энергетикой мира. Чаще всего после этого развивается легкое оглушение.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю