Текст книги "Зрячий (СИ)"

Автор книги: Олег Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Стацки перевел дух. Нам принесли чай, никакого коньяка Стефан на этот раз не пил. Я слушал с неослабевающим вниманием, захваченный этой старой историей.

– Всё было готово, но, как это часто бывает в крупных операциях, что-то пошло не так. Где-то произошла утечка информации, или не хватило решимости кому-то из исполнителей, да мало ли... В назначенный день Шай-Дагг заранее призвал Шада-Озза в молельный зал, но не для того, чтобы прижать к груди верного соратника, а препроводил его в маленькую каморку под самой крышей минарета и там запер под охраной.

Заседание вождей началось без Шада-Озза. Шай-Дагг объявил, что его лучший друг и сподвижник заболел, не может принять участие в совете и от его имени будет говорить он сам. Может статься, что всё так и вышло бы, авторитета и воли у лидера хватило бы на три совета, но в рядах вождей были подкупленные тайниками провокаторы. Этакий страховочный вариант на случай непредвиденных обстоятельств. А обстоятельства оказались непредвиденными донельзя.

Стацки помолчал, улыбнулся каким-то своим воспоминаниям... Оператор достал-таки сигару, но раскуривать не торопился:

– Нас, операторов АСА, привлекали к сбору информации, вот почему я знаю об этом деле. Факты собирали по крупицам, составляя картину из отрывочных донесений и показаний оставшихся в живых свидетелей. Дело, кстати, до сих пор считается секретным.

– Ворона тоже привлекали?

– Да, и его. Какой-либо роли в событиях мы не сыграли, но суть знали. Кончилось всё печально.

Провокаторы тайников затеяли на референдуме вначале спор, а потом и раздор. Горцы, народ горячий и необузданный, ограничиться парламентскими дебатами не смогли – обсуждение перешло во взаимные обвинения, а следом в драку. Что там происходило, достоверно неизвестно, но они все перерезали друг друга. Погибли и Шай-Дагг, и многие его сторонники. Может, это стало результатом подкупа и работы агентуры, а может – противоречия в рядах вождей имели еще более глубокие корни, чем думали тайники.

Как бы то ни было, уцелели единицы из числа прибывших. Даже запертый наверху Шада-Озз был найден с перерезанным горлом. В результате мы получили то, что получили: гражданскую войну в Горном крае на три долгих года, непопулярный в народе ввод ограниченного контингента горных стрелков и широкий отрицательный международный резонанс. Дипломаты потом еще долго сглаживали углы и обходили скользкие места в отношениях с дружественными и недружественными соседями.

Операция потерпела крах. Как водится, начали искать виновных. Влияние эрцгерцога было уже не тем, что прежде, и всё-таки трогать Князя не осмелились.

Надо сказать, что Сантьяго был из тех дворян, что приняли революцию и стали под знамена Президента сознательно. Но к тому времени одно из самых громких некогда имен потускнело. Маленькое имение в Брокскене почти не давало доходов, отсюда постоянная нужда и стремление занять в обществе достойное место. За несколько лет Сантьяго сделал головокружительную карьеру, но и врагов за это время нажил достаточно: служаки завидовали его успехам, аристократы ненавидели за сотрудничество с республиканцами. Лучше фигуры было не сыскать. Сантьяго обвинили в провале, лишили чинов и отправили в отставку. Он оказался вынужден был вернуться в родовое имение и зажил тихой жизнью сельского помещика.

– А дочь?

– Еве было тогда пятнадцать, – отвечал Стефан. – Девушка имела возможность вращаться на равных в среде золотой молодежи, посещать светские рауты в самых знатных домах, учиться в престижном лицее и прочее… А потом в миг всего этого лишилась. После столичного света – захудалый городок, узкий круг мелкопоместных дворянчиков, убогие сельские праздники и незатейливые развлечения. В перспективе – брак с отпрыском какой-либо захудалой фамилии, куча детей и общество местных сплетниц по выходным. Три года спустя Сантьяго умер, всеми забытый и покинутый, а Ева приехала покорять столицу.

Стацки всё-таки зажег сигару.

– Не знаю, снабдил ее отец перед смертью рекомендациями, или девушка сама оказалась столь талантливой, но успехов добилась немалых. Амбиции, гордость и честолюбие в ней выражены еще больше, чем в родителе. Добавьте к этому желание реабилитироваться и чувство ущемленного достоинства, и вы получите гремучую смесь. Перед смертью бывший тайник наверняка научил дочь кое-чему из того, что умел сам. К тому же Ева имеет определенные экстрасенсорные способности, что поделать – фамильная черта. Их не сравнить со способностями вашими или моими – она не смогла бы стать оператором, да никогда и не стремилась к этому, – но в совокупности с острым умом и настойчивостью кое-чего стоит. Так что дружите с ней, Мартин...

Я слушал и понимал, что вчера вел себя глупо. Разве можно обижаться на девушку, с которой жизнь обошлась столь сурово? К чему еще может она сейчас стремиться, кроме восстановления справедливости?

– А где вы пропадали три дня, Стефан? – спросил я.

– Занимался сентиментальными путешествиями, Зрячий, – откинулся на спинку стула Стацки. – За эти дни я повидался с множеством людей из тех, что начинали вместе со мной когда-то. Не все стали операторами, среди них много самых разных персонажей, но все, так или иначе, знали Ворона. Мы разговаривали, вспоминали былое, и вот что я вам скажу, Мартин. Ворон если и не разработал метод управления людьми полностью, то подошел к этому вплотную. Вы же понимаете, в нашем деле слово «разработать» имеет особый смысл. Скорее всего, метода как такового, в общем понимании этого слова, не существует – слишком многое здесь зависит от оператора, его интуиции, его искусства. Короче, от его личности. Оператором в данном случае я называю любого человека, который проводит информационное воздействие.

Он помолчал, пристально глядя на меня:

– Я настаиваю, Мартин, – вы наиболее подходящий человек для этого дела. Вы похожи на Ворона – по внутреннему содержанию, отношению к жизни, пониманию того, что такое путь воина и каким должен быть настоящий мужчина. У вас много общего с тем молодым Вороном, которого я знал когда-то.

Стацки на время задумался, вспоминая то ли себя в молодости, то ли друга.

– Не удивляйтесь, – продолжил он, – я давно наблюдаю за вами, и вы мне нравитесь, но дело даже не в этом. Я продолжаю настаивать, что только вам по силам остановить маньяка, пользующегося методом Ворона. Да, именно так – метод, в том или ином виде, есть. Авторство у меня сомнения не вызывает, но это сейчас не столь важно. Важно, что им пользуются, и, как показали последние трагические события в кафе и на Арене, не без успеха.

Старый оператор еще раз испытующе поглядел мне в глаза.

– Завтра многое должно проясниться, Мартин. Предстоит встреча, после которой я, возможно, смогу вам сообщить нечто важное. Но не буду забегать вперед, сейчас скажу следующее: и мне запомнилось, и в беседах со старыми знакомыми прозвучало красной нитью – Ворон, особенно в последние дни перед исчезновением, активно искал оружие. Некий меч, который, как я теперь догадываюсь, был обязательным условием воздействия, его неотъемлемой частью. И, судя по всему, не нашел. Не обнаружен он и сейчас, иначе акции проводились бы по другой схеме: не сумбур со всеобщей поножовщиной и кровопролитием, а точечные воздействия на ключевых людей, выгодных для достижения того или иного результата. Именно таким планировал свой метод Ворон. Именно такую задачу ставили нам сверху в те далекие годы.

Стацки попытался затянуться, сигара погасла, и ветеран принялся крутить ее в руках.

– Так бывает, когда не хватает компонента для нормальной работы системы. На переходном этапе его пытаются заменить избытком другого компонента. Может, отсюда столько крови... Наверняка я, конечно, знать не могу, но в любом случае это временная мера. Злоумышленнику, кто бы он ни был, до зарезу нужно оружие. То единственное и уникальное, которое делает метод по-настоящему действенным. Значит, этот меч необходим и нам. Нельзя допустить, чтобы он попал в руки маньяка, слишком тяжелые последствия он может нарезать этим клинком, уж извините за каламбур. Ищите меч, Мартин!

Он опять пристально посмотрел на меня, сунул сигару в рот, пожевал, но так и не раскурил.

– Ищите не в Музее древностей, не в известных коллекциях и не на громких выставках. Уверяю вас, все эти места Ворон прочесал частым гребнем еще тогда. Думаю, последователь уже повторил его путь...

Я сразу вспомнил рассказ специального агента Серого: покушение на коллекцию эрцгерцога закончилось ничем. Убитый осведомитель и ни малейших попыток повторить кражу. Значит, всё-таки грабитель потерял интерес к объекту преступления. Очень похоже.

– ...У него были на то и время, и возможности. Ищите в оружейных лавках. Займитесь знатоками оружия, антикварами. Не обладателями крупных коллекций, а мелкими собирателями и посредниками. Среди тех клинков, что продаются и покупаются через них – что сделаешь, модно! – может мелькнуть хвостик золотой рыбки. Так мне кажется...

Стефан вытащил из внутреннего кармана плотный конверт и протянул его мне:

– Возьмите. Здесь адрес и время нашей завтрашней встречи и еще кое-что.

Я открыл конверт, внутри оказался квадрат плотной бумаги с написанным адресом. Я знаю этот район, и найти дом не составит труда. Время – шесть часов вечера. А следом на ладонь выкатились два овальных ограненных камня размером с ноготь мизинца. По виду рубины – острый багровый лучик стрельнул в глаза. Я не знаток драгоценных камней и сейчас глядел на них с сомнением.

– Возьмите-возьмите, – сказал Стефан, – пусть они пока побудут у вас. Эти камни оставил мне Ворон незадолго до своего исчезновения. Наши отношения тогда были уже не безоблачны, но никого ближе у него всё равно не имелось. Видно, что-то угрожало Ворону или кто-то, он просил сохранить камни, обещал вернуться, но больше живым я его не видел.

Я покатал рубины по ладони – две багрово-красные застывшие капли чуть удлиненной формы. Зачем они мне? Но если просит Стацки, отказывать неловко.

– Мой бывший друг ничего не объяснил тогда. Я не знаю, зачем они нужны и какую роль могут сыграть. Может, и никакой... Но Ворон был поглощен идеей с головой, ни о чем другом думать не мог, и если доверил мне камни, то это неспроста. Возьмите, потом разберемся. И жду вас завтра, Зрячий, в указанное время в указанном месте. Думаю, у меня будет, что вам поведать...

Стефан подарил мне еще один внимательный взгляд, его рука легла на мое плечо. А затем вышел, так и не раскурив сигары.

* * *

После встречи со Стацки я, не откладывая в долгий ящик, отправился в приемную и по дальнозвуку созвонился с информационным бюро Агентства, имеющим достаточно полную базу по самым разным вопросам. Мне выдали не менее двух десятков фамилий и адресов лиц, занимающихся торговлей старинным холодным оружием. Я и не предполагал, что их так много. Записав данные на листе бумаги, я вернулся в кабинет и принялся внимательно изучать их.

Барышня из информбюро любезно сообщила мне не только адреса лавок и магазинов, но и примерный ассортимент. Оказалось, что часть заведений занимается главным образом ножами и кинжалами, и можно поставить их во вторую очередь. Например, лавку старины Поля. Соблазн пойти в первую очередь к нему, поговорить и полюбоваться своим серебряным любимцем я подавил волевым усилием – уж что-что, а коллекцию Поля я знаю досконально.

Отбрасывать эти заведения совсем тоже не стоило, помимо ножей там могло оказаться что-то интересное, но существовали и специализированные магазины, в которых продавали почти исключительно длинные клинки. Я выписал их в отдельную группу, составил маршрут и направился к директору утвердить план действий. После всего произошедшего я меньше всего опасался взысканий или выговора, но кровь невинных жертв в кафе и на Арене стучала в моем сердце, преследовала меня и побуждала к действию.

Посещение директорского кабинета оказалось недолгим, но плодотворным. Мы согласовали план действий и договорились о казенной карете, которую я получал в свое распоряжение с сегодняшнего дня. Также директор выдал некую сумму денег на представительские расходы. При необходимости я мог совершить не очень дорогую покупку в интересах дела. И я отправился наносить визиты.

Потянулась длинная череда одинаковых встреч и бесед. Карету с зорким глазом на дверце я предусмотрительно оставлял в некотором отдалении. Афишировать расследование не в моих интересах – маньяк может двигаться по пятам. В магазинах я представлялся коллекционером, благо необходимые знания в данной области у меня имелись. Потом следовало долгое изучение ассортимента, разговоры о клинках, обсуждение и вопросы. Всё это отнимало достаточно много времени и забирало не меньше сил, к вечеру я обошел едва ли полдюжины заведений, торгующих антикварным оружием. Но делать нечего, с утра предстояло заняться всем этим сызнова.

На следующий день я не смог отказать себе в удовольствии и всё-таки посетил лавочку Поля, поиграл с кинжалами, полюбовался на своего фаворита и поторговался со стариком для порядка. Мне было интересно узнать его мнение, и, не открывая всех обстоятельств дела, я спросил, где и как лучше искать прославленные мечи. И не получил в ответ ни грана полезной информации. Старый хитрец с ходу начал сватать мне свой эсток, но потом заинтересовался, зачем мне нужны клинки.

– Я слыхал, Мартин, – шептал он мне заговорщицки, – на старой Арене случилась недавно жуткая трагедия. Погибла куча людей. Не связывайтесь вы с этими мечами, всё равно все сообщества скоро запретят. И в дальнейшем, я слышал от знающих людей, меры будут только ужесточаться!

Знал бы ты, старина Поль, что говоришь с непосредственным участником, а может быть, и виновником этих страшных событий...

Я покинул гостеприимную лавочку и ее радушного хозяина и пустился в дальнейший обход магазинов по списку. Визит следовал за визитом, дело пошло веселее, видно, сказывался вчерашний опыт, но ничего интересного я так и не обнаружил. К тому же чем ближе большая стрелка на часах приближалась к шести, тем большее я испытывал нетерпение. Что же такое архиважное собирался сообщить мне Стефан?

Мсье Ришак стоял в списке предпоследним. Он владел магазином подарков и сувениров для мужчин под названием «Для него», и оружие здесь продавалось больше в подарочном варианте. Но поскольку в ассортименте фигурировали мечи и шпаги, я решил не пренебрегать и этой возможностью.

Сам мсье Ришак, пухленький коротышка с розовой лысиной и с пышными бакенбардами на щекастой румяной физиономии, в пиджачке с коротковатыми рукавами, перекатывался по залу собственного магазинчика наподобие мячика – из угла в угол, от стойки к стойке.

Зал был поделен пополам: слева высились витрины с сияющими кубками, серебряными флягами, подарочными портсигарами, трубками, пепельницами и прочей тому подобной мужской мишурой. Справа – ножи для резки бумаги и колки льда, подарочные тупые кинжалы, декоративные шпаги и мечи. Я уже было подумал, что зря пришел и надо, коротко поговорив и вежливо попрощавшись, уходить. Но мсье Ришак не дал мне такой возможности.

Едва услышав, по поводу чего я посетил его торговое заведение, он деликатно, но плотно прихватил меня под локоток и препроводил на второй этаж, в личный кабинет. Тут же служанка принесла крошечные чашечки кофе, меня попотчевали сигарой, и потекла беседа двух любителей и знатоков холодного оружия. Вернее будет сказать, беседовал в основном мсье Ришак, на мою долю оставалось слушать. Но торговец оказался действительно знатоком, даром что продавал сувениры, и я услышал много любопытного.

– Вы видите, господин Мартин, – говорил мсье Ришак, прихлебывая кофе, – я торгую блестящими игрушками. Ничего серьезного, боже упаси! В городе творятся страшные вещи, слухи ползут один ужаснее другого. Но это не значит, что я не понимаю в клинках. Было время, когда у меня в кладовочке стояли настоящие пары. Вы знаете, что такое пара?

Я удивленно воззрился на мсье, и он довольно хохотнул:

– Я так и думал. Это редкий вид вооружения, не получивший широкого распространения. Дело в том, что мастер берется изготовить сразу две единицы оружия. Например, шпагу и дагу к ней или меч и кинжал «милосердия», коим добивали поверженного противника сквозь щели в латах. Милосердие по-рыцарски, ха-ха! Или палаш и «засапожник», короткий широкий нож, который боец в самый неожиданный момент вытаскивает из-за голенища и наносит им неуловимый для глаза завершающий удар.

Щеки мсье Ришака разрумянились еще больше, глаза блестели, видно было, что беседа приносит ему истинное наслаждение.

– Обычные наемники, которые ватагами бродили по проезжим трактам Республики каких-нибудь двести лет назад, подбирали себе оружие по руке, не заботясь о его происхождении. Другое дело – мастера фехтования, настоящие искусники боя на мечах, шпагах, саблях. Таковые были всегда: и во времена рыцарства, и позднее, – и вот они-то относились к оружию по-другому и заказывали именно пары. Настоящий мастер вкладывает в творение не только свое умение. Баланс клинка, выделка металла, специальные виды стали – булаты и дамаски – всё это тоже важно, но не только.

Я с возрастающим интересом слушал Ришака. Сейчас он озвучивал мои недавние выводы, сделанные после прочтения толстой стопки исторических документов в архиве, и мне было крайне интересно, что он скажет дальше. К счастью, понукать мсье не требовалось, сев на любимого конька, он с упоением говорил без остановки.

– Специальное оружие мастера древних и не очень древних времен не изготавливали, а творили. Первоочередным для них было предназначение клинка. Сам воин тоже должен был знать и понимать предначертанный путь. Только гармония взаимопонимания и полное слияние воина с оружием могли дать тот уникальный результат, на который и ориентировались истинные герои. Во всяком случае, так должно быть. Но в поединке двух героев, силы и оружие которых равноценны, цели равно благородны и устремления одинаково высоки, кто победит? Для нас это вопрос праздный, а для них он был очень актуальным. Они рассчитывали на встречу с равным противником и не хотели проигрывать.

Мсье Ришак раскурил погасшую сигару и увлеченно продолжил:

– А теперь представьте себе, что оружейная пара делает бойца сильнее даже не вдвое. Подсчитать точно тут не удастся, но силы его увеличиваются многократно. Взяв в каждую руку по клинку, – тут торговец изобразил, как это нужно делать, – боец оказывается в центре коловращения. Он становится осью, вокруг которой вертится смертоносная сталь. На востоке это называли мандалой, священным кругом, символом вечного движения. Остается только слегка направлять это движение, обрушивать рубящее колесо на выбранный объект. С таким противником сражаться крайне трудно.

Вот так-так! Мало мне было нестандартных методик боя, уникальных клинков и прочих заклинаний в камне и металле, теперь еще и оружейные пары. Когда-то я слышал краем уха о методиках боя двойным оружием, но внимательно этим вопросом не занимался, и рассказ о нем оказался крайне интересным.

– Обычно вторым в паре, – продолжал мсье Ришак, – выступал нож, стилет или небольшой кинжал, носимые скрытно – за голенищем сапога, под одеждой, даже на спине. И только у горцев пара была скорее правилом, чем исключением.

Опять горцы! Что-то слишком многое в последнее время замыкается на этом диком крае и его народе...

– Горцы носили и шашку, и кинжал открыто, при этом второй иногда мало уступал по длине первой. Бой велся обоими клинками от начала до конца и требовал особой филигранной техники. Сейчас эти стили утрачены, а последним человеком, который, по слухам, владел боевой парой, был легендарный атаман Дагомир...

– Кто?.. – я чуть не подавился остывшим кофе. – Как, вы говорите, его звали?

– Дагомир... – удивленно поглядел на меня Ришак. – Есть такая легенда: много лет назад в южных степях гулял лихой атаман. Вы знаете ее?

– Не важно, мсье Ришак. Прошу вас, продолжайте, вы чудесный рассказчик, и мне всё крайне интересно...

– У этого чудака была мечта – построить страну Утопию, где все люди будут свободны и счастливы. Но путь к Утопии пролегал через грабеж на большой дороге... – Ришак помедлил мгновение. – Так вот, имелся у атамана Дагомира чудесный клинок, выкованный старым горским мастером. А точнее, мастер сумел переделать в саблю очень древний меч. Одни говорят, что принадлежал он Горчаку, покорителю степных народов. Другие, наоборот, приписывают оружие личности не менее легендарного царя Куса, что правил этими народами и возглавлял борьбу с тем же Горчаком. Честно говоря, обе теории кажутся мне довольно спорными, но дело не в них. Меч был основательно поврежден, но старый кузнец, как гласит легенда, не сразу согласился выполнять требуемое, посмев отказать самому Дагомиру! Однако он всё же взялся за работу, но только после того, как нашел достойный материал. Этим материалом оказался старый длинный кинжал. Как мастер определил, что именно этот кинжал может быть использован? Более того, каким образом смог взять часть кинжала на перековку меча? Всё это является тайной, которую теперь вряд ли кто-нибудь разгадает. Во всяком случае, современной металлургии такие способы неизвестны. Получился новый меч, названный мастером Дагг-Ош, что в переводе с горского наречия обозначало «приносящий удачу», и небольшой кинжал. Два этих клинка образовали уникальную пару, как бы связанную кровным родством. Вот этим оружием и владел виртуозно Дагомир...

– Удивительно, в имени атамана присутствует тот же корень – «даг». Это совпадение?

– Скорее всего.

– И что дальше?

– К сожалению, атаман был самым натуральным разбойником. Клинки действительно приносили ему удачу, но до тех пор, пока власти не поставили себе целью уничтожить его. От пули ни меч, ни кинжал защитить не могут...

– А судьба оружия?

– Где находится Дагг-Ош, не знает никто. Я пытался наводить справки, но результатов не добился. Что же касается кинжала... – тут мсье Ришак застенчиво потупился, – то его владелец перед вами...

К счастью, к этому моменту я уже допил кофе, иначе я бы всё-таки подавился. Молочный брат Дагг-Оша, так интересовавшего меня, был всего в двух шагах! Пришлось взять себя в руки и постараться не показывать своей заинтересованности, хотя старого торговца это не обмануло. Он смотрел на меня с хитринкой во взгляде, как бы говоря: «Я знаю, что тебя интересует этот товар, и своего не упущу!»

– Можно взглянуть? – сколько мог спокойно спросил я.

– Конечно, господин Мартин! Один момент, – и Ришак вышел из комнаты.

Не прошло и трех минут, как он вернулся со свертком в руках. Действительно, это был кинжал. Больше всего клинок походил на квилон – круто загнутые выступы гарды, узкое как жало, не очень длинное лезвие. Мощная рукоять, оплетенная толстой кожей. Из общего стиля выбивалось только навершие – круглое и массивное, характерное для горской оружейной традиции.

Я взял кинжал. Чувство, охватившее меня вслед за этим, трудно передать словами: радостное волнение, предвосхищение чего-то светлого, что ждет впереди и непременно вот-вот случится!.. Прилив сил, ожидание чуда!..

Я положил клинок на стол, и наваждение тут же исчезло. Интересная вещица...

– И название его звучит как-то вроде Дагг-Озз? – попытался я блеснуть знанием горской этимологии.

– Почти правильно, – с уважением посмотрел на меня Ришак. – «Озз» может означать и слуга, и друг, хотя чаще мы переводим это горское слово как «последователь». У горцев понятие «слуга» значительно отличается от нашего, там слуга сам выбирает себе хозяина, а тот, принимая служение, одновременно принимает значительную долю ответственности за судьбу человека. Есть еще одно слово: «Оззи». Это тоже последователь, можно сказать – и младший слуга, но чаще так называют младшего брата. То есть кровное родство или хотя бы родство по духу. Мастер назвал кинжал Дагга-Оззи. Что это означает, вы теперь знаете…

Да, теперь я понял. Значит, Шада-Озз был не просто сподвижником Шай-Дагга и уж никак не слугой. Так ли сильны были его амбиции и стремление к самостоятельности, как это представил Стацки?

Ведь его еще называли Шада-Оззи, то есть верный друг, братишка. Может быть, коварные замыслы умело взрастили агенты тайников, посланцы Сантьяго? И не приложил ли к этому руку Ворон со своей чудодейственной методикой? Одни вопросы, и как же всё переплелось...

– Красивая легенда, смелые и красивые люди, звучные имена, – сказал я Ришаку. – И знаете что, я, пожалуй, куплю у вас кинжал.

Мсье потупился вторично и заломил совершенно несусветную цену. Моих представительских не хватало на покупку категорически, и вряд ли господин директор выпишет мне такую сумму даже после соответствующих объяснений.

– Погодите, мсье Ришак. – Я понял, что придется торговаться. – Но к кинжалу наверняка должны прилагаться ножны?

– Ножны? – Легкая тень досады промелькнула по лицу собеседника. – Да... Вы правы, ножны существуют, это незыблемая традиция. Что такое горский кинжал без ножен – брачная ночь без невесты!.. Вот только у меня их нет.

– Ну... я даже и не знаю... – Теперь пришел мой черед сбивать цену. – Без ножен кинжал стоит совсем других денег... А где они могут быть?

– Я искал их, и очень усердно, но, увы. – По всему было видно, что мсье Ришак принял решение. – Согласен, господин Мартин. Кинжал без ножен будет стоить меньше.

Названная цена, гораздо более приемлемая, по словам торговца, была окончательной и обсуждению не подлежала. Моя попытка сделать ее равной той наличности, что звенела в кармане, наткнулась на ожесточенное сопротивление. Мы договорились, что я оставляю задаток. Той суммы, которая была у меня при себе, на это хватало. Оставшуюся часть денег я должен буду занести завтра в первой половине дня. Тогда же заберу кинжал.

Мы расстались чрезвычайно довольные друг другом, попрощавшись, словно добрые друзья. Я был совершенно уверен, что смогу добыть недостающие кроны в Агентстве. В списке оставался последний магазинчик, но я туда катастрофически не успевал. Времени едва хватало на то, чтобы добраться по адресу, данному мне вчера Стефаном. Даже наличие экипажа не меняло дела.

Со всей возможной скоростью кучер помчал меня по вечерним улицам.

* * *

Адрес располагался в западной части города, рядом с набережной Капаллы. Серебристая гладь реки угадывалась между темными домами и листвой деревьев.

Застройка здесь была редкой, перемежаясь обширными пространствами, заполненными кустарником почти в рост человека и развесистыми дубами. Редкие фонари еще не зажглись, и закатное солнце окрашивало старые дома в призрачный таинственный цвет, смесь темно-серого с багряным.

Я отпустил кучера – сегодня мне его услуги уже не понадобятся – и прошел к означенному в записке зданию. Это был трехэтажный особняк, мрачный и тяжеловесный, с большим количеством лепных украшений. Так строили в начале прошлого века, когда-то дом мог принадлежать богатому промышленнику или чиновнику достаточно высокого ранга.

Сейчас особняк пустовал. Без человеческого пригляда и ухода здание медленно, но неуклонно разрушалось: штукатурка местами отвалилась, и ранами мясного цвета проглядывала кирпичная кладка. Краска на дверях и ставнях поблекла и облупилась, под крышей виднелись потеки не просыхающей сырости.

Зачем Стефан назначил свидание в заброшенном доме? В душе появилось неприятное предчувствие.

Окна первого этажа были закрыты ставнями, на третьем – кромешно темны, только лучи заходящего солнца бликовали на стеклах кровавыми отблесками. На втором этаже, прямо по центру фасада, виднелись два освещенных окна. «Значит, мне туда», – понял я.

Дверь неожиданно легко и без скрипа подалась на хорошо смазанных петлях. Внутри царила мерзость запустения. Широкий коридор уходил в обе стороны: толстый слой пыли, обрывки старых газет, еще какой-то мусор и обшарпанные двери апартаментов говорили всем своим видом – тут давно не живут.

По заплеванной лестнице с обрушенными кое-где перилами я поднялся на второй этаж. Здесь был такой же коридор. Стацки не указал номер апартамента, наверное, рассчитывал, что я разберусь сам. По моим прикидкам, нужная комната находилась слева, и действительно, одна из дверей резко отличалась от остальных. Прочная на вид, подкрашенная, она поблескивала новенькой ручкой.

Я осторожно постучал. Ответом мне была звенящая тишина, только где-то наверху хлопало на сквозняке неприкрытое окно или дверь. Я постучал еще раз и, не дожидаясь ответа, толкнул створку. Та подалась, и я вошел внутрь.

Вполне жилая прихожая со всеми необходимыми приметами такого помещения: неяркая лампа под потолком, вешалка, зеркало, диванчик, стойка для обуви. Всё имело вид вещей, которыми пользуются ежедневно. Я прошел коротким коридором и очутился в просторной комнате с одним неярким светильником, тонувшей в полумраке.

Всё пространство комнаты, за исключением левого дальнего угла, представляло собой мастерскую художника. Большой стол для смешивания красок заставлен банками, баночками, бутылями и флаконами. Разложенный мольберт с установленным, но не тронутым холстом, рядом палитра и кисти. В углу подрамники, накрытые бархатным покрывалом.

Так вот куда пригласил меня Стефан – в святая святых, в мастерскую, где он творит финт! Картины, что стоят под покрывалом в углу, наверняка результат проведенных процедур, окончившихся финтом в этом странном заброшенном доме. Впрочем, почему странном? Оператору и нужна такая обстановка – уединение, доведенное до крайности.

Но каков ветеран! Поводить процедуры днем в Агентстве и лишь вечерами писать картины, обращая их в финт?! Воистину, чтоб вытворять такие штуки, нужно обладать незаурядным мастерством! Недаром Стацки считается не только самым опытным, но и лучшим оператором в Отделе…

В левом дальнем углу стоял изящный столик, покрытый веселенькой скатертью и заставленный какой-то снедью. В центре стола красовалась большая бутыль вина. Два кресла, одно сейчас пустовало, в другом сидел человек.

Единственный светильник давал недостаточно света, высокая спинка не позволяла рассмотреть подробно, и в сумерках я видел только плечо и руку, безвольно свесившуюся с подлокотника. Но я сразу узнал пиджак Стацки. Именно в нем он был вчера во время нашей встречи.

– Стефан... – несмело окликнул я. Предчувствие, появившееся сразу, как только я вошел в этот мрачный дом, усилилось. Человек сидел слишком неподвижно и неестественно тихо. На мой призыв никакого ответа не последовало. – Стефан, это вы? – позвал я громче и сделал неуверенный шаг к столу.