Текст книги "Ликвидация безграмотности"

Автор книги: Олег Болтогаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 17

С этого дня Сашке стало казаться, что он в один миг немного подрос.

Или стал старше.

Конечно, он стал требовать от девушки новой близости. Но несколько дней она решительно отказывала ему, объясняя, что у нее проблемы. Ей было больно.

Там, где он похозяйничал.

«Моя женщина», – гордо думал Сашка, глядя на стройную Наташину фигурку.

Нет, он ни словом, ни намеком не выдал себя во время традиционных перекуров в туалете. Пусть Петруха с Лехой хвастаются. Наташу Сашка подставить никак не мог. Да и вообще, неужели можно было кому-то рассказать о том, что произошло на пустынном берегу, у трех сосен?

Потом Сашка вдруг сообразил, что презервативов у него больше-то нету.

Проблема требовала решения.

Ответ пришел неожиданно. Оказалось, все просто. Если нельзя купить в своем городке, то почему не попробовать сделать это у соседей?

Велика страна моя родная!

Сашка садился на пригородный автобус и ехал в соседний поселок, это километров за десять, там он заходил в аптеку и молодая девушка молча давала нужный ему товар. Трудно оказалось только в первый раз. Выдавить из себя фразу о том, что именно он хочет купить. Хорошо, никого не было.

Сашка так и сказал:

– Дайте мне резиночек.

– Каких? – спросила девица.

– Чтоб подружка не залетела, – ответил Сашка.

– Сколько?

– На все, – дерзко сказал Сашка.

И она молча дала ему пять заветных пакетиков.

– Позвольте быть вашим постоянным клиентом, – Сашка нахальничал.

– С удовольствием. Мы всегда готовы помочь молодежи, – улыбнулась девушка.

Ехидненько так.

Вот у нее он и стал покупать то, что было для них с Наташей сейчас самым важным. Тем более, что расход изделий оказался на удивление большим.

А следующий случай их любви произошел в совершенно, казалось бы, неподходящем для этого месте. Сашка никогда бы не поверил, что такое возможно. Они нашли себе приют на скамейке в школьном дворе.

Это случилось двадцатого мая.

Они долго гуляли по вечернему городку, пока не забрели наконец во двор своей школы. Удивительно, но здесь было гораздо темнее, чем где бы то ни было. Сашка сел на скамейку и посадил Наташу к себе на колени. Он долго целовал девушку, гладил ее бедра, сминая кверху ее короткую тонкую юбку.

Потом он почувствовал, как Наташа дышит. Как прижимается к нему.

Как она немного раздвинула ноги, чтоб не затруднять движения его ладони. Он понял, что она хочет. А уж как хотел он…

Благо, заветная пачечка в кармашке брюк уже лежала.

– Сядь иначе, – хрипло попросил Сашка.

– Как? – спросила Наташа.

– Верхом на мои колени. Лицом ко мне.

И Наташа поняла. И сразу села, как он попросил. Сашка стал трогать ее пальцами там, между горячих бедер. Она была вся влажная и зовущая. Он расстегнул ее блузку и стал целовать соски ее упругих грудок. От этого они сразу стали твердыми, а Наташа стала дышать еще жарче.

Сашка торопливо достал пакетик, разорвал его и, расстегнув брюки, ловко напялил на себя чудесное изобретение. Потом он потянул Наташу на себя, она послушно двигалась так, как он хотел. Сашка не стал стаскивать с нее трусики. Он просто, как когда-то на свадьбе, у сеновала, сдвинул их в сторону в самом узком месте. Оказалось, этого вполне достаточно.

Наташа сдавленно застонала, когда он стал проникать к нее. Отлично!

– Двигайся вот так, – прошептал он и потянул ее на себя. Потом от себя.

И она опять поняла. И стала двигаться сама, так, что он только помогал ей. Она оказалась как бы активной стороной. Собственно, почему «как бы»? Наташа жарко, прерывисто дышала, она охнула раз, другой. Сашка снова поймал губами сосок ее обнаженной груди. Стал жадно целовать его. Обеими руками он нетерпеливо притягивал к себе ее попку. Притягивал и отодвигал. Притягивал и отодвигал. Ему было невообразимо хорошо. Наташа застонала. И Сашка понял, что она кончает. Он вошел в нее полностью, насколько смог.

Девушка напряглась, задрожала в его руках и громко вскрикнула.

Сашке показалось, что земля закачалась. Потому что в эту минуту он стал спускать. Он не смог сдержаться и страстно, горячечно зашептал:

– Наташа, Наташенька! Я кончаю. Милая, я кончаю.

Чуть погодя, когда они пришли в себя, Сашка, все также жадно притягивая ее к себе, тихо спросил: «Тебе было хорошо, любимая? Скажи мне. Скажи».

– Да, – ответила она едва слышно.

– Тебе понравилось? – снова спросил он.

– Да. Не думала, что так будет.

– Как?

– Что я так взлечу.

– Ты ведь кончила, правда?

– Да, правда. Это и есть оргазм?

– Да. Но ты ведь и раньше ощущала такое. Ну, когда я трогал тебя пальцами.

– Нет, это нельзя сравнивать.

– Видишь, а ты не хотела.

– Это ты виноват.

– В чем?

– Ты ввел меня в этот мир.

– И ты считаешь, что я виноват?

– Конечно. Останься я девушкой, откуда бы я про это узнала.

– Наташ…

– Что?

– Знаешь, что? – спросил он тычась носом в ее ухо.

– Что? Щекотно! – хихикнула она.

– Ты у меня первая.

– Я знаю.

«Откуда ты знаешь? Я имел в виду – первая девственница», – подумал Сашка.

Но спросил проще:

– Почему?

– Ты… Ты очень долго возился со мной.

– Извини.

– Я не это имела ввиду. Не сердись.

– Я не сержусь.

– Просто если бы у тебя уже был бы опыт, то ты бы действовал иначе. Я даже не знаю, как сказать. Изощреннее, что ли. Я бы это ощутила.

– Мне очень хотелось, чтоб ты стала моей, но я, честно сказать, боялся. За тебя.

– За меня?

– Ну да. За тебя. Я ведь знал, что ты еще ни с кем. Я боялся показаться тебе грубым. Боялся даже того, что будет много крови. Боялся, что ты расскажешь все матери. Боялся, что ты залетишь. Боялся, что у меня не получится. Тем более, что такое у нас с тобой уже несколько раз было. Я всего боялся.

– Сашенька мой. Давай поцелуемся. Теперь ты мой, а я твоя.

Глава 18

Шестого июня братан поехал в пионерлагерь.

Учебный год был завершен. Девчонки радостно сбросили свои школьные формы и стали носить легкие летние одежды. Сквозь тонкие блузки обольстительно просвечивались лифчики, но многие девочки пренебрегали этим предметом дамского туалета, и пацаны не могли отвести глаз от темных сосков, которые туго натягивали полупрозрачную ткань. А юбки! О, эти летние юбки! Немыслимо короткие, они, по моде, еще и расширялись к низу, и, будучи сшиты из какой-то совершенно невесомой ткани, они были так послушны даже легкому дуновению ветра, резкому движению их обладательниц…

Пацаны изнемогали от неудовлетворенного желания.

Хорошо было тем, у кого имелась подружка. Конечно, о полной близости многие только мечтали, но даже то, что темным жарким вечером можно было увлечь девочку то ли к речке, то ли в парк и там целоваться до одури, жадно трогая ее упругую грудь, скользя ладонью вниз по тугому животу, коснуться раз, другой заветного местечка, сдвинуть кверху ее короткую юбочку, погладить крепкие бедра, сунуть ладонь под резинку тонких трусиков, получить за это по морде, а там хоть не вставай солнышко, завтра будет новый день, будем снова ждать вечера, глядишь, повезет чуть больше.

Сашке было легче. У него была Наташа.

Лето вступало в свои права, и уже можно было ходить на речку и к морю.

Мать весь день была на работе, но, странное дело, Сашка с Наташей не пользовались тем, что дома никого нет. Они встречались вечерами и шли к своей скамейке во дворе школы. Ритуал их свиданий был словно расписан заранее.

Еще несколько вечеров подряд скамейка служила приютом для их любви.

Причем в один из вечеров Наташа совершенно ошарашила Сашку.

Они сели на скамейку. Стали целоваться. Сашка потянул ее к себе на колени. И когда его горячая ладонь скользнула вверх, под ее юбку, то он оторопел. Несколько мгновений он непонимающе смотрел в Наташино лицо. И не двигался.

На ней не было трусиков. То есть, под юбкой она была голая.

Совершенно голая.

– Я подумала, зачем нам эти проблемы, – прошептала Наташа.

И уткнулась лицом в его плечо.

Сашка молчал.

– Я бесстыжая, да? – тихо спросила Наташа.

– Нет. Люблю тебя.

– А я тебя.

– Знаешь, что?

– Что?

– Ты мне снишься по ночам.

– Да? И как я тебе снюсь?

– Сны мои, увы, не для детей до шестнадцати…

– Бессовестный! А ну рассказывай.

– Я же сказал – до шестнадцати. Тебе нет шестнадцати?

– В июле будет.

– Вот в июле и приходи. Расскажу.

– Негодяй! Граждане! Этот негодяй совратил девушку до шестнадцати! Он должен ответить перед законом!

– Если ты будешь так кричать, и правда менты прибегут.

– Пусть прибегут. Товарищи менты! Все сюда!

– Они арестуют прежде всего тебя.

– Почему?

– Потому что ты без трусиков.

– Я скажу, что ты их у меня спер.

– Не жить мне на этом свете.

– Жить. Жить. Только сон расскажи.

– Что рассказывать? Я же сказал, до шестнадцати.

– Ну, ладно. Недолго осталось.

– Недолго.

Сашка погладил ее ногу. Перевел пальцы на внутреннюю сторону бедра. Потрогал курчавые волосики ее лона. Коснулся щелочки. Наташа стиснула ноги. Ага, здесь нужен поцелуй. Эта игра была ими уже хорошо освоена. И Сашка впился в Наташины губы. Он почувствовал, что девушка отвечает ему, она жарко вздохнула, когда его язык скользнул по ее зубкам. И коснулся ее языка. Через минуту Сашкину ладонь больше не сжимали. Наташины бедра слегка раздвинулись. И Сашка вновь стал трогать ее там, где было влажно. Это был сплошной кайф. Сплошной. Никаких сил терпеть больше не было.

– Сядь на меня, – хрипло произнес Сашка, нащупывая в кармане пакетик.

Наташа словно ждала этих слов. Сашка радостно ощущал, что она голенькая и его движениям ничего не мешает, и его проникновение в нее было каким-то особенно сладостным и полным. Наташа уткнулась лицом в его плечо и тихо, сдавленно стонала, двигаясь в такт его сильным, глубоким толчкам.

Теперь, когда они шли во двор школы, Сашка испытывал какое-то неземное чувство. Ему казалось, что в нем дрожит какая-то особая струна от одного осознания, что на Наташе нет трусиков.

Вот, значит, как ей нравится их близость!

Она из-за этого даже трусы не надевает!

Но однажды идиллия прервалась.

Он привычно потянул ее к себе на колени, но Наташа резко уперлась.

– Что такое?

– Нам нельзя.

– Почему? – глупо спросил он.

И тут же понял.

– Прости дундучка. Ну, а на коленях у меня можешь-то посидеть?

– Только боком.

– Хорошо – боком.

– И ты меня там не трогай.

– А может, я хочу узнать, какие у тебя прокладочки.

– Кончай издеваться.

– Хорошо, не буду.

Они долго сидели молча, целуясь жарко, взасос.

Он расстегнул ей лифчик и осторожно ласкал ее грудь.

– Наташа.

– Что?

– У тебя такая грудь…

– Какая? Очень маленькая, да?

– Нет. Как раз по моей ладони.

– А я думала, тебе нравится большая.

– Твоя нравится.

– А мне нравишься ты.

– Наташа.

– Что?

– Ты знаешь, есть такие дни, когда можно не предохраняться.

– Знаю. Ну и что?

– Ты мне скажи, когда будет такой день.

– Зачем?

– Я не буду надевать эту резинку.

– Ты что! Нельзя!

– В том-то и дело, что можно.

– Но зачем тебе это?

– Не знаю. Но мне хочется…

– Что?

– Кончить в тебя.

– Зачем? Разве так – плохо?

Не мог же Сашка сказать, что плохо. Иначе сразу возник бы вопрос, откуда он знает, что без презерватива лучше. Ведь он соврал Наташе, сказав ей, что она у него первая.

– Не знаю. Но мне хочется…

Он не мог подобрать подобающего выражения.

– Излиться в тебя, – сказал он наконец.

– А если без этого? Зачем тебе это?

– Мне кажется, только тогда у меня будет чувство полного обладания тобой.

Во какую умную мысль он родил.

– А так – нет такого чувства?

– Нету. И потом, говорят, это полезно. Для девушек.

– Саша, но я боюсь.

– Чего ты боишься?

– Если я залечу, то я… Ты не представляешь, как это страшно.

– Что «страшно»?

– Даже думать об этом страшно.

– Что тут думать? Это дни такие, что залететь нельзя в принципе.

– Я боюсь. Подумай сам.

– Что тут думать?

– А ты напряги воображение и представь, что я беременна. Представил?

– Ну…

– Не «ну». Беременна от тебя. Знаешь, что сделает мой отец?

– Что?

– Убьет и тебя, и меня.

– Не убьет.

– Сашенька, мне ведь только в июле будет шестнадцать.

– А мне уже было. В феврале. Ты знаешь.

– Знаю. Ты хочешь, чтоб я попала в беду?

– Какую «беду»! Я же говорю, что есть дни, когда нечего бояться.

– А вдруг?

– Что «вдруг»? Ты лучше подумай, когда будет такой день.

– Саша, я боюсь.

– Глупенькая ты моя. Так когда?

– Я думаю.

– Что тут думать?

– Считаю дни.

– А-а… Ну и что получается?

– Если сразу после моих процессов, то это двенадцатое или тринадцатое.

– Вот и отлично!

– Ты смеешься надо мной!

– Ничего не смеюсь. Я люблю тебя. Ты это знаешь.

– Знаю.

Двенадцатого июня Сашка уже с утра волновался. Но Наташи все не было и не было. Сашка прождал ее целый день. И уже к вечеру, когда стало ясно, что их свидание не состоится, он вышел из дому. Он был зол на Наташу.

Вначале даже не хотел идти к ней. Он бесцельно покружил по улицам городка, пока не понял, что стоит перед Наташиным домом. Он вошел в подъезд. А вот и заветная дверь. Сашка позвонил. За дверью пошуршали, затем слегка приоткрыли. Это был Наташин отец.

– Наташа дома? – тихо спросил Сашка.

– Дома. Но она сейчас в ванной. Сегодня она вряд ли пойдет гулять.

– Ладно. Передавайте привет.

– Всего хорошего.

И Сашка выскочил на улицу. Разные мысли лезли в голову.

Она что, целый день мылась, что ли?

Может, все-таки, ему подождать ее здесь?

Нет, он решил идти домой.

Вечером он был в полной растерянности.

Но утро его порадовало.

Едва мать ушла на работу, как в дверь позвонили.

Это была она. Наташа.

Глава 19

– Бабули в вашем дворе едва не сожгли меня взглядами.

– Они всех так осматривают. Работа у них такая. Бабская.

Сашка обнял Наташу. Провел ладонью вниз по талии, по бедру.

– Ты помнишь, как осенью я обнимал тебя здесь, у вешалки?

– Помню.

– А как ты врезала мне, помнишь?

– Помню.

– А зачем ты так поступила?

– Потому что ты плохо вел себя.

– Но сейчас я тоже веду себя плохо, а ты не дерешься.

– Всему свое время.

– И ты больше не будешь драться?

– Не буду.

– Даже если я?…

– Даже если ты…

– А если мы вместе?

– Тем более, если вместе.

– Наташа…

– Саша, что ты делаешь…

– Наверстываю то, чего ты лишила меня тогда. Тут, у вешалки.

– Ну, Саш…

– Наташенька, любимая.

– Саша, ты с ума сошел. Что ты делаешь? Мы сейчас упадем.

– Девочка моя, пойдем ко мне. Пойдем. Пойдем. Пойдем.

– Саша, мы с ума сошли.

– Сошли, сошли. Иди сюда. Помнишь, сколько раз мы сидели на этом диване?

– Еще бы.

– Наташенька. Какая ты…

– Какая?

– Не могу на тебя спокойно смотреть. Давай ляжем.

– Давай…

– Какие у тебя пуговки.

– Пусти, я сама.

– Нет. Я хочу тебя раздеть.

– Сашенька…

– Ты без лифчика?

– Зачем он мне?

– Но ведь ты его носишь?

– Летом могу и не носить.

– Конечно, когда сиси так торчат.

– Не смущай меня. Бессовестный.

– А что? Когда висят, тогда нужен лифчик, а когда как у тебя, то не нужен.

– Много ты знаешь… Грамотей.

– Платье снимать через голову?

– Да. Ну-ка дай, я сама.

– Хорошо. Я помогу тебе.

– Не надо. Тоже мне – помощничек.

– Наточка!

– Что?

– Это тоже нужно снять.

– Но я же тогда буду совсем голой.

– Никогда не видел тебя голенькой.

– А на пляже?

– Это не то.

– Саша… Не надо…

– Какая у тебя тугая резинка.

– Ничего не тугая.

– Переступи ногами. Какая ты…

– Какая?

– Тоненькая. Вот тут.

– А ты хотел бы толстенькую?

– Нет.

– А если я стану толстенькой?

– Ну, ведь половина мужчин любит толстеньких.

– А другая половина?

– А другая половина очень толстеньких.

– Да, я слышала такую шутку. Хорошая.

– Наточка. А какая ты тут. Кудрявая. Это «химия» или как?

– «Или как». Ты бессовестный! Не тронь меня… Убери руку…

– Наташенька, ляг рядом. Ляг. Любимая моя.

– А ты так и будешь одетым?

– Издеваешься? Я просто задерживаюсь.

– Смотри, не опоздай. Начальство!

– Почему «начальство»?

– Задерживается только начальство.

– Наташа!

– Саша! Какой ты…

– Какой?

– Горячий.

– А тебе не холодно?

– Нет. С тобой не замерзнешь.

– Смотри, если что, вот простынка.

– Спасибо, я запомню.

– Наташа.

– Что?

– Я хочу поцеловать тебя.

– Какие проблемы? Разве я против? Целуй.

– Я хочу поцеловать тебя там.

– Ты с ума сошел!

– А говоришь, что ты не против.

– Ты развратник.

– Неправда.

– Развратник. Что ты делаешь… Перестань. Мне щекотно.

– Наташенька… Наташенька… Милая… Милая…

– Саша… Саша! О боже! Что ты делаешь со мной…

– Положи мне ноги сюда.

– Саша… Не надо так…

– Надо. Положи мне ноги сюда. Любимая…

– Саша!

– Вот так. Вот так. Смотри, какой мальчик идет к тебе.

– Саша. Я вся горю. Саша. Что ты делаешь…

– Наташенька, дай я тебя коснусь там.

– Сашенька!

– Любимая, да ты там уже ждешь меня.

– Сашенька!

– Ты вся влажная…

– Саша! Я не могу…

– Наташенька! Я поласкаю тебя пальцами?

– Саша! Я не могу…

– Что? Наташа, что?

– Не дразни меня, бессовестный. Я не могу! Не могу… Давай…

– Сейчас, милая. Сейчас. Я вот тут. Чувствуешь?

– Сашенька! Ой! Ой!

– Все милая. Все. Я в тебе. Вот так. Вот так. Отлично! Смотри, как хорошо!

– Саша! Саша!

– Наташа! Наташа! Как здорово! Словно мы в первый раз!

– Миленький мой. Ах! Ах!

– Тебе хорошо?

– Да! Да!

– Люблю тебя…

– Саша! Саша! Я не могу… Я уже близко…

– Я тоже, любимая. Я тоже…

– Саша! Я… Саша! Я… Давай, любимый. Давай!

– Ната. Я тоже. Наташа! Я уже… Я с тобой!

– Ой, миленький! Я не могу. Миленький! Я не могу.

– Прими меня, девочка моя. Прими. Прими. О-о! О-о!

– Саша. Я умираю. Что ты со мной сделал… Саша…

– Наташенька… Ты моя…

– Твоя. Я не могу. Что это было? Я не могу… Ой! Ой!

– Мы кончили вместе. Вот что это было.

– Да? Ох! Как это чудесно… Дай мне отдышаться… Я чуть не умерла.

– Не вздумай. Мне еще жить с тобой.

– Да? Ловлю на слове.

– А что? Давай через год поженимся.

– Через два.

– Почему через два?

– С восемнадцати.

– Нет. С семнадцати.

– Плохо знаете законы, сэр. С восемнадцати.

– Эти споры неуместны, мадам. Мы дадим взятку властям.

– Наши власти неподкупны.

– Подкупны.

– Тогда согласна. Дадим.

– Наташенька.

– Что?

– А ведь мы с тобой сегодня впервые…

– Что?

– А то не знаешь, что!

– Не знаю.

– И что, ты ничего не почувствовала?

– А что я должна была почувствовать?

– Что я в тебя…

– Что?

– Не притворяйся. Ты знаешь. Ты почувствовала?

– Что?

– Что я кончил в тебя. Прямо в тебя. Впервые.

– Ты бессовестный.

– Ты почувствовала?

– Саша!

– Ну, скажи. Неужели ты ничего не ощутила?

– Ощутила… И сейчас ощущаю.

– Не понял.

– Мне нужно… Какое-нибудь полотенце.

– Вот, возьми.

– Отвернись, бессовестный. Натворил дел.

– Каких дел?

– Плохих!

– Наташа.

– Что?

– А почему оно в тебе не осталось?

– Не издевайся. Откуда я знаю. Может, мой организм не принимает твое…

– Принимает. Принимает. Вот увидишь.

– Типун тебе на язык.

– Я не в том смысле. Это просто полезно.

– Для кого?

– Для меня и для тебя.

– Целитель ты мой. И чем же это для меня-то полезно?

– Не знаю. Но я читал фразу…

– Какую?

– «Контакт с мужским семенем необходим и полезен для женского организма».

– Где же ты такое прочел?

– В умной книжке. Необходим и полезен. Поняла?

– Что-то Вы не те книжки читаете, десятиклассник Свечкин.

– Те, те.

– Нет, не те.

– Наташа! Я люблю тебя. Мне так хорошо с тобой.

– А мне с тобой.

– Давай всегда будем вместе.

– Давай.

– Наделаем деток.

– Наделаем. Только не наделать бы досрочно.

– Троих.

– Ты что! Двоих хватит.

– Трое лучше.

– Буду, как клуша. И ты меня разлюбишь.

– Не разлюблю. Троих. Одну девочку.

– И двух мальчиков?

– И двух мальчиков. И чтоб девочка была похожа на тебя.

– А мальчики на тебя.

– Наташа!

– Что?

– Мне было так классно…

– И мне.

– Давай хоть иногда делать так.

– Как?

– Как сегодня. Чтоб по полной программе.

– Тогда я точно когда-нибудь залечу.

– Не залетишь. Я обещаю.

– Тебе легко так говорить.

– Наташ. Смотри.

– Что?

– Вот что. Чувствуешь?

– Ты бессовестный.

– Нат.

– Что?

– Давай еще.

– Да ты что? Мы ведь уже.

– Ну и что. Ты же видишь, что происходит.

– Ничего не происходит. Второй раз нельзя.

– Почему? Можно и второй, и третий.

– Вредно.

– Нет. Полезно.

– Саш…

– Наточка. Ну, Нат…

– Сашенька…

– Наташенька. Давай, ты будешь сверху.

– Ты что, это… Это нехорошо.

– Давай попробуем. А потом ты скажешь. Хорошо или нехорошо.

Не мог же он сказать ей, что такая позиция очень нравилась Кате.

При мысли о Кате Сашке стало неловко. Ведь они с Катей занимались любовью на этом же самом диване. Всего лишь два с половиной месяца назад.

– Иди, иди ко мне, – шептал Сашка, помогая Наташе сесть на него верхом.

– Саша, мне неловко, – хихикнула Наташа.

– Давай, давай, – жарко говорил он, ища контакта.

– Саша, Саша, – страстно задыхаясь, шептала девушка.

– Направь меня, направь, – умолял Сашка, не находя цели.

И Наташа опустила руку вниз. Взяла его героя и направила в себя.

Сашка увидел, как все лицо ее залилось краской. Наташа села на него. «Она и правда стесняется, – подумал Сашка, проникая в нее. – Любимая моя!»

– Двигайся, Наташенька, двигайся, как тебе нравится, – шепнул он.

Наташа сидела неподвижно. А он был в ней. Полностью.

– Ну, что же ты, любимая. Давай. Давай.

Он взял ее чуть ниже талии и стал помогать ей делать нужное движение.

Затем Сашка, поняв, что она уже двигается сама, положил ей ладони на грудь. Слегка сжал. Наташа застонала. Сашка смотрел на нее.

Она закрыла глаза, лицо ее было искажено какой-то мучительной, страстной гримасой. Казалось, она вот-вот заплачет. Отлично!

Сашка продолжал гладить, ласкать ее груди. Наташа вскрикнула.

Их чудесная, волшебная скачка приближалась к высшей точке.

И, о чудо, когда Сашка понял, почувствовал, что девушка на вершине, почти в это же мгновение он выстрелил в нее сам. Наташа громко застонала. И Сашка закричал. Эти бесстыдные, животные звуки рождались, казалось, сами по себе. Сладостная, невыносимая судорога оргазма пронзила их обоих. Так хорошо не было еще никогда.

Наташа упала на него. Сашка почувствовал, что все ее тело стало влажным. Девушку била мелкая, частая дрожь. Сашке казалось, что он задохнется, настолько сильно сбилось его дыхание. Но ему было приятно, что Наташа лежит на нем. Усталая, дрожащая от жуткой, страстной любовной игры.

– Видишь, а ты не хотела, – прошептал Сашка.

Наташа подняла голову и посмотрела на него. Сашка поразился, ее глаза были устало скошены, казалось, она не понимает, где находится. Вот это да!

Чувство гордости распирало Сашкину грудь. Как классно все получилось!

– Я сейчас засну, – устало прошептала Наташа.

– Давай поспи, – засмеялся Сашка.

Наташа легла рядом. Положила голову на Сашкину руку. Прикрыла глаза.

Сашка почувствовал, что его и самого охватывает сладкая истома сна.

Он погладил ее бедро. И понял, что она спит.

– Ты обманул меня.

Сашка проснулся.

Наташа лежала, подперев голову рукой.

– В чем я тебя обманул?

Сашку больше беспокоило то, что он так позорно заснул.

– Мне кажется, ты сказал мне неправду.

– Когда? Какую неправду?

– Что я у тебя – первая.

Теперь Сашка проснулся окончательно.

– С чего ты взяла?

– Ну… Я так подумала.

– Не понимаю тебя. Почему ты мне не веришь?

Черт, как унять это предательское волнение?

– Ну… Сегодня были такие моменты…

– Какие моменты? Что ты говоришь?

– «Положи ноги мне сюда», «сядь сверху».

– Ну и что?

– Это выдает тебя.

Казалось, вся кровь бросилась Сашке в голову.

– Ничего не выдает. Видиков насмотрелся.

– Хочется верить…

– А еще это наш ликбез, – сказал он хрипло.

– Какой ликбез?

– Ликвидация безграмотности. Парни в туалете поучают тех, кто еще никогда…

– И какой продолжительности курс?

– Не издевайся.

– Я не издеваюсь. И что? Сегодня ты воплотил науку в практику? Сдал зачет!

– Наташа…

– Завтра отчитаешься перед своими наставниками…

– Ну что ты такое говоришь…

– Какие вы, мальчишки, свиньи!

– Можно подумать, что вы, девчонки, не говорите про это!

– Говорим. Но не так, как вы.

– Ну и что? На то вы и девчонки. У вас другое восприятие.

– Другое. Мы не такие бессовестные.

– Странная ты, ей-богу! Ведь если бы пацаны вас не добивались, то что?

– То что?

– Ходили бы вы в девах до тридцати лет.

– А так – хорошо! В шестнадцать, благодаря вам, мы уже женщины.

– А что в этом плохого? Ведь тебе нравится то, что мы делаем?

– Причем здесь это? Может, мой организм еще не созрел…

– Для беременности, может, еще и не созрел…

– Вот видишь!

– …А для тренировочных заездов – вполне.

– Сейчас как заеду тебе тренировочным заездом – будешь знать!

– Буду, буду!

Они стали бутузиться, словно малые дети. Сашка поддался, и ликующая Наташа уселась на него верхом. Победила, так сказать.

– Что? Опять? – Сашка сделал удивленное лицо. И коснулся ладонью ее лона.

– Да ты негодяй! – Наташа расхохоталась, отталкивая его руку.

Потом они встали, быстро оделись. Что там, летняя одежда, раз – и все.

– Полвторого! – изумилась Наташа, взглянув на часы.

– Буду жаловаться районным властям, – сказал Сашка.

– На кого?

– Ни «на кого», а «на что».

– Хорошо. «На что»?

– На то, что так быстро бежит время.

Действительно, время бежало быстро. Ужасно быстро.

Но они еще не представляли, насколько быстро оно бежит.

И снова (что значит молодость!) после таких волшебных минут, пережитых ими во время близости у Сашки дома, после всего этого чуда они вновь стали приходить вечерами на свою заветную скамейку в школьном дворе.

Это уже был рефлекс, что ли?

И все было бы чудесно, если бы не один вечер, когда произошло такое…

Все было, как обычно. Наташа сидела у Сашки на коленях, после жарких ласк он нежно проник в нее, и они стали двигаться. Наташа тихо охала. Сашка с восторгом чувствовал, как в нем нарастает лавина, но он старался сдерживаться, чтоб, упаси боже, не кончить раньше Наташи. Он любил ее. И обожал это мгновение, когда она начинала вскрикивать и извиваться в его крепких руках. А уж тогда и он давал выход своей страсти.

– Огоньку не найдется?

Сашка едва не чокнулся от этих слов.

Они с Наташей замерли. В той позе, что и были. Только перестали двигаться. То есть, Сашкин петушок-герой так и не покинул свою горячо любимую обитель. Наташа спрятала лицо у Сашки на плече. Он попытался поправить ее юбку.

Рядом с ними стоял человек. Парень.

– Так что? Нету? – сказал непрошеный свидетель и исчез в темноте.

– Нету, – зачем-то прохрипел Сашка ему вслед.

И только тут он понял, что это был Петька. Сволочь! Как он мог!

Он что, подкрался к ним? Или случайно набрел? Узнал ли он их?

– Пойдем отсюда, – прошептала Наташа.

– Ну что ты. Давай закончим…

– Пойдем отсюда, – она слезла с его коленей.

Они, обнявшись, пошли по школьному двору. Неудовлетворенное желание было непереносимым. Ноги, казалось, сами привели их в школьный сад.

Они были словно пьяные.

Одуряюще пахла акация. Траву еще не косили, и она была такая мягкая.

Когда они на нее легли.