Текст книги "Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля"

Автор книги: Олег Шишкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

4

Для многих советских вождей, живо интересовавшихся опытами по омолаживанию, эксперименты Воронова казались реальным шансом. Они считали, что гормоны орангутангов, шимпанзе и горилл возвратят половое влечение и, возможно, предотвратят «склероз изнашивания», от которого так жестоко пострадал товарищ Ленин.

Для борьбы со старостью в 1925 году Институт органопрепаратов был реорганизован в Институт экспериментальной эндокринологии, и здесь начались первые отечественные эксперименты по омолаживанию. Официальная деятельность этого учреждения была посвящена исследованиям гормонов, работе с органопрепаратами и даже экспорту желез внутренней секреции. В паспорте Экспериментального эндокринологического НИИ сообщалось: «В стационаре имеется хирургическое отделение, в котором разрабатываются методы хирургического лечения эндокринных заболеваний (базедова болезнь, опухоли желез, пересадки и т. д.)» ²⁰. Это элитарное и окруженное атмосферой таинственности заведение имело до 1931 года всего лишь 12 штатных коек. Попасть сюда мог далеко не каждый рабочий или крестьянин.

Врач института Гораш провел 27 операций больным преждевременной старостью и мужским климактерием. Пациентам были пересажены половые железы трупов молодых людей, погибших при несчастных случаях. В двух операциях был достигнут впечатляющий результат. В 19 имелся чуть меньший прогресс. В четырех наступило улучшение. И только в двух – неудача ²¹. Пока что эти операции рассматривались как экспериментальные, но от Гораша и его коллег ждали стабильного и гарантированного результата. Врачи не должны были рисковать жизнями членов ЦК ради своих экспериментов. А новые обнадеживающие вести, приходившие из парижской клиники доктора Воронова, о пересадках и донорских возможностях орангутангов и шимпанзе подогревали кремлевские страсти. Тем более что время уходило, старость и смерть уже стояли на пороге, и в любую минуту печальная история Ильича могла повториться.

Вопрос о подобных операциях был решен быстро. И даже одобрена фигура их главного исполнителя, пользовавшегося особым доверием Кремля. Этим трансплантатором был назначен заведующий хирургическим отделением Боткинской больницы Владимир Николаевич Розанов.

«До 1928 года хирургическая помощь контингенту Санупра Кремля оказывалась в больнице им. С.П. Боткина» ²², – сообщает малотиражное ведомственное издание «Кремлевская медицина». «Контингент» – это вожди, те, кто стоит у руля СССР. Для них уверенность в хирургах не каприз, а часть государственной безопасности.

Ранее Розанов занимался самым широким спектром хирургических операций: ранения черепа и эластичные закрытия его дефектов, хирургия брюшной полости и толстого кишечника. Однако, когда в Кремле стали поговаривать о применении метода доктора Воронова, Розанов переключился на оперативное лечение заболеваний эндокринной системы и почек.

Врач находился на особом доверии. В 1918 году после покушения на Ленина он удачно оперировал вождя и в последующие годы принимал участие в медицинских консультациях, связанных с его здоровьем. «По словам Семашки, это хирург лучший…» ²³– писал о Розанове Ильич.

Таисья Белякова, медсестра, работавшая в Горках, вспоминала об идиллических встречах вождя и известного доктора: «Нередко в Горки приезжал дежурить Владимир Николаевич Розанов. С ним Ленин охотно отправлялся на прогулку либо сидел за столом, смеялся шуткам неистощимого на выдумки профессора.

В одно из своих дежурств Розанов поделился с Владимиром Ильичем, Надеждой Константиновной и Марией Ильиничной большой личной радостью. Ему как активному борцу за здоровье трудящихся был присужден диплом «Герой труда» ²⁴.

Розанов входил в узкий круг медиков, постоянно общавшихся с пациентом незадолго до смерти и знавших о его безнадежном психическом состоянии. И тем не менее он не раскрыл государственной тайны, что в глазах кремлевского руководства имело большое значение. Владимира Николаевича в числе десяти врачей допускают к составлению медицинского заключения о смерти Ленина, где впервые и был зарегистрирован необычный и зловещий «склероз изнашивания», разрушивший сосуды мощного мозга человека будущего. Этот же врач в 1924 году оперировал Сталина, которому удалил аппендицит и произвел резекцию слепой кишки ²⁵.

Владимир Николаевич в числе других штатных профессоров Кремля находился на особом счету у Оперативного отдела ОГПУ. Его проверяли и отслеживали все его действия, его родственники и друзья были хорошо известны советской секретной службе и в случае чего могли головой ответить за неудачную операцию. Авторитет Розанова, помноженный на особую близость к верхушке Кремля, сделал его главным консультантом больницы ОГПУ. Здесь он пользовался особым расположением всесильного Генриха Ягоды ²⁶.

Владимир Николаевич занимал видное положение в иерархии советских хирургов. Розанов был в курсе многих интимных проблем вождей СССР. В его отделении проходили лечение именитые большевистские больные. Это именно к нему в 1925 году приехали Сталин и Микоян с предложением срочно прооперировать наркомвоенмора Михаила Фрунзе, страдавшего язвенной болезнью желудка.

5

Одним из главных вершителей судеб высшей советской элиты с середины 20-х годов становится Лечебная комиссия ЦК. Это специфическое учреждение, которое занимается направлением на лечение по особому номенклатурному списку. Комиссия вызывает на консультацию к профессорам-специалистам партийных функционеров, и они получают исчерпывающую информацию о своем здоровье. В состав Комиссии входят серьезные врачи-профессионалы, но их заключение об обследовании и оперировании того или иного сановного пациента корректируется секретариатом Сталина.

Роль докторов, с точки зрения Иосифа Виссарионовича, была чрезвычайно высока. Если нужно было заставить своего политического противника на время покинуть Москву в самый выгодный для интриги момент, лучшего аргумента, чем сослаться на мнение светил науки, придумать не представлялось возможным. Ну а если враг не сдавался, в этом случае помощь хирурга или врача-анестезиолога становилась решающей. Особенно после того, как больного передавали Лечебно-санитарному управлению Кремля. Здесь уже происходило практическое воплощение в жизнь идей Сталина относительно будущего ценных представителей советской власти.

В соответствии с приказами по Управлению делами Совнаркома от 2 августа и 15 сентября 1922 года право на персональное лечение в Кремлевской больнице имели: «Наркомы и их заместители, члены ВЦИК, ЦК ЦКК РКП, Исполкома Коминтерна и проживающие вместе с ними члены семей; члены коллегий наркоматов, ЦК Союза молодежи, Президиума ВЦСПС, а также лица по списку, утвержденному ЦК РКП» ²⁷. Вся номенклатура находилась в поле зрения Лечебной комиссии и, следовательно, Сталина, который через секретариат ставился в известность о перспективных пациентах. Малейшие недуги могли быть поводом для очередной смертельной рокировки в Кремле.

Так произошло и с Михаилом Фрунзе, народным комиссаром по военным и морским делам. Он появился в Кремле некстати. В начале 1925 года, когда Лев Троцкий был снят с поста председателя Реввоенсовета и наркомвоенмора, на его место назначили нейтрального Фрунзе, прославившегося освобождением Крыма от Белой армии. Сталину удалось провести в Реввоенсовет преданных ему людей и окружить главного военного СССР своими ставленниками. Первым заместителей Фрунзе стал друг вождя – Ворошилов, поэтому вопрос о хирургическом вмешательстве для Фрунзе был фактически предрешен.

Лечебная комиссия стала внимательно следить за состоянием здоровья наркомвоенмора, и, как только, находясь на отдыхе в Крыму, он почувствовал головную боль и недомогание, к нему срочно выехали врачи-консультанты. Они настояли на немедленном возвращении в Москву и госпитализации. Медики обнаружили у пациента язву и предложили срочно сделать операцию.

Иосиф Гамбург, врач, знавший Фрунзе, так описывает поведение приговоренного перед казнью: «Пока шло исследование больного, он был спокоен, шутил и смеялся. Но вот прошедшие один за другим консилиумы видных врачей установили, что налицо явная картина язвенного процесса в области двенадцатиперстной кишки. Было решено прибегнуть к операционному вмешательству. С этого момента бодрое настроение покинуло Михаила Васильевича. На людях он держался спокойно, расспрашивал о делах и давал советы. Но, когда посторонних не было, он становился озабоченным, задумчивым» ²⁸.

Жертва пыталась упираться. Накануне операции наркомвоенмор отправил жене записку: «Я сейчас чувствую себя абсолютно здоровым, и даже как-то смешно не только идти, а даже думать об операции. Тем не менее оба консилиума постановили ее делать» ²⁹.

Все было тщетно: приговор обжалованию не подлежал. Чтобы окончательно сломить волю Фрунзе, вопрос об операции вынесли на Политбюро, и Иосиф Виссарионович вместе с заместителем Фрунзе Климом Ворошиловым стали самыми горячими сторонниками радикального лечения. Под жестким давлением партийных товарищей и двух консилиумов врачей с доктором Розановым во главе Фрунзе решился лечь под нож.

«Незадолго до операции, – вспоминает доктор Гамбург, – я зашел к нему повидаться. Он был расстроен и сказал мне, что не хотел ложиться на операционный стол. Глаза его затуманились. Предчувствие чего-то непоправимого угнетало его. Он попросил меня в случае неблагополучного исхода передать Центральному Комитету партии его просьбу – похоронить его в Шуе, где он провел лучшие молодые годы на революционной работе. Он любил этот небольшой провинциальный город с какой-то нежностью, и мягкая его улыбка озаряла его лицо, когда он рассказывал о своей жизни среди шуйских рабочих.

Я убеждал его отказаться от операции, поскольку мысль о ней его угнетает. Но он отрицательно покачивал головой: мол, с этим уже решено. Ушел я из больницы в тот день с тяжелым чувством тревоги» ³⁰.

Дальнейшее уже было делом техники. Накануне решающего консилиума Розанова вызывали к себе Сталин и Зиновьев. О чем был этот разговор – осталось тайной. И вот 29 октября 1925 года в 12 часов 40 минут началась историческая операция. Розанову ассистировали врачи Громов и Мартынов. Анестезиологом был выбран доктор Алексей Очкин. Для наркоза применялся эфир (60 г), и токсичный хлороформ (140 г). На операции присутствовали главврач кремлевской больницы Александра Канель, сотрудники лечебно-санитарного управления Кремля А.М. Касаткин, Л.Г. Левин и сам начальник Лечебной комиссии ЦК П.Н. Обросов.

Уже во время операции анестезиолог принял фатальное решение увеличить дозу хлороформа вдвое, хотя это было опасно для сердца. При вскрытии брюшной полости хирурги не обнаружили язвы, имелся лишь небольшой рубец от язвы уже зажившей. Угроза смерти возникла сразу во время операции. И главной ее причиной был хлороформ. В связи с падением пульса во время наркоза пришлось прибегать к вспрыскиваниям, возбуждающим сердечную деятельность, и после операции бороться с сердечной недостаточностью. В реанимации Фрунзе приняли участие хирург отделения Розанова Б.И. Нейман и срочно вызванный штатный профессор Кремлевской больницы Дмитрий Плетнев. Операция длилась 35 минут, наркоз – 65 минут.

Состояние больного после операции резко ухудшилось. В пять вечера в больницу приехали Сталин и Микоян, намереваясь посетить больного, но к нему допущены не были и оставили лишь записку. Через 39 часов наркомвоенмор скончался при явлениях паралича сердца.

Сталин был в числе тех, кто нес гроб покойного к его последнему пристанищу к кремлевской стене, где по заведенному обряду теперь хоронили знатных большевиков. Выступая на траурном митинге и внимательно вглядываясь в присутствовавших на Красной площади будущих пациентов доктора Розанова, Сталин сказал: «Может быть, это так именно и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто спускались в могилу?» ³¹

Может быть…

Смерть Фрунзе стала настоящим скандалом. Она возбудила множество подозрений в среде большевистского нобилитета. Это оперирование виделось жестоким назиданием оппозиционно настроенным потенциальным пациентам Кремлевской больницы. Для многих будущих жертв 37-го года, по-прежнему еще здоровавшихся со Сталиным, это событие стало грозным предупреждением.

В кремлевских коридорах почувствовали, что врачи могут быть не только спасителями, но и тихими палачами. Партийным идеалистам тогда хватило смелости устроить расследование. Под их давлением 3 ноября 1925 года «Правда» опубликовала заключение об операции, имевшее несколько туманных пунктов. «29 октября 1925 года у т. М.В. Фрунзе в больнице имени Боткина проведена операция профессором В.Н. Розановым, при участии профессора И. Грекова, профессора А. Мартынова и доктора А.Д. Очкина. Операция произведена под общим наркозом, длилась 35 минут. При вскрытии брюшной полости обнаружены диффузное увеличение привратника и небольшой рубец в начале 12-перстной кишки, по-видимому, на месте зажившей язвы. Больной трудно засыпал и оставался под наркозом один час пять минут».

Патологоанатом Абрикосов, производивший вскрытие, оставил без ответа вопрос, почему и как возникла сердечная недостаточность, приведшая больного к смерти.

Возмущенное Общество старых большевиков потребовало расследования и объяснений со стороны номенклатурных чинов. Казалось, соратники Ленина найдут виновника смерти товарища Фрунзе. Тогда же, в ноябре 1925 года, состоялось заседание правления Общества старых большевиков, на которое был приглашен нарком здравоохранения Семашко для выяснения обстоятельств, связанных с кончиной руководителя Красной армии. Глава советской медицины откровенно признал: единственной причиной смерти пациента было неадекватное проведение наркоза. На размышление наводило и то, что и больной, и врачи были против поспешной операции, но на ней настаивала Лечебная комиссия ЦК, о деятельности которой наркомздрав высказался негативно ³².

Возможно, прав был бежавший на Запад секретарь Сталина Борис Бажанов, утверждавший, что эта история была делом рук его коллеги – секретаря Иосифа Виссарионовича по темным делам Григория Каннера.

«Я посмотрел иначе на все это, – вспоминал он, – когда узнал, что операцию организует Каннер с врачом ЦК Погосянцем. Мои неясные опасения оказались вполне правильными. Во время операции хитроумно была применена как раз та анестезия, которой Фрунзе не мог вынести. Он умер на операционном столе, а его жена, убежденная в том, что его зарезали, покончила с собой» ³³.

Таинственные организаторы смертельной операции Григорий Каннер, Погосянц и упоминавшийся выше Обросов не переживут эпохи великого террора. Им уже уготованы стандартные обвинения в «участии в контрреволюционной террористической организации» и «провокаторской деятельности». Нежелательные свидетели должны были уйти в мир иной.

А вот исполнитель – Очкин, проводивший наркоз, ученик Розанова, – переживет своих благодетелей. На анестезиологе лежала прямая ответственность за смерть Фрунзе. Но этот врач должен был остаться вне подозрений. Больше того, в 1937 и 1938 годах он отличился тем, что опубликовал в «Правде» и «Медицинском работнике» разоблачительные письма, требовавшие от органов НКВД политических казней «дипломированных убийц», своих же вчерашних коллег-врачей ³⁴.

Скандальность ситуации с Фрунзе деморализовала Розанова настолько, что «хирург лучший» решил подать в отставку. Но ни Сталин, ни другие кремлевские функционеры не желали потери ценного врача. К Розанову в Боткинскую больницу приезжал глава Совета народных комиссаров Алексей Рыков. Ему удалось успокоить и переубедить доктора – Владимир Николаевич отменил свое эмоциональное решение. Такая забота власти о враче говорила об особом доверии: ему прочили пост заведующего хирургическим стационаром кремлевской больницы на улице Грановского. Там предполагали сделать надстройку одного из корпусов и разместить будущее хозяйство Розанова. В стационар должны были войти три отделения: общей хирургии, отоларингологии и гинекологии. Примечательно, что отделение общей хирургии должен был возглавить Алексей Очкин, на котором лежала основная ответственность за смерть наркомвоенмора.

И ровно два месяца спустя после печально окончившейся операции Михаила Фрунзе, 29 декабря 1925 года, Розанов вместе с директором больницы Молоденковым отправляет в Институт экспериментальной эндокринологии специальное уведомление: «В ответ на № 2022 Боткинская больница сообщает, что ей желательно иметь на год количество обезьян до 50 штук. Породы желательно более крупные: гаймандрины [8]8
  Правильно гамадрилы – обезьяны рода павианов, обитающие в степях и саваннах Африки и на Аравийском полуострове.


[Закрыть], павианы, хотя бы 2-х шимпанзе. Обезьяны нужны для экспериментов над ними и для трансплантации желез внутренней секреции людям» ³⁵.

Этот документ находится в подборке документов об экспедиции Иванова в Африку. Кирилл Россиянов в статье «Опасные связи» ³⁶пишет: «К тому же эти средства начали отпускаться лишь после того, как правительство приняло в сентябре 1925 года решение о финансировании экспедиции Иванова. Поэтому мы не можем согласиться с О. Шишкиным, полагающим, что, создавая питомник, советское правительство было прежде всего заинтересовано в получении желез обезьян для операций омоложения. Нет также абсолютно никаких данных о заинтересованности в подобных операциях кремлевских “верхов” (“членов политбюро”, как пишет Шишкин)…»

Однако Россиянов, видимо, невнимательно читал написанное мной. Письмо уже было подписано доктором Розановым, к этому времени возглавлявшим хирургическое отделение Боткинской больницы, а там, как писалось выше, до 1928 года оказывалась хирургическая помощь контингенту Санупра Кремля. «Именно там 23 апреля 1922 года немецким профессором Борхартом была сделана В.И. Ленину операция по извлечению одной из пуль…» (Кремлевская медицина. С. 93.). Там же оперировал Розанов Сталина, Ногина и многих других крупных большевиков, пока, наконец, не перешел руководить хирургическим отделением собственно Кремлевской больницы. Это замечание тем более важно, что сами деньги на экспедиции Иванова выделялись не по линии Наркомата здравоохранения, что было бы логично, а по линии Управления делами Совнаркома – той организации, которую мы сегодня называем Управления делами Президента Российской Федерации. Именно там до сих хранится Центральный медицинский архив Медицинского центра Управления делами и фонда 50 – Четвертого главного управления, как Лечсанупр стал называться в эпоху Брежнева.

Питомник жил за счет спецсредств и сумм специального назначения. Как мы увидим, Иванову пришлось даже пожертвовать двумя шимпанзе на операции по трансплантации.

Для кого были предназначены эти таинственные два шимпанзе? На каких таких рабочих и крестьян было не жалко двух дорогих валютных приматов?

1 Беднота. – 1924. – 30 января. Даже если это и так, Клемансо пережил Ленина ненамного. Он умер 24 ноября 1929 года.

2 Наша искра. – 1925. – № 1.

3 Жизнь и техника будущего. С. 502.

4 Залкинд А. Очерки культуры нового времени. – М., 1924.

5 РГАСПИ. Ф. 17. – Оп. 2. – Д. 112.

6 Советская Абхазия. – 1930. – 23 ноября.

7 Гремяцкий М. Смерть и оживление. – М., 1927. – С. 45.

8 Воронов С.А. Сорок три прививки от обезьяны человеку. – М.; Л., 1924. – С. 3.

9 Там же.

10 Воронов С.А. Сорок три прививки от обезьяны человеку. – М.; Л., 1924. – С. 22.

11 Воронов С.А. Старость и омолаживание. – М.; Л., 1927.

12 Воронов С.А. Старость и омолаживание. С. 56.

13 Воронов С.А. Сорок три прививки от обезьян человеку. С. 23.

14 Воронов. С.А. Сорок три прививки от обезьян человеку. С. 27.

15 Там же. С. 138.

16 Воронов. С.А. Сорок три прививки от обезьян человеку. С. 139.

17 Там же. С. 45.

18 Там же. С. 142.

19 Did Transplanted Chimpanzee Testicles Start AIDS Epidemic in 1920s? In: Nature. Vol. 398. Р. 657. 22 April, 1999.

20 ГАРФ. Ф. А-482. – Оп. 28. – Д. 211. – Л. 3 (об.).

21 БСЭ. Т. 43. – М., 1939. – С. 124.

22 Кремлевская медицина. – М., 1997. – С. 93.

23 Ленин В.И. Полное собрание сочинений. – Т. 54. – С. 267.

24 Черты незабываемого образа. Из воспоминаний о В.И. Ленине (1917–1924). – М., 1973.

25 Красная новь. – 1924. – № 6. – С. 152.

26 Судебный отчет по делу антисоветского правотроцкистского блока. – М., 1938. – С. 455.

27 Кремлевская медицина. С. 87.

28 Архангельский Вл. Фрунзе. – М., 1970. – С. 501.

29 Красная звезда. – 1930. – 31 октября.

30 Архангельский Вл. Фрунзе. С. 501.

31 Сталин И. В. Сочинения. Т. 7. С. 251.

32 РГАСПИ. Ф. 124. – Оп. 3. – Д. 15. – Л. 134–135.

33 Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. – СПб., 1992.

34 Правда. – 1937. – 29 января; Медицинский работник. – 1938. – 10 февраля.

35 ГАРФ. Ф. 3316. – Оп. 45. – Д. 19. – Л. 16.

36 ВИЕТ. – 2006. – № 1.