355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Платонов » 1000 лет русского предпринимательства Из истории купеческих родов » Текст книги (страница 7)
1000 лет русского предпринимательства Из истории купеческих родов
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 16:48

Текст книги "1000 лет русского предпринимательства Из истории купеческих родов"


Автор книги: Олег Платонов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

Первые годы Строганов жил преимущественно в Нижнем Новгороде, где им была заложена соборная церковь Пресвятой Богородицы, за которой сохранилось название «Строгановской» (окончена при жене его, в 1719 году); в 1703 году он переселился в Москву. Как из Новгорода, так и из Москвы он почти ежегодно ко времени отправления караванов с солью ездил в свои пермские владения, пользуясь этими побывками для надзора за ведением хозяйства. Последнее он не только привел в лучшее и более «прибыточное» состояние, чем оно было при его предках, но и значительно расширил главную и наиболее доходную часть его – солеварение, построив новые и исправив старые соляные варницы. От выварочной соли, которую Строганов продавал как на месте ее производства приезжим купцам, так и в Нижнем Новгороде, он получал громадные прибытки, пока продажа производилась совершенно свободно. Но в 1705 году была введена государственная монополия на соль, и по Высочайшему указу весь добытый продукт Строганов обязан был представлять в Нижний Новгород и продавать исключительно в казну. Согласно договору, заключенному между ним и думным дьяком Автамоном Ивановым, казна уплачивала по 5 копеек с пуда соли да по 4 копейки за провоз ее до Нижнего. Плата была достаточная, и хотя новый порядок значительно урезал прежние доходы Строганова, все же он с ним примирился. Случилось, однако, несколько раз, что подрядчики, развозившие соль уже из Нижнего вверх и вниз по Волге и ее притокам, в большинстве оказались неисправными, вследствие чего казна отказалась от их услуги и всю эту доставку предложила Строганову. Указные провозные цены за перевозку были настолько незначительны, что Строганову грозил несомненный убыток, и он это предвидел, но, ввиду отношений к нему государя, предложение принял. Расчеты его вполне оправдались – он нес значительные убытки, особенно когда «по некоторым наветам и другим обстоятельствам» из поставочной указной цены, и без того низкой, «учинена была убавка». По расчетам некоего безымянного историка рода Строгановых, Строганов получал меньшую попудную плату, чем в свою очередь платил мелким подрядчикам. Однако он «нанесенную ему обиду до будущего рассмотрения сносил терпеливо».

Характерно для своего времени отношение Строганова к своим крепостным – мягкое и внимательное. В предписании его от 12 июля 1706 года чусовским приказчикам говорится: «А всякие платежи с крестьян наших сбирать с великим рассмотрительством: на ком мочно все вдруг взять, и на тех всякие платежи имать что доведется, а кои скудные и заплатить вдруг нечем, и вам бы с них поборы имать в год и в два, а не вдруг, смотря по их исправе, чтоб крестьянам нашим от того тягости и разорения не было, понеже ныне стали великие государевы подати. Также смотреть накрепко, чтобы им ни от чего обид и тягости не было, и в обиду их и разорение никому не давать и во всем оберегать». В свою очередь, и он пользовался широкою популярностью среди населения Пермского края, даже у людей отпетых. Незначительное обстоятельство очень хорошо иллюстрирует эту популярность. Строганов имел обыкновение ежегодно весною посылать с людьми на Новоусольские промыслы значительные денежные суммы для расходов и расплаты с наемными рабочими. В 1712 году туда было послано 50 000 рублей, у Сольвычегодска к строгановским людям присоединился еще приказчик московского купца Евреинова с 10 тысячами рублей. Подымаясь на «стругах» по реке Келетме, посланные встретились со «славным вором» Коньковым, у которого была «воровская шайка» в 60 человек. Коньков после небольшой перестрелки, жертвою которой пало двое из строгановских людей, забрал остальных в плен и отнял все деньги. Узнавши, однако, что люди и деньги принадлежат Строганову, «славный вор» тотчас всех освободил, возвратил деньги, «весь шкарб до малейшей вещи» и заявил: «Нам ли батюшку нашего, Григория Дмитриевича, обидеть?» Деньги же Евреинова оставил у себя.

Умер Строганов 21 ноября 1715 года в Москве и погребен при церкви Николая Чудотворца, что в Котельниках. В молодости он женился на Вассе Ивановне Мещерской, а по её смерти сочетался вторым браком с Марьей Яковлевной Новосильцевой, бывшею позже первою статсдамою при дворе; от нее он имел сыновей: Александра (родился в 1698 году в селе Городиевске около Нижнего), Николая (в 1700 году в Воронеже) и Сергея (в 1700 году в Москве); имел и других детей, но те умерли еще в детстве. Строганов славился своим гостеприимством и хлебосольством; дом его в Москве был широко открыт «не токмо друзьям его, но и всякого чина людям»; со всеми он был «добр и ласков, а бедным был старатель». Большой любитель церковного пения, в Нижнем Новгороде он завел прекрасный хор, слава о котором дошла до Москвы. В апреле 1689 года цари Иоанн и Петр и царевна Софья писали Строганову: «Как известно, у тебя есть киевского пения спеваки; то прислал бы из них в Москву двух лучших басистов и двух же самых лучших альтистов, и за сие ожидал бы царской милости»; а грамотой от 2 июня того же года цари дали знать Григорию Дмитриевичу, что присланные им «спеваки» приняты в Новгородский приказ, а за присылку они его «жалуют, милостиво похваляют». В Москве Строганов с успехом занимался собиранием рукописных сокровищ; из обращенной к нему просьбы святителя Димитрия, митрополита Ростовского, выслать ему книгу, «глаголемую Хронограф, или Летописец», видно, что Строганову принадлежал один из двух вообще существовавших в то время экземпляров этой рукописи. От Петра Великого он имел особую награду – портрет государя с короной, который всегда носил в петлице кафтана.

Строганов Александр Григорьевич, старший сын последнего в роде именитого человека Григория Дмитриевича, родился 2 ноября 1698 года в родовой вотчине Гордиевке, недалеко от Нижнего Новгорода. После смерти отца остался малолетним, почему имуществами некоторое время управляла его мать, Мария Яковлевна, урожденная Новосильцева. В 1720 году он ездил в пермские и сольвычегодские вотчины, где в продолжение полугода знакомился с состоянием хозяйства вообще и солеварения в частности; убедившись в убыточности сольвычегодских промыслов, он с согласия матери и младших братьев, Николая и Сергея, ликвидировал эти промыслы, остальные же значительно улучшил, построив новые и исправив обветшавшие варницы. В 1722 году Строганов и его братья, за заслуги предков, оказанные русскому государству, Петром Великим были возведены в баронское достоинство. В том же году, когда государь с армией отправился в персидский поход, Строганов сопровождал его от Москвы до Симбирска и в Нижнем Новгороде принимал его у себя в доме; здесь Петр отпраздновал день своего тезоименитства; эта оказанная Строганову честь свидетельствует о несомненном расположении к нему царя. Из Симбирска, несмотря на все просьбы Строганова дозволить ему идти дальше, он был «с честью» отправлен обратно в Москву. В 1723 году женился на дочери князя Василия Петровича Шереметева, Татьяне (у П. Долгорукова названа Доминикой) Васильевне, причем Петр Великий был посаженым отцом и «довольно на том браке изволил веселиться купно с государынею императрицею, их высочествами принцессами и прочими знатными особами, а особливо с его светлостью голштинским герцогом Фридериком». Татьяна Васильевна в браке прожила всего три года, в 1726 году скончавшись. Восемь лет спустя Строганов женился во второй раз, на дочери контрадмирала Василия Дмитриевича Мамонова, Елене Васильевне; но и эта супруга прожила недолго; значительно позже Строганов вступил в третий брак, с Марией Артамоновной Загряжской (родилась 25 марта 1722 года, умерла 8 апреля 1788 года), Александр Григорьевич первым не только из братьев, но и вообще из рода Строгановых, был зачислен на службу. По просьбе его матери, императрица Екатерина Алексеевна пожаловала его в 1725 году действительным камергером, хотя звание это было только номинальным, так как он в придворных церемониях никакого участия не принимал и жалованья не брал; позже он был произведен в генералпоручики и тайные советники. Умер 7 ноября 1754 года, 55 лет, наследников мужского пола не оставив. От второго брака имел дочь Анну (родилась 7 февраля 1739 года, умерла 22 апреля 1816 года), от третьего – Варвару (родилась 2 декабря 1748 года, умерла 29 октября 1823 года). Все имения его были унаследованы вдовою. Анна Александровна в 1757 году вышла замуж за князя Михаила Михайловича Голицына (сына генераладъютанта, также Михаила Михайловича) и получила половину состояния. Остальная же половина перешла к князю Борису Григорьевичу Шаховскому, за которым была замужем вторая дочь Строганова. По отзывам современников, Строганов был большим благотворителем, человеком добрым и для своего времени весьма образованным; знал несколько иностранных языков, много читал и перевел несколько книг, в том числе с французского «О истине благочестия христианского» Гуго Тропля и с английского «Потерянный рай» (в переводе назван «Погубленный рай») Мильтона.

Деятельность Александра Григорьевича как солепромышленника и собственника громадных родовых владений неотделимо связана с деятельностью его братьев, Николая и Сергея Григорьевичей. Братья всегда составляли как бы одно юридическое лицо и в своих требовавшихся обстоятельствами действиях выступали неизменно с общего согласия, почему их деятельность в этом отношении, во избежание излишних повторений, и излагается здесь вместе. С их именем связан прежде всего постепенный, но неуклонный упадок пермского солеварения, достигшего при их отце высокого расцвета и сделавшегося одною из самых значительных областей тогдашней русской промышленности. Менее всего виновны в этом сами Строгановы: причины, способствовавшие упадку, лежали вне сферы их влияния; это были – неблагоприятные правительственные мероприятия, экономические условия (на первом плане недостаток в рабочих руках) и, наконец, открытый источник более дешевой добычи соли – Эльтонское озеро. От отца Строгановы унаследовали несколько солеваренных промыслов, наиболее богатыми и доходными из которых были Новоусольские, Ленвенские и Зырянские. С каждой варницы, при 1 поваре, 1 подварке, 2 дрововозах, 1 мешкодержателе и 2 уминальщиках, они получали в сутки 100–120 пудов соли, что в общем составляло свыше 3 миллионов пудов ежегодной добычи. Вся вываренная соль, согласно условию, заключенному еще их отцом с правительством, ставилась за определенную плату в казну, причем Строгановы обязаны были доставлять ее в Нижний Новгород. Эта операция производилась на особых судах, «лодьях» и «межеумках» (по 100–120 тысяч пудов на каждом), которые вниз по Каме шли сплавом, а вверх по Волге до Нижнего бичевой. Нагрузка, сплав и транспортирование бичевой требовали, конечно, значительного рабочего состава, – на каждое судно от 160 до 250 человек, а на все (около 30) – от 5 до 7 тысяч человек (не говоря уже о варке соли, которая, впрочем, производилась обыкновенно своими крепостными). Найти такую массу людей при тогдашней слабой населенности пермских и соседних с ними земель было делом не легким. Тем не менее Строгановы, поставлявшие в казну сначала 2 миллиона, а с 1731 по 1742 годы даже 3 миллиона пудов соли ежегодно и бывшие не только самыми крупными, но почти единственными поставщиками этого продукта, – до 1742 года справлялись со своей задачей вполне удовлетворительно, вербуя контингент рабочих из бродяжнических, бесписьменных и т. п. элементов. Но в этом году вдруг вышел указ, запрещавший держать на работах людей даже с писаными паспортами и делавший исключение только для обладателей паспортов печатных, что по отношению к Пермской области было почти равносильно полному запрету вести какоелибо крупное предприятие. Строгановых же этот указ поставил в совершенно безвыходное положение, и с этих пор начинаются их, так сказать, промышленные мытарства и ряд столкновений с Сенатом. С последним, впрочем, и раньше, еще при Петре I, у Строгановых вышло одно столкновение. Около 1724 года ктото донес Сенату, что поставка соли в казну дает братьям будто бы громадные барыши. Не входя в подробное рассмотрение вопроса и даже не допросив Строгановых, Сенат принял сообщаемые в доносе сведения на веру и намеревался в этом смысле и разрешить дело. Но им заинтересовался сам Петр, который, детально рассмотрев все его обстоятельства, вынес совершенно обратное убеждение и на представленной ему Сенатом ведомости по этому вопросу положил резолюцию: «К прежней провозной цене прибавить по 3 деньги за пуд».

Чтобы хоть отчасти выйти из затруднений, созданных указом 1742 года, Строгановы принуждены были теперь отнять хороших работников от варниц и поставить их к «лодьям», вследствие чего пришлось сократить добычу соли в летнее время. Этим, однако, положение улучшилось ненамного. Попытки, сделанные Строгановыми в 1742 году с целью склонить Сенат на разрешение иметь им людей хотя бы с писаными паспортами, успеха не имели, наоборот, вызвали резкую резолюцию Сената – «Баронов Строгановых к поставке соли до Нижнего принуждать неослабно, не приемля от них представлениев». В 1743 году затруднения братьев еще более обострились, притом по причине уже стихийного характера; в этом году Волга и Кама настолько обмелели, что сплавлявшиеся по ним суда с солью остановились. Народу грозил соляной голод. Строгановы послали в Сенат доношение, в котором просили правительство помочь им людьми из государственных крестьян приволжских и прикамских губерний, нужно же было ввиду необходимости часто стаскивать севшие на мель суда не менее 9 000 душ. После продолжительных переговоров и торгов Сенат согласился за счет Строгановых дать половину этого количества, а для найма «лодейных» людей командировал генералмайора А. Юшкова и асессора соляной конторы Домашнева. Последние, однако, при всем старании могли найти всего лишь 10 человек с печатными паспортами. Повидимому, сплав в конце концов был по молчаливому соглашению произведен беспаспортными рабочими, но Строгановы в этом году потерпели, во всяком случае, свыше 60 тысяч рублей убытков. В начале 1744 года братья повторили свою просьбу о разрешении им иметь людей без печатных паспортов. Сенат отказал. На это Строгановы ответили в мае решительной челобитной, в которой, ссылаясь на понесенные в предыдущем году убытки, на полную невозможность находить удовлетворяющих требованиям указа рабочих и на отсутствие у них денег для завершения текущей соляной кампании, а тем более для приготовлений к завару следующего года, – просили Сенат принять их промыслы за соответственное вознаграждение в казну. Вопрос был сложный, и Сенат предпочел отмалчиваться. Только осенью Строгановым было заявлено, что просьба их не подлежит удовлетворению, они же в случае несвоевременной доставки соли будут штрафованы. Ничего не добившись от Сената, братья обратились с челобитной о снятии с них соляных заводов в казну к самой императрице Елизавете Петровне, до разрешения же дела обещали «сколько возможности есть, пополнение чинить».

В следующем 1745 году повторилась старая история, рельефно вскрывающая одну из главных бед России XVIII века – недостаток в рабочих руках. В январе Сенат донес государыне, что им определено выдать Строгановым заимообразно 30 тысяч рублей, но они, не желая входить в долги, денег не берут; в феврале Строгановы заявили Сенату, что соль готова, рабочих же для спуска ее по рекам найти не могут; предлагаемых денег не берут, так как не надеются их возвратить, притом эта сумма помочь им не может ввиду необходимости иметь не менее 200 тысяч рублей; не вознаградит их и сделанная Сенатом прибавка по 1 копейке провозной платы с пуда; самое же главное – подрядчики за ненахождением рабочих с печатными паспортами отказываются от всяких сделок, почему они, Строгановы, поставку соли ни за какое вознаграждение выполнить не в состоянии. Сенат вновь прибег к старому средству – командировал тех же Юшкова и Домашнева вербовать рабочих и дал губернаторам и воеводам северовосточных губерний приказ под страхом ответственности высылать на работы (опятьтаки за счет Строгановых) государственных крестьян. Помимо этого, командированным велено было Сенатом в течение года прожить на промыслах Строгановых и определить, во что обходится последним выварка и доставка соли (это поручение было вызвано новым доносом о больших прибылях, будто бы получаемых Строгановыми). Расследование обнаружило, что сама выварка дает прибыль, но от перевозки в Нижний получается громадный убыток, значительно превышающий выгоды от добычи соли. К 1 апреля, по донесению Строгановых, не было еще ни одного рабочего, позднее же коекто был найден, но и те, уже обзадаточенные Юшковым, большею частью не явились, или возвратили задаток, или же вместо себя прислали малолетних и увечных, о чем братья снова жаловались в Сенат. Последнему, повидимому, наскучили постоянные жалобы Строгановых, почему он определил: впредь Строгановым о соляных делах представлять и решения требовать от соляной конторы, которая уже сама в нужных случаях будет обращаться в Сенат. Однако и для него вскоре стало ясным, что жалобы Строгановых не были пустыми; в непродолжительном времени таковые посыпались и от мелких пермских солепромышленников, из них некоторые, например, Григорий Демидов, совсем отказались варить соль, и от промышленников Астраханской губернии. Осенью 1745 года Строгановы опять доносили, что не в состоянии продолжать дела, указывая на этот раз, кроме обычных причин, еще и на недостаток в дровах, которых на выварку более чем 2 700 тысяч пудов (вместо требуемых 3 миллионов) не хватит. Сенат ответил: во что бы то ни стало выварить все 3 миллиона пудов, так как в противном случае, вследствие разорения мелких промышленников, грозит соляной голод. На это летом 1746 года последовало доношение Строгановых: Высочайшей резолюции на их просьбу еще не последовало, Сенат принуждает их дело продолжать, а они пришли в такую несостоятельность, что платить лодейным работникам «капиталу у себя не имеют», понадобится же не менее 100 тысяч рублей, о займе которых они и просят. Таких денег в распоряжении Сената не оказалось, и он ассигновал лишь 42 399 рублей, – все, что было в наличности в соляной конторе. В конце 1746 года Строгановы заявляли о недостатке в дровах, в мае следующего года снова жаловались на свое «изнеможение», указав еще на убытки, причиненные им пожаром в Твери, где у них сгорели дом и амбары с солью; в июне было констатировано, что они недоварили миллион пудов соли, на что Сенат ответил указом с «крепким подтверждением» недостаток пополнить во что бы то ни стало. Строгановы отказались. Сенат определил – выварить и поставить 3 миллиона пудов «без рассуждениев». В 1748 году Строгановы недоварили 2 миллиона пудов. Последовал указ Сената с «крайним подтверждением». В ответ на это братья просили сложить с них обязательство бесплатной поставки 100 тысяч пудов соли, взятое на себя еще отцом их за уступку ему бывших казенных Зырянских промыслов, с течением времени истощившихся. Сенат путем публикации попытался найти лиц, согласных взять на себя эти промыслы на тех же условиях. Отозвался лишь Пыскорский монастырь, но и тот поставил такие дополнительные условия, что Сенат предпочел отказаться от его услуг и о просьбе Строгановых доложил императрице, на что и последовало ее согласие. Наконец, в 1750 году Елизавета Петровна с целью положить конец всем неурядицам в соляном деле повелела провозную плату увеличить Строгановым на 3 копейки с пуда соли, доставленной в Нижний, перевозку же в верховые города, наиболее убыточную, производить за счет казны. Для последней и Сената все затруднения разрешились довольно неожиданно – увеличением эксплуатации Эльтонского озера, соль которого постепенно вытеснила добываемую в других местах. В 1752 году Строгановым разрешено было ставить только 2 миллиона пудов, а вскоре всего 1 миллион. Строгановым же соль Эльтонского озера причинила непоправимый вред, так как отняла всякую надежду на переход их промыслов в казну, ближайшим же следствием этого была необходимость сократить производство и закрыть многие варницы. Таким образом, цветущие и доходные когдато промыслы постепенно потеряли свое былое значение, а вместе с этим пало и значение Строгановых как единственных почти солепромышленников в России.

В 1740 году бароны Строгановы поделили между собою находившиеся до того в общей собственности владения в Москве и под Москвою, состоявшие из деревень и домов, а в 1749 году был произведен раздел также и пермских вотчин и соляных промыслов. С этой целью все их имущества были переписаны и разделены на три равные части, а затем брошен жребий. Каждому из братьев досталось по третьей части Новоусольских, Ленвенских, Зырянских и Чусовских соляных промыслов, кроме того, Александр Григорьевич получил б сел по Каме, 2 по Чусовой, 4 по Сылве и по 1 на Косве и Яйве; Николай Григорьевич – Орелгородок, село Косвинское, 3 села по Инве, 8 по Обве и еще 1000 душ крестьян; Сергей Григорьевич – села Романове и Булатово, село Слудское на Каме, 5 сел по Инве, 8 по Обве, в том числе Очерский острожек, и село Никольское на Яйве.

В заключение остается упомянуть о деятельности баронов Строгановых в качестве металлозаводчиков. Еще предкам их, а затем при Петре Великом в 1721 году и им самим было дано разрешение искать руду и, если окажется, разрабатывать ее. Занятые все время солеварением, они долгое время не обращали почти никакого внимания на новую отрасль промышленности. В 1723 году на их землях были построены четыре казенных медноплавильных завода – Ягошихинский, Пыскорский, Висимский и Мотовилихинский, – а вскоре и они сами построили небольшой медноплавильный завод для собственных нужд. После раздела 1749 года каждый из братьев уже более внимательно относится к выплавке металлов. Александр Григорьевич построил заводы Югокамский и Нытвинский с 2 доменными печами; его третья супруга – завод Хохловский; Николай Григорьевич – медноплавильные Томанский и Пожевский и железоплавильные при реке Кыпу; Сергей Григорьевич – медноплавильный Билимбеевский на реке Добрянке с 2 доменными печами и 2 молотами и железоплавильные Очерский и Саткисаткинский. Пока построенные казною заводы ею же и эксплуатировались, никаких недоразумений у Строгановых с администрацией заводов не возникало; но в 1757 году они были подарены графу Роману Илларионовичу Воронцову и графу Ивану Григорьевичу Чернышеву, которые, особенно последний, повели дело хищническим образом, расширяя свои владения за счет земель Строгановых. С ними, а также с графом Петром Шуваловым и Акинфием Демидовым у Строгановых в последние годы их жизни возникает ряд земельных недоразумений, часто переходящих в длительные и сложные судебные процессы и тяжбы.

Строганов Николай Григорьевич, второй сын именитого человека Григория Дмитриевича Строганова, родился 2 октября 1700 года в Воронеже, где в это время находились его родители, а также и Петр Великий, наблюдавший за постройкой флота. Восприемником мальчика был сам царь, который сделал новорожденному щедрый подарок в виде обширных земель по рекам Обве, Инве и Косве. В 1724 году вышел указ Петра I о том, чтобы помещики, в вотчинах которых находятся беглые крестьяне, поспешили возвратить их прежним владельцам, под угрозой платежа последним пожилых денег за все годы проживания у них чужих крепостных. Так как в вотчинах Николая Григорьевича и его братьев Александра и Сергея нашли приют себе немало беглых от других помещиков и новый указ грозил большими денежными потерями, то Строганов, по совету с братьями, решил поехать в пермские владения, чтобы самолично произвести ревизию в данном отношении. Туда он прибыл в 1725 году со свойственником Афанасием Извековым. По неопытности или другим причинам, но Строганов, после тщательной переписи крестьян, детального домашнего следствия, сличения устных показаний с документами, расспросов сведующих лиц и старожилов и пр., нашел беглых помещичьих людей всего несколько душ (вообще гораздо больше, но почти все они были признаны государственными крестьянами, за которых помещики ответственности не подвергались). Впоследствии оказалось, однако, что их на самом деле было значительно больше, но они или были утаены администрацией имений, или же сами скрывали имена своих прежних господ, 7 возвращаться к которым не имели никакой охоты, тем более что у Строгановых крестьянам в общем жилось довольно сносно. Как бы то ни было, Строгановым пришлось уплатить за них «немалые деньги». В 1726 году Николай Григорьевич женился на Прасковье Ивановне Бутурлиной. В следующем году вместе с супругой и тем же Извековым вновь ездил в пермские вотчины для установления денежных и хлебных оброков с крестьян, урегулирования промысловых работ и вопроса о расположении при селах владельческих пашни и сенных покосов; все это было им исполнено «точию со льготами» для крестьян. Елизавета Петровна пожаловала его сначала в «штатские», затем в тайные советники, а также орденами Александра Невского и святой Анны. Скончался Строганов в июне 1758 года, оставив трех сыновей: Григория, Александра и Сергея, и трех дочерей: Марию, вышедшую замуж за графа Мартына Карловича Скавронского и тем самым породнившую Строгановых с царствующим домом, Анну (родилась 2 июня 1734 года, умерла 1 марта 1813 года), замужем за князем Михаилом Ивановичем Долгоруковым, и Софию (родилась 29 сентября 1736 года, умерла 12 октября 1790 года), замужем за генералпоручиком Степаном Матвеевичем Ржевским.

Строганов Александр Григорьевич, граф, генераладъютант, член Государственного совета, родился в 1795 году. Воспитание получил в корпусе инженеров путей сообщения, по окончании курса которого поступил в лейбгвардии артиллерийскую бригаду. Находился в рядах войск, преследовавших отступавшего из России Наполеона, участвовал в сражениях под Дрезденом, Кульмом, Лейпцигом и был при занятии Парижа; в 1831 году участвовал в усмирении польского восстания. В 1834 году Строганов был назначен товарищем министра внутренних дел, каковым пробыл до 1836 года, когда получил пост генералгубернатора черниговского, полтавского и харьковского, а с 1839 года по 1841 год управлял министерством внутренних дел. Членом Государственного совета состоял с 1849 года. Пробыв год (1854) военным губернатором Петербурга, он потом был около 9 лет новороссийским и бессарабским генералгубернатором. В бытность в Одессе Строганов интересовался деятельностью тамошнего «Общества истории и древностей Российских», был его президентом и сделал много ценных пожертвований в его музей. В 1857 году он представил государю свой проект о преобразовании Ришельевского лицея в Новороссийский университет с двумя факультетами, юридическим и агрономическим, но по финансовым соображениям осуществление проекта было тогда отложено. После отставки от должности новороссийского генералгубернатора Строганов был избран почетным гражданином Одессы, в которой на покое и провел последние годы жизни. Громадная его библиотека, согласно завещанию, досталась Томскому университету.

Строганов Александр Сергеевич президент Императорской академии художеств, директор Публичной библиотеки, первый граф в роде, один из наиболее выдающихся русских меценатов в широком и лучшем значении этого слова, единственный сын барона Сергея Григорьевича Строганова, родился 3 января 1733 года. Получив в доме отца под руководством лучших учительских сил блестящее по тому времени образование, для довершения его Строганов в 1752 году в сопровождении француза Антуана отправился за границу. Посетив Берлин, где он радушно был принят генералом, впоследствии фельдмаршалом Кейтом, раньше бывшим на русской службе, и где осмотрел картинные галереи, библиотеки и дворцы, Строганов через Ганновер, Ганау, ФранкфуртнаМайне и Страсбург в конце года достиг Женевы, осматривая по дороге все достопримечательности в области искусства, науки и промышленной техники. В Женеве он пробыл два года и это время посвятил преимущественно слушанию лекций тамошних выдающихся профессоров, особенно историка Вернета, с которым остался в дружественных отношениях на всю жизнь. Южный город с его разнообразной жизнью и разноплеменным населением настолько понравился Строганову, что он просил дозволения у отца остаться в нем и дольше, но получил отказ в этом и в сентябре 1754 года переехал в Италию, где в течение зимы этого и всего следующего года, облегчая себе путь рекомендательными письмами графа М. И. Воронцова к владетельным особам и академика Миллера к ученым лицам, осмотрел художественные сокровища Турина, Милана, Вероны, Болоньи, Венеции и Рима. Не оставив без внимания почти ни одного музея, сделав всюду ценные покупки, послужившие основанием собранных им впоследствии богатейших коллекций, и завязав знакомства с выдающимися учёными и особенно художниками, Строганов из Италии направился в Париж, в котором пробыл также два года, предаваясь светским удовольствиям и в то же время изучая физику, химию, металлургию и посещая фабрики и заводы. Особенно замечательно, что для него, располагавшего громадными денежными средствами и более чем прекрасными для блестящей карьеры связями, это изучение разных научных отраслей было не пустой фразой, не простой ширмой для прикрытия широкой светской жизни, а действительным трудом и даже любимым занятием; за время своего путешествия он вполне усвоил немецкий и итальянский языки, не говоря уже о французском, который был ему не менее, если не более родным, чем русский.

Кончина отца заставила Строганова вернуться в 1757 году в Петербург, где он, по желанию Елизаветы Петровны, вскоре женился на дочери графа М. И. Воронцова, Анне Михайловне. В день обручения, на котором присутствовала сама императрица, он был пожалован в камерюнкеры, вместе с этим вступив в придворную службу. Желая выказать Строганову свое расположение, государыня в октябре 1760 года командировала его в Вену для принесения приветствий австрийскому двору по случаю бракосочетания эрцгерцога Иосифа; там он от вдовствовавшей императрицы МарииТерезии получил 29 мая 1761 года взамен унаследованного баронского титула титул графа Римской империи, данный ему, как сказано в дипломе, «в ознаменование к нему истинного благоволения».

Последовавшие в скором времени политические события разрушили семейное счастье Строганова. Вместе с низвержением Петра III пал и граф Воронцов, который в качестве канцлера играл первую роль в государстве. Супруга Строганова вместе с отцом была безусловной сторонницей павшего императора, сам же Строганов находился в числе приверженцев воцарившейся Екатерины II. Этот разлад в политических воззрениях сказался и в семейных отношениях: между супругами возник раскол, завершившийся в 1764 году возвращением супруги Строганова в дом отца. Начатое вслед за этим дело о разводе тянулось вплоть до 1769 года, когда Анна Михайловна внезапно скончалась. Насколько известно, во всем этом деле Строганов вел себя в высшей степени корректно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю