Текст книги "1000 лет русского предпринимательства Из истории купеческих родов"

Автор книги: Олег Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

Эти значительные средства Строгановых позволяли ему откликаться щедрыми денежными взносами, а также и ратной помощью на всякую просьбу царя Алексея Михайловича. Из позднейшей грамоты 1673 года на имя Григория Дмитриевича Строганова видно, что Даниил Иванович вместе с двумя другими современными ему представителями рода другой линии, Дмитрием Андреевичем и Федором Петровичем, между 1650–1673 годами внес разновременно в государственную казну более 418 тысяч рублей; отделить данную именно им сумму не представляется возможным, но она не составляла менее одной трети общего взноса; кроме того, ему, несомненно, принадлежит известная, хотя также не поддающаяся определению часть в общей сумме ссуд, сделанных Строгановыми до 1650 года и составлявших 423 706 рублей. Что же касается оказываемой им государству ратной помощи, то об этом свидетельствует грамота Алексея Михайловича от 12 марта 1661 года, в которой царь благодарит его за присылку в Москву на службу «даточных людей» (рекрутов) с запасами. При дворе Строганов пользовался большим почетом; его извещали о всех важных событиях придворной жизни. Проживая обыкновенно в одном из родовых городков в пермских владениях, он часто наезжал в Москву и во время обедов у царя или патриарха сидел за одним столом с боярами. Умер Строганов около 1668 года, не оставив мужского потомства; вместе с его смертью угасла мужская линия, происходившая от старшего сына Аники Строганова – Якова Аникиевича, призвавшего Ермака. Все вотчины достались его жене Агафье Тимофеевне, урожденной Елизаровой, и двум дочерям – Стефаниде (впоследствии замужем за князем Петром Семеновичем Урусовым) и Анне. Агафья Тимофеевна ненадолго пережила мужа, и по ее кончине во владение имуществами вступила младшая дочь, Анна; в 1681 году она вышла замуж за боярина Сергея Ивановича Милославского, а все имущества передала именитому человеку Григорию Дмитриевичу, который с своей стороны обеспечил ее солидным приданым и уплатил некоторые долги ее покойного отца. В некоторых актах упоминается еще имя Даниила Дмитриевича Строганова, но такого лица, как окажется, совсем не существовало, и по всем признакам речь идет именно о Данииле Ивановиче Строганове.

Строгановы Дмитрий Андреевич и двоюродный брат его Федор Петрович, именитые люди, дети Андрея и Петра Семеновичей Строгановых, известны значительными денежными взносами в государственную казну при царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче; дата рождения первого неизвестна, второго же относится к 1628 году. Оба вступили во владение доставшихся им по наследству родовых вотчин в 1641 году, когда отец Федора Петровича скончался, а родитель Дмитрия Андреевича принял монашество. 31 января 1641 года царем Михаилом Федоровичем дана была Дмитрию Андреевичу грамота, подтверждающая его права на владеемую им часть прежде пожалованных земель и вотчин в нынешней Пермской губернии, а несколько позже подобная же грамота была получена и Федоров Петровичем; наконец, еще одной грамотой от того же 1641 года за ним» были утверждены бывшие владения именитого человека Никиты Григорьевича во всем их объеме. Таким образом, Дмитрий Андреевич и Федор Петрович владели двумя третями всех родовых вотчин и земель, остальная же треть находилась в пользовании старшей линии рода, происходившей от Якова Аникиевича. По переписи Чемезова (1641 год) в их вотчинах состояло: 7 городков, 113 деревень, 15 починков, 844 двора и 3050 душ мужского пола; по следующей переписи Елизарова (1647 год) – 9 городков 119 деревень, 37 починков, 1067 дворов и свыше 4 тысяч мужских душ наконец, в 1678 г. (перепись князя Вольского) – городков 12, деревень 103, починков 70, около 2 000 дворов и около 8 000 взрослых мужских душ. Помощь Дмитрия Андреевича и Федора Петровича государственной казне выразилась в значительных денежных взносах (не менее 200 тысяч рублей), главным образом для уплаты жалованья ратным людям. Помогая московским государям «многотысячными суммами», они в то же время неоднократно давали им и ратников из числа своих людей, иногда и сами, собственными силами, оказывали успешное сопротивление беспокойным инородцам северовосточной окраины Руси, – особенно уфимским татарам и башкирам, которые одно время повели формальную войну и успели разорить или подвергнуть осаде ряд городов в Прикамском крае – Уфу, Сарапул, Кунгур, Стефановгородище и др. Терпя от такого беспокойного соседства всякие неудобства, Дмитрий Андреевич и Федор Петрович собрали своих наемных людей и по собственному почину напал на татар и башкир, которые после ряда кровавых стычек были совершенно разбиты. Однако полного спокойствия среди инородцев не наступило, время от времени возникали новые возмущения, благодаря чему Строгановы должны были быть постоянно настороже и в течение многих лет содержать «на своем коште» ратных людей.

Исключительные услуги государству и богатство Строгановых постав» ли весь род также в исключительное положение, которое при жизни Дмитрия Андреевича и Федора Петровича было закреплено даже в на» более важном государственном акте – «Уложении» Алексея Михайлович В этом «Уложении» Строгановым была посвящена отдельная статья, – именно 94, глава X, – которая гласила: «А кто обесчестит именитых людей Строгановых, а по суду или сыску сыщется про то до прямя, и правит за бесчестье 100 рублей человеку». Благодаря тем же обстоятельствам, Дмитрий Андреевич и Федор Петрович пользовались большим почетом как при царском, так и при патриаршем дворе. При короновании Алексея Михайловича они поднесли царю «власти и чины» – «кубок серебряный, золоченый, атлас на серебряной земле, камку кызылбашскую, 40 соболей». Их же всегда извещали о всяких важных событиях придворной жизни; например, 31 марта 1661 года на их имя была послана специальная грамота Алексея Михайловича с известием о рождении царевича Федора Алексеевича. Точно так же высоким почетом пользовались они и при различных торжествах, если находились в Москве; так, в описании обеда у патриарха в день Петра 1667 года говорится: «Обед у патриарха был в Крестовой палате… в кривом столе с боярами сидели именитые люди Строгановы – Дмитрий и Данило».

Дмитрий Андреевич умер в 1673 году, в глубокой старости и погребен в ТроицкоСергиевом монастыре, у полуденных врат Соборной церкви; он был женат дважды: первый раз на княгине Анне Васильевне Волконской и второй – на княгине Анне Ивановне Злобиных; после себя оставил дочь Пелагею (умерла вскоре после отца и погребена подле него) и сына, известного именитого человека Григория Дмитриевича. Федор Петрович скончался в 1681 году и наследников мужского пола не оставил (единственный его сын Алексей умер еще ребенком). Ему наследовала жена, Анна Никитична, и две дочери – Екатерина и Марфа Федоровны (вышли замуж: первая за Алексея Петровича Салтыкова, вторая – за Михаила Тимофеевича Лихачева). Анна Никитична как вотчины, так и соляные промыслы содержала в «весьма хорошем присмотре», значительно расширила площадь пахотной и сенокосной земли, построила много новых варниц, заменила обветшавшие «росольные» трубы новыми и привела несколько запущенные промыслы в лучшее состояние. «Мужским, а не женским разумом пользы свои наблюдала, – говорит летописец, – и тем своим добрым смотрением учинила во всем часть свою лучшею». Около 1688 года две трети своих владений она передала упомянутому Григорию Дмитриевичу Строганову, который вскоре получил и остальную треть и вместе с тем сделался единоличным владельцем всех родовых вотчин и имуществ.

Строгановы Андрей Семенович и брат его Петр Семенович, именитые люди, сыновья Семена Аникиевича, известны денежной и ратной помощью Московскому государству в трудные дни Смутного времени. Сообща владея долею родовых имуществ, в своих делах братья всегда выступали как одно лицо, имена их почти везде фигурируют рядом, для них обоих пишутся и разные государственные акты, – почему и здесь, во избежание повторений, деятельность их рассматривается вместе. Андрей Семенович родился в 1581 году, Петр Семенович – в 1583 году. Унаследовав после смерти отца, в 1608 году, его часть имущества, они остались жить в Сольвычегодске, где продолжали заниматься хлебопашеством, варкою соли и оттуда управлять доставшимися им владениями в Перми Великой. К этим обширным землям в 1620 году была присоединена еще половина владений Никиты Григорьевича Строганова, умершего бездетным (другая половина перешла к детям престарелого Максима Яковлевича). О богатствах братьев в это время дает понятие произведенная в 1623–1624 годах наряженным из Москвы чиновником Кайсаровым перепись, из которой видно, что у них в общем владении в одной Пермской губернии состояло: 4 слободы, 28 деревень, 75 починков, 5 церквей, 1 монастырь, 9 варниц, 17 лавок, 5 мельниц, около 700 дворов и свыше 1000 взрослых душ мужского пола. Этито громадные средства и позволяли братьям неоднократно выводить московское правительство из затруднительного денежного положения в эпоху смуты, в то время, когда государственная казна совершенно иссякла, когда страна терзалась на части литовцами, поляками и самозванцами и нечем было платить жалованья войскам. Выяснить в цифрах точные размеры оказанной ими государству денежной помощи не представляется теперь возможным. По сохранившимся актам можно определенно установить немногие лишь отдельные, притом незначительные случаи такой помощи. Так, например, по просьбе царя Василия Ивановича Шуйского от 24 марта 1610 года о займе ему денег на жалованье ратным людям братья послали 2000 рублей, уплата которых вместе с «большими и богатыми милостями» была обещана им из поморских доходов. Однако из одной позднейшей грамоты, данной на имя внука Андрея, Григория Дмитриевича, видно, что ссуды братьев государству простирались до двухсот тысяч рублей, что по тому времени составляло громадную сумму. Особенно большие деньги были даны ими воеводам князю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому, князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому и Прокопию Ляпунову.

Грамотой царя Шуйского от 29 мая 1610 года Петр Семенович был удостоен звания именитого человека. «Будучи у Соли Вычегоцкие, – говорится в ней, – он, Петр, в междоусобную брань и во вражью смуту нам (государю) служил и прямил во всем, и от Московского государства не отступил, и к польским, и к литовским людям, и к русским ворам не приставал… а против воров стоял крепко, без всякого позыбания, и ратников многих на нашу службу посылал, и поморские, и пермские, и казанские города от шатости укреплял; да у него ж иманы у нас на Москве и по иным городам многие деньги и даваны служилым людям на жалованье. И за те его службы и радение мы Петра Семеновича пожаловали, велели писати ему изо всех приказов и в наших грамотах и в наказах с «вичем» (т. е. полным отчеством). В той же грамоте боярам, наместникам, воеводам, дьякам и приказным людям повелевается «его, Петра, и детей, и племянников, и людей его, и крестьян не судить ни в чем; а кому будет до них дело, и их сужу яз, царь…» Андрей Семенович того же звания, «именитого человека в роде», и права писаться с полным отечеством был удостоен несколько позже, именно в 1612 году, также особой грамотой, в которой, между прочим, писалось, что с того, кто его обесчестит, взыщется по суду «как за бесчестие, против московского лучшего гостя вдвое, сто рублей». За «службу и ссуды» братьев «во время бывшего мятежа по многим городам» Шуйский в конце 1610 года повелел приказным людям выдать Строгановым из четвертных доходов денег, «сколько им понадобится». В одной из позднейших грамот есть прямое указание, что от этих денег они отказались. «А что при царе Василии Ивановиче у прочих гостей деньги иманы, – говорится там, – то выданы им в том из казны заклады жемчугом и золотом и сосудами серебряными, и из них нижегородцы, посадские люди, те свои деньги из таможенных и кабацких доходов взяли назад, а прадеды и деды его, Строганова (Григория Дмитриевича, на имя которого дана грамота), из нашей казны закладов и тех своих денег не имели и в том прибыли себе не искали, а служили и работали великому государю и всему Московскому государству верою и правдою во всем». Из времен недолгого царствования Шуйского сохранилось еще известие, что в том же 1610 году царь обратился к братьям с просьбой объявить по своим городам и деревням «о новом достоинстве» золотых денег, известных под именем «московок» или «новгородок», и постараться ввести их в употребление.

В начале 1613 года сольвьгчегодские укрепления братьев испытали жестокую и упорную осаду со стороны литовцев; именно в январе литовцы (сольвычегодский летописец говорит, что то были «черкасы» и русские под видом литовцев) в числе 3000 человек напали на Сольвычегодск; жители последнего, чтобы удержать неприятеля, на протяжении нескольких верст порубили на реке лед, а в городе поставили пушки. Принятые меры, однако, особенной пользы не принесли, и произошедшая 22 января схватка кончилась полным поражением сольвычегодцев, которые после этого поспешили запереться в «ограду», т. е. небольшую крепостцу, принадлежавшую Строгановым. Здесь над ними принял начальство Андрей Семенович, которому сильным пушечным огнем удалось принудить неприятеля к отступлению. Крепостца осталась невредимой, но остальная часть города значительно пострадала и подверглась грабежу.

Избранный в 1613 году на царство Михаил Федорович грамотой от 30 июля 1614 года подтвердил в полной силе все прежде дарованные Строгановым земли и льготы, а 15 сентября следующего года пожаловал братьям «пустые места» вверх по Каме, от реки Ошана до реки Тулвы, протяжением на 35 верст и площадью в 163 280 десятин, в вечное владение, с правом ставить остроги и варить соль и с десятилетней льготой от платежа всяких повинностей. За год до этого Андреи и Петр Семеновичи, с одной стороны, и их двоюродный брат Максим Яковлевич, с другой, поделили на равные части оставшийся после раздела 1584 года в общем владении небольшой участок с железной рудой. В 1616 году они вместе» с тем же Максимом Яковлевичем и Никитой Григорьевичем Строгановыми, во главе значительного отряда из своих и наемных людей, разбили возмутившихся татар, которые, соединившись с черемисами, вотяками, башкирами и другими инородцами, напали на Казань, Оссу и Сарапул и грозили опустошить и разграбить строгановские вотчины.

В 1624 году братья вновь получили от царя Михаила Федоровича подтвердительную грамоту на все прежние владения и льготы, в числе последних особенно существенны: право не быть судимыми на местах, а лишь в Москве, в день Благовещенья, затем право «не быть у веры», т. е. при присяге взамен себя ставить своих людей, наконец, свобода от всяких местных налогов и государственных платежей не местным сборщикам, а непосредственно в московские Казанский и Мещерский дворцы или приказы.

Денежную помощь братья оказывали и Михаилу Федоровичу, который на них за их заслуги и богатство смотрел даже как на особое исключение среди подданных государства. Так, например, когда в 1633 году по всей стране были разосланы чиновники с требованием от всех, «никого не обходя, с животов пятую часть на укрепление государства и на дачу жалованья ратным людям», одни Строгановы составили исключение из этого правила. Взамен этого Михаил Федорович 14 марта 1633 года послал к ним особую грамоту, в которой сообщал, что он, «их жалуючи», к ним для «сбору пятинных денег послати есми никого не велел, а велел писати», чтобы они, «памятуя Бога, для избавления от врагов, на жалование ратным людям» прислали денег «по их соизволению, токмо неоскудно и не пощадя себя, как и прежде сего давали». «И тою дачею, – заканчивается грамота, – не нам (государю), а самому Богу в руки дадите, для избавления от наших христианских врагов, от польских и литовских людей». Известно, что братья отозвались на эту грамоту посылкой «многотысячной суммы». В противоположность другим подданным, которые пятинные деньги давали как общую повинность, Строгановым за их взнос были обещаны особые милости. В начале 1639 году Андрей и Петр Семеновичи еще более расширили свою часть владений, выкупив заложенные их племянником, Иваном Максимовичем, имения и часть их присоединив к своим.

Петр Семенович скончался 24 марта 1639 года, 56 лет от роду, оставив после себя сына Федора и дочь Анну (1616–1644), вышедшую замуж за князя Алексея Юрьевича Звенигородского. Кроме них, он имел еще четырех сыновей – Петра, Дмитрия, Владимира, Григория и двух дочерей – Марфу и Марью, но все эти дети умерли в молодых еще годах. Жена Петра Семеновича, Матрена Ивановна, скончалась в 1649 году, 67 лет от роду, будучи в иночестве под именем Марьи в одном из московских монастырей.

Вскоре после смерти брата Андрей Семенович бил челом царю Михаилу Федоровичу и в челобитной просил дозволить ему и сыну умершего, Федору Петровичу, поделить между собою все владения. Получив разрешение, они в 1641 году полюбовно разделили поровну всю недвижимость, а в следующем продолжали раздел «всякого живота: денег, платья, хлеба, съестных запасов, сосудов, образов, снастей, крестов золотых и разных книг». В конце 1642 года Андрей Семенович принял иночество, с именем Авраамия. Сохранившийся и поныне надгробный памятник в Сольвычегодске свидетельствует, что Андрей Семенович скончался 17 июля 1649 года, 67 лет от роду. Имя жены его – Татьяна Дмитриевна; после себя оставил сына Дмитрия и дочь Ирину.

Строганов Григорий Дмитриевич, именитый человек, единственный сын Дмитрия Андреевича Строганова, единоличный владелец всех огромных родовых богатств, помогавший Петру Великому денежными средствами, – родился в 1656 году. В старинных актах его имя впервые упоминается под 1672 годом, когда он по уполномочию отца ездил в Москву с подарками и поздравлениями царю Алексею Михайловичу по случаю рождения царевича Петра. В 1673 году умер его отец, и Строганов унаследовал его имущественную часть, составлявшую третью долю всех родовых вотчин и земель. Вскоре после этого, именно 1 июня 1673 года, Алексеем Михайловичем выдана ему грамота, подтверждавшая его права на унаследованные владения. Эта грамота, которая как бы резюмирует все прежде данные его предкам и в сжатых чертах рисует заслуги рода, оказанные им Московскому государству, является одним из важнейших документов для истории рода Строгановых. Перечислив услуги разных представителей рода, оказанные ими Московскому государству в Смутное время ратными людьми и денежной помощью в виде добровольных дач и «пятинных», «десятых», «шестнадцатых», оброчных, запросных и других денег, «гривенных соляных» пошлин, остановившись затем на роли предков Григория Дмитриевича в покорении Сибири и на усмирении ими восстаний различных инородцев – татар, остяков, чувашей, вогуличей, черемисов, башкир, – эта важная грамота (подлинные цитаты из нее см. – Андрей и Петр Семеновичи, Никита Григорьевич и Максим Яковлевич Строгановы) подтверждает за Григорием Дмитриевичем все льготы, когдалибо полученные его предками: 1) ему писаться и к нему писать с «ничем»; 2) не судить его, кроме татьбы; 3) людей своих судить ему самому; 4) у «веры» (присяги) вместо себя ставить по желанию своих людей; 5) обесчестившие его подвергаются штрафу в 100 рублей и царской опале; б) всякое питье разрешается ему держать безъявочно; 7) постоя к нему никакого не ставить; 8) не брать с него дорожных, мостовых, подводных и т. п. податей; 9) ему самому и его людям во время пути везде ставиться безъявочно; 10) «А кто нашей грамоты не послушает, и тем от нас быти в великой опале, без всякой пощады».

В 1681 году Строганову перешла вторая треть всех имуществ, бывшая во владении старшей линии рода (происходившей от Якова Аникиевича) и за прекращением мужского поколения находившаяся в последнее время в руках дочери Данилы Ивановича Строганова, Анны Даниловны, которая в этом году вышла замуж. Полученная Строгановым дарственная запись обязывала его кормить до кончины мать Анны Даниловны, ей самой выдать денежное приданое и уплатить некоторые долги ее отца, что им и было исполнено. Для официального утверждения перехода этих вотчин из рук в руки в 1682 году прибыл из Новгородского приказа подьячий Александр Феофанов, которым и была составлена подробная опись переходящих имуществ, датированная 30 ноября 1682 года. В том же году стольниками Овцыным и Поярковым произведена перепись сольвычегодских владений, на которые был наложен оброк в размере 241 рубля 51 копейки в год.

Таким образом, в 1681 году Григорий Дмитриевич владел уже двумя третями огромных родовых имуществ. Остальная треть находилась в это время в руках вдовы Федора Петровича Строганова, не оставившего мужского потомства, – Анны Никитичны. Но в 1688 году, по завещанию последней от 18 января 1686 года, он получил и эту долю с условием пожертвовать в Пыскорский монастырь 5 000 рублей и в девичьем Подгорском монастыре построить церковь, кельи и ограды. С этих пор Григорий Дмитриевич стал единоличным обладателем всех родовых вотчин и имуществ, которые со времени его предка Аники находились во владении то трех, то двух родовых линий. По подсчету Ф. А. Волегова, во всех трех объединенных долях состояло к этому моменту 9 519 760 десятин земли, 20 городков, свыше 200 деревень, около такого же числа починков, более 3 000 дворов и свыше 15 тысяч взрослых мужских душ, не считая туземных инородцев. Эти огромнейшие вотчины еще более были расширены путем присоединения к ним вновь пожалованных земель. Грамотой от 1685 года Строганов получил места по реке Веляной в Чердынском уезде с лесами и угодьями, площадью в 604 212 десятин, с платой 2 рублей в год оброка, а по грамоте от 29 сентября 1694 года ему были пожалованы земли по реке Лологе, в том же уезде, для «дровяной сечки» и для расчистки леса под пашни и покосы – площадью в 254 741 десятину и с уплатой оброка также в 2 рубля; наконец ему были переданы на особых условиях казенные Зырянские соляные промыслы и в 1700 году пожалованы еще некоторые земли. В общей сложности все это составило 10 382 347 десятин земли, на которой состояло, по ревизии Воронцова в 1715 году, дворов: 5 945 жилых и 5 324 пустых, мужских душ – 22 105 «на лицо» и 16 893 «в бегах и в мире скитающихся», а через 10 лет число мужских душ первой категории достигло 44 669, второй же – 33 235 в одних только великопермских владениях. Если же принять во внимание еще зауральские, сольвычегодские, устюжские, нижегородские и подмосковные имения Григория Дмитриевича, то его, без сомнения, должно назвать одним из богатейших людей своего времени.

Эти огромные средства давали Строганову возможность оказывать значительную помощь Петру Великому, особенно во время Северной войны. Еще 28 мая 1682 года Иоанн и Петр Алексеевичи писали ему, чтобы он дал князю Барятинскому на жалованье московским стрельцам денег с тем, что они будут ему возвращены, когда «царская казна будет в сборе». Такими временными ссудами он неоднократно выводил государственную казну из затруднительного положения. Но самая важная его заслуга в смысле оказания помощи государству состоит в поддержке молодого флота как денежными средствами, так и путем пожертвования судов. Когда Петр Великий в 1700 году деятельно работал в Воронеже над сооружением военных судов, столь нужных в предстоящей войне с Турцией, Григорий Дмитриевич, находясь также в Воронеже, при государе, на собственные средства построил здесь два фрегата, которые были принесены в дар Петру и последним приняты с великой благодарностью. Одновременно с этим Строганов построил еще два военных судна при Архангельском адмиралтействе, также пожертвованных флоту. Все главнейшие работы на этих постройках были исполнены специально для этой цели выписанными иностранными мастерами, а вооружение судов, особенно железные пушки, было исключительно заграничного производства.

Широкая помощь Строганова государству и казне не оставалась без ответа и со стороны государей. Сначала оба государя Иоанн и Петр Алексеевичи, а затем Петр I один, в свою очередь щедро осыпали его своими милостями. Выше уже указывалось на пожалованные ему в разных местах земли. В 1685 году, по челобитной Строганова, ведено все дела, касающиеся как его самого, так и его людей, ведать исключительно в Новгородском приказе, куда и передать их из других палат. Грамотой 1688 года, которой были вновь подтверждены права Строганова на прежние, а также в этом лишь году унаследованные земли, он был пожалован поместным и денежным окладами. «Для вечного мира, – говорится в грамоте, – который учинился у нас (государей) с королем польским, за многие прародителей его денежные пожертвования и за его службу… и для того, что Строгановы исстари знатные именитые люди и в Уложении об них именно сказано, – жалуется Григорий Дмитриевич поместным окладом в 1 000 четей и денежным в 150 рублей». Последняя сумма в 1698 году была увеличена даже до 170 рублей, «вдвое против лучшего московского гостя». Все земли, при прежних государях жалованные предкам Строгановых, отдавались им лишь во временное пользование на более или менее продолжительный срок, почему при восшествии на престол нового государя требовались каждый раз особые подтвердительные грамоты. Григорий Дмитриевич же, пользуясь особым расположением Петра Великого, первый исходатайствовал грамоты на вечное владение прежде пожалованными местами; важнейшей из них является грамота от 25 марта 1692 года, которой утверждены были права вечного владения Строгановых на столь обширные земельные пространства, что впоследствии само правительство нашло их чрезмерными и после ряда сложных судебных процессов коечто вновь возвратило казне. Что Григорий Дмитриевич пользовался уважением при дворе и высокой степенью в «государственном чиносостоянии», видно, например, из того, что ему посылалось специальное извещение при каждом выдающемся придворном событии. Так, 25 сентября 1695 года цари Иоанн и Петр Алексеевичи извещали его о рождении царевны Прасковьи Иоанновны; такое же извещение было послано ему и 29 октября 1698 года по случаю рождения княжны Екатерины Иоанновны. Когда же во время пребывания Григория Дмитриевича вместе с супругою в Воронеже у него родился второй сын, Николай, восприемником новорожденного был не кто иной, как сам Петр I, который одарил своего крестника истинно поцарски: обширными землями по рекам Обве, Иньве и Косве и их притокам, «с погостами и волостьми, деревнями и починками, и в них со крестьяны» – всего 16 погостов, несколько сот мелких деревушек, а в них – 3 443 двора и 14 000 человек.

В конце XVII века у Строганова было тяжебное дело с Пыскорским монастырем и некоторыми лицами изза соляных промыслов. Монастырь, некогда получивший от предков Григория Дмитриевича большие земельные угодья и соляные варницы, постепенно расширил свое солеварение, повысив ежегодное добывание соли до миллиона пудов. Сбывая этот продукт в «верховые города», куда продавалась и соль, добытая на варницах Строганова, монастырь тем самым составлял последнему чувствительную конкуренцию и причинял значительные убытки. Несмотря на это, против конкуренции самого монастыря Строганов ничего не имел и относился к ней терпимо. Но монастырь, вопреки заключенному в дарственных записях условию, лишающему его права полученные им в дар от Строгановых владения дарить, закладывать или продавать, некоторые свои земли стал сбывать частным лицам. Купцы Василий и Алексей Филатьевы и Василий Шустов. приобрели от него значительные угодья, увеличили их землями, захватным путем присвоенными из окраинных владений Строгановых, поставили варницы, начали добывать соль и ею снабжать те же рынки, куда до тех пор ставил ее лишь Строганов, чем наносили ему «помешательство и притеснение». По поводу неправильных действий монастыря и купцов Строганов обратился с жалобою в Москву. В сентябре 1696 года оттуда был прислан стольник князь Григорий Васильевич Тюфякин с поручением установить межевые границы. При восстановлении границ по писцовым книгам и почти совершенно исчезнувшим межевым знакам к владениям Строганова были отнесены, между прочим, коекакие участки, в течение последних 50 лет находившиеся в пользовании крестьян. Считая эти участки по праву давности владения своею личною собственностью, крестьяне запротестовали; когда же протесты остались без внимания, они взбунтовались, пошли на воеводский дом, самого воеводу избили и ударили в набат. Уважен ли был их протест или против них были предприняты какиелибо крутые меры – остается неизвестным. Известно лишь, что по восстановленным Тюфякиным межам к Строганову перешли в полную собственность все основанные упомянутыми купцами предприятия – 44 варницы, 21 рассольная труба, 21 амбар и проч., на что Строганову была выдана правая грамота от 22 февраля 1697 года.

В 1679 году гостем Никитниковым были основаны Зырянские соляные промыслы, в царствование Алексея Михайловича перешедшие в казну. Ведение дела чиновными людьми было настолько небрежно, что оно давало казне один лишь убыток, между тем как промыслы сами по себе были достаточно богаты и при других условиях могли давать хороший доход. Строганов обратился в Москву с предложением передать ему эти промыслы на известных условиях. Вследствие их убыточности казна легко согласилась на это предложение. Весною 1697 года из Москвы был выслан стряпчий Кузьма Цезырев, которому было поручено Зырянские промыслы с варницами, циренами, принадлежащими к ним селами, деревнями, починками, крестьянами и бобылями, пашнями, сенокосами, лесами и прочими угодьями «переписать и с завару 7 205 (1697) года отказать за его, именитого человека Григория Дмитриевича, в вечное владение», при условии ежегодной бесплатной поставки 100 000 пудов соли в Москву и единовременного платежа пошлин за остальную соль; «ему же самому пошлины взыскивать с купцов», которым соль будет продана. По переписи оказалось, что к Строганову перешло 2 села, 1 сельцо, 16 деревень и 11 починков с тремя промыслами, состоявшими из 40 варниц; кроме того, за ним было приписано 333 двора и 1 116 душ мужского пола. Условие о единовременном платеже Строгановым соляных пошлин и о взыскании их после с покупающих соль купцов повело к ряду недоразумений, заключавшихся в том, что с купцов, уже однажды уплативших пошлины Строганову, несмотря на многократные приказы из Москвы, взыскивали их вторично на местах розничной продажи соли; понятно, что уплаты двойных денег отбивали всякую охоту у купцов брать продукт у Строганова, почему последний вскоре обратился в Москву с просьбой отменить возложенную на него обязанность быть посредником по уплате пошлин, на что и получил согласие. В 1700 году было отменено также и другое условие, поставленное при передаче промыслов – не наряжать и без отягощенных тяглами крестьян на новые работы; когда выяснилось, что пришедшие в ветхость варницы требуют капитального ремонта, Строганову было позволено для этой цели использовать приписанных к промыслам крестьян.