Текст книги "Мародерские хроники"

Автор книги: Олег Кожевников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Этого тона и этих слов первым не выдержал Коля, раскрасневшись от негодования, брызжа слюной в разные стороны, он начал в ответ выкрикивать:

– Хан, окстись! Хрен бы ты нашел эти холодильники, если бы я не откопал в капитанском сейфе точный план всех помещений судна. Да и Батя распределил вашей бригаде самые легкие и выгодные места. Это тебе не то, что досталось Сашиной бригаде, самые нижние помещения – там кроме замороженных крыс и искать то было нечего. Да и гордишься, может быть, ты, совершенно зря – неизвестно, что будет с этими продуктами, когда они растают. Представь, в каком ты будешь дерме – если все это окажется кучей тухлятины!

Выкрики Коли поддержал и Валера, он, со смешком, мечтательно произнес:

– Да, представляю физиономию Хана, когда он большой ложкой поедает тухлую икру, и грязными, сальными руками отламывает разлагающиеся куски осетрины. Флюр, ты сам ощути окружающий тебя в этот момент аромат. Что, сразу блевать захотелось? Вот и у меня сейчас от твоей самодовольной рожи начинаются рвотные позывы.

Лицо Флюра немного увяло, и он уже оправдывающимся тоном сказал:

– Да хватит бухтеть всякую ересь, сам ты стух уже от своей зависти. Не нравится, как говорится – не ешь, а позорить мои успехи не дадим! К тому же, с водкой – наверняка ничего не случилось. А нам, татарам, все равно, что тухлая водка, что свежая – лишь бы с ног сшибала! А что сшибет, так насчет этого готов с тобой поспорить, только тебе нужно уговорить Батю, чтобы выделил для эксперимента дополнительно – литра два водочки.

На улице было довольно морозно, а мы уже почти, что час не отогревались, и холод начал проникать в самые защищенные места. Поэтому, чтобы закончить эту пикировку на морозе, мне пришлось тоже высказаться:

– Хан, а напомни–ка мне, что там говорила Галя про твой договор с собутыльниками? Сдается мне, что одного из них я сейчас вычислил. А что? Вы с Валерой сейчас разыграли хорошую сценку с намерением выжать из меня согласие на потребление еще двух литров. Логично? Но только все это – мимо кассы. Чтобы меня обмануть и заинтриговать, вам нужно сначала в меня влить литр сорокаградусной. А сейчас это невозможно, может быть, когда я искупаюсь в теплом океане это и пройдет, но сейчас, при этом морозе, никаких расслаблений – только вперед. Когда доберемся до теплого моря, я сам стану самым большим твоим собутыльником и тогда мы проведем этот эксперимент, но ни в коем случае не раньше. А теперь – хватит болтать, а то отморозим даже пятую точку, и жены нас разлюбят. Пойдем быстрее в теплый кунг, и там узнаем – суждено ли нам от души наестся осетринной.

Когда мы зашли в наш кунг, бригада Саши в полном составе сидела за столами, уныло попивая пустой чай. Но моментально бросили это занятие и с большим интересом собрались вокруг печки, посмотреть на рыбину, принесенную Флюром. Он как раз любовно раскладывал ее на сушильную решетку над печкой.

На этой же решетке уже стояла железная миска с замерзшим куском черной икры. Края у этого куска уже начинали оттаивать, и несколько икринок лежало на дне миски. Я снял ее с решетки, обнюхал икру – неприятного запаха не чувствовалось, потом, не удержавшись, ногтем отковырнул небольшой кусочек и сунул его в рот. По моим ощущениям, вкус у икры был отличный, совершенно не чувствовалось, что она долгое время была заморожена. Глядя на меня, каждый понемногу отковырнул от большого куска, а Коля даже не поленился взять большую ложку и наскреб ею оттаянной икры. После чего, он, с причмокиванием начал ее рассасывать, и через минуту заявил:

– В общем–то, ничего, правда, немного солоновата. Хотя первая, Московская партия, была, пожалуй, повкусней. Ну да ладно, эта тоже сгодится – под водочку будет в самый раз!

Услышав это, весь народ просто повалился на лавки в истерическом смехе, вымолвить в ответ никто ничего не мог. Один Саша, катаясь по мягкому матрасу нижних нар, только и повторял:

– О, мля, солоновата! Первая партия! Офигеть…! Ха–ха–ха!

В этот момент, к нам в кунг зашли Маша с Галей, недоуменно смотря на открывшуюся им картину, Маша спросила:

– Мальчики, вы что, сказилися? Может быть, от голода у вас истерический припадок? Да вы успокойтесь – рыбный суп уже варится, минут через двадцать можно будет накрывать на стол. Видите, мы с Галей уже начинаем носить вам холодные закуски.

Сквозь смех, я еле смог ей связанно ответить:

– Понимаешь, Машунь, мы только что, перед обедом, прослушали лекцию Николая Палыча – о вкусовом отличии разных партий черной икры. Это настолько возбудило наши желудки, испорченные потреблением тушенки с макаронами, что сама видишь, во что это вылилось. И самое смешное знаешь, что? Он попробовал икру из разных партий, только три раза в жизни! Как Коля сам рассказывал, до катастрофы он съел бутерброд с черной икрой только один раз и то в детстве – когда был на каком–то спектакле в Большом Театре. Но, по сравнению со многими другими, он, конечно, знаток и корифей, они попробовали такую икру только после нашей Московской эпопеи. А я для них всех – просто олигарх какой–то, а как же, ведь едал ее до катастрофы раз семь, не меньше. И они просто не представляют, что стограммовые банки с такой икрой во времена Советского Союза, давали иногда в продуктовых пайках в Москве перед самыми большими Коммунистическими праздниками даже таким простым инженерам, каким был я.

Услышав это, девчата тоже начали смеяться. Потом, вытерев рукавом выступившие слезы, Галя, обращаясь к Николаю, сказала:

– Ну что, олигарх недоделанный, пойдем, поможешь нам принести тарелки и кастрюлю. Глядишь, это отвлечет тебя от мечты о предобеденном аперитивчике!

Когда они ушли, мы дружно начали готовить столы к предстоящему праздничному ужину: расставлять на них тарелки, столовые приборы и принесенные закуски. Володя, как всегда кряхтя, полез за уже оприходованной им водкой. Минут через десять в кунг ввалились все наши женщины и дети. Они даже прихватили с собой собак. Сразу стало шумно, суетливо и весело. Пока все рассаживались, появился Николай. Он, сгибаясь, внес большую кастрюлю с рыбным супом. Поверх нее, на громадном блюде, горкой лежали дымящиеся большие куски осетра.

Несомненно, рыба и принесенная из женского кунга уже размороженная икра, стали хитом этого великолепного ужина. Давно мы так вкусно не наедались, после первой партии вареного осетра, Флюр принес вторую, уже с варено–копченой севрюгой. Оказывается, он успел, пока мы копались на корабле в поисках сокровищ Эльдорадо, найти в запасах кока коптильню, дрова и множество ольховых щепок и, при содействии женщин, втайне от нас, приготовить большую порцию севрюги. На настойчивые просьбы Сергея рассказать, как ему это удалось, он ответил:

– Эх, Малой – салага ты! В разведку тебя бы не взяли, да, впрочем, как и многих других. Только Кот почувствовал запах дыма в разрабатываемых моей бригадой отсеках судна, то даже он поверил моим объяснениям. А готовить севрюгу было совсем не трудно, самое тяжелое было – перепилить ее ровными кусками. Потом женщины их немножко проварили, а я на костре, разведенном в верхней каюте, окончательно их закоптил.

Этот разговор–спор затянулся у них минут на десять, а мы в это время, особо не отвлекаясь, с большим удовольствием поглотили всю оставшуюся рыбу. Когда они, закончив свое увлекательное занятие, собрались уже положить себе по второму куску – было очень интересно наблюдать за вытянувшимися лицами ребят, когда они увидели пустое блюдо. На немного обиженный и удивленный возглас Сергея:

– А где моя добавка?

И ироничные слова Флюра:

– Ну, прожоры! Чисто тля – что видят, то без остатка поедают!

Последовал полный сарказма ответ Саши:

– Во, мля, дилетанты! Как будто за столько лет не поняли, с кем связались. Тут такой народ – без всяких сантиментов. На ходу подметки срежет!

И громко захохотал, его поддержали все присутствующие. Через минуту Саша продолжил:

– Ты, Малой – чисто как дитя. Что думаешь, Хан боковым зрением не увидел, как мы доедаем рыбу? Наверняка, все он прекрасно видел, а молчал из–за того, что у него явно где–то заныкана заначка. Ты что, не знаешь, он же артист. Наверное, он думал – какой произведет фурор, когда принесет дополнительные порции рыбы.

– Да знаю я, Котяра, что тебя – хрен проведешь, – прервал его Флюр – но другим– то, что об этом рассказывать. Эх, опять мою тонкую задумку разоблачил.

И обращаясь уже к Сергею, он продолжил:

– Да ладно, Малой, не расстраивайся! Считай, наоборот, что нам повезло. Сейчас я принесу самые вкусные куски рыбы, и мы с тобой все наверстаем. А эта обожравшаяся тля пускай потеет с досады, что уже просто не в состоянии засунуть в себя самые кошерные части этой божественной рыбы.

Он усмехнулся, встал и пошел за добавкой. Когда он ее принес и поставил на стол – уже начали смеяться все мы. Увидя выражение его лица, когда буквально за считанные секунды полное блюдо, опять оказалось практически пустым, (там сиротливо лежал последний кусок севрюги, по–видимому, все–таки оставленный для Флюра), а на тарелках у остальных горделиво возвышались наилучшие куски рыбы.

Наш смех и задал настрой всему этому праздничному, богатому ужину. После уничтожения всей отваренной и закопченной рыбы, а так же выставленной водки, мы еще долго сидели – пели песни, дурачились и веселились. После найденного запаса солярки, у всех появилась какая–то легкость в душе и уверенность, что все у нас получится, и, что мы двигаемся к счастливому будущему.

Один Саша, сев в сторонку на табурет, разложив на кухонной столешнице бумаги, принесенные из капитанской каюты, внимательно их изучал. Я периодически поглядывал в его сторону и, где–то минут через сорок, не удержался и привстал, чтобы глянуть, что он с таким вниманием рассматривает. Это были какие–то карты. Наверное, подробно изучает наш маршрут, – подумалось мне. Я успокоился и с энтузиазмом присоединился к поющим под гитару ребятам.

Когда мы перешли к песням из репертуара Высоцкого, вдруг Саша встал, подошел к обеденному столу, кинул на него кипу карт и сказал:

– Хочу сообщить вам пренеприятнейшее известие – нет, не про ревизора, и не про мифическую пробоину в цистерне, откуда вытекает наше топливо! А про то, какие мы все–таки тупицы. Какие самоуверенные и зашоренные только на жратве и топливе, люди. Как мы, вроде бы битые жизнью и опытные мужики, могли так легкомысленно, основываясь только на школьные карты, выбрать маршрут к теплому океану – через Иран. Хотя, даже по тем картам, было видно, что это горная страна. Нет! Все затмили слова об обмывании наших сапог в волнах Индийского океана. Перед нашими глазами стояли только полные топлива терминалы Баку и Персидского залива. И почему–то всех успокоили слова Бати, что совсем недалеко от берега Каспийского моря расположен Багдад и туда должны быть проложены прямые, хорошие дороги. А от него, такие же дороги идут к берегу Индийского океана. И если даже там разрушены мосты через горные реки, мы сможем при помощи крана, лебедок и тельфера спустить на лед первой попавшейся реки нашу технику и уже по ней добраться до океана. Даже я купился на эту фантазию, хотя первоначально, как вы помните, стоял за маршрут через Черное и Средиземное море. Но Батя убеждать умеет – этими полными терминалами, движением по руслам горных рек, меньшим километражем до океана, он меня и обломал. Тем более, я думал, что такую опасность в горах, как лавина – мы предотвратим с помощью гранатомета. Но сейчас, изучив подробные карты территории Ирана, могу вам однозначно сказать, что мы вряд ли сможем добраться хотя бы до Багдада, не говоря уже о берегах Индийского океана. Всю территорию страны пересекают несколько нехилых горных гряд. Не считая мостов через горные реки и ущелья, я насчитал штук шесть тоннелей, но они, наверняка, тоже обрушились от землетрясения. А лезть в горы по объездным, узким, проходящим по крутым серпантинам, дорогам – это сродни самоубийству. Так что, как это не горько и не обидно, но нам придется менять маршрут и, слава богу, что это произойдет сейчас. Когда у нас опять полные баки топлива, температура еще держится около значительного минуса, а, значит: Азовское, Черное и, надеюсь, Средиземное море еще не начинали таять. Да к тому же, доехав сюда, мы сделали не такой уж большой крюк и, по существу, потеряли только время, но зато взамен – получили опыт, топливо, да и классную жрачку.

Услышанная новость для нас, благодушно настроенных, расслабленных и слегка захмелевших, была как ушат с ледяной водой. Несколько минут народ, выпучив глаза, смотрел на Сашу и молчал. Я судорожно перебирал листы брошенных на стол карт и тоже молчал. Эту могильную тишину, прерываемую только шуршанием бумаги, нарушил Флюр. Он просвистел какой–то веселый мотивчик и сказал:

– Да! Настоящие герои – всегда идут в обход!

Этими словам он как бы прорвал плотину перед выражением нахлынувших на людей эмоций разочарования от зря потерянного времени и загнанного вглубь страха перед будущей нашей судьбой. Эти чувства вылились во всеобщий, безудержный, истерический смех. Смеялся и я – до слез, до коликов в груди, только боль в районе сердца и нехватка кислорода привели меня в чувство. Прекратив смеяться, я ощутил, как признаки опьянения полностью куда–то исчезли, голова стала ясной, мысли потекли стройно и логично. К тому же, включилась какая–то генетическая хитрость, позволяющая в тяжелой ситуации превращать явные провалы и недочеты – в несомненные достоинства и божий промысел. Поэтому, инстинктивно, даже не анализируя, я сказал:

– Вот! Словами Хана – говорит истина! Видно, волей провидения мы поехали этим маршрутом, и нашли корабль, где капитаном был истинный русский сурвайвер. Это видно по подборке литературы, справочников и карт в его каюте. При этом он как будто чувствовал, что от морозов оптические диски придут в негодность и всю информацию, хранящуюся в электронном виде, записывал на флэшках, а также держал на жестком диске ноутбука. Вспомните, как последние месяцы, перед эвакуацией, мы все ругали себя и сожалели, что не удосужились отыскать книжный магазин или библиотеку, чтобы набрать нужную литературу, справочники и географические карты. А тут, вам предоставлен на блюдечке с золотой каемочкой, такой громадный подбор нужной для выживания информации и карт, что просто диву даешься. Для получения нечто подобного, нужно было обшарить не меньше десятка больших книжных магазинов и потратить на выуживание таких данных не менее года. Я тут, кстати, порылся в его ноутбуке и знаете, что там нашел – схему небольшой перегонной установки, чтобы из нефти делать различного вида топливо, включая и столь необходимую нам солярку. Да там есть схемы устройств на все случаи жизни. Так что, за такую информацию совершенно не жалко потраченного времени и сил. К тому же, в каюте имеется большой запас лекарств, нужных для тропического климата, а так же различных антидотов против отравлений. Там, куда мы сейчас направляемся, все это может спасти нам жизнь. Так что поездка сюда, однозначно принесла нам пользу. А если посмотреть по карте, то мы проехали лишних, всего–то, километров пятьсот и то, это может быть на пользу. Не известно ведь, если бы мы ехали напрямик, до Азовского моря, то, сколько бы потеряли времени на безрезультатные раскопки заправок. А что они были бы безрезультатны, так это – к бабке не ходи, ведь плотность населения там была гораздо больше, чем в местности, где мы раскопали прошлую заправку. А теперь, времени и сил на это тратить не надо, можно спокойно двигаться вперед. До Дона и Цимлянского водохранилища тут совсем недалеко, максимум, километров двести, а там уж и до Таганрога, который стоит на Азовском море, близко. К тому же, в рядом находящемся Донбассе, находится Лисичанский нефтеперерабатывающий комбинат, там могут оставаться еще нефтепродукты, а если его весь выпотрошили, то, наверняка, нефть осталась в Новороссийске. Терминалы там, наверное, побольше, чем в Баку, ведь все–таки там был самый большой порт в России по перекачке нефти в танкеры для экспорта. Там, я думаю, мы не останемся без топлива. К тому же, это порт, а значит – и корабли, если прямо сказать, мне понравилось мародерничать на них.

Прервавшись, я хлопнул сидящего рядом Володю по плечу, и добавил:

– Ну что, Интендант, придется тебе еще раз покряхтеть, доставая бутылку. Нужно выпить за капитана этого судна, за то чтобы он знал на небесах, что мы ему очень благодарны.

Володя, ничего не говоря, встал и, действительно кряхтя, полез в антресоль за новой бутылкой и банками с закуской. Пока он все это ставил на стол, Саша еще высказался:

– Кстати, наша бригада обнаружила на этом корабле небольшую сауну. Поэтому, предлагаю, завтра не суетиться с отъездом, сделать банный день, а то все воняют, как бомжи на Московских вокзалах.

Это предложение встретило полное понимание и поддержку всех присутствующих. Во время распития этой последней, незапланированной бутылки, все, уже успокоившись и осознав необходимость смены нашей цели, с увлечением занялись разработкой дальнейшего маршрута нашего движения. Успокоились и улеглись спать только глубокой ночью.

Утром подъем был в десять часов, за завтраком было объявлено нашим дамам о смене маршрута движения и о предстоящем банном дне. Известие о бане полностью завладело их сознанием, и женщины практически не отреагировали на информацию по смене нашего маршрута. Этот день, из–за поднятой суеты вокруг бани и подготовкой к отъезду, пронесся молниеносно. Какие–то мысли по поводу нашего дальнейшего движения пришли мне в голову только в постели, когда я, уже чисто вымытый, попытался анализировать вновь выбранный маршрут. Меня хватило минут на десять, потом, я, как–то незаметно уснул и очнулся только в восемь часов утра, когда пришедшая Маша начала греметь посудой, разогревая последний на этом месте завтрак.

Глава 6

В путь мы тронулись только в десять часов утра, схема движения была такая же. В первый наш экипаж опять напросилась Вика – наблюдать за встречающимися объектами. После обнаружения ею корабля, я не препятствовал этому ее решению, а, наоборот, только приветствовал. Двигались мы в уже отработанном четырехчасовом ритме. Все наши водители уже привыкли к этому монотонному движение, даже Флюр начал гораздо реже болтать по рации.

Как–то незаметно мы въехали на замерзшую поверхность русла реки Дон. Наш первый экипаж даже не прокомментировал это событие по рации. Комментарии начались, когда мы стали двигаться по тому месту, где раньше находилось Цимлянское водохранилище. К этому времени мы были в пути уже больше суток, температура в этой местности была -24 градуса, шел небольшой снег. После небольшой остановки и смены водителей, когда я уже находился в полудреме, раздался вызов по рации, и Флюр начал вещать Сергею:

– Как ты там себя чувствуешь, мой верный друг – Санчо Панса? Не угнетает ли тебя наш строгий босс? Цела ли твоя нежная попка? Ты не подумай ничего плохого, я имею в виду, не отсидел ли ты ее?

Сергей, немного раздраженным голосом ответил:

– Слушай, Хан! Твои шуточки меня уже заколебали. Тебе что там, поговорить не с кем? Вас же в кабине три человека! Ты, наверное, там тоже уже всех достал.

Между тем, Флюр продолжал:

– Что ты нервничаешь, Малой, я же по дружбе тебя веселю, не даю уснуть. Можно сказать, повышаю технику безопасности и твою бдительность. А то, глядя в окна на открывающиеся бескрайние просторы, ты можешь, с непривычки, повредиться рассудком. Ты же, под своим Гомелем, не привык к таким масштабам. У вас там что: повернул голову направо – с полкилометра поле картошки и лес, повернул голову налево – то же самое, нет такого простора, как здесь. Вот уже, сколько едем, а конца и края не видать – лепота. А ты все – бульба, бульба, – вроде бы ты и русский, а нет в тебе чувства широты и бесшабашности.

Дальнейшего трепа я уже не слышал, сон все–таки сморил меня. Очнулся я от тычков в бок. Открыв глаза, увидел, что мы стоим, а Сергей что–то говорит в микрофон рации. Я посмотрел на часы, с прошлой пересменки прошло чуть больше трех часов.

– Значит, остановка внеплановая, – сразу же подумалось мне – не дай бог, если кто–то сломался.

– Малой, что стряслось? – требовательно спросил я. Он повернулся, протянул мне рацию и ответил:

– Да не чего страшного, Батя, не волнуйся. Флюр чуть там на какое–то препятствие не наехал. Сейчас они пытаются разобраться, что это.

В этот момент, из рации раздался голос Саши, он спросил:

– Серый, ты разбудил Батю?

Я дунул в микрофон, и сказал:

– Я уже внимательно тебя слушаю. Что случилось, почему стоим?

– Батя, тут такое дело, похоже, все водоплавающие корыта нас преследуют, – ответил Саша, потом немного помолчал и продолжил:

– Уже начали мешать нашему движению. Флюр прямо чуть не наехал на торчащий винт какого–то судна. А ты скажи Малому, чтобы он аккуратно подъезжал к нам, потом захвати фонарь и на лыжах подъезжай к этому кораблю. Будем на месте думать, что делать дальше. Флюр уже там, я с Викой тоже сейчас туда тронусь. Вон, вижу уже, что и Володя с Колей подтягиваются. Все, пока, до встречи.

Рация замолкла, я посмотрел на Сергея и произнес:

– Ну, что стоим, ты же все слышал. Давай, подъезжай потихоньку к грузовому УРАЛу, и пойдем смотреть на это корыто.

Сергей, включив дополнительный прожектор над кабиной, начал медленно подползать к вездеходу нашего первого экипажа. Приблизившись, он встал параллельно ему, этим он дополнительно осветил лежащее практически на боку судно.

Действительно, буквально метрах в тридцати находился длинный снежный вал, у ближайшего к нам окончания его нелепо торчал только один корабельный винт, его легко было узнать – нижняя лопасть была полностью свободна от снега. Я вылез из ГАЗона, надел лыжи и подъехал к группе наших ребят, стоящих у самого этого винта и что–то горячо обсуждающих. Они спорили, к какому типу принадлежит это судно. Флюр, немного возбужденный, утверждал:

– Да, наверняка, это какая–нибудь большая баржа. Я объехал вокруг этого корыта. Длина корабля около 140 метров – конечно, великовато для обычной баржи. Трюм у этого судна открытый и там внавалку лежит щебень. Половина его высыпалась, и внутри трюма образовались пещеры, не засыпанные снегом.

Саша же, пытался ему возражать, говоря:

– Да ладно, Хан, у тебя любое судно, которое не на море – это корыто или лоханка, в лучшем случае – баржа. Ты бы лучше внимательно изучил материалы из ноутбука, взятого из каюты капитана. Там есть хорошая подборка всех типов судов. Пока ты катался на лыжах, разглядывая трюмы, я ее просмотрел. И доверяя твоему глазомеру о длине этого судна, могу сказать – скорее всего, это теплоход серии Волга—Дон. А в этой серии много судов с открытыми трюмами. Оно шириной более 16 метров, а это как раз соответствует высоте этой снежной горы, если допустить, что вода из водохранилища ушла, и судно легло боком прямо на грунт.

Подъехавший Сергей с ходу ввязался в разговор, он сказал:

– Да что вы спорите, ни о чем? Какая, нахрен, разница, что это за корабль! Самое главное в нашем деле – это, есть ли тут топливо и как, особо не задерживаясь, его добыть? Вот, что нужно обсуждать! А вообще, чем лясы точить – лучше быстрее встать на стоянку, похлебать горячего супчику, да нормально выспаться.

На этих словах Флюр и Саша дружно засмеялись, потом Флюр, продолжая изредка пофыркивать, произнес:

– Ну, ты и чудило – Малой! А ради чего, мля, мы тут, на морозе, глотки рвем! Ты хоть понимаешь, что точно определив тип судна, мы сможем быстро добраться до танков с соляркой. Или ты хочешь опять ковыряться трое суток, перекидывая эти горы снега?

И, обращаясь уже ко мне, он продолжил:

– Эх, Батя, вот бы этой горе мышц, еще и мозгов побольше – цены бы этому Санчо Панса не было.

В разговор опять вступил Саша:

– Да ладно тебе, Хан, наезжать на парня. Ты лучше дело говори – что сам–то предлагаешь?

Флюр, оглядев всех, усмехнулся и изрек:

– Как будто вы не знаете мои предложения – взрыв, только взрывом мы проложим путь к столь вожделенному топливу. Так уж и быть, я готов пожертвовать своим последним резервом тола, чтобы пробить борт этой посудины. Саня, если ты уверен, что это Волга—Дон, то тогда, по схеме, мы легко найдем, где расположены танки с топливом, пробиваем там борт и, насосом, выкачиваем солярки столько, сколько нам нужно. Перед этим, из гранатомета сбиваем снег с нужного места, лопатами, или снегоуборщиком все там подчищаем, и я начинаю священнодействовать. Думаю, часов за десять мы все это сделаем.

Он посмотрел на Володю и добавил:

– Если, конечно, наш Интендант расщедрится на хорошую жрачку, ну и, естественно, на дополнительный стимул…

– Слушайте, а на кой ляд нам вообще тут задерживаться, – вдруг выдал Николай, – по всем расчетам у нас и так горючего хватит до Новороссийска, к тому же, мы и взять–то сможем тонны две, не больше.

– Расчеты – расчетами, а полные баки и цистерна нам явно не помешают, – подвел я итог разговору и добавил, – к тому же, немного времени у нас есть, вряд ли, исходя из нынешних температур, Средиземное море начнет таять раньше конца апреля.

Потом, глядя на Сашу, спросил:

– Санек, а реально это – гранатометом очистить борт от снега, а потом толом пробить ход к танкам этого теплохода. Не получится ли большой звиздец этому кораблю, да и нам – грешным?

Он, даже не думая, ответил:

– Насчет звиздеца, это вряд ли, тем более, мы, на всякий случай, отъедем подальше. А вот поможет ли стрельба из гранатомета, то тут – не знаю, но, по любому, стрелять надо, хоть лишний снег собьем. Корабль лежит на боку с уклоном градусов тридцать, образовалась хорошая железная горка, поэтому, снег должен сверху хорошо пойти, к тому же, ему есть, где собираться – вон какая ложбина образовалась у днища. У этого типа теплоходов емкости с топливом находятся внизу, даже ниже, чем дизеля, поэтому, если не убрать верхний снег, при взрыве завалит пробитое отверстие и его придется откапывать вручную. Здесь есть еще один нюанс – борта могут быть двойные и взрывать придется два раза.

Выслушав это, я оглядел всех наших водителей и спросил:

– Будем откапывать это топливо или ну его, побережем наши силы?

Общий настрой высказал Сергей:

– А чего не размяться–то! Пока ехали, уже все, наверное, мозоли на заднице натерли. К тому же, нормально поесть, да и поспать на кроватях можно будет. Ведь сейчас не так уж и холодно, всего–то -25 градусов – работать можно.

Выслушав это, я стал давать распоряжения:

– Так, тогда начинаем ставить лагерь по нашей обычной схеме, только не меньше, чем в километре отсюда. Потом пообедаем и укладываемся спать. Сейчас второй час ночи, допустим, что в четыре часа уже все улягутся, значит, подъем в десять часов утра. Затем, Саша и Флюр, на рабочем модуле ТТМа подъезжают к теплоходу и с крыши вездехода, гранатометом, сбивают снег в нужном нам месте. Ну а потом уже будет видно, что дальше делать. Да еще, чуть не забыл – Максим, ты залезь в наш кунг и затопи печку, ну а ты, Володя, предупреди наших дам, чтобы начинали готовить обед. Все, по коням – время пошло!

Народ стал расходиться по своим вездеходам. Минут через двадцать мы уже начали устраивать новый лагерь, а около трех часов ночи все уже сидели за столом в нашем кунге и обедали. Этот ночной обед был очень тихим и быстрым, проходил без особых разговоров и обсуждений. Все чрезвычайно измучились долгой дорогой и мечтали поскорее принять горизонтальное положение. Я уже в половине четвертого лежал на своем спальном месте и как будто издали слышал, как убирались последствия нашего пиршества. Как обычно, заботу о мужском бытовом благополучии несли наши жены.

На следующее утро я проснулся от шума отдаленных взрывов, подскочил от неожиданности и получил ощутимый удар по голове, наткнувшись на перекладину второго уровня наших нар. Громко выругавшись, я даже разбудил лежащего рядом Володю, который привстал, удивленно смотря на меня и участливо, спросил:

– Ты что, Толь? Неужели даже тебя уже укатала такая жизнь, что кошмары снятся?

– Какие, нахрен, кошмары…? Ну, Конь и спроектировал нары, мог бы, гад, сантиметров на пять перекладину повыше сделать, – сказал я, потом снова матюгнулся и продолжил:

– Уже второй раз головой долблюсь, наверное, такую шишку набил, что теперь шапку без местного наркоза не натянешь. Слушай, Володь, ты никаких взрывов не слышал?

– Не, ну точно, тебе какой–то кошмар приснился, – ответил он, – вон, уже войнушка мерещится.

В этот момент опять раздалась серия отдаленных хлопков.

– Во, теперь–то слышишь! А то – кошмары, войнушка! Я уже забыл, когда последний раз сон видел, Состояние, как у робота – поработал, потом отрубаешься, а через четыре часа снова включаешься и опять та же самая работа.

Володю совершенно не обеспокоили услышанные звуки, он, даже не меняя тона, произнес:

– А, это, наверняка, наши вояки с гранатометом развлекаются. То–то я сквозь сон чувствовал, как с верхней полки Саня с Флюром спускались. Я еще, когда они вышли, посмотрел на часы, было половина десятого, ну, думаю, полчаса–то я имею право еще соснуть.

Этими словами он пробудил и во мне способность к осмысленным действиям и мыслям. Я посмотрел на свой хронометр и присвистнул:

– Вот это даванули! Уже одиннадцать часов! Что же они нас–то не разбудили? Ведь договаривались, устраивать подъем в десять часов. А они, судя по всему, и наших дам предупредили, чтобы те нас не будили и подождали с завтраком.

– Во, Батя, чувствуешь профессиональную заботу об отдыхе личного состава, – съязвил Володя, – а ты бы всех поднял в десять часов, и все кроме, наших саперов, мучились бы бездельем все это время. Наблюдали бы из окна, как они обстреливают теплоход. А так, мы хоть лишний часок поспали.

С верхней полки свесилась голова Сергея, позевывая, он произнес:

– А Интендант–то прав. Солдат спит – служба идет! Я тоже слышал, как они перешептывались, но набиваться в напарники не стал. Коль они такие ответственные и добренькие, то мне и не грех, лишнее время поваляться в тепле.

И он громко заржал, разбудив всех остальных, правда, сам Сергей заработал подушкой по голове от лежащего рядом Валеры, который после этого воскликнул:

– Да, жалко, что ночую не на нижней полке, там можно было бы дотянуться до чего–нибудь более существенного, чтобы поучить тебя хорошим манерам.

В ответ на эти слова раздался всеобщий, громкий хохот.

Вот с таким хорошим настроением, полностью выспавшиеся и отдохнувшие, мы встали и начали одеваться. Николай послал Макса в женский кунг – чтобы он предупредил наших дам, что мы полностью готовы к завтраку. Пока он вместе с Машей и Галей носил уже готовые блюда, появились и Саша с Флюром. Их появление Николай встретил словами: