Текст книги "День освобождения Сибири"

Автор книги: Олег Помозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 71 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

Олег Помозов
ДЕНЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ СИБИРИ

Моему прадеду – Семёну Илларионовичу Артамонову, рядовому деятелю земского движения Сибири начала XX века – посвящаю.

Я признателен также светлой памяти тех личностей, которые вошли в основной контекст нашего повествования и чьи незримые образы («туманные тени») являлись для нас своего рода путеводным ориентиром в поисках дороги к родным берегам

Автор

«Что, дерзновенный, какое великое дело замыслил?

Как проникнул в пределы Аида, где мёртвые только

Тени отшедших, лишенные чувства, безжизненно веют?»

Гомер. «Одиссея».

«Местный патриотизм – это великая культурная сила, если бы… в каждой области образовался свой деятельный контингент патриотов, одушевленных желанием, чтобы его область была цветущей, – сколько было бы сделано культурной работы. Если бы это случилось, лицо русской земли сделалось бы неузнаваемо… Нужно пробудить в провинции творческую деятельность и в науке, и в искусстве, и в законодательстве… напрасно не трепеща за судьбу России, в полной надежде на её культурный расцвет и славное будущее – снимем с неё пелёнки, которые окутывают её тело. Пусть в воздухе свободно расправятся члены этого тела. Пусть каждая область зажжёт свое солнце, и вся страна будет иллюминована».

Г.Н. Потанин. Из речи, произнесённой 21 сентября 1915 г. на вечере, посвящённом своему 80-летнему юбилею.

К ЧИТАТЕЛЮ

Уважаемый Читатель!

Всегда очень трудно начинать диалог, тем более диалог с многочисленной аудиторией (у меня такое впервые), необходимо какое-то предисловие, несколько определённо нужных вступительных слов, пояснений ну и т. д. Как правило, всё это пишется авторами, насколько мне известно, не до, а уже после окончания работы над книгой. Так вот и я – всё откладывал и откладывал сей тягостный для себя момент, но вот на дворе октябрь 2013 года, после семи лет напряженного труда поставлена, наконец, последняя точка в нашем историческом расследовании, и получается так, что дальше оттягивать «удовольствие» никак уже больше нельзя. Итак, о чём же книга?

Она, прежде всего, о Сибири, о нашей, как это принято говорить, малой родине, о её непростой истории и судьбе в эпоху великого перелома, в период двух русских революций – Февральской и Октябрьской, а также в отдельных эпизодах – и о Гражданской войне, надолго (если не навсегда) разделившей сибиряков на своих и чужих, на красных, на белых и… на бело-зелёных. Согласен, тема не нова, сотни, тысячи книг, статей, кандидатских и докторских диссертаций посвящены событиям 1917–1920 годов. Эпоха великого перелома всегда интересовала, интересует и будет, видимо, ещё долго интересовать не только учёных и писателей, профессионально занимающихся историческими проблемами, но и людей, пусть и весьма далёких от научных «штудий», но любящих, тем не менее, узнавать что-то новое и полезное для себя.

Вместе с тем среди этого великого множества работ вряд ли найдётся хотя бы с десяток книг обобщающего характера по рассматриваемой нами конкретной тематике, а именно: по вопросам, касающимся влияния сибирских областников и областнического движения в целом на ход революционных и постреволюционных событий. Ещё меньше в их числе произведений, рассчитанных на массового читателя, а значит, имеющих популяризаторский (в хорошем смысле этого слова) характер. И вот мы решили в какой-то степени заполнить имеющийся пробел и попытаться на основании весьма значительных наработок советских, современных российских и, в первую очередь, сибирских, конечно, историков нарисовать некую такую панорамную картину происходивших событий, проследить судьбы людей, в них участвовавших, и немного поразмыслить над тем, что же тогда случилось и с нашей страной, и с нами самими. Это первое.

Далее, на основании поистине бесценных залежей газетных публикаций тех дней и лет, находящихся в фондах научной библиотеки Томского государственного университета (храни, господи, родную альма-матер), а также некоторых архивных документов, окунувшись, что называется, с головой в первоисточники, нам подумалось, что, возможно, будет небесполезным внести некоторые новые краски и оттенки («экспрессионист» нашёлся) в общую палитру выстроенного не одним поколением исследователей и ставшего уже почти каноническим событийного ряда, некоторых устоявшихся научных выводов, а порой и просто штампов, переходящих в досадные ошибки, от которых конечно же никто не застрахован. И мы в том числе.

Так вот, не претендуя на абсолютную историческую достоверность, а порой даже и сознательно идя по пути некоторой мифологизации заинтересовавших нас исторических происшествий прошлого, мы ко всему прочему задались ещё одной (последней по счёту, но не по значению, как говорят англичане) целью – объяснить простому и неискушенному читателю или читательнице (если таковые ещё остались): что в действительности происходило в Сибири в период с февраля 1917 по май 1918 г. (и так далее) в плане борьбы сибиряков за политическую свободу, за демократию и одновременно с этим за территориальную автономию своего родного края.

Так как автор хотя и профессиональный в прошлом историк, однако долгое время (лихие девяностые и крутые нулевые) не имевший непосредственного отношения к своей профессии, его взгляд на представленные события, возможно, ценен (а возможно, и не очень) ещё и тем, что теперь это взгляд человека, если не из гущи, то в любом случае – из массы народной (ну почти), из среды простых обывателей, далёких и от академической науки, а также от всех тех, кого принято называть сливками общества. Вполне вероятно, что наше, скажем так, настораживающе неопределённое по стилю изложения и упрощённое до известных пределов исследование совсем не заинтересует высоких интеллектуалов и учёных эрудитов, возможно также, что и тот самый массовый читатель, о котором шла речь чуть выше, не захочет разбираться в предлагаемых его вниманию исторических хитросплетениях (да ломай они голову). Однако мы всё-таки надеемся, что данная книга найдёт своего читателя, человека ищущего, думающего и осмысливающего то, что происходит вокруг нас как в прошлом, так и в настоящем.

Нельзя сказать также, что для тех, кто наберётся терпения и ознакомиться с нашим трудом, это будет всегда лёгкое чтение. Некоторые моменты могут показаться достаточно трудными для восприятия и требующими определённого запаса знаний. Дабы облегчить осмысление таких мест, мы часто прибегаем в нашем исследовании к системе дополнительных ссылок и пояснений (всё для читателя, всё ради читателя). Для кого-то они могут показаться элементарно простыми, но другим, как мы полагаем, они, несомненно, помогут лучше разобраться с имевшими место историческими «происшествиями».

Что касается немногочисленных, в свою очередь, ссылок на источники информации, то здесь нужно сказать следующее. Во-первых, наша работа – это не кандидатская, а тем более не докторская диссертация, где после каждого, даже мало значащего утверждения строго предписывается указывать источник информации, а во-вторых, честно говоря, мы не видели ни для себя, ни для читателя особого смысла в том, чтобы дублировать кочующие из книги в книгу одни и те же ссылки на давно уже введённые в научный оборот и неоднократно подтверждённые факты, комментарии к ним ну и т. д. (о′кей?). И только в самых крайних случаях, а также тогда, когда нам приходилось апеллировать малоизвестными или, с нашей точки зрения, впервые публикуемыми данными, мы прибегали к ссылкам на документы или какие-либо другие источники информации.

Но вот, кажется, и всё, о чём нам хотелось бы предварительно предупредить читателя. В заключение своего предисловия я хочу выразить глубокую признательность работникам научной библиотеки Томского государственного университета, а также сотрудникам Государственного архива Томской области за их столь необходимый для всех нас труд. Отдельная благодарность профессору ТГУ

Н.С. Ларькову за поддержку, а также за очень полезные и важные разъяснения по ряду трудных вопросов.

Автор

Пролог

Когда мне было столько лет, сколько тебе, я плавал юнгой на паруснике к берегам Африки. По вечерам я видел, как на отмель выходят львы…

Э. Хемингуэй. Старик и море

31 мая 1918 г. – центр антибольшевистского сопротивления и одновременно столица областнического движения Сибири – город Томск. Здесь же – «резиденция» патриарха этого движения – восьмидесятитрёхлетнего Г.Н. Потанина[1]1
  Краткие биографические сведения о людях, упоминаемых в работе, можно найти в разделе «Досье» нашего исследования.


[Закрыть].

Солнечное, тёплое утро нового дня. Тротуары центральных улиц города постепенно заполняются людьми, они пришли сюда, торопясь поскорее узнать последние политические новости и поделиться друг с другом первыми впечатлениями по поводу только что произошедших и очень радостных для них событий.

– Большевики сбежали, большевики сбежали! – бесконечное число раз, как зачарованные, повторяют они вслух одну и ту же фразу, ставшую для них почти сакраментальной в тот день.

Публика на улицах – в основном прилично и нарядно одетая по такому случаю. Томск в ту пору – 100 тысяч населения – город далеко не маленький, но вместе с тем он (не только тогда, но и сейчас) камерно и даже, можно сказать, келейно небольшой. Поэтому, наверное, многие друг друга узнают на улицах, раскланиваются и под звон звонящих со всех церквей колоколов целуют друг друга почти по – пасхальному. Скоро людей на центральной улице города становится так много, что они уже не помещаются на узких тротуарах и выходят на проезжие мостовые, мешая движению куда-то по-особенному спешащих в тот день пролёток и одиноко (в смысле редко) перемежающихся с ними автомобилей, звучными гудками разгоняющих в стороны слегка обезумевшую от радостного ликования толпу. Серьёзным господам в этих автомобилях пока не до всеобщего веселья: у них много срочных и самых неотложных дел по организации новой власти в городе.

У здания городской управы, что на пересечении Ямского (теперь Нахановича) переулка и улицы Почтамтской (сейчас проспект Ленина), уже настоящая давка. Двое молодых людей стоят у входа в помещение и пытаются сдержать напирающую толпу. Один почтенного вида человек, главный редактор губернской «Земской газеты» и одновременно гласный (депутат) Томской городской думы Д.И. Розенберг уже слегка надорванным голосом убеждает осаждающих, что «нельзя же всем сразу, господа», и пропускает в здание управы только представителей местного самоуправления и наиболее известных в городе общественных деятелей. Но никому не грустно от этого, все бодры, веселы и пытаются всё-таки каким-то образом протиснуться с улицы в помещение, для того чтобы попасть на первое и потому историческое заседание новой демократической власти, посвященное началу всесибирского народного восстания и изгнанию из Томска – ставших для многих ненавистными – большевиков.

Вскоре, медленно и осторожно лавируя между людьми, пыхтя, отхаркиваясь и гудя, подползает к дверям здания управы огромный чёрный автомобиль с открытым верхом. Из него выходят несколько человек в военной форме, и среди них – грузный сорокавосьмилетний полковник по фамилии Сумароков, отставной артиллерист, руководитель антибольшевистской подпольной офицерской организации города. Толпа немного подаётся назад под нажимом приехавших с полковником офицеров, после чего Сумароков обращается к собравшимся с краткой приветственной речью. В ответ гремит многоголосое и громогласное «ура!» И в то же самое время вдоль улицы, примыкающей к зданию, уже выстраивается длинная шеренга добровольцев с бело-зелёными повязками на рукавах, слышатся командные голоса офицеров, делающих необходимые распоряжения, тут же из подошедшего грузовика раздаётся и оружие первым новобранцам формирующейся Сибирской добровольческой армии.

Все остальные с нетерпением ждут официального заявления от новой власти. И вот, наконец, из распахнувшихся дверей здания городской управы выходит её представитель и передаёт собравшейся публике первые, только что отпечатанные листовки с воззванием к жителям города. В них говорится:

«Войсками Временного правительства автономной Сибири власть большевиков свергнута. Вся власть в городе до восстановления выборных демократических учреждений переходит в руки Временного правительства автономной Сибири в лице назначенного им комиссариата Западной Сибири (помещение городской управы). Комиссариатом предоставлены широкие полномочия по установлению порядка и охраны войсковым начальникам. Командующими войсками Томского района назначены: начальником гарнизона – полковник Сумароков (здание бывшей гостиницы «Европа»), комендантом – полковник Вишневский (Дом свободы)»[2]2
  Орфография, пунктуация и синтаксис в цитируемых нами исторических документах и свидетельствах, сохранены и приводятся, как это и принято, в полном соответствии с оригиналом.


[Закрыть].

Подписано воззвание: комиссарами ВПАС П. Михайловым, В. Сидоровым, Б. Марковым, а также командующим войсками Томского района капитаном Василенко.

Когда прочитавшие обращение люди отрывают, наконец, свои взоры от розданных им листовок и, следуя призыву многочисленных одобрительных возгласов, устремляют взгляды вверх, то они не могут не заметить, что на балконе здания городской управы кто-то уже закрепил развевающееся бело-зелёное полотнище областников – знамя долгожданной Сибирской автономии…

ЧАСТЬ I ТОМСКИЙ СИНДРОМ

ГЛАВА ПЕРВАЯ НАЧАЛО ПУТИ

Сила и слабых мужей не ничтожна, когда совокупна.

Гомер. Илиада

1. Монгольский след (несколько подражая Л.Н. Гумилёву)

Григорий Николаевич Потанин родился в семье офицера Сибирского казачьего войска. В десять лет от роду его определили на учёбу в Омский кадетский корпус, одно из лучших общеобразовательных заведений тогдашней Сибири. Однако в строгой военной гимназии, как позже признавался сам Потанин, его частенько одолевала скука, и, поскольку учёба его также как-то мало занимала (не будем брать в пример эту вряд ли положительную особенность клана гениальных людей), единственной отдушиной в те детские, а потом и юношеские кадетские годы стали для него книги. Среди них наибольший интерес вызывали произведения, в которых рассказывалось о знаменитых путешественниках, об их невероятных приключениях, а также о совершённых ими географических открытиях. Но, поскольку неумеренное чтение очень часто, что греха таить, до добра не доводит (в каждой шутке есть доля шутки), юноша Потанин стал как-то постепенно сторониться своих сокурсников, более опосредованных и, что называется, приземлённых, честно мечтавших ну там о достойной военной карьере, о золотых офицерских погонах и прочем. И поэтому настоящих друзей он поначалу не имел.

Но вот в 1846 году, на год позже Потанина, в Омский кадетский корпус поступил на учёбу сын одного из казахских князьков Чокан Валиханов. Казашенок был, что называется, голубых кровей, очень смышлён и хорошо воспитан, однако он плохо говорил, а ещё хуже читал и писал по-русски. Его частенько дразнили за это, а порой, что уж греха таить, и обижали, иногда по-мальчишески жестоко, товарищи по кадетскому корпусу. Так что он тоже, как и Гриша Потанин, вскоре стал немного изгоем или, как сейчас говорят, аутсайдером среди сокурсников. И они подружились, два «гадких утёнка»: внук казачьего офицера – потомок первых дружинников Ермака – и прапраправнук великого Чингиз-хана. Гриша Потанин, как мог, практиковал Чокана по русской грамматике, а тот с ответной благодарностью рассказывал ему разные занимательные истории из жизни кочевников-степняков, а также легенды и былинные сказания, сохранённые его народом с древнейших времён. И вот однажды Чокан поведал своему самому верному[3]3
  Спустя несколько десятилетий научная (географически-топографическая) экспедиция под руководством Потанина заложит основание для русского военного поселения в казахских степях под названием Верный, сейчас это город Алма-Аты, до недавнего времени – столица Казахской ССР.


[Закрыть] русскому другу одно из сокровенных преданий рода Чингизидов, передававшееся из поколения в поколение под строжайшим семейным секретом.

Трудно теперь, конечно, доподлинно воспроизвести рассказ юного казахского сказителя, тем более что нас с вами там, к сожалению, не было, а из двух участников той беседы, никто и никогда о ней ничего публично не рассказывал и не записывал. Но легенда об этом, тем не менее, существует, и поэтому мы хотя бы в самых общих чертах, но всё-таки можем передать то, что поведал тогда Чокан Валиханов будущему (с позволения) верховному вождю сибирского освободительного движения Григорию Потанину.

Когда-то давным-давно один из отрядов полководца Искандера (Александра Македонского) был направлен на поиски священного озера, расположенного, как уверял «домашний» учитель Александра – философ Аристотель, в далёких северных лесах, в стране народа, по-гречески называемого гиперборейцами (в переводе: те, кто живёт за северным ветром – Бореем). Озеро это, равное по размерам целому морю, являлось, по словам всезнающего учителя великого полководца, резервуаром чистейшей в мире пресной воды с уникальными свойствами. После долгих и трудных поисков воины Искандера дошли-таки до места назначения, и их взорам предстал неповторимый в своей величественной и первозданной красоте Байкал. Потом они прошли немного севернее и обнаружили ещё и большую реку, которую решили назвать в честь гречанки Елены Троянской, некогда самой прекрасной из всех земных женщин.

Тот отряд македонских воинов по какой-то не совсем понятной причине так и не вернулся к себе на родину. То ли по собственной воле осел он в тех далёких краях, впоследствии названных Сибирью, то ли его принудили к этому силою. В общем, так или иначе, но, поселившись на берегах Байкала, македонцы (а может быть, то были греки или даже персы), вынужденно вступая в контакт с местными народами, постепенно начали растворяться в их среде, пока, в конце концов, не исчезли совсем. Однако спустя некоторое время на территории Забайкалья, в частности у племён, кочевавших в районе реки Онон, стали время от времени рождаться дети с небесно голубыми глазами. За такой редкий и необычный цвет глаз местные народы прозвали их «сыновьями неба», весьма часто вручали им даже верховную власть, полностью и беспрекословно подчиняясь их воле. Одним из таких «небесных посланников» стал хан по имени Тимужчин, который силой непостижимой для большинства людей мудрости впервые объединил все племена, живущие вокруг священного озера, в единый племенной союз, за что получил прозвище Великий (Чингиз) хан. Под таким именем и во главе своего не менее победоносного, чем у Искандера, войска он завоевал впоследствии почти полмира, покорив великое множество стран и народов.

Никто не ведает теперь доподлинно, как и в силу каких таких особых причин произошло создание одной из величайшей в мировой истории империи, всё скрыло под непроницаемой завесой беспощадное время. Оно же разрушило и древнюю столицу Чингиз-хана город Каракорум. Так что никто не знает теперь, заканчивал свой рассказ юный Чокан Валиханов, где находятся его руины, под каким из бесчисленных степных курганов. Неизвестно до сих пор никому и место захоронения монгольского императора. Но именно там, в его могиле, как тогда же узнал Гриша Потанин, и хранится источник неземной мудрости[4]4
  В империи Чингиз-хана учителя и врачи были освобождены от уплаты государственных налогов…


[Закрыть] великого покорителя Азии.

Юного Потанина настолько захватил рассказ его верного друга, что он в силу наивной детской доверчивости воспринял древнюю легенду как подлинную историческую быль и решил, что он должен во что бы то ни стало найти и столицу великого монгола, а также, если очень повезёт, и его могилу. Точнее сказать, молодые друзья-следопыты решили сделать это вдвоём, вместе, общими усилиями организовав, когда вырастут, научную экспедицию в Забайкалье. В чём они (так же, как чуть раньше Герцен и Огарёв, а чуть позже Том Сойер и Гек Финн)[5]5
  Как бы не совсем сочетаемые исторические и литературные персонажи, но в стилистике нашей работы как раз-таки сочетаемые… и это важно.


[Закрыть], должно быть, где-нибудь на одном из иртышских крутояров, встав, как и полагается в таких случаях, лицом на восток и съев, может быть, для пущей значимости момента горсть горькой степной земли, поклялись друг другу в том, что они во что бы то ни стало обязательно осуществят задуманное. Тогда же они решили, что для достижения заветной цели после окончания Омского кадетского корпуса оба продолжат учёбу в Петербургском университете. Чокан Валиханов собирался поступить на факультет восточных языков, а Григорий Потанин полагал окончить полный курс отделения естествознания, изучить географию, минералогию, биологию и другие науки, необходимые для трудных и продолжительных экспедиционных путешествий.

Вскоре друзья так и сделали, они продолжили (правда, в разные годы) учёбу в столичном университете, однако в дальнейшем их пути, к сожалению, разошлись. Сначала им казалось, что они расстались лишь на время, но впоследствии оказалось – что навсегда. Валиханов стал у себя на родине выдающимся ученым-филологом и явился создателем современного казахского алфавита, а также литературного языка своего народа. Потанин же, однажды познакомившись в Петербурге с идеями сибирского областничества, именно им отдал большую часть жизненных и творческих сил.

А что касается великой тайны Чингиз-хана… то тут нужно отметить следующее: кто знает, возможно, разгадка её всё-таки стала для Григория Николаевича Потанина неотъемлемой частью его научного поиска в многочисленных географических и этнографических экспедициях, которые он совершил в течение всей своей долгой и насыщенной великими трудами жизни. Место же рано ушедшего из жизни Чокана Валиханова занял в некоторых из научных экспедиций ближайший друг и единомышленник Потанина по сибирскому областническому движению Николай Михайлович Ядринцев, который в 1889 г., что называется с подачи Потанина[6]6
  По версии самого Потанина, всегда отличавшегося предельной скромностью, примерные координаты развалин столицы Чингиз-хана сообщил Ядринцеву председатель Иркутского Восточно-Сибирского отделения Русского географического общества В.Е. Яковлев.


[Закрыть], нашёл-таки в монгольских степях, на правом берегу реки Орхон, древнюю столицу Чингизидов город Каракорум[7]7
  Харабалагасун, по другой версии – Хара-Хорин, что в переводе с монгольского, якобы, означает «Чёрная ограда». Древние монголы отчего-то любили добавлять в свои названия ассоциации чёрного цвета. Цвета, скорее всего, выжженной пожаром степи (или прерии, если на американский манер).


[Закрыть]. Что же касается места погребения великого монгольского хана, то его Потанин вроде бы тоже как открыл, но уже мало кому рассказал об этом[8]8
  Схема с топографическими координатами этого места оставалась, по всей видимости, только в памяти Григория Николаевича, и утеряна навсегда вместе с ним. Хотя, кто знает, может быть, где-то в его архивах, хранящихся в научной библиотеке Томского государственного университета, и по сей день лежит не отмеченный до сих пор никем пожелтевший клочочек старой блокнотной записи с несколькими изрядно поистёршимися цифрами – указателями широты, долготы или какой-либо другой зашифрованной привязки к местности…


[Закрыть]. Что он обнаружил там – тоже до сих пор неизвестно. Сумел ли он воспользоваться заповедной мудростью Чингиз-хана – покрыто ещё большей тайной; но вот только летом 1918 г. появилось на некоторых политических картах новое государственное образование, по размерам территории превышающее любую из крупнейших стран мира, под названием Сибирская автономная республика. Её создали при живом ещё патриархе ученики Потанина, но возглавил то государство в государстве несколько месяцев спустя человек с татарской фамилией Колчак, тоже, как полагают некоторые, потомок рода Чингизидов. А имя ему дали – не в честь ли Александра Македонского – Искандера из рассказа Чокана Валиханова?.. Простые совпадения, скажет скептик. Может быть… Однако случайностей, как известно, не бывает.

Один человек, правда, рассказывал мне другую, ещё более фантастическую, историю (и вот уже нас двое – сумасшедших) о том, что могилу Чингиз-хана обнаружил во второй половине XIX века на территории Монголии выдающийся русский путешественник Н.М. Пржевальский, незаконнорожденным сыном которого, по мнению некоторых, был Иосиф Джугашвили, больше известный миру как Сталин, точно так же, как и его великий предшественник Чингиз-хан, создавший велением всё той же непостижимой для обычного человека космической предопределённости новую евразийскую империю.

Такова легенда. А что происходило в реальности в эпоху проектирования, а потом и создания Сибирской автономной республики, мы и попытаемся рассказать дальше по тексту, по возможности строго уже документально.