355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Олег Помозов » День освобождения Сибири (СИ) » Текст книги (страница 15)
День освобождения Сибири (СИ)
  • Текст добавлен: 8 ноября 2017, 02:00

Текст книги "День освобождения Сибири (СИ)"


Автор книги: Олег Помозов


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 73 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

**Некоторые исследователи ошибочно полагают, что представителями партии меньшевиков в правительстве Сибирской думы являлись Юдин и Колобов. Так, например, считает новосибирский учёный В.В. Журавлёв (Рождение Временного Сибирского правительства //Сибирская заимка, ╧2 за 2002 г.), совершенно неверно ссылаясь на делегатские карточки участников декабрьского Сибирского областного съезда, видимо, по недогляду, путая народного социалиста Михаила Колобова с малоизвестным меньшевиком из г. Камня Николаем Колобовым (внимательнее см.: ГАТО. Ф.578, оп.1, д.1, лл.59 и 60). А левого эсера Ивана Степановича Юдина (см. всё те же делегатские карточки декабрьского Областного съезда), вошедшего в Сибирское правительство, ошибочно когда-то приняли и до сих пор принимают, видимо, за депутата II Государственной думы меньшевика Ивана Корниловича Юдина, никакого отношения к Сибирской думе и к её правительству не имевшего.



Ну и, наконец, наибольшее представительство во Временном правительстве автономной Сибири получили члены эсеровской фракции Сибирской областной думы. Ими оказались: Пётр Дербер, Аркадий Краковецкий, Александр Новосёлов, Николай Жернаков, Евгений Захаров, Сергей Кудрявцев, Михаил Шатилов, Иван Юдин и Валериан Моравский. Итого – 9 человек.

Это что касается партийной и национальной ориентации членов правительства. Теперь определимся – кто из данного состава являлся уроженцем Сибири, а кто – нет. 13 человек – то есть большая часть – совершенно точно родились в Сибири*, шестеро были из числа приезжих**, место рождения одного – Юдина – нам, к сожалению, выяснить не удалось.

Последнее, что необходимо ещё отметить в связи с выборами 27-29 января, – это немного расширенный состав министерств Сибирского правительства. И дело не только в том, что четыре человека получили министерские должности без постов (без портфелей), но и в том, что сибирские думцы учредили сразу три новых министерства, в сравнении с теми, которые имелись, например, в последнем Российском правительстве. В реалиях совершенно особых исторических обстоятельств однозначно необходимыми министерствами оказались: министерство туземных дел и министерство экстерриториальных народностей, а также министерство народного здравия, в Российском Временном правительстве входившие в качестве комитетов по делам национальностей и здравоохранения в министерство внутренних дел.

Причиной таких новшеств, по всей видимости, стали, в первую очередь, конечно же социальные веяния времени. С другой стороны, создание в обязательном порядке двух дополнительных министерств по делам национальностей призвано было обеспечить поддержку правительства со стороны многочисленных малых народностей Сибири***. Что же касается министерства народного здравия, то тут, на наш взгляд, также имелась своя особая подоплёка, состоявшая в том, что на пост министра здравоохранения нашлась одна очень достойная и стопроцентно подходящая для столь высокой должности кандидатура. Всё сошлось в этом человеке – и достоинства истинного сибирского областника, и богатый опыт долго практикующего врача, а потом директора фельдшерского училища, вдобавок ко всему у него имелся довольно значительный идейный багаж народного социалиста с дореволюционным стажем. Все вышеперечисленные качества, прямо как на заказ, органично сочетались в одном только человеке по всей необъятной Сибири – во Владимире Михайлове Крутовском. Так что, вполне возможно будет предположить, что именно под него и создали и ему как бы преподнесли в награду за его заслуги (или чтобы не претендовал на большее!) пост министра народного здравия****.

_______________

*Вологодский, Жернаков, Захаров, Колобов, Крутовский, Михайлов, Неометуллов, Новосёлов, Патушинский, Ринчино, Серебренников, Тибер-Петров, Шатилов.

**Дербер, Краковецкий, Кудрявцев, Моравский, Сулим, Устругов.

***Cм., например: Журавлёв В.В. Органы государственной власти сибирской контрреволюции. Сибирская заимка. 2000 г. ╧1.

****То, что эта должность являлась своего рода именинами сердца для "свадебного генерала", подтверждает тот факт, что летом 1918 г., после прихода к власти правительства сибирских областников во главе с П.В. Вологодским, отдельное министерство здравоохранения сразу же было упразднено, а Владимир Крутовский занял более высокий пост – министра внутренних дел.


И ещё на два решения того исторического заседания (или заседаний) «охвостья» (прямо как во времена английской буржуазной революции) депутатов Сибирской думы следует обратить внимание. В довершение ко всему всё-таки был утверждён в должности председателя Областной думы Иван Якушев. Но поскольку он к тому времени уже находился в заключении, ему для ведения неотложных текущих дел подобрали трёх заместителей из состава членов Областной думы (Сергея Никонова, С. Романовского и Лазебник-Лазбенко) и ещё троих человек назначили секретарями Думы (Войтенко, Иванова-Мартынова и Зиновия Шкундина).

И, наконец, последнее, что необходимо отметить в связи с главным "мероприятием" тех слушаний, то есть в связи с выборами Временного правительства автономной Сибири, – это как бы наполовину заочный характер состоявшихся назначений. Дело в том, что многие из министров избранного правительства не только не присутствовали на том собрании депутатов, но даже и не знали, что именно их будут избирать и, соответственно, не давали на то официального согласия. В частности, ни Вологодский, ни Крутовский, ни Михайлов, ни Новосёлов, ни Патушинский, ни Серебренников, ни "беспортфельщики" – Шатилов с Захаровым, а также, по всей видимости, Жернаков, Сулим и Ринчино на том заседании не присутствовали. В общем, так получилось, что добрая половина сибирских министров, возможно, абсолютно ничего не ведала о своём избрании вплоть до самого начала антибольшевистского восстания. Вот как описывает ситуацию один из таких "заочников", иркутский областник Иван Серебренников: "Я убеждён, что около половины количества министров, ввиду спешки и особой обстановки момента были избраны заочно, без согласия на это избираемых лиц. По крайней мере, о себе я могу сказать это совершенно определенно. Когда меня выбирали министром, я даже не подозревал об этом и беспечно бродил с винчестером в руках в ночной самоохране города, оберегая спокойный сон иркутян...".

А теперь, наконец, – состав Сибирского правительства. Он был опубликован, и не раз, во множестве различных изданий, и поэтому его легко найти; и, тем не менее, наше исследование оказалось бы однозначно неполным без этого списка. Итак – фанфары...

Самое первое в истории Сибирское областное правительство:

Пётр Яковлевич Дербер – председатель правительства и временно министр земледелия, Пётр Васильевич Вологодский – министр иностранных дел, Владимир Михайлович Крутовский – министр народного здравия, Аркадий Антонович Краковецкий – военный министр, Александр Ефремович Новосёлов – министр внутренних дел, Иван Адрианович Михайлов – министр финансов, Иван Иннокентьевич Серебренников – министр снабжения и продовольствия, Григорий Борисович Патушинский – министр юстиции, Элбек-Доржи Ринчино – министр народного просвещения, Михаил Алексеевич Колобов – министр торговли и промышленности, Леонид Александрович Устругов – министр путей сообщения, Иван Степанович Юдин – министр труда, Виктор Тимофеевич Тибер-Петров – министр туземных дел, Дмитрий Григорьевич Сулим – министр экстерриториальных народностей, Николай Евграфович Жернаков – государственный контролёр, Валериан Иванович Моравский – государственный секретарь; Михаил Бонифатьевич Шатилов, Сергей Андреевич Кудрявцев, Евгений Васильевич Захаров, Гариф Шегибердинович Неометуллов – министры без портфелей.

Теперь, после всех этих трудных и поистине исторических свершений, было принято ещё одно, последнее, наконец, решение. Во избежание дальнейших арестов, способных окончательно обескровить Сибирское правительство, постановили: в срочном порядке покинуть Томск и выехать всем составом присутствовавших на заседании 29 января министров, а также остававшихся ещё на свободе членов президиума Областной думы в Читу – единственный на тот момент город Сибири и Дальнего Востока, где ещё не утвердилось в полном объёме политическое господство советской власти. Для справки: в Забайкалье в январе 1918 г. управление областью находилось в руках коалиционного революционного Народного совета, при наличии в его составе, в том числе, и большевиков, но под руководством всё-таки умеренных левых. Итак: в Читу, в Читу...

А на период отсутствия в Сибири законно (хотя и немного в кавычках) избранного правительства полномочия по управлению регионом решено было передать в руки подпольных комиссариатов, составленных главным образом из членов Учредительного собрания, а также депутатов Сибирской областной думы. Для этого министры во главе с Дербером задержались ещё на несколько дней в Томске, а потом нелегально, по поддельным паспортам, спешно выехали в Читу. На восток, в Забайкалье, на родину Чингиз-хана.
















ЧАСТЬ II



«ЗАТИШЬЕ» ПЕРЕД БУРЕЙ



ГЛАВА ПЕРВАЯ

СИБИРСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО В ИЗГНАНИИ

Но постеля моя была не пуховая,

долго нежиться не позволила.

А.Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву


1. Обращение Сибирской областной думы

Как мы уже отмечали, ещё накануне январских ночных слушаний появился на свет текст Декларации Сибирской областной думы, который потом в окончательном виде отредактировали и утвердили члены СОД. Впервые Декларация была опубликована в газете «Путь народа», центральном печатном органе Томской губернской организации эсеров, 19 февраля 1918 г. (уже по новому стилю) вместе с так называемым «Протестом представителей народов Сибири в Сибирской думе против насилий большевиков над членами Думы». Тот и другой документы подписал 21 человек из числа членов Областной думы, главным образом представлявших фракцию национальностей* во главе с заместителем председателя Думы Лазебник-Лазбенко и её секретарём Войтенко. Полный текст этой весьма обширной Декларации привёл в своей книге Г. Гинс, поэтому мы не сочли необходимым полностью дублировать его здесь. Приведём лишь наиболее значимые, с нашей точки зрения, выдержки из того документа.

_______________

*Прямо по тексту: "Владимир Строкан – председатель Сибирского национального совета, украинец, Ян Заленский – член национального совета, представитель польской социалистической партии, Ф. Фрезе – представитель немецкой национальности, Георгий Токмашев – представитель алтайцев, А. Петерсон – представитель эстонцев, Зиновий Шкундин – представитель евреев, И. Трубачев – представитель бурят,

Г. Неометуллов – представитель татар, Каштымов – представитель хакасов, Колесов – представитель якутов, Тибер-Петров – представитель Алтайской и Кузнецкой горной думы, Вампилун – представитель бурят, Романовский – представитель поляков, З. Гайсин – представитель центрального мусульманского совета, Александр Евзеров – представитель еврейской сионистской организации, Штраух – представитель немцев, Нурулла Карпов – представитель татар Томской, Алтайской и Енисейской губерний, Юнусов – представитель центрального Сибирского мусульманского комитета, Г. Галиев – представитель татар Акмолинской и Семипалатинской областей".


Основные формулировки Декларации, как мы уже указывали ранее, сибиряки заимствовали из положений Всероссийского Учредительного собрания, составленных черновской группой эсеров. Вместе с тем в Декларации Думы конечно же содержались и некоторые местные сибирские дополнения. В целом всё это представлялось следующим образом:

"До созыва Всесибирского Учредительного собрания вся полнота власти в пределах Сибири должна была принадлежать Сибирской областной думе, состоявшей из представителей всех слоёв сибирского населения и всех крупнейших её сообществ и организаций, в том числе и советов.

Провозглашалось также создание добровольческой Сибирской армии для защиты автономии Сибири и Сибирского Учредительного собрания. В рамках этого процесса Дума предлагала распустить сибирские гарнизоны по домам и отозвать с фронта военнослужащих-сибиряков.

В области земельной политики: провести в жизнь принятый Всероссийским Учредительным собранием закон о безвыкупном переходе всех помещичьих, а также частновладельческих земель в общенародное достояние.

В области финансов: создание сибирского государственного инвестиционного банка для проведения кредитных операций с трудовым населением Сибири, реорганизация налоговой системы на основе прямого и прогрессивного подоходного обложения с переложением налоговых тягот с беднейшего населения на имущие классы.

В области наемного труда: 8-ми часовой рабочий день, гарантия всех видов социального страхования.

В области культурного строительства: бесплатное общее и специальное образование".

По национальным проблемам Дума обещала разработать меры по защите туземных народов, а также предоставить экстерриториальным (пришлым) народностям право объединяться в автономные общины.

Те же – 21 человек, что поставили свои подписи под Декларацией, подписали и "Протест представителей народов Сибири в Сибирской думе против насилий большевиков над членами Думы". В нём, в частности, говорилось следующее:

"Мы верили, что с уничтожением царизма и его империалистической и центральной политики будет окончательно уничтожена эта страшная тюрьма народов России, возглавляемая царём польским, сибирским, князем финляндским и прочая, и прочая, – будут уничтожены их неволя, рабство и условия для вымирания целых племён, что все народы обширного Российского государства будут иметь право на самоопределение. Знали, что вся истинно революционная и демократическая Россия в лице I и II Всероссийских съездов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов высказалась, что каждая национальность имеет право на свое самоопределение.

Сибирь, как колония, завоёванная империалистической Россией, против воли населяющих её народов, как область, отличающаяся своим этнографическим составом населения и экономическим укладом жизни, имеет право на свою автономию, как в целом, так и в отдельных её частях.

Во имя принципов и лозунгов великой российской революции мы, представители народов Сибири, всех их общественных классов от социал-демократов (большевиков) до народных социалистов включительно, посланы в Сибирскую думу, чтобы воплотить в жизнь их волю и провести в жизнь обездоленных народов свободу, равенство и братство.

Но нам не позволили работать. В ночь с 25 на 26 и днём 26 января с.г. было совершено насилие над членами Сибирской думы и Совета; одних из нас, как в прежнее старое царское время в глубокую полночь, с приставленными к груди штыками красногвардейцев, советская власть насильно отправила на вокзал и выслала из Томска, других заключила в тюрьму и, чтоб они не вышли оттуда, отправила в Красноярск. Таким образом, Центральный исполнительный комитет Совета рабочих, солдатских депутатов Сибири, Западно-Сибирский областной комитет Совета рабочих и солдатских депутатов исполнили декрет народных комиссаров о полном самоопределении народов Сибири.

У нас нет слов для выражения негодования и презрения против работы новых опричников, чтоб протестовать не только против разгона Сибирской думы и ареста её членов, но и против той клеветы и бессовестной лжи, которую представители советской власти публикуют в своих официозах и воззваниях.

Мы заявляем, что ни штыки, ни угрозы, ни насилия и ни высылки не остановят нас на пути укрепления великих плодов революции – самоопределения всех народов Сибири, и потому мы продолжаем нашу работу.

Мы заявляем, что покушение советских узурпаторов на самоопределение туземных и экстерриториальных народностей Сибири нам ещё раз показывает, каково самоопределение народов у советской власти, и мы сумеем достойно ответить на насилие".

В том же феврале 1918 г. в журнале "Сионистская мысль" (Томск, ╧5-6) Зиновий Шкундин опубликовал программную статью сибирской сионисткой организации в связи с развитием областнического движения в Сибири. В ней Шкундин отмечал: "Когда идея сибирской автономии сибирского областничества из кабинетов отдельных политических мыслителей и деятелей из узких интеллигентских кружков вышла на широкий простор общественного внимания, сделалась достоянием масс, перед нами встал вопрос об отношении к этой проблеме... Мы пришли к выводу, что Сибирь, глубоко отличающаяся от Европейской России в климатическом, экономическом, бытовом и прочих отношениях, Сибирь, которую природа щедро наградила своими дарами, может быть, больше других "самоопределяющихся" областей Российского государства, имеет прав и данных на автономию... Если суждено возродиться великой федеративной России, а мы в это верим и к этому стремимся, то процесс собирания земли русской пойдёт от периферии к центру, а не наоборот... И мы сочли себя обязанными прислушаться к голосу действительности и взяться за выполнение вырисовывавшихся перед нами задач по устроению жизни сибирского еврейства, которое сплошь сионистично... А это мы могли сделать, принимая участие в работах Чрезвычайного Сибирского съезда и Сибирской областной думы... Среди борющихся политических партий в Областной думе и Сибирском Учредительном собрании, среди капризно перекрещивающихся интересов разных народов, мы, евреи, ведём свою национальную политику, руководствуясь приоритетом еврейских национальных интересов... Мы будем требовать национально-персональной автономии (выделено мной. – О.П.) для еврейского народа в общероссийском масштабе, автономию, гарантируемую центральным общегосударственным органом, и не подлежащую отмене и изменению со стороны федеративных органов... И мы надеемся, что представители революционной и трудовой демократии, провозгласившей лозунг самоопределения народов не как уловку хитрых дипломатов, а как факт, за который она готова бороться, – поймут нас и примут наши пожелания. А представители демократии в Сибирской областной думе будут иметь решающий голос. Таковы причины, побудившие нас пойти в Сибирскую областную думу, таковы принципы национальной политики, которые мы там будем отстаивать". Это было заявление от одной из самых малочисленных диаспор из числа экстерриториальных (пришлых) народностей Сибири. (Однако, если следовать логике известной английской поговорки, хотя и последней по счёту, но всё-таки не последней по значению.)

И что же, интересно, мог по поводу подобного рода заявлений в печати предположить ну, например, русский офицер, только что вернувшийся с фронта и наблюдавший воочию, как государство, за которое он в течение нескольких лет проливал кровь, разваливается, словно библейская Вавилонская башня, и тут же разбирается и растаскивается по кирпичикам. Спекулируя на идеях Потанина, все, кому не лень, и даже, как видим, самые малочисленные народности начали требовать для себя уже и территориальной автономии. А Сибирская дума, третий по счёту, самый младший и оттого, как водится, самый любимый "ребёнок"* областников, стала, по мнению некоторых наблюдателей за данным процессом, одним из орудий растаскивания великой России по национальным "квартирам". Нужно было ожидать по этому поводу заявления с разъяснениями со стороны Потанина – живого ещё классика и, собственно, основателя областничества, великого сибирского и одновременно русского патриота, и такое заявление вскоре последовало. Но о нём чуть позже.

_______________

*Двумя предыдущими были: Сибирский (Томский) университет, открытый в 1888 г., и сибирское земское самоуправление, учреждённое в июне 1917 г.


И ещё о реакции простых российских граждан. Что пришлось пережить им в тех условиях, трудно даже себе и представить. Не покорённая внешними врагами страна разлагалась изнутри и гибла, как будто от какой-то неизлечимой болезни. Казалось, что на просторах бывшей великой Русской империи теперь хозяйничали все народности, за исключением самих русских. И Сибирь также не была исключением в этом ряду. Солдаты и офицеры, прибывавшие с фронта, и даже те из них, кто не особенно вникал в сибирские дела и, может быть, даже и не слышал об Областной думе, приходили в ужас уже от того, что в их родных городах их до крайности удивлённому взору представали вооруженные, что называется, до зубов австрийские и венгерские военнослужащие (бывшие военнопленные), охранявшие административные здания новой – советской – власти. В таких условиях многие из офицеров даже и не собирались ждать ни чьих заявлений и разъяснений. Для них и так всё стало предельно ясно: вот враг, и его надо прогнать с родной земли, а заодно и тех, кому ненавистный враг так усердно служит, то есть – большевиков. Именно такие люди и стали главной опорой движения, которое начали организовывать министры ВПАС, по воле советской власти оказавшиеся в изгнании и пытавшиеся найти временный приют на востоке.



2. Выезд членов Думы и министров ВПАС на восток

Первыми отбыли на Дальний Восток ещё в начале января будущие министры – Захаров и Устругов, а также Ринчино. Последний, в частности, вроде бы как должен был наладить связь с восставшими против советской власти казаками есаула Семёнова. Новосёлов и Краковецкий находились в январе на Украине. После разгона Сибирской думы, спасаясь от преследования большевиков, отбыли сначала в Читу, а потом в китайский Харбин: Дербер, Моравский, Тибер-Петров, Юдин и Колобов. Чуть позже к ним присоединились, поодиночке прибывшие на Дальний Восток: Краковецкий, Новосёлов, Кудрявцев, Неометуллов и самым последним – выпущенный из красноярской тюрьмы Николай Жернаков. Итого: тринадцать (несчастливое число) министров весной 1918 г. перекочевали из Сибири в Харбин. Туда же с ними выехала и небольшая часть членов Областной думы.

В самой Сибири осталось, соответственно, семь (счастливое число) министров из двадцати. Один из той семёрки так и оставался до самого июньского мятежа под арестом в красноярской тюрьме – это был Григорий Патушинский. Шестеро других находились на свободе (Шатилова, как мы знаем, арестовали вместе с Патушинским, но вскоре отпустили на поруки). Они волею судьбы, а также в силу жизненных обстоятельств "компактно" и весьма удачно для общего дела расположились в пяти крупнейших городах Сибири – Омске, Томске, Иркутске, Красноярске и Барнауле.

Так, Пётр Васильевич Вологодский и Иван Михайлов проживали в тот период в Омске. П.В. Вологодский после закрытия большевиками Омского окружного суда занялся издательской деятельностью, возглавив редакцию газеты "Заря", а также журнала "Трудовая Сибирь". Михайлов, в начале 1918 г. переехавший в Омск из Петрограда, сразу же был определён на работу в одно из крупнейших кооперативных объединений на востоке страны – "Центросибирь", в должности заведующего финансовым отделом. Газета "Заря", которую редактировал Пётр Васильевич Вологодский, кстати, также являлась официальным органом сибирской кооперации и финансировалась из средств "Центросибири".

Из того же источника, а также за счёт денег новониколаевского кооперативного союза "Закупсбыт", в число членов правления которого входил председатель фракции областников на декабрьском Общесибирском съезде Анатолий Сазонов, осуществлялась финансовая "подпитка" антисоветского подпольного движения, возглавляемого министрами Временного правительства автономной Сибири. По некоторым данным, Дербер, перед тем как уехать с частью своего "теневого" кабинета в Харбин, единовременно получил от сибирской кооперации 500 тысяч рублей (что-то около 75 миллионов на наши деньги). Так что, несмотря даже на то что ни Вологодский, ни Михайлов, как равно и пятеро других оставшихся в Сибири министров, никоим образом не знали о полученных назначениях, всё-таки остаётся непреложным тот факт, что все они, за некоторым исключением (имеется в виду Сулим и Патушинский), так или иначе были связаны с антисоветским подпольным движением, и, хотя и косвенно, но участвовали, надо полагать, в подготовке июньского всесибирского вооруженного мятежа.

Так, Владимир Крутовский, министр народного здравия ВПАС, освобождённый из злополучной красноярской губернской тюрьмы где-то в феврале месяце, тут же вошёл в число первых подпольщиков своего города. В Томске на нелегальное положение в это же время перешёл и министр Шатилов. В Иркутске проживал не имевший, кажется, прямого отношения к местным заговорщикам, но однозначно им сочувствующий министр снабжения и продовольствия – Серебренников. Ну и, наконец, в Барнауле находился министр экстерриториальных народностей – Сулим. Но он, пожалуй, был единственным, кто не имел никакого отношения к антисоветскому заговору и, более того, после начала мятежа полностью перешёл на сторону большевиков.

Таким образом, обрисовался основной круг руководителей готовившегося мятежа. Они являлись достаточно авторитетными людьми в Сибири, вследствие чего вполне могли повести за собой значительное число людей, знавших о них и почитавших их как учеников и соратников Потанина. Однако здесь присутствовало одно небольшое "но": все эти политики были, что называется, людьми сугубо легальными, не имевшими практически никакого представления о подпольной, а тем более вооруженной антиправительственной деятельности. Тогда как для подготовки всесибирского мятежа требовались личности неординарные, знакомые, во-первых, с азами нелегальной деятельности, а во-вторых, сознательно придерживающиеся тактики прямого действия, то есть по преимуществу революционной, вооруженной борьбы.

Но и такие люди тоже вскоре нашлись. Выбор в данном случае пал на членов Всероссийского Учредительного собрания от Томской губернии Павла Михайлова, Бориса Маркова, Михаила Линдберга, а также – на председателя Томской уездной земской управы Василия Сидорова. Все они являлись членами эсеровской партии с дореволюционным стажем, при этом Михайлов и Марков в период Первой русской революции принадлежали к боевой организации, за что потом отбывали длительный срок на сибирской каторге. Все четверо являлись достаточно молодыми людьми, полными сил и энергии, преданными делу революции, как говорится, до последнего вздоха. Именно им Дербер, как глава Сибирского правительства, ещё находясь в Томске, и поручил возглавить миссию по непосредственной организации антибольшевистского подпольного движения на территории Западной Сибири. Во время остановки в Иркутске Дербер создал точно такой же штаб, состоявший из бывших эсеров-боевиков, – штаб Восточно-Сибирского вооруженного подполья.

Из Иркутска сибирские министры во главе со своим премьером проследовали в Читу, где, по их сведениям, ещё сохранялась власть, не подконтрольная большевикам. Но они опоздали: к тому времени, когда им удалось, наконец, добраться до столицы Забайкалья, там уже всё переменилось, причём не в лучшую для них сторону.

Вследствие этого гонимое всё дальше и дальше правительство решило не задерживаться в Чите и пробираться в маньчжурский город Харбин, в "столицу" арендованной у китайцев территории русской Китайско-Восточной железной дороги. Там и только там теперь сохранялся единственный островок российской либеральной демократии во главе с бывшим комиссаром Временного Всероссийского правительства генералом Хорватом. По пути в Харбин сибирские министры на некоторое время остановились на пограничной станции Маньчжурия, где имели беседу с атаманом Семёновым, который, по замечанию тогдашней прессы, выразил им свои "искренние верноподданнические чувства" и готовность служить Сибирскому правительству ("Свободный край", Иркутск, ╧115 за 1918 г.).



3. События января-марта в Чите

Забайкалье, став в XVII веке окраиной романовской империи, на всём протяжении её трёхсотлетней истории являлось одним из главных районов каторжной «прописки» для разного рода вольнодумцев, а потом и революционеров России. Здесь, как известно, мытарствовал в период первой своей ссылки неистовый протопоп Аввакум, а два века спустя на Нерчинских рудниках Даурии тянули, что называется, срок дворяне-декабристы. Потом здесь же махали кайлом и лопатой разночинцы-народники, им на смену пришли эсеры, социал-демократы, анархисты, бундовцы и пр. В общем, кого тут только не побывало, причём многие потом так и оседали в этих краях, крестьянствуя, учительствуя, работая в местных железнодорожных мастерских или станционных службах. Здесь, в Забайкалье, таким образом, сложилась своего рода восточное «зазеркалье» российского либерализма, где так или иначе побывало большинство из тех людей, которые в течение XIX и начала ХХ века особенно активно подрывали (в прямом и переносном смысле) основы самодержавно-единодержавного строя России.

И вполне возможно поэтому, что именно здесь, за Байкалом, в начале 1918 г., на завершающем этапе второй русской революции сложилась совершенно особая политическая ситуация, когда у руля областной власти оказался коалиционный комитет под названием Временный областной Народный совет, составленный из представителей ведущих революционных партий России: эсеров, большевиков и меньшевиков, а также кадетов и даже, кажется, народных социалистов. И это в то время, когда на всём пространстве страны уже безраздельно (то есть вновь единодержавно) хозяйничали большевики или их оппоненты – также сторонники единодержавия, – но только с правым уклоном. В таких противоречивых условиях Чита в январе 1918 г. всё ещё оставалась небольшим островком свободы, приняв статус не просто "зазеркалья" в путаной схеме российского либерализма, но и его "града Китежа" в какой-то мере просуществовав, к сожалению, весьма и весьма непродолжительный срок, оставив едва различимый след во времени и пространстве, как едва заметный свет пока ещё не открытой звезды*...

_______________

*Сибирский областник Г.Д. Гребенщиков в эмигрантских воспоминаниях "На склоне дней его" писал о том, что Потанин твёрдо верил, что "Сибирь, бедная людьми, но богатая чистым воздухом и чистыми идеями, посеянными в своё время лучшими изгнанниками из России, воздвигнет на своих просторах те бессмертные храмы истинной Свободы, Любви и Красоты, перед которыми чистосердечно склонятся запальчивые головы, огнём и мечом добывающие ныне общечеловеческое счастье".


В конце декабря 1917 г. в Чите в целях урегулирования политической ситуации в Забайкальской области, сложившейся после большевистского переворота в Петрограде, прошли одновременно три демократических совещания. Первыми собрались на свой съезд сельские жители (крестьяне-хлеборобы) Забайкалья, днём позже начал работать съезд городских дум и КОБов (комитетов общественной безопасности), ну и, наконец, вслед за ним, 30 декабря, открылся съезд советов рабочих и солдатских депутатов. Все они одобрили идею по созданию Народного совета и делегировали в его состав в общей сумме 50 избранных представителей. В начале января (по разным данным: 3-го,4-го,9-го или 12-го числа) Народный совет провёл первое заседание, на котором были избраны его руководящие структуры, в том числе и председатель – 28-летний польский еврей Матвей Ваксберг, представитель партии социал-демократов-меньшевиков. В тот же день члены Совета избрали исполнительный комиссариат – правительство Забайкальской области, в которое вошли также представители от всех без исключения революционных партий.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю