Текст книги "День освобождения Сибири (СИ)"

Автор книги: Олег Помозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 73 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

В мае же 1918 г., вот только очистилась ото льда река Лена, из Иркутска, как и было обещано руководством Центросибири, в Якутскую область отправился карательный отряд под командованием большевика польского происхождения Рыдзинского. Команда карателей состоял наполовину из точно таких же, как и их командир, сосланных в Сибирь поляков, а также из венгерских воинов-интернационалистов (по сути – наёмников) да ещё сибиряков– красногвардейцев. Однако им с первого раза, снаскока, так сказать, не удалось прорвать линию самообороны, организованную под руководством Болеслава Геллерта, и лишь после того, как к красным подоспела помощь рабочих отрядов из Киренска и Бодайбо, Рыдзинский смог продвинуться на север, и 1 июля его отряд, наконец, занял Якутск, но ненадолго.

Так, уже через месяц на территорию области прибыли части Сибирской добровольческой армии под командованием есаула Красильникова. Красногвардейцы Рыдзинского были рассеяны, а в Якутской области провозглашена власть Временного Сибирского правительства. После этого самопровозглашенная якутская автономия так больше и не возродилась, оставив по себе лишь, может быть, добрую память да благодатный материал для пытливых и по-прежнему неугомонных любителей исторических расследований.

Ещё одним регионом, чуть было не вышедшим в первой половине 1918 г. из-под контроля большевиков, стал Горный Алтай. У его "сепаратистских" устремлений имелась своя непростая история, которую мы также хотели бы изложить в рамках нашего сравнительно-обобщающего публицистического исследования.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГОРНЫЙ АЛТАЙ – ЕЩЁ ОДИН ПРОЕКТ

ЗЕМСКО-ОБЛАСТНИЧЕСКОГО НАПРАВЛЕНИЯ

«Джеронимо!» – с таким выкриком прыгают

с самолета американские воздушные десантники.

Своим происхождением традиция обязана

вождю апачей Джеронимо (1829-1909),

имя которого наводило на белых поселенцев

такой страх, что, стоило кому-нибудь крикнуть:

"Джеронимо!", как все сразу же

начинали выпрыгивать в окна.

(Из материалов интернета)

1. Немного исторического экскурса

«Наконец, настал век того великого переворота, коего ужасная сила ниспровергла все престолы Азии и потопила оные в крови защитников. Это век торжества Чингиз-Ханова». Так писал двести лет назад в одной из своих книг первый российский востоковед монах Иакинф Бичурин.

Но прошло время... После распада Монгольской империи (Великого Монгольского улуса), созданной Чингиз-ханом и его сыновьями,* и изгнания последнего императора их династии (Юань) из Китая к концу XIV века монгольские племена вновь оказались в пределах своих первоначальных, то есть естественных, границ. В тот период на данных территориях образовалось два впоследствии постоянно враждовавших между собой союза племён: восточный и западный, последний носил название Ойротский союз. Формально на монгольском престоле по-прежнему находились тогда ханы из династии Чингизидов, однако решающую роль в осуществлении внутренней и внешней политики стали играть визири (тайши – по-монгольски). В первой половине XV века эту должность исполняли ойротские князья из рода Чорос, и на протяжении почти сорока лет они, таким образом, являлись фактическими хозяевами Монголии.

_______________

*Империя включала территории современных: Центральной России, Украины, Казахстана и юга Западной Сибири – улус старшего сына Джучи; Узбекистана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении, Афганистана, Ирана, Ирака и Азербайджана – улус второго сына Чагатая; южных районов Восточной Сибири, Забайкалья, а также Монголии и Китая – улус третьего сына Угэдэя. Вряд ли кто другой в мировой истории оставлял своим потомкам подобное наследство. Разве что Сталин?.. Хотя сравнение, конечно, немного хромает, поскольку прямых царственных наследников, как таковых, у Иосифа Виссарионовича не было, потому как – не полагалось. А что касается личного имущества, оставшегося после смерти генералиссимуса, то оно, судя по описи, уместилось всего в две или три небольших картонных коробки...

В 1449 г. один из них по имени Эсень нанёс сокрушительное поражение китайским войскам, монгольская конница, как в старые добрые времена, вновь дошла до самых стен Пекина и даже взяла в плен китайского императора. Заключив на выгодных условиях мирный договор с династией Мин, Чорос-Эсень, оказавшись, по замечанию И. Бичурина, «на высочайшей степени могущества», не захотел больше ни с кем делить хотя бы номинальную власть в монгольском государстве. Он поднял мятеж против Чингизидов, разбил их в ряде сражений, после чего провозгласил себя великим ханом монголов. Однако сам он вскоре был убит в результате элементарного дворцового переворота, после чего власть ойротов над Монголией также закончилась.

После этого ойротские (западномонгольские) племена весь последующий период своей истории занимались лишь собственными политическими проблемами и территориями, включавшими: Джунгарскую равнину (современный Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая), так называемый монгольский Алтай, российский Горный Алтай (автономная Республика Алтай РФ), а также юг современного Красноярского края (автономная Республика Тыва РФ). В конце XVI века, после полного разгрома дружиной Ермака Сибирского (Тюменского) ханства, Ойротский союз, воспользовавшись благоприятной геополитической ситуацией, продвинул свои кочевья ещё и в глубь Западносибирской равнины, дойдя сквозь Алтайские и Барабинские степи, через междуречье Оби и Иртыша до лесной зоны в районе современных Омска и Новосибирска. Но в тот период ни одного, ни второго города, как, впрочем, и многих других, на территории Сибири ещё и в помине не было, а на границе с ойротами стояли лишь: первое русское поселение за Уралом – Тара (осн. 1594 г.) и срубленная в 1604 г. русскими

казаками небольшая крепостица Томск*. Последняя в первой половине XVII века выполняла ещё и функции опорной базы для развивающегося дальше на восток Сибири православного крестового похода. В связи с чем, гористый холм, на котором возвели томский острог, получил название во имя Воскресения Христова.

Однако русские тогда ещё не являлись для алтайцев ни экономическими конкурентами, как, например, скотоводы: казахи, кыргызы и татары, ни геополитическими противниками, как китайцы. Более того, в 1619-1620 гг. и алтайские, и урянхайские (Тыва) племена заключили с правительством Михаила Фёдоровича Романова ряд договоров о добрососедстве, впоследствии поспособствовавших созданию своего рода оборонительного блока против общего противника в лице извечно великого, всегда перенаселённого и оттого склонного к территориальной экспансии Китая. Однако уже с середины XVII века русскими поселенцами постепенно стали захватываться земли в междуречье Томи и Иртыша, что привело к вытеснению ойротских стойбищ уже непосредственно на территорию Горного Алтая**. Расселение русских земледельцев шло, в том числе, и из Томска. В завершении почти столетнего продвижения на юг в 1709 г. в качестве нового форпоста на границе с ойротами был основан Бийск, а территории, как степного, так и горного Алтая со временем полностью вошли в состав Томской губернии.

_______________

*Томск, как передовая застава, граничил тогда также и с землями древних кыргызов (киргизцев у И. Бичурина), современных хакасов, обитавших в то время в междуречье Томи и Енисея и доходивших со своими табунами во время летних миграций до самого томского острога. Достаточно крупный и плоский на вершине холм, располагавшийся напротив томской крепости, на противоположном берегу реки Ушайки (притока Томи), являвшейся первое время, видимо, пограничной между кыргызами и русскими, получил в топонимике города Томска название Юрточной горы. На том месте, где когда-то в летние кочевые сезоны стояли хакасские юрты, сейчас находится здание Главпочтамта. Юрточная гора заканчивалась где-то в районе современной улицы Красноармейской, а дальше на восток тянулись великолепные заливные луга, на которых в летнюю пору и пасли любимых лошадок кочевники. Однако постепенно этот благоприятный и для земледелия район стали потихоньку осваивать томские казаки-землепашцы, так что уже вскоре ими на восточной окраине Юрточной горы были поставлены оборонительные стены мужского Алексеевского монастыря, после чего хакасским скотоводам путь сюда, что называется, стал заказан. На следующем этапе от Алексеевского монастыря русские переселенцы начали пробивать себе дорогу на юг, на Алтай. В исторической топонимике Томска так и осталась с тех времён улица Алтайская, сохраняющая и по сию пору своё название.

**Часть ойротов откочевала в тот период в приволжские степи, образовав вполне самостоятельный этнос калмыков.

После этого в условиях всё нарастающей угрозы своим владениям со стороны двух молодых и формирующихся империй нового времени – русской (Романовской) и китайской (Цинской) – западномонгольские ойротские племена, находившиеся до той поры в состоянии постоянных межклановых усобиц, осознали необходимость объединить усилия и создать мощный военно-политический союз. Во главе созидательного процесса вновь, как и два века назад, встали князья из рода Чорос: Хара-Хула (умер в 1634 г.) и его сын Батур-Хунтайджи* (умер в 1654 г.). Последний в 1635 г. провозгласил себя ханом вновь возрождённой Ойротии. Однако, поскольку Чоросы принадлежали к джунгарскому родоплеменному союзу, то и образованное Ойротское ханство, которое они возглавили, по-другому стали называть ещё и Джунгарским (просуществовало до 1758 г.).

В 1640 г. по инициативе Батур-Хунтайджи был созван съезд всех монгольских князей и ханов, результатом которого явилось заключение с той же оборонительной целью уже общемонгольского военно-политического союза. Однако достичь желаемого результата ни тому, ни другому объединению в конечном итоге так и не удалось, вследствие чего государственная независимость как восточных, так и западномонгольских народов в течение ближайших 100 лет оказалась полностью ликвидированной в результате агрессивной внешней политики со стороны ближайших её соседей. Южная Монголия, Тыва и Джунгария вошли в состав Китая, Северная Монголия (по-другому Халха) номинально под названием Внешняя Монголия стала после 1691 г. наследственной вотчиной китайского императора, провозгласившего себя монгольским богдыханом**. В свою очередь, к России присоединили в тот же период степной Алтай и Бурятию. Ну и, наконец, в 1756 г. часть ойротских племён, обитавших на территории Горного Алтая, по официальной версии, "добровольно, находясь под угрозой полного уничтожения со стороны китайцев", вошла в состав Российской империи***.

_______________

*Батор-Хонь-Тайцзи у И. Бичурина. Батор в переводе с монгольского – великий воин. От "мочалок" рождаются "мочалки" под аккомпанемент "Мочалкиного блюза", а от богатырей – богатыри. Батор-Хонь-Тайцзи оставил после себя одних только сыновей 12 человек.

**Внешняя Монголия (собственно нынешняя Монголия) со столицей в г. Урга, ныне г. Улан-Батор, вновь обрела полную государственную независимость лишь в 1911 г.

***Лишь в 1864 г. Китай официально признал Горный Алтай российской территорией. Но, несмотря на это, ещё до подписания русско-китайского договора через г. Кош-Агач, основанный в 1801 г., русские купцы по знаменитому Чуйскому тракту начали возить свои товары в Кобдо – город,

располагавшийся на крайнем западе Внешней Монголии. В 1876 г. Кобдо по заданию Русского географического общества (занимавшегося, в том числе, и негласной военной разведкой) посетил Г.Н. Потанин и отметил в итоговом отчёте, что его населяли главным образом китайцы и лишь незначительную часть горожан составляли монголы, а также русские, имевшие там собственную торговую факторию. Более успешно русско-китайские экономические связи в данный период могли бы осуществляться по дорогам степной полосы, прилегавшей к пойме верхнего течения Иртыша, однако в тех местах обитали хотя и формально покорённые китайцами, но по-прежнему весьма воинственно настроенные джунгары, так что любые, в том числе торговые и научные, экспедиции, в данный район, как правило, заканчивались весьма печально для их участников.

Таким образом, в силу имевших место сложностей обоих западномонгольских маршрутов (как горного, так и степного) более перспективным оказался для русских купцов восточномонгольский торговый путь в Китай через Забайкалье до пограничных Кяхты и Маймачена. Торговля осуществлялась на данном маршруте по знаменитому Московско-Иркутскому тракту. До Маймачена из Центрального Китая тянулись бесконечные верблюжьи караваны с чаем, пряностями, фарфором, шёлком и прочими товарами. А из Кяхты всё вышеперечисленное богатство доставляли на уральские и приволжские ярмарки посредством гужевого транспорта сибирские купцы. Они же в обратном направлении везли в Поднебесную изделия российских и западноевропейских промыслов. Практически беспрерывные и очень прибыльные челночные операции дали дополнительный толчок к развитию многих населённых пунктов, располагавшихся по Московскому тракту и, в первую очередь, – Томску и Иркутску, главным "караван-сараям" русско-китайского торгового пути. Поэтому и стали, что называется, как на дрожжах, расти в этих двух сибирских городах причудливые по неповторимой красоте и непохожести один на другой, как правило, двух или трёхэтажные купеческие особняки с резными деревянными оберегами на своих фасадах. В Томске, однако, сходились оба (то есть целых два) русско-китайских торговых пути: юго-западный и юго-восточный – из Кош-Агача и Кяхты. В силу чего Томск оказался немного побогаче и покрупнее Иркутска, и поэтому, наверное, именно он получил исключительную привилегию – открыть у себя первый в Сибири университет. Хотя, по замечанию современников, в том числе и Г.Н. Потанина, иркутское купечество в тот период было намного культурнее томского и всегда славилось многочисленными меценатами (может быть, сыграло определённую роль просветительское влияние сосланных сюда декабристов). Томские же купцы слыли в Сибири за прижимистых прасолов, мало заботившихся об общественных нуждах. Так, именно в Иркутске на средства местных купцов в конце XIX века организовывал издательскую деятельность областник Н.М. Ядринцев, здесь же его дело в этом направлении, дело безвременно ушедшего из жизни друга, продолжал некоторое время и Г.Н. Потанин. И только уже в начале ХХ века Григорий Николаевич переехал в Томск, решив, видимо, что город на Томи – уже университетский к тому времени – более всего теперь подходит для штаб-квартиры набиравшего силу и выходившего на новый виток своего развития областнического движения Сибири.

Всего, как свидетельствуют некоторые источники, под покровительство России перешло в середине XVIII века 12 алтайских зайсанов (князьков) со своими племенами. При этом договаривающиеся стороны составили и подписали, как и полагается в таких случаях, договор, в соответствии с которым алтайским родам, во-первых, передавались в наследственное пользование те земли, на которых они на тот момент проживали, а во-вторых, им гарантировалось право беспрепятственно исполнять традиционные для них формы религиозного культа. Также, согласно «Положению об инородцах», принятому при Екатерине II, алтайцам высочайше даровалось право бесплатного пользования лесами в плане заготовки дров, кедрового ореха и другой дикой растительности, а также осуществления охотничьего промысла. В целом условия, так сказать, сожительства обозначились вполне приемлемые, и для алтай-кижи* наступили, казалось, золотые времена, но ненадолго, «не всё коту масленица», как говорится.

_______________

*Кижи в переводе с алтайского – люди, так местные аборигены предпочитали сами себя называть. Для более конкретного территориально-племенного обособления они использовали такие этнонимы, как катунь-кижи, чуя-кижи и т.п. Русские же колонисты чаще всего использовали обобщённое название – алтайские горные калмыки из-за их физического и бытового сходства с поволжскими калмыками. Впоследствии подтвердилось и этническое родство данных народов. Первым научно обосновал подобного рода предположение знакомый нам уже монах-востоковед Иакинф Бичурин (в миру – Никита Яковлевич Бичурин; годы жизни: 1777-1853). Находясь в составе русской миссии в Пекине, в то время как многие другие его коллеги в свободное от службы время шлялись по местным кабакам да борделям, Иакинф всё свободное время посвящал изучению китайских исторических летописей и трактатов, на основании которых он по возвращении на родину осуществил и опубликовал ряд исторических исследований, посвященных, в том числе, и кочевым народам Азии, впервые открыв для русской и европейской науки их великое прошлое.

Так, уже в конце XVIII века им запретили бесплатную порубку леса. В 1822 г. был утверждён разработанный М.М. Сперанским, в бытность его генерал-губернатором Сибири, «Устав об управлении инородцев». Согласно данному Положению, селившиеся до того времени родовыми дючинами и управлявшиеся своими выборными зайсанами (представителями родовой наследственной аристократии) алтайцы теперь принудительно прикреплялись к территориальным округам – волостям. Тем самым стала разрушаться складывавшаяся веками система их родового проживания, поскольку родовая принадлежность официально теперь больше уже не учитывалась при формировании округов, вдобавок к этому алтайцев начали насильственно склонять к оседлости в противовес их прежнему кочевому образу жизни.

И всё для того, чтобы легче было христианизировать инородцев. Через семь лет после учреждения системы Сперанского, в 1829 г., в Бийске основали Алтайскую духовную миссию, призванную заниматься активной религиозной пропагандой и крестить в православную веру язычников-шаманистов, коими алтайцы являлись почти поголовно*. Возглавил миссию архимандрит Макарий (Глухарёв). В 1861 г. её продолжил впоследствии митрополит Московский, а в то время двадцатипятилетний только что принявший монашеский постриг Макарий (Невский). Вслед за ними в начале уже XX века Алтайской духовной миссией руководил ещё один монах Макарий – Макарий (Павлов), епископ Бийский.

_______________

*Ещё в начале XVII века и восточные, и западные монголы приняли буддийскую религию в её тибетском, ламаистском, варианте в качестве государственной. Ламаизм был официальной религией Ойротского (Джунгарского) ханства, буддистами стали и откочевавшие в районы нижнего течения Волги ближайшие родственники алтайцев – калмыки. Каким образом алтай-кижи, находясь на перекрёстке мировых цивилизаций, сумели сохранить в неприкосновенности веру своих предков – шаманизм, до сих пор остаётся загадкой. Одна из немногих и вряд ли научная версия гласит о том, что алтайский народ – особо избранный свыше народ, извечно предрасположенный к уникальной обособленности, в том числе и к религиозной.

Михаил Яковлевич Глухарёв (1792-1847), отец Макарий, первый руководитель Алтайской духовной миссии, «апостол Алтая», как его называли, являлся одним из первых приверженцев экуменизма в русской православной церкви. А за такое вольнодумство в ту пору ему грозило как минимум пожизненное заточение в одном из северных монастырей. Однако кому-то в голову пришла мысль вместо этого направить ослушника в Горный Алтай*, приобщать к христианской вере местных инородцев. Владевший в силу академического духовного образования не только древними классическими языками, но и несколькими европейскими, отец Макарий сначала сам с лёгкостью выучил алтайский язык**, а потом стал требовать подобного радения и от своих подчинённых. Также он создал на основе латиницы и первый алтайский алфавит, после чего записал посредством него все четыре Евангелия, а также Деяния и Послания апостолов. Большое внимание в тот период было уделено не только религиозному, но и культурному (отчасти чуждо культурному, конечно) просвещению местных племён.

_______________

*Здесь, на Алтае, архимандрит Макарий, кстати, не успокоился и продолжал вольнодумствовать: в ночь на святую Пасху 1837 г. он, подобно основателю немецкого протестантизма Мартину Лютеру, начал работу над переводом Ветхого Завета с древнееврейского на классический русский, современный ему (то есть доступный многим) литературный язык. Причём надо заметить, что Лютер испытывал гораздо меньшие трудности: и переводил он на немецкий язык не с иврита, а с латыни, которую он, как и все школяры того времени, в совершенстве знал ещё со школьной скамьи, к тому же под рукой у него имелась богатейшая библиотека Фридриха Саксонского. Ничего такого в селе Улала (ныне Горно-Алтайск), куда перенёс вскоре свою резиденцию из Бийска отец Макарий, конечно, не было. В этом смысле архимандрита Макария можно, пожалуй, сравнить скорее со святым Иеронимом, который также переводил Ветхий Завет с подлинника, то есть с древнееврейского, но только на латынь. Да и то святой Иероним, по его собственному признанию, в силу невероятной сложности такого перевода несколько раз отчаивался и бросал его и в конечном итоге только невероятным усилием воли заставил себя закончить начатый грандиозный труд. Отец Макарий совершил не меньший подвиг и перевёл на русский язык не только Ветхий, но и Новый Завет. К сожалению, полный текст перевода увидел свет только после его смерти, в царствование Александра-II Освободителя.

**Официально – ойрот-калмыцкий язык, принадлежащий к монгольской группе тюркской языковой семьи, входящей в алтайскую макросемью евразийских языков. К тому же самому семейству языков Евразии, как утверждают лингвисты, принадлежим и мы – славяне-индоевропейцы с нашим русским. На этой идентичности, в том числе, основывают свою знаменитую теорию учёные-евразийцы, а теперь уже строят геополитические планы и политики-евразийцы.

Деятельность миссии в подобном же духе продолжил и Макарий Невский. Он попал на Алтай не за вольнодумство, как его предшественник, а просто потому, что не имел ни достаточно хорошего образования (ни тогда, ни позже ему так и не удалось окончить духовной академии), ни знатных родственников или могущественных покровителей, и потому, наверное, он был отправлен в алтайскую «Тмутаракань» просто по распределению или, как говорят в этой среде, – на послушание. Пойдя по стопам своего предшественника, молодой монах Макарий стал рассматривать миссионерскую деятельность на Алтае главным образом с просветительских позиций. По его инициативе и при личном участии создавалась уже алтайская азбука, переводились важнейшие христианские молитвы, а также составлялся служебник на алтайском языке. Без малого почти 30 лет отдал Макарий (Невский) миссионерскому делу на Алтае*. После него деятельность миссии

стала принимать в большей степени официально-государственный и русификаторский характер, и, как любили говаривать советские историки, деятельность эта являлась продолжением колониальной политики российского самодержавия.

_______________

*В 1891 г. отец Макарий, по протекции всесильного фаворита императора Александра III, главы придворной охранительной партии К.П. Побе-доносцева был назначен епископом (с 1908 г. архиепископом) Томским и Барнаульским. В революционном 1905 г. он оправдал возлагавшиеся на него надежды и явился одним из вдохновителей ставших известными на всю Россию томских погромов, которые устроили в городе представители русских националистических и религиозных организаций над участниками революционных собраний и демонстраций и которые привели к многочисленным жертвам. В те дни одногодок епископа Макария семидесятилетний Григорий Потанин, как истинный старец (правда, с интеллигентской тросточкой в руке) с развивающейся на морозном ветру длинной чалдонской бородой, частящим и неуверенным шагом пожилого человека, продираясь сквозь перевозбуждённые толпы людей, силой своего авторитета, как мог, убеждал противоборствующие стороны прекратить междоусобное кровопролитие. В 1912 г., также по протекции ещё одного всесильного фаворита, но только теперь – императора Николая II, и одновременно также главы придворной охранительной партии Г.Е. Рас-путина преподобный Макарий (Невский) получил назначение на кафедру митрополита Московского и Коломенского, то есть по сути стал вторым человеком в русской церковной иерархии того времени. Однако после убийства Распутина все его ставленники, в том числе и митрополит Макарий, были, как "старомонархические" архиереи, отправлены в отставку. Макарий получил пожизненный титул митрополита Алтая, а его прежнюю должность в Московской епархии занял архиепископ Алеутский и Североамериканский Тихон, будущий "революционный" Патриарх Московский и всея Руси.

Конечно же государственная машина изначально действовала более прагматично и оттого более грубо, чем Алтайская духовная миссия, которой ещё со времён Макария (Глухарёва) была свойственна, так скажем, некоторая просветительская деликатность. Но постепенно качество стало переходить в пресловутое для человеческого менталитета количество и в статистическую ложь. Инородцев начали заманивать в православие сначала освобождением (на три года) от налоговых податей, повинностей и рекрутчины (Положение Государственного Совета от 1826 г.), а потом и просто пачкой бесплатного табака и бутылкой «огненной воды». Так что многие алтайцы при попустительстве всё той же губительной статистической отчётности и оголтелого очковтирательства* приходили креститься по нескольку раз подряд, только бы получить в подарок табак и водку.

_______________

*К началу ХХ века в этих отчётах фигурировали цифры о 52 тысячах оседлых алтайцев обоего пола и о более 100 тысячах крещёных из всего 240 тысячного инородческого населения Горного Алтая. В то время как, по некоторым данным, алтайцев на тот момент всего было чуть более 100 тысяч...

Вследствие этого, по замечанию либерально настроенных исследователей (как прошлого, так и настоящего времени), туземцы Алтая вымирали целыми племенами (однако тоже – куда хватили), «заразившись общечеловеческими „ценностями“: христианством, сифилисом и водкой». В 1877 г. на освобождавшихся таким образом землях Горного Алтая разрешено было селиться русским колонистам, что конечно же приводило к дальнейшему вытеснению «инородцев» с их исконных территорий, вынуждало их уходить глубже в горы, в «неудобья», как тогда говорили. Оставшиеся чаще всего подвергались или полной ассимиляции, или насильственному «окультуриванию». В итоге получилось, как в известном советском кино про «полосатый рейс»: «Эй, там, на вахте, круто заложили!».

На любой вызов, согласно одной довольно известной научной теории, должен обязательно последовать незамедлительно и прямой ответ. А как же иначе... Примерно в то же самое время, о котором мы сейчас ведём наш рассказ, а именно в 1881 г., на другом конце Земли, в самой наидемократичнейшей из наидемократичнейших (пишу без кавычек, заметьте) стран мира – США, на территории штатов Южная Аризона и Нью-Мексико, поднял восстание против ненавистных янки последний великий герой туземной Америки, один из племенных вождей апачей (по другой версии – оглашенный духами предков – шаман) по имени Джеронимо. Это был ответ загнанных в резервации и принуждаемых к оседлому образу жизни бывших кочевников. С

небольшим отрядом воинов, в самые лучшие времена не превышавшим численности в 100 человек, Джеронимо в течение почти 30 лет наводил ужас не только на американских переселенцев, но и на регулярные части армии США.

Алтайцы пошли, что называется, другим путём и, что характерно, абсолютно невоинственным. Видимо, сказалось в той или иной

степени всё-таки влияние буддийской религии, проникавшей из соседней, исторически и этнически родственной, как мы выяснили, Монголии, причём достаточно обыденно: через Чуйский тракт, посредством странствующих ламаистских проповедников с "кладью". В Монголии таковых было с переизбытком; с трудом верится, но, по данным, например, на 1934 г., буддийские монахи в этой стране составляли 48% от всего мужского населения (вот воинство, так воинство – духовное, конечно, не менее великое, надо полагать, чем непобедимые в своё время орды Чингиз-хана). Проникновение странствующих проповедников в пределы Горного Алтая отмечалось ещё первыми миссионерами из Алтайской духовной миссии, но активизация их деятельности пришлась как раз на последнюю четверть XIX века, на тот именно период, когда на территории Горного Алтая уже в полном объёме развернулась российская колонизаторская политика*. Буддийские ламы, помимо религиозной пропаганды, занимались также и разного рода предсказаниями, а ещё – врачеванием, что вполне естественным образом повышало их авторитет в среде малограмотного населения, лишенного к тому же самой элементарной квалифицированной медицинской помощи.

_______________

*Далеко не самая отвратительная, конечно, по сравнению с подобного же рода мероприятиями других европейских держав; и, тем не менее: не поступай с другими так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой – самая древняя из всех древних мудростей, придуманная людьми задолго даже до Нагорной проповеди Иисуса Христа, утверждавшего, что именно "в этом закон и пророки" (Мф.7,12.).

Так вот одной из самых популярных тем у лам-провидцев в данный период стали рассказы о мифическом герое алтайского народного эпоса, основанного на вполне реальных исторических ассоциациях, по имени Ойрот-хан. Эти мифы связывались с так называемым золотым веком алтайской истории, когда теленгиты (ещё одно название алтайцев) вместе с другими западномонгольскими племенами составляли единое и мощное государство под названием Ойротское (Джунгарское) ханство. А в образе Ойрот-хана, в свою очередь, слились воедино все предания о славных героях-правителях некогда великой Ойротии.

Мифический образ легендарного хана имел много общего с былинным персонажем русских народных сказок, но одновременно и подлинно исторической личностью – князем Владимиром Красное Солнышко, тоже во многом являющимся собирательным образом. При Ойрот-хане, гласило предание, всем его подданным жилось сытно и праведно, они верили в своих (доморощенных) богов, придерживались собственных внутриплеменных традиций и общими усилиями побеждали злых недругов как внутри, так и за пределами своего микромира. Алтайский Ойрот-хан, последний потомок Чингиз-хана, согласно тому же преданию, не умер, он лишь удалился на некоторое время на восток (как у шиитов последний потомок Мухаммеда скрытый имам Али), и, когда настанет его время, он вернётся вместе с солнцем и вновь возродит великую Ойротию. В это искренне и испокон веков верили алтай-кижи, поэтому они с большой предрасположенностью восприняли пророчество монгольских лам о том, что вот уже совсем близко возвращение Ойрота и что наступит тот благочестивый день тогда, когда изменят внешний облик все три вершины горы Уч-Сумер (Белухи)* и когда в завершение данного ряда предзнаменований произойдёт солнечное затмение.