Текст книги "Добей в себе графомана! (СИ)"

Автор книги: Олег Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Если повествование от первого лица, то сам бог велит главному герою фонтанировать эмоциями. Однако он спокоен как танк, даже если висит связанный по рукам и ногам вниз головой над огненной бездной.

Начинающие авторы как бы застревают в растерянности между разными точками зрения, пытаются взять самое лучше от обоих, а на деле получается самое худшее. Часто они просто не знают, чему отдать предпочтение и для каких целей. А ведь каждая точка зрения это не только ограничения, а ещё и возможности.

Так «всезнающий автор» позволяет залезть в голову многим второстепенным персонажами и передать их чувства, эмоции, воспоминания. Это же гораздо более широкий эмоциональный охват событий. Точка зрения от первого лица отлично подходит, чтобы передать предвзятость главного героя, подробней рассказать о нём и о его жизни. Фокал позволяет ввести в ткань романа больше действующих лиц и описать события с разных сторон, с разных точек зрения.

Всезнающий автор.

На мой взгляд, точка зрения «всезнающего автора» лучше всего подходит для философских романов, в которых ищется смысл жизни или раскрываются самые глубинные причины любви и ненависти, порока и добродетели, ну и прочего в том же духе. Повествование, как правило, неторопливое, вдумчивое.

Главное достоинство «всезнающего автора» является его же главным недостатком. Возможность залезть в голову многим персонажам одновременно рассеивает внимание читателя. Невозможно глубоко и чувственно переживать сразу за десяток действующих лиц. Понять, простить, полюбить – да, но только не влезть в их шкуру и пережить их приключения.

Начинающие авторы часто неосознанно берутся за точку зрения «всезнающего автора». На неискушённый взгляд она самая простая, да и практические все русские классики, те самые, которых в школе проходят, широко использовали её. Только простота эта обманчивая.

На слишком большом поле возможностей слишком легко понаделать глупостей. Мало залезть в голову каждому персонажу и вывернуть его душу наизнанку. Гораздо важнее соблюсти баланс, выбрать тех, кто заслуживает более пристального внимания, более подробного описания, а кто лишь мимолётного упоминания. Велик соблазн углубиться в переживания третьестепенного персонажа, особенно если над головой зависла муза, а мысли сами ложатся на бумагу вереницей слов и образов. Написанное в порыве вдохновения так жалко выбрасывать.

Неторопливое и вдумчивое повествование не позволит написать хороший динамичный боевик, когда думать некогда, когда дорога каждая секунда. Читатель банально не выдержит, если сразу несколько персонажей начнут бурно фонтанировать эмоциями, да ещё разной направленности.

Яркий пример «Война и мир» Льва Толстого. В романе много батальных сцен, как ни как, произведение описывает эпоху наполеоновских войн начала девятнадцатого века. Однако назвать «Войну и мир» боевиком или триллером у меня лично язык не поворачивается.

Точка зрения от первого лица.

Вторая наиболее любимая точка зрения начинающих авторов. Очень часто с её помощью новички выкладывают на бумагу личные фантазии на тему «если бы я был крутым». Подобный подход существенно облегчает как моделирование сюжета, так и создание художественного текста.

Точка зрения от первого лица позволяет описывать яркие эмоции и глубокие переживания. Очень хорошо передаёт динамику, в мировой литературе полно боевиков и триллеров, которые написаны от первого лица. Однако она же накладывает серьёзное ограничение: повествование только от лица главного героя. Все без исключения события только его глазами, только через его призму восприятия.

Если главный герой чего-то не знает или не замечает, то этого никогда не узнаёт и не заметит читатель. Зато можно смело добавлять предвзятости от лица главного героя, особенно если его взгляды на жизнь существенно отличаются от общепринятых.

Повествование от первого лица так или иначе подразумевает рассказ очевидца. «Было время, был я молод». Читатель как бы слушает рассказчика, что уже подразумевает счастливую концовку, иначе некому было бы рассказывать. Соответственно печальные концовки, когда главный герой благополучно погибает, смотрятся не очень логично, хотя и в этом случае могут быть варианты.

Лучше всего точка зрения от первого лица подходит для пересказа реальных событий, которые довелось пережить автору лично. Это, можно сказать, идеальный вариант.

Чаще всего от первого лица пишут повести. Признаться, не могу припомнить ни одного романа, где несколько главных героев перебивая друг друга рассказывали бы о своей жизни, да ещё в связке друг с другом. Конечно, можно рискнуть, поэкспериментировать, только я лично подобными делами предпочитаю не заниматься.

В целом точку зрения от первого лица можно назвать промежуточной. Технически она не самая сложная, почему к ней и тяготеют начинающие авторы, но и не самая эффективная.

Точка зрения от третьего лица и фокальный персонаж.

Между фокальным персонажем и точкой зрения от третьего лица много общего, иногда их даже путают. Далеко не каждый читатель с ходу определит, где повествование от третьего лица, а где по правилам фокального персонажа.

Лично я считаю, что браться за точку зрения от третьего лица не имеет смысла. Грубо говоря, она является упрощённой версией фокального персонажа. Если на то пошло, то лучше сразу браться за фокал.

Точка зрения от третьего лица и фокальный персонаж являются наиболее универсальными. С их помощью можно написать как философский трактат, историю любви, так и убойный боевик с погонями и драками. Они же лучше всего подходят для создания романов со множеством сюжетных линий и самых головоломных детективов. Не говоря уже о повестях и рассказах.

В современной мировой литературе доминирует фокальный персонаж как самая эффективная точка зрения. В современной русскоязычной литературе пока ещё лидирует точка зрения от третьего лица. Впрочем, не исключено, что ситуация изменится.

Технически фокальный персонаж самый сложный, у него больше всего ограничений. Однако именно по этой причине я настойчиво рекомендую начинать именно с него. Ограничения не сколько ограничивают начинающего автора, больше направляют его, берегут от глупых ошибок и формируют взгляд на мир глазами главного героя. После перейти на «всезнающего автора», точку зрения от первого или третьего лица гораздо проще.

Заключение.

Сами по себе точки зрения не более, чем инструменты. Ни одна из них не является ни лучше, ни хуже любой другой. Конечный результат, качество художественного произведения, в первую очередь зависит от автора, от его мастерства, таланта и опыта.

Выбор точки зрения во многом зависит от личных предпочтений автора. Верно. Однако иметь в арсенале четыре разных инструмента вместо одного гораздо приятней. Возможностей больше.

С уважением.

Как перевести образы в слова.

Вступление.

Как я уже указал в статье «Типы писателей», авторов можно разделить на текстовиков и сюжетников.

У текстовиков проблем с текстом, как правило, нет. Так один мой знакомый ярко выраженный писатель-текстовик свою первую книгу написал без особых проблем. Точнее, проблемы у него были, но с сюжетом, а вот с текстом совершенно никаких. Несколько позже «Альфа-книга» взяла его книгу и выпустила тиражом в несколько тысяч экземпляров.

У писателей-сюжетников проблемы с текстом есть, да ещё какие. По себе знаю. Сидишь, бывало, перед монитором компьютера. В голове чёткая, как на фотографии, картина: вот комната во всех деталях и подробностях, вот главный герой во всех деталях и подробностях. Прекрасно представляешь, что он должен сделать, сказать, взять, выйти, войти и далее по сюжету.

Иначе говоря, в сознании смоделирован совершенно чёткий образ, а вот выразить его словами, перевести на бумагу, упорно не получается. Возникает такое впечатление, будто давишь на полный тюбик зубной пасты, давишь, давишь изо всех сил, а выдавить хотя бы капельку белой пасты не получается. Вместо стройных предложений выходит вымученный бред, который самому читать противно.

В этой статье я приведу несколько практических советов начинающим писателям-сюжетникам. В своё время мне самому пришлось пройти через этот кошмар. Найти подобное руководство в книгах по литературному творчеству крайне проблематично. Практически все они написаны знаменитыми и признанными писателями-текстовиками, у которых, как правило, столь кошмарных проблем с текстом не было.

О взлёте и падении качества текста.

Но прежде, чем переходить к разбору и советам, очень важное предупреждение.

Если вы решили заняться литературным творчеством, то вряд ли сперва основательно изучили литературное ремесло, трёхчастную структуру сюжета, архетипы главных героев, компоненты интриги и конфликта, мотивацию поведения и четыре базовых сюжета. Нет, конечно же. Быстрей всего однажды утром или днём, на работе или дома, вы взяли блокнот с ручкой, либо загрузили на своём компьютере Word, и начали писать. Начали, не имея ни малейшего представления о литературном ремесле и не располагая ни малейшими теоретическими знаниями. И… Получилось. У вас получилось. Что-то там, вроде как, для первого раза, в принципе, очень даже неплохо, получилось.

На вас тут же накатило вдохновение. После первого рассказа вы тут же схватились за второй или сразу приступили к реализации давно задуманного романа, а то и серии из десяти книг и двух трилогий. И кто сказал, что писать сложно?

А потом произошло страшное – качество текста вдруг, ни с того ни с чего, начало падать. Вы стараетесь изо всех сил. Пишите, пишите, а получается всё хуже и хуже.

Знакомая картина? Хорошо, если с вами было не так. А вот мне пришлось через это пройти. Как выяснилось позже, намного позже, ничего страшного не было, вполне закономерное явление.

Ларчик открывается просто. Пока у вас нет ни знаний, ни опыта, вы пишете на чистой интуиции. Благо читать вы умеете и в самых общих чертах представляете, что такое сюжет и художественный образ. Ну а правилами орфографии и пунктуации ещё в школе мучили.

А потом у вас, вместе с первыми страницами и рассказами, появляются опыт и знания. Но их ещё мало, вы ещё не можете целиком и полностью положиться на них, а интуиция работает всё хуже и хуже. Вот по этой причине и падает качество текста. Но это пройдёт. Настанет момент, когда интуиция окончательно покинет вас, зато знания и опыт окрепнут до такой степени, что качество ваших текстов, может быть медленно и неуверенно, но вновь начнёт повышаться. Ещё через какое-то время оно вернётся на первоначальный уровень. Ну а дальше, до каких вершин доберётся ваше мастерство, зависит исключительно от вас, от вашей настойчивости и терпения.

Как долго вам падать и как долго вновь подниматься до прежнего уровня зависит только от вас. Рискну предположить: писатели-сюжетники проваливаются почти сразу. Для писателей-текстовиков проблема падения качества текста не так актуальна. Повезло, одним словом.

Так я, в своё время, провалился уже на третьем рассказе. А вот мой знакомый текстовик успел написать роман, который позже был даже напечатан издательством «Альфа-книга». Но и у него всё равно начались проблемы с качеством текста, когда он взялся за вторую книгу.

Вот теперь, после важного предупреждения, можно продолжить статью.

«Без тормозов», или первый прорыв.

У китайцев есть очень мудрая пословица: «Одна картина стоит ста тысяч слов». Трудно не согласиться. При желании на словесное описание самой обычной, самой банальной фотографии из семейного альбома можно потратить толстую общую тетрадь в клеточку. Любая картинка, любое изображение несёт массу подробностей. А если к ним ещё добавить пояснения, предысторию, отразить личное отношение, то понадобится ещё с десяток толстых общих тетрадей в клеточку.

Вот она самая первая, самая главная причина, почему начинающий автор-сюжетник не может перевести образ в художественный текст – слишком, слишком, слишком много подробностей. Пальцы сами тянутся описать, во что одет главный герой, какого фасона пиджак, цвет галстука и почему носки в дырках. А ещё выражение лица, внутреннее состояние и ноющий фингал под глазом. А там, для кучи, и комната, и улица за окном, погода и толстый упитанный кот, который только что спёр со стола котлету. Начинающий сюжетник пытается, пытается, пытается выложить всё это великолепие на бумагу, а в итоге получается полный бред.

Знакомо? Мне даже очень.

Что и как описывать, какие подробности оставлять, а какие выбрасывать без малейшего сожаления, расскажу чуть ниже. Сейчас опишу самое первое упражнение, которое поможет вам свершить первый прорыв и научит выдавать худо-бедно связанный художественный текст.

Не помню оригинального названия, но я лично назвал его «Без тормозов». Главная задача – научиться писать легко и быстро. Для этого просто сядьте поудобней, откройте тетрадь или загрузите Word и начните писать/печатать. Но! Пишите максимально быстро, как только сможете. Заткните рот своему внутреннему критику и на время увольте своего внутреннего редактора. Качество текста – не важно, сюжет – не важно, орфография – да чёрт с ней! Главное выложить максимально возможное количество знаков за минимально возможное количество времени. Пишите о чём хотите. Хоть о том, как с утра шли на работу и спросонья наступили на вчерашний обед бездомной собачки; о визите к стоматологу, который вырвал вам не тот зуб; о торговом центре, о собственном дворе, о соседе или соседке по лестничной площадке. Не важно как, не важно о чём, положитесь на свою интуицию, и помните – скорость, скорость и ещё раз скорость.

Господи! Сколько лет прошло, а до сих пор приятно и грустно вспоминать. Когда я в первый раз «снял тормоза», то… не смог сделать ни шагу. В голове мощным торнадо закрутился ворох образов. Что брать? За что хвататься? Но… Процесс пошёл. Медленно, со скрипом, зато с ускорением.

Как жаль, что те тексты я давно стёр. Та-а-акой бред получился! Вроде и трезвый был, в здравом уме и твёрдой памяти. Но если кто-нибудь одним глазком взглянул на мою писанину, то непременно вызвал бы неотложную психическую помощь.

Зато случилось самое главное: спустя несколько занятий меня будто прорвало! Наконец-то у меня появились самые первые, самые вымученные, самые тяжёлые навыки лёгкого письма. Пусть ещё на интуитивном уровне, но я всё же начал потихоньку понимать, какие подробности самые важные, а какие можно смело выбросить. На большой скорости, когда бумага под шариковой ручкой начинает дымить, из огромного потока образов успеваешь выхватить только самое главное, самое яркое и самое необычное.

Если у вас никак не лезет художественный текст, попробуйте «снять тормоза». Вдруг получится.

Иллюзия взаимопонимания.

О нападении инопланетян.

В пособиях по литературному творчеству очень любят приводит историю о радиопостановке по мотивам романа Герберта Уэльса «Война миров». Пожалуй, я тоже расскажу о ней. Уж очень история поучительная.

До эпохи телевиденья самым популярным средством массовой информации было радио. Особым успехом пользовались ныне почти забытые радиопостановки. Грубо говоря, театральные представления со множеством актёров и спецэффектами, только без визуальной картинки, разумеется.

В 30-ых годах прошлого века в США выпустили в эфир радиопостановку по мотивам книги Герберта Уэльса «Война миров». Только действие перенесли в современность, будто журналист в прямом эфире рассказывает о нападении инопланетян на Нью-Йорк.

Радиослушателей честно предупредили: это радиопостановка, пьеса, по мотивам. В перерывах на рекламу предупреждения звучали ещё и ещё раз. Не помогло – в стране началась паника. Не смотря ни на что люди поверили, будто на Нью-Йорк и в самом деле напали инопланетяне. В одном маленьком городке некий клерк убежал с работы, снял в банке все деньги, накупил продуктов и умчался на автомобиле в лес, прятаться. При этом он бросил на произвол судьбы жену и дочь.

Для сравнения, несколько позже в тех же США уже телевизионщики попытались провернуть тот же трюк. На этот раз телезрители якобы в прямом эфире наблюдали за высадкой инопланетян в Центральном парке на Манхэтоне. Но! Повторить «успех» 30-ых телевиденью не удалось.

Так почему же миллионы людей поверили радио и только посмеялись над телепередачей? Разгадка кроется в иллюзии взаимопонимания.

Иллюзия взаимопонимания.

Что такое язык, речь, разговор, слова? Если разобраться – ничего, пустое место, иллюзия. Худо-бедно ещё можно понять вещественные существительные. Можно показать пальцем на «стол», присесть на «стул» и закусить «яблоком». Но… что значит «стол»? Какой он? Деревянный, кухонный, или металлический на тонких ножках? А почему широкая доска на двух красных кирпичах то же может быть «стол»? У себя на даче мы с супругой отлично проводит время поедая свежезажаренные шашлыки на «столе» из перевёрнутого старого мангала.

С абстрактными существительными полный завал. Нет таких вещей как «свобода», «власть», «сила». Если попросить пятерых самых талантливых скульпторов слепить из глины «власть», то они создадут пять совершенно разных скульптур.

Не легче с прилагательными. «Синий», «красный», «пурпурный» и «серо-буро-малиновый» ещё можно изобразить на бумаге. А как быть с «верным», «наивысшим», «любимым» и «открытым»? Почему одна и та же женщина в глазах одного мужчины «красивая», а в глазах другого «уродина»?

Та же неразберих с прочими определениями. Что значит «огромный» и «маленький»? Почему слон в сравнении с мышкой «огромный», а в сравнении с Эйфелевой башней «маленький»?

С глаголами завал полнейший. «Идти», «летать», «плыть» и «есть» в чистом виде не изобразить ни на бумаге, ни воплотить в глине. Нет в природе физических вещей с такими названиями. Нет! Это мы, люди, человеки, их придумали.

Если со словами, с базовыми кирпичиками любого языка, такой бардак, то как же мы понимаем друг друга? А никак! Мы всё дружно думаем, совершенно искренне заблуждаемся, что понимаем друг друга. Возникает взаимная иллюзия взаимного понимания. Если вы расскажете приятелю, как вчера в ночном клубе встретили «классную чувиху», то он представит себе свою собственную «классную чувиху», причём совсем не ту, о которой вы только что рассказали.

Вот почему простые американцы поверили радиопостановке и запаниковали. Когда журналист завопил, что видит «ужасного монстра», каждый радиослушатель тут же представил своего собственного «ужасного монстра» согласно своим собственным представлениям об «ужасных монстрах» и наложил в штаны от страха.

Когда же «ужасного монстра» показали по телевизору, то кто-то действительно испугался, кто-то разочарованно хмыкнул, а кто-то рассмеялся от столь нелепого зрелища. На экране телевизора зрители увидели «ужасного монстра» в представлении главного режиссёра шоу и только его.

Я пустился в столь долгое объяснение сущности иллюзии взаимопонимания ради одной единственной мысли: не пытайтесь навязать читателю своё собственное представление об «ужасных монстрах». Он всё равно вас не поймёт. Точнее, поймёт, но по-своему, совсем не так, как хотелось бы вам.

Разводить долгие и нудные описания не имеет смысла по определению. Чем больше подробностей, чем более детально вы пытаетесь описать своих «ужасных монстров», тем быстрее читатель захлопнет вашу книгу и обзовёт вас графоманом. Проще, быстрее и надёжней создать несколько точек опоры для воображения читателя, задать общее направление, показать несколько наиболее ярких черт и обрисовать эмоциональное состояние. И без вашей навязчивой помощи читатель поймёт, что речь идёт о красивой соседке по лестничной площадке, а не о противном толстяке из дома напротив; что офицер полиции приехал на легковой машине со включенными мигалками, а не примчался на взмыленном гнедом жеребце и так далее.

Но! Не нужно впадать в другую крайность. Читатель должен, имеет право, получить минимальное представление и о красивой соседке и об офицере полиции. Иначе он их банально перепутает.

Не следует забывать о заднем плане. Ни одно действие не разворачивается в пустоте или на белом фоне. Читателю нужно подсказать, что ваш главный герой пробирается не где-то там в белой абстракции, а ночью через запущенный сад позади старого заброшенного дома; или же он мчится на новенькой машине на огромной скорости по прямой, словно стрела, автостраде, по бокам которой мелькают засыпанные снегом деревья. Но о заднем плане я расскажу в другой статье.

Ну а как же всё таки описывать?

То, что я написал выше, теория. А теория без практики, что нуль без палочки – ничего. Вопрос: а как же всё таки описывать конкретных персонажей и места действий? Вот теперь дошла очередь и до практических рекомендаций.

В описании персонажей и мест действия нужно придерживаться нескольких очень важных закономерностей.

Через эмоции.

Любое художественное произведение в первую очередь обращается к эмоциям читателя. Даже в детективе вы не найдёте описания главного героя как в полицейском досье: пол – женский, рост – 178 сантиметров, вес – 67 килограмм, глаза – карие, левого не хватает. Всегда и везде, в любой художественной книге, описания персонажей и мест действия передаются только через эмоциональную призму персонажа, через так называемую точку зрения.

Какие именно бывают точки зрения, в каком лице и что такое фокальный персонаж, прекрасно описано в статье Фрези Грант «Фокализация. Фокальный персонаж». А сейчас важно понять главное: художественное повествование обязательно должно иметь точку зрения, некого персонажа, не обязательно главного героя, чьим глазами читатель смотрит на происходящее. Автор, авторский текст, «голос за кадром», как правило, сохраняет нейтральную позицию.

Пример: на автобусной остановке стоит солидный мужчина пятидесяти лет в хорошем костюме-тройке. Как его увидят и опишут разные персонажи?

Случайный прохожий, эмоциональная позиция нейтральная: «Солидный мужчина пятидесяти лет в хорошем костюме-тройке».

Подчинённый, обиженный зело: «Опять этот старый козёл нацепил свой дорогущий пиджак и попёрся на автобусную остановку. На своем «Гранд-Чароке» не ездит, жмот. Бензин экономит».

Жена, ревнивая, случайно заметила мужа на остановке: «И куда это он собрался? Почему машину не взял? Почему побрился, причесался и одел самый лучший, самый дорогой костюм? Даже ботинки почистить не забыл. Подозрительно».

Солидный мужчина на остановке один и тот же, ситуация одна и та же, а три точки зрения трёх разных людей совершенно разные.

От крупных деталей к мелким. Плюс несколько ярких подробностей.

Воображение читателя создаёт образ происходящего точно так же, как художник рисует картину. Сперва наиболее крупные детали: «дом», «легковой автомобиль», «космический корабль». Одного, двух слов ещё мало, чтобы появился образ, но читатель уже знает, в каком направлении двигаться. Значит нужно добавить несколько уточняющих подробностей:

«Старый двухэтажный дом с железной крышей и покосившимся крыльцом».

«Вазовская девятка вишнёвого цвета с тонированными стёклами».

«Новенький, только что со стапеля, космический штурмовик с плавными обводами корпуса и выступающими из-под коротеньких крыльев хищными боеголовками ракет».

Вот, уже лучше. На основе таких описаний воображение читателя создаст вполне завершённый образ. Но этого мало. Несколько наиболее ярких подробностей не только добавят новые детали, а создадут эффект правдоподобности:

«Старый двухэтажный дом с железной крышей и покосившимся крыльцом. Левое окно разбито, а железный флюгер возле кирпичной трубы жалобно поскрипывает на ветру».

«Вазовская девятка вишнёвого цвета с тонированными стеклами. На левом заднем крыле плохо заделанная вмятина. Под зеркалом заднего вида висят большие игральные кубики».

«Новенький, только что со стапеля, космический штурмовик с плавными обводами корпуса и выступающими из-под коротеньких крыльев хищными боеголовками ракет. Под кабиной пилота чья-то умелая рука нарисовала голову тигра с распахнутой пастью».

Совсем другое дело! «Старый двухэтажный дом с железной крышей и покосившимся крыльцом» может быть и на рисунке. А вот «разбитое окно» и «поскрипывающий на ветру флюгер» заставят читателя думать, будто этот дом существует где-то на самом деле. Ни в коем случае не пренебрегайте яркими и наиболее выразительными подробностями.

Порядок описания должен быть именно таким. Для сравнения попробуйте перевернуть его и посмотрите, что получится:

«На ветру жалобно скрипит железный флюгер возле кирпичной трубы. Левое окно разбито. Покосившееся крыльцо и железная крыша на старом двухэтажном доме».

«Большие игральные кубики висят под зеркалом заднего вида. Плохо заделанная вмятина на левом заднем крыле. Тонированные стёкла и вишнёвый цвет на вазовской девятке».

«Голова тигра с распахнутой пастью нарисована чей-то умелой рукой под кабиной пилота. Ракеты с хищными боеголовками выступают из-под крыльев короткого размера на с плавными обводами новеньком, только что со стапеля, космическом штурмовике».

Бред, не правда ли? Если в первом случае воображение читателя создаёт цельный образ, то во втором перед внутренним взором возникает несколько плохо связанных между собой образов. Ставить телегу впереди лошади глупо, не допускайте подобных ошибок.

Незнакомое и очень хорошо знакомое, подробно и кратко.

Вам приходилось бывать в Эрмитаже? Сколько минут вы рассматривали Малахитовую гостиную? А сколько любовались картиной Леонарда да Винчи «Мадонна с младенцем» или пялились на часы «Павлин», особенно если механическая птица с музыкой и пением распускала перья?

А теперь вспомните, сколько времени каждый день вы тратите на разглядывание собственной комнаты, ванны или кухонного стола? Как долго вы любуетесь фотографией мамы над вашим рабочим столом? И вообще, часто ли смотрите на неё? Вызывает ли у вас жгучий интерес микроволновка, когда по утру с гудением и шипением она разогревает вам завтрак?

Надеюсь, вы уловили суть. А теперь вопрос: а почему такая разница? Ответ прост.

Если вы не житель Санкт-Петербурге, то вряд ли бываете в Эрмитаже каждый день. Ну а если вы попали в этот великолепный музей первый раз, оказались в окружении столько всего красивого и необычного, то вполне естественно вы будете с восторгом пялиться по сторонам и заходить за красные ограждения. А в своей комнате вы бываете каждый день, где вам знакома каждая деталь, каждый ободранный котом угол и каждая складка на ковре. Как бы горячо вы не любили свою маму, но на её фотографию смотрите только тогда, когда вспоминаете о её чудесных пирожках или, не приведи господь, должны ей денег.

Аналогия с художественным текстом самая что ни на есть прямая. Если главный герой видит что-то в первый раз, тем более если это что-то необычное, забавное, опасное, противное ну или одела глупое платье, то и разглядывать его он будет долго, тщательно и внимательно. А если речь о чём-то хорошо знакомом, обычном, привычном, то ваш главный герой бросит на него мимолётный взгляд, отметит факт существования и всё. В первом случае чтобы передать эмоции и переживания главного героя вам потребуется куча слов и не меньше двух страниц. Во втором хватит уточняющей фразы.

Для большей наглядности пример. Два персонажа: крестьянин из глухой деревни, где до сих пор не отменили крепостное право, и реальный пацан из мегаполиса. Крестьянин возвращается вечером после работы в поле в родную избу, реальный пацан катит в любимый ночную клуб потусоваться. Что каждый из них увидит?

Крестьянин: «Наконец из-за пригорка показался родной дом. Из трубы вьётся дымок, значит Марьяна (жена) уже затопила печь. Из-под ворот выскочил Бобик, радостно залаял и завилял хвостом. Левая створка ворот раскрылась тихо и плавно, а вот правая пронзительно заскрипела. Не забыть бы смазать».

Реальный пацан: «Подкатил к ночную клубу. Оба! Иллюминацию уже врубили. На крыльце у входа, недалеко от мордастых охранников, собралась наша туса. Наташка, во коза, нацепила чудной прикид, мохнатая юбка едва прикрывает зад. Почти десятка, скоро пускать начнут».

А теперь поменяем крестьянина и реального пацана местами.

Крестьянин: «На противоположном конце улице сверкает цветными огнями чудной, странный дом. То ли полукруглый, то ли квадратный, то ли надкушенный. Высоко над каменным крыльцом мигают огромные буквы на иностранном языке. Это, сосед Фёдор сказывал, название будет. Перед огромными прозрачными дверями переминаются с ноги на ногу два упитанных амбала с наглыми мордами в чёрных пиджаках и брюках. Рядом с ними шумит большая толпа чудно разодетых парней и девок. Ещё никогда не доводилось видеть столько волосатых парней, бритых девок, кожаных одежд, размалеванных лиц и голых ляжек».

Реальный пацан: «Из-за бугра показалась отстойная деревенская хата за ограждением из заострённых досок. Банальная коробка из толстых брёвен. Крыша у хибары обита железными листами, хотя солома была бы прикольней. Кирпичная труба из облезлых кирпичей изрыгает белый дым. Из-под ворот выскочил мохнатый блохоносец неизвестной породы. Местный пахарь в прикиде позапрошлого века широко раскрыл скрипучие ворота».

Как говорится, почувствуйте разницу. Во втором описании гораздо больше и эмоций, и впечатлений и собственных суждений. Заодно обратите внимание, что в первом случае и крестьянин и реальный пацан оба заметили некоторые изменения в привычном облике деревенского дома или ночного клуба. Так крестьянин отметил, что из трубы идет дым, значит его жена уже затопила печь. Реальный пацан заметил на старой знакомой Наташке новый прикид.

Когда и вы будете описывать персонажа или места действия, спросите сами себя: а как хорошо персонаж, с точки зрения которого идёт повествование, знает другого персонажа или место действия? Будет одинаково глупо в деталях описывать комнату, где главный герой живёт последние двадцать лет, так и пройти мимо циркового представления зелёных человечков с Альфа Центавра, которые прилетели на Землю с гастролями на глуаконовом звездоправе.

По ранжиру, весу и жиру.

Опытный читатель может с ходу угадать главного героя или другого важного персонажа. Да и трудно не обратить внимание на главного героя, если автор потратил на его описание две с половиной страницы. И вы поступайте так же.

Ни в одном законодательстве мира не прописаны жёсткие ограничения на объём романа, повести или рассказа. Считается, что произведение до одного авторского листа рассказ. Средний объём принимаемых издательствами рукописей равен 15 авторским листам. Казалось бы, 600 тысяч символов с пробелами это очень и очень много. Но на деле это не так.