Текст книги "Сталин и Черчилль"

Автор книги: Олег Ржешевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

И, конечно, запомнился праздничный ужин после отъезда делегаций. Он был устроен для нас, немногочисленных сотрудников, которые помогали работе конференции. На столе было все или почти все, что предлагалось делегациям. Время было голодное, и это уже был подарок, особенно ценный своим вниманием. Передо мной поставили красное шампанское и черную икру. Я подумала, что это мне как единственной женщине в нашей «команде», но ошиблась. Офицер охраны, полушутя, полусерьезно, объяснил: «Это вам за то, что не сбили с ног главу советской делегации».

Если говорить о главном, что сохранилось в мыслях – это твердое убеждение: поживи Рузвельт еще несколько лет, и крайностей «холодной войны» удалось бы избежать»».

Глава пятая

Москва. 9-18 октября 1944 года.

 «Процентное соглашение» и польский тупик

Осень 1944 г. была насыщена бурными событиями. Близился разгром Германии и ее союзников. Обстановка на фронтах вооруженной борьбы кардинальным образом изменилась по сравнению с той, что сопутствовала первому визиту Черчилля в Москву в 1942 г. Линия советско-германского фронта, где действовало около 7 дивизий вермахта, все дальше продвигалась к границам третьего рейха. С января 1944 г. Красная Армия перешла к наступательным действиям на широком фронте, которым вермахт противопоставил жесткую стратегическую оборону. Главным результатом этого противоборства явилось крушение оборонительной стратегии противника на советско-германском фронте. В январе – мае 1944 г. войска вермахта были разгромлены на трех важнейших направлениях – под Ленинградом и Новгородом, на Правобережной Украине и в Крыму. Советские войска вступили в Белоруссию, Молдавию и Эстонию, вышли к границе с Польшей и Чехословакией, перенесли боевые действия на территорию Румынии. Наступая на фронте до 450 км, Красная Армия разгромила более 170 дивизий противника. Его потери были настолько велики, что пришлось дополнительно перебросить на фронт свыше 40 дивизий из Германии и других стран Западной Европы. Советское командование прочно владело стратегической инициативой. Наступление советских армий вынуждало немецкое командование перебрасывать свои дивизии с Запада на Восток. Но на западе все более нарастала угроза высадки на континенте англо-американских войск. «Пожалуй, за всю войну еще не было большей опасности оголить в угоду обороны на Восточном фронте все прочие театры военных действий, чем та опасность, которая нависла в данный период», – отмечалось в военном дневнике штаба верховного командования вермахта весной 1944 г.

Среди событий первых месяцев 1944 г. на советско-германском фронте особое значение имела полная ликвидация в конце января 1944 г. блокады Ленинграда, в результате первой из крупных операций 1944 г., которые ранее называли «десятью сталинскими ударами». Уцелевшие дивизии немецкой группы армий «Север» были отброшены от Ленинграда на 70—100 км. Ценой упорной обороны города, которая унесла жизни около 800 тыс. мирных жителей и продолжалась 900 дней, путь к центру России германским войскам был с севера закрыт. Подвиг ленинградцев вдохновлял всю армию и страну и заслужил глубокую признательность государств антигитлеровской коалиции. У. Черчилль, выступая 26 марта 1944 г. с речью по радио, говорил, что «английский и американский народы полны искреннего восхищения по поводу военных триумфов русского народа. Я неоднократно воздавал должное его великолепным деяниям и сейчас должен сказать вам, что продвижение их армий представляет собой величайшую причину краха Гитлера».

* * *

Крупных успехов летом 1944 г. достигли англо-американские союзники. Наиболее значительным из них стало открытие второго фронта высадка 6 июня 1944 г. союзных войск на севере Франции в Нормандии (операция «Оверлорд») и их последующее наступление в Западной Европе. Решение о проведении операции «Оверлорд» после двухлетних дискуссий и настойчивых усилий Советского правительства было принято на Тегеранской конференции руководителей трех союзных держав антигитлеровской коалиции Ф. Д. Рузвельта, И. В. Сталина и У. Черчилля (28 ноября – 1 декабря 1943 г.) В документах конференции указывалось, что операция «будет предпринята в течение мая 1944 г. вместе с операцией против Южной Франции». Конференция приняла также к сведению заявление И. В. Сталина, что советские войска «предпримут наступление примерно в это же время с целью предотвратить переброску германских сил с Восточного на Западный фронт».

На рассвете 6 июня армада из 5 тыс. судов с десантом практически без потерь пересекла Ла-Манш. Преодолев ожесточенное сопротивление врага (особенно на участке Омаха), армии союзников под командованием американского генерала Д. Эйзенхауэра к 25 июля расширили и укрепили плацдарм высадки до 100 км по фронту и 50 км в глубину.

Три важнейших фактора способствовали такому развитию событий. Во-первых, многократное превосходство в силах западных союзников (по авиации в 60 раз) и сосредоточение большинства немецких дивизий на советско-германском фронте (235 из 300). Во-вторых, наличие сил и времени для всесторонней подготовки операции, удачный выбор района высадки главных сил десанта в Нормандии, а не в районе Па-де-Кале, наиболее узком участке пролива Ла-Манш, где находились ударные силы немецкой обороны побережья и некоторые укрепления недостроенного «Атлантического вала». Полной неожиданностью для противника явился воздушный десант союзников (3 дивизии), предшествовавший морскому десанту, что во многом обеспечило успешную его высадку. В-третьих, координация операции «Оверлорд» с наступлением Красной Армии на советско-германском фронте, согласованная на Тегеранской конференции. Немаловажное значение имела поддержка союзных войск вооруженными силами французского движения Сопротивления.

6 июня 1944 г. Черчилль и Сталин обменялись телеграммами. Черчилль писал Сталину: «Все началось хорошо. Мины, препятствия и береговые батареи в значительной степени преодолены. Воздушные десанты были весьма успешными и были предприняты в крупном масштабе. Высадка пехоты развертывается быстро, и большое количество танков и самоходных орудий уже на берегу. Виды на погоду сносные, с тенденцией к улучшению».

Сталин, который за день до этого поздравлял Черчилля «с большой победой союзных англо-американских войск – взятием Рима», направил ответ: «Ваше сообщение об успехах начала операции «Оверлорд» получил. Оно радует всех нас и обнадеживает относительно дальнейших успехов. Летнее наступление советских войск, организованное согласно уговору на Тегеранской конференции, начнется в середине июня на одном из важных участков фронта. Общее наступление советских войск будет развертываться этапами путем последовательного ввода армий в наступательной операции. В конце июня и в течение июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск. Обязуюсь своевременно информировать Вас о ходе наступательных операций».

Через 30 лет в «Энциклопедии Американа» будет сказано, что «русские косвенно помогли Гитлеру тем, что никак не продемонстрировали своих намерений облегчить высадку союзников». Это, конечно, далеко не так и рассчитано на неосведомленного читателя. 10 июня 1944 г. через четыре дня после начала высадки союзников в Нормандии развернули наступление войска Ленинградского и Карельского фронтов (командующие генералы армии Л. А. Говоров и К. А. Мерецков). 23 июня началось советское наступление в Белоруссии – одно из крупнейших во Второй мировой войне (операция «Багратион»), в ходе которого была разгромлена немецкая группа армий «Центр» (координировали операцию Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков и А. М. Василевский). Пройдя с боями до 600 км Красная Армия завершила освобождение Белоруссии, частично Прибалтики, вступила на территорию Польши, достигнув Вислы. По немецким данным, потери вермахта на западе в период с 1 июня по 31 августа 1944 г. составили 292 902 человека, в России – 916 860 человек.

Однако вернемся к действиям союзников на западном фронте. 11 мая 1944 г. 15-я группа армий (в основном американские и британские войска) начала наступление в Италии. 4 июня 5-я армия США и Французский корпус без боя вступили в Рим. Дальнейшие боевые действия на Апеннинском полуострове развивались также не в пользу противника. В августе «Готская линия» обороны немцев была прорвана, но, несмотря на значительную помощь вооруженных сил итальянского Сопротивления, решающих успехов достигнуть на этом фронте не удалось.

Большое значение имела скоординированная с операцией «Оверлорд» высадка 15 августа 1944 г. союзных войск на юге Франции и их дальнейшее наступление в глубь страны, на север для соединения с армией Эйзенхауэра и создание сплошного фронта союзных войск на западе Европейского континента, что и произошло 10 сентября в районе французского города Дижон. Союзные войска на этом направлении были объединены в 6-ю группу армий, основу которой составили 7-я армия США и 1-я французская армия. Общее командование 6-й группой армий осуществлял американский генерал Д. Девере. Таким образом наступление с запада на Германию развернули к концу лета 1944 г. три группы союзных армий: на севере 21-я группа (командующий фельдмаршал Б. Монтгомери), в центре 12-я группа (командующий генерал О. Брэдли) и на юге 6-я группа (командующий генерал Д. Девере).

* * *

Советские войска 15 сентября вступили в столицу Болгарии Софию и в эти же дни – на территорию Югославии. Наступление с Востока и Запада на Германию, несмотря на то, что ее силы еще далеко не были исчерпаны, тем не менее со всей очевидностью указывало на то, что судьба войны в Европе уже не вызывает сомнений и вопрос о послевоенном устройстве континента приобрел решающее значение. С этой целью и прилетел в октябре 1944 г. У. Черчилль в Москву (кодовое наименование, данное англичанами, – операция «Толстой»). Делегация, которую он возглавлял, была весьма представительной и состояла из двух групп. Как пояснило британское посольство в Москве, первая группа премьер-министра включала 9 человек (его личного врача лорда Морана, секретарей и охрану); вторая во главе с министром иностранных дел А. Иденом – начальника имперского генерального штаба фельдмаршала А. Брука, начальника личного штаба премьер-министра генерала X. Исмея, советника премьер-министра О. Харви, генерала Я. Джекоба и других – всего 25 человек. Черчилль выразил пожелание разместиться в прежней своей резиденции, т. е. на «Ближней даче» в Кунцево, а руководство второй группы – в английском посольстве на Софийской набережной.

Приготовления к приему британской делегации с советской стороны не отличались какими-то особенностями, если не считать, что охрана У. Черчилля была усилена (до 150 человек), в равной степени как и помещений, где предусмотрены были совещания и другие встречи (в особняке НКИД на Спиридоновке, 17, гостевой ложе Большого театра, Кремлевском дворце и на подъездных путях к ним). На случай воздушной тревоги было подготовлено бомбоубежище на станции метро «Кировская»».

9 октября Черчилль и сопровождающие его лица прибыли самолетом в Москву (группа обслуживания прилетела на сутки раньше). Не обошлось без приключений. Летели уже привычным маршрутом, но из-за грубой посадки повредили в Каире шасси самолета и в Москву вылетели на другом. При подлете к Москве летчик и штурман не сумели сориентироваться и произвели посадку на одном из подмосковных аэродромов, а только затем перелетели на Центральный аэродром, где их с почестями, включая почетный караул, встретили В. М. Молотов, А. Я. Вышинский, И. М. Майский, комендант Москвы генерал-майор Р. Синилов и другие официальные лица.

На аэродроме У. Черчилль сделал следующее заявление: «Господин Молотов, Ваши Превосходительства, дамы и джентльмены. Второй раз в течение этой ужасной и кровавой войны я прибываю на этот аэродром в Москве. Более двух лет прошло с тех пор, как я был здесь в последний раз. Но это – два года непрерывных побед. Все мы с разных концов света непоколебимо шли против нашего общего врага, который уничтожил сокровище и мир человечества, который запятнал каждый свой шаг жестокими деяниями и ужасными жертвами и над которым смыкается теперь месть Объединенных наций.

В течение замечательного периода побед, достигнутых с таким большим самопожертвованием и преданностью, русские армии, армии Советского Союза, нанесли мощные удары. Они были первыми из тех, кто разбил дух и военную машину германской армии.

Мы также со своей стороны, Соединенные Штаты и Британское Содружество Наций, напрягли свои силы до предела. И вам судить о том, нанесли ли мы тяжелые удары или нет.

Я прибыл сюда на волнах надежды, на волнах уверенности, что победа будет достигнута, и в надежде, что, когда она будет одержана, все мы постараемся сделать мир лучшим местом для жизни больших масс людей».

* * *

Вечером 9 октября состоялась первая в ходе визита встреча и беседа со Сталиным. Британский премьер прежде всего предложил обсудить польский вопрос как один из наиболее сложных и просил согласие на участие в его обсуждении премьер министра эмигрантского правительства Польши С. Миколайчика, польского посла в Москве Т. Ромера и председателя лондонской Рады Народовой профессора С. Грабского. Сталин, в свою очередь, предложил пригласить представителей Польского Комитета национального освобождения – временного исполнительного органа Крайовой Рады Народовой, созданной под эгидой советского правительства поляками, находившимися в то время на территории СССР.

Далее Черчилль положил на стол лист бумаги с личным знаком WSC и сказал, согласно первоначальной английской записи, что этот «грязный документ» содержит список балканских стран и пропорциональную заинтересованность в них великих держав и что американцы, если узнают, то будут поражены той грубостью, с которой он его изложил, но господин Сталин – реалист и поймет, о чем идет речь. Из содержания документа следовало, что Черчилль предложил раздел «сфер влияния» на Балканах в следующем процентном соотношении: Румыния – 90 % влияния России, 10 % – другие; Греция – 90%о влияния Англии (в сотрудничестве с США), 10 % – другие; Югославия и Венгрия – 50 на 50 %; Болгария – 75 % влияния России, 25 % – другим странам. Позднее Черчилль говорил Идену, что «забыл» про Албанию, которую следует также разделить 50 на 50 %.

«Процентное соглашение», предложенное Черчиллем, не было неожиданностью для Сталина, как и то, что ключевым при этом являлся вопрос о Греции. Затем, по свидетельству очевидцев, произошло следующее: Сталин поставил синим карандашом галочку на документе и вернул его Черчиллю. Наступила пауза. Листок лежал на столе. После некоторой паузы премьер произнес: «Не будет ли сочтено слишком циничным, что мы так запросто решили вопросы, затрагивающие миллионы людей. Давайте лучше сожжем эту бумагу». – «Нет, держите ее у себя», – сказал Сталин. Черчилль сложил листок пополам и спрятал его в карман.

Любопытно, что содержащиеся в первоначальной английской записи «проценты», их объяснение и оценка («грязный документ») при подготовке этого документа для ознакомления членов кабинета министров были изъяты. Впервые о листке с «процентами» было рассказано в мемуарах У. Черчилля. Эта «нестыковка» отмечена в исследованиях ряда крупных британских историков, в том числе Д. Дилкса, Дж. Робертса и новом труде Р. Дженкинса». Наиболее полной и объективной является советская запись беседы.

Запись беседы тов. И. В. Сталина с Черчиллем

9 октября 1944 года в 22 часа.

Присутствовали: Иден, Керр и Бирс – с британской стороны, т.т. Молотов и Павлов – с советской стороны.

В начале беседы Черчилльподносит тов. Сталину свой портрет с надписью.

Тов. Сталин,принимая портрет, благодарит Черчилля.

Приступая к беседе, Черчилльзаявляет, что нужно будет выяснить ряд вопросов, и, так как это легче сделать в личных беседах, чем путем переписки, он, Черчилль, приехал сюда в Москву. В личных беседах можно будет установить, что хочет та и другая стороны, и найти разрешение интересующих обе стороны вопросов. Личные беседы избавят обе стороны от телеграфной переписки. Наиболее трудной проблемой является проблема Польши. Обе стороны должны попытаться прийти к соглашению об общей политике по отношению к Польше. Нехорошо, что у обеих сторон имеются «боевые петухи».

Тов. Сталинзамечает, что без петухов было бы трудно обойтись. Например, петухи подают сигнал – «пора вставать».

Черчилльсоглашается с этим замечанием. Он заявляет, что вопрос о советско-польской границе уже решен. Можно было бы еще раз взглянуть на карту.

Тов. Сталинотвечает, что если вопрос о границе на основе линии Керзона решен, то это облегчает задачу.

Черчилльотвечает, что именно таковы взгляды британского правительства.

Тов. Сталинзамечает, что, однако, поляки это не так понимают.

Черчилльотвечает, что, когда все союзники встретятся за столом конференции по перемирию, ибо американцам легче решать вопросы на конференции по перемирию, так как в этом случае Президент может самостоятельно принимать решения, в то время как если бы речь шла о мирной конференции, президент должен был бы запрашивать сенат, он, Черчилль, поддержит претензии русских на ту линию границы, которая ему, Черчиллю, была показана в Тегеране. Это его, Черчилля, намерение было утверждено Кабинетом. Он, Черчилль, заявит, что эта граница является справедливой и необходимой для обеспечения безопасности и будущего России. Он, Черчилль, уверен, что американцы его поддержат. Причем если генерал Соснковский будет возражать, то это не будет иметь большого значения, если Великобритания и Соединенные Штаты будут считать решение правильным. Англичане старались в течение нескольких месяцев выгнать генерала Соснковского. Что касается генерала Бура, то теперь о нем позаботятся немцы.

Тов. Сталинговорит, что теперь поляки остались без командующего.

Черчилльотвечает, что у них имеется один бесцветный человек. Он, Черчилль, хотел задать Маршалу Сталину один вопрос. Считал ли бы он, Маршал Сталин, целесообразным, чтобы англичане доставили в Москву Миколайчика, Ромера и Грабского. Они находятся в связанном виде в самолете в Каире. Через 36 часов они могут быть доставлены в Москву. Можно ли это сделать. Англичане хотят урегулировать вопрос.

Тов. Сталинспрашивает, имеют ли поляки власть, чтобы решить вопрос с Польским Комитетом Национального Освобождения.

Черчилльотвечает, что он уверен, что поляки из Лондона хотят сойтись с Польским Комитетом. Но британская и советская стороны могут здесь в Москве принудить тех и других к соглашению.

Тов. Сталинотвечает, что он не возражает против приезда Миколайчика, Ромера и Грабского. Давайте, говорит т. Сталин, предпримем еще одну попытку. Миколайчика, Ромера и Грабского придется связать с представителями Польского Комитета Национального Освобождения. Он, тов. Сталин, просит Черчилля иметь в виду, что у Польского Комитета имеется сейчас армия, и неплохая армия, которая представляет собой серьезную силу.

Черчилльотвечает, что в Италии также сражается на стороне союзников храбрый польский корпус. Польские войска имеются также во Франции. У польских войск очень много друзей в Англии. Поляки хороший и храбрый народ. Беда в том, что у них неразумные политические деятели. Беда в том, что там, где сходятся два поляка, там возникает одна ссора.

Тов. Сталинзамечает, что если поляк один, то он начинает ссориться сам с собой.

Черчилльотвечает, что у нас вчетвером больше шансов на то, чтобы объединить поляков. Мы можем на них сильно нажать – англичане на своих поляков, а русские на своих.

Сталинговорит, что пусть обе стороны попробуют это сделать.

Черчилльзаявляет, что он также хотел бы коснуться ряда вопросов, относящихся к перемирию с сателлитами, которые были принуждены Германией вступить в войну, но которые не отличились в войне. Некоторые из этих сателлитов очень не нравятся англичанам, а некоторые русским. Он, Черчилль, предлагает, чтобы Иден и Молотов обсудили эти вопросы, если Маршал Сталин согласен.

Тов. Сталинотвечает утвердительно.

Черчилльговорит, что вопрос о Венгрии очень важный. Он, Черчилль, надеется, что советские войска скоро будут в Будапеште.

Тов. Сталинотвечает, что это возможно.

Черчилльзаявляет, что имеются две страны, которыми Англия особенно интересуется. Во-первых, это Греция. Он, Черчилль, не особенно много беспокоится насчет Румынии. В очень большой степени Румыния – это дело русских, и соглашение с Румынией, которое было предложено Советским Правительством, было признано британским правительством весьма умеренным, и оно (соглашение) свидетельствовало о большой политической мудрости со стороны Советского Правительства. Несомненно, это соглашение будет способствовать общему миру. Однако что касается Греции, то у британского правительства имеется большая заинтересованность в этой стране. Британское Правительство надеется, что Англии будет разрешено иметь решающее право голоса в греческих делах, такое же как у Советского Союза в Румынии. Конечно, как в греческих, так и в румынских делах Англия и Советский Союз будут поддерживать между собой контакт.

Тов. Сталинотвечает, что он понимает, что Великобритания очень много потеряла от того, что пути через Средиземное море были перехвачены немцами. Он, тов. Сталин, понимает, что если не будет обеспечена безопасность этого пути, то Великобритания потерпит большой ущерб. Греция является важным пунктом для обеспечения этого пути. Он, тов. Сталин, согласен, что Англия должна иметь право решающего голоса в Греции.

Черчилльотвечает, что он подготовил одну таблицу. Мысль, которая выражена в этой таблице, может быть лучше было бы изложить дипломатическим языком, так как, например, американцы, в том числе Президент, были бы шокированы разделом Европы на сферы влияния.

Тов. Сталинговорит, что, кстати, он хотел бы коснуться Рузвельта. Он, тов. Сталин, получил от Рузвельта послание, в котором Рузвельт заявляет о своем желании, чтобы беседы между Черчиллем и им, тов. Сталиным, происходили при участии посла Гарримана в качестве наблюдателя. Во-вторых, Президент просит о том, чтобы принятые в беседе решения носили предварительный характер. Он, тов. Сталин, хотел спросить, как Черчилль относится к этим пожеланиям Президента.

Черчилльзаявляет, что он сообщил Рузвельту, что он приветствовал бы присутствие Гарримана на ряде бесед с Маршалом Сталиным. Но Черчилль хотел бы, чтобы это не мешало беседам интимного характера между Черчиллем и Сталиным или между Молотовым и Иденом. Во всяком случае он, Черчилль, будет держать Президента полностью в курсе дела. Но он, Черчилль, должен сказать, что как наблюдатель Гарриман не находится в одинаковом положении с ним, Черчиллем, и Маршалом Сталиным.

Тов. Сталинотвечает, что он должен сказать, что он послал Рузвельту ответ, где сообщил, что не знает, какие вопросы будут обсуждаться с Черчиллем. У него, тов. Сталина, от послания Президента осталось впечатление, что Президент встревожен. Он, тов. Сталин, должен сказать, что послание ему не понравилось, так как Президент требует слишком много прав для себя и слишком мало прав оставляет для Англии и Советского Союза, которые связаны между собою договором о взаимопомощи. Такого договора о взаимопомощи не существует между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Однако он, тов. Сталин, не возражает, чтобы Гарриман присутствовал при официальной встрече, не интимного характера, причем он, тов. Сталин, считает, что Черчилль и он, тов. Сталин, сами решат, когда приглашать Гарримана.

Черчилльзаявляет, что теперь он хотел бы коснуться вопроса о Конференции в Думбартон Оксе. Президент не хотел, чтобы этот вопрос обсуждался в Москве, в особенности теперь, и предпочитал, чтобы он был решен, когда состоится встреча трех. Конечно, мы должны, – говорит Черчилль, – иметь в виду, что Президент думает о выборах, которые должны состояться в Соединенных Штатах.

Черчилль говорит, что будет вполне справедливым сказать, что сначала англичане были склонны принять американскую точку зрения. Но теперь англичане усматривают большую степень справедливости в предложении другой стороны. В самом деле, если предположить, что Китай потребует, чтобы Британская империя отказалась от Гонконга, и если при обсуждении этого вопроса Британию и Китай попросят выйти за дверь, а Россия и Соединенные Штаты будут решать этот вопрос, то Британии это не понравится. С другой стороны, если бы у Аргентины был бы какой-либо конфликт с Соединенными Штатами, то, вероятно, Соединенным Штатам не понравилось бы, если американским представителям пришлось бы покинуть зал заседания, а Китай, Россия и Британия принимали бы решения об Аргентине. Все это он, Черчилль, говорит, конечно, не для печати. Самым разумным было бы подождать встречи глав трех правительств. Он, Черчилль, думает, что Маршал Сталин засвидетельствует, когда это будет нужно, что этот вопрос не обсуждался в Москве.

Тов. Сталин,улыбаясь, говорит, что, конечно, он это сделает.

Черчилльзаявляет, что он подготовил довольно грязный и грубый документ, на котором показано распределение влияния Советского Союза и Великобритании в Румынии, Греции, Югославии, Болгарии. Таблица составлена им для того, чтобы показать, что думают по этому вопросу англичане. Американцы будут поражены этим документом. Но Маршал Сталин – реалист, он, Черчилль тоже не отличается сентиментальностью, а Иден это совсем испорченный человек. Он, Черчилль, не показал этого документа Британскому Кабинету, но Британский Кабинет обыкновенно соглашается с тем, что он, Черчилль, и Иден предлагают. Что касается парламента, то в парламенте у Кабинета большинство, да если и показать парламенту этот документ, он все равно ничего в нем не поймет.

Тов. Сталинговорит, что 25 %, предусмотренные для Англии в Болгарии, не гармонируют с другими цифрами таблицы. Он, тов. Сталин, считал бы необходимым внести поправки, а именно предусмотреть для Советского Союза в Болгарии 90 %, а 10 % для Англии.

Черчилльзаявляет, что англичан болгары сильно оскорбили. В прошлой войне они очень плохо вели себя по отношению к англичанам, напав на Румынию. В нынешней войне болгары были очень жестокими по отношению к югославам и грекам. Он, Черчилль, не может допустить, чтобы после всего этого болгары сидели с союзниками за одним столом.

Тов. Сталинзаявляет, что Болгарию, конечно, нужно наказать.

Иден заявляет, что в Румынии англичане являются зрителями, но в Болгарии они хотели быть немного больше, чем зрителями.

Молотовспрашивает, относится ли сюда турецкий вопрос.

Он, Черчилль,конечно не касался турецкого вопроса, а лишь хотел показать, что у англичан на уме. Он, Черчилль, очень обрадован тем, насколько близкими оказались точки зрения обеих сторон. Он полагает, что можно будет еще раз встретиться и решить вопрос окончательно.

Тов. Сталинговорит, что если речь идет о Турции, то он должен сказать, что по Конвенции в Монтрё Турция имеет все права на Проливы, в то время как Советский Союз очень мало имеет прав. По Конвенции в Монтрё у Советского Союза столько же прав, как и у японского императора. Он, тов. Сталин, считает, что необходимо обсудить вопрос о пересмотре Конвенции в Монтрё, так как она совершенно не соответствует современной обстановке.

Черчилльзаявляет, что Турция потеряла сейчас права на вступление в войну. Она не вступала в войну раньше потому, что она боялась Германии, так как у нее не было современного оружия. Кроме того, турки не только не умеют обращаться с современным оружием, но и не имеют многочисленных подготовленных войск.

Тов. Сталинзамечает, что у турок сейчас во Фракии сосредоточено 26 дивизий. Неясно, против кого они сосредоточили эти дивизии.

Черчилльзаявляет, что турки боялись болгар, так как немцы передали болгарам захваченное у французов оружие. В нынешней войне Турция научилась бояться Болгарии. Смотря в будущее, он, Черчилль, может сказать, что британская политика не состоит в том, чтобы не дать России доступа к теплым морям и великим мировым океанам. Напротив, британцы считают, что эта задача составляет элемент русско-британской дружбы. Теперь не существует политики Дизраэли и Керзона. Какие изменения, по мнению Маршала Сталина, нужно будет сделать в Конвенции в Монтрё?

Тов. Сталинотвечает, что он не может сказать, какие нужны изменения и чем нужно заменить Конвенцию, но он чувствует, что Конвенция не соответствует современной обстановке и заострена против России. Он, тов. Сталин, хотел бы спросить Черчилля, согласен ли он в принципе, что Конвенцию нужно изменить. В самом деле, не может такая большая страна, как Советский Союз, быть под страхом того, что такая небольшая страна, как Турция, может закрыть Проливы и поставить под вопрос наш экспорт, импорт или оборону. Он, тов. Сталин, не хочет ущемить суверенитета Турции, но нельзя терпеть такое положение, когда Турция держит за горло советскую торговлю и судоходство.

Черчилльотвечает, что он в принципе разделяет этот взгляд Маршала Сталина, но считает, что этот вопрос лучше зафиксировать на бумаге немного позже, так как в противном случае Турция может испугаться и подумать, что у нее требуют уступки Стамбула. Черчилль придерживается того взгляда, что Россия должна получить возможность выхода к Средиземному морю как для военных, так и торговых судов. Мы надеемся, говорит Черчилль, работать в этом вопросе дружно с Советским Союзом, но мы хотели бы подойти к этому вопросу осторожными шагами, чтобы не испугать Турцию. Если бы Советский Союз и Англия сидели за общим столом и составляли бы соглашение о перемирии и если бы русские просили о том, чтобы англичане согласились с предоставлением советским судам, военным и торговым, возможности входа в Средиземное море, то он, Черчилль, сказал бы, что Великобритания против этого не возражает.

Тов. Сталинотвечает, что он не торопит Черчилля с этим вопросом, но хотел бы его предупредить, что такой вопрос стоит у Советского Союза. Он, тов. Сталин, хотел бы, чтобы Черчилль признал, что постановка такого вопроса законна.

Черчилльотвечает, что он согласен с этим не только в принципе, но и считает, что Советский Союз должен взять на себя инициативу заявить о своем взгляде, что нужно изменить Конвенцию, и сообщить Соединенным Штатам о том, что Советский Союз думает по этому вопросу. Со своей стороны, Британское Правительство считает претензии Советского Союза в принципе справедливыми и морально обоснованными.

Черчилльзаявляет, что тот подход к Балканам, который он изложил, предотвратил бы возникновение гражданской войны там из-за различия идеологий. Он, Черчилль, считает, что союзники не могут разрешить балканским народам иметь небольшую гражданскую войну после того, как союзники закончат великую войну. Раздор на Балканах должен быть прекращен авторитетом и властью трех великих держав. Мы должны, говорит Черчилль, сказать балканским народам, что эти вопросы решены тремя державами и что они должны руководствоваться советом трех великих держав. Британия ни в коем случае не будет навязывать короля Югославии, Греции или Италии, но в то же время Британия считает, что народы должны иметь право на плебисцит в мирное время. Что бы ни предпочли народы в конечном счете монархию или другой режим, – они должны иметь возможность высказать свою волю свободно. Он, Черчилль, хотел бы спросить Маршала Сталина, не возражает ли он против сотрудничества с королем, если король будет избран народом.