Текст книги "Палитра счастья (СИ)"

Автор книги: Оксана Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 41 страниц)

Время пролетело быстро. Они больше говорили, чем пили. О чём говорили, через некоторое время Эва и вспомнить не могла. Просто болтали. Появлялись какие-то истории, а может они сами их придумывали на ходу. Но больше говорили Ленни и Ники, вспоминая самые забавные случаи и свадьбы. Это было смешно. Иногда трагично. Но это было.

И уже в ресторане подумалось, что, наверное их случай тоже войдёт в «историю». Может быть потом ещё кому-то тоже представиться случай рассказать о них.

Что именно они скажут?

Только то, что они распивали с ними шампанское?

Вполне возможно, ведь по словам Ники это был их первый такой случай.

Эва скривилась. Открыла и закрыла меню.

– Эва, что за паника? – спросил Ян. Было понятно, что она на взводе.

– Не знаю… мне кажется…

Подошёл официант и она замолчала на время. Но потом не продолжила. Они сидели в отдельной нише и даже поглазеть на собравшуюся публику не было возможности.

– Что? – спросил он, когда она снова остались одни. – Продолжай.

– Всё так быстро… – неопределённо начала она.

– Есть ли смысл ждать? – вполне логичный вопрос.

– Я не про саму свадьбу. Я про всё. Про нас. Всё слишком быстро… – говорила она. И в голосе не слышалось оптимизма.

– Я уже говорил тебе, помнишь? Поменьше думай. Иногда мне вообще хочется отключить твой мозг. Жалко, что нет такой кнопочки, – он облокотился на мягкую спинку диванчика.

– Ты не понимаешь… – безнадёжно сказала Эва.

– Я понимаю, поэтому мне и хочется отключить твой мозг, – он нарочито устало вздохнул, что её возмутило.

– Ну, я вообще и замуж не собиралась… я просто… – раздражённо выдала она.

– Да, ты просто приехала расписать мне стену в гостиной, а в итоге вышла за меня замуж, – закончил он за неё.

– Да, и ещё…

– Да, и ещё у нас будет ребёнок, – снова не дал ей договорить.

– Да, и всё это всего за несколько месяцев. Для меня всё слишком быстро… неожиданно… Но, с другой стороны, я и не помню как жила раньше. Кажется, что всё это было не про меня, – она подалась в рассуждения. Задумалась обо всём и запуталась ещё больше.

– Ты и не будешь жить так, как раньше. Можешь об этом просто забыть. Что за самоедство? – он говорил слишком самоуверенно и ни капли не волнуясь.

– Я вышла за тебя замуж только из-за ребёнка, – жёстко сказала она.

– Пусть так… – он и бровью не повёл. Только смотрел так же пристально.

– И ты согласен на это? – спросила она, развинчивая его на эмоции.

– Вполне, – та же реакция.

– У нас всё равно не будет нормальных отношений. Это просто невозможно, – заявила она, глядя на него, дальше оценивая реакцию.

– Пусть так.

Он попросил официанта оставить им одно меню, и теперь снова взялся его изучать.

– И тебя это не волнует? – спросила она, глядя, как он раскрыл кожаную папочку.

– Ни капли. Я же тебе сказал, пусть так, – кажется он слишком резко взялся за следующий лист.

– И… и я не буду с тобой спать… – проверила, на самом ли деле он нервничает.

– Хорошо, – смиренно промолвил он. Слишком смиренно. Медленно и не торопясь перевернул страницу.

– Что хорошо? – продолжила она свою инквизицию.

– Я заведу себе любовницу, и проблема решена. Может две любовницы… Если одна мне не понравится, – лениво ответил он, закрыл меню и бросил его на край стола. Посмотрел на неё в ожидании очередного выпада.

Эва не сразу нашлась в словах.

– Это… Это низко. Низко и подло, – выдохнула. Но остановила поток возмущений. Подождала пока услужливый и добросовестный официант расставит на столе закуски и исчезнет.

– Что ты молчишь? – она не взялась за вилку, Ян же, наоборот, принялся с аппетитом поглощать вкуснейшую еду.

– Думаю, – через время ответил он. Воспользовался салфеткой и отпил воды.

– О чём? – она нехотя взяла вилку, поковырялась и подцепила креветку.

– Думаю… – он внимательно посмотрел на неё. – Все беременные такие или у только у меня одного такая ненормальная?

Она отложила вилку.

– Не пори чушь, Эва! – немного резко сказал он. – Если у тебя не было предсвадебной лихорадки, это не значит, что ты должна начать болеть сейчас.

– Я и не болею., – упрямо возразила она.

– А по-моему, у тебя как раз-таки температура!

– Я хочу ещё шампанского! – внезапно заявила она.

Усилиями обслуживающего персонала шампанское на столе появилось очень быстро.

– Шампанское, Эва, – кивнул он. Себе он не налил.

Она отпила глоточек и скривилась. Оно показалось слишком кислым.

– Нет, лучше красного вина.

Ещё через две минуты он сказал:

– Вино, Эва.

Снова поставил перед ней бокал. Теперь уже с вином. Его он не налил себе тоже.

Она чувствовала, что звереет. Сама не зная от чего. Всё безумно раздражало. И то, что он выполняет каждую её прихоть тоже.

– Ян! Ты знаешь, мне нельзя пить…

Он придвинул бокалы к себе. Оба. По очереди. И с вином и с шампанским. Пожал плечами и даже отпил из того, что был с вином.

– Эва, – с нажимом, но сдерживаясь начал он. – Если тебя хочется выпить шампанского, выпей. Если тебе хочется вина, пей вино. А если тебе нельзя, так и не пей. И не трепи мне нервы! Главное тебе самой определиться, чего ты хочешь!

– Господи… – простонала она и прикрыла лицо руками. – Мне хочется перебить всю посуду в этом зале. Как тогда, помнишь?

Чувствовала себя паршиво. Плохо и беспомощно.

– Помню, – он смягчился. – Но не нужно этого делать.

Она посмотрела шампанское. Решала некоторое время стоит ли пить его или нет. Ян не шевельнулся, и не двинул бокал в её сторону. Эва бросила эту идею. Смирилась с минеральной водой на оставшийся вечер.

– Эва, я бы сейчас сгрёб тебя и утащил в номер… и успокоил. Но тебе надо поесть. И всё-таки ещё выпить. Шампанское можно. И ничего страшного не будет, если ты выпьешь один бокал этого замечательного напитка. Тебе этого вполне хватит, а эффект тот же. Так что давай, ешь и пей. И дай мне спокойно это сделать. Иначе у меня тоже будет гормональный всплеск! А может быть даже сбой! И это гораздо хуже, – он подвинул ей шампанское.

Она со скукой и обречённостью вздохнула и взяла бокал. Покрутила его в руке, подняла вверх и проследила за поднимающимися вверх шипящими пузырьками.

– Ты гениальный муж… – почему-то язвительно проговорила она и отпила большой глоток.

– Пей, Эва. И желательно молча.

Глава 46

– Ну, вот… – сонно проговорила она.

– Что «ну, вот»? – он прижал её к себе.

– Ну, вот мы и дома, – еле слышно пробормотала она и не стала сопротивляться. Приникла, уютно устроившись у него на груди, а он пошевелил её, удобнее расположив, чтобы испытывать при этом наименьшую нагрузку на плечо и грудь. Сейчас раны беспокоили его гораздо меньше, и чувствовал он себя гораздо свободней, но всё же крайне редко ходил без бинта.

– Дома, Эва. Дома… – он поцеловал её в висок и заглянул в лицо.

С каким бы комфортом они не летели, полёт вымотал её. Она устала и плохо себя чувствовала. Так резко менялось её самочувствие, как и настроение тоже. Она была то бодра и весела, то валилась с ног; то общительна и мила, то рычала и была абсолютно раздражена. Она изменилась. Очень. Но по вполне понятным причинам. И может быть, если бы не такие бурные проявления её состояния, он бы ещё не осознал её беременность и не ощутил всю прелесть будущего отцовства. Но она уже изменилась и он очень остро ощущал почему. И в почти критических ситуациях напоминал себе о причине её такого поведения. Успокаивал себя, но чаще её. Эву перестал мучить токсикоз и она стала такой же активной, как и раньше, но в движениях её была какая-то плавность и сдержанность. Взгляд был словно направлен внутрь себя и наполнен таинственностью.

Она тихо вздохнула и он снова посмотрел на неё. Оторвал глаза от проплывающих мимо ярко освещённых зданий. Хорошо, что они прилетели в такое время: можно сразу лечь спать и не маяться. Не сомневался, что и от ужина она откажется. Да и самому есть не хотелось.

В кармане настойчиво завибрировал телефон. И Ян чуть не выругался вслух, когда увидел номер звонящего. Особенно в такое позднее время.

– Что? – сказал он тихо, чтобы не разбудить её.

– Я не мог тебе дозвониться.

– Я приеду завтра утром, – сразу сказал Ян. – Говорю же, приеду завтра утром, Джеф, – настойчиво говорил он, лишая абонента возможности почитать нотации. Джеферсон замучил его звонками, потому что он так и не сдал кровь на аллергены, как обещал.

Билли остановил машину возле дома на подъездной дорожке и Эва открыла глаза, почувствовав, что они приехали. Завозилась и села прямо.

– Теперь у меня все кости болят, – чуть не захныкала она.

– Сейчас пойдём отдыхать, потерпи.

Они выбрались из машины, а Билли уже вытаскивал чемоданы из багажника.

Она осмотрелась, будто с трудом понимала, где находилась. А может, так оно было. Первое время после сна соображала она с трудом.

– Я так крепко заснула, что даже и забыла, что мы прилетели в Майами, – она потёрла глаза и улыбнулась. – Привет, Симон. Ты чего не спишь в такой час? Петуньи свои караулишь?

– Привет, миссис Грант, – оскалился Симон в обворожительной улыбке.

– Можешь не просыпаться, – сказал Ян и приобняв её за талию повёл в дом. Эва зажмурилась, от яркого света, отбрасываемого фонарями, освещающими дорожку.

– Ты меня сразу в кровать отведёшь?

– Да, сразу и прямиком в кровать.

– Сегодня я даже не сопротивляюсь, – она позволила почти тащить себя в дом. – А с каких пор Симон стал нашим носильщиком? – заметила, что Симон идёт позади них с чемоданами.

– Можешь считать, что это мой бескорыстный вклад в становление вашей семьи, – не долго думая, откомментировал Симон.

– Оставь здесь, – сказал Ян и Симон поставил чемоданы у лестницы.

– Всё нормально? – спросил он.

– Да, всё хорошо. Спасибо, – кивнул Ян и стал подниматься по ступенькам.

Путь до спальни казался просто бесконечным. Она еле переставляла ноги, а хотелось закрыть глаза и перенестись туда в мгновение ока.

Не стала дожидаться, пока в спальне зажжётся свет. А Ян и не стал его включать. Щёлкнул выключатель в гардеробной, а падающего света из проёма двери хватило для того, чтобы обнаружить в огромной комнате кровать и упасть на неё ничком. Что и сделала Эва.

– Мне кажется, что сейчас я развалюсь на части, – простонала она и приподнялась на локтях.

Она ничуть не врала, потому что чувствовала себя отвратительно. Поясница ныла так, что любое движение отдавалось болью. И только в положении лёжа было хорошо и уютно. Ян вышел из гардеробной, и, как она могла судить, с выбором домашнего одеяния заморачиваться не стал. Вышел в трусах и футболке.

– Давай в душ и спать, – скомандовал он, зашёл в ванную и включил воду.

Сил сопротивляться не было. Ныть и жаловаться уже тоже. Она с трудом сползла с кровати. Посидела несколько секунд и встала. Поплелась в душ, но по пути он остановил её. Вернее зашёл с ней в ванную и остановил её там. Приподнял подбородок и заглянул в глаза.

– Плохо, да? – по глазам он понял, что самочувствие у неё совсем неважное. Они нездорово блестели, как от слёз – верный признак её плохого состояния. Эва только кивнула.

– Иди, быстренько. Воду сильно горячей не делай. Иначе плохо будет. Ополоснёшься и спать будешь хорошо. Я пока чемоданы принесу. Что-нибудь хочешь? – в его голосе проскальзывали мягкие бархатистые нотки. От этого его такого заботливого голоса её совсем разморило.

– Да, томатный сок.

На самом деле она не знала точно, хочет ли томатного соку, но так хотелось его чем-то озадачить. Так он обеспокоенно смотрел и так ласково, и бережно придерживал её за плечи. Может после душа у неё и появится такое желание.

Всё конечно было хорошо: температура приятная, а струи воды такие расслабляющие, только вот когда она вышла из душа, оказалось, что одеться ей не во что, кроме полотенца. Вещи её в чемодане, а копаться в нём в поисках сорочки совершенно не хотелось. Так и быть, она «надела» на себя полотенце и прошла в гардеробную. Чемоданы уже стояли здесь же, но они не были её целью.

– И не надейся, что я буду рыться в тебе среди ночи, – пробурчала она одному из них и отодвинула дверцу шкафа. Взяла с полки первую попавшуюся футболку Яна. Хорошо, что попалась белая. Она жуть как любила белые футболки. Быстро скинув полотенце, она натянула её и справедливо решила, что она вполне сойдёт за сорочку, учитывая её размер и длину.

Одёрнув низ, Эва собиралась выйти, но остановилась, заметив свою сорочку, висящую на крючке для халатов. Свою сорочку. И она готова была поклясться, что когда уходила, оставила её именно тут. Забыла. Она даже потянулась, чтобы взять её, но почему-то остановилась. Не стала даже прикасаться. Не хотелось ощущать на себе холодный шёлк. Его мягкая футболка была намного приятней. И уж точно надёжней прикрывала её тело. Хотя едва ли в их случае можно было говорить о надёжности. Но что-то задело её. Собственная сорочка, висящая тут, на этом же крючке, после стольких месяцев отсутствия задела её.

Он вернулся и поставил стакан с соком на прикроватную тумбочку. Не задерживаясь, скрылся в ванной.

Эва присела на кровать, задумчиво глядя на стакан. Взяла его в руки. Он был полон лишь на четверть. Именно столько сколько она пила за раз. Никогда она не выпивала полный. Очень редко полстакана. Практически всегда она наливала и выпивала четверть стакана сока, и больше не притрагивалась к нему до следующего «приступа». Это было единственное её явное пристрастие. Больше таковых за время беременности не наблюдалось.

Она выпила свою «дозу» и залезла в кровать.

Боже, какая она удобная!

Эва сначала вытянулась, потом свернулась в клубочек. Повозилась, принимая удобное положение и прикрыла глаза.

Вода перестала шуметь, и через некоторое время он вышел из ванной. Однако она услышала как он открыл дверь спальни.

– Куда пошёл?

– Стакан отнесу на кухню.

– И не лень тебе ходить туда-сюда? – бормотала она.

– Не лень.

– Ужас, и я должна уговаривать собственного мужа лечь со мной в кровать, – со вздохом страдальчески проговорила она, не открывая глаз.

– Не нужно меня уговаривать. Я сейчас приду.

И он пришёл. Пришёл, после того как поставил стакан. И даже ополоснул его.

Вернулся в спальню. Лёг в кровать и обнял её.

Ухмыльнулся, найдя её на другой стороне, на самом краешке.

Конечно, её это спасёт!

Он обнял её, крепко прижав к груди, прижав так, как давно хотел. Сейчас он мог это сделать. Почти не чувствовал стеснения и боли.

Она убрала волосы перед душем, завязав в хвост, чтобы не намочить. А перед тем как лечь в кровать так и не распустила их. Мокрые прядки прилипли к шее. Влага, ещё оставшаяся на теле, усиливала аромат. Усиливала запах её духов. Её дурманящий запах. Она не поменяла духи. Он хорошо знал этот запах. Аромат сладкой магнолии и свежести, чуть смешанной с цитрусом. И нотки ванили. Мягкий и сладкий. Очень стойкий и такой её. Это был совершенно её запах. Такой же солнечный и золотистый.

Он уткнулся носом в шею. Прижался к ней губами. Улыбнулся. Она не спала. Нет, не спала. Точно не спала, слишком была напряжена. Он обхватил её руками. Сжал грудь и плечи, а она и дышала через раз.

«– Не нужно меня уговаривать. Я сейчас приду», – сказано таким тоном, что сон как рукой сняло.

Она даже села на кровати, когда дверь за ним закрылась. Села и хлопнула глазами, оглянувшись по сторонам, словно ища какой-то поддержки из вне. Понимала, что когда-то должна была доиграться. Отвергала его намеренно, и дразнила совершенно преднамеренно.

Красила ногти после ванной, завернувшись в одно полотенце…

Разгуливала по номеру полуголая – полупрозрачная пижамка не считается…

Сорочка на тонкий бретельках еле прикрывающая ягодицы – полный бред…

Обтягивающие маечки всех видов и фасонов…

А то дефиле в магазине… Это ей особенно удалось. Она довела его почти до белого каления.

Это было приятно – находиться на какой-то грани. На самом острие его чувств. Наблюдать, как темнеют его глаза, становясь невозможно синими… как сжимаются его челюсти… И чувствовать, как собственное естество скручивается внутри, сбивая дыхание. Сердце начинает биться чаще и бросает в жар. В такой жар, что сматываешься подальше от него, потому что начинаешь заливаться краской. И отнюдь не смущения. И он точно заметит и ухмыльнётся, вздёрнув бровь, и опалит взглядом ещё больше. Таким всё понимающим взглядом…

Это обоюдоостро и обоюдовозбуждающе…

Это была игра и он начал её поддерживать. Слабо реагировал на её попытки. С ленцой наблюдал, пока она мерила бессчётное количество платьев для предстоящего ужина, тщательно подходя к выбору белья и демонстрируя всё это ему.

Равнодушно спрашивал: «На хрена ты всё это творишь?»

«Что всё?» – невинно спрашивала она, а он улыбался так самоуверенно и с чувством полного превосходства: «Сама придёшь».

В сердцах она снимала платье и швыряла в него.

«Вот видишь? Ты уже начала раздеваться», – наглость в высшей степени, развалившись на кровати.

И вот она сидела, и уже чувствовала бешено пульсирующую кровь во всём теле. Гулкие толчки сердца в грудной клетке. И кажется тело начало плавиться от того обещания, что прозвучало в его тоне.

Она соскочила с кровати и выключила свет к гардеробной. Сама не знала, зачем это сделала, но выключила и снова забралась в кровать. Поправила подушку, закуталась в одеяло и свернулась клубочком, съехав на край кровати.

Он вошёл в комнату. Она его не видела. Свет луны, падающий в окно, был совсем слабый, да и глаза у неё были закрыты. Только слышала. И слушала. Воспринимала каждый шорох. Нервничала ещё больше. Почувствовала, как матрац под ним прогнулся. Он подвинулся к ней совсем близко. Естественно распутал её клубочек из одеяла. Так близко, что буквально уложил её у себя в объятьях, заставив повторить каждый изгиб собственного тела.

Она задержала дыхание, потому что точно знала: в такой оглушающей тишине оно будет слишком громким и прерывистым.

Зажмурилась, но не ахнула, а только приоткрыла рот, чуть выпустив воздух. Его губы такие горячие. Это невозможно. Это совсем другое чувство. Пусть и наедине, но днём и не в кровати, противостоять был легче. Вокруг было много отвлекающих факторов, а тут ничего и никого. Только темнота и он, и лишь футболка, вмиг превратившаяся из мягкой и удобной в раздражающую и некомфортную. Его рука, упрямо ползущая вверх по изгибу бедра и задирающая эту самую футболку. Его губы отрывисто двигающиеся вниз. И она сама целиком и полностью зажатая им.

Он целовал и пощипывал. Но когда лизнул, обжёг, она открыла глаза и издала протестующий выдох. Больше ничего не получилось. Голос совершенно осип. Тело стало деревянным и непослушным, сконцентрировавшись только на его движениях и прикосновениях. Прижатая к нему. Стиснутая железной хваткой. Ощущающая каждое малейшее его шевеление. Движение груди при дыхании. Каждый вздох. Обжигающий и горячий. Такой же как его ладони и пальцы поглаживающие, ползущие по чувствительной коже, которая вмиг стала «гусиной». Это нестерпимо и мучительно. Она начала дышать. Не, едва втягивая в себя воздух, как было до этого, а полной грудью, потому что кислорода не хватало. Но вместо слов были лишь тяжёлые выдохи и протестующие полустоны.

– Молчи, – почти грубо. – Так тебе будет легче.

Он привстал и развернул её. Она и не успела начать сопротивление, и сама вцепилась в футболку у него на плечах.

– Что… перестань… – слабым шёпотом с колотящимся сердцем.

– Ничего нового. Всё традиционно. Хочу поцеловать свою жену, – так же сказал он.

Он часто говорил ей так и целовал. Она всегда позволяла, если можно так сказать. Ведь ему собственно не требовалось её разрешения. Просто он любил озвучивать такие вещи. Она хорошо его изучила и знала, чем задеть, но и он её тоже. Интимные разговоры возбуждали её не меньше чем ласки. Можно просто говорить о поцелуях и о том, что бы он хотел сделать с ней. Хватало, чтобы она теряла дар речи, услышав несколько подробностей. В глазах её появлялось другое выражение: явное томление и желание. Они с удовольствием изводили друг друга, и он стал находить в этом особую прелесть. Пока это не зашло слишком далеко…

Поцеловать жену…

Она никак не ожидала, что он в одну секунду и одним движением, задерёт на ней футболку. Никак не ожидала его губы на своей груди.

Ошеломляюще чувствительно и горячо.

Она снова сделала попытку издать еле слышный протестующий стон, который перешёл в выдох наслаждения. Она стиснула ткань его футболки ещё крепче. А он продолжил ласкать её грудь губами, легонько касаясь языком. И это заставляло её почти битья в конвульсиях. А он даже не коснулся горящего соска. Она чуть выгнулась, но внутри всё ещё боролась с собой, не позволяя себе насладиться происходящим в полной мере.

– Я не позволял тебе носить мои вещи. Так, что снимай, – оторвавшись, он приподнялся на руках, почувствовав лёгкую боль в груди.

Она упрямо одёрнула футболку. Он же приник к её полураскрытым губам в требовательном поцелуе. Она поняла, что уже не справляется. С ним давно, и уже с собой. Отвечает ему, принимая ласки. Притягивает его всё ближе к себе. Руки уже давно у него на плечах. Его же проникли под футболку, сомкнулись на талии и двинулись вверх, снова к ноющей груди, жаждущей прикосновений и тепла.

Губы его нежные и мягкие, кажется совсем не мужские. Ненормально чувственные и знающие. Сводящие с ума. Так что останавливаться совсем не хочется.

– Остановись… – когда он снова начал задирать её жалкое одеяние.

Конечно, вряд ли он мог различить в темноте выражение её глаз, но смотрел он именно в них. Не ответил, но смотрел.

– Остановись, – повторила она, хотя выходило это слабо и почти умоляюще.

– Сдурела? – рыкнул он. Так получилось.

– Не сейчас, – единственное, что она нашлась ответить ему.

– Что..?

– Пожалуйста… – уже прошептала.

Он дышал медленно и тяжело. Она подрагивала. Стало холодно.

Испытала настоящее сожаление, от того, что он так быстро отступил. Отодвинулся от неё. И знала, что если он уйдёт сейчас из спальни, она точно расплачется. Так и лежала на спине, с раскрытыми глазами, борясь с накатывающим чувством безысходности.

Со вздохом она повернулась на бок. Он ухватился за край одеяла.

– Если скажешь сейчас хоть слово, придушу собственной футболкой. Той, что на тебе, – не совсем добрым тоном проговорил он. Лёг рядом. Вздохнул. Она прислушалась и замерла. Он притянул её к себе. Вздохнул ещё раз и обнял. Укрыл одеялом и положил руку ей на живот. Она пошевелилась, устраиваясь поудобней.

– Спи. Не ёрзай.

* * *

Эва пошевелилась и вытянулась на кровати. Приоткрыла глаза и повернула голову, хотя сомнений и так не было, что в кровати она одна. Какой-то непонятный сон всё ещё кружил голову. Он смешался с разочарованием от внезапного одиночества, окончательно испортив утро.

Она даже не насладилась его крепкими объятьями. И не встретила расцветающий день, как они делали это обычно. Обычно… В той прошлой их жизни. А это наверное была наверное единственная ночь, что он полностью провёл с ней в одной кровати. И на это утро у неё тоже были надежды.

Только через мгновение, прислушавшись, она различила шум воды, доносившийся из ванной. Это приободрило её. Значит, он не ушёл. И кстати, он не говорил, что куда-то собирался.

Она встала и сгребла вместе с собой тонкое одеяло, которым они укрывались. После сна и тёплой постели не очень хотелось ощущать прохладу комнаты. Окно было приоткрыто и в спальню влетал утренний ветерок. Видно, Ян открыл его, чтобы проветрить спальню.

Одеяло было тонкое, но огромных размеров. Кое-как подобрав края, она завернулась и пошла в ванную. По доносившемуся шуму поняла, что это была струя воды в раковине, а не потоки в душевой, а значит есть надежда не застукать его голым. Однозначно, ему даже не придётся раздевать её – одежда сползёт сама.

И да, он был одет. Правда не совсем: в трусах и… И…

– Что это? – спросила она. Получилось совсем тихо и она кашлянула. – Ян?

Она подошла ближе к нему, подобралась, споткнувшись, запутавшись в одеяле, и едва не упав.

Он повернулся к ней полубоком. Не отвечал, потому что чистил зубы. Она коснулась кончиками пальцев его спины, придерживая края одеяла одной рукой. Это было бесполезно и оно выскользнув, упало на пол. Но её интересовало только то, что она увидела на нём и больше ничего. Она обеспокоенно смотрела и слегка касалась его спины.

Он сплюнул зубную пасту и прополоскал рот. Повернулся к ней, стягивая в то же время полотенце с держателя.

– Это эластичный бинт, Эва.

– Я… я поняла… – она пытливо посмотрела ему в глаза. Он вытер лицо и отбросил полотенце. – Зачем? – недоумённо спрашивала она. Была явно взволнованна и хотела получить чёткий ответ, на поставленный вопрос.

– Я растянул связки. В этом нет ничего страшного.

– Да? И поэтому ты замотался как мумия? – она сжала губы и подозрительно посмотрела ему в глаза. Естественно ничего там не прочитала и принялась рассматривать его повязку на груди.

– Мумия… – он рассмеялся на её слова. – Это предупреждает мышцы от физической нагрузки. Я уже практически в этом не нуждаюсь и может быть, сегодня перевязался в последний раз, – поднял упавшее одеяло и накинул ей на плечи. Повернул её к двери и легонечко подтолкнул. Она упрямо развернулась, но увидев, что он шагнул следом пошла в спальню.

– Когда это случилось?

– До приезда в Нью-Йорк.

– Как? – она устроила ему настоящий допрос с пристрастием.

– Плавал, – послушно отвечал он. – После травмы это плечо у меня слабое.

Бесспорно он был зол. Зол до сих пор. Начала бесить сложившаяся ситуация, а отсутствие нормального секса сказывалось на нервах. Он чистил зубы, прокручивая всё в голове, злился ещё больше и пытался придумать, как избавиться от всех этих клинических симптомов, что основательно портили ему жизнь. Только когда она вошла, он понял, что забыл закрыть дверь на защёлку. Да и не привык он закрываться. И когда они жили вдвоём, не запирались друг от друга. Тем более сейчас голова его была забита совершенно другим. И о защёлке на двери в ванной комнате он думал меньше всего.

Он совсем не хотел, чтобы она видела его в таком виде, но ничего не поделаешь. И по её взгляду было ясно, что она настроена получить на свои вопросы вполне конкретные ответы.

Он не мог на неё долго злиться. Как он мог злиться на свою крошку: сонную и закутанную в одеяло с ног до головы. Такую маленькую, но с таким сосредоточенным взглядом. Таким пристальным и проницательным, что трудно было врать ей прямо в глаза. Хотя почему врать… Плечо у него и, правда, слабое. И это не первый раз, когда ему приходилось носить такую повязку.

– Ты уже завтракал? – она бросила одеяло на кровать.

– Нет.

– Я с тобой, – она изъявила желание, впрочем, не потрудившись накинуть на себя что-то кроме его футболки.

– Пойдём, – просто ответил он, выходя из гардеробной в спортивных брюках.

Эва не двинулась с места и стояла, странно скривившись, как от боли, глядя на его повязку.

– Ты не мог бы… – она даже заломила руки, – …не мог бы надеть что-нибудь. Я… я не могу на это смотреть.

– Эва…

– Пожалуйста! – резко сказала она.

Он захватил с собой футболку. Натянул по пути на кухню. И она улыбнулась, узрев на нём любимые черепушки. Внезапно он обернулся и посмотрел на её голые ноги.

– Не ходи босиком.

– Я…

– Я сказал.

Она не стала больше спорить. Даже и рта не раскрыла. Вернулась и надела белые носочки с синими и розовыми полосками.

– Люблю эту твою футболочку, – она одёрнула задравшийся сзади низ.

Так и хотелось спросить «Только футболочку?», но он не стал.

– А болит? – неуверенно поинтересовалась она.

– Нет, уже почти нет. Я как раз собираюсь в клинику. Посмотрят, и если скажут, что всё в порядке – значит, всё в порядке.

– Ну и хорошо… – удовлетворённо кивнула она. Подошла и сразу открыла холодильник.

– Эви, не выгребай полхолодильника на стол. Достаточно булочек и кофе, – сразу сказал он, зная её манеру готовить завтрак. Булочек и кофе ему и правда, было вполне достаточно, потому что сейчас глядя на неё в одной белой футболке, мысли снова побежали в другом направлении. И пусть она ей чуть не до колен. И пусть она совершенно бесформенно смотрится. Это никак не мешало видеть сквозь тонкий материал пленительное женское тело. Она стала особо привлекательной. Что-то новое появилось в ней. Какая-то призывная и возбуждающая красота.

– А будешь сыр? – всё-таки одними булочками она не смогла ограничиться.

– О, да. Его я люблю, – поставил на стол банку с кофе.

Эва тонко нарезала сыр и аккуратно разложила на тарелке. Будь её воля она бы и из продуктов начала выписывать узоры. Он давно заметил, что она абсолютно всё раскладывает по одному только ей известному порядку: будь то яблоки в тарелке или конфеты в вазочке. Он достал ложку, собираясь насыпать в кофеварку пару ложек кофе. Уже дроблённого.

– Нет, я сварю свежий. То есть свеже молотый, – она вручила ему тарелку с сыром и достала кофемолку.

– Вот это да… – довольно улыбнулся он и отправил в рот кусочек сыра. – Такая забота… Надо было мне вчера ночью майку стянуть и остаться в повязке, – совсем не злобно поязвил он.

– Я… просто мне нельзя… – она поняла его недвусмысленный намёк и ответила нехотя, и не поднимая глаз.

– Что нельзя? – непринуждённо спросил он. Так и стоял рядом с ней с тарелкой, поедая сыр.

– Заниматься сексом, – даже не покраснела.

– Мы не будем сексом, будем любовью, – безучастные нотки в голосе однако производили совсем другой эффект. Как если бы он касался её.

– Нет. Я боюсь, когда у меня болит живот. Поэтому нельзя, – ну, вот… кофе был перемолот. И уже источал аромат. Такой приятный и вызывающий аппетит. Именно сегодня почему-то хотелось кофе, хотя она не была его любителем.

– Вот только не ври. Я все твои книжки прочитал. Там ничего про это не сказано.

– Ты читал? – в её голосе промелькнуло удивление и она посмотрела на него. Потом улыбнулась. – Я сама ещё не все прочитала. Засыпаю.

– Конечно, – кивнул он.

Она забрала у него из рук тарелку и поставила на стол. Осталось за малым. Из кофеварки уже доносился урчащий звук, а запах кофе разнёсся по кухне.

– Когда? – достала чашки и налила кофе. – Ой, как вкусно пахнет… – поднесла чашку к носу.

– Во время бессонницы. А тебе можно кофе? – он сел на стул. Эва поставила перед ним чашку с кофе и булочки. Но их он не трогал. Снова принялся за сыр.

– Можно, – она забралась на свой, усевшись напротив.

– Это плохо что у тебя болит живот. Это очень плохо. Нужно обязательно к врачу.

– Да, я сегодня как раз пойду.

– Я оставлю тебе Билли.

– Я сама… – она взяла булочку.

– Нет, я поеду сам, а тебе оставлю Билли. Он привезёт и увезёт тебя, куда надо, – особое ударение он сделал на «я».

– Да, хорошо, – она пожала плечами, решая про себя есть булочку или нет. Всё же она была с шоколадом. – Я… Я вообще боюсь боли. Очень. И крови… – есть. Такую противную тему разговора надо было обязательно подсластить.